Текст книги "The Beginning of the End (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)
========== Глава 1 ==========
Освободительная война была смутным воспоминанием Меилы Наис – но она унесла жизнь ее отца, Мухаммеда Наиса, погибшего в 1920 году в Каире в одной из стычек с англичанами. Так погибали многие – от феллахов, впавших в ничтожество потомков древних египтян, до турецких мамелюков. Однако Мухаммед Наис, в отличие от них всех, оставил своей единственной дочери миллион английских фунтов.* Миллион!
В десять лет это не слишком пошатнуло мир Меилы Наис, у которой было все, чего она могла пожелать, и она не знала, на что потратить больше. Все деньги получил в свои руки душеприказчик отца, который был англичанином, до совершеннолетия Меилы. А сама юная наследница отныне стала предметом особого, трепетно-почтительного отношения прислуги, как и знакомых, посещавших дом, чтобы выразить ей соболезнования. Но Меиле ее новый статус был почти безразличен, и от чужого приторного и назойливого внимания она убегала, отсиживаясь в своей комнатке.
Свою мать, красивую и умную египетскую турчанку, Меила Наис потеряла еще в шесть лет – она скончалась от тифа; и с тех пор отец все силы положил на воспитание дочери. Мухаммед Наис был европейски и светски образованным человеком, сторонником Саада Заглула, египетского прогрессиста и борца за независимость. Отец Меилы тоже выступал за женское образование – фактически, как по секрету говорил Мухаммед дочери, он боролся за возвращение современным египтянкам того статуса, который они имели во времена фараонов.* Десятилетняя Меила внимала отцу, затаив дыхание, не сводя с него огромных черных глаз.
Мухаммед Наис знал, о чем говорил: его предки пахали землю в усадьбах турецких помещиков и служили арабским торговцам и кочевникам, но именно они вели свой род от древних египтян.
Этот сказочно разбогатевший потомок феллахов хотел дать Меиле, своей наследной принцессе, лучшее, на что был способен. А может, он просто очень ее любил.
Глядя, как опускают в землю ее отца, завернутого в белое полотно, Меила не плакала – она чувствовала в своей груди холодный камень. Что значит смерть? Что остается от тех, кто тебя любил, – что, кроме этих бедных безымянных костей?..
Она ушла с похорон, держась за руку тетки, родственницы матери, прикрывавшей лицо черной вышитой чадрой. Свое погребение Мухаммед Наис завещал устроить в западной пустыне: по образцу своих далеких предков, обожествлявших собственные мумии.
Меила уже много знала о верованиях древних египтян; но сегодня они нисколько ее не утешили.
Дома девочка, закрывшись в своей спальне на втором этаже их каирского особняка, долго плакала угрюмыми, злыми слезами. А потом тетка, добрая Мариам, пришла к ней и взяла Меилу к себе на колени, как маленькую: она дала ей молока с пирожными и долго утешала ее, рассказывая о рае Пророка, где уготовано место всем праведным. Меила не спорила с сестрой матери, но и почти не слушала эту женщину, думая свои угрюмые, слишком взрослые мысли.
Она-то знала, что Мухаммед Наис не принадлежал к числу тех, кого называют правоверными, будучи наполовину европейцем, отчасти – египтофилом и не соблюдая почти никаких установлений Корана: хотя и происходил из мусульман. В его доме женщины носили открытые платья и мечтали об университетах. Но смерть для Мухаммеда Наиса и его домашних перестала быть простой, обещанием райского сада, – и сделалась такой же трагической загадкой, как и для англичан и французов, чьи братья, отцы и сыновья тысячами гибли в этой войне…
Впрочем, тетка Мариам не желала ей ничего плохого и искренне заботилась, навещая Меилу в ее огромном пустом доме. По крайней мере, Меиле, на всех, кроме отца, смотревшей подозрительно, не казалось, что тетка просто хочет ее денег…
Вскоре жизнь в доме вернулась в более-менее привычную колею: хотя Меила знала, что ничего уже не будет как раньше.
К юной наследнице продолжала ходить нанятая отцом учительница-англичанка, миссис Теплтон. Эта леди прежде учительствовала в Англии, в Манчестере; и в Египте, потеряв мужа-полковника, она осталась без средств к существованию.
Мухаммед Наис не доверял женским школам, недавно учрежденным в Египте, и его дочь получала образование дома – как и большинство египтянок. Но Меиле преподавали много больше, чем обычным девочкам из мусульманских семей. Меила к своим десяти годам свободно говорила по-английски и понимала французский, и неплохо знала историю – не только Египта, но и других значимых стран. Каирский музей древностей дочь египетского миллионера посещала еще с отцом; но миссис Теплтон долго и восторженно расказывала Меиле о своей родине, о Тюдорах, о Тауэре и парламенте, о Лондоне, который был ровесником кельтов и римлян, и о покорении Индии.
Точно так же, как Индию, британцы оккупировали и Египет, считая это своим правом белых людей… но рассказы гувернантки о Востоке Меила слушала, забыв о своей враждебности, с жгучим интересом. Однажды миссис Теплтон заметила, что фамилия Наис встречалась ее мужу в Индии, – хотя является, скорее всего, греческой или турецкой…
– Сколько же кровей в тебе смешалось, моя дорогая! – воскликнула тогда англичанка со смехом, прозвучавшим несколько принужденно.
– Вы едва ли можете себе это представить, мадам, – четко сказала Меила в ответ, не сводя с миссис Теплтон своих черных глаз.
Спустя год после гибели Мухаммеда Наиса, во время одного из посещений учительницы, Меила завела с той разговор о смерти и загробной жизни. Ей очень хотелось услышать, что миссис Теплтон думает об этом – и увидеть, как англичанка смутится. Такая ли эта леди материалистка, как все люди запада?
Меиле хотелось услышать больше, чем то, что сказала бы ей тетка Мариам и любая мусульманка.
Совершенно неожиданно миссис Теплтон заговорила с девочкой об индийских верованиях в перерождение – реинкарнацию, которую якобы проходили все живые существа, чтобы достичь слияния с Богом. Индийцы не верили в абсолютного Бога, но некоторые их идеи восприняли греческие мудрецы, Пифагор и Платон…
– И вы в это верите? – спросила одиннадцатилетняя Меила, неподвижно глядевшая на англичанку из-под своей “египетской” ровной челки. – Я думала, что вы западная христианка!
Миссис Теплтон грустно рассмеялась. Она сделала глоток ароматного турецкого кофе, которым ее угостила маленькая хозяйка.
– Очень трудно сказать, во что мы сейчас верим, Меила, – ответила учительница. – Война смешала все понятия, Запад и Восток… Я была воспитана материалисткой, но теперь я верю в душу. Мне кажется, мой покойный муж до сих пор рядом со мной.
Меила тряхнула головой.
– А мне так не кажется, – заявила девочка, растравляя собственную сердечную рану. – Ваш муж давно сгнил в земле, как и мой отец! Про душу – это все сказки!..
И она стала всхлипывать, обезоружив миссис Теплтон, которая не смогла никак ответить на ее грубость.
А потом англичанка подсела к ней и обняла за плечи. Она рассказала ей о том, о чем дочь Мухаммеда Наиса до сих пор и не подозревала.
Оказывается, в Англии недавно было учреждено Общество психических исследований, доказывавшее существование и проявления духа. К этому Обществу примкнуло немало видных ученых. Были среди них и те, кто опытным путем доказывал существование реинкарнации…*
У Меилы высохли слезы.
– Как у индусов? – переспросила девочка. Нет, конечно, она еще не поверила: но была очень удивлена.
– Не совсем, – ответила учительница, немного смущаясь. – Скорее перерождения, в которое верили греки. Но это не всеобщее правило…
Тут же миссис Теплтон спохватилась.
– Не принимай мои слова на веру так легко! – воскликнула она. – Может быть, наши исследователи и ошибаются. Я не знаю!
Она пригладила черные волосы девочки, которую в этот миг очень пожалела.
– Ты должна искать истину сама, Меила.
Египтянка кивнула.
– Я найду, – спокойно пообещала дочь Мухаммеда Наиса.
И миссис Теплтон почувствовала, что это не пустые слова. В этой девочке уже теперь, помимо ума, чувствовалась огромная сила воли.
Меиле было пятнадцать лет, когда она впервые увидела Лондон. Управляющий отца и миссис Теплтон увезли ее туда, показать мир и защитить от гражданской войны. И тогда же, по слухам, в Египте случилась битва с темными силами: библейские знамения, которые не требовали доказательств.
– Восстала древняя мумия, – нервно смеясь, сказала учительница. – Представляешь, Меила? Я готова во многое поверить, но такое…
Меила усмехнулась: хотя сама нервничала так, что едва стояла на месте.
– Вы не готовы поверить, мадам, – сказала египтянка. – Вы дочь Запада, который не верит ничему, что видит своими глазами! А я готова!
“Восставшая мумия”! Ах, почему ее там не было!..
“Таймс” и “Дэйли Мейл” писали о каких-то исключительных природных аномалиях, о случаях необъяснимого массового гипноза в Каире…
Меила почувствовала, – остро, как никогда прежде, – что эти события, которые власти Египта и Британии уже стараются замолчать, имеют самое прямое отношение к ней. Какое?.. Она отыщет истину…
Миссис Теплтон, не сводившая глаз с девочки, вдруг ощутила сильное беспокойство. Меила Наис была одета, как одевалась дома, – в длинное и темное, как у бедуинов, шелковое платье, но открытое и вышитое золотом; волосы она продолжала носить в египетском стиле, ровно подстриженные и с челкой. Сейчас все египетское стало в Европе очень модным; но ее воспитаннице такие наряды шли гораздо больше, чем бледным английским светским дамам, красившим лицо “для эффекта Клеопатры”.
Черноволосая меднокожая Меила Наис, красивая особенной яркой и мрачновато-вызывающей красотой, без всяких ухищрений была истинной дочерью Египта: но только не теперешнего, турецко-арабского, а изначального. Миссис Теплтон вдруг испугалась за Меилу – она испугалась и Меилы тоже.
Казалось, девочка это почувствовала: ее алый рот тронула усмешка.
– Не бойтесь, миссис Теплтон, я не восставшая мумия.
В эту самую ночь Меиле Наис приснился первый эротический сон, навсегда отделивший ее от миссис Теплтон, Англии и обычных смертных.
* Согласно Рикипедии (Википедии Мумии), Меила Наис была дочерью миллионера и египтянкой. Я перевожу имя Meela как Меила, а не Мила, чтобы при прочтении оно не ассоциировалось со славянским.
* Саад Заглул – реальная историческая личность, лидер египетской либерально-националистической партии “Вафд”. В Египте времени Первой мировой войны шло освободительное движение (против Англии, как до того – против Османской империи), и, в противоположность этому, европеизация, включающая и некоторую эмансипацию женщин. Египтянки, подобные Меиле, вполне могли существовать, хотя и в небольшом количестве.
* Это исторический факт. Общество психических исследований существует в Лондоне по сей день, и к нему действительно на протяжении более чем века примыкали известные ученые.
========== Глава 2 ==========
Первое, что Меила ощутила, – это жар египетского солнца, под которым она выросла. Ей пекло не только лицо, но и обнаженные руки, грудь и живот… она была почти нагой, только поясок вокруг бедер, конец которого просто свешивался между ног, но ничего не прикрывал!
Какая-то часть ее существа сжалась от стыда при осознании этого; но, вместе с тем, Меила чувствовала, что ей привычно ходить почти без платья. Египтянка осмотрелась – она была на балконе с балюстрадой, который выходил на замощенную камнем огромную площадку. Внизу блеснули бронзовые панцири и копья воинов, построенных на этой площадке для учений; раздались резкие слова команды, и все солдаты одновременным четким движением взяли копья к ноге.
А потом вдруг чьи-то сильные горячие руки обвили ее стан, на нее повеяло ароматом мирры и кипариса, и уха коснулось жаркое дыхание. Меила вскрикнула, сердце неистово застучало в груди; но неизвестный возлюбленный обнял ее крепче, не позволяя отстраниться.
– Эти солдаты внизу – “царские храбрецы”, охрана фараона, – прошептал он. – Ты разве никогда не видела их, Анк-су-намун?
Мужчина, на которого Меила все не осмеливалась посмотреть, приник поцелуем к ее шее, и она, трепеща, прикрыла глаза. Вместе со стыдом и испугом она ощутила блаженство… как будто вспомнила некогда пережитое блаженство, выше которого не могло быть ничего на свете.
– Я тебя знаю… – прошептала Меила, млея.
Она сознавала, что говорит сейчас не по-арабски и не по-английски, а на том же языке, что и ее возлюбленный. Этот язык был мертв почти две тысячи лет, но вновь ожил в их устах.
Уже почти без страха Меила повернулась лицом к тому, кто обнимал ее на балконе царского дворца. Ее возлюбленный улыбнулся ей. Он оказался так красив, что у дочери Мухаммеда Наиса замерло сердце: высокий, широкоплечий меднокожий мужчина, в золотой набедренной повязке-схенти и широком воротнике-ускхе из бирюзы и красной яшмы. Его голова была обнажена и обрита, как у жреца, а прекрасные черты совершенны. Точно этого жреца с любовью вылепил на своем гончарном круге сам Хнум, прародитель людей.*
– Имхотеп, – прошептала египтянка, поднеся руку к губам. Откуда-то она знала, как имя этого мужчины. – Нас увидят здесь!
Имхотеп качнул головой.
– Никто не увидит. Мы слишком высоко над ними, – он широким жестом указал на воинов фараона, тренировавшихся на плацу. А потом снова привлек Меилу к себе, и она ощутила его поцелуй. Как сладчайшее вино на ее губах и языке, тут же вскружившее ей голову…
Он начал ласкать ее. Откуда-то Меила знала, что это запретно и грозит им обоим смертью…
– Нет… не сегодня, – шепотом взмолилась египтянка, пытаясь упереться ладонями в широкую грудь возлюбленного. – Я не могу!
Она посмотрела прямо в его черные глаза. Щеки Меилы горели: дойти до конца им было не только нельзя, она была еще просто не готова к этому. Имхотеп кивнул, поняв ее без слов.
– Побудь одна и побеседуй со своим сердцем, моя царевна. Тебе нужно вспомнить, кто ты есть.
И вот он уже исчез: Меила не могла понять, как скрылся ее возлюбленный, но ее внезапно охватило чувство ужасной потери. Больше, чем после смерти отца. Точно весь мир вдруг опустел без этого мужчины, и божественное солнце померкло…
Египтянка поежилась, сжав колени и обхватив ладонями обнаженные плечи.
– Имхотеп, – прошептала она и подошла к ограждению, посмотрев вниз. Потом подняла голову и впервые обозрела город за пределами дворца: храмы и башни-пилоны поразили Меилу своей огромностью. Она, и даже Имхотеп, были так малы в сравнении со всем этим.
Меила отпрянула от балюстрады, надеясь вернуться в привычный мир, найти хоть где-нибудь защиту. Но все в этом месте принадлежало фараону, живому богу Черной Земли*, и убежать Меиле было некуда…
– Отпусти меня! – сжимая кулачки, неистово выкрикнула Меила в полный голос, сама не зная, к кому обращаясь. И она вырвалась из сна, будто вынырнула из древнего болота, затянувшего ее. Сердце Меилы билось поверхностно и часто-часто, тело под ночной сорочкой было мокро от пота.
– Аллах, – прошептала Меила, проведя рукой по лицу. Она ощупала себя, точно желая убедиться, что ее тело все еще принадлежит ей.
Так это был только сон!.. Случаются такие сны, в которых ты понимаешь, что спишь, – но очнуться не можешь. Однако подобных видений, – ярче самой жизни, – у Меилы никогда прежде не было.
Девушка села в постели. Она схватила с прикроватного столика графин с водой и налила себе полный стакан: Меила всегда держала рядом воду, повинуясь какому-то пустынному инстинкту, унаследованному от предков. Египтянка выпила всю воду, стуча зубами об край.
Потом она посмотрела на часы. Четыре утра, можно еще поспать…
Меила легла опять, но уснуть снова не получалось. Она только нагрела подушку, ворочаясь с боку на бок. Даже стонала, как в лихорадке.
Подобное бывало с нею с тех пор, как у нее начались женские крови: тетка объяснила Меиле, когда та однажды спросила, что это похоже на любовное томление и бывает с девушками, и не надо этого пугаться… Как же не испугаться!
Узнай сестра матери про этот сон, она сама пришла бы в ужас и не смогла бы дать Меиле никакого совета. Впрочем, нет: тетка Мариам посоветовала бы племяннице прекратить читать о египетских древностях и смотреть на них, если они таким бесовским образом смущают ее.
У Меилы дома в Каире было много копий с египетских предметов культа и несколько бесценных подлинников: украшений, статуэток и ларцов. Но даже если убрать с глаз их все, это ей не поможет.
Девушка уснула только на рассвете, черным тяжелым сном. Проснулась, только когда чья-то рука потрясла ее за плечо.
– Меила! Поднимайся!
Меила дернула плечом и отмахнулась; а потом резко села в постели.
– Что случилось?..
Миссис Теплтон, хмурая и встревоженная, сидела на краешке ее кровати.
– Двенадцатый час, девочка! Ты не заболела?
Англичанка попыталась пощупать ее лоб. Меила мотнула головой, но сама чувствовала, что у нее жар.
– Все хорошо, миссис Теплтон, я сейчас встану.
Меила поднялась, скользнув ногами в вышитые домашние туфли и накинув на плечи теплый бархатный халат. Она так и не привыкла к английской сырости и холоду: здесь продувало до костей даже летом.
Миссис Теплтон качала головой, глядя на нее.
– Ты должна беречь себя, моя дорогая. Девочки в твоем возрасте особенно чувствительны к переживаниям и к переменам климата.
Египтянка смутилась, поняв, что воспитательница деликатно намекает ей на девические недомогания, о которых говорила ей тетка Мариам.
Ничего не ответив, Меила отправилась умываться. Пока чистила зубы и причесывалась, юная египтянка обдумывала, что делать дальше.
Сегодня день у нее был свободен – никаких публичных лекций, никаких экскурсий. Англичанка, кажется, тоже собиралась остаться с ней дома: на их съемной квартире.
А что, если…
Меила вернулась в свою спальню и, перетряхнув платья в шкафу, выбрала английский костюм: белую блузку-рубашку, шерстяные юбку и жакетик песочного цвета.
– Миссис Теплтон! – выпалила она, появляясь на пороге гостиной. – А вы знаете, где находится это ваше ОПИ?
Горничная уже приготовила завтрак, и миссис Теплтон помогала накрывать стол. Она удивленно посмотрела на Меилу, выщипанные брови на бесцветном лице полковничьей вдовы поднялись углом.
– Что, прости?..
– Где находится Общество психических исследований, – пояснила Меила. – Вы знаете?..
Воспитательница бросила быстрый взгляд на прислугу, и Меила прикусила язык.
– Поговорим об этом позже, – сказала англичанка.
Когда они остались вдвоем, миссис Теплтон спросила:
– Зачем тебе знать, где находится ОПИ?
Она смотрела на египтянку с почти материнской тревогой. Было очевидно, что она связывает странный вопрос Меилы с ее ночными переживаниями.
Девушка кашлянула.
– Просто… Стало любопытно, – соврала она. – Ведь мы в Лондоне, когда еще выпадет такой шанс?
Англичанка поджала губы.
– Я не знаю, Меила, и, честно говоря, не советовала бы тебе увлекаться такими вещами, – сказала миссис Теплтон. – Психические явления изучают специалисты, но даже для них это опасно!
Меила сжала под столом руки, кляня себя за несдержанность. Надо было подступиться к англичанке аккуратнее…
Но когда она доела свою овсянку и принялась за чай с молоком, то опять не вытерпела.
– А вы слышали когда-нибудь о египтянине по имени Имхотеп?
Миссис Теплтон, которая аккуратно размешивала в своей чашке мед, подняла глаза. Ее рука замерла.
– Имхотеп?
Меиле показалось, что воспитательница раздумывает над ответом слишком долго. Египтянка хрупнула аппетитным тостом с мармеладом, не чувствуя вкуса, и проглотила кусок, не отрывая взгляда от лица собеседницы.
Но наконец миссис Теплтон качнула головой.
– Нет, Меила. Я ничего не читала о египтянине с таким именем. Хотя я, вообще-то, не египтолог, – тут англичанка рассмеялась, и Меиле сразу же показалось, что от нее что-то скрывается.
Меила наклонилась через стол.
– А вот я слышала такое имя. Сегодня во сне, – прибавила она, точно ее подстрекал какой-то бес. – И другое имя, Анк-су-намун!
Миссис Теплтон уронила ложечку на скатерть, и от нее расплылось чайное пятно.
– Знаешь, что, моя дорогая, эти фантазии могут повредить тебе, – резко сказала она. – Мы и так в эти дни теряем почву под ногами, и должны, по крайней мере, сохранить наши головы на плечах!
Меила прищурилась.
– Не знаю, сохраните ли вы вашу голову, – сказала она.
Миссис Теплтон даже привстала.
– Что?..
Девушка быстро потупилась, поняв, что хватила через край.
– Ничего. Прошу прощения, мадам, – сказала она. – Я просто плохо спала.
– Я заметила, – сказала миссис Теплтон, сжимая губы. – Но постарайся впредь держать себя в руках.
Меила закусила губу. “Ты что-то скрываешь, я уверена”, – подумала дочь Мухаммеда Наиса.
– Прошу меня извинить, – повторила она.
Потом подняла голову.
– А чем мы сегодня займемся?
Миссис Теплтон пожала плечами.
– У тебя каникулы, моя дорогая. Но если ты чувствуешь в себе расположение, можешь повторить алгебраические уравнения и геометрию. Я собиралась пойти в гости к дочери, но если ты хочешь…
Ее дочь Эдит с мужем жила в Лондоне, а двое сыновей служили где-то в Южной Африке, удерживая слабеющие военные позиции разваливающейся Британской империи. Миссис Теплтон сама уже не знала, где ее мальчики, и каждый день боялась и ждала вестей.
Меила ласково, почти подобострастно улыбнулась.
– Конечно, идите в гости. А я пока займусь математикой, – предложила египтянка. – Мне нужно занять чем-нибудь мозги.
Это уж точно.
Миссис Теплтон примирительно улыбнулась и встала из-за стола.
– Очень хорошо. Сейчас я отмечу для тебя урок, а вечером проверю.
Она подошла к Меиле, провела рукой по ее волосам.
– Все образуется, – прошептала воспитательница и ушла.
Меила очень быстро сделала уроки, отмеченные карандашом в учебниках. Мозг ее работал с лихорадочной скоростью. Потом дочь Мухаммеда Наиса сложила свою сумочку из крокодильей кожи, обулась и вышла на улицу. Египтянка быстрым шагом направилась в сторону Гилдхолльской библиотеки, самой большой публичной библиотеки в Лондоне, куда миссис Теплтон записала ее сразу после приезда.
Прохожие оборачивались на девочку с экзотической внешностью, но, в общем, Меила не слишком выделялась из толпы. Как же хорошо жить в городе, где никому нет дела, что ты женщина, – и где никто не знает, что ты наследница миллионного состояния…
Библиотекарь, к чьему столу подошла Меила, вначале изумился при виде черноволосой и по-восточному смуглой барышни, но потом вежливо улыбнулся, приняв обычный вид.
– Чем могу вам служить, мисс?
Меила даже сейчас, в этой стране свобод, одетая в безликий английский костюм, сохраняла неприступность знатной госпожи. Она снисходительно улыбнулась, но ответила так же вежливо.
– Не можете ли вы порекомендовать мне научную и художественную литературу, посвященную Древнему Египту? Я сама египтянка, – доверительно прибавила Меила, немного склонившись к собеседнику. – Но в моей стране, к несчастью, женщины не имеют возможности посещать столь прекрасные библиотеки, как ваша.
Англичанин был растроган и польщен.
– О, конечно, – сказал он, быстро встав из-за стола. Подойдя к египетской девочке, библиотекарь ощутил сладкий запах ее духов и смущенно отступил.
– Я сам проведу вас в нужный отдел, – произнес он, радуясь, что может многое предложить своей посетительнице. – К нам как раз недавно поступила подборка новых книг по египтологии… Надеюсь, вы извлечете из них для себя пользу!
Меила светски улыбнулась. Она постаралась скрыть, как бешено забилось ее сердце при этих словах; сжала и разжала кулачки.
– Я тоже на это надеюсь. Ведите меня, сэр, – сказала египтянка своим мелодичным ясным голосом.
* Хнум – один из богов-творцов мира, согласно древнеегипетской мифологии. Изображался с головой барана.
* Черная Земля (Та-Кемет) – так египтяне сами называли свою страну.
========== Глава 3 ==========
Меила просидела в библиотеке несколько часов, забыв о времени. Очнулась, только когда над столами в читальном зале зажглись лампы и свет больно ударил в глаза.
Меила проморгалась, ощутив, что глаза слезятся от усталости.
Египтянка отодвинулась от стола и потянулась, расставив локти: потом поглядела по сторонам. Несколько упорных посетителей еще сидели, склонившись над своими книгами и конспектами, но почти все уже ушли. Хотя это рабочий день, посетителей и было немного…
Она посмотрела на свои золотые часики, надетые под жакет, и ахнула. Теплтон ее убьет!..
Меила резко встала, чуть не уронив стул. Бросила взгляд на стопку книг и тетрадь, которую успела исписать чуть ли не наполовину: но все равно этого было ничтожно мало. Как же жаль, что эти новенькие книги по Египту не выдаются на дом, даже миллионерам!..
Злясь на себя и на все вокруг, египтянка схватила книги под мышку и отправилась сдавать.
Знакомый библиотекарь, в одиночестве упорядочивавший свою картотеку, поднял на девушку глаза и слегка вздрогнул. Потом улыбнулся почти дружески.
– Долго же вы занимались, мисс Наис!
– Я очень прилежная ученица, – сказала Меила, заставив себя улыбнуться в ответ. Она со стуком положила тяжелую стопку на стол. – Вот, возьмите.
Библиотекарь, которого звали Реджинальд Фостер, кивнул, быстро просматривая книги и делая себе отметки о принятии.
– Очень хорошо, – резюмировал мистер Фостер, вновь поднимая на посетительницу доброжелательные, немного близорукие глаза. – Что-нибудь еще, мисс Наис?
Меила рассмеялась с вежливым сожалением.
– Я бы хотела прихватить ваши чудесные книги с собой, но, к несчастью, нельзя.
– Да, – библиотекарь посуровел. – Таковы правила. Но вы можете прийти в любой другой день…
Меила вздохнула. У нее внезапно возникло такое чувство, что академический подход к своим видениям, который она избрала, никуда ее не приведет… или придется идти таким путем очень долго. Как многим добросовестным историкам, от которых истина нередко ускользает всю жизнь. А у нее времени гораздо меньше!
Откуда-то Меила это знала.
– Спасибо вам за помощь, мистер Фостер, – грустно сказала египтянка. – Постараюсь прийти к вам еще.
Библиотекарь кивнул, глядя на юную смуглокожую иностранку с сочувствием. Он даже встал, чтобы проводить ее до дверей.
– Поймите, эти правила появились не случайно, – понизив голос, сказал англичанин, когда они остановились на пороге. – Сейчас спрос на книги по египтологии необычайно увеличился, было даже несколько случаев хищения…
Меила подняла черные брови. Библиотекарь спохватился и покраснел.
– Прошу прощения, я не это имел в виду.
Меила улыбнулась и на несколько мгновений положила руку на рукав его пиджака.
– Ничего страшного. Вы совершенно правы, сэр, что так бережете ваши книги, – сказала девушка. Казалось, она в этот миг думает о чем-то своем. – До свидания.
– Доброго вам вечера, мисс Наис.
Шагая по вечернему Лондону, Меила раздумывала, что спрос на книги по Египту вырос отнюдь не случайно. Как и не случайно так ужесточились правила пользования этими книгами. Все происходящее было напрямую связано с тем, о чем туманно писали английские газеты… с тем, что случилось на родине Меилы Наис за тысячи морских миль от нее.
– Имхотеп, – прошептала египтянка. – Имхотеп… Я знаю, что ты жил и умер, и был очень значителен… почему же о тебе нигде не говорится?..
Впрочем, то, что Меила за один день ничего не нашла об этом жреце, не значит, что о нем действительно ничего не известно. И даже если Имхотеп нигде не упоминается, это не значит, что ее возлюбленный из сна – плод ее воображения. Египтологии можно посвятить целую жизнь – и не рассеять завесы забвения, что простерлась над тысячами живших и умерших давным-давно.
Но едва только Меила поднялась по лестнице и позвонила в дверь, все мысли о Египте вылетели у нее из головы. Когда дверь распахнулась, на пороге стояла миссис Теплтон.
– Где ты пропадала? – процедила воспитательница. Вид ее был ужасен.
Меила открыла рот, защитным движением прижала к груди дорогую сумочку. Египтянка только сейчас вспомнила, как ей хочется есть.
– Я была…
– Ну? – воинственно подхватила англичанка.
Спохватившись, она кивнула в сторону прихожей. – Проходи.
Меила боком протиснулась мимо наставницы, и та закрыла дверь.
Меила остановилась посреди коридора, все еще прижимая к груди сумочку из крупнозернистой кожи, покаянно опустив голову.
– Я ходила в библиотеку, – призналась она.
Миссис Теплтон так изумилась, что несколько мгновений не могла ответить.
Потом переспросила:
– В библиотеку? Это правда?
Меила кивнула.
– Да, мадам. Мне следовало оставить записку, – она подняла голову, щеки разгорелись от непритворного стыда. – Но я не думала, что просижу там так долго.
Миссис Теплтон шумно вздохнула, прижав руку к груди. Воланы на кокетке ее старомодной блузки высоко вздымались и опадали от волнения.
– Боже мой, девочка, как ты меня напугала.
Потом англичанка прибавила смягченным голосом:
– Иди переодевайся и мой руки. Обед давно остыл.
За столом миссис Теплтон опять принялась ей резко выговаривать:
– Ты понимаешь, что я чуть с ума не сошла от волнения? Лондон огромный город, здесь может потеряться даже человек, который хорошо его знает! А с тобой могло случиться что угодно!..
Меила кивнула, не отрывая глаз от тарелки с куриным супом.
– Вы правы, я совсем об этом не подумала… Я очень виновата!
На самом деле она уже почти не чувствовала за собой вины; но ей вдруг стала приятна реакция миссис Теплтон. Эта женщина была одной из немногих близких к ней людей, для кого богатство Меилы Наис почти не имело значения.
Египтянка посмотрела на воспитательницу и улыбнулась ей со всей искренностью.
– Я сделала уроки.
– Я рада, – ответила миссис Теплтон. Она помолчала, укоризненно глядя на Меилу, но не нашла в себе больше сил ее ругать. Потом гувернантка прибавила:
– В следующий раз, пожалуйста, предупреждай, куда идешь.
Меила кивнула.
– Обещаю, миссис Теплтон.
Они заканчивали обед уже в мирном настроении. Но под конец воспитательница вдруг спросила:
– А о чем ты читала так долго?
– О Египте, – сказала Меила.
Миссис Теплтон свела брови, и девушка быстро объяснила:
– Этих книг не выдают на дом!
Она ожидала новой бури. Однако миссис Теплтон промолчала.
Учительница проверила у египтянки математику и похвалила ее. Потом они занялись каждая своим: миссис Теплтон села в кресло с вязанием, а Меила, устроившись в другом кресле с ногами, стала перечитывать свой конспект.
– Новое царство, – повторяла она шепотом, отслеживая записи карандашом. – Культ Амона Фиванского, жречество Амона… Сети и Рамсес…
Библиотекарю Меила сказала, что она, как новичок в египтологии, хочет почитать о Египте “вообще”. Мистер Фостер тогда с энтузиазмом порекомендовал ей литературу по XIX династии, правившей в 12-13 веках до христианской эры*, поскольку это было время великого взлета египетской культуры.
