Текст книги "The Beginning of the End (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 38 страниц)
– Сейчас подойдет, моя госпожа.
Роза поправила короткие рыжие волосы, слегка завитые по такому случаю.
– Сядьте, прошу вас, не волнуйтесь.
Египтянка, сохраняя оскорбленный вид, опустилась обратно на скамейку. Роза Дженсон осталась стоять: девушка переминалась с каблука на носок и бросала обеспокоенные взгляды вокруг. По аллее прохаживались гуляющие, элегантные леди и джентльмены в темных костюмах, но ни одного знакомого лица…
– Ах, наконец, вот он! – воскликнула вдруг Роза.
Меила выпрямилась и подняла голову, сжав руки на ручке сумочки. К ним торопливо приближался невысокий пожилой джентльмен в таком же, как у прочих, темном костюме, но в красной феске. Некоторые европейцы одевались так в Египте для придания себе “местного колорита”, и на расстоянии этого господина можно было принять за одного из них. Но когда мистер Хафез подошел к двум девушкам, которые невольно придвинулись ближе друг к другу, стало видно, что из европейского в нем только одежда. Густые с проседью брови нависли над черными мрачными глазами, круглыми, как у ястреба; лицо покрыли морщины – печать солнца пустыни, на котором он проводил долгие часы в своих фанатических поисках…
Этот человек казался одновременно слабым и могущественным: благодаря великой неназываемой силе, которой он подчинил себя.
Меила, упорно играя роль английской дамы, не стала вставать; однако Хафез и не думал разыгрывать джентльмена. Он без всяких приветствий сел рядом с ней. Обычная арабская бесцеремонность по отношению к женщинам, скрытая под внешней цивилизованностью…
Но тут же Меиле стало ясно, что это не бесцеремонность, а нетерпение глубоко верующего. Египтянин долго всматривался в ее лицо: Меила позволила ему это, с немалыми усилиями сохраняя высокомерный вид. А потом Хафез произнес, дрожащим от волнения голосом:
– Это вы. Вне всяких сомнений.
После чего встал и поклонился Меиле, на манер древнего египтянина – сложив руки перед грудью.
Меила поднялась с места, оказавшись выше этого джентльмена.
– Может быть, у вас и не осталось сомнений, сэр, но у меня их предостаточно, – сказала она, чувствуя, как загорелись щеки. – Кто вы и чего хотите от меня? И почему я должна вам верить?..
Вместо ответа директор Британского музея полез в свой жилетный карман. И извлек оттуда не часы на цепочке, а восьмиугольную бронзовую шкатулку, при виде которой сердце Меилы подскочило, как яйцо в кипятке.
– Что это… – прошептала она.
И потянулась к этой вещице, забыв о всякой вежливости, как только что мистер Хафез.
Тот позволил Меиле взять тяжелую шкатулку с его ладони. Едва пальцы девушки сомкнулись вокруг нее, по жилам словно пробежал ток. Жгучее, пронзительное чувство узнавания.
Меила нажала на стенки шкатулки, и те подались; шкатулка со щелчком раскрылась, выпустив восемь зубчатых лепестков.
– Где вы это нашли? – спросила египтянка, подняв глаза.
У нее появилась уверенность, что эта шкатулка очень древняя.
– Там же, где ее до меня нашел один американский легионер. В Хамунаптре, древнем Городе мертвых в западной части Фив, – ответил мистер Хафез, пристально глядя на Меилу своими ястребиными глазами. – Потом этот человек вместе с группой любителей-англичан поехал на раскопки и выпустил на волю великое зло. Европейцы никогда не думают, что творят… особенно на востоке.
– Вы называете злом… Имхотепа? – шепотом спросила Меила.
– Да, госпожа, – ответил египтянин.
Он снова сел рядом с ней.
– Вы знаете, что те, кто казнил верховного жреца Осириса, наложили на него самое страшное из проклятий – хом-дай, грозящее смертью всему человечеству, если он восстанет из мертвых? Это случилось: хвала Аллаху, Имхотеп осуществил свое проклятие и освободился от него. Теперь он может восстать снова существом, наделенным великим могуществом, но более не приговоренным нести на землю ад… Однако есть другое существо, которого мы боимся.
– Какое же? – спросила Меила. Слушая этого человека, она уже забыла о том, чтобы изумляться.
– Царь-Скорпион, великий воин, живший на заре истории Египта. Он продал душу демону по имени Анубис, и через пять тысяч лет может восстать из подземного царства и, возглавив воинство Анубиса, уничтожить мир…
Меиле показалось, что она видит перед собой безумца. И этот человек мог руководить Британским музеем?
– Вы называете Анубиса демоном? – спросила девушка. – Кажется, у наших предков он был великим богом, проводником мертвых в Дуат*…
– Верно, – директор музея поднял на нее блестящие глаза. – А с тех пор, как египтяне поклонились Аллаху, милостивому и милосердному, этот бог язычников стал демоном, как и остальные. Но от этого он не утратил своей силы.
Меила усмехнулась, скрывая свой страх. Такую трактовку древнеегипетских верований она слышала в первый раз.
– Так значит, Имхотеп нужен вам, чтобы сразиться с Царем-Скорпионом? – догадалась она.
Мистер Хафез склонил голову.
– Преклоняюсь перед вашей проницательностью, госпожа. Никто другой не сможет бросить вызов этому существу. А час Царя-Скорпиона близок: он должен восстать через шесть лет, в 1933 году, – через пять тысячелетий после того, как отдал себя на волю Анубиса. До этого времени мы должны найти верховного жреца Осириса, светлого и благостного бога…
– Осириса? Разве он теперь не демон, как и Анубис? – спросила Меила.
Хафез воздел руки и поднял глаза к небу, точно древний жрец на молитве.
– Всеведущий Аллах позволяет этим существам действовать и сражаться на нашей земле, – сказал директор музея. – Значит, мы должны принимать в их борьбе ту сторону, которую считаем правой… Но мы не можем оставаться в стороне. Особенно вы.
Он подался к ней, изучая взглядом ее лицо, и Меила невольно отклонилась назад.
– Почему это я не могу? – спросила она. – Почему я не могу просто встать и уйти, забыв все эти бредни, которые услышала от вас, господин ученый директор?..
Пожилой египтянин усмехнулся.
– Ах, мадам Меила, вы никуда не денетесь. Вам не убежать от самой себя. Три тысячи лет назад вас и Имхотепа связали узы еще сильнейшие, чем ваша смертная любовь. Любовь для вас обернулась проклятием, неподвластным времени… но теперь вы сможете воскресить и обновить ваши сердца. Ваша любовь станет такой, какой должна была быть: для вас и для всех, кто покорится вашей власти.
Меила приоткрыла рот, но ответить господин Хафез ей не дал.
– Эта шкатулка – ключ от “Книги мертвых”, как вы, наверное, уже догадались. Ваша служанка ведь рассказала вам?
Египтянин впервые удостоил взглядом Розу Дженсон, оставшуюся стоять: та робко кивнула.
– Я оставлю эту великую драгоценность вам, госпожа, как залог моей честности, – понизив голос, снова обратился Хафез к Меиле. – Знайте, что в ваших руках я оставляю ключ ко всему нашему предприятию…
– Но разве больше никто не может сразиться с Царем-Скорпионом? – спросила Меила.
– Вы думаете, власти Египта или Британии бросят против него свои войска, вооруженные по последнему слову техники? – усмехнулся Хафез. – Хотя вы угадали: кроме нас и нашего маленького общества, есть и другие глупцы, верящие в древние легенды. Например, дикие племена, являющиеся потомками фараоновых воинов, которые стерегли южные границы… Их по сей день называют меджаями.
Хафез опять склонился к ней.
– Но дело в том, мадам Меила, что тот, кто убьет Царя-Скорпиона, получит в свое распоряжение его демоническую армию. Как вы думаете, можно ли допустить, чтобы в нашу борьбу вмешался кто-то третий? Особенно при таком раскладе политических сил, который сейчас существует в мире?..
– Конечно, нет, – ответила Меила, плохо понимая, что говорит.
Хафез кивнул.
– Сейчас вы окружены врагами, госпожа, о которых даже не подозреваете, – произнес он. – Пока еще наши с вами враги не созрели для активных действий, потому что не думают, что мы с вами так быстро договоримся.
– А мы договорились? – тут же спросила Меила.
Она стиснула руки.
Хафез посмотрел на эти руки, потом взглянул ей в лицо и сказал:
– Вы вольны сейчас встать и уйти. Но не обещаю вам, что в этом случае вы доплывете до Египта.
Меила неожиданно поняла, что этот фанатик угрожает ей. Угрожает ей в случае отказа!..
Неизвестно, существовали ли мифические враги, которыми Хафез пугал ее; а вот эта секта поклонников Имхотепа представляла для нее вполне реальную угрозу.
Не только потому, что Меилу Наис считали реинкарнацией Анк-су-намун, возлюбленной Имхотепа, – еще и потому, что Меила Наис услышала слишком много…
– Хорошо, – сказала египтянка, стараясь сохранять хладнокровие. – Предположим, что я согласна. Что дальше?
– Вы отплываете домой – это очень хорошо, – ответил директор музея. – Я снова встречусь с вами в Каире в скором времени, и там мы подробно обговорим наши совместные действия. Вам нужна надежная охрана, я подберу ее…
Он взглянул на безмолвную Розу Дженсон.
– Эту женщину вы возьмете себе в служанки… потому что ее нельзя выпускать из виду, – прибавил Хафез, чтобы Меила не возмутилась таким давлением.
Несмотря на свой испуг, она была способна встать и уйти. И угрожать своей будущей царице не входило в их расчеты…
– А как же быть с миссис Теплтон? – спросила Меила.
– Пусть едет с вами, как и планировалось. Вы не должны вызвать у этой женщины подозрений… ни в коем случае, – тихо прибавил Хафез.
Меила кивнула.
– Хорошо, – сказала она.
Потом улыбнулась и выпрямилась, сцепив руки вокруг своей шкатулки.
– Надеюсь, вы не разочаруете меня, мистер Хафез.
Египтянин впервые за весь разговор широко улыбнулся.
– Ответ, достойный царицы, – сказал он. Потом встал с места и поклонился.
– До скорого свидания в Каире.
Директор Британского музея исчез среди прохожих, так быстро, точно почудился Меиле. Она некоторое время сидела без движения, глядя перед собой. Потом посмотрела на горничную.
– Ты поедешь со мной и будешь служить в моем доме – слышала? Кажется, выбора у нас обеих нет. Как в древние времена, – закончила египтянка, поглаживая холодную шкатулку и ощущая покалывание в пальцах. Это была великая драгоценность и отныне – ключ ко всему ее будущему.
Так же, как шкатулка открылась, Меила заставила ее закрыться. Потом египтянка встала с места, убрав ее в сумочку. И обе девушки, не обменявшись ни словом, зашагали прочь из парка.
У выхода Роза Дженсон остановилась.
– Я приду к вам вечером, как мы договаривались, – проговорила она извиняющимся тоном. Меила кивнула.
А потом медленно направилась домой. Она не замечала ничего вокруг.
* Дуат – подземное царство мертвых у египтян.
========== Глава 7 ==========
До отъезда оккультисты больше ни разу не побеспокоили Меилу. Египтянка, поддавшись какому-то смутному, но сильному влечению, напоследок посетила Британский музей и побродила по его отделам. Что она надеялась обнаружить?..
Меила Наис не увидела ничего, кроме мрачно-будоражащей древности: но в таком месте легко было поверить, что с помощью заклинаний, произнесенных единственно правильным способом, можно поднять мумии из могил и из стеклянных витрин…
Христиане верили почти в то же самое, что некогда египтяне. Только подумать! “Телесное воскресение” волей Господа – воскресение всех тех, кто давно разложился, был изъеден старостью и болезнями, был сожжен, повешен, зарублен!.. Но, наверное, образованные европейцы уже давно не задумывались над собственной верой.
Восьмиугольную шкатулку, ключ от “Книги мертвых”, египтянка постоянно носила с собой в сумочке, не решаясь оставлять дома. Бродя между витрин с экспонатами, Меила чуть не поддалась сильнейшему искушению показать эту вещицу одному из сотрудников музея, чтобы тот оценил возраст находки; и остановила себя в последний момент.
О том, что Роза Дженсон поедет с ними, Меила известила миссис Теплтон заранее. Воспитательница удивилась намерению Меилы взять английскую горничную с собой, но потом одобрила это. Элинор Теплтон казалось, что она все понимает: Меила не хотела рвать связи со страной высокой культуры, которую она полюбила…
Что ж, отчасти это действительно было так.
Только бы Элинор Теплтон не догадалась о подоплеке действий своей воспитанницы. Даже если англичанка не поверит в безумную идею сектантов, связь Меилы с ними Элинор Теплтон в любом случае сочтет недопустимой.
Но, к счастью, миссис Теплтон не является ее опекуном ни по какому закону и, на самом деле, не может ей ничего запрещать.
В день отъезда миссис Теплтон вызвала для них трех такси. Роза Дженсон круглыми от восторга глазами смотрела на фырчащую новенькую машину: открытый желтый “Ровер”. Кэбмен* в белых перчатках погружал в салон туго набитые кофры и чемоданы.
– В жизни не ездила на таксомоторе, мисс Меила, – выдохнула горничная: с таким же выражением, с каким рассказывала молодой хозяйке об Обществе Имхотепа. Египтянка покосилась на девушку.
– Рада прокатиться в Египет за мой счет? – спросила она.
Роза покраснела.
– Простите, госпожа.
К счастью, Теплтон смотрела за погрузкой и не слышала их разговора.
Потом гувернантка сделала знак обеим девушкам.
– Поедете на заднем сиденье, так безопасней. Постарайтесь не раздавить наши вещи, – предупредила она.
Госпожа и служанка забрались в машину и захлопнули за собой дверцы. Меила прижала к боку сумочку, с которой ни в какую не согласилась расставаться.
В крокодиловой сумочке, помимо насущных дамских мелочей, был “ключ” мистера Хафеза…
Прижавшись из-за тесноты к служанке, Меила ощутила, что та дрожит.
– Боишься? – с усмешкой произнесла египтянка. – Раньше надо было думать…
Горничная неожиданно перекрестилась.
– Я думала, госпожа… но я бы все равно сделала то, что сделала, – ответила Роза.
Меила кивнула; потом нашла ее холодную руку и пожала. Теперь эта девушка стала ее самым близким другом… как тысячи лет назад, когда Анк-су-намун была беспомощной заложницей царской любви. Но с этих пор человеческое знание необыкновенно обогатилось, и госпожа и служанка смогут говорить о многом, неведомом прежде.
На пароходе они заняли две соседние каюты: одну – миссис Теплтон, а другую Меила со своей горничной. Когда египтянка осталась вдвоем с Розой Дженсон, девушки сели на койки поверх аккуратно сложенных шерстяных покрывал и долго молчали, размышляя каждая о своем. Потом Меила произнесла:
– Ты знаешь, что у древних египтян был обычай хоронить слуг в одной гробнице с господами? Чтобы те продолжали прислуживать им в загробном мире. Что ты об этом думаешь?
Глядя, как молодая хозяйка прищурила глаза, Роза Дженсон некоторое время не могла решить, какого ответа она ожидает. Но наконец англичанка ответила так, как думала.
– Это зависит от господ и от слуг, мисс Меила. Для многих… так было бы справедливо. Разве слуги были обучены чему-нибудь еще, кроме заботы о хозяевах?
Роза смущенно улыбнулась.
– Да, наши предки были простыми людьми, и понимали справедливость просто, – усмехнулась Меила Наис. – Теперь жизнь усложнилась… думаю, что и смерть тоже.
Египтянка скинула туфли и легла на свою койку поверх покрывала. Поколебавшись, Роза последовала примеру госпожи. К счастью, путешественницы не были подвержены морской болезни, в отличие от древних египтян, никогда не любивших моря.
Они высадились прямо в каирском порту, поднявшись по Нилу. Каир был близок к Мемфису и Саису, благодатным северным столицам древности: несравненно более приятным для жизни, чем засушливые Фивы. Почему же именно фиванские династии укрепили и прославили Обе Земли?..
При XIX династии необычайно возросло влияние жрецов…
Перед тем, как они сошли на берег, Меила переоделась. Роза Дженсон смотрела на преображение госпожи с каким-то благоговейным страхом: Меила вновь облачилась в темное закрытое платье, но притом и на волосы накинула легкий платок, а квадратный кусок черного кружева прикрыл лицо. Руки она упрятала в маленькие черные шелковые перчатки, какими щеголяли дамы в Европе.
При виде выражения Розы подведенные краской черные глаза египтянки, так похожие сейчас на глаза Анк-су-намун, насмешливо сузились.
– Я не хочу никого провоцировать, – объяснила Меила Наис. Черная шелковая перчатка, поверх которой сверкнул золотой браслет, погладила горничную по плечу. – Не бойся: тебе так одеваться не понадобится.
Роза улыбнулась и кивнула.
Она понимала, что хозяйка одевается подобным образом не только из-за местных обычаев, но теперь и для конспирации. И наоборот – англичанка в египетском платье привлечет намного больше внимания….
Дом Меилы располагался в европейской части города, хотя и близко к арабским кварталам. Но в этих местах на англичан не смотрели как на дикарей или врагов. Удобное во всех отношениях пограничье, которое избрал для себя Мухаммед Наис…
До дома они тоже доехали на таксомоторе. По дороге Меила раздумывала, как будет увольнять Зенаб, свою горничную… она сможет пристроить ее в дом кого-нибудь из родственников или знакомых, но на это потребуется время. И как она объяснит этой женщине, почему дает ей расчет?..
Пусть поможет мистер Линдсей, поверенный отца. Хотя у Меилы и самой хватит твердости объяснить прислуге, что она в ней больше не нуждается.
Когда слуга-египтянин внес в дом их чемоданы, Меила обратилась к Розе Дженсон, робко озиравшей роскошный холл.
– Пока еще ты не приступишь к своим обязанностям. Пока, – тут Меила открыла лицо. – Я должна дать расчет моей горничной, а до тех пор ты будешь просто моей гостьей.
Роза сложила руки; покраснела, потом побледнела. Как видно, ей до сих пор не приходило в голову, что начало работы у египетской хозяйки будет сопряжено с такими трудностями для других людей. Потом англичанка вздохнула и поблагодарила Меилу.
– Вы очень добры, мисс.
Меила спокойно кивнула.
– Сейчас я пойду приму ванну с дороги. Тебе тоже покажут, где можно вымыться. Миссис Теплтон…
Когда юная хозяйка перевела взгляд на свою воспитательницу, ее выражение изменилось, сделавшись непритворно почтительным.
– Вы, конечно, погостите у меня?
Элинор Теплтон, лицо которой посерело от усталости, покачала головой.
– Спасибо тебе, детка, но я отправлюсь домой, если ты не возражаешь. Не сомневаюсь, что две такие умницы прекрасно справятся без меня, – тут она улыбнулась египтянке и Розе. – Я приду завтра с утра, и мы обсудим, как будем заниматься, хорошо?
Меила кивнула.
– Конечно, мадам.
Англичанка ушла, прихватив свой скромный саквояж, – ее объемистый чемодан с книгами Меила заставила поднести своего слугу.
Когда двойные двери дома закрылись за миссис Теплтон, обе девушки, стоявшие рядом как заговорщицы, посмотрели друг на друга.
– Вот бы узнать, подозревает ли она что-нибудь, – сказала Роза, поежившись, как от холода.
– Смотря что ты имеешь в виду, – заметила египтянка.
Потом сказала:
– Иди наверх, там гостевые комнаты. Слуги все понимают английский, скажешь, чтобы дали тебе комнату рядом с моей…
Меила поморщилась, щелкнула пальцами.
– Лучше я сама тебя провожу.
Подхватив англичанку под руку, как подругу, молодая хозяйка быстро поднялась с нею наверх. Представила ее Зенаб, смуглой полнотелой служанке-египтянке, и велела приготовить свободную спальню для гостей напротив своей.
Отправляясь мыться, Меила покачала головой, удивляясь себе. Ну надо же, какие церемонии!
Когда хозяйка и гостья привели себя в порядок, Меила пригласила Розу Дженсон выпить кофе у себя в комнате. Будь эта девушка египетской служанкой, Меила никогда бы не позволила ни ей, ни себе такой фамильярности. Но теперь разница между ними оказалась больше, чем культурной.
Некоторое время они с наслаждением пили кофе, к которому были поданы сладости и жареный миндаль. А потом Меила спросила:
– Скажи честно, о чем ты сейчас думаешь?
Роза поставила свою чашку на блюдце.
– Я думаю, что вам здесь, наверное, бывает очень одиноко, – серьезно ответила рыжая горничная. – Если бы я жила в таком огромном доме, и вокруг меня были только слуги…
Она осеклась.
– Извините, госпожа.
– Ничего, – ответила Меила. Взгляд черных глаз стал отсутствующим. – Ты совершенно права. Хорошо, что ты теперь будешь со мной.
Зенаб хозяйка уволила через четыре дня: при этом было много слез и причитаний, хотя Меила нашла служанке хорошее место. Однако Зенаб при всех упрекала ее, что молодая госпожа предпочитает своим соотечественникам неверных.
Меила не снизошла до того, чтобы отвечать на подобные упреки; однако подумала, что появление в ее доме горничной-англичанки и в самом деле может вызвать ненужные разговоры…
Интересно, будут ли говорить в Каире о появлении Хафеза и его подручных. А в том, что директор Британского музея не заставит себя ждать, Меила Наис не сомневалась.
Хафез появился через полторы недели после приезда молодой хозяйки: он сам нашел ее дом. Глава секты поклонников Имхотепа пришел не один: с ним был могучего сложения негр в красном одеянии, по виду – сущий головорез.
– Это Лок-На, отныне ваш телохранитель, мадам Меила, – хладнокровно представил его господин Хафез. Бандит невозмутимо поклонился девушке, с легкой усмешкой на толстых губах.
– Вы так уверены, что он мне необходим? – ледяным тоном спросила Меила, оглядывая темнокожего наемника. Но она уже понимала, что ей придется смириться с таким охранником.
– Абсолютно, – серьезно ответил Хафез. – В общественных местах он будет всюду сопровождать вас, и от вашего дома не отойдет ни на шаг. Может быть, уже завтра Лок-На спасет вам жизнь.
Пожилой директор музея посмотрел на нее.
– Ему мало найдется равных в бою. Даже среди меджаев, с чьими обыкновениями он знаком.
Меила кивнула: ей вдруг стало холодно.
– Хорошо, господин директор. Но ведь у вас ко мне есть и другое дело?
– Разумеется, – ответил Хафез. – Ключ по-прежнему у вас?
– Да, – сказала Меила.
Хафез удовлетворенно улыбнулся.
– Вы не пригласите меня в гостиную?
Они прошли в гостиную, расположенную на первом этаже, куда Меила приказала подать кофе. Принеся поднос, английская горничная удалилась.
Когда Хафез сел за стол, он опять заговорил первым.
– Скоро вы не будете нуждаться в вашей учительнице, не так ли? Ведь вам уже исполнилось шестнадцать лет.
Меила пожала плечами.
– Это мы обсудим с ней.
Хафез кивнул. А потом неожиданно извлек из-под полы пиджака какой-то папирус.
– Вы никогда не учились древнеегипетскому языку? А иероглифике или другому египетскому письму?
– Конечно, нет, – сказала Меила.
– В таком случае, я сам буду обучать вас, – ответил Хафез. – Мне кажется, у вас должен быть к этому большой талант.
Он многозначительно посмотрел на нее.
– Скоро я приглашу вас принять участие в раскопках… в древних Фивах.
У Меилы перехватило дыхание.
– Вы думаете, уже пора? – спросила египтянка.
– Нам очень повезет, если мы не опоздаем, – ответил Хафез. – Археология – очень кропотливая и весьма неблагодарная работа, которая зачастую приносит результаты только спустя годы.
* Водители такси в Британии традиционно называются кэбменами.
========== Глава 8 ==========
Текст, который мистер Хафез принес Меиле для ознакомления, назывался “Исповедь отрицания”. Это была особая форма покаяния перед богами, распространенная в эпоху Нового царства: “Исповедь отрицания” клали в гробницы знатным усопшим, дабы текст мог оправдать их на посмертном суде, когда уста навеки смолкли. Перечислялись важнейшие грехи, такие, как убийство, обман, кража храмового имущества, прелюбодеяние.
– Вы видите, как древние египтяне верили в силу письменной речи. “Божественной речи”, – взволнованно говорил Хафез своей долгожданной ученице. – А их этические нормы, обратите внимание, были удивительно близки к нашим…
Меила поморщилась и немного отодвинулась от Хафеза: они сидели рядом на кожаном диване.
– Вы мне говорите это затем, чтобы я меньше пугалась встречи с Имхотепом? Подразумеваете, что мы с ним скоро вновь найдем общий язык, потому что у нас похожая мораль?..
Хафез вздрогнул.
– Не смейтесь, мадам Меила, скоро вы поймете, насколько все серьезно.
Меила только тяжело вздохнула в ответ: она уже это поняла.
– Вы хотите прямо сегодня дать мне первый урок древнеегипетского языка? Но тогда не разумнее ли было принести учебник?
Хафез развел руками.
– Увы, госпожа, учебник – это слишком долгий путь, нам он не подходит… а вам, я уверен, и вовсе не понадобится. А этот священный документ достаточно обстоятелен, чтобы на его примере можно было многое объяснить.
Благоговейная вера, которая порою звучала в словах этого человека, когда он говорил о ней, все чаще смущала и раздражала Меилу.
– И чем же я лучше других?
Директор Британского музея не стал ни в чем убеждать или разубеждать свою подопечную. Он взял тетрадь и карандаш, которые она приготовила на столике рядом.
– В основу древнеегипетского письма положено несколько принципов, – начал он. – Каждый отдельный иероглиф может обозначать как звук, так и слог, и целое слово, и даже предложение. Рисуночное письмо является одновременно и буквенным: это и усложняет, и упрощает чтение. Для различения понятий, помимо основных иероглифов, существуют значки-определители – например, знак “дом”, или “пер”, превращается в “выходить”, если поставить после него определитель, изображающий шагающие ноги… вот такой. Получается “пирэ”. Читать можно не только слева направо, но и справа налево, и сверху вниз… однако обратите внимание: головы изображенных в профиль животных всегда повернуты в том направлении, в каком следует читать.
Рассказывая, Хафез рисовал. Меила внимательно слушала и смотрела, но чувствовала, что верховный жрец культа Имхотепа переоценил ее способности. Ей нужны были учебники.
Даже если бы Меила Наис могла прибегнуть к памяти Анк-су-намун – едва ли эта женщина была научена читать и писать, ей это было ни к чему.
Но тут господин Хафез, увлекшись, принялся произносить текст “Исповеди отрицания”:
– “Я не убивал… Я не приказывал убивать… Я не лежал с женой другого… Я не обвешивал, я не обмеривал, я не ловил птицы, принадлежащей богам…”
Меила, слушавшая речь своего наставника как полузабытую музыку, вдруг повелительно подняла руку.
– Стойте!
Хафез тут же смолк.
– Вы что-то вспомнили?
Девушка мотнула головой: но у нее был такой вид, точно она услышала в знакомой и любимой с детства песне фальшивую ноту.
– Нет, еще не вспомнила. Но вы читаете неправильно, мистер Хафез. Я это чувствую… миссис Теплтон мне говорила, что вместо неизвестных гласных современные ученые чаще всего ставили звук “е”…
Хафез кивнул, пристально глядя на нее.
– Ваша английская учительница очень образованна. Может быть, вы начнете меня поправлять?
Меила рассмеялась.
– Боюсь, это слишком рано, господин директор. Мне нужны хорошие учебники, как всем. А там будет видно, что я могу.
Хафез был явно сильно разочарован: но, следовало отдать ему должное, – сразу же согласился с доводами Меилы.
– Я пришлю вам книги как только смогу. Но мы будем заниматься вместе.
Он встал, оставив и тетрадь, и папирус на диване.
– “Исповедь” я дарю вам. Весьма полезное чтение, – улыбнулся этот странный человек. – Надеюсь, недалек тот день, когда вы сможете сами поучить меня.
Пожилой египтянин поклонился.
– Конечно, академики тотчас исключили бы меня из научных кругов за мой метод работы с древнеегипетскими первоисточниками… но, к счастью, академиков с нами не будет.
Меила рассмеялась. Она поднялась с места, чтобы проводить его.
– А когда мы поедем на раскопки?
При этих словах у нее по спине пробежали мурашки: но пока намеченные “поиски Имхотепа” представлялись девушке как очень отдаленная перспектива.
– Еще не сейчас, мадам Меила. Вы должны знать, – тут Хафез вдруг необыкновенно посерьезнел. – Европейцы, которые пробудили Имхотепа в первый раз, все еще здесь. Это американец и женщина-англичанка, библиотекарь из Каирского музея. Американец, Ричард О’Коннелл, – солдат, человек с поверхностными и примитивными интересами. Он воевал в пустыне с туарегами и не задержался бы здесь лишнего часа. Однако женщина, Эвелин Карнахан, – дочь знаменитого археолога и очень увлеченный исследователь, она интересуется всеми раскопками, которые ведутся на территории Египта…
Меила потерла руками плечи. Ей в рассказе Хафеза послышалось что-то очень знакомое: как будто он напоминал ей о старых врагах. Старых, но непрощаемых.
– Очень интересно, – медленно проговорила египтянка. – А этот О’Коннелл и Эвелин Карнахан – они, случайно, не влюблены друг в друга? Может быть, поженятся?
– Может быть, – сказал Хафез, нахмурившись. – А какое отношение это имеет к нам?
Девушка усмехнулась. Мужчины, даже старые, бывают очень недогадливы в важнейших вопросах.
– А такое, сэр, что если эти исследователи поженятся, им надолго станет не до нас. Или вы не понимаете? Медовый месяц, может быть, ребенок…
Последнее Меила произнесла с какой-то злостью: точно от осознания того, что ей никогда не суждено иметь детей.
Могут ли быть дети у ожившей мумии? И можно ли ей сейчас над этим смеяться?..
Хафез не заметил перемен ее настроения. Однако слова Меилы к сведению принял.
– Может быть, вы и правы. В любом случае, мы примемся за дело, как только позволят обстоятельства.
***
Темнокожий Лок-На остался при доме Меилы, и действительно сопровождал ее всякий раз, когда молодая хозяйка выходила за порог. Хотя Меила, как и другие египтянки, которые придерживались традиций, редко выходила: только, может быть, в сувенирную лавку, куда она не могла послать слугу, или в музей. К облегчению Меилы, до самого музея ее этот детина не провожал, грозя выставить свою хозяйку на посмешище перед британцами: должно быть, это место было слишком культурным, чтобы меджаи могли покуситься на нее тут.
Вскоре пришли по почте присланные Хафезом книги.
“Это мой подарок вам, прекрасная госпожа, – приписал директор Британского музея по-арабски. – Я знаю, что столь незначительный вклад окупится сторицей…”
Меила фыркнула, прочитав послание; но подобострастной щедростью Хафеза воспользовалась.
Она начала заниматься самостоятельно, презрев предупреждения своего учителя; и вскоре почувствовала, что делает успехи. Юная египтянка сознавала это, несмотря на отсутствие контроля. Ей сейчас были не нужны проверяющие… серьезные ученые могли бы только все испортить.
Меила осваивала произношение резких гортанных звуков и странных полугласных древнего языка в соответствии с писаными правилами, но неожиданно начала понимать, где составители учебников ошибались… и где она оказывается права. Меила Наис всем существом узнавала язык, которого никто из ее современников не мог постичь. Как будто Анк-су-намун, до сих пор дремавшая в ней, пила живую воду этой речи…
Уроки с миссис Теплтон становились все реже: казалось, что со стороны англичанки это все больше становится простым знаком участия, внимания к богатой девочке-сироте. Миссис Теплтон давала частные уроки теперь и в других домах и не скрывала этого; а Меила уже научилась у своей наставницы всему, чему могла.
