Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц)

– Кажется, какой-то сбой в портале, – обеспокоенно, с досадой произнесла Ринка, и это было первое, что она ему сказала. – Мы проболтались между миров слишком долго. Опоздали…

Голова и правда кружилась и болела после перехода, словно он очухался от долгой пьянки; кусок дня куда-то пропал, и Рыжий понятия не имел, где они провели эти часы – думать не хотелось, это было страшно трудно, будто он попытался вспомнить то, что простому демону знать не полагается. Дико схватившись за кристалл, испуганная погоней, Ринка точно что-то спутала в сложном плетении магии.

– Отпусти меня, – потребовал Рыжий, обрадованный, что она все-таки не онемела: оказавшись в мире людей, Ринка ненадолго застыла на месте без единого звука, а теперь понемногу оживала. – Я безумно благодарен за спасение и все такое, но давай ты снимешь наручники?.. У меня уже рука болит.

– Чтоб ты сбежал? – уточнила она. – Мечтай, Рыжик.

Собираясь заспорить с ней, Рыжий неловко наступил в глубокую лужу в выбоине необычно гладкой и не каменистой дороги; выругался: старые дешевые ботинки уже ни на что не годились. Не дожидаясь, Ринка требовательно дернула его за собой, точно собачонку на поводке. Иного выбора не оставалось. Варсейн, товарищ по банде, остался в гвардейской тюрьме: с его отправлением в суд, к несчастью, повременили. Никого, кто выбрался бы наверх и не затерялся бы среди людей и других искателей счастья, Рыжий не знал. Единственным знакомым, хоть и довольно ненавистным лицом была Ринка, но это ничуть ему не помогало.

Так Рыжего дотащили до подъезда, и Ринка стала набирать какой-то код; за быстрым мельканием пальцев он не уследил, да ему это вовсе не было интересно. Оглядываясь по сторонам, не видя ни единого человека или демона, чувствовал, что это прекрасный шанс сбежать. Ударить Ринку по голове посильнее и… Что дальше? Возможно, у нее где-то есть амулет или ключ – стоит обшарить карманы, а если не выйдет, то он все равно как-нибудь высвободится. Вывернуть руку из стального кольца, переломать пальцы… Такая ли это большая плата за свободу? За новый мир, в котором его никто не знает?.. Он сомневался недолго.

Она точно ждала нападения сзади, прямо-таки предвкушала его. Увернулась запросто, играючи, что Рыжий пролетел вперед, грудью впечатываясь в железную дверь. Почувствовал, как руку его заламывают за спину с опасным увлечением – чтобы проучить, причинить боль; взвыл, ощущая прошедшую от плеча до кончиков пальцев судорогу тысячей игл, вонзившихся в кожу. Не было ни единого шанса вывернуться, так еще Ринка ловко развернула его к себе лицом, крепко схватила рукой за горло, стиснула пальцы. Рваный скулеж вырвался сам собой, колени подкосились, но Ринка не позволила ему съехать по двери спиной и беспомощно свалиться к ее ногам.

– Кажется, ты чего-то не понял, – резко заявила она. – Мне заплатили, чтобы я доставила тебя из точки А в точку Б, и не в моих правилах расстраивать заказчика. Крайне трудно было попасть в гвардейскую тюрьму, знаешь ли, у меня до сих пор синяки не сошли!

Хищно оскалясь, она выговаривала ему что-то еще, обиженная, оскорбленная подлым нападением со спины. Увлекшись, Ринка стискивала пальцы все сильнее; в глазах потемнело. Последним усилием он потянулся рукой куда-то, беспомощно зашкрябал ногтями по двери, расцарапывая пальцы, взмолился неясно кому.

Перед ним вспыхнул свет – едва ли тот, что в конце туннеля. Рыжий знал, что после смерти его ждет лишь абсолютная тьма. Сейчас же он видел мир, осветившийся изнутри, странные нити, оплетшиеся вокруг домов, пробегающие по тонким проводам, протянутым в небесах. Точно всемирная паутина, обнявшая человеческий мир… Он перевел взгляд на Ринку, по-прежнему стискивающую его горло, – странно, но удушья он больше не чувствовал. Она пылала насыщенным синим цветом, точно темное небо над пустыней в поздний час. Опомнившись, Рыжий рванулся прочь, не телом, но как-то иначе… Отскочив, Ринка зашипела, как разъяренная кошка: показала клыки, забила хвостом.

– Это было нечестно, – заявила она сквозь зубы. – Слушай, давай оба успокоимся. Я всего только работаю на нее, понимаешь? Хочешь ответов, давай поднимемся наверх, там тебе все объяснят!

– Что происходит? – отчаянно взвыл Рыжий, бешено озираясь по сторонам, не вслушиваясь даже в слова Ринки. – Это ты… что-то сделала? Верни обратно!

Она озадаченно уставилась на него, потом симпатичное лицо Ринки некрасиво перекосилось, и она оглушительно расхохоталась, заставив Рыжего шарахнуться назад, спиной вжаться в дверь по своей воле.

– Это боевой транс, – чуть презрительно сказала Ринка. – Первый раз нормально в него вышел, да? Не самый подходящий момент. Глубже дыши. И не зашиби меня случайно.

В голове роилось слишком много совершенно разных вопросов, чтобы выбрать хотя бы один. Боевой транс – вот что он уловил из слов Ринки. Состояние, обнажающее изнанку мира, в которое выходили все боевые маги, чтобы колдовать немыслимой силы заклинания; он слышал об этом краем уха: чего в тавернах не болтают. Он уставился на свои дрожащие руки: обгрызенные ногти, черные полоски по ними, царапины, ссадины на костяшках. Совсем не руки мага, но нити, которые привели Рыжего в такой ужас, навязывались на пальцы, запутывали их, словно признавали в нем хозяина.

Сверху что-то неожиданно хлопнуло, точно выстрел, и Рыжий вжал голову в плечи, боясь, заметался, но деваться было некуда. Ничуть не испугавшись, Ринка сердито на него посмотрела, как будто винила в чем-то еще, и скривилась.

– Что вы там устроили! – раздался в вязкой тишине ночи истерически-визгливый женский голос, продравший до глубины души. – А ну пошли вон! По домам! Живо!

Тихо взрыкнув, Ринка быстро набрала код снова и поволокла его за собой, увлекая в душные недра подъезда. От неожиданности, от страха Рыжий все-таки вернулся в обычный человеческий мир, наполненный не магическими всполохами, а грязью и кислым тошнотворным запахом. Ступеньки глухо гремели под ногами Ринки – он сейчас заметил, что она носит тяжелые военные ботинки, похожие на те, что он видел на гвардейцах.

Нужная квартира оказалась на третьем этаже. У Ринки не было ключа, но она почти беззвучно прошептала что-то, крепко куснула себя за палец и черной кровью принялась вычерчивать сложную фигуру на облезлой обивке. Она и то понимала в магии больше него; Рыжий все еще постоянно оглядывался, боясь, что мир вновь изменится, демонстрируя яркую изнанку, от которой страшно ныли глаза.

Плечом Ринка навалилась на дверь, и та распахнулась без единого звука. Сверкнула защитная магия, и у него страшно заныли основания рогов, что позволило упрямой демонице совершенно беспрепятственно затащить его в квартиру. Окровавленной пятерней она уверенно хлопнула по двери, запирая ее. Выдохнула. И – Рыжий едва не заорал от радости – достала знакомый ему амулет, пылающий бронзовыми искрами, и поднесла его к наручникам.

Память услужливо подкинула ему картинку начисто выбитой стальной двери, которую не смог бы выломать ни один демон, но он и не подумал сопротивляться. Произнеся пару слов, Ринка коснулась амулета пальцем, чуть царапнула. Символы, покрывающие ободок наручника, загорелись мягким золотым светом, точно металл начал плавиться; жара Рыжий не ощутил. С наслаждением увидел, как наручник размыкается, – тут же сорвал его с запястья и отлетел от Ринки как можно дальше.

– Да спокойно, я не кусаюсь, – снисходительно сказала Ринка. Она расшнуровала ботинки, поставила их к тумбочке для обуви. Потянулась, разминая затекшие кости, хрустнула шеей – Рыжий почувствовал, что его против воли перекашивает.

Он тоже разулся и босиком полез изучать квартиру. Потолки тут оказались странно высокие, но с этим можно было смириться; просторные комнаты, в которых не особо много мебели, затыканной по углам, пыльные зеркала, затянутая паутиной форточка. Здесь не жили давно, пахло нафталином и еще чем-то, затхлым и мертвым. В ванной из ржавых кранов мерно и печально капала вода.

– С кем я должен был встретиться? – окликнул Ринку Рыжий, закончив обход. – Тут же никого нет!

– Правильно, – невозмутимо согласилась она. – Я же сказала: мы опоздали. У человека могут быть другие дела, кроме как сидеть тут и дожидаться нас. Ничего, завтра увидимся… надеюсь. А пока я предлагаю спать… Но сначала лучше поесть, я такая голодная, ты не представляешь.

Мечась по квартире, Рыжий внимательно рассматривал магические символы, нарисованные на старых обоях в нежно-розовый цветочек, рисунки, выцарапанные чем-то острым на оконном стекле. Больше всего на свете он боялся снова оказаться в боевом трансе, но магию чувствовал ярко, от обилия заклинаний дыбом вставали волосы, точно наэлектризованные. Лишь теперь пришло осознание: он всегда видел чуточку больше, чем другие, смог различить ауры гвардейцев, даже не заходя в транс, просто прочел их – такие фокусы всегда казались ему естественными и чрезвычайно простыми, но так уж ли часто Рыжий о них по-настоящему задумывался?

От тяжелых размышлений его отвлекла возня Ринки. Та преспокойно подошла к холодильнику, распахнула его дверцу рывком – на Рыжего, оказавшегося у нее за спиной, пахнуло холодом – и выудила что-то съестное. Наблюдая, как Ринка ловко режет сервелат на бутерброды, он чувствовал бесконечную усталость. Будь что будет.

– Можно? – уточнил он, подтаскивая к столу колченогую табуретку из угла.

Ненароком Рыжий сбил стоявший там лохматый веник, прикрывавший какой-то сор, и нечто небольшое, шерстяное и определенно живое прошуршало мимо него в другой угол, цокая по паркету коготками. Сердце провалилось, ему захотелось взвиться на табуретку. Ринка продолжала жевать бутерброд.

– Это крыса?! – уточнил Рыжий, ловя в своем голосе отвратительные истерические нотки.

– Это домовой, – фыркнула она. – Домовой, домовой, выходи играть со мной… Ты его напугал, придурок. Надо молочка налить ему, они как ежики…

Поднявшись, прикусив бутерброд, Ринка снова зарылась в холодильник, на этот раз в руках ее оказалась бутылка молока с нарисованной на ней веселой коровкой, а потом и жестяная миска, в которую она от души плеснула и устроила ее возле веника.

– Это маразм, – произнес Рыжий.

– Их и так немного осталось, – серьезно шикнула на него Ринка. – Сам подумай, кому нужен хранитель дома в век, когда есть страховка и сигнализация? Никто уже не вспоминает про них, и домовые… не знаю, уходят куда-то. Этот оставался тут, хотя хозяева квартиры давно умерли. Я его прикармливаю.

– Так значит, ты тут живешь? – оживился Рыжий. – А я твой пленник?

Понемногу он привыкал к ней и странной квартире, как будто бы брошенной: массивная запыленная мебель, сервиз поблескивал в шкафах с прозрачными дверками, точно на витрине, где-то там угадывался скрюченный и пожелтевший змеиный скелет; Рыжий изумленно уставился на эту жуть, надеясь, что ему привиделось. Несмотря на запустение, неуловимо пахло яблоками – или яблочным пирогом, такой мать всегда делала, еще когда он был маленьким демоненком… Наверное, в голове у него стало мутиться от усталости.

– Ты гость, – соврала Ринка уверенно. – Не стесняйся, располагайся, как тебе нравится, только больше не пытайся меня шарахнуть по затылку, это крайне невежливо.

– Ну да, гость, а все охранные заклинания вокруг просто так нарисованы, – скептически отозвался он. – Ладно, бежать я не буду. Мне просто некуда. Можешь не волноваться.

– Отлично, потому что я как раз собиралась спать.

Из любопытства Рыжий прошествовал за ней в большую гостиную, на ходу расправляясь со своим бутербродом: он и не помнил, когда что-то ел в последний раз. Нашарил взглядом обжитой уголок в этом музее, диван, уютно укрытый пледом, а потом и тощий матрас на полу у противоположной стены.

– Дай угадаю, диван твой? – обреченно уточнил Рыжий. Диван выглядел таким мягким и удобным, плед – теплым, а после ночи в гвардейской камере у него страшно ныла спина.

– Я же девушка, – в тон отозвалась Ринка. – Побудь джентльменом. А еще у меня там есть пара ножей, так что не советую лезть ко мне ночью.

Он удивленно покосился на Ринку, на ее правую руку, в которой и правда тусклым полумесяцем сверкнула крепкая адская сталь, – и откуда она успела выудить нож, из холодильника, не иначе…

– Больно нужна ты мне, – искренне ужаснулся Рыжий, отодвигаясь от нее.

– Просто предупредила.

И она рухнула на диван, мгновенно отключившись. Застонав, Рыжий поплелся к матрасу, чувствуя: несмотря на съеденные какой-то неведомой силой часы жизни, он за них ничуть не отдохнул, а как будто больше устал; после боевого транса тупо ныло в голове, позванивало в ушах, стоило резко наклониться. Думать ни о чем не хотелось, лишь провалиться в мягкую дрему. Как он с чистой совестью и сделал, даже не попытавшись устроить побег.

***

Просыпаясь с удушенным хрипом, Влад толком и не помнил, что такого ему привиделось в зыбкой ночи, из-за чего крик так рвал горло, почему выскабливала сердце изнутри неясная боль. Который раз за несколько ночей – такое пробуждение, оглушающее, заставляющее чувствовать абсолютную беспомощность, – то, что Влад ненавидел больше всего на свете. Рывком сев на кровати, что в ушах зазвенело, он замер, загнанно дышал, нашарил случайно прохладную серебряную подвеску с яновой душой. Дрожь в пальцах понемногу унялась, прекратилась. Потом он постепенно начал слышать.

– Все хорошо, я здесь, – успокаивающе шептал инквизитор, аккуратно гладя по спине, перебирая выступающие косточки позвонков. – Влад, посмотри на меня, пожалуйста.

Он смотрел. Глаза у Яна были беспокойные, но светлые, не застланные мраком, даже в темноте это было видно, и Влад, к удивлению своему, правда начал верить, что все хорошо. Лучший обман, который придумало человечество; каждый когда-нибудь попадался на его уловку. Унимался холодный ужас, но возвращалась память. Человечность казалась неподъемной и тяжелой после стольких лет существования призраком.

– Я видел, как ты умирал. – Голос оказался сиплый, сорванный беззвучным воплем, почти жалкий. Он прикусил губу, чувствуя вкус крови.

Ян улыбнулся неловко, почти незаметно: да, умирал. Они оба умирали, так уж сложилось, так не любила их судьба или отверженный ими Бог, но Влада почему-то ни разу не пугала до крика собственная бесславная гибель, воспоминание о том, как пуля зло вгрызлась рядом с сердцем. Он помнил гражданскую войну в отвратительных подробностях и то, как Ян медленно погибал, выжигаемый изнутри силой Смерти, неподъемной для обычного человека. Тогда Влад не знал, что для обретения силы нужно всего-то переродиться, тогда он подумал, что остался в целом мире, разодранным войной, совсем один.

Руки, осторожно касающиеся его, были собраны из чистого мрака и человеческих костей, но все-таки – живыми. Настоящими, ощутимыми. Магическая печать контракта на запястье Яна чуть обожгла спину; темное узорочье складывалось в каббалистические знаки, заползало выше, до предплечий, на обеих обманчиво тонких руках. Размеренно дыша, Влад медленно успокаивался, взглядом следя за линиями татуировок, улыбаясь своим мыслям: кажется, Ян недавно просил нарисовать что-нибудь еще, продолжить плетение рисунков; никак не уймется…

– Я воды принесу, – тихо пообещал Ян, соскальзывая с дивана. Неаккуратно стащил подушку на пол, выругался на выдохе – какими-то сипящими словами на архидемонском.

– Там же Белка на раскладушке, разбудишь, – зашипел Влад. Память о сегодняшнем дне возвращалась кусками, выдирала его из отзвуков войны. Белке бы не знать еще, каково просыпаться по ночам от кошмаров; слабость перед ней выворачивать тоже не хотелось.

– Я осторожно. Никто и не заметит.

В коридоре едва слышно ворчал чуткий Джек, беспокоившийся за него, удивительно хорошо чувствовавший чужую боль: тоскливо скребся в дверь, ходил за ней, прежде чем снова побрести к своей лежанке. Ян исчез, совсем тихий, с невесомыми шагами, как будто призрак, и Влад случайно подумал, что они почти поменялись местами: когда-то он в тишине ходил по этой квартире… Но Ян сквозь стены не просочится и руки у него, исчерченные татуировками, несмотря ни на что, теплые. Он аккуратно упал на спину, глядел в потолок, хотел по привычке начать считать трещины, но спохватился: не Ад, здесь потолок выше, надежнее, с лепниной по углам. Диван предательски поскрипывал, отзываясь на любое движение.

Как и обещал, Ян вернулся беззвучно, прикрыл за собой дверь. Вода была ледяная, приятно колола горло, разгоняла непонятно откуда взявшуюся горечь. Медленно, очень медленно он действительно забывал сон. Рывком потянувшись к окну над диваном, Ян распахнул его во всю раму, впуская теплый летний ветер. Дышать стало легче, и Влад благодарно кивнул ему. Где-то за домами уже медленно занимался багряный рассвет.

– Еще нести? – уточнил Ян, перехватывая пустой стакан и ставя его на подоконник. Привалился к нему спиной, блаженно щурясь от ощущения ветра, когда тот разметал длинные светлые волосы, причудливо золотящиеся в первых солнечных лучах.

– Нет, спасибо… Ты мог бы наколдовать.

– Не мог бы. Я притворяюсь нормальным человеком, не мешай.

– Нормальным? – криво усмехнулся Влад.

Давний разговор: Ян раньше искренне гордился тем, что родился человеком без единой искорки дара, и было в этом упрямстве что-то, чем хотелось восхищаться; получив в руки всю силу безбрежной Бездны, он ни разу после гражданской войны по-настоящему ей не воспользовался, запросто отдал бы Владу, если б только мог…

– Иногда я спрашиваю себя, стоило ли оно того, проклятие Сатаны, превращение в беса, – тихо выговаривал Влад. – Рога, конечно, зато живой. Сердце бьется, дышать нужно. Но это слабое тело из плоти и кости, которое запросто могут застрелить снова, мучимое кошмарами прошлого. Они не настигали меня, пока я был призраком здесь или духом в Аду. Мертвым не нужно спать, а если и спишь, когда силы все на магию истратил, то не видишь ничего, это просто темнота, забытье. Я отвык от кошмаров, а они меня не оставили, прятались, ждали момент…

– И все-таки ты выбрал это, – понимающе улыбнулся Ян. – Несмотря на кошмары, на постоянную возможность умереть – при нашей-то жизни.

– А я не боюсь умирать, – полубессознательно вздохнул Влад. – Там ведь мрак. Бездна. Там ты будешь… Но я хочу жить, я больше всего этого хотел, с самой войны, когда понял, как мало нам отмерено… Даже ты не можешь – или не хочешь – сказать. Вдруг завтра ничего уже не будет, но я хотел бы чувствовать эти последние часы, а не призраком проскальзывать сквозь них. И поэтому жить – здесь и сейчас, понимаешь?

Слушая и кивая, Ян аккуратно придвинулся ближе, вздохнул, когда диван взвыл старыми пружинами. Первый дневной свет нарисовал ему причудливый нимб. Ян бережно перебирал взлохмаченные волосы Влада, почесывал основания рожек, и из груди рвалось совершенно позорное кошачье мурчание, клокотало в горле.

– Инквизиторство, не надо, – проворчал Влад упрямо.

– Это неприятно? – чуть замер Ян. Коснулся кончиком пальца острия рога, явно укололся, но руки не убрал.

– Нет, наоборот. Я капитан Черной Гвардии, понимаешь ли, чуть ли не второй человек в Аду, не по статусу мне мурлыкать, как кошак какой-нибудь под валерьянкой… тьфу, блядь.

– Никто же не слышит, – вкрадчиво успокоил Ян. Спокойно погладил острые обсидиановые рожки, наклонился, аккуратно касаясь их лбом, – демонским совершенно жестом. Прошептал: – Спи, Влад. Никаких кошмаров, мы с Джеком охраняем. Нам во вторую, время еще есть.

Еще есть – обрывком долетело до Влада. Все время – их, они отвоевали его и у Рая, и у Ада, не оставив ничего от прошлых стальных устоев, возведя свой дивный новый мир на обломках старых. Это, кажется, были уже не Яна слова, а какая-то из речей Кары в годовщину гражданской; а может, и инквизитора – обрывок из его заметок, пара строк на листке бумаги, фраза на белом экране ноутбука; да мало ли, где он мог их видеть…

Сон с готовностью подхватил Влада, свободный от кошмаров, унятых теплой ладонью на лбу.

***

Второе пробуждение было куда приятнее: солнце мягко заливало комнату, часы на подоконнике тихонько тикали. Под открытым окном голосили птицы и чьи-то ошалелые и обнаглевшие дети, и звуки ярким гвалтом врывались в сонную квартиру. С кухни, отгороженной стеной, пахло чем-то приторно-сладким, а еще чаем с душистой мятой – у Яна где-то были запасы, хотя чаще он хлебал не глядя самый крепкий кофе, какой мог найти. Влад, распахнув глаза, тут же прикрыл лицо рукой: солнце слепило.

Когда он появился на кухне, Белка и Ян ненадолго отвлеклись от долгого разговора, который вели за чаем. Удивленно уставившись на полную тарелку пышных свежих пончиков посреди стола, Влад медленно протер глаза; захотелось умыться во второй раз, а лучше прополоскать голову изнутри – мелькнула едкая мысль, что он все еще спит, и сейчас снова начнется какой-нибудь фантасмагоричный кошмар. Единственной здравой частью утренней светлой картинки казался Джек, шумно грызущий сухой собачий корм в миске.

– Я купил, – с радостной улыбкой объяснил Ян, кивнув на пончики. – Хочешь, мы тебе оставили? Вкусные.

– Хочу водки, – печально заявил Влад, стараясь звучать серьезно, не срываться на хохот. – Или медицинский спирт сразу. Можно, инквизиторство? На трезвую голову я всю эту умилительную хуйню воспринимать не способен.

– Пей чай, – вздохнул инквизитор, отодвигаясь к краю кухонной лавки и освобождая ему место, и спокойно обратился уже к Белке: – Он шутит, на самом деле в душе Влад добрый и пушистый и вообще любит котят… Войцек, не корчи мне рожи. Так о чем мы?..

Чай оказался на удивление вкусным, а пончики не настолько сладкими, как он вообразил, так что Влад ненадолго замолк, слушая, как Ян невозмутимо ломает его репутацию в глазах Белки. Лениво включил на стене телепанель, урванную когда-то по бешеной акции, – это была вообще единственная причина, по которой в их старой, почти что древней, некогда коммунальной квартире оказалась громадная плазма, – снова полез шерстить новости, особое внимание уделяя вчерашней перестрелке на складе, краем уха прислушиваясь к болтовне рядом. Одинаковые статьи мелькали перед глазами; Влад зацепился за строчку «Инквизиция от комментариев отказывается», ухмыльнулся, представив чопорную кардинала Ирму, отбивающуюся от настырных журналистов. Теперь дело замять не получится: раструбили по всем новостным сайтам…

– Но ты ведь Смерть! – проговорила Белка растерянно и громко. Она изумленно смотрела на Яна, аккуратно помешивающего чай ложечкой. – У тебя есть вся магическая сила Всадника, Бездна и ее мрак. А Влад… Влад вообще названный брат Сатаны! Почему вам так нужна эта работа? Жалование у Гвардии хорошее…

– Просто я всегда хотел людям помогать, – как будто бы смущенно признался Ян. – Мне важно вникать в их проблемы, это как будто…

– Он адреналиновый наркоман, – бестактно влез Влад. – Приятно ему чувствовать… азарт погони, близость разгадки. Все равно как Джека по следу пустить, у него сразу вид такой счастливый, хвостом виляет, как бешеный, так и здесь. А я… Да скучно мне просто, не умею на одном месте сидеть, а с инквизиторством вечно что-нибудь происходит.

К его удивлению, Белка не поспешила клеймить их обоих безумцами, как многие иные, но важно кивала, как будто хотела запомнить. В этом стремлении учиться она оказалась удивительно похожа на стажера Сашу; вспомнив о нем, Влад тяжело вздохнул, почесал рога. Разбираться теперь еще с ним и его даром…

– Ист дозвонилась, у них проблемы, – тихо произнес Ян, отвлекшись от примолкшей Белки. – Тот мальчишка из пустынных разбойников сбежал во время перевозки. Они хотели сами его поймать, но смогли обнаружить заклинание перехода только сегодня ночью. Судя по следу… он здесь, в Петербурге.

Вот оно – беспокойство, которое Влад ощущал и контрактом, и интуицией: не могло быть утро таким безнадежно хорошим, приятным и теплым, что-то обязательно должно было сломаться. Он тоскливо взглянул на свое отражение в кружке чая.

– Дело передадут Инквизиции, молись, чтобы не нам, – продолжил Ян. – Если все будет совсем плохо, пришлют какую-нибудь нашу десятку, чтобы разобрались.

– Их тут еще не хватало, – не выдержал Влад. – Этих долбоебов нельзя в приличное общество… Так, ладно, а по перестрелке прислали что-нибудь? Должны были определить личности…

Ему под нос подсунули рабочий планшет: как хочешь, Влад, так и разбирайся… Наугад потыкав пару иконок, он все-таки набрел на электронную почту, куда ответственные ведьмочки-криминалистки сгружали все отчеты по делу. Четверо неприглядных мужичков подозрительного прошлого, все как один пришедшие на склад с кругленькой суммой на карточке, – он не ожидал ничего иного, едва прибыл на адрес; а вот демоница на фотографии все еще казалась знакомой.

– Как только попытались установить, кто это, вылез ответ с отказом в доступе. У нас в той папке гвардейские пальчики, но эта точно не из наших, – продолжил Ян. – Я по пути в магазин кинул запрос от твоего имени… Что? Ты спал, я не хотел тебя будить… Наверное, это было невежливо.

– Да похую, если тебе так удобнее. Ты дальше давай, я заинтригован, – нетерпеливо потребовал Влад.

Не отвечая, Ян ловко вывел изображение на большой экран на стене; с фотографии из личного дела строго взирала демоница, на которую они вчера смотрели в чуть менее приглядном и отглаженном виде: с дыркой посреди лба от пули девятимиллиметрового калибра – все это тоже читалось в отчете.

– Особое подразделение, ВВР, – присвистнул Влад. – Что они этим шифруют, внешнюю военную разведку?..

– Ее самую, – ровно кивнул Ян. – Так что сейчас рабочая версия: ее, Шию, рассекретили во время какого-то задания, поэтому началась пальба.

– Она ее начала, – упрямо поправил Влад, вспоминая вчерашний разговор с Сашей.

– Лучшая защита – это нападение. Тем не менее, на кой черт она вообще полезла туда, пока выясняем. Даже запрос от твоего имени не гарантирует быстрый ответ: легче самим спуститься и спросить у Кары… Хотя не думаю, что она будет особо рада нас видеть после упущенного разбойника.

Ненадолго они замолчали. С экрана неумолимо взирала демоница мертвыми темными глазами, помада размазалась, черный след крови заляпал щеку: Влад переключился снова на фотографии с места преступления, надеясь заметить что-нибудь важное, что пропустил уставший замыленный взгляд.

– Белка, а тебе точно интересно это все выслушивать? – вдруг позвал Ян. – И смотреть.

Она сидела, притихнув, жадно следила за их разговором о работе – с ее точки зрения, наверное, таком взрослом и далеком.

– Очень! – с восхищенно сияющими глазами призналась Белка. – Я ужас как люблю всякие детективы, а тут все по-настоящему, еще и со шпионами… У вас всегда так интересно?

– Ага, сначала интересно, – мрачно отозвался Влад, кивнул на посмертные фотографии демоницы: – А потом из «Глока» в лобешник – бах…

Укоризненно на него покосившись, Ян увел у Влада пустую кружку, оттащил к раковине. Оживленно подметая пол кисточкой, Белка скармливала Джеку последний пончик, радостно трепала его за ушами. Наверное, за всю жизнь пес не получал столько ласковых поглаживаний, сколько за эти неполные два дня; радовался, едва не растекаясь по полу черным пушистым ковриком.

– А сладкое и мучное собакам нельзя, – поздно спохватился Ян, когда Джек уже облизывал перепачканные в пудре белкины пальцы.

– Это адский пес, они даже гвозди переваривают, – успокоил его Влад. – По-моему, он вполне счастлив. Что ты там говорил про недостаток общения?..

Пожав плечами, Ян отошел к открытому окну, зажег сигарету. Лениво наблюдая за ним и за играющейся с Джеком Белкой, Влад смахнул фотографии с экрана, вырубил плазму с планшета; потянулся до приятного хруста костей: заставлял себя наслаждаться минутами спокойствия, когда не нужно было никуда бежать и ни за кем гнаться; не так уж их много выдавалось. Начинающийся день обещал быть теплым и солнечным, точно погода решила загладить вину за вчерашний ливень.

– Инквизиторство, куда сначала, к Шие на квартиру или по родственникам? – уточнил Влад. – Тут товарищ Зябликов, почти что вор в законе, был женат. Жена, судя по всему, тоже подозревалась с ним за компанию – за контрабанду из Ада и в Ад. Сам понимаешь, ничего не доказали. Узнаем, что они должны были покупать вчера утречком?

– Уболтал, давай туда сначала, – запросто согласился Ян: настроение у него было самое благоприятное, даже спорить инквизитору не хотелось. Облокотившись на подоконник, он стряхивал пепел вниз, внимательно рассматривая небольшой питерский дворик, оглянулся, усмехаясь: – Ты обещал «Харлея» из-под окон убрать, унесут же, будешь знать…

– У вас еще и мотоцикл есть? – взвилась Белка с табуретки, быстро подскакивая к Яну; тот невразумительно дернулся, пытаясь загасить сигарету и не дымить на нее, но Белке, казалось, было совершенно все равно: свесившись из окна чуть не по пояс, она высматривала сквозь раскидистые ветки поблескивающий металлом мотоцикл.

Мельком проверив все Высшие защитные заклинания на любимом «Харлее», Влад успокоенно вздохнул: Ян, наученный инквизиторской работой, привыкший отовсюду видеть одну уголовщину, все-таки ошибался.

– Ага, есть, – согласился Влад. – По молодости ездил, теперь вот… тоже захотелось. Я прекрасно сдал на категорию и после этого решил рассказать инквизиторству. Насколько помню, он попытался меня задушить.

– Глупости, я просто очень радостно тебя обнимал, – поправил Ян. – За шею. Ты бы видела, как он ездит, мне все время кажется, что я поседею нахрен…

– Прокатиться можно? – не слушая его, Белка умоляюще кинулась к Владу, молитвенно сложив руки. – Ну, после работы… Подождите, у вас же выходной… или как это называется, – нахмурилась она.

Они с Яном мученически переглянулись.

– И что? – спросил Влад.

– А почему вы собрались куда-то ехать… – растерялась Белка. – Вас же никто не заставляет в свободное время этим заниматься?

– А что еще делать-то? – уточнил Влад. – Я вроде тебе экскурсию обещал, но это лучше к вечеру, а то там что-то солнце прям распалилось. Пока есть выбор, терять время или попытаться найти ниточки к тому делу. А из двух зол я всегда выбираю более интересное!

***

Дом, в котором в счастливом одиночестве проживала чета Зябликовых, успешно сплавившая повзрослевших детей за границу, находился совсем недалеко от их, в том же районе, поближе к центру. Захватив по дороге Сашу Ивлина, они доехали за каких-то полчаса, ловко лавируя между тяжеловесными экскурсионными автобусами, стадами кочующими в сердце города. Ян молчаливо курил в приоткрытое окно, внимательно глядя на дорогу, иногда косясь на зеркало: на заднем сидении в противоположные углы забились Саша и Белка. Посередине улегся Джек, устраивая лапы на их коленях; тыкался носом в руки Белки, нервно терзавшей полу сарафана. Хвост беспокойно бился, она тревожно покосилась вбок. Мурлыкал старый добрый русский рок – и Влад, ему подпевая.