Текст книги "The Beginning of the End (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)
– Вы стонали, – сказала Роза со страхом в глазах. – Громко! Я боялась вас побеспокоить, но подумала, что вам плохо, моя госпожа.
Меила заставила себя улыбнуться. Она еще раз облизнула свою руку, почти не думая о том, что англичанка все видит.
– Ничего, все хорошо. Возьми это и унеси в стирку, – она соскользнула с кровати, поморщившись от боли, и, скомкав простыню, сунула ее Розе.
Та могла бы подумать, что у госпожи не вовремя начались ее дни… но, посмотрев в зардевшееся лицо служанки, стоявшей с простыней в руках, Меила поняла, что та догадалась о произошедшем. Но Роза ничего не сказала, только кивнула.
– Сейчас все сделаю, мисс.
Когда англичанка сменила белье, Меила велела девушке принести вина. Она держала его в доме для гостей из Англии… но и сама иногда прикладывалась. Вот в такие минуты.
– Выпей со мной, – приказала она Розе Дженсон хриплым, точно в лихорадке, голосом. – Совсем как вино Дельты, которое мы с тобой пили, правда, Хенут?
Она посмотрела в лицо англичанке.
– Ничего, что я тебя так назвала?
Горничная улыбнулась.
– Зовите меня так, когда пожелаете, – сказала она.
* Смесь соли и соды, которую египтяне использовали вместо мыла, а также для высушивания тела при бальзамировании.
* “Поля Камыша”, так египтяне называли рай, предназначенный праведникам.
* Урей – изображение богини-змеи Уаджет, символ власти фараона.
* Аллах величайший (араб.)
========== Глава 14 ==========
С этого времени Меила стала меняться еще быстрее, чем раньше. Став женщиной, настоящей возлюбленной Имхотепа, пусть даже только во сне, – отождествившись с древней женщиной, которой она когда-то была, – молодая египтянка осознала в себе желания, которые пугали ее саму. Жажда власти и крови врагов, должно быть, присущи сильным от начала мира: но теперь Меила поняла, что Анк-су-намун стремилась возвыситься над другими почти настолько же, насколько мечтала быть с Имхотепом и принадлежать ему.
Телесная страсть опасна для всех девушек… даже скромниц она может превратить в хищниц: и еще более тех, что никогда не были ни скромны, ни незаметны.
Меила сознавала, что этот сон, в котором Имхотеп овладел ею, был своего рода инициацией… не просто неосуществленной мечтой: теперь Имхотеп действительно стал ее первым возлюбленным и господином. Египтянка не знала, насколько осознанной для самого жреца Осириса была возобновившаяся связь их душ: она не понимала, каким законам подчинены обитатели Дуата и как далеко простирается их власть над живущими. Теперь, когда она снова жила, смерть была для нее скрыта завесой.
Правда ли, спрашивала себя Меила, что время в подземном мире ощущается иначе? И годы, и даже тысячелетия там могут пролететь как один миг – а один-единственный миг растянуться на невыносимую вечность?..
Ей очень хотелось думать, что Имхотеп, если он сознает себя по ту сторону бытия, не ощущает времени так, как его подруга. Но теперь – была ли она его подругой?.. Если это суждено, они вновь встретятся, как в первый раз…
Хафез приехал вновь только спустя полтора года, и сразу же нанес Меиле визит.
– Ну надо же, как вы изменились, – сказал он с изумлением, оглядывая ее так, точно его подопечная успела превратиться в старуху. – Вам уже скоро девятнадцать! Судя по всему, как Анк-су-намун вы не дожили и до двадцати.
Меила усмехнулась. Что он себе позволяет!..
– Почему это вы так решили, господин директор?
Сама она не составила никакого представления, сколько прожила Анк-су-намун, несмотря на все видения; и из того, что не было в ее жизни связано с Имхотепом, вспомнила немного.
– Я уверен в этом, потому что фараон, конечно же, брал в свой гарем только молодых девушек, а брачный возраст для древних египтян начинался с четырнадцати лет, – ответил Хафез, беззастенчиво глядя Меиле в лицо. – Вы успели войти в сердце Сети, но не успели ему прискучить. Значит, пользовались царским благоволением недолго.
Меила фыркнула.
– Напомню вам, что тогда большинство людей доживало лишь лет до сорока, – сказала она. – И, несмотря на развитую медицину, женщины Египта старились гораздо быстрее нынешнего.
Она прибавила, сузив глаза:
– Фараон Сети, судя по всему, немало превысил этот средний для египтянина возраст. Как и вы, мистер Хафез.
Хафез сладко улыбнулся; он поклонился, извиняясь, приложив руку к сердцу.
– Конечно, конечно, – сказал верховный служитель Имхотепа. – Я вовсе не имел в виду, что вы… Напротив, вы стали еще красивее, и еще долго будете прекрасны.
Египтянка вздохнула, поиграв кистями плетеного пояса.
– Вы пришли просто нанести мне дружеский визит? – спросила она. – Или у вас есть что мне сообщить?
Хафез несколько раз написал ей, рассказывая, как идут дела, и один раз Меила ответила.
– И то, и другое, – сказал он. – Разумеется, я пришел к вам как старый друг… но, кроме того, нам нужно еще одно оружие, подобное “Книге мертвых”, мадам Меила. Столь же сверхъестественного, но обратного действия.
– Еще одна книга? – спросила девушка, недоверчиво улыбаясь. – “Книга живых”?
– Совершенно верно, – серьезно сказал пожилой египтянин. – Я лишь недавно узнал, каким способом О’Коннеллу и Эвелин Карнахан удалось убить Имхотепа. Вначале “Книга живых”, как вы сказали… ее истинное название “Книга Амона-Ра”… отняла у верховного жреца Осириса его Ка, или его божественную силу, воплощенную в человеческом обличье; а после с ним оказалось легко справиться обычным мечом.
Меила на несколько мгновений потеряла дар речи.
А потом крикнула:
– И ты смеешь мне такое предлагать, старый мерзавец?.. Вон отсюда!
Хафез вздрогнул и быстро отступил, вскинув ладони. Наверное, Меила в этот миг действительно была страшна. Но потом директор Британского музея улыбнулся и даже как-то укоризненно покачал головой.
– Не горячитесь, молодая госпожа, – сказал он. – Неужели вы до сих пор не поняли, что ваш возлюбленный, восстав из мертвых, может превратиться в бедствие, которое разрушит всю землю? Пусть он больше не приговорен нести смерть – не зная себе границ, Имхотеп может этого возжелать!..
Хафез помахал корявым пальцем у нее перед носом, точно вразумлял школьницу.
– Неужели вы не знаете, что жреческая каста в Та-Кемет существовала затем, чтобы ограничивать власть фараона? Имхотеп делал это при своей человеческой жизни. Теперь, в свой черед, мы, служители его истинной, а не мнимой божественности, обязаны стать на страже всего человечества!
Египтянин улыбнулся, видя, что Меила в замешательстве молчит. Он посмотрел на Лок-На, стоявшего поодаль со сложенными на груди руками, – усмешка темнокожего стража говорила, что он полностью солидарен с господином.
– Кроме того, без нас вы никогда не отыщете вашего возлюбленного, – прибавил Хафез. – Надеюсь, вас не посещала такая мысль? Разрешения на раскопки в Хамунаптре вам не достать, будьте уверены. А “Книга мертвых” надежно сохраняется в нашем лондонском святилище.
Меила бессильно опустилась на диван.
– Негодяй, – сказала она.
Но египтянка уже понимала, что ей нечего противопоставить Хафезу. А в самой глубине души сознавала… что Хафез, наверное, прав.
Ее руководитель присел рядом с ней, расправив свои причудливые алые одежды, отделанные серебряным шитьем. Дома в Египте он позволял себе одеваться очень вызывающе.
– Так вы согласны?
Меила с некоторым усилием кивнула, не глядя на него.
Они помолчали. А потом хозяйка дома спросила, по-прежнему не глядя на Хафеза:
– А как вы разузнали все эти подробности о второй смерти Имхотепа? Мне кажется, теперь я имею право знать.
Девушка повернулась к нему.
Балтус Хафез улыбнулся улыбкой человека, гордящегося своей ловкостью.
– Безусловно, это ваше право – знать все, – согласился он. – Могу ответить, что добыть информацию мне стоило немалых усилий. Но мне повезло: так же, как тогда, когда я отыскал ключ… и нашел вас. Боги благоволят нам, не правда ли?
Меила стукнула по паркету ногой в черной туфле.
– А если точнее? – сердито спросила она.
Хафез рассмеялся.
– О’Коннелл умеет хранить секреты, хотя и кажется простаком, – сказал он. – Его жена, несмотря на ее неуемное любопытство, умная женщина и тоже понимает, когда нужно молчать. Однако брат Эвелин О’Коннелл – пьяница, у которого язык без костей. Он выболтал все, что с ними случилось, едва ли не сразу: в одном из английских кабаков Каира. Даже обмолвился, где они потеряли обе священных книги.
Египтянин сложил руки.
– Я долго искал тех, кто слышал его речи, и отделял в их россказнях правду от лжи, – сказал Хафез. – Но в конце концов мне это удалось: ибо я знаю, как может выглядеть истина.
Они вновь поехали на раскопки и достали “Книгу Амона-Ра”. Меила почувствовала, где та лежит, еще скорее, чем они обнаружили черную книгу.
О поисках тела Имхотепа директор Британского музея в этот раз и не заикался: хотя без “Книги мертвых” эти попытки, скорее всего, кончились бы плачевно. Незаметно увезти целую мумию, да еще такую, не получилось бы.
Меила прислушивалась к себе, несмотря на все свои страхи; и она ощущала, как песок буквально хватает ее за ноги. Хамунаптра угрожала вновь поглотить ту, которая была прикована к Городу мертвых три тысячи лет. Но голоса Имхотепа молодая египтянка не слышала.
На вопрос Хафеза, что она чувствует, Меила серьезно сказала:
– Он, несомненно, здесь… но слишком глубоко, чтобы я услышала его. Надеюсь, время в подземном мире не равняется нашему времени… потому что Имхотепу придется подождать.
И она сама еще не знала: сокрушается или радуется такой отсрочке.
А Хафез сказал, тоже с полной серьезностью:
– Кажется, когда придет время, нам понадобится землеройная машина.
***
Роза Дженсон вернулась в Англию только спустя два года после этого разговора.
Ее замужняя сестра Вайолет изумилась, обрадовалась и едва ли не испугалась, увидев на пороге нежданную гостью. Единственная служанка и помощница Меилы Наис не могла предупредить о своем визите: не зная, когда у нее выдастся свободное время.
– Кого я вижу! – воскликнула Вайолет, когда ей предстала сестра, которая смущенно улыбалась и отряхивала мокрый черный зонт. За окном лил дождь. – Неужели это маленькая Рози!
Из дверей гостиной высунулись две любопытные детские мордашки, и хозяйка тут же обернулась:
– Джо, Марион! Идите скорее сюда, ваша тетя Роза приехала!
Ее сын и дочь послушно подошли: однако четырехлетняя Марион, поглядев на чужую женщину, почти сразу смутилась и убежала. Мальчик, старший и более смелый, застенчиво поздоровался, как велела мать; но тоже быстро ушел. Джо тоже знать не знал Розу Дженсон, которая не появлялась дома уже почти шесть лет.
– Пойдем, я тебе приготовлю ромашкового чая и ты мне все расскажешь, – сказала хозяйка, провожая сестру мыть руки.
Роза отчего-то покраснела и отвела взгляд.
– У меня совсем немного времени, – сказала она. Вайолет покачала рыжей и коротко стриженной, как у Розы, головой, но ничего не ответила.
Сестры расположились в скромной гостиной за столом, в креслах с полинявшей обивкой.
Вайолет приказала детям не заходить в комнату, чтобы не мешать. Конечно, Роза не успеет рассказать и десятой доли того, что происходит в ее жизни.
– Ну, как поживаешь? – спросила хозяйка, внимательно глядя на младшую сестру. Единственное, что она могла выдумать.
– Хорошо, – сказала Роза. Она пожала плечами, будто извиняясь. – Мисс Меила в Лондоне почти что проездом, мы с ней отправились в путешествие по Европе… Уже были в Париже, потом поедем в Италию и Швейцарию! Очень интересно!
Вайолет нахмурилась, обхватив свою горячую чашку ладонями.
Ей, по совести говоря, никогда не нравилась последняя хозяйка Розы, эта очень подозрительная египтянка, у которой сестра задержалась так надолго. Хотя в своих редких письмах Рози расхваливала госпожу до небес. Платила эта девушка, конечно, хорошо, но не сказать, чтобы намного больше других. Уж не столько, чтобы окупить такую жизнь!
– Зачем же твоя восточная девушка опять в Лондоне? – наконец спросила Вайолет. – Путешествуете вы просто для развлечения?
– Путешествуем для развлечения, – подтвердила Роза. – А здесь мисс Меила остановилась, чтобы получить наследство, ей исполнился двадцать один год…
Тут же ее голубые глаза округлились, и Роза прикусила губу. – Что же это я болтаю!..
Вайолет хмыкнула.
– Я погляжу, к твоей хозяйке ни с какой стороны подступиться нельзя, точно к королеве, – сказала она. – Мой тебе совет, Рози: брось ты ее, пока не поздно, раз уж приехала домой, и найди себе хорошего человека.
Она склонилась к сестре через стол.
– Ты ведь не девочка уже, скоро никто замуж не возьмет! Промотаешься по чужим странам без пользы, только сама себя потеряешь.
Роза смотрела на старшую сестру с ужасом. Не от мысли остаться в девицах – а оттого, что ей предлагали бросить хозяйку.
– Ты что, – наконец медленно сказала она. – Ты что! – снова с жаром воскликнула горничная Меилы Наис. – Мисс Меила без меня не сможет!
Вайолет усмехнулась.
– Да уж, ты у нас незаменимая, – сказала она.
Роза снова зарделась: в этот раз от обиды и даже гордости.
– Представь себе, – ответила она.
Вайолет помрачнела, глядя на младшую сестру. Роза была более чем серьезна.
– Рози, по-моему, эта твоя мисс Меила какая-то ненормальная, – произнесла она. – Ты о ней никогда даже толком не рассказывала! Она египтянка, а разве египтянки так себя ведут? Они ведь там, ты сама писала, кутаются до самых глаз, и с англичанами дела не…
Роза быстро встала.
– Извини, Вайолет, мне пора.
Она чуть ли не выбежала в прихожую и там стала обуваться, не попадая в мокрые ботинки. Вайолет выскочила за ней:
– Рози, ты куда?.. Мы даже не поговорили!
– Я очень спешу, правда. Все хорошо, – Роза накинула летнее пальто и подняла голову, натянуто улыбаясь. – Я тебе еще напишу или забегу, пока мы не уехали!
Ее каблучки уже застучали вниз по лестнице, когда Вайолет спохватилась.
– Рози, ты забыла зонтик!.. Роза!
Она в своих домашних туфлях сбежала вниз и распахнула дверь на улицу. Но Розы уже и след простыл. Дождь кончился, но Вайолет все стояла на пороге с черным зонтом в руках, как будто этот предмет мог помочь ей вернуть сестру.
Они никогда не были особенно близки – но мысль, что Роза может пострадать, неожиданно показалась Вайолет невыносимой.
Однако Роза, хотя и казалась кроткой, порою даже забитой, никогда не позволяла другим решать за себя…
– Храни тебя Бог, сестренка, – прошептала Вайолет и, повернувшись, стала медленно подниматься в свою квартиру.
Как она и ожидала, Роза больше не зашла и не написала ей.
========== Глава 15 ==========
Меила задержалась в Лондоне только на неделю, в течение которой несколько раз встречалась с Оскаром Линдсеем, помогавшим ей оформлять бумаги. Миллион, который причинил наследнице столько беспокойства – и, наверное, в дальнейшем причинит еще больше, хранился до сих пор в Банке Англии.
Наконец-то оформив наследство, египтянка решила часть из этих денег оставить там, где они лежали, – а другую часть перевести в один из швейцарских банков. На текущие расходы она взяла лишь тысячу фунтов.
– Не очень-то доверяете нашей старой леди*? – грустно пошутил Линдсей, когда, после завершения всех дел, они с Меилой сидели в кафетерии.
Меила смутно видела его сквозь свою черную вуалетку – но помнила все морщинки, прорезавшиеся на лице этого сакса за время их знакомства. Удивительно, но когда видишь, как старятся люди рядом с тобой, это лучше всего прочего заставляет осознать, как бегут годы для тебя. Сама Меила чувствовала себя все так же… как тогда, когда познакомилась с Балтусом Хафезом; как тогда, когда любила Имхотепа три тысячи лет назад.
Меила помешала кофе серебряной ложечкой, потом поднесла фарфоровую чашку к губам. Было непросто есть, не снимая вуалетки и перчаток, – но египтянка приспособилась. К счастью, на людях ей почти не приходилось этого делать.
– У вас прекрасный город, и очень надежный банк, – сказала она после долгого молчания. – Но я считаю, что никогда не следует вкладывать средства во что-то одно… особенно большие средства.
– Вы приготовили для себя запасную посадочную площадку, – грустно улыбнулся англичанин. Видимо, опять вспоминал о сыне миссис Теплтон. – Весьма практично. Особенно для женщины, которая имеет возможность путешествовать.
Линдсей тактично умолчал о том, что, по его мнению, до сих пор Меила Наис вела себя очень непрактично. Все, что могло быть сказано по этому поводу, было давным-давно сказано.
Теперь Меила Наис начинала самостоятельную жизнь: хотя Оскар Линдсей уже предвидел, что такая особа может причинить и себе, и другим немало неприятностей.
Для окружающих неудобен каждый, кто выделяется из толпы, – а дочь его покойного друга была слишком незаурядной девушкой, и с незаурядными возможностями. Помимо странных людей, археологии и древних языков, она в последнее время начала увлекаться еще и экзотическими животными – например, Оскар слышал, что дома у нее живет египетская гадюка, которую Меиле удалось приручить. Проверить самому, так ли это, у него не было никакой охоты.
Оскар Линдсей чувствовал, что это, скорее всего, последняя их встреча, и обоим отчего-то не хотелось расставаться. Как будто они держались за прошлое, потому что будущее представлялось слишком опасным.
Впрочем, будущее и без восточных авантюристок внушало серьезные опасения. Оскар слышал, что Германия опять усиливается, так же, как и огромная советская Россия. Одни говорили, что Германия враг России, – другие, что они союзники. И то, и другое могло оказаться очень плохо и для Британии, и для всей континентальной Европы.
Наконец вторая чашечка кофе кончилась, и Меила доела свое пирожное. Она всегда любила сладости, как многие египтянки: но они нисколько не вредили ее фигуре, только придавали энергии.
Они потребовали счет, и Линдсей расплатился за себя и свою даму: хотя Меила и предлагала оплатить свой кофе, но не слишком настаивала. Как видно, ей было приятно общество джентльмена. К ее соотечественникам это слово редко можно было применить.
Меила встала из-за столика первой. Линдсей сразу поднялся следом: хотя он, пожалуй, посидел бы еще.
– Благодарю вас за все. Вы очень много для меня сделали, – сказала дочь Мухаммеда Наиса.
Она подняла вуалетку, позволив увидеть напоследок свою улыбку и огромные обсидиановые глаза, тонко подведенные черным.
Ее рука в черной перчатке длиною выше локтя сжала его пальцы: даме полагалось протягивать руку первой. Пожатие длилось несколько мгновений: Линдсей и Меила смотрели друг другу в глаза.
Наконец англичанин кивнул, и пальчики в черной перчатке выскользнули из его ладони.
– Желаю вам счастья, Меила. Вы его достойны.
Египтянка улыбнулась.
– Может быть. Что ж, прощайте, мой друг Линдсей. Наверное, мы больше не увидимся.
Она опустила свою вуалетку и, скользя между столиками как змея или восточная танцовщица, покинула кафе. Линдсей проводил ее глазами, чувствуя странную тяжесть на сердце.
Он думал, что Меила вспомнит миссис Теплтон, хотя бы в разговоре с ним, или, будучи в Лондоне, попытается встретиться со своей гувернанткой. Бедная старушка теперь живет одна и, наверное, была бы рада вниманию любимой воспитанницы. Время, конечно, сгладило остроту ее воспоминаний о Египте.
Однако Оскар Линдсей почему-то был уверен, что причина такого поведения египтянки – не эгоизм и не забывчивость. Меила Наис почти никогда ничего не забывала. Нет: причина была из тех, которые не объясняют посторонним…
Вздохнув, англичанин бросил эти бесплодные размышления. Покинув кафе, Оскар Линдсей пошел домой, где его ждала семья. Однако по дороге он решил, что надо бы навестить миссис Теплтон самому – хотя бы по-дружески.
Пожалуй, теперь можно напомнить старой леди о ее ученице и рассказать о том, какой она выросла и какими людьми окружила себя. Интересно, что за суждение миссис Теплтон вынесет обо всем этом.
Меила пешком дошла до гостиницы. Она была раздражена и угнетена свиданием с Линдсеем, и перчатки и сетка на лице уже измучили ее. Каково было Имхотепу маскироваться, пока он еще был ужасным ходячим мертвецом?.. Лучше даже не представлять.
Она поднялась в номер и постучала. Роза открыла, несколько замешкавшись; и вид служанки снова вызвал у египтянки раздражение, но она промолчала. Меила молча сорвала вуалетку, стащила перчатки и швырнула все это на подзеркальник в передней. Сбросив туфли, в одних шелковых черных чулках прошла в спальню и повалилась на кровать лицом вниз.
Ей страшно хотелось уехать из этого города, который давил ее, который весь был ей враждебен. Здесь жили О’Коннеллы, и этого было достаточно, чтобы теперь ненавидеть то, что Элинор Теплтон научила ее любить…
– Я просто издергана всем этим, – пробормотала египтянка.
Огромный нервный индустриальный город всех делал бледными и нервными. Здесь жизнь неслась со скоростью экспресса – в то время как Египет, догнав цивилизацию, продолжал жить в своем неспешном времени. Это мудрость Востока.
Меила села и, взяв с прикроватного столика расческу, привела в порядок волосы. Потом переоделась в халат и заказала ужин на двоих, как обычно.
Ей не хотелось сейчас разговаривать со служанкой, но она знала, что Роза здесь, и одно это успокаивало. Роза будет рядом, пока она нужна. Может быть, таково ее наказание?..
Египтянка рассмеялась своим мыслям и взяла раскрытую книгу, валявшуюся на столике обложкой кверху. Английского Конан-Дойля, который ей очень нравился, и Розе Дженсон тоже.
Спустя небольшое время принесли ужин – тушеные почки с картофельным пюре и яблочный пирог. Меила жила и питалась так же скромно, как большинство обитателей гостиницы. Впрочем, ей редко удавалось почувствовать себя богатой: пожалуй, только тогда, когда она принимала слишком большие для женщины решения.
Ужинали они вдвоем с Розой, и обе молчали. Англичанка чувствовала настроение хозяйки.
Потом, на вопрос, не нужно ли госпоже чего-нибудь, Меила привычно покачала головой: в разъездах ей мало были нужны услуги своей горничной. Роза хотела уже, пожелав ей спокойной ночи, идти к себе, как вдруг Меила остановила англичанку.
– Как ты думаешь, может быть, нам навестить миссис Теплтон? Нам с тобой? Как старые друзья?..
Меила до сих пор делала небольшие ошибки в английском, когда волновалась. Глядя в напряженное лицо молодой хозяйки, Роза Дженсон поняла, что сейчас Меила обдумывает очень важный шаг. Для нее вся жизнь состояла из таких развилок – свернув в одну сторону, уже не вернешься назад.
Может быть, Меила Наис хотела покаяться в своих намерениях перед учительницей, которая одна могла бы ей поверить, – и оставить все задуманное, зажив обычной жизнью?..
Но Меила Наис с самого начала была лишена права на обычную жизнь. Как и Анк-су-намун. А теперь, если предоставить Хафеза и его сообщников самим себе, они начнут творить зло, которое уже некому будет сдержать. Меила сама отдала в их руки оружие, против которого бессильно любое оружие смертных…
Нет, едва ли Хафез посмеет теперь убить ее: но без нее он станет неуправляем.
– Ну, так что ты думаешь? – повторила Меила.
Роза глубоко вздохнула. Сцепила руки на животе.
– Я думаю, мисс Меила, что нам не стоит этого делать, если вы спрашиваете меня, – сказала она, чувствуя, что под взглядом госпожи краснеет до ушей от волнения и страха. – Мы теперь можем… только повредить всем, если начнем возобновлять старые связи.
Меила задумчиво кивнула.
– Да… повредить всем. Ты права, я ждала, что ты выскажешь мои собственные мысли, – усмехнулась египтянка. – Ты ведь, бедняжка, тоже удрала от сестры, не успев выпить чаю? Теперь-то тебе никто не виноват, что ты выбрала меня.
– Я не могла по-другому, вы же знаете.
Роза улыбнулась, счастливая сознанием своей верности. Пусть это главное, в чем может состоять ее счастье.
– У Вайолет мальчик и девочка, уже большие, такая прелесть, – сказала она, улыбаясь и складывая руки. – У меня сердце так и растаяло, когда я их увидела…
Египтянка нахмурилась.
– Может, и лучше, что ты сразу убежала.
Роза кивнула, тоже посерьезнев. Она отлично понимала, что подразумевает хозяйка.
– Может быть, потом, – прибавила Меила: и Роза опять прекрасно поняла, о чем речь. – Сейчас ты мне нужна рядом… а потом, возможно, я стану женить своих слуг, как делали древние египтяне, чтобы упрочить свой дом, – рассмеялась египтянка.
У Розы сжалось сердце.
– Пока, наверное, об этом рано говорить.
Меила взглянула на нее из-под ресниц.
– Пока обо всем еще рано говорить.
Они разошлись спать, и обе спали беспокойно: каждой грезилось свое.
Меила покинула Лондон, не встретившись больше ни с кем из старых знакомых. Хотя этих знакомых было и немного, ни один из них наверняка ее не забыл. С Хафезом египтянка тоже не увиделась: они встретятся опять в Каире.
Хозяйка и служанка продолжили путешествие по Европе, которое Меила сама себе преподнесла в подарок на совершеннолетие. Они отправились сперва в Швейцарию, в Цюрих, где Меила прежде всего позаботилась о своих делах. Запасные площадки… так, кажется, сказал ее добрый друг Линдсей?
У нее были искушения в Париже, искушения другого рода. Слов мистера Линдсея о браке Меила не забыла и не могла бы забыть. А молодые люди во Франции, считая и англичан, отличались веселой пылкостью и яркостью, и такая яркая девушка почти сразу приобрела себе поклонников, даже вовсе не желая того.
Меила уделила внимание нескольким из них – но потом, чувствуя, что это становится чересчур опасно, сбежала: к разочарованию Розы Дженсон, которая так и не успела “посмотреть Париж”.
Зато в Швейцарии им не грозили опасности разоблачения. Здесь было предостаточно возможностей уединиться. Они посетили, помимо прочих, “конан-дойлевские” места и постояли над знаменитым Рейхенбахским водопадом, где Шерлок Холмс сцепился в последней смертельной схватке с Мориарти… но не погиб, как все думали, а был воскрешен своим автором.
– А ты знаешь, что ваш Конан-Дойль тоже интересовался психическими явлениями? – спросила Меила служанку.*
Роза мотнула головой.
– Нет, мисс!
Им приходилось почти кричать, чтобы заглушить грохот низвергающейся воды.
Меила рассмеялась.
– Ну конечно!
Об этом писателе английские обыватели мало что знали, кроме того, что он автор детективных рассказов. А ей о последних увлечениях сэра Артура не так давно рассказал Хафез.
К счастью для Меилы и ее сообщников, этот мастер полицейских историй уже совсем состарился, если не умер. У него ум, наверное, был еще острее, чем у миссис Теплтон…
Они побродили по горным долинам, наслаждаясь природой, которая так отличалась и от английской, и от египетской. Потом поехали в Италию, как наметили заранее. Меила была уже утомлена проживанием в гостиницах и сменой впечатлений: и устроила себе такой вояж, потому что чувствовала, что долго еще не сможет позволить себе подобного отдыха.
Когда они возвращались в Египет, у Меилы началась морская болезнь, хотя она никогда ею не страдала. Должно быть, сказались постоянные перемены климата. Или… ее тело вспомнило, что было свойственно Анк-су-намун, которая, подобно большинству древних египтян, никогда не видела и страшилась моря.
Роза не испытала в море недомогания, но тоже была рада, что они едут домой. Дом Меилы в Каире помнился ей лучше, чем деревенский дом в предместьях Лондона, где она родилась.
Оказавшись в Каире, Роза написала сестре подробное письмо о своем путешествии, чтобы успокоить Вайолет. Едва ли люди Хафеза имеют возможность перехватывать почту… главное только не сболтнуть лишнего, и никому не будет вреда.
Во всяком случае, Царь-Скорпион, этот монстр из древнейшего прошлого Египта, – существо, договориться с которым будет едва ли возможно, в отличие от его противников.
* Банк Англии (Bank of England), история которого восходит к 17 веку, фамильярно называется англичанами “старая леди с Треднидл-стрит”.
* Это факт: Конан-Дойль действительно увлекался исследованиями “психического мира” и стал автором религиозно-философского трактата “Новое откровение”, в котором описал свой опыт.
========== Глава 16 ==========
Оскар Линдсей не ошибся: Меила действительно завела ядовитую змею, за которой в ее отсутствие присматривал один из “воинов-жрецов”. Никого из слуг-арабов нельзя было заставить приблизиться к гадюке – Меила раньше тоже инстинктивно боялась змей: пока не почувствовала к ним инстинктивное же влечение. Древние египтяне не только не уничтожали, но даже приваживали гадов, почитавшихся священными и охранявшими многих богов.
Удивительно, однако же, – Меила не могла припомнить, чтобы Анк-су-намун водилась со змеями; но такие пристрастия могли быть у какой-нибудь из ее сестер или даже матери… Или знакомой жрицы… Натура Меилы, казалось, вобрала в себя многое, свойственное древним женщинам ее страны.
Неожиданно у Меилы появилась охота и к танцам: не к “танцу живота”, которым египетские танцовщицы завлекали английское офицерье, а к куда более древним, которые служили не только и не столько разжиганию похоти. Это были сразу и исступленные священные пляски, которые в Та-Кемет исполняли храмовые танцовщицы, и акробатические номера, требовавшие многолетней подготовки. Но у Меилы такие кульбиты начали получаться с легкостью, которая ее сразу и ужаснула, и вдохновила.
Однажды молодая египтянка на глазах у Розы сделала тройное сальто назад, а в другой раз – метнула нож в комод, стоявший в углу. Потом проделала то же самое левой рукой, и второй нож вонзился и задрожал точнехонько рядом с первым.
– Ну, что скажешь? – спросила она служанку, гордо смеясь.
Роза, наблюдавшая за ней с восхищением и страхом, стала вдруг очень серьезной.
– Это изумительно, мисс Меила, думаю, вы сами знаете, – сказала англичанка. – Но это ведь… не то, что может пригодиться. Если вы понимаете, о чем я.
Египтянка свела черные брови.
– Не понимаю!
Роза взглянула на блестящие ножи и тут же отвернулась.
– Когда вы учились стрелять из винтовки – вот это другое дело, – сказала она, покраснев. – И ездить на верблюде, и плавать… это все может быть очень полезно, когда перед тобой враг. Но ведь враг не станет так фокусничать, как вы сейчас с этими ножами, и вам не позволит! Особенно если это будет мужчина!
Меила кивнула.
– А, теперь понятно. Глупая ты девочка, – тут египтянка усмехнулась углом рта. – Это священные танцы, и священные же поединки, которые некогда устраивались перед лицом богов… боги присуждали победу достойнейшему, и она служила знаком победы или поражения народа. Старинный обычай, который существовал у многих язычников, – объяснила хозяйка.
Роза, слушавшая Меилу с приоткрытым ртом, наконец кивнула.
– Вот как, значит. Получается, вы сами были жрицей?
Меила улыбнулась.
– Многие придворные дамы были жрицами низшей ступени. Это было прилично, вроде должности, – сказала она. – Понимаешь, дорогая, мои предки шагу не могли ступить без надзора того или другого бога. Но для большинства служителей священные обязанности были только формальными, и в божественные таинства посвящали лишь избранных.
