Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

– Ладно, загляни к ней. Возьми с собой Вирена, – попросил Ян, попытавшись взглядом найти того во дворе, но Вирен успел куда-то смыться. – Нужно какое-нибудь безопасное дельце, в котором он может себя проявить. Но отправлять его в замок Мархосиаса, как группу Ист, я не могу: слишком велик риск нарваться на что-нибудь опасное… Они были там, но ничего не нашли, я попробую взглянуть сам, вдруг чего упустили.

Гвардия умела заботиться друг о друге, но с Виреном была отдельная история; они воспитывали его с детства и не могли никак привыкнуть, что он вырос и переступил совершеннолетие по скромным подсчетам: у демонов не принято было отмечать дни рождения. В самоуверенном громком Вирене Влад и не думал рассматривать десятилетнего мальчика, с которым познакомился: слишком уважал. Но не защищать его не мог. Это было что-то вроде инстинкта.

– Вирен сражался с фамильяром Мархосиаса, – напомнил Влад. – И победил его однажды – сам. Мы не сможем вечно задвигать его куда подальше и отправлять на безопасные задания.

– Позже об этом поговорим, ладно? Обязательно, – попросил Ян. – Спорить сейчас не хватало, пожалуйста, мне и так хочется забиться в угол и выть. Долго.

Искренность в словах Яна, просто сложенных, как всегда, бесхитростных, его словно ошпарила, сместила что-то в груди, и грохот пульса раздался в ушах. Ян никогда не говорил о себе и своей боли так часто, как о других. Таил это, прятал, зашифровывал в нервных движениях рук и в глубине синих хрустальных глаз.

– Это не отменяет того, что ты предложил отвести малого в бордель, и я буду тебе это припоминать при каждом неудобном случае, – неловко оскалился Влад, как бы убеждая его солнечно улыбнуться и поверить в ждущий их в конце свет. И Ян улыбнулся. Будто этих глупых слов ему и не хватало. – Осторожнее там. Первое правило нахождения в доме мага: ничего не трогай и всегда смотри под ноги…

– Я живу с тобой пятнадцать лет, ради Денницы, я знаю все эти правила. Я их придумал.

И, быстро, по-деловому распрощавшись, они ринулись в разные стороны. Контракт звенел, досказывая то, что обычно опускалось: сентиментальные пожелания удачи и другие запутанные фразы, которые оба никак не могли облечь в слова ни одного человеческого или демонского языка.

***

Взяв пару быстрых лошадей из почти пустых гвардейских конюшен, Влад с Виреном, не откладывая, направились к знаменитому борделю Энн, что в трущобах. Еще лет десять назад Влад ни за что не потащил бы сюда мальчишку, рискуя его жизнью, но теперь местечко немного посветлело, избавившись от грязи, а пройти по улице стало возможно без страха быть ограбленным или зарезанным. Вряд ли дело было в гвардейских усилиях, но со времен Исхода и от общения с человеческим народом демоны стали куда цивилизованнее и добропорядочнее, случайно начав играть по правилам гуманистов. Да и переполненная Столица сильно раздалась вширь за последнее время, и погрязшие в преступности районы сместились к городской стене, а бывшие трущобы постепенно перерождались не в самый плохой обывательский райончик. Здесь было тихо и спокойно; ветерок играл праздничными украшениями, развешанными на фонарных столбах, кто-то перекрикивался вдалеке, лаяли собаки.

Подумав, они оставили лошадей выше по улице в тени деревьев – в единственном местечке, где можно было ненадолго почувствовать себя человеком и не сдохнуть от ядреной жары. Поглядев на деревянную вывеску с вновь сменившимся названием, Влад быстро осмотрелся, чтобы убедиться, что дорога пуста и нигде нет любопытных наблюдательных глаз, но опасения его были скорее надуманными: кому придет в голову прогуляться мимо борделя в разгар рабочего дня под палящим солнцем? Самое веселье здесь начиналось, когда медленно догорал закат, а тяжелые двери борделя широко распахивались и из них выпархивали улыбающиеся демоницы в шелках и сатине, побряцывающие украшениями. Ночью Столица преображалась и расцветала вдвое ярче, а днем мало кто польстился бы на трехэтажное здание с узкими окошками, выкрашенное в розово-бежевый цвет. Энн умело скрывалась за намеренной простотой многие сотни лет.

– У меня странное чувство дежавю, – поделился Влад, потому что они очень уж долго молчали. – Однажды я притащил сюда Яна… по делу, конечно, и в итоге мы удирали через окно, а нам вслед стреляли. Замечательные воспоминания, которые прекрасно отвращают от посещения проституток.

– Как будет время, обязательно расскажешь, – кивнул Вирен. Он никак не мог сдержать совершенно глупую мальчишескую улыбку, игравшую на губах и предвещавшую сотню подколок, и у Влада не было никаких причин его винить. – Давай честно, ты спал с этой Энн, хозяйкой борделя? – полюбопытствовал Вирен. – Мне-то верить можно, я никому не скажу.

– Нет, – искренне заявил Влад, отвешивая ему слабый воспитательный подзатыльник. – Я с ней пил, а потом жаловался на жизнь. Это значит, что Энн – товарищ, а с товарищами нельзя спать.

Двери были заперты, но Влад постучал, и им открыла любезная демоница, которая тут же испарилась в глубине дома. На первый взгляд помещение было пустым, странным казалось, что тут не звучит показательно легкомысленный смех и не прогуливаются демоницы искушающей походкой от бедра – так, как Влад привык. С последнего его визита появилась парочка новых картин и еще красная ковровая дорожка, ведущая от входа через весь большой зал, заполненный диванами и столиками; в остальном же время бордель Энн как будто не трогало, но ностальгией Влад мучиться не собирался: вовсе не в лучшие свои годы он сюда заглядывал, чтобы вылакать бутылку водки с Энн.

Их ждали. С высокой лестницы мягко спустилась прекрасная рыжеволосая Энн; она сегодня облачилась в золотистое легкое платье, которое немного напомнило Владу встречу с Иштар в ее царственном доме. Свои неудачи он редко забывал. Но воспоминание тут же разрушилось, распалось, стоило красивому лицу Энн осветиться ласковой улыбкой, а ей совсем не изысканно, по-девчоночьи сбежать вниз и крепко его обнять. Снова напомнила о себе давешняя рана, но Влад стойко терпел ее нежности, над которыми, как он точно слышал, хохотнул Вирен.

– А Ян не заглянет? – невинно уточнила Энн. – Так давно его не видела, я соскучилась! По вам обоим. Хотя я точно уверена, что ты выглядишь куда счастливее, чем в то время, когда навещал нас каждые выходные… О, новые лица! – воскликнула она, обратившись к Вирену.

Объятия разомкнулись, а Влад тщетно попытался отдышаться от приторного запаха ее духов. Пока они разыгрывали эту неловкую до зубовного скрежета сцену, Вирен поздоровался и отошел в сторону; успел заговорить с встретившей их демоницей, которая мягко улыбалась и иногда заинтересованно подергивала хвостом с пышной кисточкой. Решив оставить его ненадолго, Влад расслабленно улыбнулся Энн и галантно повел ее наверх.

– Ты знаешь, как Ян об этом отзывается: пошлость. Звенящая пошлость. Он бы хотел с тобой встретиться, но как-нибудь позже и в неформальной обстановке… Ты, верно, будешь на балу? – Влад ликующе усмехнулся: – Рассчитываю на танец!

– Буду. И – да, понимаю, – самокритично вздохнула Энн, постукивая хвостом по ноге и оглядывая просторный зал сверху – полноправной его хозяйкой. – Пошло, тривиально. Слишком много красного – света, бархата и шелка, но что же ты будешь делать, если каждый, кто заходит в публичный дом, ожидает увидеть именно это? Красный – цвет провокации, цвет сексуальности. Недавно я читала какие-то исследования; он отвечает за внимание, заставляет мозг сосредоточиться. Может, поэтому бык всегда бежит за красной тряпкой?.. Словом, и мы подчиняемся. В наших интересах загнать сюда побольше клиентов, показав им тонкую красную тряпочку, едва прикрывающую тело. Маркетинг. Чистая, обнаженная торговля. Никакой свободы самовыражения, как сказали бы у вас! Но я добавила немного абстракционизма. – Тонким пальчиком Энн указала куда-то ему за спину.

Небольшая картина в аккуратной рамочке изображала геометрические фигуры, совершенно точно занимающиеся чем-то неприличным. Геометрия, по скромному мнению Влада, всегда представляла разнузданную порнографию: он как-то решал с Виреном школьные задачки…

– Откуда ты слова такие знаешь, женщина?

Рассмеявшись, Энн повела Влада в свой кабинет; он махнул Вирену, и тот в несколько секунд их догнал, стремительно взлетев по лестнице. Энн предпочитала жить повыше, на самом чердаке. На первом располагался холл и несколько служебных помещений, два следующих отдали клиентам, вот и осталась ей небольшая, но по-своему уютная комнатушка под скосом крыши. Ничего вызывающе-красного: сплошь успокаивающие пастельные тона, барочная живопись на стенах, антикварная мебель с позолотой.

– А еще здесь идеальная звуконепроницаемость, – похвасталась Энн. – Специально заказывала заклинание.

То, что Влад с первого взгляда посчитал изысканной лепниной на притолке, на самом деле скрывало переплетенные руны из древнего демонского языка. Здесь и правда было легче дышать, хотя безмолвие немного пугало – спас Вирен, который самозабвенно болтал с Энн о жизни в Роте так, словно оказался на семейном празднике, а дальняя тетушка спросила у него, как он учится. Прохаживаясь по маленькой комнате, Влад проветривал мысли. В борделе у него всегда трещало в голове: слишком много энергий, наслаивающихся друг на друга, ярко вспыхивающих и сбивающих с толка.

– В гроссбухе перечислены все клиенты, так что мы легко сможем найти тех, кто в списке, – возвестила Энн. – Помогите-ка мне… Здесь книги за последние месяцы, думаю, кого-то из записавшихся еще можно застать по адресу.

Она вытащила одну счетную книгу, потом вторую, и Влад поразился, как много записей требуется вести при таком, казалось бы, понятном и банальном ремесле. Он никогда особо не воспринимал работу Энн всерьез, искал в ней собеседника, изливая свои проблемы, а не стремился допытываться о трудностях жизни мадам публичного дома. Усердности Энн, которая кропотливо заполняла книги, можно было лишь позавидовать и порадоваться теперь, когда они пригодились Гвардии, и они с Виреном, усевшись на софу у стены, взялись за штурм из одной из них вдвоем, пока сама Энн расправлялась с другой. И дело у нее шло куда быстрее.

– Как вы убеждаете их оставлять контакты и сообщать имена? – удивился Вирен, когда они с Владом выписали в блокнот очередной адрес. – Часть этих демонов – наемники… Я недавно познакомился с одной, более скрытной девицы в жизни не встречал.

– И половина адресов сто процентов поддельные, – согласился Влад. Он пытался читать по диагонали, чтобы ускорить работу, но это совсем не помогало, а ровные строчки, написанные аккуратным почерком, мутно сливались в глазах; пришлось начинать заново, с самого верха страницы. В этот момент Вирен ликующе вскрикнул, ткнув куда-то в середину, и кропотливо принялся выводить название улицы. – Но это хотя бы что-то, – Влад попытался взбодриться. – Кажется, на той улице есть один подозрительный кабак. Наверно, тут его и имели в виду. И все же – как ты их заставляешь?..

– Знаешь, когда любой нормальный демон в нетерпении хочет потрахаться с одной из моих работниц, ему совершенно все равно, сообщил он свое имя или нет. Чаще всего можно спрашивать что угодно, мать родную продадут. Постоянным клиентам предусмотрены скидки, кстати, – довольно сообщила Энн. – Наемники жадные, они и записываются. А то как иначе докажешь?

– В мое время такого не было, – ухмыльнулся Влад. – А ты и правда изучала свой… маркетинг. Никогда не думала завести скидочные карточки? Такие удобные пластиковые штуки… А, в Аду пластик не производят, – спохватился он. – Дороговато выйдет.

– У нас есть бумажные купоны, – любезно сообщила Энн. – Нужно идти в ногу со временем. А клиентов я убеждаю, что все строго конфиденциально…

Собираясь ответить, Влад почувствовал ощутимый тычок под ребра от Вирена (к счастью, с другой стороны от раны) и сам понял, что заговорился. Времени было мало, так еще и он, желая навестить старую знакомую, воспользовался неподходящей возможностью. Они вернулись к работе, и могильную тишину нарушал скрип перьевых ручек по бумаге и негромкое дыхание, казавшееся почти оглушительным при всяком отсутствии звука.

Когда бесконечные списки кончились, Влад посмотрел в их блокнот и на листок Энн и вздохнул. Число наемников, которых они могли бы арестовать, стремительно сокращалось: не все велись на скидки, многие наверняка наврали с адресами. Поспрашивать в таверне тоже имело смысл, да и Влад вдруг понял, что у наемников часто не бывает дома в привычном ему понимании слова.

– Ты нам очень помогла, – ничуть не покривив душой, заявил Влад, пожимая Энн руку. Хотел было церемонно поцеловать запястье, но почему-то решил, что это будет слишком. – А что насчет Мархосиаса? – спросил он. – Ничего о нем не знаешь?

Засидевшийся Вирен вскочил с диванчика и расхаживал по комнате, подолгу останавливаясь около украшающих голые розоватые стены картин. Заглянул в зеркало, что стояло на трюмо, и наконец поправил немного всклокоченные волосы. Однако Влад знал, что при видимой безмятежности он не упускает ни единого важного слова и всегда стоит так, чтобы слышать их беседу.

– Я не знаю, что можно о нем сказать, – развела руками Энн. – Мы – главное заведение в Столице, но он редко с нами сотрудничал. Высшие раньше часто заказывали проституток, танцовщиц… или эскорт. Зови как хочешь. Но теперь они устраивают меньше балов и праздников, живут не так уж разгульно, с этим стало полегче. Многие девочки страдали именно от них, потому что обычный горожанин хотя бы знает, что ему придется расплачиваться за побои впятеро и боится этого больше всего, а аристократам наплевать, у них денег достаточно, позволяют себе многое. – Голос Энн, обычно нежный, сладкий, как у морской сирены, теперь позванивал от недовольства: Влад умудрился наступить ей на больную мозоль, но у него не было выбора.

– Так что, Мархосиас никогда не пользовался твоими услугами? – переспросил Влад, поспешив погасить яростный пожар, вспыхнувший в ее глазах. – Что ж, я и не надеялся на поразительные совпадения…

Одним властным движением Энн заставила его замолчать, подошла к окну и распахнула форточку. Повеяло горячим ветром, но вместе с тем в комнату ворвались живые звуки улицы, разговоров, пронесшейся мимо повозки, и Владу стало немного уютнее. Музеи он не любил, в Эрмитаже бывал единственный раз за все годы – и то по работе, а жилище Энн было ужасающе тихим и безжизненным. Но хотя бы чистым от того отвратительного жирного клубка энергий, что оплетал нижние этажи.

Достав пачку сигарет из того же ящика стола, откуда вытаскивала гроссбухи, Энн закурила, облокотилась на подоконник. На белом фильтре ярко отпечаталась ее помада; дым пах чем-то сладким, тяжелым, как все те восточные благовония, что обычно густо чадили внизу и в комнатах.

– Не предлагаю, дамские; не хочу наблюдать, как ты отплевываешься, – пояснила Энн, взмахнув сигаретой перед носом Влада, и он с трудом поборол желание отвернуться. – Все куда сложнее. Я поспрашивала кое-кого, когда ты вдруг позвонил вчера и начал что-то кричать. Мархосиас и моими услугами не пользовался, что я еще могу объяснить, потому что он мог подозревать, что вы нас крышуете, но и ни у кого из моих знакомых не бывал.

– Может, он… не девушек предпочитает?

– Ты слышал, что я сказала про знакомых? Ни у кого. Нет, думаю, дело в том, что твой Мархосиас крайне подозрительный тип, который никому не доверяет. Да и он жил в мире людей пятнадцать лет…

– Там никто его не знал, – рассказал Влад нехотя. – Наши проверяли. Самаэль хотел жить как обычный человек, и у него это как-то немыслимо получалось, поэтому они не привлекали внимание. Что ж, ладно. Может, Ян что-то раскопает.

Спускаясь вниз вслед за Энн, Влад вовсе не чувствовал разочарования. У них было несколько адресов, по которым он собирался лично съездить с Гвардией, развеяться и выпустить пар прямо перед праздником – вышибить пару дверей и сломать несколько носов представлялось ему отличной идеей. Единственное, что всерьез его беспокоило – то, что никто не знал Мархосиаса. Демон-невидимка. Скрытный, умеющий заметать следы. Демон старой закалки, судя по возрасту. Такие когда-то грызлись насмерть за земли и влияние, пока Люцифера не свергли в Ад и он не объединил их злостью на ангелов.

Сбежав быстрее них, Вирен успел поворковать с замеченной им демоницей; Энн следила за ним с интересом, Влад – чтобы не натворил ничего.

– Славный мальчик, – сказала Энн немного скучающе. – Из таких вырастают хорошие демоны. Постарайся защитить его до того, потому что я чувствую, как возвращаются весьма мрачные времена. На долю каждого поколения приходится война, мы свое уже…

– Вот уж нет! – резко перебил ее Влад. – Ничего не кончено, я готов сражаться и дальше, если потребуется, обменять жизнь на их будущее, на надежду Ада – на детей, которых мы хотели вырастить не знавшими сражений… Да запросто!

Он надеялся, что Вирен не слышал ни слова из разговора, поглощенный своей новой знакомой. Сколько бы ни кричал, бахвалясь, что взрослый и самостоятельный, он не был готов к настоящей войне. Теперь, обдумав разговор с Яном, Влад это понимал – и вспоминал себя в том же возрасте, думающего, что может повергать миры одним движением руки.

– Ты и правда любишь его, – успокаивающе заметила Энн.

– Восемь лет назад я был уверен, что совершенно не пригоден для правильного воспитания детей, да и вся остальная Гвардия – тоже, – воодушевленно начал Влад. – Но спустя столько времени я неизменно начинаю думать, что Вирен дал шанс взглянуть, как именно наши деяния воплощаются в меняемом нами мире… Он – лучшее Гвардии, – убеждал Влад, чувствуя банальность и заезженность слов. – А еще я подумал, что нет правильного и неправильного способа. Пусть я не самый достойный из людей, убиваю, ругаюсь матом, пью и когда-то был завсегдатаем твоего борделя, а и полюбить-то больше жизни меня угораздило не какую-нибудь симпатичную девчонку, а господина инквизитора… Рассадник пороков, не семь – семьдесят грехов на моей потрепанной душе. Но могу твердо сказать: я учил его быть настоящим, каким бы он ни был, и это лучшая наука. Искренность. И мы правда старались. Каждый из нас – понемногу, деля ответственность, о которой ни один не подозревал. Но как же приятно, когда на тебя смотрят с наивным детским восхищением.

– Твой Вирен унес наши амулеты, – ехидно заметила Энн. – Да, они бесплатные, они тут специально для посетителей лежат, мы за безопасный секс, но не все же…

– И слава Деннице. Хотя бы внуки мне в ближайшее время не грозят, я к этому, блять, не готов, – кое-как наскреб оптимизм Влад. – А еще он хозяйственный!

Они засмеялись вместе, но замолкли, когда Вирен подозрительно взглянул.

***

Когда Каре доложили, что с ней срочно хотят поговорить из городской тюрьмы, она поначалу хотела отмахнуться и вернуться к чтению докладов от Гвардии: заключенные часто писали ей письма или даже требовали личной встречи, потому что надеялись на милосердие. Каре, может быть, и становилось иногда жаль некоторых, ведь Ян частенько читал ей лекции про необходимость давать преступникам второй шанс. И именно потому она первым делом отменила смертную казнь за часть статей, которые они на собрании Совета посчитали не самыми серьезными, и теперь некоторые пытались надавить на это и освободиться раньше срока, сыграв на жалость или обвинив кого-то другого. Каждый в Аду привык искать выгоду.

– Варсейн? – вдруг остановилась Кара, протянув руку над рабочим столом. Имя казалось ей знакомым, однако куча бумажной работы забивала всю память… – Он же как-то связан с делом, над которым бьется Рота. И с тем мальчишкой-магом, без которого мы якобы не сможем выжить.

– Да, это ведь приятель Рыжего! – поддакнула Ишим, которая как раз сидела на диванчике в углу, отпивая чай из аккуратной фарфоровой чашки и перелистывая доклад с Восьмого круга – ее родного, которым первая леди из принципа занималась. – Его арестовали вместе с Рыжим, он был ценным свидетелем, поэтому ты немного сократила ему срок за грабеж и вооруженное нападение. Ну, то есть бумагу подписала. Но я не думаю, что ему хватит наглости просить о чем-то еще, это слишком.

Слова вдруг ворвавшегося в кабинет гвардейца показались Ишим чуточку интереснее, чем вести о последнем урожае пшеницы на Восьмом, поэтому она ненадолго отложила пухлую папку и насторожилась. Кара нервно поигрывала ножичком для писем, который случайно попался ей под руку, пока не заметила этого и не поспешила убрать его в ящик стола. Напряженно вытянувшийся гвардеец во все глаза наблюдал за обеими, не отваживаясь перебивать и влезать в таинство понимающих многозначительных взглядов, которыми они с Ишим обменялись.

– Сегодня днем по возвращении в Ад Рыжий попросил с Варсейном встречи, и им разрешили поговорить, командор, – доложил мнущийся в дверях солдат. Он, добираясь до нее в срочном порядке, преодолел длинную лестницу и до сих пор тяжело дышал, так что Каре было искренне жаль беднягу. – Они немного побеседовали под нашим присмотром, а потом Варсейн вдруг заявил, что может рассказать что-нибудь о Мархосиасе, если позволите поговорить. А вы просили сразу же докладывать обо всем, что с ним связано…

Велика вероятность снова упереться в тупик, но Кара согласилась бы рискнуть и проверить, потому как привыкла кидаться по первому зову и разбираться сама. Небось Варсейн заслышал о помиловании для Рыжего и решил сам попробовать проторенную дорожку к свободе… Ишим переплетала пальцы и задумчиво покусывала губы; пожала плечами, предоставляя ей решать самой и уклоняясь от советов.

– Заключенным не разрешено давать заряженные амулеты по протоколу, – задумчиво припомнила Кара. – И телепортация там обрублена, сама указ подписывала, знаю. Что ж, пусть подождут немного, я сейчас же отправлюсь…

– Нет, нет! – Ишим вскочила с кресла, едва не опрокинув на себя чашечку чая; глаза ее оживленно горели, и Кара не решилась вставлять ни слова поперек. – Я знаю, что нужно делать: связаться по зеркалу! Ты сможешь видеть их, а они – тебя. Надеюсь, маги начали работу над созданием моста?..

– Конечно, миледи, – поспешил заверить гвардеец. – Разумеется, если вы захотите с ними говорить: мы пока не начинали заклинание. Необходимо разрешение. Еще с вами хотел связаться капитан Ян из… – Он заметно смутился, произнося неофициальное название перед самой Карой, но смог собраться и продолжить: – Из, ну, Роты Смерти. Он с отрядом сейчас в окрестностях замка Мархосиаса, подсказки Варсейна могут натолкнуть на след.

– Конечно, хочу, приступайте, – резковато бросила Кара. Солдат схватился за амулет, который висел у него на шее поверх мундира, и камушек вспыхнул ослепительно ярко – сигнал был подан.

Она обогнала гвардейца, выскакивая из кабинета и устремляясь вниз по крутой длинной лестнице, но немного притормозила, когда заслышала позади дробный перестук аккуратных каблучков. И в военных ботинках Кара побаивалась здесь бежать, но заставлять торопиться Ишим не стала бы. Так что Кара оперлась о перила, кивнула проходящей наверх парочке чиновников, ведущих неспешную беседу и иногда вытирающих лбы от пота, и дождалась, пока ее не догонит Ишим.

– Мне тоже нужно вниз, – пропыхтела та, отпуская длинную лазурную юбку, которую придерживала, когда гналась за Карой. – А еще я должна тебя проводить, иначе ты заблудишься в дворцовых подвалах, но из гордости не спросишь ни у кого дорогу.

– Как скажешь, радость моя, я не против пройтись, – смирилась Кара и подхватила ее под локоток. Ишим знала ее прекрасно, и нарисованная ей картинка вполне могла бы стать реальностью: Дворец, живший своей таинственной жизнью, нередко заводил Кару в ловушки.

Конечно, она предпочитала совместные прогулки по более красочным местам, любила выводить Ишим на главные улицы Столицы, и тогда все прохожие старательно делали вид, что не замечали их и не узнавали, пряча понимающие улыбки. А теперь свободного времени было слишком мало, поэтому им и оставался долгий путь вниз по лестнице, во время которого Кара сотню раз поздоровалась и еще больше – кивнула тем, кого они миновали. В лицах встреченных демонов было, откровенно говоря, мало интересного, однако Кара обращала внимание на веточки сирени, которые крепили к лацканам костюмов и мундиров и лифам платьев.

– Наш план удался, если они носят броши еще до начала праздника, – прошептала Ишим, заметив, на что направлен ее взгляд. – При дворе считается крайне модным пришпилить веточку необычно: на шляпку, на пояс платья или вставить в прическу…

– Хорошо, что им это по вкусу, – облегченно вздохнула Кара. – Демоны всегда покупались на красивые вещицы… Прости, я, уж конечно, не про тебя. И долго нам идти? – пожаловалась она, чтобы переменить неудобную тему, хотя знала необидчивость Ишим. – А говорят, спуск в Ад легок.

– Куда труднее добраться до Сатаны, – хихикнула Ишим.

– Мне кажется, Люцифер тоже любил небо. Хотя долгое время оно приносило нам несчастья…

Лестница уходила ниже и ниже, и Каре начинало казаться, что она спит, а все это – долгий кошмар, который крепко вцепился в ее сознание. Ей нужен был отдых, многие об этом твердили, но Кара привыкла взваливать все на себя. Еще с тех времен, когда в Гвардии было всего две десятки, она шла во главе, рискуя больше всех, но не замечая этого. Для Кары это было так естественно, и мысль о том, что ей придется сидеть выше других всю оставшуюся жизнь, повергала ее в невыносимый ужас.

– Я могла бы долететь до тюрьмы, тут полчаса на моей скорости – она на западе города, – сказала Кара чуть погодя. У нее начинали болеть ноги, но она ни за что не призналась бы в этом, однако Ишим прочитала сама по чуть скованным движениям и остановилась на передышку, позволив ее гордости не надламываться.

– Слишком опасно летать у всех на виду, – ответила разумная Ишим. – Если бы ночью, я согласилась, но в разгар дня ты подставишься любому, кто захочет покуситься на твою жизнь. Нетрудно заметить одну цель в небе. Один точный магический удар, и…

– Может, вам еще запереть меня во Дворце и не выпускать никогда? – беззлобно проворчала Кара. – Если бы Мархосиас хотел убить меня, он бы давно совершил нападение, но он хорошо понимает, что моя смерть всех сплотит. Ему нужно смести не нового владыку, нагло усевшегося на адский трон, но и всю Гвардию, всех верных нам Высших. В отличие от Люцифера, я не одна.

Наконец лестница кончилась, приведя их в подвал. Здесь было куда прохладнее, чем в залитом солнечном светом кабинете, так что Кара пожалела, что не прихватила кожанку. Натянула рукава рубахи пониже, поежилась; мурашки гуляли по спине, а магия потрескивала совсем близко. Подведя ее к тяжелой дубовой двери, Ишим остановилась. Легонько взмахнула хвостом, указывая; Кара наблюдала за тем, как всколыхнулись складки платья от ее движения.

– Гости прибывают, мы должны их принимать, а еще собрание Совета скоро. Ты не сможешь мотаться из стороны в сторону, когда давно изобрели заклинания связи, – уверенно добавила Ишим. – Тебе туда, а я встречу леди Шарлид, она обещала приехать пораньше. И снова проверить все с советницей Ориш…

Покачав головой, Кара толкнула дверь, кивнула встретившей ее паре придворных магов, которых она не слишком хорошо знала. Подвальная комната была довольно маленькой, но казалась широкой и вместительной, потому что в ней всего-то и стояло, что большое зеркало в тяжелой оправе, изображающей стальные листья и фруктовые гроздья, и висел одинокий магический светильник под потолком; на черных стенах были белой краской намалеваны каббалистические символы, разом начавшие сиять и переливаться, когда Кара подошла поближе. Плохое освещение, к которому глаза не успели привыкнуть, заставило сунуться чуть ли не впритык. В правом верхнем углу расползалась почти незаметная сеточка трещин. Битое зеркало – плохая примета…

В гражданскую войну они пользовались зеркальными заклинаниями, чтобы безопасно вести переговоры, находясь на разных кругах Ада и разом исключая все подставы и махинации. Воспоминания нахлынули так неожиданно и подло, что Кара не замечала торопливые движения магов, жестами активирующих начертанные заклинания. Вслед за ней в комнатку просочился гвардеец, который донес новости, и неслышной тенью застыл у стены. Зеркало медленно осветилось изнутри, магия электрически затрещала куда громче.

Теперь, проморгавшись от яркой вспышки, Кара могла видеть напротив не свое отражение, а стол, к которому прикован был знакомый ей рослый демон с выгоревшими волосами; Варсейн сейчас щеголял тюремной белой рубахой с нашивкой номера напротив сердца. Рядом с ним стоял демоненок, совсем молодой, худощавый, с огненными волосами, и в нем Кара с легкостью опознала Рыжего и подумала, что тот удивительно крепко держится за родных и друзей. На этой слабости, которую они сами знали прекрасно, Гвардия его и подловила, потуже затянув петлю. А вот тюремной охраны Кара не заметила, но подозревала, что те стоят позади зеркала, чтобы ее не отвлекать.

– Ты не сказал, что знаешь Мархосиаса, когда мы с тобой разговаривали, – начала сразу Кара, повышая голос; в таких переговорах важно было не только оставить за собой последнее слово, но и взять первое. – Ты тянул кучу времени, Варсейн… Вы заодно?

– Так вы и не спрашивали, мы говорили про Рыжего, – напомнил Варсейн, ничуть не смущенный ее неприветливостью. – Он заглянул ко мне, вы понимаете, такая скука в городской тюрьме. А теперь Рыжий рассказал мне про Мархосиаса…

– Не нужно учить меня, – перебила Кара. – А ты, Рыжий, напомни кому-нибудь из Роты, чтобы провели инструктаж для новичков. Вот тебе первое для запоминания: никогда не выдавай преступникам военные тайны!

Кричать на кого-то в пустом помещении было странно из-за гуляющего эха; ей казалось, что она ворчит не на потупившегося мальчишку, который боялся поднять на Кару глаза, а на саму себя. Еще более неловко было из-за присутствия гвардейца и двух магов, которые налаживали связь с другим потоком. Разделять заклинание на троих было сложно, но Кара положилась на их умение, хотя внутренний голос предательски нашептывал ей, что, если что-то сейчас рванет, их навечно погребет под Дворцом и никакие крылья Кару не спасут.

– Мы на месте, командор, – окликнул ее ясный голос Яна. – Как слышно, прием? Кара? – несколько выпал из роли он, и Кара почувствовала теплую улыбку за его словами, надежно закопанную под воспеваемую Яном субординацию.

Картинки не было, хотя Кара не против была бы его увидеть, так соскучилась; судя по долетающим до нее звукам, Ян спешился, отдал несколько приказов выступившим вперед гвардейцам, а сам шагал в середине отряда. Песок знакомо похрустывал под ботинками, и Каре почудилось, что по ее лицу скользнуло горячее дуновение пустынного ветра.