Текст книги "The Beginning of the End (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)
“Это была эпоха империи, – произнес англичанин с такой гордостью, точно речь шла о его стране. – Можно сказать, что Египет тогда был так же славен и могущественен, как сейчас Британия”.
Миссис Теплтон наконец перестала делать вид, что не обращает на Меилу внимания, и спросила:
– Ты читаешь свои заметки?
– Мг-м, – ответила Меила. Девушка рассмеялась: в такой обстановке им можно было позволить себе общаться менее формально. – Я читала про девятнадцатую династию, “Египет Рамсесов” и другое.
– Нашла что-нибудь про Имхотепа? – спросила англичанка.
Меила чуть не выронила тетрадь. Миссис Теплтон даже не пыталась сделать вид, что не догадывается о цели ее поисков.
– Нет, – медленно проговорила египтянка, еще не зная, как воспринимать это поведение. – Ничего не нашла…
Миссис Теплтон кивнула, двигая спицами.
– Я почему-то так и думала. Наверняка в Египте были значительные люди с таким именем, – продолжила гувернантка. – Но подумай, как мало записей о них до нас дошло! А если речь идет о Новом царстве, когда погребения знати в основном устраивались под землей, обнаружение сведений о египтянах делается еще более затруднительным.
– Почему вы говорите именно о погребениях? – спросила Меила, изумленная этой лекцией.
– Потому что твои предки, Меила, придавали огромное значение письменной речи, и иероглификой владели только немногие посвященные, – ответила миссис Теплтон. Она явно гордилась собой. – А имена выбивались в камне по большей части во время погребальных церемоний или в храмах, с религиозной целью. Ведь имя, Рен, как считали египтяне, – священный носитель души. Не случайно они думали, что, изглаживая имя, лишают человека существования в вечности.
– “Тот, кого не называют”, – прошептала Меила. Она сама не знала, откуда к ней пришли эти слова.
– А почему египтяне могли стереть имя человека? – спросила она.
Миссис Теплтон не заметила ее волнения, увлеченная своей лекцией.
– Потому же, полагаю, почему современные власти вешают и расстреливают, – ответила англичанка. – Это была для египтян окончательная смерть.
По наступившему в гостиной молчанию миссис Теплтон поняла, что сказала лишнее.
Но Меила никак не показала, насколько впечатлена этими словами. Она встала с кресла, подхватывая тетрадь.
– Я, пожалуй, пойду в свою комнату. Может быть, еще выпью чаю перед сном…
Меила хотела уйти, но задержалась.
– Я и не думала, что вы столько знаете о Древнем Египте! Почему вы не стали египтологом! – сказала она с неподдельным восхищением, глядя на учительницу.
Та рассмеялась, поправив высокую седеющую прическу.
– Я мечтала об этом в твоем возрасте, – призналась миссис Теплтон. – Но мое время прошло.
Она прибавила:
– В следующий раз спроси меня, прежде чем ходить в библиотеку. Может быть, я смогу удовлетворить твое любопытство.
Меила прищурилась: ее опять одолели подозрения.
– Хорошо, мадам. Я пойду, – сказала она и быстро скрылась.
Но тут же высунулась из двери снова и спросила:
– А что у нас завтра?
– Может быть, сходим в театр или оперу? – предложила миссис Теплтон. – Или ты опять намереваешься сидеть в библиотеке?
– Как вы скажете, – ответила Меила.
Она вдруг подумала, что сходить развлечься было бы даже неплохо. В Египте таких мест ни за какие деньги не найдешь.
Закрывшись в своей комнате, египтянка поняла, что отрезала себе пути к отступлению. Имхотеп, Имхотеп – это имя, казалось, шептали самые стены. Это он был Тем, кого не называют…
Она и боялась встречи с ним, и жаждала ее. Как девушка встречи со своей первой любовью…
Повалившись на кровать, юная египтянка заткнула уши, точно надеясь заглушить голос прошлого в своей голове. – Прошу тебя, подожди… не приходи ко мне в эту ночь, – шепотом взмолилась Меила. – Ты слишком велик для меня, и слишком быстро хочешь мною овладеть!..
Она зажала себе рот после этих слов. А потом поняла, что так и есть: Имхотеп, Тот, кого не называют, кто бы он ни был, стремился во что бы то ни стало сделать ее своей.
Меила сложила в угол свои записи и до ночи занималась какими-то пустяками. Потом наскоро выпила чаю и, приняв ванну, отправилась спать.
Ее мольбы были услышаны: на эту ночь Имхотеп милосердно оставил ее в покое. Проснулась Меила свежей и бодрой, в почти прекрасном настроении.
Совершив туалет, египтянка появилась перед миссис Теплтон, сияя улыбкой.
– Я готова! – сказала она. – Куда мы сегодня пойдем?
Миссис Теплтон при ее словах побледнела и осела на стул, схватившись за сердце; и Меила вдруг поняла, что говорит не по-английски. И не по-арабски.
– Что ты говоришь? – прошептала учительница.
– Я спрашиваю, куда мы пойдем? – повторила Меила. В этот раз из ее уст прозвучала английская речь.
Но тот первый вопрос Меила задала на языке, которого никогда не слышала ни она сама, ни ее наставница: на давно мертвом языке Та-Кемет.
* Англичане говорят “before Christ”.
========== Глава 4 ==========
Выпив воды и смочив виски спиртом, миссис Теплтон пришла в себя. Ей пришлось самой позаботиться о себе – Меила впала в оцепенение и только шевелила губами, точно моля какие-то силы о помощи и боясь опять заговорить вслух. Египтянка все еще пыталась осмыслить то, что с ней случилось, когда миссис Теплтон опять подступила к своей подопечной.
– А ну-ка, скажи что-нибудь, – велела она почти бодрым голосом.
– Я боюсь говорить, – ответила Меила. Нервно усмехнулась. – Я сейчас говорю с вами по-английски, но кто знает, когда оно опять начнется…
– Так значит, тебе этот язык незнаком и ты говорила на нем непроизвольно, – уточнила миссис Теплтон. Она снова села на стул, вглядываясь в египтянку, и та невольно ощутила себя подопытным экземпляром.
– Сами же понимаете, – сказала Меила.
Девушка начала успокаиваться, поняв, что говорит по-прежнему и не сбивается на неведомый язык.
– С тобой такое в первый раз? – спросила миссис Теплтон.
– Да, – ответила Меила с жалобным выражением, поводя по сторонам черными глазами и потирая горло. – Вы не знаете, что это может быть?
– Ксеноглоссия, – сказала миссис Теплтон без колебаний. – Это такое психическое явление, когда человек вдруг начинает говорить на языке, ни разу им не слышанном. ОПИ, куда ты так мечтала попасть, много раз расследовало подобные случаи. Хотя довольно часто оказывалось, что чужие звуки и слова человек мог запомнить подсознательно.
– Но ведь это не всегда оказывалось так? – спросила Меила. Она затаила дыхание.
– Не всегда, – подвердила миссис Теплтон после небольшого молчания. – Бывали случаи, особенно касающиеся древних языков, – тут англичанка многозначительно взглянула на Меилу, – когда комиссия устанавливала, что этот язык испытуемый слышать никак не мог. Или вдруг человек начинал говорить на чужом неизвестном наречии без всякого акцента, будто практиковался в нем с самого детства.
Меила пожала плечами.
– А в этом-то что странного?
– Это едва ли не самое странное, дорогая, – ответила миссис Теплтон. – Я как учитель могу утверждать, что наш речевой аппарат приходится готовить к разговору на чужом языке длительным упражнением, а акцент пропадает только у тех, кто имел огромную практику. Ты, например, говоришь по-английски чисто, но понять, что ты иностранка, можно без труда, не поглядев на тебя, а только послушав.
Меила завела за ухо прядь смоляных волос.
– То есть вы хотите сказать, мадам… если я говорила на чужом языке без акцента, значит, это было чудо?.. Мне кажется, это был древнеегипетский, но ведь я не могу утверждать…
– Думаю, что древнеегипетский, – подтвердила воспитательница. – Я слышала, как на нем говорят лингвисты, и, наверное, ты тоже. Но как раз с древнеегипетским факт чуда установить не получится.
– Почему? – изумилась Меила.
– Потому что никто из нас не знает достоверно, как этот язык звучал в повседневной жизни, – ответила миссис Теплтон. – Как ты знаешь, современный коптский язык, язык египетских христиан, считается родственным простонародному египетскому, но это уже совсем не то. А ученым приходится воссоздавать речь египтян, опираясь на письменные свидетельства.
Миссис Теплтон грустно улыбнулась.
– Тут-то и возникает непреодолимое препятствие. Твои предки на письме опускали большую часть гласных, и читать их записи мы можем только в сильно искаженном виде…
Меила кивнула. Но одновременно она ощутила большое облегчение. Значит, сегодняшнее происшествие и в самом деле можно счесть только непостижимой игрой мозга.
Она улыбнулась.
– Ну что, мы пойдем в театр?
Воспитательница кивнула.
– Я попробую достать билеты в Театр Ее Величества… там изумительные постановки Шекспира, и можно без раздумий идти на любую. Только это будет вечером. Пока подбери себе подходящее платье… и, в общем, до обеда ты свободна. Можешь пойти погулять в парке…
– Я пойду в Гайд-парк, это совсем недалеко, – подхватила египтянка. – Погода сегодня хорошая.
– Только не загуливайся, – предупредила миссис Теплтон. – Меня не будет дома до обеда, но тебе откроет Роза.
Так звали их приходящую горничную.
Пожелав друг другу хорошего дня, они расстались.
Меила решила надеть в театр свое темное шелковое платье – лучших выходных нарядов у нее все равно не было: никаких “выходов” в европейском понимании женщины в ее стране не устраивали. На прогулку в парк девушка надела вчерашний деловой костюм, только блузку сменила. И еще купленную в лондонском магазине шляпку-котелок, на какие насмотрелась еще в Египте: европейские туристки и жительницы британского квартала через одну носили такие вот шляпки, похожие на колониальные шлемы их офицеров, и короткие стрижки.
Египтянка вышла в парк и замедлила шаг, решив насладиться этим днем. Кто знает, сколько еще таких дней ей осталось?
Меила шла, любуясь необъятным садом, зелеными бархатистыми лужайками, за которыми ухаживали с таким тщанием. Пахло свежескошенной травой, нежаркое солнце пригревало, а не сжигало все живое, как в Фивах в месяцы засухи*…
Фивы, Уасет, южная столица Та-Кемет… место, где родилась Анк-су-намун, любимая наложница фараона Сети. Меила поняла это так ясно, что уже никто, даже добронамеренная миссис Теплтон, не мог бы заслонить от нее истину.
Солнце неожиданно рассветилось над головой Меилы, как в безжалостный египетский полдень, парковая дорожка под ногами раздалась, стала гладкой и сверкающей – и юная египтянка поняла, что идет по широкой аллее, на ногах у нее сандалии из пальмовых листьев, а надето на ней только полупрозрачное льняное платье, под которым обрисовано все ее медное тело. На талии, под платьем, у Меилы разноцветный бисерный поясок. И только.
Ей жарко, хочется пить и сильно напекло голову. Меила взялась за лоб, приостановившись в тени огромного храма в виде усеченной пирамиды. Ей нужно было что-то вспомнить, она кого-то искала здесь…
– Имхотеп? Ведь ты жив, ит нечер*? – позвала Меила вслух. – Ты жив, возлюбленный, потому что я еще жива!
– Анк-су-намун? – ворвался в ее сознание чей-то голос. Женский голос!
– Что ты делаешь здесь одна? – удивленно и неодобрительно спросила стоявшая перед ней красивая молодая девушка: черноволосая, как сама Меила, но светлокожая и светлоглазая. Должно быть, с примесью ливийской крови.
– Царевна Нефертири? А ты почему пешком, без носилок? – спросила в ответ Меила – Анк-су-намун, оглядывая дочь фараона.
Нефертири была дочерью Туйи, великой царской жены, и, конечно, могла ходить где хочет…
– Мне захотелось пройтись, – ответила Нефертири, улыбнувшись вежливо и снисходительно. – А вот тебе нельзя покидать дворец одной! Хорошо, что его величество* не знает!
Анк-су-намун осталось только поклониться божественной дочери. Нефертири всегда будет выше нее, по самому своему рождению.
Принцесса повернулась, щелкнув пальцами. Ждавшие поодаль стражники в полосатых головных платках тут же подступили к девушке и поклонились.
– Принесите носилки для госпожи Анк-су-намун, – неожиданно приказала Нефертири, указав на женщину пальцем. – Она шла пешком, а это ей не подобает, ведь она скоро станет младшей царицей моего отца!
Анк-су-намун ощутила себя униженной.
– А как же ты? – спросила царская наложница.
– Я с радостью пройдусь до дворца пешком, – ответила дочь Сети.
Их взгляды встретились, и в светло-карих глазах Нефертири Анк-су-намун прочитала несомненное предупреждение. Наложница потупилась.
“Рано радуешься”, – мятежно подумала Анк-су-намун.
Когда носилки доставили, наложница Сети села в них и опустила полог. Она сцепила руки на смуглых коленях.
Где же Имхотеп?.. Она неожиданно почувствовала, что жаждет его любви и его тайного знания, точно воды в пустыне.
– Приди же, божественный отец, возлюбленный брат*, на тебя все мое упование, – прошептала египтянка и бессильно уткнулась головой в колени.
Ее кто-то сильно похлопал по плечу, и жаркий морок рассеялся. Меила вскрикнула и выпрямилась, уставившись на человека, склонившегося над нею.
– Мисс, вам плохо?
Меила схватилась за свою шляпку и поправила ее.
– Нет, не беспокойтесь, – ответила она, приходя в себя.
Перед нею был самый заурядный британец, в пиджачной паре, в шляпе и с тростью, которую он зажал под мышкой, чтобы наклониться к сидящей на скамейке девушке. Очевидно, он испугался, что с нею солнечный удар.
“Не исключено”, – подумала Меила. Или же Анк-су-намун?..
Она еще раз твердо попросила англичанина уйти. Тот оставил ее, на прощанье приподняв шляпу и слегка поклонившись. Меила диковато усмехнулась, проводив незнакомца взглядом.
Какой ей может быть театр, когда с нею такое происходит? Разве можно ей вообще показываться публично?
Так же, как запрещено это было Анк-су-намун, – но совсем по другой причине…
Египтянка причесалась и снова надела шляпку, потом неловко встала со скамейки. Она скажет Теплтон, что у нее заболела голова и она не может никуда вечером идти.
Но ведь англичанка все равно не поверит. Шайтан ее забери с ее проницательностью!.. А что, если заботливая миссис Теплтон приставлена приглядывать за Меилой – приставлена кем-нибудь, кому известно об Имхотепе и Анк-су-намун? То есть о ней, Меиле Наис, – в чем египтянка уже почти уверилась.
По дороге домой она купила себе мороженое у мороженщика, но съела только половину порции, остальное выбросила на газон. Ее тошнило, голова и в самом деле болела, точно она долгое время провела на солнце древних Фив. Должно быть, египтяне в это время дня, так же, как и сейчас, укладывались спать.
Скоро это состояние прошло. Однако если “психические явления”, как выражается миссис Теплтон, всегда отнимают столько сил, не позавидуешь никаким магическим способностям вроде ксеноглоссии…
Она успела переодеться в халат, когда вернулась воспитательница. Меила постаралась придать себе бодрый вид, но англичанка скоро почуяла неладное.
– Что с тобой? Опять что-нибудь?
“Хотела бы я знать, где сегодня ты пропадала”, – мрачно подумала Меила. Но она только качнула головой.
– Все замечательно, миссис Теплтон.
Англичанка больше ни о чем не спросила. А Меила внезапно поняла, что этой женщине больше ничего нельзя рассказывать – ничего, как бы ни хотелось поделиться страшными и сокровенными переживаниями…
Меила Наис найдет себе единомышленников и помощников… но не здесь и не сейчас, нет.
Они пошли в театр на “Антония и Клеопатру”, и прекрасно провели время. Несмотря на то, что обе зрительницы подмечали вопиющие анахронизмы в якобы египетских костюмах и обстановке. Шекспир не нуждался в археологии, он творил свой собственный мир.
Вернувшись домой, Меила почувствовала, что готова лечь спать. Скоро может наступить такое время, когда сон перестанет пугать ее и станет прибежищем… и, что бы ни назначила ей судьба, она должна пройти этот путь. Это неизбежно.
На цыпочках зайдя в комнату Меилы немного погодя, миссис Теплтон увидела, что ее воспитанница спит с улыбкой на губах. Меила Наис странствовала там, куда непосвященным доступа не было.
Сокрушенно вздохнув, миссис Теплтон вышла и прикрыла дверь.
* Время засухи – одно из трех времен года у египтян.
* Ит нечер (др.-егип.) – божественный отец, так египтяне обращались к жрецам.
* Его величество, жизнь, здоровье, сила – формальное обращение к царю в Древнем Египте.
* Брат (сестра) – так в Древнем Египте друг друга называли супруги и влюбленные.
========== Глава 5 ==========
Меиле казалось, что в ней одновременно уживаются две сущности, вытесняющие друг друга. Это было очень неуютное чувство. Ночью, когда она засыпала, верх брала Анк-су-намун – египтянка больше не запоминала своих снов, хотя у нее оставалось впечатление, что некоторые из них восхитительно хороши, а другие ужасны. Однако днем Меила Наис подавляла свою древнюю половину. Казалось, эти части ее души заключили между собою перемирие… неизвестно, как надолго.
Тот, кого не называют, больше не напоминал о себе.
Но главное, что должна была вспомнить Анк-су-намун, Меила осознала и уяснила. Имхотеп, верховный жрец Осириса и хранитель мертвых, был казнен жестокими врагами, которые разлучили их три тысячи лет назад. Он три тысячи лет ждал, чтобы его вернули к жизни… и в этом году, 1926, Имхотеп был воскрешен. Это он был мумией, о которой писала бульварная пресса! Имхотепа, возродившегося сверхъестественным существом, вновь убили: таким же сверхъестественным оружием. И теперь ее возлюбленный опять ждал своего часа…
Меила чувствовала, что верить в ее случае должно этим фантастическим слухам, а не успокаивающему, всеведущему тону солидных газет.
С другой стороны, пока что Меила Наис не поверила в эту историю и наполовину. Юная египтянка оставалась слишком здравомыслящей, и с нею не случилось еще ничего поистине чудесного.
Видения на время совершенно прекратились, и Меила почувствовала себя почти как раньше. Миссис Теплтон оставалась ее строгой учительницей и опекуном; египтянка не видела больше никаких причин подозревать наставницу в шпионаже, и между ними было решено, что миссис Теплтон вернется с нею в Египет. Англичанка нуждалась в ее деньгах; но и Меила нуждалась в своей учительнице не меньше.
Все было как раньше: до одного из дней, когда Меила осталась вдвоем со своей лондонской горничной.
Меила сидела в кресле с какой-то книгой, а рыжая Роза Дженсон вытирала пыль, переставляя безделушки на каминной полке. Меила привезла с собой несколько довольно дорогих “египетских” вещиц, чтобы они напоминали ей о доме.
Сейчас египтянка не обращала никакого внимания на горничную, пока та вдруг не бросила свою пыльную тряпку и не подошла к ней, остановившись напротив.
Меила подняла глаза через несколько мгновений, когда поняла, что это не случайность.
– Что тебе?
И тут, к ее полнейшему изумлению, Роза Дженсон опустилась перед нею на колени. Меила застыла, глядя на рыжую англичанку, схватившись за подлокотники. А потом воскликнула:
– Что это значит?..
– Госпожа, вы не узнаете меня? – с мольбой спросила та в ответ, не вставая с колен. Роза робко улыбнулась. – Я целый месяц надеялась, что вы вспомните!
Меила скрестила руки на груди, ощущая, как бурно заколотилось сердце. Во рту у египтянки пересохло.
– Что я должна вспомнить?..
Горничная поднялась и отряхнула свой белый кружевной передник.
– Я Хенут, ваша служанка… Я служила вам во дворце его величества Сети! Я обмывала ваше тело перед погребением… и вы подарили мне кошку. Статуэтку, – прибавила Роза Дженсон.*
Несколько мгновений горничная смотрела в черные глаза госпожи, лишенные всякого выражения: только лицо Меилы немного побледнело. Потом египтянка медленно подняла руку и заправила за ухо свои гладкие черные волосы.
– Хенут? – переспросила она. Акцент в ее голосе проступил резче.
Роза истово кивнула.
– Да, госпожа. Я все ждала, когда мы с вами останемся вдвоем, чтобы вам признаться!
Меила медленно наклонилась к служанке. Это была девушка лет двадцати или немного старше, с лицом деревенской простушки, и рыжеватая, как многие англичанки или ирландки.
– Кто и где тебе сказал, что ты Хенут? – спросила египтянка.
У Анк-су-намун, как вспомнила Меила, и в самом деле была верная служанка с именем Хенут, и тоже рыжая: хотя та Хенут красила волосы хной, и была моложе своей госпожи.
– Я вспомнила, кем я была, – сказала Роза. – Мне помогли… люди, которые очень много знают о вас, госпожа. Меня погрузили в сон, это называется гипноз… и я все увидела!
Меила усмехнулась. Это уже выходило за всякие рамки.
– Ты что, член какого-то тайного общества? Здесь, в Лондоне? – спросила египтянка. – И они откуда-то знают обо мне?
Роза снова кивнула.
– Да, госпожа. Эти люди – ваши друзья, и они будут вашими самыми верными слугами, как я! Они хотят того же, что и вы!
Меила Наис сглотнула.
– Чего же я хочу, Роза Дженсон?
– Вернуть к жизни… Его, – с придыханием ответила девушка.
В глазах рыжей англичанки, называвшей себя Хенут, появился фанатический блеск.
Меила быстро встала с места. Ей это нравилось все меньше.
– Послушай меня, – произнесла дочь Мухаммеда Наиса, стараясь говорить спокойно. – Я не знаю, во что ты намереваешься меня втянуть… но предупреждаю вас всех, что моих денег вам не видать. Тебе понятно?
Она повернулась, меряя горничную ледяным взглядом.
– Англичане думают, что мы глупы и легковерны только потому, что родились не в вашей культурной стране! Вы очень ошибаетесь, Роза Дженсон! Моим состоянием до двадцати одного года распоряжается поверенный моего отца, и когда я достигну совершеннолетия, я найду, куда употребить эти английские фунты!..
Роза слушала ее, умоляюще стиснув руки. А когда египтянка закончила, горничная сказала:
– Я ничего не знала ни о каких деньгах, поверьте мне!
– Может быть, – усмехнулась Меила. – Но те, кто тебя подослал, уж наверняка знают!
Она отвернулась к окну.
Спустя небольшое время служанка подошла к ней со спины.
– Мисс Меила, это общество возглавляет директор Британского музея, и он не англичанин. Его зовут господин Хафез, и он египтянин, как вы!
Меила быстро повернулась к девушке.
– Вот как?..
Эта новость заинтересовала ее, хотя и не умалила подозрительности.
– Да, – ответила Роза. – И я прошу… нет, я умоляю вас встретиться с ним. Мистер Хафез уже несколько раз просил меня это устроить, моя госпожа, потому что он очень хочет с вами познакомиться. Он боится, что миссис Теплтон его опередит.
Меила широко раскрыла глаза.
– Что значит – опередит?..
– Она ваш враг, – сказала Роза. – Я не люблю делать людей врагами, и тогда… тоже не любила, мисс Меила, но Элинор Теплтон связана с людьми, которые очень скоро постараются помешать вам или даже убить вас!
Рыжая англичанка сжала губы так, что они побелели. Видно было, что Роза непритворно волнуется.
– Зачем кому-то убивать меня? – произнесла Меила, неподвижно глядя на Розу – или Хенут, как утверждала сама служанка. Все это звучало невероятно – но, вместе с тем, невероятно убедительно…
– Конечно, Элинор Теплтон не станет сама убивать вас, она даже будет защищать вас, – согласилась Роза. – Это хорошая и очень образованная женщина, и она вас любит… но те люди, с которыми она советуется, они могут на вас напасть! Это самое ОПИ, они верят в чудеса, мисс Меила, и они понимают, что вы для них очень опасны!
Роза Дженсон говорила очень горячо и чистосердечно.
Или она великолепная актриса, или наивная дурочка, которой заморочили голову какие-то алчные оккультисты. А таких мошенников в последние годы много развелось что в Англии, что в Египте…
Но если это так – на что им далась Меила Наис? Неужели оккультисты будут ждать еще более пяти лет, пока египтянка не получит наследство… и до этих пор они будут ее дурачить? Не слишком ли долго?
– То, что ты говоришь, очень странно, – наконец сказала Меила англичанке. – Но я почему-то верю, что ты не лжешь, даже если тебя обманули другие… а ты-то сама от меня чего хочешь?
Роза снова опустилась на колени.
– Хочу служить вам, как раньше! Возьмите меня с собой в Египет! – неожиданно попросила она.
Меила усмехнулась, чувствуя большую неловкость.
– Встань, и не делай так больше, – приказала она.
Египтянка прошлась по гостиной, теребя поясок своего халата, в раздумье склонив голову.
– Почему ты думаешь, что у меня найдется для тебя работа? В Каире у меня есть служанка.
– Конечно, есть, но ведь она ничего не знает о вас! – тут же воскликнула Роза. Горничная поднялась с колен. – Вы никому не верите… почти никому, я знаю. Вам нельзя верить чужим!
Горничная неожиданно подошла к Меиле и встала прямо перед ней.
– У вас будут верные мужчины, много слуг… но никто из мужчин не сможет приблизиться к вам. Как раньше, – с подкупающей искренностью продолжила Роза. – Вам нужна хотя бы одна верная женщина! А я никогда вас не предам!
Меила усмехнулась уголком рта.
– Ты так меня любишь? Но ведь ты англичанка!
– Я сначала ваша слуга, а потом уже англичанка, – ответила Роза.
Голубые глаза ее вдруг наполнились слезами.
– Я помню, как вы убили сами себя, чтобы вас не казнили. Я тогда смывала с вашего тела рисунок, черную сетку… и вся вода стала черной от краски и вашей крови, мисс Меила. Я помню вас без одежды, и ваше лицо так хорошо помню…
Роза протянула руку, точно хотела коснуться египтянки, но не посмела: только благоговейно провела пальцами по воздуху.
– Вы ведь своих снах не видели себя со стороны? А в зеркале?
Меила качнула головой.
– Вы – вылитая госпожа Анк-су-намун, волос в волос, – сказала Роза. – Я никогда бы не поверила, что такое может быть… но вы живете снова, и я живу в одно время с вами! Уж наверное, затем, чтобы опять заботиться о вас!
Меила медленно осмотрела горничную. Она коротко стриглась, как многие женщины Лондона, и как многие древние египтянки… кто бы только сказал Меиле Наис, где лежит истина!
– А до сих пор ты была в раю? – спросила она Розу. Спросила почти без насмешки.
– Я не знаю, где я была, мисс. Как будто в очень хорошем сне, но я его уже забыла, – ответила служанка. – И вот только теперь проснулась.
Меила вздохнула, принимая решение.
– Я возьму тебя на работу, если ты докажешь мне, что не лжешь, – сказала она. – Ты говоришь, это твое Общество желает вернуть к жизни Имхотепа? Они и в самом деле это могут?
– Они смогут, госпожа, но им потребуется ваша помощь. Ваши воспоминания, – сказала Роза. – Но у мистера Хафеза уже сейчас есть ключ, – шепотом закончила горничная.
Меила удивленно отступила.
– Какой ключ?
– От “Книги мертвых”, которая хранится под песками, в западной пустыне, – тихо ответила Роза. – Эта книга может возвращать мертвых к жизни. Но нужно ее правильно прочитать.
Меила качнула головой. Все это звучало… невозможно, наверное, даже для Анк-су-намун. А уж для Меилы Наис и подавно.
– А ты сама была замужем тогда? – неожиданно спросила она. – А сейчас?
– Тогда, наверное, была. Сейчас нет, – ответила Роза Дженсон. Она улыбнулась. – Думаю, вы найдете мне хорошего мужа, когда у вас будет ваш возлюбленный и вы станете царицей!
Меила расхохоталась. Эта девушка нравилась ей все больше и больше.
– Царицей? Это какой же страны? – спросила она.
– Всего Египта. А может быть, и не только, – серьезно сказала Роза.
При этих словах Меиле вдруг расхотелось смеяться.
Египтянка погладила Розу по щеке, как, наверное, сделала бы Анк-су-намун.
– Ну что ж, договорились. Если я стану царицей и верну моего возлюбленного, ты, моя верная прислужница, получишь хорошего мужа, – сказала она, улыбаясь.
Роза просияла; она сделала реверанс. А потом поцеловала новообретенной хозяйке руку.
– Я так и думала! Значит, вы согласны? Вы встретитесь с мистером Хафезом?
– Да, – медленно ответила Меила. Ее черные глаза сощурились, она провела по губам прядью своих волос. – Думаю, что встречусь.
* Хенут – мой ОЖП, служанка Анк-су-намун в моем фанфике “Тот, кого не называют”. Она была верна своей госпоже до самой смерти, но, несмотря на это, отчасти стала виновницей того, что Имхотеп был захвачен во время ритуала воскрешения наложницы фараона. Потом Хенут со своим мужем поселилась в Городе мертвых (там жили жрецы и слуги храмов) и оплакивала любимую госпожу до конца своих дней.
========== Глава 6 ==========
Меила сказала миссис Теплтон, что снова пойдет погулять в Гайд-парк.
Воспитательница окинула ее цепким, тревожным взглядом. А может, Меиле только так казалось в свете тех волшебных ужасов, что ей наговорила английская горничная.
– Ну что ж, иди, – произнесла наконец миссис Теплтон. – Последние теплые деньки, скоро поедешь домой, – гувернантка улыбнулась.
Меила кивнула, понимая, что от встречи с мистером Хафезом, возможно, будет зависеть – брать с собой эту женщину или не брать. У египтянки неожиданно стало гадко на душе.
– Спасибо, мадам, я пойду.
Роза Дженсон сегодня приходила с утра, и ушла после ланча. Еще до обеда Меила должна встретиться с ней в парке, и служанка познакомит ее с таинственным мистером Хафезом…
Она облачилась в свой наряд для прогулок: светлое платье без рукавов с поясом на бедрах и пестрый кардиган. Пусть этот господин Хафез увидит, что она понимает в европейской моде и во многом другом. Несмотря на то, что юная египтянка старалась придать себе уверенности, от волнения она чуть не порвала свои шелковые чулки.
Имхотеп! Сейчас она встретится с человеком, который покажет ей, где истина! И отступить уже будет невозможно…
Надев одну из своих круглых шляпок, Меила присела на кровать, собираясь с духом. Еще можно отказаться…
Через несколько мгновений египтянка вскочила и, подхватив сумочку, выбежала из комнаты. Присев в прихожей, застегнула ремешки туфель и покинула квартиру, не давая себе ни секунды на сомнения. Оказавшись на улице, Меила посмотрела на часы. Двадцать минут второго: она успевала.
Египтянка замедлила шаг и, глубоко дыша, заставила себя успокоиться. Она должна показать этому Хафезу, что ее непросто обмануть и с нею нужно считаться…
Дойдя до условленного места, третьей скамейки от начала аллеи, Меила остановилась, потом опустилась на скамейку, разгладив юбку. Брови девушки недовольно сошлись. Никого вокруг не было… или Роза Дженсон устроила такой мерзкий розыгрыш, вполне в духе своих соотечественников? Тогда Меила заставит миссис Теплтон сей же час вышвырнуть эту особу на улицу!
Но как, в таком случае, Роза Дженсон могла узнать про Хенут, про деревянную кошку и про сетку, нарисованную на теле наложницы фараона?..
Едва только Меила задумалась об этом, как услышала торопливый стук каблучков. Роза Дженсон спешила к ней, придерживая полы своего летнего пальто, накинутого поверх дешевого темного платья горничной.
– Простите, ради Бога, мисс, я задержалась! – выпалила она, запыхавшись. – Забегала к сестре, и она меня заболтала.
Меила встала с места: домашние дела горничной ее не интересовали.
– Где твой директор музея? – холодно спросила она. Если только окажется, что это все надувательство…
