Текст книги "Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)"

Автор книги: Oh panic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 42 страниц)

Мне хотелось спросить его, что за тетя и дочь, но не смела и рта открыть в присутствии посторонних. Поэтому лишь, как ненормальная улыбалась ему, на что успела отвесить свое замечание леди Арист:а «Гвендолин, хватит, улыбаться, а то ощущение, что нам солгали по поводу твоего психически адекватного состояния».

Я отвернулась к окну и погрузилась в Лондон за окном: город, незнакомый мне город, путаница улиц и переулков, кафе и жилых домов, магазинов и школ, проносился в отражении окон такси, я словно теряла часть серости, что преследовала меня в больничной палате. Где-то тут и там были места, которые я любила и знала.

Вопреки всем ожиданиям, когда мы приехали, дом показался мне знакомым. Я прекрасно могла вспомнить, где находилась водосточная труба, сколько было окон, где и чья находилась комната. Это получилось чисто автоматически, не вызывая каких-то определенных воспоминаний. Обычная информация, словно я была арендатором, которому уже показывали этот дом для продажи.

Эти ступеньки – я поднималась по ним сотню раз, вбегала, шла медленно, открывая дверь или влетая в уже раскрытую, впускающую меня в дом, который, однако, стал пустотой.

Внутри меня уже ждали. Эту самую дверь открыл дворецкий, представившийся мистером Бернхардом. В голове сразу же возникла картинка – приятный на вид мужчина, впускает меня в другой дом, совершенно не по стилю этого времени. Но воспоминание тут же гаснет, словно налетев на стену.

***

Скучно. Наступил первый день февраля. Ксемериус, обозвав меня унылой курицей на насесте, удалился «на охоту», а я пыталась заучить параграф из учебника – меня перевели на домашнее обучение, на некоторое время, «пока я не восстановлюсь». В гостиной было тихо. Настолько тихо, что, когда он появился из-за двери, я чуть не вскрикнула от удивления, не понимая, откуда он здесь. Все такой же прекрасный, как и неделю назад. Только теперь пропали синяки под глазами, а маленькие раны не оставили ни следа, теперь он выглядел так, словно только что упал с небес, прямо из рая, чтобы чествовать величие жизни.

– Пожалуй, я пойду, приготовлю чай, – улыбнувшись, мама развернулась и, утащив попутно и мистера Бернхарда, вышла из комнаты, оставляя меня наедине со своей собственной неуклюжестью и неуверенностью. Казалось, прошла минута. А может быть вечность. Он все еще смотрел на меня так, словно я была экспонатом в музее, который, однако, умеет разговаривать и, плюс ко всему, еще должен был инструкцию прочитать о том, как нужно обращаться с такими «беспамятными», как я. Но, в отличие от того, как на меня смотрели остальные люди, этот парень смущал меня и приковывал мой взгляд к полу.

– Ты был в тюрьме? – спросила я, вспоминая, как мучилась вопросом, почему его не было в больнице вместе с остальными.

– Что? – переспросил он, словно я разбудила его ото сна.

– Ты не приходил в больницу, вот я и подумала…

Отчего-то тут же захотелось заткнуться. Почему же я не могла совладать с сердцем, которое колотилось, как ненормальное? Почему меня вообще волновал этот вопрос, когда я видела этого человека всего лишь второй раз в жизни, которую помнила?

– Нет-нет, я был в Лондоне, – ответил он, кивая то ли мне, то ли самому себе.

Значит, я просто была не тем человеком, к которому стоило приходить. Горькое осознание свалилось на голову, отчего мне пришлось опустить ее, не выдерживая тяжести. Пол стал самой интересной частью дома на какую-то секунду.

– Но я был под арестом, – спохватился парень. Наверное, он прочитал мое разочарование в себе по выражению лица. – Мой дядя, Фальк, решил, что «запереть племянника на 14 суток» под своим надзором – намного строже, чем отдать в руки полиции.

Таким голосом только вселять надежду. Я тут же подняла голову, встретившись с веселым взглядом Гидеона. Он смеялся! Смеялся так, словно только что рассказал мне самую смешную шутку, которую я видно просто не поняла. Но это стало отдушиной. Стало поводом.

– За то, что ты выкрал меня из больницы?

– Да, именно, – он опустил взгляд, словно стыдясь своего поступка, который я сама не до конца понимала. На кой черт он вообще украл из больницы человека в коме? Слишком отчаянные действия.

– Кстати, не хочешь объяснить, для чего ты это сделал?

– Я объясню, как только сам пойму.

– О, ладно, – я ухмыльнулась, понимая, до чего же это было смешно. Мы стояли посреди комнаты, совершенно не зная о чем разговаривать. И если для меня еще было оправдание в виде послекомовой амнезии, то Гидеон будто упирался в стену из собственных противоречий. Если бы здесь был Ксемериус, то он точно поиздевался над нашей тугодумностью.

– Так значит, ты совсем ничего не помнишь?

– О! Вот он – вопрос «месяца», – нервно рассмеявшись, я села в кресло, даже не удивляясь тому, почему мама так долго заваривает чай. Я ждала этого вопроса, как ждут дождя при виде грозовых туч. – «Совсем» – громкое слово. Я помню какие-то отдельные моменты. Вот, например, я откуда-то знаю, что ты прекрасно играешь на скрипке.

– На скрипке? – он как-то замялся, будто я только что раскрыла самый интимный факт из его биографии. Но затем он чему-то ухмыльнулся и расплылся в очаровательной улыбке. – А то, что я еще потрясающе пою, ты не помнишь?

– Если ты поешь так же круто, как Imagine Dragons, то лиши меня этого удовольствия, ибо Лесли стала моим ночным кошмаром из-за этой группы.

И вправду, эта блондинка действовала лучше, чем другие – она внушила и себе и мне, что с моей памятью все в порядке, от того вела себя так, словно все нам было нипочем. И Гидеон видимо понимал это так же, как я, отчего рассмеялся вместе со мной.

– Боюсь, что Imagine Dragons мне еще фору дадут, даже солируя с Лесли. На самом деле, пою я ужасно… В отличие от тебя, – внезапно он посмотрел на меня так пронзительно, что даже засосало под ложечкой, словно знал какую-то тайну. Секунда, и всё снова исчезло, парень смотрел куда-то в сторону, избегая моего взгляда. – Чем занимаешься на досуге? Наверное, хорошо вновь оказаться дома.

И вот опять мне кажется, что в его словах сквозит двусмысленность. Как человек умудрялся так много вложить в одно слово? «Дом»… А где же мой дом, как не рядом с семьей, которую я даже не знаю?

– Да, знаешь, ни чем особенным. МРТ, боязнь пневмонии, попытки вспомнить, как писать и управлять своим телом. Безумно весело, тебе стоит попробовать, – ответила я, стараясь не замечать в нем резкой смены настроения, словно он не знал, куда себя деть. Знакомое состояние подвешенности. Нам падать вниз или все-таки взлетать?

– Да… как-нибудь попробую, – произнес он так, будто и вправду вознамерился как-нибудь попробовать пройти через весь этот ужас. Когда его голос умудрился так осипнуть? Но он, словно взяв себя в руки, решил сменить тему, при этом рассматривая стоявшие в вазе лилии на кофейном столе. – Джулия, кстати, передает тебе привет. Она спрашивала о тебе, но когда я предложил ей поехать вместе со мной – отказалась, сказав, что ты вряд ли захочешь ее видеть… – он внезапно резко остановился, будто сболтнул чего-то лишнего. Я бы удивилась, но люди вокруг постоянно запинались, говоря со мной. Даже Лесли, которая болтала больше, чем диктор новостей, умудрялась замолкать также резко, словно не знала, что же говорить дальше.

И вот Джулия. Здравствуй, еще одна параноидальная мысль. В голове тут же возник образ девушки: сидя по-турецки на кровати, она читала перед сном что-то из раздела медицины, но видение тут же пропало, оставляя лишь ноющую боль в области сердца. Плюс к этому присоединилось свежее воспоминание сразу после пробуждения, когда она спорила с Гидеоном о том, что он никогда не мог выбирать путь правильно, от того раз за разом нагружал на себя неприятности.

– Джулии? – стало как-то дурно, словно не хватало воздуха, – Что ж, передай своей девушке, что со мной скоро все будет в порядке.

По крайней мере, я надеялась, что будет. Рано или поздно моя память вернется ко мне. Хотя искреннее удивление на лице парня вряд ли можно было бы подделать, отчего смущаться приходилось уже мне.

– Джулия? Моя девушка? Нет. Мы с Джулией… скорее друзья. Мы учимся вместе и…

Но выслушать объяснение, в котором я, казалось, даже не нуждалась, мне было не суждено. В комнату ворвалось рыжее торнадо, бессмысленное и беспощадное – моя кузина Шарлотта или “жердь с копной мочалки”, как ее, однажды, обозвал Ксемериус. Но это, к счастью, был краткий и счастливый миг, после которого в больнице она больше не появлялась, что стало для меня загадкой до тех пор, пока сам демон не объяснил мне, что наши отношения с ней больше напоминали бой кролика и удава (где удав, к сожалению, не я), чем сестринские отношения. Но, отчего-то, когда я смотрела Шарлотте вслед, мне больше хотелось ее жалеть, чем ненавидеть.

– Гидеон? Как я рада, что ты все-таки нашел время к нам заглянуть! – ее голос был подобен скрежету металла по стеклу, слишком наигранный, чтобы поверить в искренность ее радости. Хотя возможно дело в том, что я тоже находилась в этой комнате, и без меня радость и вправду была бы столь настоящей, какой казалось по ее тону. Поэтому она, как будто случайно, толкнув меня плечом и не удосужив даже взглядом, показательно чмокнула Гидеона в щеку, будто они закадычные друзья. Даже больше…

– Шарлотта, я тоже рад тебя видеть, – ответил ей парень, чуть приобняв ее за талию, но тут же отпуская.

Обращение ко мне, как к мебели, плюс ко всему этот, в принципе, невинный поцелуй, не прошли даром, отчего где-то в глубине меня начала зарождаться непонятная злость, которая срочно требовала выхода. Но я понимала, что ничего этим не добьюсь. Плюс ко всему, не хотела быть такой же, как она. От того, я вздохнула и, взяв себя руки, сквозь зубы произнесла:

– И тебе не болеть, Шарлотта. Все нормально, да, как видишь я снова дома, и как видишь, все еще жива и дышу с тобой одним воздухом. Надеюсь, что ты не против, – Шарлотта же, однако, глянула на меня с долей презрения, отчего я все-таки не выдержала и добавила, – Хотя в принципе мне глубоко плевать.

Сказать, что после такой фразы она выглядела удивленной, все равно, что ничего не сказать. С уверенностью можно заявить, что я влепила ей пощечину.

– А ты даже с потерей памяти не растеряла наглости, Гвенни, – она все еще стояла рядом с Гидеоном, приобнимая его за плечи и, смотря на меня взглядом, который расшифровывался не иначе как “смотри и завидуй”. Как жаль, что она не знала, что вместе с потерей памяти, ощущается и некое подобие безразличия к судьбе, когда ты слишком быстро с чем-то смиряешься. Даже с ее невероятной заносчивостью.

– Шарлотта, думаю, Гвен не старалась тебя обидеть. Ведь это так? Правда? – Гидеон осуждающе посмотрел на меня, будто я была неряшливым ребенком. – Ты не знаешь, как волновалась Шарлотта, когда… тебя не было дома, и ты оказалась в больнице.

Судя по виду моей кузины, она думала обо мне не чаще, чем о том, что ей пора резко заняться вышиванием и быть примерной девочкой. Так что я примерно представляла, как происходило это “волнение”. Меня так и подмывало сказать Гидеону: «А ты, как видно, знаешь, раз утешал». Но и с этим мне просто приходилось мириться. Если бы я только вспомнила…

– Конечно, не было и в мыслях. Прости, Шарлотта. Нервы шалят, – извинилась я, надо сказать даже вполне искренне. Удивительно, учитывая, что кузина при этом выглядела, как будто только что собственноручно убила 300 спартанцев, не иначе. Только вот Гидеон тут же развеял все ее настроение всего лишь одной фразой:

– Шарлотта, мне бы хотелось поговорить с Гвендолин по срочному делу, если не возражаешь. Если хочешь, я увижусь с тобой после?

Замечательный тон. Возникло ощущение, словно мы только и есть, что деловые партнеры. И тогда, наверное, стоит переговорить об этом и дать парню спокойно общаться с Шарлоттой и дальше. Уж она-то точно хочет этого.

– Я вся во внимании, – немного вспыльчивом, но во внимании. И хотя кузина даже и не собралась выходить из комнаты, усевшись в кресло, Гидеон словно превратился в человека без лишних эмоций, отдаляясь и закрываясь от меня. Будто он и вправду пришел обсудить дело по продаже чего-то важного, например, здания, мебели, документов, моей души…

– Для начала, я бы хотел уточнить. Миссис Шеферд, твоя мама, говорила о твоих ежедневных обязанностях, которые лежали на тебе до того, как ты попала в больницу?

Не только его тон изменился, даже Шарлотта в некотором напряжении выпрямилась в кресле, превратившись скорее в его напарника, понимающего дело намного лучше, чем я сама.

– Я думаю, что ей ничего не рассказали. Как и в тот раз, – тихо обратилась она к нему.

И хотя я многое забыла, сейчас была уверена в том, что подобное поведение злило меня сильнее, чем ложь. Эти двое понимали друг друга с полуслова, на одной волне. Какая-то часть меня помнила, что они знали друг друга всю жизнь, другая – забилась в угол и блеяла овцой, показывая, кем я себя сейчас чувствую. Я же не понимала, что происходит вокруг и о чем говорят эти двое. Я растеряна, как цельный паззл Ника, рассыпавшийся по комнате мелкими деталями.

– Гвендолин, ты знаешь, кто ты? – Гидеон запнулся, поняв, что уж я-то со своей чистой, как лист, памятью, точно не знаю, кто я. – То есть, тебе рассказали, кем ты являешься на самом деле?

Тут же захотелось спросить: «Дай угадаю, я член тайной масонской ложи?» или «Потомок динозавров?», но судя по нервному виду Шарлотты, она как раз предполагала, что такого рода вопросы я и задам.

– Seigneur! Gédéon! Oui, vous lui dites qu’elle est un voyageur du temps! Pourquoi tourner en rond?* – зашипела она парню со своей стороны. К удивлению, я все поняла дословно.

– Подождите, подождите! Путешественник во времени? Это что, шутка какая-то? Если да, то вы никудышные юмористы. Не суйтесь в скетч-шоу на телевидение, – казалось, мне было недостаточно того, что жизнь стала чем-то сюрреалистическим.

Шарлотта и Гидеон оба уставились на меня: одна в изумлении, будто немой заговорил, другой – в непонятном мне смятении.

– Ты поняла по-французски? – Шарлотта даже открыла рот. Теперь понятно, что ее удивило.

Только мне стало абсолютно плевать. Хотелось кричать, потому что сердце сжималось от боли, которой я не могла найти объяснение. Путешествия во времени? Неужели, я и вправду казалась такой беспомощной, неужели можно было подумать, что любую фразу я буду воспринимать за чистую монету? Наверное, никто и не предполагал, что вместо этого я окажусь гранатой, которая ждет, когда кто-то выдернет чеку.

– Знаете что? Вы оба стоите друг друга, но, пожалуйста, не втягивайте меня в свои идиотские розыгрыши! – пылая от злости, я направилась к выходу.

– Это не шутка, Гвен… Гвенни… – голос Гидеона дрогнул, а мое сердце пропустило удар от того, как он произнес мое имя. Я остановилась у двери и повернулась в его сторону, ожидая объяснений. Не обращая внимания на Шарлотту, он продолжил, при этом я видела, как его рука потянулась ко мне, но в следующую секунду он ее отдернул и сунул в карман джинсов. – Понимаешь, меня послали, чтобы я забрал тебя на элапсацию, и, по дороге в Темпл, объяснил и ответил на все твои вопросы. Наверное, у тебя их море. В частности, я не знаю, что тебе тут рассказывали, пока меня не было, и какую версию рассказали про твою потерю памяти… Но это правда, мы с тобой путешественники во времени и тебе нужно ехать со мной в Темпл, чтобы совершить прыжок в прошлое… Черт!

Внезапно он сорвался, и его маска сдержанности слетела в тот же миг.

– Только дядя не учел, что тебе вообще ничего не рассказывали, а мне это делать невероятно трудно! – его лицо исказила странная улыбка ярости и муки, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. – А он оказывается мастер на выдумки по наказаниям для меня.

– Знаешь, может, я ничего и не помню, но какая-то часть меня отказывается тебе верить, – «даже, если другой стороне хочется это больше всего», мысленно продолжила я. Они с Шарлоттой стали для меня подобием истории, которую я не знала, и название ей «Сид и Нэнси» – всего лишь обложка книги, и ничего более.

– Я даже не удивлена, ты всегда была себе на уме, – скрестив руки на груди и закатывая глаза, пробурчала Шарлотта, глядя на меня, как на преступника века, который только что украл ее самую ценную вещь.

– Думай, что хо…

Договорить, однако, мне не дали. В гостиную зашел пожилой мужчина, которого я смутно помнила – не из прошлой жизни, а с того дня, как очнулась. По последним воспоминаниям, тогда он метался по дому Джулии и выглядел больше не выспавшейся совой. Теперь же был одет с иголочки и смотрел на меня из-под своих очков так, словно безмерно был рад видеть меня. За ним, пылая от ярости, плелась моя мама, неся на руках поднос с чайником и чашками.

– Здравствуй, Гвендолин. Я мистер Джордж, – произнес мужчина и пожал мне руку, не переставая улыбаться. – Здравствуй, Шарлотта, Гидеон.

– Мистер Джордж, я ей рассказал, кто она, но, кажется, она не совсем поверила мне. – Гидеон произнес это таким голосом, что я обернулась. Его вид соответствовал тону – вымотанный. Неужели его монолог потребовал столько сил? Гидеон отвернулся от меня к окну, и я увидела, как дернулся его кадык, когда сглотнул. Уставший, с опущенными плечами, смирившийся – от этого мне безумно захотелось его обнять, но я себя одернула: с какой стати его жалеть? Это мне тут мозги выкручивают!

– Гвендолин, все, что рассказал тебе юный де Виллер – абсолютная правда. – Мистер Джордж смотрел своими серыми глазами из-под очков, при этом зачем-то для убедительности своих слов взял меня за руку. Из-за этого хотелось ее тут же выдернуть из его сухих ладоней. – Я уже обговорил все с мисс Шеферд, так что предлагаю двинуться в путь, чтобы к ужину вы уже были дома. По дороге обговорим все интересующие тебя вопросы.

Вот так вот просто. Я не знала, стыдиться мне того, что я просто так наорала на Гидеона или нет, а он уже толкал меня к выходу на улицу, где нас уже ждал черный тонированный лимузин.

Пафосно, ничего не скажешь. Куда же я попала? Как вообще позволила затащить себя в эту странную секту, считающую себя путешественниками во времени?

Казалось бы, стоит только вспомнить.

Напрячь память и понять, какого черта я вообще делала?

Но стоит мне только попытаться, как я упираюсь в каменную стену.

Добро пожаловать в этот мир, девочка.

Если быть точнее, Гвендолин Шеферд.

_________

* – Господи! Гидеон! Да скажи ты ей, что она путешественник во времени? Зачем ходить кругами?

Иллюстрация к главе:http://radikall.com/images/2014/04/28/8Mx1i.png

Музыка к главе: http://vk.com/begvremeni?w=wall-64003689_1557

Приглашаем в нашу группу по фанфику http://vk.com/begvremeni

========== Ложь и провокация. Гвендолин ==========

Существует два типа неизвестных опасностей: неизвестная опасность, заключенная в известном явлении, и известная опасность, источник которой неизвестен. Последняя, несомненно, во много раз страшнее…

Джей Уильямс. Хищник

– Ложь и провокация! – вновь повторил Ксемериус, тыча когтем в нос Фальку де Виллеру, кажется, главе всей этой сумасбродной компании. Он восседал на своем кресле, как на троне, и смотрел на меня так, словно я, как минимум, должна была расцеловать его ноги. Наверное, радовался тому факту, что хоть теперь произведет должное впечатление, потому что, по рассказам Ксемериуса, в прошлый раз я мало значения придала тому, какой серьезной деятельностью они все тут занимаются. И теперь благодаря своему маленькому помощнику, Фальку де Виллеру вновь не удалось произвести вид грозного человека, потому что я еле сдерживала себя, чтобы не рассмеяться от выходок Ксемериуса.

Но факт оставался фактом. Биография моя пополнилась кучей несуразных мелочей.

Я – Гвендолин Шеферд. Родилась 6 октября 1994 года. Мне 16, и я обычная девчонка с огромным вагоном комплексов, потрясающей неуклюжестью и так же счастливая обладательница родимого пятна в виде банана. Все это было известно каждому в этой комнате, кроме меня.

Теперь все стало еще более запутанно.

Я – Рубин. Двенадцатая в круге путешественников во времени. Ворон по званию и последняя по счету. Было бы чему удивляться, не правда ли?

– То есть вы не имеете ни малейшего понятия, что это за лекарство? – вновь уточнила я, когда смогла совладать с эмоциями.

– Лекарство, которое спасет человечество, юная леди, не нуждается в названии, – вновь уклонился от ответа старший де Виллер.

Кажется, у них это в роду, у этих де Виллеров.

– В итоге это окажется обычным аспирином, который в 18 веке точно бы назвали «спасением человечества» и «чудом Божьим», – усмехнулся Ксемериус, перебираясь ко мне на колени.

– И вы работаете на человека, который не дал вам ни единой гарантии?

Как можно поверить людям, которые сами не до конца в курсе того, чем занимаются? Это сборище, многовековой альянс величайших умов, которые просто восхищаются тем, что в мире есть хоть что-то волшебное, умудрилось построить замок из костей, не боясь, что кто-то однажды его разрушит.

– Ты больше не сможешь убегать от ответов, дядя, – усмехнулся Гидеон, подмигивая мне, отчего в груди тут же стало теплее. Приятно знать, что ты не единственная в этом дурдоме, кого еще можно выпустить под расписку. Мы прошли тест, не черпая воду из ванной ковшиком, а просто вытащив затычку.

Поэтому я вновь повернулась к мужчине и уставилась на него, ожидая ответов.

– Бога ради, Фальк! Это становится смешно! Вам пора опустить свой вздорный нос, юная леди, и просто выполнить свое предназначение! – воскликнул уже другой мужчина. Доктор Уайт. Высокий, в очках, он выглядел так, как будто только недавно приехал с какой-то важной конференции, настолько важным он пытался казаться. Если бы не маленький мальчик, что стоял рядом с ним, цепляясь за штаны, я бы подумала, что он жуткий сноб.

– А кто вы такой, чтобы говорить мне о моем предназначении? – я вскочила на ноги, сама того не ожидая. Что-то во мне кипело с такой яростью, что, казалось, вот-вот сожжет мне внутренности. В голове тут же возникла безумная мысль, что я выше его по социальной лестнице и что это он должен выражать свое уважение ко мне. Образ людей, одетых в странные камзолы и платья, вспыхнул и тут же пропал.

Я стояла так долго, с вызовом глядя на изумленное лицо доктора и теребя безымянный палец на левой руке.

– Гвенни, – нежный голос заставил меня оторваться от созерцания наглого мужчины, и я обернулась к Гидеону, – Просто сядь, пожалуйста.

Он выглядел изумленным, но смотрел так, словно совершенно не удивился такому поведению. Так вот какая я на самом деле? И вправду заносчивая и наглая девчонка, как говорила Шарлотта? Испугавшись жестокой правды, я практически не села, а упала на стул, и уставилась на свои руки, трясущиеся от злости. Спокойствие пришло только тогда, когда теплые ладони Гидеона накрыли мои.

– Простите, – прошептала я, не поднимая взгляда. Слишком стыдно. Только Ксемериус, который свалился с моих ног, когда я резко вскочила, вновь забрался на колени и одобряюще усмехнулся.

– Так им и надо! Моя девочка!

Через каких-то пятнадцать минут меня уже вели по длинному коридору к хронографу, предварительно завязав глаза. Хотя я и не понимала зачем, потому что где-то в глубине себя, я знала каждый поворот. Когда мы оказались в помещении, где лежал хронограф, меня уже нечем было удивить. За столом сидел рыжий мужчина, который тут же вскочил на ноги и, запинаясь, рассказал о том, что никаких происшествий не свалилось на его дежурство. Конечно же, более деловито и очень по правилам. Какое-то время мне пытались объяснить, как работает сам хронограф, но я слушала их вполуха, иногда сама на автомате додумывая то, как устройство работало. Весьма удачно, я бы даже сказала.

Когда они настроили хронограф и попросили Гидеона испробовать хронограф первому, я отчего-то ожидала, что сейчас кто-нибудь выскочит из-за двери и радостно сообщит нам, что программа «Розыгрыш» успешно завершена, но этого не случилось. Едва парень коснулся иглы, комнату заполнило бело-голубое сияние, которое тут же пропало.

Как и сам Гидеон.

– Он пропал, – прошептала я, прежде, чем сама уколола палец. Сначала я ничего не почувствовала, оттого уже хотела радостно вскликнуть. Якобы: «Видите, видите! Вы всего лишь шарлатаны!». Но спустя две-три секунды, появилось странное ощущение, словно все мои внутренности скручивает в комок. Голова начала кружиться, подыгрывая тошноте. И в одно мгновение я растворилась вместе с радостным криком Ксемериуса «на абордаж!» в красном свечении.

Он целует меня, прежде чем я исчезаю.

У него черные глаза и невероятно теплые губы.

И я знаю, что вернусь к нему, едва улажу все дела. Я обещала, что вернусь. Только вот он смотрит на меня так, словно уже заранее знает, что я забуду его как страшный сон.

– Жемчужина, – говорит он и…

Я оказалась в темном помещении, где свет появился только тогда, когда я больно ударилась об угол стола, так как попыталась сделать шаг. Гидеон смотрел на меня извиняющимся взглядом, отпуская горящую лампочку из рук и направляясь ко мне. Но воспоминание было настолько свежо, что стало плевать даже на боль в боку.

– Кто он?

Гидеон тут же остановился и удивленно огляделся по сторонам.

– Кто он? – переспросил он, явно не понимая.

– Парень с темными глазами. Он только что… Я только что вспомнила. То, как я элапсировала. Только не в прошлое, а в будущее. Я сказала ему, что скоро вернусь, а он не верил. Там был и ты. Точнее твой голос. Ты сказал, что погубила себя сама.

Слова вырывались из меня против моей воли. Я говорила и говорила, в то время как Гидеон смотрел на меня все более удивленно, даже с примесью какого-то ужаса.

– Кто он? – повторила я свой вопрос.

Парень запнулся, не желая чего-то говорить. И чем дольше Гидеон тянул с ответом, тем проще становилось дышать. Первоначальное чувство, что я должна была узнать, кто этот незнакомец, во что бы то ни стало, постепенно угасало, оставляя меня в подвешенном состоянии.

– Ты когда-то его знала, но это было очень давно, Гвендолин.

Вот так вот просто. И больше никаких объяснений. Наверное, мне и вправду не стоило знать об этом, раз это было очень давно. Только это было настолько яркое воспоминание, что оно заставляло меня забыть, как дышать.

– Он был очень печальным.

И больше не сказала о нем ни слова.

– Итак, что мы обычно делали, когда застревали вот так вот в…, – я попыталась вспомнить, что же так без умолку болтал Марли, но все, что приходило в голову – это то, как забавно он запинался.

– В 1956-ом, – закончил за меня Гидеон и после моего кивка продолжил, – Ничем особенным. Я учил тебя танцевать, или же просто занимались домашними заданиями. Все очень скучно.

– Всегда думала, что путешествия во времени – это весело.

А оказалось, что я заперта в четырех стенах без права выходить наружу.

– Да, я тоже.

Мы сидели напротив друг друга. Он достал из рюкзака бутылку колы, а я потерла руки в ожидании игры, которую мы придумали, чтобы время не тянулось так медленно. Хотя признаюсь, с ним мне хотелось провести каждую эту скучную минуту.

– Итак, каким образом мы изменим правила?

Я пожала плечами, не совсем уверенная в том, что это вообще возможно.

– Значит, просто будем задавать друг другу вопросы, и если кто-то не захочет на него отвечать, он пьет, – Гидеон поставил бутылку на пол и, устроившись удобнее на софе, посмотрел на меня.

– Так, как ты ничего не помнишь, у тебя больше вопросов. Начинай.

Я, пожав плечами, ответила на его выжидающий взгляд.

– Почему-то каждый уверен в том, что у меня безумно много вопросов. Но на самом деле в моей голове пустота. Даже не представляю, о чем я бы могла спросить.

Все, что являлось базой для любого человека – дата рождения, имя, фамилия, количество братьев и сестер, адрес проживания, номер социальной страховки – все это было рассказано мне еще в первый день. Фотографии дали чуть больше, говоря о том, что я была задорной и вздорной девчонкой, которая любила посмотреть с подругой фильм, погулять вечером и не любила выполнять домашние задания, хотя ни разу еще не пропустила ни одного занятия. Но что это на самом деле говорило обо мне?

Какой фильм мне выбирать, когда станет одиноко?

По каким улицам мне пройтись, если станет слишком грустно?

Что мне делать с этим взглядом изумительных зеленых глаз, что так смотрят на меня?

– Мы были друзьями?

Глупый вопрос, наверняка, мы ими были. Нельзя столько времени проводить вместе и не подружиться.

– Мы были… Я не знаю, были ли мы ими. Большую часть времени ты скорее меня ненавидела.

Такое заявление удивило меня сильнее, чем заявление о том, что я путешественник во времени. Оказывается, я его ненавидела!

– Почему мне кажется, что ты преувеличиваешь?

– Можешь спросить у Лесли, это правда.

Так вот почему она так старательно избегала разговоров о Гидеоне и не упоминала даже о его брате, Рафаэле, чтобы ненароком не перейти запретную черту под названием «в этой палате о парнях не разговаривают».

– Теперь моя очередь и по правилам, я теперь тоже задам два вопроса.

– Ах ты… Негодяй, так нечестно, – я усмехнулась, но все же приготовилась ответить на его вопросы.

– Все честно, – пожал он плечами, – Итак. Как ты себя чувствуешь?

Показалось, что у меня перехватили дыхание. К чему был этот вопрос? Он явно был не о моем самочувствии, все это спокойно можно вычитать в моей медицинской карте. Я почти здорова, за исключением еще не пропавших следов от ожогов, что и так уже было медицинским чудом, учитывая, что они должны были заживать гораздо дольше.

– В том плане, что ты очнулась в огромном и незнакомом мире, где каждый говорит о том, кто ты, когда ты сама об этом забыла.

Оказалось очень сложно не протянуть руку и не схватить бутылку, чтобы пропустить вопрос, который умудрялся щекотать пятки, заставляя бежать прочь. Ксемерус все-таки был прав, я слишком многое воспринимала за правду, слишком многому верила, хотя стоило бы раз пять спросить себя, а стоит ли это таких страданий? «Нет»,– ответила я ему, – «Не стоит. Но есть ли у меня выбор?»

– Ощущение, словно я лист, где каждый пишет то, что хочет. Но я не совсем безнадежна, рано или поздно я все равно дойду до правды и уже тогда задам вопрос «стоило ли это моего доверия?».

Таким образом, я хотела донести то, что лучше сразу же сказать мне горькую правду, когда вокруг все пытаются ее скрыть. Это электрическое жжение вокруг меня, где каждый боится ударить меня током, но от неуклюжести бьет еще сильнее.

– Моя очередь. Кто такая Джулия?

В ответ Гидеон лишь рассмеялся.

– Столько всего вокруг, а ты решила спросить о ней? Как всегда, непредсказуемая мисс Шеферд!