Текст книги "The Beginning of the End (СИ)"
Автор книги: MadameD
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)
И вот тут Белла, как в колонном зале, опять забыла о себе, пораженная увиденным. Они попали в аллею сфинксов… ту самую, которая прославила Карнак среди туристов. Ряд лежавших на постаментах совершенно одинаковых львов с головами баранов казался вызовом тому самому богу, которому они были посвящены.
Аллея была уже полна людей. Белла близко слышала их гортанную, враждебную уху речь, обоняла их запахи. Но ей не позволили набираться впечатлений.
Девушка не успела опомниться, как к ним подошли четверо темнокожих рабов в головных платках, заложенных за уши. Ей с Хапимерит подали носилки!
Почему “Небет-Нун” оказывались такие почести, будто принцессе, гадать не приходилось. Менна тщательно заботился, чтобы пленница не сбежала и не потерялась.
Может быть, он еще и охранял ее от столкновений с простолюдинами…
Поежившись при мысли о здешней черни, Белла невольно ощутила признательность по отношению к могущественному четвертому пророку Амона, который столько для нее сделал, пусть и соблюдая прежде всего свои интересы. А часто ли найдешь человека, древнего или современного, который руководствовался бы чем-то иным?
Она забралась в закрытые носилки, и Хапимерит влезла в них с другой стороны. Лекарка с важностью уселась, звеня стеклярусными бусами и серьгами. Она улыбнулась Белле, очень довольная своей ролью.
Похлопав девушку по колену, очень фамильярно, египтянка сказала что-то, по-видимому, приятное. Но Белла уже не слышала. Она опять отрешилась от происходящего.
Это слишком для нее!..
Когда носилки, покачиваясь, поднялись высоко над землей, Белла вздрогнула от испуга и осознала, что их понесли. Нет, сейчас нельзя спать, нельзя думать о грубости этих темных людей! Поколебавшись, Белла отодвинула полог со своей стороны: Хапимерит ничего не сказала на это. Белла робко высунула голову из паланкина.
Солнце брызнуло мисс Линдсей в глаза, заставив зажмуриться; а потом она ахнула. Никто из ее современников подобного не видел и не увидит…
Носильщики подняли обеих женщин над пешеходами, над всеми, кто наполнял Уасет жизнью и чьи заботы были суетны и мелочны. Белла увидела храм Амона, осенявший город и царствовавший над ним, – два огромных пилона, надвратные башни со скошенными стенами, по сторонам входа, и двойной ряд бараноголовых львов, указывавших путь в дом верховного бога. Гладкие стены сверкали на солнце, словно Амон-Ра ласкал их, обливая белым золотом. Кто, глядя на это, мог усомниться в праве Амона и его слуг!..
Белла снова вспомнила о Сети Амире: спасшись от него в храме, она задвинула мысль о муже Меилы подальше, чтобы не лишиться разума. Но теперь она уже могла осознать, что этот человек на самом деле древний египтянин и служил Осирису в то самое время, в которое она попала, – а значит… Значит…
Что это значило, Белла не могла сейчас сформулировать.
– А что там? – спросила девушка, показав Хапимерит на колышущуюся перистую зелень за внешней оградой храма.
– Сады Амона, – ответила египтянка.
Белла подумала, скольких трудов, наверное, стоило озеленить этот город, который обнимает раскаленная пустыня, – и поддерживать цветение этих пышных садов. Наверное, рабы поливают деревья круглые сутки…
Храм остался позади, и они двигались по широким богатым улицам. Можно было любоваться двухэтажными белеными особняками знати, расписанными синими и красными полосами и правильными цветочными орнаментами; геометрической строгостью садов, которые были при каждом доме.
– Вон там – дом его величества, – Хапимерит, перегнувшись через Беллу, указала на огромный дворец с такими же, как в храме, башнями в виде усеченных пирамид. Над дворцовыми пилонами трепетали синие с золотом флаги.
Белла поднесла пальцы к губам. Дворец фараона. Жрецы Осириса, которых любит наследник… Почему?
Чем Осирис превосходит Амона-Ра, царя богов?..
Белла быстро повернулась к лекарке.
– Можно нам… вернуться? Я устала…
Хапимерит очень внимательно посмотрела на нее, потом наклонила голову. Конечно, помощница Менны понимала, что Белла совсем не так устала. Но Хапимерит отлично видела, что чужеземка хочет остаться одна и над чем-то поразмыслить.
Женщины во все времена были очень проницательны, особенно такого возраста и опыта. Трудно было найти для Беллы лучшего охранника.
Когда они вернулись, то вошли через главный вход между пилонами, попав в первый храмовый двор, который украшали обелиски из красного гранита, покрытые ровными рядами иероглифов, и статуи фараонов – или богов с лицами фараонов. Там были молящиеся, которые, подобно современным Белле мусульманам, взывали к Амону, простершись ниц.
Пройдя по двору, Белла и Хапимерит вновь попали в Гипостильный зал. Сейчас в зале было только двое жрецов Амона. Чужаки ушли.
Но женщины не задержались: Хапимерит спешила водворить пленницу обратно. А если бы Белла все-таки попыталась убежать?.. Она уже немного освоилась и немного может говорить на местном языке…
Очутившись в своей келье, Белла опустилась на постель со вздохом облегчения. Солнце еще не било в полную силу, но вернуться под крышу было очень хорошо. Белла вытянула горящие ноги и облизнула губы, в эти минуты забыв о своих опасениях.
– Можно мне воды? – спросила она. Большой сосуд в углу уже наполовину опустел, и застоявшаяся вода в нем пропахла глиной.
Хапимерит кивнула.
Она вышла и вскоре вернулась, неся кувшин и блюдо с изюмом и финиками. Белла налила себе воды в кубок и сделала несколько жадных глотков.
Тут у девушки вдруг сжался желудок, рука замерла. Хапимерит, такая опытная знахарка, могла принести ей яд. Конечно, не сейчас…
Но если понадобится, эта женщина поможет жрецам ее убить и будет чувствовать себя правой. И будет права.
Белла налила себе еще воды и выпила. Потом посмотрела на Хапимерит.
– Мне нужно… прошу тебя, – глаза Беллы наполнились слезами. Она не знала, как сказать “оставь меня”. Но ей жизненно необходимо было побыть одной.
Хапимерит улыбнулась. Она сказала что-то непонятное, видимо, не бояться; потом встала и вышла, притворив дверь.
Белле стало немного легче. Может быть, и в самом деле попытаться как-нибудь… Пока не слишком поздно…
Но Хапимерит, конечно, отвечает за пленницу головой.
Белла впервые подумала об этом: ее вновь потрясла жестокая правда древнеегипетской жизни. Хапимерит, мать пятерых детей, целительница, которая трудилась весь свой век и стольким помогла. Хапимерит, жизнь которой зависела от храма Амона и заключалась в этом храме. Если Белла улизнет из-под ее надзора, то…
– Но ведь мне она совсем чужая… Она мне никто, – прошептала узница, стараясь себя убедить. Получалось плохо.
Хапимерит уже не может быть для нее “никем”, Белла слишком многим ей обязана. Она оказалась вовлечена в эту жизнь и дела людей Амона, совершенно не желая того. Но деревянная богиня, которую Белла купила в антикварной лавочке, не спрашивала, чего она хочет, когда забросила сюда.
Может быть, поэтому Хапимерит отчасти и верила, и сочувствовала Белле Линдсей. Она-то, язычница, знала, что боги часто поступают с людьми по своему жестокому произволу.
Белла прожевала несколько фиников и, выплюнув косточки, стала думать о Сети Амире. Она попыталась понять, что он может делать в фиванском главном храме. Вероятно, что Сети, наследник, желает уже теперь упрочить свое положение – и окружает себя приверженцами, которые могут уравновесить его силы против жрецов Амона.
Владения и сокровища Амона были вполне сопоставимы с богатством царской казны. Амон забирал себе все больше земли, рабов, мастеров, воинов – конечно, жрецы Амона служили опорой фиванского престола, но и представляли для него серьезную угрозу.
Осирис также был могущественным, но покровителем мертвых, как Амон – живых… Его город – Абидос, лежащий к северу от Уасета…
Белла уже не помнила, слышала это в своей прежней жизни или в новой. Она сжала пальцами виски; ощутив упругость чужих волос, поморщилась и стянула парик. – Я должна подумать… как следует, – прошептала пленница.
Но дальнейшие размышления оказались бесплодными. “Недостаток информации”, как сказал бы пижон Барти.
Белла медленно доела свои фрукты. Потом прилегла, подсунув ладонь под щеку и глядя на свою кошку.
– Не могу поверить, что это была ты, – прошептала англичанка. – Ты просто крашеный кусок дерева.
Белла ругалась на своего идола, словно провоцируя. Почему она, попав сюда, не видела никаких больше чудес – если не считать явления Сети Амира? Что за силы играют с ними всеми, и почему сами люди остаются так слепы? Может, Сети Амир, слуга Осириса, может сказать больше о произволе богов?
Хотя в его изначальном времени этого египтянина, конечно же, зовут иначе. Нужно выяснить о нем побольше. Хотя Белла не представляла, как это сделать.
Она незаметно уснула. А когда проснулась, пришла Хапимерит, которая повела ее мыться. Лекарка появилась, как только Белла открыла глаза: хотя пленница была уверена, что Хапимерит не подглядывала.
Это то самое чутье, которого не объяснить и которое руководит людьми так часто… Хапимерит уже чувствовала свою подопечную. Как и Белла ее. Пока что Хапимерит можно было не бояться.
Вытираясь после “душа”, Белла вдруг поняла, что ей делать. Решение пришло ниоткуда.
Нужно добиться разрешения бывать в первом молитвенном дворе, в который ведет Гипостильный зал.
Белла заговорила об этом с Хапимерит спустя несколько дней. Прибавила, вдохновившись неожиданной мыслью:
– Моя богиня сказала мне, что делать… во сне. Я должна помолиться Амону.
Язычники молились только перед изображениями своих богов, веря, что каждый бог живет в своей статуе.
Хапимерит удивленно подняла широкие нарисованные брови.
– Я скажу четвертому хем нечер.
Менна разрешил… может быть, из суеверия. Странные люди эти египетские жрецы: хотелось бы знать, во что они сами верили из того, что внушали простым смертным?
Белла вышла в первый храмовый двор – Хапимерит довела ее до дверей и осталась там, предоставив “Небет-Нун” самой себе. Все-таки слуги Амона побаивались ее. Может быть, думали, что она подослана их врагами – теми же жрецами Осириса?..
Белла нервно улыбнулась. Почти верно.
Она, конечно, не думала молиться Амону. Сделать так – значило признать этих нелепых богов, которые до сих пор оставались для Беллы порождением фантазии древних. И кто скажет ей, что это не так?
Но Хапимерит, наверное, сейчас следит, что будет делать пленница. Здесь столько укрытий.
Белла опустилась на колени перед первой попавшейся статуей, не раздумывая, кого она изображает. Уткнувшись лбом в нагревшийся камень, она несколько мгновений лежала, ни о чем не думая. Потом неловко встала, отряхивая юбку желтого платья.
Ей было стыдно и досадно. Белла поспешила обратно, не поднимая глаз. Она столкнулась с кем-то и даже не испугалась.
Девушка хотела обойти незнакомца, но тот неожиданно шагнул в сторону, преграждая путь. Белле было достаточно чужой бесцеремонности, и она приказала по-египетски:
– Уйди!
Она сейчас чувствовала себя под защитой Амона, пусть это и была лишь фикция, обман жрецов. Но тут Белла Линдсей увидела лицо человека, который ошеломленно смотрел на нее. Он был так похож на Сети Амира, что ошибиться насчет их родства было нельзя: только у этого мужчины были свои черные волосы.
Не жрец, нет…
– Кто ты?.. – спросил египтянин.
========== Глава 52 ==========
Пристальный интерес этого человека был настоящим мужским интересом, даже неискушенная Белла сразу это почувствовала. К щекам англичанки прилила краска, биение сердца участилось. Но отступать было нельзя.
– Я с севера, – Белла не умела определить, с какой стороны тут север, и ткнула пальцем наугад. – Из-за Великого зеленого моря.
Опустив глаза, она отвела синюю прядь своего парика, показывая настоящие волосы. Потом опять вскинула на египтянина голубые глаза. Он ужасно взволновался, может быть, даже испугался Беллы – может, почувствовал в ней что-то нездешнее? Однако это только подогрело интерес родственника “Сети Амира”.
Кстати сказать, сам он был тоже еще молод, лет двадцати пяти, и довольно хорош собой: хотя и не так красив, как муж Меилы. И одет этот египтянин был как состоятельный человек – в легкую драпированную накидку, поверх разноцветного стеклярусного воротника, и юбку сложного покроя.
Пока Белла оценивала египтянина, запоминая почти бессознательно, он оценивал ее. Скользнул взглядом от макушки до пят – и опять поднял глаза к ее лицу. Потом он облизнул губы и хрипло спросил:
– Откуда ты здесь?
– Моя богиня привела меня в дом Амона, – Белла позволила себе улыбнуться. А потом тоже провела языком по нижней губке. Призыв, который не нуждается ни в каком человеческом лексиконе.
Вдруг осознав, что завлекает этого мужчину, мисс Линдсей успела про себя ужаснуться своему распутству и безрассудству; но тут египтянин сильно взял ее за руку, повыше кисти, и привлек ближе. Несмотря на манерность, тщательное соблюдение этикета, эти люди были очень непосредственны в сравнении с современными.
– Я хочу снова видеть тебя, чужестранка, и говорить с тобой, – сказал этот человек.
Белла отняла у него руку: египтянин выпустил ее, но уходить не спешил.
– Говорить со мной опасно! – свистящим шепотом предупредила девушка. – За мной много глаз… я принадлежу Амону!
Черные подведенные брови египтянина сдвинулись.
– Ты рабыня?
Белла качнула головой.
– Нет… но меня держат здесь и не выпускают. Меня стережет женщина, лекарка. Ни мужчине, ни женщине из города нельзя говорить со мной.
Родственник Сети Амира сузил глаза, сложил руки на груди.
– Люди Амона не пускают, – повторил он, и его губы раздвинулись в понимающей усмешке. – Будь ты рабыней, я бы купил тебя. Но ты не рабыня, и я тебя уведу.
Белла приоткрыла рот, оранжевый от хны. Подобного она никак не ждала. Так скоро?..
– Мне нельзя уйти, – девушка снова перешла на шепот. – И я тебя не знаю!
Что это меняло? Белла увидела, что родственник “Сети Амира” уже принял решение. Наверное, он брат ему, слишком похож!
– Мое имя Синухет, – сказал египтянин, выше подняв черную голову. Его густые волосы были обрезаны близко к голове, открывая уши. – Я приехал с севера, и жрецы Амона не достанут тебя там. Или я противен тебе? – самолюбиво спросил он.
– Нет… – сказала совершенно растерянная Белла.
Он что, предлагает ей стать его наложницей… вот так, с места в карьер? А что еще могут предложить чужеземке? Как же все-таки эти дикари ужасно прямолинейны!
Но это, кажется, ее единственный шанс спастись из храма Амона… и такова ее судьба. Будучи почти уверенной, что мужчина, который с ней говорит, принадлежит к семье знакомого ей жреца Осириса, Белла уверилась и в этом.
– Я приду завтра, в это же время, – заключил Синухет. Он улыбнулся мисс Линдсей на прощание, еще раз обласкал ее дерзким взглядом и ушел.
Белла присела, уткнувшись лбом в колени: в ушах у нее зазвенело от слабости. Придет завтра!.. А если ее убьют уже сегодня, когда Хапимерит донесет?..
“Нет, моя богиня не позволит”, – подумала Белла.
Шатаясь, она встала. Осмотрелась: никто не обращал на нее внимания. Но ее загораживала та самая статуя, перед которой Белла только что преклонилась, и почти все молящиеся уже ушли. Похоже, этот Синухет все-таки не глуп…
Но неужели он предлагает ей побег всерьез?.. Белла ни разу еще не сталкивалась с такой романтической дерзостью мужчин, только в книгах.
Немного постояв в тени каменного бога в царском уборе, Белла набралась решимости и вернулась ко входу в зал, где ее должна была ждать Хапимерит. А ведь если Белла вправду убежит, Хапимерит не поздоровится…
Лекарки в дверях не было: в сильной тревоге Белла пересекла зал и нашла женщину у одной из мощных колонн. Сколько та видела – и когда ушла?
Но по лицу лекарки, по ее сжатым губам Белла поняла, что та догадывается обо всем, чего не увидела своими глазами. Ну еще бы! Как будто Белла могла бы скрыть, что только что встретилась с мужчиной, который воспылал к ней страстью!..
– С кем ты говорила? – резко спросила Хапимерит.
Белла закусила губу и не ответила.
– Я хочу вернуться в мою комнату, – тихо попросила она.
Хапимерит чуть не убила ее взглядом; но Белла укрепилась и ничего больше не сказала. Тогда Хапимерит круто повернулась и пошла впереди. Белла последовала за нею.
Теперь было страшно, и с каждым шагом все страшнее. А если она не доживет до завтра?.. А если Синухет обманул; или пожалеет о своей опрометчивости и передумает, или его что-нибудь задержит?..
Хапимерит захлопнула за Беллой дверь, оставив ее в одиночестве. Может быть, пошла докладывать жрецам?
Девушка бросилась на постель и сжалась, подтянув колени к груди. Это ожидание было гораздо страшнее открытой борьбы.
Она отчаянно думала, что если таинственный Синухет все-таки явится, ей не останется ничего другого, кроме как пойти с ним. Что бы этот мужчина ни собирался ей предложить. Хотя непохоже, чтобы он хотел ей зла, – у него нет жреческого коварства…
Да, “Сети Амир” был таким же решительным и чувственным мужчиной, как и этот, – но “Сети Амир” казался еще и двуличным. Хотя, возможно, в начале своего служения Осирису он еще не был таким.
Белла села и вперила взгляд в свою богиню. Вот теперь она начала молиться ей всерьез, с жаром. Пожалуйста! Пусть ей позволят убежать и потом не тронут!..
А как же Хапимерит?
Может быть, стоит увидеться с этим Синухетом, только чтобы отговорить его от задуманного.
Белла понимала, что обманывает себя, – она хотела осуществить то, что задумал египтянин, принявший участие в ее судьбе. Только надеялась, что жертв при этом получится избежать.
Хапимерит принесла ей еду, как обычно, – но глаза у лекарки были опущены, лицо замкнуто. “Она может отравить меня”, – снова подумала Белла. Страх теперь был обоснованным; но в этот раз Белла придумала, что делать.
– Сядь и поешь со мной, – предложила она.
Хапимерит иногда ела с ней, иногда – нет. Но Белла никогда не просила лекарку об этом.
Египтянка метнула на Беллу такой взгляд, что той сразу стало ясно – Хапимерит понимает, что Белла подозревает ее. Но Хапимерит не стала возражать.
Она присела на постель рядом с пленницей и аккуратно принялась есть, пробуя понемногу каждое блюдо. Белла вновь остро почувствовала, что недооценивала древних египтян.
Помимо отравы, есть ведь еще множество других способов устранить чужеземку… И никто ее убийцам и слова не скажет!
После ужина, который прошел в гробовом молчании, Хапимерит молча ушла.
Перед сном Хапимерит сводила Беллу в купальню, как обычно, – но держалась все так же. Белла поняла, что пророки Амона колеблются, совещаются насчет нее. А вдруг чужеземка пользуется покровительством какого-нибудь важного человека?..
Будь Менна верховным жрецом Амона, его бы не смутили такие соображения. Но он был не главный – и, по-видимому, до сих пор таился от главного. Белла не могла припомнить, чтобы ее это когда-нибудь так радовало, как сейчас.
Ночь пленница, однако же, спала плохо. Просыпалась при каждом шорохе… или воображаемом шорохе: в доме Амона ночами было очень тихо.
Перед рассветом Белла крепко заснула. А открыв глаза и все вспомнив, изумилась тому, что еще жива. Неужели у них получится?..
Хапимерит принесла ей утренние фрукты, как обычно. При виде лекарки Белла вдруг вспомнила, что Менна не общался с нею уже несколько дней, предоставив ее “воспитание” Хапимерит; а может, отказавшись от своих первоначальных планов, жрец решил держать Беллу в заточении, пока обстоятельства не изменятся.
А может, Менне попросту стало не до нее. Пленница даже не знала, жив ли он.
Готовясь к свиданию с возможным освободителем, Белла сосредоточенно перебрала свои наряды. У нее было уже несколько платьев – “калазирисов”, как их называли здесь; и накидок. Белла надела белое платье на одной бретели, самое простое и наиболее плотное. Лучше не дразнить этого мужчину прежде времени. И еще она надела желтую полупрозрачную накидку. Ничего более скромного у нее просто не было.
Белла едва дождалась вечера. Она предупредила Хапимерит, что снова хочет пойти помолиться, – и ее тюремщица чересчур легко согласилась…
Может быть, готовила ей ловушку?
Но теперь уже поздно передумать!
Белла взяла со столика единственное, что могла унести, – свою кошачью богиню. Вот теперь Хапимерит поймет все, если еще не догадалась.
Хапимерит ничего не сказала и на это.
Они вышли в первый храмовый двор, и Хапимерит, как и вчера, осталась в дверях колонного зала. Белла, чуть дыша, с пылающими щеками, направилась к той же статуе фараона-бога. Подняла на идола глаза, но в его спокойном лице, со снисходительной полуулыбкой, девушка не увидела ничего знакомого.
В руках у Беллы была ее собственная богиня, иначе она бы опять встала на колени перед этой статуей…
А если Синухет обманет? А вдруг он просто посмеялся над пленницей-северянкой, кто может знать этих египтян?
Едва только Белла так подумала, как почувствовала, что ее толкнули в бок. Вскрикнув, она повернулась.
Синухет, стоя перед ней, прижимал палец к губам, и глаза у него горели как у сумасшедшего.
– Пойдем, – прошептал египтянин, – сейчас, быстро!..
Не дав Белле сказать ни слова в ответ, похититель крепко ухватил ее за руку и повел прочь. На них оглянулись несколько человек, бывших во дворе, но никто не задержал. Через открытые главные ворота Синухет и Белла вышли на аллею сфинксов.
По обеим сторонам ворот стояли стражники, но они тоже не сделали попытки задержать их. Неужели это вот так просто?..
И тут в глубине двора раздался пронзительный крик. Люди отчего-то всполошились. Синухет сильно вздрогнул, но только ускорил шаг, сжимая руку Беллы.
– Погоди… Там была женщина, которая меня стерегла! – с ужасом воскликнула Белла. Она обернулась, но толпа уже загородила от них происходящее в храме.
Белла вдруг поняла, что сотворил Синухет из-за нее. Брат Сети Амира кивнул, подтверждая догадку.
– Я ударил ее камнем, – сказал египтянин. – Она жива и, значит, очнулась!
Белле стало дурно от мысли, с каким человеком она спуталась.
– Ты мог убить ее!..
– Она позвала бы жрецов, – резонно ответил Синухет.
Они наконец остановились, бурно дыша.
– Что ты… Что ты со мной сделаешь? – спросила Белла.
И вот тут Синухет улыбнулся, неожиданно мягко. Провел рукой по ее волосам – по парику, смешивая между пальцами чужие синие волосы и ее золотые.
– Я отвезу тебя домой, и ты будешь женщиной моего дома.
– Женой? – спросила Белла, распахнув глаза.
– Нет, – ответил египтянин. – У меня есть жена, и есть еще одна женщина. Ты тоже будешь моей наложницей.
У Беллы опустились плечи. А в голове прозвучала мысль: кажется, это лучший вариант, на который она могла здесь рассчитывать…
Девушка прижала к груди свою деревянную богиню и покорно пошла за Синухетом, как до того слушалась жрецов Амона.
Синухет привел ее на причал, где покачивалась привязанная расписная лодка. Хорошая лодка. Белла уже могла это оценить.
Она забралась в лодку, и Синухет сел на весла. Оттолкнулся раз, другой – и их вынесло на середину реки. Конечно, ведь они плывут на север, по течению…
Осмотрев лодку, Белла заметила аккуратно сложенные пожитки, завернутые в кожу. Синухет хорошо подготовил побег… Что же он за человек!
Она посмотрела на его обнаженную спину, бугрящуюся мускулами от работы: сегодня Синухет надел только набедренную повязку и ожерелье-воротник.
– Хапимерит убьют жрецы за то, что она не устерегла меня, – прошептала девушка.
Синухет бросил взгляд через плечо.
– Не убьют. Ведь это я напал на нее, – сказал египтянин. – А если убьют, значит, такова воля Осириса.
– Почему Осириса? – спросила Белла.
– Я приехал сюда с моим братом Имхотепом. Он служит Осирису, – объяснил Синухет. – И вот я встретил тебя в доме Амона!
Он оставил весла: лодку и так увлекало по течению.
– Слуги Амона хотели сделать с тобой злое, а я тебя спас!
Глядя на лицо этого мужчины, полное торжества, Белла подумала, что все-таки никогда не поймет этих язычников.
– А если твоя жена не примет меня?..
– Примет. Я господин в моем доме, – лицо Синухета приняло высокомерное выражение, точь-в-точь как у Сети Амира… то есть у Имхотепа. – Не бойся – ты мне очень нравишься, и ты будешь хорошо жить!
Белла кивнула, потупив взгляд. Она стала смотреть на струящуюся под кормой воду, стараясь не думать о том, что ее ждет.
То, чего она избежала, было гораздо хуже.
========== Глава 53 ==========
Белла никогда еще не проводила наедине с посторонним мужчиной столько времени. Она пыталась думать о Синухете как о человеке, с которым ей скоро придется сблизиться как с мужем… и не могла. Это было самым невероятным из всего, что с нею приключилось.
Хотя брат Имхотепа пока ни к чему ее не принуждал. Они скоро остановились на ночлег, в виду какого-то селения: Синухет втащил лодку на берег и сказал, что ночью плыть опасно – из-за крокодилов. И он видел, что Белла хочет спать.
Он предложил ей поесть, снеди из своих мешков: и они поужинали горстью фиников и лепешкой, разломленной пополам. У Беллы мелькнуло воспоминание о вычитанном когда-то – о древних брачных ритуалах, во время которых преломляли хлеб. Она очень смутилась… хорошо, что уже темно!
Синухет лег спать прямо на земле, велев Белле лечь в лодке – для безопасности. Она послушалась, но сон не шел. Ей хотелось вымыться.
За все время, проведенное в храме Амона, Белла ни разу не легла спать без вечернего омовения. У нее уже зудело тело. Но ведь здесь этот мужчина, как можно!..
Некоторое время она ждала, прислушиваясь к дыханию Синухета, – и когда оно стало ровным и глубоким, как у спящего, мисс Линдсей выбралась из лодки. Спрятавшись за высоким черно-красным бортом, она стянула платье и распустила набедренник. Потом сняла парик, с наслаждением тряхнув волосами. В эти мгновения девушка даже забыла, что ее могут увидеть… и не только Синухет.
Ночью было тоже тепло, у реки даже парило.
Пройдя несколько шагов, загребая воду ногами, Белла не выдержала и побежала, отталкиваясь от неровностей песчаного дна: она присела в воде по шею, широко разводя руки, счастливо смеясь. Белла когда-то училась плавать, но почти не умела. Да и неважно!..
Она окунулась с головой; а потом встала, ощущая, как вода струится с волос на спину и живот. Отряхнувшись, Белла взглянула туда, где спал Синухет… и с криком шарахнулась, чуть не поскользнувшись. Он не спал! Он ее видел!..
– Стой! – крикнул египтянин, протянув руку. – Я не подойду!
Белла, снова присев в воде и погрузившись по шею, глядела на него округлившимися глазами.
– Я тоже хочу искупаться, – сказал Синухет. Его плечистая фигура обрисовалась в лунном свете – он был одет в одну набедренную повязку, как заснул.
Англичанка отвернулась, слыша, что он разделся; но когда до нее донесся плеск, сидеть в воде вдруг показалось нелепо, даже унизительно. В конце концов, ведь этот мужчина скоро будет…
Белла выпрямилась и стала бочком пробираться к берегу; но едва она сделала несколько шагов, как услышала голос:
– Погоди!
Ну конечно, этот негодяй улучил момент! Синухет теперь рассматривал ее в упор, совсем нагую, и улыбался. Зубы почти у всех египтян были прекрасные.
– Не бойся меня, – сказал брат Имхотепа.
И Белла, хотя и была ужасно смущена, неожиданно ощутила, как страх отступает. А по телу разлилось томительное предвкушение чего-то неизведанного. Синухет был в воде по пояс, и он поманил ее к себе… и Белла приблизилась, уже не боясь, зная, что насилия не будет.
Синухет открыто, восхищенно смотрел на нее, и новая радость плоти, женская радость, еще усилилась. “Это чудесный эротический сон”, – подумала Белла.
– Я никогда не встречал подобных тебе, – сказал ее новый господин. – Волосы цвета солнца, и глаза цвета неба. В твоей стране все такие?
Белла потупилась. Она подняла руки к груди, стыд вдруг вернулся.
– Я еще…
Она не знала, как сказать, что она девушка.
– Я это понял. Ты так дичишься, – прошептал Синухет. – Но я буду добр с тобой.
Белла задрожала, услышав в его голосе страсть; но не шелохнулась, когда египтянин нежно провел пальцем по ее губам.
– И тебя еще никто не целовал?
Белла не знала этого слова, но догадалась. Она качнула головой, не поднимая глаз. И тогда Синухет приподнял ее подбородок и поцеловал Беллу – впервые в жизни заставив ее забыть, где кончается граница ее существа, и забыться в этом слиянии. А потом отпустил и направился к берегу.
Белла пришла в себя только спустя несколько мгновений. Она вышла из реки, ссутулясь и прикрывая руками грудь. Волшебство кончилось…
Она торопливо оделась, досадуя, что забыла про полотенце. Намокшее тесное платье казалось еще теснее, и в нем стало зябко. Выпрямившись, Белла нашла глазами Синухета. Он тоже устроился спать в лодке, раскинувшись во весь рост!
Белле пришлось свернуться с другого конца. Благо лодка была большая, сработанная для путешествий. Интересно, знает ли Имхотеп, что брат вернулся домой один? Ведь Синухет, старший из братьев, конечно, получил отцовский дом… а Имхотеп живет при абидосском храме, как жрецы Амона?..
Белла уснула, решив, что все завтра выяснит у Синухета.
Пробуждение было не слишком приятным – тело одеревенело от сна в неудобной позе. И платье испачкалось и измялось. Лен, конечно, прочная, ноская ткань, но ужасно жаль, что у нее нет ничего на смену!
И долго ли им еще плыть?
Белла думала обо всем этом, заметив, что ее господин еще спит. Но когда она принялась искать парик, Синухет пошевельнулся и открыл глаза.
Он сел и улыбнулся ей; провел рукой по подбородку. А потом он о чем-то спросил ее. Синухет спрашивал, не может ли она его побрить!
Белла кивнула. Наверное, дома его бреет слуга… а ей нужно хоть как-то отблагодарить своего избавителя!
Без мыла, опасной медной бритвой действовать было страшновато. Но Белла справилась, Синухет даже похвалил ее; а потом опять поцеловал.
Зардевшаяся Белла только сейчас вспомнила, что она по-прежнему без парика и не накрашена. Но Синухету она, кажется, еще больше нравилась какая есть.
“И как он не побоялся доверить мне бритву, подставить шею”, – неожиданно пришло в голову Белле. Синухет ей верил! Был так простодушен или самонадеян? Или она настолько расположила его к себе?
Они скромно поели, выпили речной воды и продолжили путь. Гребля не требовала от египтянина много усилий, и они воспользовались этим, чтобы разговаривать. Белла ощутила, что интересна своему новому господину не только по-мужски, но и по-человечески, Синухет оказался умен и любознателен. Она рассказала о себе мало, туманно, – сколько этот египтянин пока был способен воспринять. Вскоре ей удалось перевести разговор на самого Синухета и его семью.
У него, как оказалось, был уже сын и три дочери, старшие дети – от жены, младшая девочка, трех лет, – от наложницы. Супруга Синухета, Мути, была дочерью писца при одном из чиновников фараона, и прежде появлялась при дворе. Они жили близ города Буто в Дельте, но за городской чертой, чем жена Синухета была не очень довольна. Госпоже Мути хотелось большего, чем эта тихая жизнь, – быть вновь посвященной в дела его величества, и славы и богатства для детей…
