Текст книги "The Beginning of the End (СИ)"

Автор книги: MadameD

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Помимо купания, он потребовал, чтобы его побрили. Он никак не мог сделать этого сам: помимо лица, жрецы Та-Кемет каждый день брили голову и тело. Хотя бы голову следовало привести в должный вид.

Имхотеп отказался довериться чужим рукам, да никого подходящего рядом и не было – и Хафезу пришлось самому стать цирюльником. Хафез сбривал себе бороду по-европейски, и сумел побрить жреца так, чтобы ни разу не порезать.

Хотя ему все больше хотелось увидеть – течет ли у этого существа кровь, как у всех смертных…

Хафез закончил свою работу, причитая про себя и качая головой. Такая наружность как ничто другое отделит Имхотепа от современных египтян: можно ли вообразить благочестивого мусульманина в его возрасте без почтенной бороды!

“В его возрасте… Всемилостивый Аллах, не дай мне сойти с ума…”

В Асуане они сели на пароход, и Имхотеп привычно затворился в каюте. Хафез же, выйдя на палубу и глядя на проплывающие мимо сонные берега, напряженно размышлял о своем положении.

Ищут ли его британские власти – и обвиняют ли его в чем-нибудь?..

В Лондоне теперь должно быть известно, что ночью злоумышленники ограбили Британский музей и вынесли какое-то количество экспонатов, считая неидентифицированные мумии. Убийств за ними, по счастью, не числилось. Он, Хафез, был в Лондоне в эту самую ночь… но кто может подтвердить это? Кто видел, что Хафез вообще возвращался в Англию?

Сотрудники его не видели: и никто из них даже слушать не будет такую невероятную историю. Все подельники Балтуса Хафеза мертвы. Оккультный кружок больше не существует…

Как быть с семьей О’Коннеллов? Рик О’Коннелл убил Царя-Скорпиона, честь ему и хвала, и предотвратил конец мира. Но неизвестно, живы ли эти герои по сей день.

Если они не вернутся, это будет означать, что пропали без вести в экспедиции. Такое случается сплошь и рядом. Ну а если да… в своем просвещенном Лондоне О’Коннеллы тоже не посмеют открыть рот.

Значит ли это, что Балтус Хафез чист?..

Он выяснит, как только будет возможность.

Когда взволнованный Хафез вернулся в каюту, Имхотеп потребовал, чтобы тот немедленно начал учить его английскому языку.

Хафез страшно устал, однако нашел в себе силы выполнить желание господина и начать урок прямо здесь. Он понимал, что теперь Имхотеп, конечно, нуждается в социализации… прежде, чем сможет строить планы на будущее. Если, конечно, жрец уже не начал строить эти планы.

К тому времени, как они приплыли, Имхотеп уже мог назвать все предметы в каюте и строить с этими словами простейшие предложения. Прежде всего, ему нужен учебник грамматики… и выучиться писать и читать. Хотя Хафез был уверен, что последнее много времени у жреца не займет.

Древнеегипетский алфавит и правила чтения и писания требовали гораздо больше усилий. Английский же – самый быстрый, функциональный и рациональный из современных языков…

Вскоре Имхотеп выразил то же мнение другими словами, сказав, что английский – “язык рабочих, которые всегда спешат и не смотрят на небо”.

Хафез приготовился к тому, что ему придется поселить Имхотепа у себя. К счастью, его слуги неболтливы, как и слуги Меилы… Жива ли она?

Хафезу не хватало Меилы больше, чем он готов был себе признаться. Теперь же, когда старый египтянин знал, что он и Имхотеп спаслись благодаря Меиле, директора музея все сильнее свербила мысль, что она могла погибнуть.

Оказавшись в доме Хафеза, Имхотеп в первый раз поблагодарил его – за гостеприимство.

Хафез ответил, что рад служить: однако понимал, что Имхотепа все более тяготит его зависимость. Настанет время, когда Имхотеп захочет покончить с таким положением. К этому нужно приготовиться.

В доме директора музея гостя восхитило устройство ванной комнаты и уборной: у Меилы Имхотеп еще не пользовался этими удобствами и не нуждался в них. Имхотеп сказал, что водоводы, похожие на этот, богачи Та-Кемет устраивали у себя еще в его время; а о таком способе стока нечистот он только слышал. Жрецу также понравились современные гигиенические средства, которых еще не знали египтяне.

Имхотеп неожиданно сообщил, что был назван в честь древнего врача, который в Та-Кемет почитался полубогом.* Жрец сказал, что при его жизни лекари уже знали о связи телесного здоровья с чистотой. Почему те, кто соблюдает чистоту, меньше болеют? Он полагал, что причина в благочестии…

Хафез смутился, кашлянул… однако нашел в себе смелость рассказать о болезнетворных бактериях.

Имхотеп выслушал хозяина дома невозмутимо: хотя для него, конечно, это было поразительное знание. Он только кивнул, показывая, что принял слова собеседника к сведению.

А потом Хафез не удержался и в свою очередь спросил – правда ли, что во времена Сети верили, будто болезни вызывают злые духи?

Жрец усмехнулся, услышав язвительные нотки.

– Мы искусно лечили многие болезни, – сказал он. – И почему ты уверен, что злые духи к недугам непричастны? Потому, что вы не видите их?

Хафез хотел рассмеяться… но внезапно понял, что ему нечего возразить. Взгляд человека древности, как оказалось, может представить известные факты в совершенно другом свете…

Хафез поручил своему слуге по имени Наср, который иногда брил самого директора музея, побрить гостя, включая голову и тело, – и предупредил, что эта услуга будет ему нужна каждый день. Если молодой араб и удивился причуде Имхотепа, он не возразил.

Имхотепу дали одежду, похожую на его прежнее богатое черное облачение: за исключением штанов, которые он теперь должен был носить постоянно. Греки и римляне тоже долго пренебрегали этим “варварским” предметом одежды – но у Имхотепа было гораздо меньше времени, чтобы привыкнуть.

Хафез поел вместе со своим господином и гостем. Имхотеп ел аккуратно, хотя о вилке не слышал. Он во второй раз пригубил теперешнее египетское вино… и, поморщившись, заявил, что в его время вино делали лучше. Однако арабские кушанья жрец похвалил и снова поблагодарил хозяина.

Хафез отвел Имхотепу одну из гостевых комнат, с большой кроватью под балдахином, – хотя в остальном обставленную весьма скромно. Однако Имхотеп, похоже, наконец ощутил настоящую жажду человеческой жизни.

Жрец обошел свою новую спальню, прикасаясь ко всем вещам и лаская их, точно они были наделены душой. Вспоминал, что в последний раз спал человеческим сном в своем доме в Уасете – у него тоже была кровать с пологом от насекомых, но гораздо более простая, ремни, натянутые на деревянную раму; и масляная лампа на столике…

Хафез знал, как древние египтяне были привязаны к своим вещам, – однако же был тронут и ощутил сочувствие, на которое давно не считал себя способным.

Имхотеп наконец уснул как человек. До сих пор, по дороге из Ам-Шера, он спал сидя, погружаясь не то в молитву, не то в медитацию.

Хафез отправился спать сам. Он был совершенно вымотан, но долго по-стариковски ворочался в постели, как будто не мог найти удобной позы. Старому директору музея грезились смутные, но совершенно фантастические варианты будущего: даже без учета магии, которая, возможно, покинула их навсегда.

С помощью Имхотепа Балтус Хафез может сделать величайшие открытия в египтологии, произвести революцию! Обойти Картера, Масперо, Мариета, самого гениального Шампольона, подобравшего ключ к древнеегипетскому алфавиту!..

Конечно, нужно будет заручиться доверием жреца: так просто Имхотеп ему ничего не откроет. Но Балтус Хафез сумеет это сделать.

Хафез уснул незаметно для себя, утонув в своих грезах. Проснулся же гораздо позднее обыкновенного. Спросив о своем госте, старый египтянин узнал, что тот уже встал, совершил туалет и позавтракал.

Такая самостоятельность неприятно задела Хафеза.

Приведя себя в порядок, хозяин сам отправился к Имхотепу. Тот приветствовал его: несколько свысока, но ровно и учтиво. Египтяне его эпохи соблюдали весьма тонкий этикет, в отличие от азиатов, – высокий гость Хафеза оказался ненавязчив, почитая такое поведение недостойным.

Хафез сказал Имхотепу, что пойдет отправить сообщение в Британский музей, а потом будет полностью в его распоряжении.

Жрец улыбнулся и кивнул. Он сказал, что потом хотел бы видеть Хафеза у себя, чтобы они могли продолжить уроки.

Хафез отправился на телеграфный пункт и послал сообщение, текст которого тщательно продумал еще вчера.

“Узнал ужасном происшествии музее. Что предприняли? Ответить немедленно. Хафез”.

Потом, снедаемый все большей тревогой, старый египтянин послал слугу к дому Меилы. Наказал узнать, вернулась ли хозяйка, – только спрашивать не у домашних слуг, а у соседей.

Прождав минут сорок, Хафез получил ответ. Да, госпожа Наис вернулась, этим утром.

Хафез не знал, что было сильнее, – облегчение или страх. Тем более, что он уже предвидел, каким вопросом его встретит гость.

Имхотеп сидел внизу в гостиной, в кресле. При виде хозяина жрец не встал, только переменил позу: и одно это резкое движение выдало, как он взволнован.

– Ты узнавал об Анк-су-намун? Она вернулась?

Хафез не сразу ответил.

– Госпожа Меила вернулась, она здорова, – наконец сказал он. И спросил:

– Ты хотел бы видеть ее, господин?

Интонация Хафеза была предостерегающей.

Жрец улыбнулся, услышав новости о Меиле: его лицо осветила истинная глубокая, человеческая радость. В эту минуту просто не верилось, что он был чудовищем и совершил столько злодейств! Но потом Имхотеп ответил так, как Хафез и ожидал, составив представление о его интеллекте.

– Нет, – сказал Имхотеп. – Госпожу Меилу мне видеть еще не время.

По тому, как жрец подчеркнул новое имя своей возлюбленной, Хафез понял, что пока Имхотеп совершенно согласен с его планами – и его опасениями.

Днем Хафезу принесли телеграмму из Лондона, от его заместителя.

“Беспорядок ликвидирован. Было настоящее преступление. Благодарю обязательно ваше присутствие разобраться”.

У директора музея гора свалилась с плеч. Он понял, что его ни в чем не подозревают. И в самом деле, подозревать его – сущее сумасшествие!

Он позвонил в музей по телефону и сказал, что как раз это лондонское преступление не позволяет ему вернуться. Каирские власти подозревают, что к ограблению Британского музея причастны преступники из Египта, – и его привлекли к расследованию, как одного из самых осведомленных о рынке сбыта ценностей…

Несмотря на плохую, трескучую связь, на другой стороне океана его прекрасно поняли. Некоторое время Хафез вместе со своим заместителем негодовали по поводу бесстыдного хищения, а потом англичанин в высшей степени почтительно простился со своим начальником. Он пожелал ему успеха в расследовании.

– И вам успехов, мой добрый сэр, – ответил египтянин и повесил трубку. Он наконец позволил себе от души рассмеяться.

До ужина Хафез занимался со своим удивительным учеником с особенным энтузиазмом. Показал, как писать, и Имхотепу очень понравился современный письменный прибор. Бумагу же он перебирал так, точно перед ним были листы золота.

В первый же день жрец выучил алфавит и запомнил написание около двадцати слов. Он бы охотно продолжил, но у Хафеза кончились силы. Однако, убирая письменные принадлежности, он сказал:

– Нужно придумать тебе имя, господин.

Имхотеп кивнул. Он этого ждал.

– Сети, – черные глаза жреца заискрились, как будто ему по вкусу пришлась новая игра. – Ты говорил, что ваши поселяне иногда по-прежнему называют детей нашими священными именами.

– Да, – Хафез был изумлен памятливостью жреца. – Но нужно еще второе имя.

Что такое фамилия, Имхотеп еще не выучил, но к наличию второго имени у всех современников Хафеза привык. Он предложил:

– Выбери сам.

Хафез думал недолго.

– Может быть, Амир? Это значит “князь”. “Сети Амир”.

– Хорошо. Мне это подходит, – жрец снова улыбался.

И вправду, новое имя, полуегипетское-полуарабское, очень пошло ему.

* Древнеегипетское обозначение многих кочевых народов.

* Исторический Имхотеп – великий врач и архитектор, проектировщик ступенчатой пирамиды фараона Джосера.

========== Глава 29 ==========

Роза в эти дни столько раз переходила от отчаяния к надежде и снова к отчаянию, что когда увидела на пороге Аббаса и Меилу, из головы вылетели все мысли. Девушка открыла рот.

– Госпожа Меила…

– Здравствуй, – вяло ответила Меила.

Она опять стала самой собой!.. Роза ощутила, как ее наполняют облегчение и ликование; а потом она увидела, как ужасно хозяйка выглядит.

Смуглая от природы Меила еще больше потемнела от солнца и осунулась, щеки ввалились, прическа давно потеряла форму. Обозначились морщинки, которые в Египте от жаркого и сухого воздуха быстро появлялись даже у молодых.

– Позвольте мне, – Роза, решившись, подхватила хозяйку под руку, и Аббас отступил от женщин в сторону. – Я отведу госпожу наверх.

Девушка впервые подняла глаза на Аббаса… и вспомнила, что этот мужчина ее жених, которому она сама обещалась. Сердце ее болезненно стукнуло. У Аббаса за дни скитаний пробилась черная борода, и он теперь выглядел значительно старше и внушительнее.

Египтянин улыбнулся Розе, поняв ее замешательство.

– Все в порядке. Иди с госпожой, – Аббас знаком поторопил ее.

Меила, которая до сих пор стояла сама и не вмешивалась в их объяснение, тяжело оперлась на Розу, когда служанка снова ее поддержала. Египтянка ничего не говорила, а Роза не спрашивала, видя, что та едва жива. Хотя служанку просто разрывало множество невысказанных вопросов.

Как случилось, что Меила вновь стала Меилой?.. Или Аббас ошибся, и никакого ритуала Имхотеп не проводил?.. Где все остальные?

Наконец, где сам Имхотеп?..

Меила снова заговорила с Розой, когда погрузилась в ванну. Роза присела рядом на бортик ванны, слишком возбужденная и обрадованная, чтобы уйти, хотя это и было неприлично. Однако Меила была рада ее присутствию.

– Как хорошо, что это ты нам открыла, – сказала египтянка, тронув горничную за колено мокрой рукой.

Роза покраснела, отведя со лба влажные завитки волос.

– Я так и чувствовала, что мне нужно быть внизу и ждать вас там, – призналась она. – Все дежурила под дверью, когда не была занята!

Меила выпрямилась, на губах ее мелькнула прежняя усмешка.

– И чем же ты занималась без меня?

Роза моргнула и отвернулась: хозяйка никогда не стеснялась перед ней своей наготы и своих женских отправлений, совсем как древние египтяне.

– Я прибирала ваши комнаты, убиралась в доме, – Роза опять посмотрела на Меилу, стараясь не опускать глаз ниже ее шеи. – И читала ваши книги!

Меила облокотилась на край ванны, подняла черные брови.

– Зачем?..

– Пыталась понять, как вылечить вас, – призналась Роза, снова покраснев. – Думала, что вы…

– Правильно думала, – Меила усмехнулась. – Ты ведь потому убежала, верно? Ты правильно сделала!

Роза зажмурилась от стыда.

Меила опять тронула ее за колено: египтянка сжала пальцы и потрясла ее за это колено, так что Роза совсем смутилась.

– Я вновь стала Анк-су-намун, и Имхотеп сделал меня своей женой, – сказала Меила. – Ты бы ничем мне не помогла, это сделали боги.

Роза соскользнула на мокрый кафель и округлившимися глазами воззрилась на госпожу. Та кивнула: да, Роза правильно поняла, что значило “сделал женой”. Однако Меила не пожелала больше говорить об этом.

– Принеси мне бритву, – попросила хозяйка.

Роза кивнула.

– Вам помочь? – робко спросила она.

– Да, если будешь так любезна.

Меила всегда, когда была возможность, удаляла волосы на теле. Так делали знатные древние египтяне обоего пола, и многие современные египетские и арабские женщины, как рассказала Розе хозяйка. Некоторые еще и выщипывали себе пинцетом волосы в интимных местах: но последнего Меила никогда не делала, поскольку, по ее словам, это было излишне больно и трудоемко.

Когда Анк-су-намун была наложницей фараона, о ее интимных местах заботилась Хенут…

Теперь Роза помогла госпоже привести в порядок руки и ноги, подровняла волосы, и Меила стала почти такой же красивой, как раньше. Но ей нужно было отоспаться.

Попросив после ванны чаю и чего-нибудь перекусить, Меила ушла в спальню. Она так и не потрудилась оповестить о своем прибытии других слуг, и Роза от осознания этого ощутила неловкость, смешанную с гордостью. Она была нужна мисс Меиле больше всех!

Подумав о слугах, англичанка вдруг вспомнила, что внизу остался Аббас, который тоже нуждается в заботе. Но ведь он мужчина: и, к тому же, восточный…

Но Роза была избавлена от этих затруднений. Аббаса в холле уже не оказалось.

Неужели ушел?.. Даже не поговорив с ней?..

Девушка ощутила сильнейшую обиду и разочарование. Неужели их объяснение для этого египтянина ничего не значило? Кто их вообще поймет?

Опустив голову, Роза снова поднялась на второй этаж. И, проходя по коридору, чуть не столкнулась с Аббасом.

Он переоделся в темную свободную одежду, у него были влажные волосы, и от него даже пахло какими-то мускусными притираниями. Египтянин широко улыбнулся.

– Я тебя искал!

– Ой! – воскликнула Роза, сама не своя от смущения. – Так ты что, мылся у нас?

Конечно, Аббас был слугой госпожи Меилы, – но не принадлежал к штату домашней прислуги. Аббас состоял при господине Хафезе… Что же случилось с Хафезом, почему они оба молчат?..

Аббас неожиданно взял Розу под руку: нежно, но крепко.

– Пойдем на кухню, дай мне чаю.

Роза послушно пошла, куда он ее вел.

– Что с вами случилось? – спросила англичанка, когда они вместе шли по коридору. – Где мистер Хафез? Где Имхотеп?..

– Тихо!

Аббас прижал палец к губам.

– Сейчас все расскажу, – пообещал он.

На кухне был только повар Салах, который, как показалось Розе, посмотрел на них удивленно и неодобрительно; но промолчал.

– Они уже знают, что мы дома, – успокоил свою невесту Аббас, когда Роза поставила перед ним чашку чая. – Я рассказал.

Роза, налив чаю и себе, присела напротив египтянина.

– Ну, говори, – поторопила она.

И Аббас поведал об их с Меилой приключениях – цветисто и эмоционально, как это было принято у восточных людей. Роза слушала с изумлением, попеременно то с ужасом, то с восторгом… Аббас чувствовал, что его англичанка восхищается им, и это было очень приятно. Однако он не позволил себе забыться: чтобы не рассказать о том, о чем египтянин твердо решил умолчать.

Аббас ни словом не упомянул об убийстве Эвелин О’Коннелл.

Конечно, в этом была виновна гораздо более Анк-су-намун, чем Меила, – и Роза знала о смертельной вражде Анк-су-намун и Нефертири. Но Роза Дженсон так простодушно любила свою хозяйку – конечно, Роза осталась бы верна Меиле в любом случае, но, узнав о египтянке такое, никогда больше не смогла бы смотреть на Меилу прежними глазами…

Кроме того, Аббас почему-то надеялся, что Эвелин окажется жива. Может быть, О’Коннеллы нашли черную книгу и смогли ею воспользоваться, пока не стало слишком поздно?..

Но, как бы то ни было, что сделано, то сделано. Иншаллах.*

Когда Аббас закончил рассказ, Роза долго сидела, не проронив ни звука. К своему остывшему чаю она так и не притронулась.

Когда англичанка снова посмотрела на него, Аббас приготовился, что она спросит что-нибудь о Меиле. Но Роза заговорила о другом.

– Так значит, ты… Ты и вправду хочешь на мне жениться?

Голос Розы от смущения упал, но Аббас различил последние слова. Египтянин улыбнулся.

– Да, Роза Дженсон, – сказал он. Взял руку Розы и погладил ее ладонь. – Очень хочу.

Роза глубоко вздохнула.

– Но ведь я не смогу… перейти в ислам. Нет, не смогу, – закончила она уже громче и тверже. – И если ты женишься на мне, ты уже не сможешь взять себе других жен, как у вас делают!

Роза вся раскраснелась, но прямо смотрела на Аббаса.

Египтянин почувствовал, как его охватывают нежность и счастье. Неужели эта англичанка думает, что…

– Мне не нужны другие жены, Роза Дженсон, – сказал Аббас. – Только ты.

Роза посмотрела в его глаза и рассмеялась. Она больше не задала ему ни одного вопроса о религии, и египтянину тоже совсем не хотелось говорить. Внезапно они осознали, что давно остались в кухне одни.

Аббас поднялся со стула и перешел на сторону Розы, которая сидела напротив него на лавке. Египтянин опустился рядом с девушкой прежде, чем она успела испугаться или возразить.

Обняв Розу, Аббас поцеловал ее. Роза, прикрыв глаза, ответила, ощущая, как горячи его губы и как колется его борода. Ее сердце, казалось, наполнило своим стуком всю вселенную…

Вдруг Аббас оттолкнул девушку, и Роза приглушенно вскрикнула. В кухню зашел Салах.

Роза хотела вскочить, но Аббас удержал ее за руку.

– Ничего, – сказал он. – Пойдем отсюда.

Они вышли. Роза опустила голову, как виноватая.

Скрывшись от чужих глаз, они остановились: благо дом был достаточно велик.

– Послушай, – Аббас взволнованно коснулся плеча англичанки. – Я хотел сказать тебе, что теперь, когда я свободен… я решил наняться на службу к мисс Меиле. Она живет как англичане, и нам с тобой никто ничего не скажет!

Роза кивнула.

– Хорошо, – отозвалась она, чувствуя, что желание быть вместе принесет им еще много трудностей.

Если только подумать – что ждет впереди саму госпожу! Если только Имхотеп остался жив и сделался опять человеком, как они понадеялись!..

Аббас ушел, сказав, что теперь ему нужно домой – но он поговорит с госпожой позже.

Меила проснулась только к вечеру. Она была зверски голодна и прикончила обед из трех блюд, заставив и Розу поесть с собой.

Когда с едой было покончено, Роза решилась признаться:

– Мисс Меила, Аббас мне рассказал, что с вами случилось.

Меила вздрогнула и уставилась на служанку.

– Все рассказал?

Роза замерла. Может быть, не следовало?..

– Ну да, – ответила девушка. – Не бойтесь, я буду молчать, – заверила она: не понимая, что не так.

Но Меила, видимо, прочла на лице Розы что-то такое, что ее успокоило. Египтянка кивнула.

– Я знаю, что ты будешь молчать. Не переживай, все в порядке.

Но Меила как-то помрачнела и приугасла. Роза понимала, что госпожу больше нельзя задевать, – слишком многое она испытала: но обеим это молчание, похоже, было очень тяжело.

После позднего обеда Меила занялась было своими бумагами – но тут услышала звонок в дверь. Роза, которая была рядом, увидела, как хозяйка переменилась в лице.

– Кто бы это мог быть?..

Меила сама пошла встречать, и Роза с ней. И женщины поняли, что предчувствие их не обмануло. В холле стоял Аббас, державший в руке запечатанный коричневый конверт.

Он поклонился и подал конверт хозяйке.

– Это вам, госпожа… от мистера Хафеза, – шепотом закончил египтянин.

Меила порвала конверт, бросив оберточную бумагу на пол. Она пробежала глазами короткую записку.. а потом вдруг опустилась на корточки, прикрыв глаза, точно в изнеможении.

Роза в испуге склонилась над хозяйкой.

– Что там?..

Меила молча подала англичанке записку.

– “Он жив и у меня. Она тоже жива, ее видели с мужем и сыном в Каире”, – прочитала девушка, шевеля губами. – “Я хотел бы увидеться с вами, госпожа. Напишите, когда это удобно”.

– “Он жив”? – шепотом повторила Роза, посмотрев на Аббаса. Египтянин кивнул.

Роза взглянула на хозяйку, которая теперь сидела закрыв лицо руками.

– И “она жива”? Кто?..

– Эвелин, – тихо ответил Аббас. – Она погибла, но, должно быть, ей смогли вернуть жизнь, пока “Книга мертвых” еще не была утрачена.

Роза вздохнула.

– Слава Богу.

Меила наконец встала на ноги и еще раз протянула руку за посланием Хафеза.

– Да, она жива, – пробормотала египтянка, снова пробежав глазами текст. Розе показалось, что при этом известии Меила просветлела лицом. – И Хафез хочет встретиться… Надо будет встретиться.

Египтянка улыбнулась, глядя на обоих своих верных помощников.

– Я отвечу ему завтра. А ты оставайся спать у меня, уже ночь, – распорядилась Меила, посмотрев на Аббаса.

Аббас молча поклонился. В каморке, которую он снимал в многоквартирном доме в Каире, его никто не ждал.

* Да будет воля Аллаха (араб.)

========== Глава 30 ==========

На другой день Меила встала поздно и, умывшись и надев одно из своих темных домашних платьев, спустилась в гостиную. Приказала подать завтрак и, позвонив в колокольчик, вызвала Аббаса.

Тот был уже давно готов и почти извелся от нетерпения. Но египтянин сдерживался, понимая, что хозяйка дома будет говорить с директором музея тогда и так, как сочтет нужным.

Конечно, это прежде всего ее дело…

– Поди и пригласи господина Хафеза к нам, прямо сейчас, – велела хозяйка. – Думаю, он как раз занят дома, – Меила едва заметно усмехнулась.

Ее глаза блестели как черные жуки. Меиле очень хотелось спросить, видел ли Аббас Имхотепа сам… но она промолчала.

Поклонившись, Аббас ушел выполнять поручение. На самом деле он не видел жреца и знал о том, где сейчас Имхотеп, только со слов Хафеза. Не расставил ли этот человек какие-то новые сети Меиле?..

Аббас, как и вчера, вошел в дом своего начальника с черного хода. Хафез действительно оказался дома – он был в вышитом персидском халате и без куфии или тюрбана. Было очень непривычно видеть его полуседую голову с большими залысинами.

Круглые ястребиные глаза уставились на Аббаса из-под начерненных бровей.

– Ну? – невежливо и нетерпеливо спросил старый директор музея.

Аббас не стал кланяться.

– Госпожа Меила просила вас пожаловать к ней немедленно, – ровным голосом ответил он. – Если вы не заняты, господин.

Глаза Хафеза блеснули, тонкие губы под черной щеточкой усов тронула улыбка.

– Ну конечно, я очень занят, – сказал он. – Но я пойду с тобой сейчас.

Хафез попросил Аббаса подождать, пока он оденется. Аббас кивнул, проследив, как хозяин дома торопливо удалился. Сообщить Имхотепу?..

Хафез появился только минут через двадцать: Аббас сверился по стенным часам. Директор Британского музея был опять одет в свое эффектное красное платье, которое носил, пока возглавлял оккультный кружок.

– Идем, – велел он своему проводнику.

Дорогой Хафез, само собой, не сказал ни слова. А когда они приблизились к особняку господина Наиса, старый египтянин ускорил шаг и опередил Аббаса. Он позвонил в дверь и вошел первым.

Аббас услышал его приглушенное приветствие; голос Меилы ответил. Когда же Аббас вошел, Хафез и Меила улыбались друг другу.

– Счастье видеть вас живой, мадам Меила, – говорил директор музея. – И я сам перед вами в долгу.

Меила усмехнулась.

– Вы, конечно, не говорите – “в неоплатном долгу”, мой дорогой Хафез? Нет долгов, которые нельзя было бы оплатить, не так ли?

При этих словах женщина перестала улыбаться, и Хафез тоже.

– Вы знаете, зачем я попросил о встрече.

Меила кивнула.

– Конечно.

Египтянка при этих словах стала очень серьезной – слишком серьезной, чтобы продолжать разговор в современном фривольном тоне.

– Прошу вас, проходите в гостиную. Вы завтракали?

Хафез кивнул, следуя за Меилой.

– Завтракал… и не один.

Меила бросила на гостя быстрый взгляд… а потом вдруг опустилась на кожаный диван, уронив руки на колени.

– Как он там? – шепотом спросила хозяйка. Она не решалась больше смотреть на Хафеза и его красное облачение.

Хафез осторожно присел на тот же диван, на расстоянии от Меилы.

– Как же жаль, что я не могу об этом никому больше рассказать, – произнес он. В голосе египтянина прозвучало глубочайшее сожаление исследователя. – Вы понимаете, нам неоднократно случалось брать и приобщать к цивилизации диких индусов, черных африканцев, которые до сих пор поклоняются племенным божкам… но это совершенно другое, это несравнимо!..

Меила быстро распрямилась и обожгла Хафеза взглядом.

– Вы чувствуете себя так, точно это Имхотеп вас воспитывает?

Хафез кивнул.

– Наши с ним разговоры… это не передать. Жду не дождусь, пока Имхотеп овладеет английским, чтобы полноценно аргументировать свою точку зрения. Ведь я начал учить его, вы понимаете?

Гость прервался.

– Хотя, знаете ли, теперешнее положение меня все больше беспокоит.

Меила прищурила глаза.

– О чем вы?

Хафез наконец придвинулся к молодой хозяйке.

– Имхотеп не только живет за мой счет… он, похоже, полагает, что так и должно быть!

Меила усмехнулась.

– А вы думаете, что нет?

Хафез замер, глядя на нее.

– Что вы хотите сказать?..

Меила вздохнула.

– Говоря начистоту, ведь и мы с вами едим хлеб, который не собирали, не так ли, господин директор? А Имхотеп совершенно справедливо считает, что оказал вам честь, войдя под ваш кров. Как князь – низкорожденному, к тому же, чужестранцу.

Хафез невольно улыбнулся.

– Я дал ему имя “Амир”. Он и вправду князь, прирожденный властелин…

Меила кивнула.

– И при всем уважении к вам, дорогой Хафез, вспомните, кто по крови вы, а кто – он. Имхотеп может думать, что это не он ест ваш хлеб и попирает вашу землю, а совсем наоборот!

Усмехнувшись уголком рта, египтянка прибавила:

– К тому же, Имхотепу, без сомнений, уже давно ясно, чем вы кормитесь.

Хафез наконец не сдержал раздражения.

– Может быть, вы пригласите его к себе, если так настроены? Кажется, теперь вы его законная супруга, не так ли?..

При этих словах язвительность Меилы исчезла. Она словно бы вспомнила, о ком – о каком существе они с Хафезом говорят…

– Простите меня, – сказала хозяйка, опустив плечи. – Я наговорила лишнего.

Хафез кивнул.

– Я не сержусь, мадам Меила. Зато теперь мне вполне ясна ваша позиция, – старый директор улыбнулся. – Собственно, я так и думал.

Он помолчал и пояснил:

– Вы пылко отстаиваете интересы вашего возлюбленного, но не готовы снова с ним сойтись.

Меила вздрогнула.

– Нет… совсем не готова.

Она вдруг умоляюще положила руку Хафезу на плечо.

– Пожалуйста, пусть Имхотеп поживет у вас, пока это возможно. Ведь он вас не слишком обременяет?

Хафез качнул головой.

– Если говорить о материальной стороне дела, то нет. Ему нужны только книги. Пока у меня есть достаточно, чтобы полностью его занять.

Меила улыбнулась, представив себе Имхотепа за столь непривычным занятием. Хотя это только для нее непривычно: а сам верховный жрец Осириса, несомненно, в прошлом проводил многие часы, разбирая свитки в Доме жизни*.

Встрепенувшись, Меила позвонила в колокольчик. Явилась Роза.

– Чего изволите?..

Девушка быстро перевела взгляд с Меилы на Хафеза.

– Кофе, Роза, – египтянка успокоила горничную улыбкой.

Роза улыбнулась и ушла. Похоже, она поняла все… по крайней мере, главное: что их дому в ближайшее время ничто не угрожает.

Пока служанки не было, Меила опять повернулась к гостю.

– А как он вообще? Имхотеп теперь… совсем человек?

– Да, – Хафез понял, что она подразумевает. – Физически и физиологически он совсем человек. Мой слуга Наср каждый день бреет его целиком, можете себе представить?..

Меила рассмеялась, но против воли покраснела.

Конечно: одно дело – расхаживать нагишом перед женщиной, служанкой. А совсем другое – вообразить гладкое и сильное медное тело мужчины, который в этой жизни первый и единственный обнимал ее и обладал ею. Тогда Имхотеп еще не был мужчиной… он был много больше, чем человек. Он и сейчас больше.

– Как бы я хотела видеть его, но не могу, – прошептала египтянка, обхватив себя за плечи. Точно это могло заменить ей объятия возлюбленного.