Текст книги "The Beginning of the End (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)
– Муж принимал жену под покровительство и становился господином ее жизни…
Меила закрыла глаза, принимая его поцелуй. Каждый раз она теряла голову.
– Нас увидят…
– Тогда тебя это не страшило.
Они еще раз поцеловались. Но тут в соседнем дворе за стеной залаяла собака: Меила вздрогнула. Она ощутила сладковатый запах отбросов, словно только сейчас достигший ее обоняния. Над яркими банановыми и апельсиновыми корками, сваленными в кучу под стеной, громко жужжали мухи.
– Лучше все-таки пойдем отсюда.
Они зашагали быстрее, как будто их кто-то преследовал. Меила бросила взгляд назад и крепче сжала локоть своего спутника. Только подумать – до сих пор, до этого самого времени ей не верилось, что Имхотеп ее муж. Казалось, что в любую минуту кто-то может ворваться к ним и разбить их краденое счастье! Теперь уже навсегда!..
Имхотеп чувствовал, как Меила напряжена, и не возобновлял разговора до самого дома. Когда они прошли в гостиную, хозяйка бросила на круглый стол коленкоровую папку, в которую был убран брачный контракт, и плюхнулась на диван.
– Как я устала…
Имхотеп опустился рядом и обнял жену: забыв о своем желании, покачивая ее, как ребенка.
– Сегодня все позади, мерит… А что будет завтра, знают одни боги.
Он поцеловал ее теплые надушенные волосы, с которых упал шелковый платок.
– Всегда напоминай себе: тебе нужно прожить только этот день, есть только этот день, – а ночь подарит тебе отдых и новые силы…
Тут вдруг Меила стремительно выпрямилась и закинула руки на плечи жреца, с ужасом глядя ему в лицо.
– А что, если у нас больше не будет времени?..
Имхотеп улыбнулся, погладив ее по щеке.
– В тебе говорит ужас прошлого. Успокойся: мы долго еще не встретимся с ним.
“Значит, однажды все-таки встретимся”, пронеслось в голове у египтянки. Но сейчас она позволила Имхотепу себя убедить. Меила дернула шнурок звонка, проведенный к столу и скрытый темно-зеленой плюшевой занавеской, и приказала подать кофе.
Имхотеп в доме Хафеза тоже пристрастился к этому напитку, любимому арабами.
Роза принесла им кофе: когда служанка ставила поднос, руки у нее задрожали так, что чашки звякнули друг о друга. Меила вздрогнула и с опозданием улыбнулась девушке.
– Спасибо, дорогая.
Взяв чашку, она сделала глоток дымящегося черного напитка. Потом посмотрела на Имхотепа.
– А ведь мы с тобой не женаты… и никогда не будем женаты.
Жрец напрягся, темные глаза застыли.
– О чем ты говоришь?..
– Мы никогда не сможем освятить наш брак, – Меила взяла его большую руку в обе свои. – У нас теперь нет и не может быть религии, ты понимаешь?.. Мы пошли в контору по регистрации и расписались в том, что не обманем один другого. Но мы обманули всех богов.
Имхотеп сжал губы.
– С господином Хафезом мы часто говорили… о религии, – жрец с неудовольствием произнес это новейшее слово, которое ограничивало и принижало божественное, отделяя его от “науки”. – Я спросил его, что он думает об Анубисе и теперешней власти этого бога на земле.
Имхотеп невесело улыбнулся.
– Мистер Хафез считает, что Анубис демон, не пожелавший склониться перед единым богом. И то, что водитель наших мертвых вершит сейчас, – это его наказание, и он находится в своем аду, в который стремится ввергнуть остальные создания.
Меила поднесла руку ко рту.
– И ты согласен?..
– Да, – без обиняков ответил Имхотеп. – Как бы ни было во времена Та-Кемет, сейчас это так.
Но потом жрец улыбнулся.
– Когда же я спросил Хафеза, где сейчас пребывает Осирис, тот не смог ответить. Может быть, именно Осирис – светлый бог, который вернул мне благословенную смертность?
Меила нахмурилась.
– Но ведь ты, кажется, согласился с тем, что Бог един!
Имхотеп кивнул.
– Когда я думаю на языке англичан, я согласен с этим. А когда думаю на нашем и возвращаюсь умом в мою прежнюю жизнь, я опять верю в Осириса, Ра и Хора! И тогда это опять справедливо!
– Они сотворенные боги, – пробормотала египтянка. – Господь не сотворен и вне времени… Нет, это слишком сложно для меня.
Имхотеп счел разумным промолчать.
Поднеся руку подруги к губам, он поцеловал ее ладонь.
– Наш союз будет священ, покуда мы будем хранить его.
Меила улыбнулась; а когда Имхотеп обнял ее, забыла все страхи.
Роза, вернувшаяся в гостиную за посудой, замерла в дверях, глядя на супругов… а потом попятилась назад, стараясь себя не обнаружить. Хотя Имхотеп и Меила заметили бы ее, только если бы горничная грохнула весь поднос на пол.
Роза вернулась на кухню. Там сейчас сидел Аббас, который кивнул ей и поманил, чтобы она села напротив.
– Не хотела мешать?
Аббас улыбался.
Роза рассмеялась. Этот египтянин всегда так хорошо понимал, что происходит в доме – и у нее самой внутри.
Она села напротив своего жениха за стол, и они замолчали.
А потом Роза спросила:
– Послушай, Аббас… неужели ты совсем-совсем не удивляешься? Тому, что с нами случилось? Если бы я вернулась домой и рассказала обо всем сестре, воображаю, как она…
Египтянин поднял руку, и Роза смолкла, глядя на суженого во все глаза.
– Когда я был маленький, у нас в деревне был мулла – очень умный человек, – задумчиво сказал Аббас. – Он говорил: ложь все, кроме Бога.
Роза замерла, пораженная этими словами.
– И вправду, – сказала англичанка. – Все, кроме Бога… и того, что мы любим друг друга, – отважилась прибавить Роза.
Аббас кивнул.
– Скажи госпоже, что мы хотим пожениться, – напомнил египтянин.
Он всегда понимал и то, чем Роза обосновала свою просьбу служить Меиле Наис, – верная женщина всегда будет к ней ближе всех. У восточной женщины такого статуса, как мисс Меила, не может быть подруг и тем паче друзей. Только люди ее дома.
– Я завтра поговорю с мисс Меилой, – застенчиво сказала Роза.
Аббас радостно улыбнулся и, потянувшись к невесте через стол, поцеловал ее в щеку.
– Наконец-то, – сказал он.
А Роза вдруг перестала улыбаться.
– Мы ведь тоже, как они, – просто пойдем в контору по регистрации?..
– Да, – подтвердил египтянин.
Он сочувствовал невесте, понимая, что это значит для нее, – обойтись без христианского венчания. Но иного пути не было.
Роза тяжело вздохнула, но больше ничего не сказала.
Аббас и Роза поженились через несколько дней. В Египте свадьбы не афишировались так, как в Европе, и, уж конечно, женщина во время этой церемонии редко находилась в центре внимания. Так что Роза смирилась с тем, что ее нового положения жены почти никто не заметит.
Главное – что это значило для ее мужа и их хозяев…
Меила дала Розе деньги на скромный домашний праздник. За столом собрались все слуги: они надели свои лучшие наряды, было много вкусной еды, и даже пригласили певицу, которые в Египте исполняли свои песни, скрывшись от глаз зрителей.
Роза даже сшила себе у портнихи-француженки свадебное платье – и сидела рядом с мужем вся в белом, с жемчужной ниткой в завитых по такому случаю коротких волосах. Ее плечи прикрывала прозрачная газовая косынка с искрой.
Аббас, сам одетый в черный европейский костюм, шепнул ей, что она сегодня настоящая прекрасная английская невеста. Роза была счастлива это слышать, хотя уже очень давно не рассматривала модных журналов с картинками.
Меила наблюдала издалека праздничную суматоху слуг и думала с грустной усмешкой – она позволила Розе сделать то, чего не позволила самой себе. Свадьба богатых людей даже в Египте становилась событием… а новоиспеченный Сети Амир не мог допустить никакого шума вокруг своего имени.
И просто – представить себе, что можно сегодня праздновать свадьбу с древнеегипетским жрецом, Меила до сих пор не могла.
Имхотеп вошел в ее дом белым днем, через парадную дверь. Но этим торжественная часть и ограничилась. Он просто начал жить с Меилой как муж с женой. Слуги помалкивали – и следовало благодарить Аллаха уже только за это…
До того, как зарегистрировать свой брак, Имхотеп и Меила прожили вместе целых десять дней, древнеегипетскую неделю. Они узнавали друг друга всесторонне, как это могут делать только люди, находящиеся в самой интимной близости.
Они подолгу разговаривали – Имхотеп рассматривал предметы египетской старины, наполнявшие дом Мухаммеда Наиса, и отпускал интереснейшие комментарии. Такие разговоры нередко сами собою переходили в занятия любовью. Как будто для обоих это был сильнейший афродизиак.
Меила вначале побаивалась страсти Имхотепа, ей было трудно… но в его объятиях она мало-помалу вспоминала любовную науку, которую так хорошо знала Анк-су-намун.
Имхотеп был лучшим возлюбленным, какого могла пожелать женщина: казалось, ее наслаждение для него важнее, чем его собственное. Глядя, как Меила изгибается от страсти, отдает ему всю себя, – больше, чем когда-либо мог получить фараон, – Имхотеп был счастливейшим из властителей: он говорил ей, что в мгновения ее наслаждения он сразу и мужчина, и женщина. Подобен божеству. Высший жрец в Та-Кемет мог отождествиться со своим божеством….
Они никак не предохранялись от возможной беременности. Древние египтянки были об этом гораздо лучше осведомлены, чем теперешние, – и многие женщины Черной Земли, как богини своих домов, сами решали, иметь им дитя или не иметь.
Меила могла бы прибегнуть как к современному способу защиты, так и к древнему, о которых Имхотеп рассказал ей лучше, чем мог бы любой из найденных на сегодняшний день медицинских папирусов.
Сам жрец говорил, что ему было даровано уже слишком много, чтобы он требовал всех благ, которые даруются смертным. И право решать, хочет ли она родить, Имхотеп оставлял за своей женой.
Ведь это она ввела его в свой дом, а не он ее! И пусть слуги почитали в нем хозяина, Имхотеп не позволял этому сознанию затмить в нем древнеегипетское чувство справедливости. Меила, однако, доверилась судьбе.
Сказать по правде, она не очень-то хотела ребенка. Будущее таило грозные опасности, которые предчувствовал и Имхотеп. Над Европой сгущались тучи.
И сама Меила была уже далеко не юна, хотя и младше Розы Дженсон, которой сравнялось тридцать. Меиле исполнилось двадцать семь лет, а для египтянки это было много…
Спустя две недели после их женитьбы Хафез прислал ей подробное и довольно бодрое письмо, в котором рассказывал, как дела у семейства О’Коннеллов и в каких направлениях ведут исследования британские египтологи.
Меила по телефону сообщила своему руководителю, что Имхотеп теперь живет с ней. Может быть, это существенно подняло Хафезу настроение, – безусловно, как и то, что египтянин наконец вернулся в величайший английский дворец истории, в котором он был королем.
“В любом случае, наш с вами специалист будет очень полезен, – писал директор Британского музея. – Думаю, когда я вернусь, он получит докторскую степень”.
Имени Имхотепа Хафез, конечно, не назвал. По его словам, О’Коннеллы ни о чем не догадались… Меила прыснула, как девчонка, читая между этих совершенно пристойных и невинных строк настоящее содержание.
Имхотеп тоже смеялся, когда она показала ему письмо Хафеза. Тот обещал скоро вернуться.
Жрец начал вполне серьезно готовиться к работе – сидя над книгами профессиональных египтологов, подводя под свой древний практический опыт теоретическую базу. Имхотеп заметно изменился после того, как смог показать свое лицо новым людям, назвать себя гражданином нового Египта и мужем Меилы Наис. Казалось, характер его смягчился, и слуги Меилы, прежде очень боявшиеся его, теперь привыкли и стали больше доверять.
Хотя это не значило, что Имхотеп перестал быть опасен, – Меила лучше всех знала, как обманчиво может быть поведение жрецов Черной Земли.
В последние дни у нее появилось подозрение насчет своего состояния, которым египтянка не спешила поделиться с мужем.
Как и не спешила уведомить Имхотепа о своих деньгах на швейцарском и английском счетах.
========== Глава 34 ==========
Через две недели сомнений у Меилы не осталось.
Она сообщила об этом Имхотепу вечером в спальне, когда были потушены все огни, кроме ночника. Чтобы жрец не мог разглядеть ее выражения – и чтобы самой не видеть ясно лица мужа…
Однако потрясение, радость, изумление на обычно отрешенном лице Имхотепа блеснули так ярко, что ошибиться было нельзя.
– Ты носишь ребенка? – переспросил жрец.
Меила кивнула, опустив глаза. Она не могла, размышляя об этом, восторгаться так безоглядно, как ее муж: однако улыбнулась Имхотепу в ответ и почувствовала, как внутри нее тоже зарождается радость. Как цветок, который нужно неустанно поливать, чтобы красные пески пустыни не засушили его…
Имхотеп прижал жену к себе, покрывая ее голову поцелуями.
– Я даже не надеялся на это, – сказал он дрогнувшим голосом. Меила поняла, что это правда, – несмотря на то, что они предавались любви так часто, не только ночью, но и днем, Имхотеп до сих пор не мог поверить, что он снова человек и мужчина, благословленный и обремененный тем же, что и остальные.
Муж бережно взял ее на руки и посадил на кровать. Они с ним разделяли спальню Меилы – ее девическая кровать была огромной, как у принцессы.
– Я теперь не смею прикасаться к тебе…
Меила тихо рассмеялась.
– Не довольно ли нам этого запрета? Иди сюда, – она протянула к Имхотепу руки. Несмотря на поселившуюся внутри уверенность в беременности, ее желание никуда не делось: даже возросло.
– Я знаю, ты будешь осторожен.
Имхотеп подчинился. Он любил ее очень чутко… он всегда сдерживался даже на любовном ложе, не позволяя себе грубости и неистовства, свойственных, по его словам, только солдатам или каменотесам. Однако Меиле все больше хотелось стонать под его ласками: и сегодня она даже закусывала руку, чтобы не делать этого громко.
Когда любовь кончилась, она ощущала себя сразу утомленной и переполненной.
Египтянка лежала, опустив голову на грудь Имхотепа, который обнимал ее одной рукой; глаза у нее закрывались, а с губ так и не сошла улыбка.
Она думала, что муж уже спит, – но неожиданно рука жреца прижала ее сильнее, и Имхотеп спросил:
– Ты счастлива со мной?
– Да, – отозвалась Меила.
Ей и вправду не хотелось сейчас ничего большего, кроме как быть с ним, – но это потому, что она еще не придумала, чего хотеть дальше…
А еще Меила с сожалением подумала, что путешествие по Европе, которое она хотела предпринять вместе с мужем, видимо, придется отложить… или изменить маршрут. Когда они дождутся Хафеза из Лондона, срок будет уже приличный: если только она все-таки беременна.
На другой день Меила пошла к доктору Уайту, который был “врачом широкого профиля” и принимал английских пациентов у себя в собственном кабинете.
Конечно, медицинского обслуживания европейского уровня в Каире было не получить. Мало кто из квалифицированных врачей соглашался приехать сюда на постоянную практику. В особенности после того, как Египет перестал быть английской военной базой.
Египетские женщины у доктора Уайта появлялись редко – однако Меилу он уже неоднократно принимал и, конечно, запомнил. Англичанин был искренне рад видеть такую культурную восточную даму.
Он пригласил пациентку в свой кабинет, обставленный по-турецки, даже с трубками и перекрещенными ятаганами, украшавшими одну стену.
Англичанин предложил ей сесть, и сам сел за свой стол. Доктору Уайту было около пятидесяти пяти, голова его стала белой, но он оставался бодрым и крепким.
– Что вас беспокоит, мисс?..
– Миссис, – Меила подавила смешок и потупила черные глаза. – Я теперь замужем, доктор… и, кажется, в положении.
Она положила руку на живот: и ей сразу же почудилось какое-то шевеление внутри.
– Ах, вот как, – доктор Уайт не сумел скрыть интереса, вспыхнувшего в его бледно-голубых глазах. За кого такая ученая и независимая особа, как Меила Наис, могла здесь выйти замуж?..
Однако англичанин скрыл бестактное любопытство и с улыбкой кивнул молодой женщине.
– Прошу вас, пройдите в смотровую и снимите платье. Я сейчас переоденусь и осмотрю вас.
Меила прошла в соседнюю комнату – в противоположность кабинету, стерильно белую и пахнущую карболкой*. Немного помедлив, – прислушиваясь, как доктор шумно моет руки, – Меила размотала платок, сняла черные перчатки и стащила через голову платье, оставшись в одной шелковой сорочке на тонких бретельках. Она присела на кушетку, накрытую белой простыней.
Вошел доктор Уайт в белом халате, со стетоскопом на шее. Меила почувствовала, что невольно краснеет.
– Пожалуйста, ложитесь, миссис.
Уайт опустил в обращении ее фамилию, потому что до сих пор не знал ее. Меила разулась и, закрыв глаза, легла на кушетку.
Она почувствовала, как твердые, тщательно вымытые руки доктора мнут ее живот; потом англичанин приставил к ее обнаженному животу стетоскоп и какое-то время слушал. Затем, прервавшись, врач задал ей несколько вопросов о ее женском цикле.
Наконец доктор Уайт велел ей сесть и одеваться.
Меила села и стала медленно надевать платье. Сердце часто стучало, спина покрылась потом. Она отважилась посмотреть на врача, только когда одернула на себе одежду.
– Ну, что?..
– Вы беременны. По крайней мере, шесть недель, – уверенно ответил англичанин. Он посмотрел на пациентку и улыбнулся с некоторым сомнением.
– Надеюсь, вы рады это узнать?
– Конечно, рада, – сказала Меила.
Они вернулись в кабинет. Доктор снял халат, потом снова предложил египтянке сесть.
– Как вы себя чувствуете? Бывают ли головокружения? Тошнота? Сердцебиение?
Меила пожала плечами.
– Разве что иногда. Но, по-моему, я здорова.
– Ну тогда все прекрасно. Вас можно поздравить, мадам.
Англичанин широко, душевно улыбнулся; однако Меила видела, что его все сильнее одолевает любопытство.
– Может быть, выпьете со мной чаю? Сейчас я не занят.
Меила хотела сразу отказаться… но потом передумала.
– С удовольствием.
На столе, в одном углу которого лежала стопка толстых тетрадей, появились чашки, сахарница, вазочка с печеньем.
Сделав глоток чаю, доктор Уайт задал пациентке ожидаемый вопрос.
– А как себя чувствует ваш супруг?
Меила прикрыла глаза. Несмотря ни на что, это был восхитительный момент.
– Благодарю вас, доктор, все хорошо.
– Это замечательно, – англичанин опять душевно улыбнулся. – Но врачебный осмотр никогда не повредит. Ведь, насколько я понимаю, мистер… ваш муж старше вас? Кстати, я забыл уточнить: сколько вам теперь лет?
Меила качнула ногой.
– Двадцать семь лет и четыре месяца, – хмуро сказала она. – Моему мужу… тридцать шесть. Его имя Сети Амир, и он египтянин.
Меила внезапно решилась. В конце концов, это все равно придется сделать.
– Мой муж ученый, историк, – очень талантливый, хотя пока малоизвестный, – продолжила она, размешивая чай. Подняла на доктора глаза. – Он не арабской крови, и при нашем с ним знакомстве утверждал, что ведет свой род от древнеегипетских аристократов. Представляете?
– Вполне.
Доктор Уайт сначала нахмурился, а потом улыбнулся, видя, как эта восточная женщина прямо-таки светится гордостью.
– Возможно, господин Амир прав. Ведь и вы сами, кажется, не арабской крови.
Меила вскинула брови и даже отодвинулась. Однако заключение мистера Уайта было очевидно.
– Да, – сказала она.
Потом прибавила, чтобы замять неловкость:
– Может быть, мой муж посетит вас. Он никогда не видел английских докторов, – Меила рассмеялась.
Доктор Уайт улыбнулся.
– Охотно верю. Что ж, я буду рад видеть вашего мужа в любое время. И вам самой, мэм, лучше приходить на осмотр каждые две недели, для контроля вашего состояния.
Меила подумала, что английский доктор живет в Каире скучновато и бедновато.
– Хорошо, мы придем, – египтянка встала и накинула платок. – Сколько я вам должна за прием?
– Погодите, миссис Амир.
Доктор встал и, обойдя стол, приблизился к ней. Теперь он был очень серьезен.
– На всякий случай предупреждаю вас сейчас. Поскольку вам уже… поскольку вам предстоят первые роды, я бы настоятельно советовал вам рожать не здесь, в Египте, а лечь в одну из лондонских клиник. Ведь вы можете себе это позволить? – осторожно уточнил англичанин.
Меила улыбнулась. Эти слова заключали в себе не один смысл.
– Могу, – сказала она. – Я обдумаю ваш совет, доктор.
Тот кивнул.
– Я, к несчастью, слишком много узнал о том, как обстоят с этим дела в вашей стране. Подавляющее большинство египтянок рожает мало того, что дома, так еще и почти без акушерской помощи.
Теперь доктор Уайт уже не скрывал своего профессионального негодования.
Меила кивнула.
– Я поняла вас, сэр. Спасибо за заботу.
Она рассчиталась с врачом и пошла к двери. Он проводил пациентку.
– Передайте мой привет миссис Уайт, – сказала Меила на прощание. Она в этот визит впервые заметила у англичанина на руке кольцо… и, спросив, тут же замерла от ужаса: а вдруг Уайт вдовец?
Но доктор улыбнулся, пригладив белые усы.
– Непременно передам. Только миссис Уайт сейчас не со мной, а в Англии: она предпочитает проводить время с нашими детьми и внуками. Всего наилучшего, миссис Амир.
Меила ощутила укол в сердце.
– До свидания, доктор, – сказала она и стала спускаться по лестнице.
Снаружи ее ждал Аббас. В Каире женщины почти никогда не выходили на улицу без сопровождения мужчины – египтянки подчинялись традиции, а англичанки просто из соображений безопасности. Меила улыбнулась своему телохранителю и велела проводить ее домой.
Дверь им открыла Роза. Это была обязанность дворецкого, который и так стал порядочным бездельником… но Меила не стала журить горничную.
Англичанка смотрела на хозяйку с огромным вопросом в глазах.
– Да, – Меила улыбнулась Розе: а потом вдруг рассмеялась. – У меня будет ребенок, Рози. Поздравь меня!
– Поздравляю, мисс!..
Даже замужняя, Меила осталась для Розы “мисс”: как для тех английских слуг, которые становились членами семьи и знали хозяев всю жизнь.
Растроганная, Меила обняла Розу. Они обе прослезились.
Разомкнув объятия, Меила оглядела холл. “Где же Имхотеп”, – подумала египтянка с неожиданным неудовольствием.
Но тут Роза вдруг залилась краской и сказала:
– А я, кажется, тоже, мисс Меила.
Египтянка сдвинула брови:
– Что?..
– Тоже… беременна, – Роза смахнула слезу.
У Меилы дрогнули сжатые губы. “Вот уж вовремя”, – подумала госпожа дома. Она быстро взглянула на Аббаса, оставшегося спокойным: похоже, Роза его уже уведомила.
Взяв себя в руки, Меила улыбнулась Розе и похлопала англичанку по плечу.
– Прекрасно. Тогда завтра ты пойдешь к доктору Уайту, – приказала она. – И осторожней теперь бегай по лестницам.
Она сняла платок, подняв глаза на длинную мраморную парадную лестницу.
– Мне не нужны в доме лишние проблемы.
Меила наконец увидела мужа. Имхотеп, одетый в пестрый халат ее отца, – коротковатый для такого рослого человека, – неподвижно стоял на площадке, в лестничном пролете, у перил и неотрывно смотрел вниз, на вернувшуюся жену: но, похоже, не хотел мешать разговору женщин.
– Ты свободна, – Меила кивнула Розе и стала торопливо подниматься к мужу. Они смотрели друг другу в глаза: и вдруг Имхотеп быстро преодолел оставшиеся ступени и подхватил Меилу на руки.
Она вскрикнула, но жрец, не обратив на это внимания, поднялся с женой на руках на второй этаж. И только там поставил и жарко поцеловал.
Он даже не запыхался.
– Врач подтвердил, что ты беременна, – сказал Имхотеп, глядя на нее счастливыми глазами.
Он не спрашивал, а утверждал.
Меила кивнула. Она припала к мужу, обхватив его руками и вдыхая аромат его тела.
– Я беременна… и доктор Уайт просил тебя тоже зайти.
Она посмотрела на мужа снизу вверх.
Имхотеп величественно кивнул.
– Я сделаю это, – сказал жрец. Как видно, ему действительно хотелось пообщаться с современным английским врачом.
Уже по дороге в комнаты Меила передала Имхотепу рекомендацию доктора Уайта – поехать рожать в лондонскую клинику.
* Карболка (карболовая кислота, фенол) – старинное дезинфицирующее средство, широко применявшееся в Европе и в России.
========== Глава 35 ==========
Роза завела себе кошку.
Египетскую мау – зеленоглазого пятнистого котенка, обещавшего вырасти в стройную красавицу, каким некогда поклонялись в Черной Земле.
Англичанка без спросу купила котенка на рынке и принесла домой, спрятав на груди под черной шалью. Меила в это время была в гостиной одна – рассматривала образцы материи на платья.
Египтянка, сидевшая на диване, недоуменно подняла глаза на стук каблучков… а потом вскрикнула, услышав тонкое мяуканье.
Роза умоляюще улыбалась госпоже, держа на руках своего питомца: и на несколько мгновений Меиле показалось, что англичанка опять, как много лет назад, готова стать на колени.
– Что ты себе позволяешь?.. – спросила Меила.
Она давно уже не держала дома террариума – ядовитую змею продали обратно тому же торговцу. Это увлечение прошло так же резко, как началось.
Однако на очаровательного котенка в руках своей служанки Меила смотрела с таким же ужасом, как когда-то сама Роза на ее гадюку.
– Позвольте мне оставить его, – англичанка пальцем погладила малыша по головке, почесала шейку, и он тут же заурчал. – Я сразу поняла, что он будет нужен нам в доме!
Меила так растерялась, что забыла все бранные слова. Да это было бы и непристойно.
– Дай его сюда, – приказала египтянка.
– Мне кажется, это… это она, мисс Меила, – Роза немного покраснела, доверчиво сажая котенка на колени хозяйке. – Хотя ему всего месяц, трудно понять…
Меила перевернула котенка на спину. Тот попытался схватить лапками ее руку, но потом снова заурчал: женщина невольно улыбнулась.
– Это самочка, – подтвердила она.
Потом снова посмотрела на служанку – без всякой улыбки.
– Как же ты посмела принести в дом кошку без дозволения моего мужа!..
Роза сама уже испугалась своей смелости, но позиций не сдала. Она присела на диван рядом с египтянкой.
– Я и не хотела, чтобы ваш муж знал, госпожа, – тихо сказала Роза. Или это Хенут, служанка фараона и покровительница кошек, сейчас смотрела на Меилу?..
Роза приготовилась принять на себя гнев хозяйки; но Меила неожиданно мирно улыбнулась. Коснулась щеки служанки, и по телу Розы пробежали приятные мурашки.
– Хочешь устроить Имхотепу последнюю проверку? Ну что ж, попробуй.
Меила взяла кошечку и подала ее обратно Розе.
– Поскольку она твоя, имя выбери сама, – в голосе египтянки проскользнула мягкая угроза. – И отвечать тоже будешь сама.
Роза встала и поклонилась, держа животное у сердца. Кошечка запищала и завертелась в ее руках, должно быть, проголодавшись.
– Я отнесу ее на кухню, покормить, – англичанка просяще улыбнулась.
Меила пожала плечами.
– Если не выронишь по дороге. Держи ее в своей комнате и позаботься, чтобы она не пачкала в доме.
Когда Роза повернулась, чтобы уйти, Меила заметила наметившуюся округлость под ее платьем. Сдвинув брови, египтянка положила руки на свой живот.
Кто знает, не вредно ли держать кошку беременным?.. Нужно будет спросить доктора.
Шел уже пятый месяц, и за это время было достигнуто совсем немало. Хафез вернулся два месяца назад с видом триумфатора – он хвастался дозволением на новые масштабные раскопки в Долине царей, которые будут вестись под его руководством.
Может быть, Хафез опять возмечтал привлечь Имхотепа к этому богомерзкому, с точки зрения жреца, делу. Но пока у директора Британского музея, равно как и у Имхотепа, хватало благоразумия не заговаривать об этом в лоб.
Имхотепа, по протекции Хафеза, официально взяли консультантом в Каирский музей. Теперь жрец много времени проводил там, исследуя новые находки, – и хотя к его мнению прислушивались, но пока что не больше, чем к мнению других местных экспертов. Даже чаще, чем у них, его слова считали “недостаточно взвешенными”.
Англичане со своим английским юмором, наверное, оценили бы эту ситуацию – мертвые экспонаты огромной исторической важности теперь исследовал живой экспонат, важность которого была неизмерима…
Интересно, хоть кто-нибудь в музее догадывался, кто такой Сети Амир?
Сегодня Имхотеп как раз был в музее – “на работе”.
Меила до сих пор не могла вписать верховного жреца Осириса в свой мир, в повседневность. Ей казалось, что если только это слияние произойдет, умрет какая-то часть ее существа: лучшая ее часть…
Меила так задумалась, что очнулась, только когда паркет позади скрипнул под тяжестью шагов и ей на плечи легли сильные ласковые руки. Египтянка вздрогнула, но тут же улыбнулась.
Имхотеп, склонившись к жене, потерся о ее висок щекой.
– Моя сестра Исида сидит и ждет меня…
Ей так нравилась его гладкая кожа. Тех, на чьем теле слишком много растительности, люди Та-Кемет считали дикарями.
Меила встала, и Имхотеп приблизился к ней: супруги взялись за руки и поцеловались.
– Ты опять вошел без звонка, – с ласковым упреком сказала египтянка.
– Я не люблю этих устройств, ты знаешь.
Имхотеп с улыбкой погладил ее по щеке. Кто бы ни владел этим домом, как бы бессмертный жрец ни любил ее, он всегда будет поступать так, как считает нужным.
Меила прижалась к нему: муж обнял ее, и оба с волнением, – каждый раз новым, – почувствовали биение жизни, которую зачали.
– Ты голоден? – спросила Меила, когда отстранилась от мужа.
Имхотеп кивнул. Меила почувствовала, как ее накрывает волна любви. Он наконец принадлежит ей, и она может кормить его, как все любящие жены своих мужей…
– Тогда иди умывайся, все готово.
Они обычно ужинали в гостиной: иногда даже принимали здесь гостей, на которых Имхотеп неизменно производил впечатление.
Меила села за стол и позвонила. Опускаясь на кожаный диван, она ощутила, как потянуло спину: и с шипением взялась за поясницу.
Роза сейчас принесет тяжелый поднос… надо велеть кому-нибудь из слуг подменить ее.
Служанка пришла и поставила перед хозяевами поднос с аппетитно пахнущими блюдами, которые были накрыты крышками. Теперь англичанка не выказывала страха перед Имхотепом, но поморщилась, разгибаясь.
Когда Роза встретилась глазами с госпожой, та распорядилась:
– Больше не таскай нам подносы из кухни. Пусть Салах побегает, ему полезно, – Меила усмехнулась.
Роза улыбнулась в ответ.
– Спасибо, мисс.
– Можешь идти ужинать, – сказала хозяйка. Ей уже очень хотелось остаться вдвоем с мужем.
Горничная ушла.
Меила и Имхотеп принялись за мясо с приправами. Меила то и дело забывала о еде, хотя проголодалась, – ей всегда доставляло наслаждение смотреть, с каким изяществом жрец пользуется ножом и вилкой.
– Что ты делал сегодня? – спросила египтянка, когда они приступили к десерту.
Имхотеп собирался ответить, как вдруг в гостиной раздался кошачий писк.
Муж Меилы встал так резко, что чуть не своротил тяжелый стол.
– Что это?..
Меила вжалась в спинку дивана. Она видела, как красивый профиль Имхотепа исказил ужас: и такой же ужас оледенил ей внутренности. А что, если…
Тут на ворсистую ковровую дорожку перед ними выскочила Роза, которая тяжело дышала. К груди служанка прижимала своего котенка-мау.
– Бога ради, извините, мисс Меила!.. Сэр, – она посмотрела на Имхотепа и присела в своей забавной манере, точно перед принцем из английского царствующего дома. – Моя кошечка убежала, и я едва поймала ее!
