Текст книги "Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)"

Автор книги: Oh panic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

– Добрый день, миссис Наир. Вы просто волшебница! Я даже не узнал свою гостиную…

Она рассмеялась и взглянула своим материнским взглядом, мол, что с вас мальчишек возьмёшь.

– Вообще-то, Гидеон, вам не стоит так много трудиться. Я скажу об этом вашему дяде, а то, когда вошла сюда, вас вовсе не узнала, думала, что вор пробрался и уснул на диване.

Если честно, я тоже любил ее за заботу и материнскую любовь , которой она одаривала всех, кто попадал под ее влияние, возможно, она напоминала, что у меня никогда не было бабушки или такой вот всепрощающей материнской заботы.

Я взъерошил волосы. Думаю, что действительно выгляжу отвратно.

– А сколько времени, миссис Наир?

– Уже одиннадцать. Я вам сейчас кофе сварю и сделаю сэндвичи.

– Спасибо, миссис Наир. Вы просто чудо!

Обалдеть! Я отключился вчера на диване и продрых до обеда. Взглянув на айфон, понял, что никто не звонил. От этого хорошее настроение в миг улетучилось. Я встал с дивана и пошел в ванную, чтобы привести себя в порядок. Пока поднимался на второй этаж, набрал номер Фалька, на том конце меня скинули. Так повторилось еще раза два. Ну ладно, не хочет говорить, скорее всего, некогда. Может в этот момент они нашли хоть какие-то зацепки.

Горячий душ подействовал расслабляюще. Я даже не замечал насколько был в напряжении последние сутки. М да… Запустил я себя. Трехдневная щетина грозила уже превратиться в бороду, волосы требовали рук парикмахера, да и в спортзале я давно не был, хотя отсутствие тренировок никак не отразилось на теле.

Вымыв голову, побрившись, одевшись во все свежее и чистое, я чувствовал себя более воодушевленным и готовым к бою. К тому же сегодня было солнечно, что давало надежду, что не все так плохо. Даже уже продумал план действий: завтракаю, собираюсь и еду в Темпл, там узнаю ,что они нашли насчет Гвен, и элапсирую туда, куда они скажут. Возможно, поиски надо начать с 56-го года, если это действительно был неконтролируемый прыжок от хронографа.

Спускаясь на первый этаж, я слышал, как миссис Наир с кем-то беседует, но больше всего будоражил запах кофе, доносившийся с кухни.

– Гидеон, к вам пришла эта юная леди! – Рядом с миссис Наир стояла Шарлотта в лучах солнца, пробивавшегося из окна. От этого ее волосы казались огненным золотом, обрамлявшим ошеломительной красоты лицо. Шарлотту явно любили в отделе красоты небесной канцелярии, если ей от природы досталась такая внешность. Правда, на мой вкус, тело ее было длинным, плоским и анорексичным, хотя современные модели именно такое тело назвали бы эталоном. При виде меня, зрачки Шарлотты расширились, глаза заблестели, и она словно забыла, как надо дышать. Merde! Мне тоже жаловаться на канцелярию не приходилось. Моя красота порой мешала мне жить, девчонки вешались от одного взгляда на меня. Сначала это забавляло, потом наскучило: казалось, никто не видит настоящего меня за смазливым лицом.

Шарлотта раньше казалась идеальным вариантом для меня по многим причинам. Но я тогда не знал ее кузины.

* Laura Marling – Night Terror. Вольный перевод TRISTIA

Иллюстрация к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79117767.png

========== После нас хоть потоп. Шарлотта ==========

“После нас хоть потоп”

(маркиза Помпадур)

Он был подобен богу, когда спускался со второго этажа по лестнице. Гидеон – самый желаемый мужчина на всей земле. В нем всегда есть что-то царское, покровительственное, что хочется стать марионеткой в его руках.

«Лев рычит фа-диез-мажоре».

Истинный лев.

Видно было, что он только что из душа, волосы были влажными, хоть и собраны в хвост, и эта прядка, спадавшая постоянно на глаза, делала его очень сексуальным. Он был бледнее, чем обычно, даже похудел. Его зеленые глаза, казались еще зеленее и ярче, возможно, это из-за выгодно оттеняющей одежды на нем: серо-голубая майка и темно-синие джинсы.

Увидев меня, он оживился, от чего мое сердце забилось чаще. Может не все потеряно для меня?

Я просто уверена, что Гвен – это мимолетное увлечение, не больше. Гидеону намного больше подхожу я, чем эта дурочка.

– Добрый день, Шарлотта. Какие-то новости о Гвен?

Спокойно, Шарлотта, спокойно…

– Нет, просто хотела тебя увидеть, узнать как ты. То, что случилось, так…страшно. – Я попыталась вложить в голос больше искренности. На самом деле ,я не была удивлена пропажей Гвен. Скажу больше, я намного удивлена, что она так долго продержалась. Так ей и надо! Ей и ее мамочке. Права моя мать, думать надо было головой при ее рождении. Она пыталась защитить свою дочь! Ха! Ну, защитила? Теперь ходит и плачет постоянно.

Гидеон тяжело вздохнул, явно расстроенный.

– Да. Но я надеюсь, что мы найдем ее. – Он оторвал взгляд от ковра под ногами и посмотрел мне строго в глаза. – А почему ты здесь? Ты должна быть в школе!

Вот он, мой Гидеон! Приказной тон, которому хочется беспрекословно подчиняться. От нахлынувших чувств, у меня защипало в глазах и я дала себе волю расплакаться.

Мои слезы были неожиданные для него, поэтому сначала он замялся, а потом притянул в свои объятия, уткнувшись носом в мою макушку.

От этого мир поплыл у меня перед глазами: его запах, тело, крепкие объятия. Господи, как я истосковалась по этому! На ум сразу пришли воспоминания о его нежных и требовательных губах на моих. Я невольно потянулась вверх, чтобы вспомнить вкус его поцелуя, но вместо этого я почувствовала, как его губы отечески поцеловали мой лоб, и шепот «всё будет хорошо, я найду ее, обещаю».

Наверное, это то самое чувство, когда твое тело сбивает машина на ходу или хороший удар под дых от профессионального боксера. Внутри аж скрутило, волна ярости и ненависти взмыла и заполнила меня. Захотелось оттолкнуть его и заорать «Ничего ты не понимаешь!», но я сюда не за этим пришла. Как Гвен меня заменила, так теперь моя очередь заменить ее.

Я всхлипнула и отлипла от него.

– Хочешь кофе? Миссис Наир приготовила мне завтрак, я охотно поделюсь.

Он, не отпуская меня за плечи, утянул в кухню. Его прислуга только что доделывала порцию на меня. На столе дымились две чашки кофе. Пора начинать движение к цели:

– Дома просто невыносимо находиться! Все плачут! – В основном , мать Гвендолин и мелкая девчонка. Леди Ариста и бабушка Мэди просто ходят хмурые. А мальчишка говорит глупости о том, что с Гвен могло произойти. – Я, конечно, не теряю надежды, но я-то знаю, как действовать в подобных случаях, а Гвен не подготовлена, что еще более ухудшает ситуацию.

Гидеон сел напротив меня, не отрываясь тревожным и заботливым взглядом, внимательно слушал меня. Это очень воодушевило меня.

– Я, конечно, не особо дружна с Гвен (что с этой идиотки возьмешь?), но она моя кузина, мы росли вместе, она часто мне помогала (ага , мешалась постоянно). Никто толком ничего не говорит, даже в школе мистер Уитмен сочувственно приобнял меня и ничего не сказал. Мне страшно даже подумать… А вдруг она… – здесь я разрыдалась опять. Пять баллов Шарлотта за актёрское исполнение! На самом деле, тело Гвен, наверняка, где-нибудь гниет в земле или в Темзе, а может уже сгнило, оставив белые кости, как напоминание о жившей дурочке-путешественнице. А может и костей-то не осталось…

Мои мысли прервал Гидеон: через стол протянул руку и нежно сжал мою ладонь.

– Шарлотта, не теряй надежды…– Видно было, как он подыскивал слова. – Я знаю Гвен не так, как ты, но за то время, которое мы были знакомы… я верю, что все не так безнадежно. Мы найдем и вернем ее обратно.

Вот уж спасибо! А можно подержать ее там подольше? Надо что-то ответить и не показать истинные мысли по этому поводу.

– Хм… Не знаю… Я не настолько питаю иллюзий в ее отношении. Не думаю, что знания из тысячи просмотренных исторических фильмов или сериал Доктор Кто помогут ей. Здесь бы элементарная база тайноведения или фехтование более пригодились… Ты чего так смотришь на меня?

Только сейчас я заметила странный взгляд Гидеона: он словно завис на какой-то мысли, которую я ему по ходу дала.

– Вы во сколько заканчиваете сегодня учиться? Ах, да! В 15.00. Я заеду сегодня к тебе в школу после уроков.

– Зачем? – Меня немного выбил из реальности наш неожиданно сменившийся разговор. Неужели он приедет за мной?

– Поговорю кое-с кем. Ты мне идею одну подала.

Что-то мне это не нравится. Здесь явно не обо мне речь. Надо снова вернуть его внимание на себя.

– Может, после сходим куда-нибудь?

Но он явно еще был поглощен мыслями, уставившись в дно своей кружки с кофе. Поэтому он ответил сухо, будто отмахивался от назойливой мухи:

– Нет. Это вряд ли. Полно дел.

Такое ощущение, что перед моим носом с громким хлопком закрыли дверь. Раньше он себе такого не позволял! Он оторвался от своей мегаинтересной кружки и наконец-то посмотрел на меня. Наверное, мое лицо все само за себя сказало.

– Нет, Шарлотта, ты не подумай, что я тебя бросаю в такую минуту… Правда, дел очень много. Но если хочешь , ты можешь прийти вечером сюда.

Есть! Он не оставил себе путь для отступления. Конечно же приду! Я – не идиотка Гвен, чтобы рыдать в мобильник такой же тупице подружке. А главное, я знаю, что накануне Гидеон и Гвен очень крупно разругались, что сейчас мне на руку.

– Конечно, приду. Иначе я сойду с ума дома.

– Хорошо. Тебя подвезти?

Иллюстрация к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79117792.png

========== Ум всегда в дураках у сердца. Гвендолин ==========

Ум всегда в дураках у сердца.

Франсуа де Ларошфуко

В своем веке я не особо чем-то увлекалась. Это Шарлотту обучали всему, чему можно было обучить ребенка: пихали ей под нос толстенные фолианты, вышивку, отвозили на уроки фехтования, пианино, танцев. Впрочем, не особо это Шарлотту и волновало, она со спокойным и, казалось, равнодушным лицом бралась за все, чему ее хотели обучить настырная мать и не менее настырная бабка. В комплекте, как оказалось, так же шли и Хранители. Словно в очередной раз подтверждая, чьей она была дочерью, Гленда так же умудрялась коллекционировать различные фарфоровые игрушки – чаще всего ими были маленькие девочки с большими голубыми глазами и ярко-розовыми пухлыми губами, разодетые в платья разных веков. Как-то в детстве я умудрилась прокрасться из любопытства в ее комнату и разбила одну из кукол, случайно задев ее плечом – как раз в тот момент, когда уже собиралась уходить. На меня орали так, что я, в конце концов, не выдержала и разревелась посреди гостиной под грузным взглядом леди Аристы и надутыми лицами тети Гленды и Шарлотты. С тех пор я поклялась себе, что никогда не буду чем-то увлекаться до такой степени, чтобы потом вот так вот воевать за свое увлечение.

Попав в совершенно другой век к совершенно незнакомым мне людям, пришлось наверстать все упущенное. Мадам Деверо, не теряя времени даром, заставляла вышивать, рисовать или играть на пианино (ее даже не пугало то, что в самом начале моя игра была больше похожа на призыв демонов, не хватало лишь диких танцев и бубна). Единственным утешением оставалась музыка и пение. В какой-то момент, я начала понимать, что скорее в этом веке объявится весь состав Linkin Park, чем Хранители с их глупой игрой «спасти все человечество, но только не Гвендолин Шеферд».

Чаще же всего, я сидела за пианино и старалась извлечь из музыкального инструмента мелодию, более-менее подходящую под песню, к несчастью, известную мне до дрожи в коленках и зудящей боли в сердце Hallelujah. Пока выходило только что-то среднее между песенкой из ужастика “раз, два, Фредди заберёт тебя, три, четыре, закрывайте дверь в квартире” и странным сочетанием неизвестной мне музыки, под которую, в принципе, можно убивать неверных или заставлять врагов бежать с поля боя. Хотя мои успехи с пианино были заметны, эта песня настолько выводила меня из себя, что под нее мне даже начинало казаться, что я скоро вцеплюсь кому-нибудь в глотку.

Для меня это означало лишь одно – начинался третий месяц моего пребывания в этом веке, а никто так и не соизволил решиться на спасение шестнадцатилетней девчонки из лап неизвестного ей века. Хотя теперь-то с последним уже можно было начинать спорить. Я уже знала весь его пропитый вид, всю грязь, выливаемую из окон и людей, кутящих так, словно это их последний шанс.

– А я думал, тут кого-то пытают, – послышалось за моей спиной, и я сразу же узнала этот приятный бархатный голос.

– Пока нет, жертва только соизволила прийти, – ухмыльнулась я и, постаравшись улыбнуться как можно кровожаднее, повернулась к графу Бенфорду. Тот лишь изобразил ужас на своем лице и спустя секунду уже улыбался во весь рот.

Совладав с желанием сказать еще что-нибудь язвительное, я лишь поднялась на ноги и присела в поклоне, чтобы не позорить и без того уже опозоренную голову своей гувернантки. Теперь же мадам Деверо могла мной хоть чуть-чуть гордиться. Даже не смотря на тот факт, что выставлять манеры перед именно этим графом все равно, что все тому же пианино, тот и то больше бы уделил внимание моим стараниям.

Бенедикт, однако, все-таки встал и почтительно поклонился. Он был одет в тонкую льняную рубашку с пышными рукавами, которая своей белизной оттеняла его темные волосы и темно-карие живые глаза, и в темно-синий бархатный, обтягивающий торс, жилет, что я невольно затаила дыхание. В первое время мне казалось, что то, что я вижу перед своими глазами – лишь иллюзия. Такого просто не должно быть в природе, хотя бы для спокойствия местного населения. Но он стоял передо мной, словно сошедший с картины известного художника. Его нельзя было сравнивать с Гидеоном, одетого стараниями мадам Россини. На нем все сидело хорошо, но все равно ощущалось, что так быть не должно – разве не лучше этому негоднику в рваных джинсах, футболке и кожаной куртке? Графа Бенедикта нельзя было даже представить в ином обличии. Все, что на нем сидело, было идеальным, абсолютно правильным. Гидеон был бы здесь черепахой, которая лишь изредка высовывается наружу, чтобы набрать в легкие кислород, Бенедикт был рыбой, которая просто не могла жить иначе.

– Мадам Деверо любезно покинула нашу скромную обитель по важным делам, и я решил, присмотреть за вами, пока ее нет, а то я слышал, что вы питаете слабость к садовым водоемам, – усмехнулся он и развел руками в стороны, что наверняка означало «с этим ничего не поделаешь, и избавиться от меня тебе не удастся».

Вот гад! Вспомнил ведь и съязвил! Да, я уже в озере не купаюсь, и было-то всего лишь раз. Хотя, чего там? После того случая с мои мытьем в озере, все слуги уже давно рассказывают эту историю, как анекдот.

Я вздохнула и сокрушенно рухнула обратно на стул, смиряясь со своей участью. Должна быть хоть какая-то чертова стабильность в моем мире.

Натянуто улыбаясь, я сделала ответный выпад: “Лягушки были в озере просто обворожительными! Такими, как вы”.

После этого, гордо встала и собралась уже покинуть комнату, но граф остановил меня, схватив за руку.

– Шарлотта, подождите! Я действительно пришел сюда вас развлечь.

– С каких пор в ваши обязанности входит мое развлечение? – Если конечно не… Тут меня осенило. – Или вас граф Сен-Жермен попросил последить за мной, пока мадам Деверо в отъезде?

Я увидела, как тень смущения мелькнула на лице графа. В точку! В самое яблочко!

– Вам так несносно мое общество?

– Придется потерпеть опять, – в очередной раз уколола я графа.

Бенедикта граф Сен-Жермен просил присматривать за мной частенько, ну, а что до моего мнения, мне казалось, что парень уж слишком принимал присмотр близко к сердцу, превращая ее в слежку а-ля сталкер. Когда происходило что-то интересное, где обычно я косячила, а окружающие нервно хватались за неожиданно ставшие больными сердца, граф Бенедикт тотчас оказывался рядом и присоединялся к толпе, нарочито делая вид, что тоже в шоке, а на самом деле смеясь себе в кулак. Однако, мои косяки он все-таки сглаживал, так что со временем я попросту смирилась с тем, что это чудо природы всегда будет находиться где-то рядом за моей спиной.

– А мадам Деверо слишком много преследует меня и не доверяет. Она боится, что за время ее отсутствия я убью всех слуг своим пением, пару раз свалюсь с лестницы и возможно даже вызову демонов, чтобы они разбомбили весь ее идеальный порядок.

Я ухмыльнулась, вспоминая, с каким боем мне довелось наконец-то уговорить гувернантку не ходить за мной из комнаты в комнату. Ей почему-то всегда казалось, что иду на войну с драгоценными вазами и зеркалами. Кажется, в ее глазах я никогда не перестану быть дикаркой.

– Она волнуется о Вас.

В его голосе так и сквозила ирония. Но мы оба были в какой-то мере правы. Мадам Деверо умудрялась волноваться одновременно из-за всего.

– Чем же леди хочет заняться в этот день? – непринужденно продолжил граф.

– Хочется застрелить парочку индюков, – тут же ответила я с хищной улыбкой. Желательно именно того индюка, который стоял передо мной и нагло улыбался одной из своих самых обворожительных улыбок. Судя по всему, я должна была рухнуть в обморок от счастья и в слюнях умолять графа провести со мной хотя бы пять минут. Не дождетесь, сэр Важная Птица.

– Я могу устроить вам охоту, – с готовностью отозвался граф, видно не поняв, о каких именно расстрелах шла речь. К счастью для его чертова самолюбия. Тиран и диктатор внутри меня медленно умирал, оставляя в растерянности надутого мышонка Джерри перед мордой бедняги кота Тома.

– Мадам Деверо убьет вас за это, вы в курсе? Хотя нет, сначала она будет пытать вас так, что пытки Прометея покажутся вам детским развлечением.

«Молодым леди не пристало заниматься мужскими утехами» – так и твердил голос гувернантки в моей голове.

– Мадам Деверо и пытки? Не смешите, – совершенно несерьезно отнесся к моим словам Бенедикт, смотря вроде бы в мою сторону, но не на меня.

– Ну, распутывать, а потом рассортировывать по цветам нитки для вышивания в течение четырех часов, я бы с натяжкой назвала бы наслаждением.

– Хорошо. Ваша взяла. – Засмеялся он. Кажется, до графа дошла методика воспитания мадам Деверо. Но он тут же продолжил, будто ни в чем не бывало:

– А кто сказал, что она об этом узнает? – кажется, совершенно искренне удивился граф, продолжая стоять на месте и держа мой локоть. Я усмехнулась и счастливо улыбнулась, понимая, что день будет весьма веселым.

– Ну что ж, вперед, Брут, предавать Цезаря, – я бесцеремонно схватила его за руку, что в любом случае было нарушением всех правил приличия 18 века, и потащила графа к выходу. Тот, смеясь, позволил вытащить его из комнаты, но уже почти у выхода, резко остановился, отчего я, не ожидавшая такого сильного и резкого поворота событий, умудрилась наступить на подол платья и полететь вниз, утаскивая за собой и Бенедикта. Каким-то образом, известным лишь стенам этого дома и Господу Богу в придачу, я оказалась прямо на графе, упираясь локтями об пол, саднящими после падения.

– Что случилось? – спросила я. Имея в виду то ли падение, то ли резкую остановку. Дыхание графа приятно щекотало щеку, отчего я, застыв от удивления (а стоило то от ужаса! – о мои ужасные манеры!), все еще пялилась на парня. Он смотрел мне в глаза, будто в душу, от чего у меня мурашки побежали по спине и пересохло в горле.

– Ты упала, – на удивление как-то сухо и коротко ответил граф Бенедикт. Почему-то тон его голоса резко вернул меня в реальность: Гвендолин, ты разлеглась на парне, как на пляже! Ты еще позови официанта с коктейлем для полного куража. Я резко вскочила, путаясь в собственных юбках, и растерянно глядела на поднимающегося следом графа. Вот уж действительно неловкая ситуация. Хотя, после поцелуев в исповедальне мне ничего не должно смущать. Кроме того случая, конечно же, если все предписания Божьи имеют место быть и когда-нибудь я попаду на Страшный Суд: там мне все-таки придется отвечать за поцелуи с Гидеоном в церкви. Выражение лица Бенедикта было мне отдаленно знакомым. Именно так выглядела Анна Каренина в фильме, перед тем как сделать шаг по направлению к надвигающемуся поезду.

– Да, с кем не случается, – обиженно ответила я, не понимая, как простое падение смогло так расстроить парня. Видимо и его достала моя вечная неуклюжесть. Захотелось накинуться на него с обвинениями, что-то вроде того, что именно он встал, как столб на пути, и заставил меня так резко остановиться. Но ни одно едкое замечание не лезло в голову.

– Вам стоит переодеться к охоте, миледи. Волки и лисы весьма оценят красоту вашего платья, но уже после того, как обглодают ваши кости, – словно на одном дыхании произнес он и тут же скрылся за дверью, оставляя меня наедине с непониманием и так и не придуманными едкими фразами.

Дорогу к загородному дому я запомнила плохо. То ли от того, что было до безумия холодно, и я зациклилась на том, чтобы менее заметно стучать зубами, то ли от того, что все пейзажи были похожи друг на друга, как будто клонированные: поле, лес, и снова поле, и снова лес. На какой-то момент даже показалось, что мы едем по кругу, а кучер недобросовестный идиот. Но вот спустя час невыносимой трясучки по ужасным дорогам поселков, мы оказались у огромного, больше сказочного, чем реального, дома. Разинув рот, я оглядывала его от невысоких башенок до углов. Он был двухэтажный, совершенно на сто процентов деревянный. Его темные окна с витражными стеклами глядели на нас с замирающей внутри тайной. Изящно вырезанные в форме лебедей ставни, даже в этот дикий еще зимний ветер, мелодично бились о стены, а лестница, до всех мелких деталей – маленьких медведей и лис, зайцев и волков, охватывающих резко появляющиеся выступы змеи – была подобна чуду. Пока граф Бенедикт вел меня в дом, я краем глаза успела заметить еще одно огромное здание, откуда уже выводили свору охотничьих собак, их было так много, что не уверена, где я хоть раз видела такое количество собак.

– Хозяйка дома, леди Солсбери, весьма знаменита в высшем обществе. В частности благодаря любви к охоте и красивым домам. А также эксцентричными выходками, – объяснил Бенедикт, увидев мое выражение лица, не означающего ничего кроме «ущипните меня быстрее».

– Не верь этому подхалиму, дитя. У этого Апполона весьма богатое воображение, – произнесла дама, вышедшая нам навстречу, и я снова с удивлением поняла, что такую женщину и без этого нелегко было пропустить. Ей было 40, плюс-минус пару лет, но, не смотря на возраст, вид у нее был такой пышущий, что можно было с уверенностью сказать, что эта та женщина еще попляшет на твоей могиле. У нее были ярко-рыжие волосы, убранные в простую незатейливую прическу, лишь парочка локонов обрамляли красивое круглое лицо. Ее зеленые глаза со смехом оглядывали мой охотничий костюм. Точнее то, что я попыталась выдать за него. В виду отсутствия мадам Деверо вспоминать, что к чему было очень и даже очень трудно.

– Бенедикт уже предупредил меня обо всем. В частности о том, что вы обманываете столь честную даму, как мадам Деверо, – на мгновение ее взгляд стал строже, но он тут же пропал, едва я успела испугаться. Она рассмеялась и махнула рукой, – Ей будет это на пользу!

– А откуда вы ее знаете? – удивилась я.

– Поверьте, мне ли ее не знать, когда она в детстве заставила меня переписывать 10 раз “Мандрагору” Макиавелли, – засмеялась леди Солсбери. Ясно, пытки мадам Деверо оттачивались годами на других воспитанницах.

Она отступила в сторону, запуская нас в дом. Внутри все было так же прекрасно, как и снаружи, и даже лучше. Огромная гостиная, в которую нас сразу завели, так и кричала о роскоши. Камин, расположившийся в центре, пылал огнем, около него уютно устроились парочка обшитых зеленым бархатом кресел с позолоченными ручками (а другого цвета для обшивки мебели не существует?), на полу шкура огромного бурого медведя. В первые дни моего пребывания в этом обществе, меня бы непременно стошнило прямо на эту шкуру, но ежедневное пребывание в доме графа Сен-Жермена кого угодно научит быть стойким, в силу того, что и сам граф обожал охоту, отчего вся его загородная резиденция, где проживала я, была увешана чучелами и шкурами. Однажды по ошибке войдя в его комнату, я встретила весьма недружелюбное чучело такого же медведя, глядящего на меня своими пустыми глазницами.

На камине стояли массивные часы с оленем и его ветвистыми рогами, рядом приютилась фарфоровая фигурка, изображающая охотника и лежащую полуобнаженную деву возле ног: наверное, пристрелил ненароком.

– Каким оружием вы предпочитаете пользоваться? Кремневым или с турецким запалом? Или мушкет? – голос леди Солсбери вывел меня из оцепенения, и я вопросительно уставилась на эту потрясающую женщину.

– Что, простите?

Леди Солсбери рассмеялась и укоризненно глянула на Бенедикта, надув губы.

– Ты не говорил, что она совсем птенец в этой стезе, – ее голос прозвучал так укоризненно, что я невольно вжала голову в плечи, словно меня только что улучили в чем-то общепринятом, например, будто я не умела читать. Так и хотелось оправдаться: «Знаете, «Охота» была моим самым любимом предметом в школе! У меня по нему одни пятерки».

Наверное, мы обе смешно выглядели: я с потрясенным выражением лица и обиженная леди Солсбери, поэтому Бенедикт звонко рассмеялся.

– Изабелла, Шарлотта ни разу не охотилась. Поэтому завтрашняя охота будет для нее первым разом.

Завтра? Охота будет только завтра?

Но не успела я опомниться от удивления, как леди Солсбери с улыбкой благодетельницы повернулась ко мне и продолжила воркующим голосом:

– Дитя! Как вам повезло, что вы попали ко мне! Я быстро лишу вас невинности в этой сфере! Поверьте, вы станете одержимой охотой!

Про «лишить невинности» охотой – это она круто завернула. Мне почему-то стало стыдно, и я почувствовала, как мои «ланиты заливает румянец девичий ». Но она, не замечая моего смущения, продолжила: «Граф, приказываю! Сегодня, с сей минуты обучить ее стрельбе. Завтра с вас будет спрос на охоте на зайца! А пока – пойду, прикажу слугам принести вам мушкеты».

Она с шелестом атласного платья выпорхнула из комнаты, и мы с Бенедиктом остались наедине в тягостном молчании. Этот Апполон, как выразилась о нем леди Солсбери, смотрел на меня с такой насмешкой, что сразу захотелось запустить в него чем-нибудь, например, этими массивными часами с полудохлой девкой, которые неожиданно стали меня раздражать. Что-то идея «поохотиться» медленно умирала во мне, испуская последние стоны приговоренного к смерти.

А граф все выжидал. Словно я тут же должна была выхватить из кармана пистолет и начать профессионально отстреливать мух.

– Знаете, я ведь неплохо держусь в седле, – начала я, прекрасно зная, что нельзя показывать врагу свой страх. Я сразу вспомнила, как мы с родителями провели все лето в Шотландии, где я и не думала вылезать из конюшен. Отец тогда шутил, что от меня лошадьми уже разит за версту.

– Правда? Вот и посмотрим на Ваше умение.

– Вы не говорили, что охота завтра.

– А что Вы думали? Все в один день? – спросил в ответ граф, продолжая испытывающее смотреть прямо на меня.

Ненавижу, когда мне отвечают вопросом на вопрос.

– Вообще-то, да, – я уже начинала чувствовать себя глупо. Хотя что там говорить, я с самого начала себя так чувствовала. В этом веке, не смотря на все знания из 21 века, я по определению не смогу никогда прослыть умной. Да и кому это тут нужно? Умная женщина равносильна говорящему пингвину. Это вообще когда-нибудь прекратится?

– Для охоты нужно несколько дней: подготовить лошадей, собак, слуг, поймать лисиц и зайцев.

– Ясно. А я думала, что вы уже организовали охоту, – я посмотрела на него с вызовом, напоминая его утренние слова.

Он удивленно вскинул бровь:

– Должно быть вы неправильно меня поняли, я сказал, что «устрою вам охоту». А не организую.

Гвендолин, шах и мат тебе! Надо было записываться в шахматный кружок и уметь правильно мстить даже за свои собственные неправильные ходы. Так что вместо того, чтобы напасть на него с этим вопросом, я нашла совершенно другой.

– Так как я не буду в поместье в течение двух дней, как вы будете объясняться с мадам Деверо и Сен-Жерменом?

– Мадам Деверо будет отсутствовать несколько дней, а графу Сен-Жермену… Хм, а ему-то мы попросту не скажем, – его глаза задорно блеснули в полумраке комнаты. Вот ведь маньяк: заговорил, заманил и увез, а отдуваться, если что – придется мне. Еще с Гидеоном можно было понять, что мужчины лишь первое мгновение защитники, потом ты можешь отдуваться сама, ведь виновата ты.

Не успела я высказать свое мнение, что слишком много людей видели нас выезжающими из города, как в это мгновение вбежал мальчишка в ливрее и громко объявил, что оружие готово.

Иллюстрация к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79525317.png

========== Когда бы мыслью стала эта плоть. Гидеон. ==========

Когда бы мыслью стала эта плоть, -

О, как легко, наперекор судьбе,

Я мог бы расстоянье побороть

И в тот же миг перенестись к тебе.

(У. Шекспир. Сонет 44)

Подвезя Шарлотту в школу по дороге, я прибыл в Темпл. Народу поубавилось в сравнении со вчерашним вечером. Первой, кого я увидел из знакомых мне лиц, была суетящаяся миссис Дженкинс – секретарь тайной ложи, в отдельной комнате перед Залом Дракона, четкими, можно сказать уже профессиональными, движениями разливала кофе из большого старинного кофейника: перед ней на двух подносах стояло много пустых чашек.

– Гидеон? Что-то вы рано сегодня, – она посмотрела на меня поверх своих очков, при этом не переставая разливать бодрящий ароматный напиток по чашкам.

– Добрый день, миссис Дженкинс. Просто мне не терпится узнать, нашли они что-нибудь по пропаже Гвен, – произнес я, то ли объясняя ей причину моего появления здесь, то ли неосознанно задавая ей вопрос.

– Я ничего не знаю, Гидеон. Я же не член Тайной ложи, – поняв меня, ответила она. – Собственно мне за это платят: молчать, ничего не знать и выполнять поручения.

И опять этот пронзительный взгляд. Она знает намного больше, чем хочет показать. Почему-то меня это раздражало. Ведь я имею право знать. Но и ругаться не было смысла. Так меня отстранят от дел вовсе.

– Столько кофе! У нас открылось кафе в Зале Драконов? Давно уже пора применять его не только, как зал для обсуждений. Такие интерьеры зря пропадают.

Миссис Дженкинс ехидно рассмеялась на мое предложение, при этом уже ловко перекладывая печенья из пакета в блюдца.

– Если бы! За вчерашний и сегодняшний день столько выпито кофе, что уже звонят производители и предлагают нам прямые поставки прямо в Темпл, – она поставила подносы с чашками на тележку. – Со вчерашнего дня все Хранители только и держатся за счет кофе. Боюсь еще чуть-чуть и они перейдут на наркотики.

Против воли я хмыкнул. Всем уже давно кажется, будто Хранители принимают наркотики.