Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)

Второй Совет проходил не в главном зале, а в кабинете поменьше; за что Кара любила Дворец, так за то, что в нем можно найти помещение на всякий случай. Она любила и комнату, по-своему уютную из-за стеллажей с книгами, закрывающих холодные черные стены, большого панно с картиной из мира людей, изображающего какое-то эпичное побоище, мягкого ковра на полу, глушащего шаги, и окно, что открывало вид назад, за Дворец, а не на главную площадь, которая приелась взгляду. В центре кабинета стоял круглый стол – куда меньше того, что занимал полный Совет, места для равных… Кара пришла первая, скользнула рукой по старому дереву, покрытому лаком, нащупала царапину, пересекающую стол, будто кто-то озлобленно рубанул по нему мечом и выбил несколько щепок. Пока она размышляла над этим, двери открывались и закрывались, и в кабинет проскальзывали многие демоны и люди, деловито занимавшие положенные им места, хотя никто не договаривался о порядке.

Уставшая за день Кара видела знакомые, родные лица, и не могла сдержать улыбки. Кивнула и Ишим, что устроилась рядом с ней, и Элу с Вельзевулом, с которыми час назад обсуждала положение на проблемном Девятом на прошлом Совете, и всем гвардейцам (инквизиторы сидели рядом и о чем-то оживленно перешептывались; Ян закурил), и скромно устроившимся подальше детям: Белке с инквизиторским стажером, Вирену, наемнице, Рыжему…

Первым поднялся Вельзевул, кинул на нее взгляд искоса, словно спрашивая дозволения, и она с досадой кивнула. Тщетно Кара надеялась, что хотя бы в этом кругу они забудут о всем официозе.

– Мы совсем не думаем о том Аде, что был до Люцифера! – решительно заявил Вельзевул, взяв слово; его звучный голос разнесся по небольшому залу. – А ведь там можно найти ответы на многие вопросы.

– Наверное, потому что всех нас еще на свете не было, когда Люцифер пал, – хмыкнув, предположила Кара. Она знала лишь Габриэль из тех, кто воочию видел те времена, но она была казнена во время гражданской войны… Да и что архангел могла сказать о жизни в Аду, которую на Небесах презирали? – Ведь никто здесь не старше двух тысяч лет?..

Она оглянулась на присутствующих в зале, и Каре захотелось вздохнуть. Когда-то они гордились тем, что пришли новые демоны, подвинув заполонивших все Высших, молодая кровь, те, кто готов действительно менять жизнь к лучшему. И они успели это доказать, в неполные два десятка лет перекроив то, что тысячелетиями топталось на месте, но неожиданного удара со стороны тех, кого они считали ветошью, никто не ожидал.

– Подожди, ты ведь был ближайшим советником Люцифера во время той войны! – вдруг раздался немножко дрожащий голосок Белки, которая уставилась на отца широко распахнутыми глазами. Почувствовав на себе внимательные взгляды, она смутилась и замолчала, но Влад, тепло улыбнувшись, кивнул Белке.

– Спасибо, солнышко, – согласился Вельзевул. – Да, в то время я был очень молод, не старше Вирена, пользовался славой своего покойного отца и его войсками. Мы с Люцифером верили, что Аду нужно обновление, – он вынужденно усмехнулся. – К тому времени все наши земли были истощены войной, которую вели на две фронта: и с ангелами, и между собой – за территории.

Наконец Вельзевул достал из книжного шкафа и эффектно развернул заранее подготовленную большую карту Первого круга, разместив ее прямо по центру стола, и Кара, видя, как стремительно закручиваются пергаментные края, шикнула. По краям карты оказались несколько револьверов и пепельница Яна.

Эта карта была очень старой, и Кара даже побаивалась касаться ее. Проще всего было заметить, что Столица в древние времена была куда меньше, а вокруг стояло не так много городков – всего-то несколько небольших селений. На севере, на самой границе Ада, змеилась линия фронта с ангелами, нарисованная жирной ярко-красной полосой, хоть и поистершейся со временем.

Вместе с тем карта была расчерчена на многие небольшие лоскутки – владения самых разных Высших. А вот от самого фронта тянулись земли Мархосиаса, как негромко пояснил Вельзевул, ткнув прямо в центр владений, где располагался замок.

– Довольно внушительный кусок круга, если честно, – признался Эл; остальные согласно зароптали. – Как он умудрился столько завоевать?

– Не слышала о его военной славе, – нахмурилась рыжая демоница Рахаб, одна из высших чинов Гвардии.

– Насколько я знаю, у него не было так много войск, – признался Вельзевул. – В то время все боролись за первенство, если б у Мархосиаса было достаточно солдат, пришлось бы нам с ним сражаться. А у меня не было ни капли опыта полководца, я страшно боялся его.

И он улыбнулся, легко откровенничая, зная, что никто тут не стал бы его укорять.

– Ты с ним хоть раз говорил? – скептически уточнил Влад. – У меня есть ощущение, что нет никого, кто беседовал с Мархосиасом и жив до сих пор.

– Я говорила, когда отправляла с ним Самаэля, – нерешительно сказала Кара. – Пятнадцать лет назад. Неприметный демон, он не казался опасным, при Люцифере занимал должность при дворе, никак не связанную с военным делом. Вы знаете, вскоре после дуэли было несколько несогласных, которые тут же постарались воспротивиться, но Мархосиас сидел тише всех. Я спрашивала у многих, все они сходились на том же, проверка Гвардии показала, что он чист.

– В тот раз мы не знали про подвал, – предположил Влад.

– Не хочу тебя расстраивать, но у нас ничего преступного. Книги старые, мы не знаем, были ли они получены незаконным путем, – чопорно добавил Ян. – Алхимические приборы тоже сделаны давно, но на них настоящие клейма мастерской из Дита, хотя они теперь закрыты.

– Инквизиторство, он определенно наш враг, стремящийся к завоеванию Ада с помощью древнего артефакта, – терпеливо напомнил Влад. – Ценю твою презумпцию невиновности, но все дело как раз в магии: малейшая ошибка – и ты труп. Поэтому логично, что тут все законно, Высшая магия терпит особое оборудование. Давайте начистоту: мы все недооцениваем тихих людей… и демонов. Мы сами кричали громко, вели революцию, а позабыли, что переворот можно совершить тихо.

Пристыженные, они все смолчали.

– Да, все верно! – воскликнул Вельзевул. – Я поспрашивал у своих знакомых, у тех, кто лучше моего понимал в политике. В Аду сейчас таких старых демонов мало. Говорят, большую часть своих земель Мархосиас купил, а не отвоевал; у него было две жены – дочери больших лордов, и обе они странным образом скончались, а все их владения достались Мархосиасу. Он полагался не на грубую силу, как остальные, и потому выигрывал войну, что вели веками. Он умел выжидать.

– Может быть, он не зря выбился в ближний круг при Люцифере? – нерешительно предположила Ишим. Она научилась не стесняться внимания, говорила твердо: – Он мог ждать шанса свергнуть его, но гражданская война решила сама.

– Долго же он готовил планы, – цокнула языком Кара, прикидывая, сколько правил Люцифер. – После такого пятнадцать лет покажутся мигом…

И сама она терялась, бывало, во времени, увлекалась. Годы то проносились стремительно, когда она мучилась болезнью бессмертных, скукой, то тянулись тысячелетиями… Но Мархосиас, так долго вынашивавший планы мести, начинал ее пугать.

– Мы должны понимать, что у нашего противника большой опыт, – высказался Вельзевул. – Его вряд ли удастся вывести на битву в чистом поле, если вы понимаете, о чем я. Территория Мархосиаса – это обман, политические интриги. Он умеет дожидаться. И я представляю, как он был зол на нас, когда мы раздали его земли, которые Мархосиас путем манипуляций добывал многие годы – может быть, столетия!

– И едва ли он один такой, – высказался кто-то со стороны гвардейцев, и там согласно зашумели.

– После войны они не могли сразу выступить против, – подытожила Кара. – А теперь, заручившись поддержкой Самаэля как законного наследника…

– Мы еще можем образумить Самаэля! – воскликнула Ишим, хватаясь за руку Кары в поисках поддержки; ее слова встретили скептически, но она не сдалась: – Все вы помните мальчишку, которым он был, едва отгремела гражданская. Самаэлю не нужен был трон, он хотел жить простым человеком и наслаждаться этим!

«Как и мы все, – внезапно подумала Кара, печально кивая. – Но лишь у Самаэля хватило сил бросить все и уйти – что ж, я называла это трусостью многие годы, но и сама нередко мечтаю сбежать и дожить век тихо, не вмешиваясь в судьбы миров…»

– Нам нужно поговорить с ним! – убеждала Ишим. – Я думаю, что Самаэль до сих пор не готов к ответственности, но попался на уговоры Мархосиаса. Ведь Вельзевул говорит, что он так хитер! Мархосиас во время войны обманывал многих Высших, он с легкостью справился бы с одним ребенком!

Неожиданно Ишим замолчала на полуслове, а время стало сочиться медленнее, тяжелее. Что-то неуловимо изменилось; Кара уловила легкое дуновение ветра, из-за которого у нее болезненно заныли лопатки – отзвуком той боли, что она чувствовала, когда пала в Ад, а крылья распахнулись с громким хлопком. Она почуяла сладковатый яблочный запах. И в следующее мгновение стремительно выхватила саблю, со свистом рассекшую воздух. Слева от нее вскочил Влад, разводя руки; между его пальцами потрескивала кровавая молния, готовая вот-вот сорваться…

– Знаете, это варварское поведение… – начал Ян; его голос напряженно подрагивал, как будто тетива на луке.

– Ради всего несвятого, ты стоишь на столе, у тебя нож в руке! – громко возмутился Влад, дергая ладонью, что все инстинктивно пригнулись и даже у Кары колени дрогнули: а ну как магия сорвется, разольется по кабинету бушующим штормовым морем.

– Да, неловко как-то… – протянул Ян, шатнувшись.

Каре было не до смеха, она смотрела на фигуру, появившуюся в кабинете, вышедшую из ниоткуда и проскользнувшую к одному из пустых кресел с королевским величием. С той самой ночи, когда Кара в дуэли доказала право владеть Адом, они не встречались. Ева осталась прежней, но теперь ее бледное аристократическое лицо, словно бы с картин Боттичелли, не портила глухая тоска по Люциферу, всю жизнь любившему одну лишь ее сестру; она снова сияла своим медным светом. Простое белое платье греческого кроя и с длинным подолом скользнуло за ней.

– Старая Гвардия, – восхищенно шепнул Вирен, пока Влад помогал Яну спуститься со стола, на который он каким-то чудом взлетел.

– Они безумны, – покорно согласился Рыжий, напряженно сверливший взглядом Еву, прикованный к ней.

Не слушая пустой мальчишечий треп, Кара бесцеремонно шагнула к Еве, придвинулась к ней так близко, что вновь явственно почуяла сладкий аромат ее кожи, уставилась прямо в глаза – неясного цвета, с крапинками на радужке. Спокойные, умные глаза женщины, знающей себе цену слишком хорошо.

– Это совещание происходит в строжайшем секрете, по Дворцу расставлено столько стражи, сколько не было с самой гражданской, прямо за дверями этого кабинета неподвижно стоят четверо лучших гвардейцев из моей личной охраны, – злобно прошипела Кара на едином дыхании, склоняясь к ее лицу, – а внутри собрались самые могущественные существа в Преисподней. Как, скажи мне, змея, ты сюда проползла?

– Не убережешь Сада своего, – с лучезарной улыбкой кивнула Ева.

Не спрашивая ничьего разрешения, подавшись ближе, Влад наклонился, будто бы втянул носом воздух, принюхался. Кара не чувствовала ничего, кроме настойчивой сладости, неестественной, сразу заметной. Но она не была магом и ни капли не разбиралась в изнанке, терпеливо ждала слов Влада.

– Нет ее здесь, – наконец сказал он небрежно, точно Ева не могла его слышать, хотя ее лисья улыбка прямо говорила об обратном. – Это иллюзия, но чрезвычайно хорошая, наведенная на основе зеркального заклинания. Чтобы создать такое, нужно не один час сидеть.

В следующий миг Влад бесцеремонно и, как могло показаться, грубо махнул рукой возле Евы, но Кара не услышала звонкого удара по обнаженному изящному плечу: пальцы Влада проскользнули сквозь нее, как через призрака, а очертания Евы подернулись неясной дымкой.

– Учись, Рыжий, – кивнула Ева, и мальчишка испуганно вжался в спинку кресла, поежился от ее взгляда. – Вот это – Высший маг, его моими фокусами не обмануть. К сожалению, не могу почтить присутствием лично, но считаю, что тоже должна выслушать и высказаться. Жаль, что я опоздала.

– У тебя есть что сказать? – спросила Кара, стараясь звучать спокойно.

– Петербург еще стоит? – фыркнул Влад, но она почувствовала, как за вопросом стояло искреннее беспокойство за его город.

– Стоит… И стоял бы еще крепче без нас. Помните ведь у классика – там лучше, где нас нет! – воскликнула Ева; Кара начинала изводиться, потому что разговор казался ей пустым, пространным – она же привыкла, чтобы докладывались исключительно по делу. – Инквизиция смогла выяснить, что недавно на счет Иштар поступили большие деньги, – вспомнила Ева, – а потом она на что-то их истратила. Кажется, готовила путь к отступлению: счет этот не в российском банке…

– Так сильно не верит в Мархосиаса? – удивился Ян.

– Нашел от кого верности ждать! Всего лишь перестраховывается, у нее найдется выход из любой ситуации: скользкая жаба…

Влад закатил глаза с каким-то непонятным выражением; Кара слышала, что у них с Иштар свои давние счеты, а сама-то с древней тщеславной демоницей лоб в лоб не сталкивалась. Вдруг ее осенило: а ведь Иштар, должно быть, тоже желает вернуть былую славу! Она в войнах Высших не участвовала, а плотно обосновалась в мире людей, где-то в Междуречье, и тешила себя кровавыми жертвами, оргиями и разгульными праздниками. Но – вот что их объединило, прибило друг к другу, как мелкие камушки – могучим течением истории!

– У меня было небольшое видение, что Иштар рядом, – тем временем добавила Ева. – Я долго мучила карты, кости, кофе… Ничего не отзывалось так, как раньше. Должно быть, появление истинного оракула сбивает дилетантов.

– Я… тоже видел, – согласился Саша, поднимая голову и на мгновение ясно сверкая глазами. – Но не Иштар. Совсем кратко, я толком не успел разобрать! Точно уверен: на праздновании Исхода что-то случится. Я видел огонь, сильный, жаркий, что плавилась черепица на крышах домов, кто-то кричал так громко и отчаянно…

Сидящий рядом с ним Вирен вздрогнул всем телом, точно ошпаренный, завозился, потянувшись к ожогам на шее, но силой отдернул руку.

– Это Исход, – помолчав, сказала Кара. – Сожжение Рая. Должно быть, ты так думал о нем, что увидел прошлое, а не будущее.

Они все знали картины, которые открылись инквизиторскому стажеру, помнили дикий жар, сушивший лица, магическое пламя, которое прокатилось по Раю, подпалив раскидистые сады и даже каменные дома с колоннами… Не должны были их дети знать, как полыхал Рай, как велась война, но на лице Саши Кара могла прочитать то же глухое отчаяние, какое охватило ее саму, стоило понять, что именно демоны сотворили, разъяренные годами крестовых походов. Ангелы дрались за власть в мире людей, они – за свободу… А в итоге все равно принесли одно разрушение.

– Не стоит сдерживать видения, – заявила Ева, рассмотрев енохианские символы у Саши на ладонях. – Возможно, эти картинки мешают смотреть в будущее ясно, не плутая прошлыми дорогами…

– Эти картинки не дают силе его выжечь! – несдержанно рявкнул Влад. – Мы нужны Аду сейчас – целыми и способными думать. И в жертву мы никого приносить не намерены!

Снова и снова он вступался за серьезного Сашку, привставая со стула, сердито щуря пылающие глаза – Кара видела, как в них пляшут красные искорки боевого транса, в который Влад едва не падал. Но Влад моргнул пару раз, точно кто-то его одернул (Ян сидел, глядя прямо перед собой – сквозь тех, кто напротив), рухнул на место, с силой откинувшись на спинку.

– Рота попробует отыскать Самаэля, – переглянувшись с Яном, произнес Влад. – Едва ли у нас получится выяснить что-то конкретное, но попытаем счастья у задержанных сегодня. Они могут знать, где он прячется.

– Среди народа много недовольных, – негромко добавила Ишим, собиравшая последние сплетни, как урожай. – Говорят, Гвардия ворвалась…

– Нииран назвал имена, – непокорно мотнул головой Ян. – Мы задержали всех, кто был в списке… И тех, кто напал на сотрудников при исполнении.

Спорить с ним никто не отважился, зная упертость Яна во всем, что касается закона, однако Кара подумала, что массовые аресты – совсем не лучший способ начать празднование. Речь в газете едва ли успокоит волнения, нужно будет показать радушие города; Кара мысленно сделала пометку: устроить в преддверии праздника побольше уличных представлений и увеселений, запланированных собственно на ночь Исхода. Народ лучше задабривать хлебом и зрелищами…

– Здесь я, в свою очередь, – добавила Ева, словно желая доказать свою полезность, – поищу следы Иштар. У меня есть ощущение, что Мархосиас оставил ее в мире людей, чтобы тоже подстраховаться. Она живет среди смертных много тысячелетий, отлично знает мир. Однако, – она довольно улыбнулась, – и я тоже!

И они продолжили, не упоминая, однако, при Еве, что они напали на след Мархосиаса. Едва Кара подумала, что им нужно сплотиться против общего врага, появилась она, это выбившееся звено; Еве они доверять не могли, любовнице Люцифера, хитрой женщине, будто бы желавшей блага, но не открывающей истинных своих намерений. Свежа память была о поразительной преступной схеме, которую Ева одна провернула: с похищением прямо в центре Столицы, с несколькими наемниками, с перестрелкой на складе, закончившейся кровавым месивом…

А все-таки удивительно было, как они продолжали общаться за ее спиной, пусть и рискуя прослыть невежами, считывали по движениям, по глазам, по неслучайной дрожи голоса. И отчетливо понимали все смыслы, тонким шелком проскальзывающие сквозь пальцы, словно контракт связывал не двоих инквизиторов, а всех вместе, каждого из них.

***

Когда закончился их небольшой Совет, все понемногу начали расходиться. Первой упорхнула Ишимка, у которой было много возни с праздничными приемами, потом истаяла иллюзия Евы, стали подниматься гвардейцы. Махнув Владу на прощание, к выходу потянулся Вирен, увлекая за собой новых товарищей, Ринку и Рыжего, и вдохновленно треща про красоты Столицы, шумно обещая показать их «деревенщине Рыжему». Влад сидел дольше всех, дожидаясь, пока освободится Кара, но она все говорила с Вельзевулом, допытывалась у него про войну, что вели до Люцифера, но по лицу его было видно, что Вель мало что помнит и с трудом может ответить. Тут Влад и задумался, как много сам бы мог сказать про Последнюю войну с ангелами: это нельзя было облечь в слова, оно хранилось в памяти спутанным клубком ощущений. А в старые времена летописей никто не вел, а если и вели, то те давно уж сгинули. Так и остался древний Ад в легендах да детских сказках…

Ждал не он один: остался Ян, до сих пор сидела Белка, которая никуда не уходила без отца. Она устроилась подле напряженного, прямого Саши и, кажется, всей душой хотела схватиться за его руку – Влад понял, что это нехитрое прикосновение успокаивает их обоих и унимает сомнения, – но боялась при отце. Но взгляда от Саши она не отрывала, потому невозможно было этого не заметить, если б не съедающее их всех беспокойство. Кто обратит внимание на влюбленных детей, когда всем им грозит гибель?..

Стажера Владу было жалко. Саша все больше молчал, отвечал, лишь когда его спрашивали, да и то не слишком подробно. Видений словно стеснялся, а на Еву пытался не таращиться. Взгляд его метался по демонам; сложно осознать, что жизнь повернулась неожиданной стороной, что ты сидишь за одним столом с Сатаной и ее высочайшими советниками и боевыми товарищами. Когда-то так же сам Влад притащил в Преисподнюю Яна, обычного инквизитора; забросил его в новую жизнь, сам не подумав. Что ж, история по-змеиному вилась кольцами.

Наконец решив с Вельзевулом, Кара кивнула ему, пожала руку, передала привет Джайане. Прощались они как старые друзья, а не высокие чины, и Влад рад был наблюдать, как нрав Кары понемногу меняет нормы обращений при Дворце, делая их менее напыщенными и церемонными.

Они говорили недолго, болтали про Петербург и последние новости, вместе похмыкали над визитом к отцу Лаврентию. Когда-то Кара люто ненавидела ангелов и все, что с ними связано, но теперь спокойно кивала, выслушивая обстоятельный рассказ и поддакивания Яна. А Владу радостно было видеть ее такой же, как и прежде, не сломанной новыми тревогами, а по-прежнему готовой бороться. Об этом Кара ему и пожаловалась: что советники запирают ее во Дворце, не позволяя кинуться в бой очертя голову, как она любила. Переглянувшись с Владом, Ян выдал что-то бесцветное и тактичное; он так хорошо умел, потому обычно вел переговоры.

Пролетевшего времени они не замечали, а оно меж тем поджимало: пришлось прощаться. Но настроение у Влада ненадолго стало куда лучше, и он в коридоре уже поймал задержавшуюся Белку под локоть, заговорщически подмигнул ей. Где-то рядом раздалось неодобрительное ворчание Яна.

– Ты отцу-то про жениха рассказала? – спросил Влад, довольно ухмыляясь и видя, как Белка густо краснеет. Он такое раньше в книжках читал, но тут видел воочию, как бледные веснушчатые щеки идут пылающими пятнами смущения.

– Да какого жениха, дядь Влад, то есть… прости-прости, знаю, ты не любишь, – пробурчала Белка, пряча глаза, от волнения дергая хвостом. – Мы с папой почти не говорили об этом, они так порадовались, что я вернулась… Хотя и сделали выговор, потому что в Аду опасно! Но у нас на имении столько защиты, что танк не возьмет! – воодушевленно призналась Белка. – И поэтому родители настаивают, чтобы я дома сидела, а я-то не хочу! И еще… Можно ведь, Саша у вас пока и дальше поживет? Я к родителям переберусь, но как-то уж очень неудобно…

– Без проблем, нас и Андрей, отец его, просил о том же, он уже в гвардейском замке устроился, – легко согласился Ян.

Просиявшая Белка взвизгнула совсем неподобающе молодой высокородной леди и чмокнула его в щеку, а потом торопливо унеслась вперед по коридору, пока кисточка ее хвоста не мелькнула возле развилки, а потом и вовсе бесследно пропала. Догнала, наверное, своего инквизитора… Этой мысли Влад вынужденно усмехнулся, признавая, что крутить шашни со следователями из Sanctum Officium – что-то вроде славной семейной традиции, которой все с удовольствием покорились.

– А крестного своего не поцеловала, вот и делай добро, – тоскливо сказал Влад, сам удивленный, почему его это задевает.

– Делай добро и бросай его в воду, – терпеливо продолжил Ян.

Домой Влад вернулся под вечер, а Ян все крутился в гвардейском замке. Мысли в голове копошились самые невеселые, ведь потом понадобилось уточнить у Кары детали праздничного парада, что перед балом. Влад бы не хотел таких почестей, но слава Роты Смерти, лучшей опергруппы Гвардии, гремела по всему Аду, а они с Яном и Карой были самыми известными вождями отгремевшей революции. Он-то цеплялся за невысокие звания и мнимую свободу, но на празднике придется красоваться – не по своей воле…

Может, он и рад бы сорваться за Мархосиасом, сбежать с торжеств, посвятив время тому, что Влад умел лучше всего: гнаться, охотиться, колдовать опасную Высшую магию… Заглянув ради интереса к Ниирану в городскую тюрьму, ничего нового он не узнал, а заработал кучу подколок и выходил от него, точно стрелами истыканный.

– Мархосиас никогда не делился планами заранее, сообщал перед тем, как нужно было действовать, – честно заявил Нииран, прощаясь. – Потому ни о чем, что случилось после того, как вы меня схватили, я говорить не могу.

И он замер, напряженно глядя на Влада, точно боялся, что он тотчас войдет в боевой транс и шарахнет по нему заклинанием, порвет глотку, как недавно магия Ниирана яростно впилась ему в бок…

– Умно с его стороны, – пробурчал Влад, пожимая плечами, и выскочил за дверь.

Без всяких колебаний он добил бы мага в битве, не зная его, видя врага, а не ехидного умного демона – не свое отражение. Потому во время таких разговоров в нем закипало что-то, что Влад никак не мог объяснить, однако он понимал, что сбегать – не лучшее решение. И поделать с собой ничего не мог. Нииран же, мигом осмелев, кричал что-то ему в спину, чего Влад не расслышал.

Идя домой, он нарочно отправился пешком по уютным улицам, оглядываясь с интересом, встречая знакомых и кивая им. Иногда хмыкал и улыбался, замечая предпраздничные забавные сценки, порывался обернуться, пошутить что-нибудь, но запоздало вспоминал, что гуляет один.

Скоро придется проехаться по улицам верхом, хозяйски оглядывая столпившихся на тротуаре духов и демонов. Кара будет во главе процессии, ее белого – необычной масти для Ада – коня украсят, в гриву вплетут колокольчики, что станут мелодично позванивать. Следом за Карой – герои войны с ангелами; большая часть Роты тащилась позади, но Владу было уготовано там место…

Он вдруг резко затормозил, что идущая следом компания гогочущих юнцов рассыпалась, едва не столкнувшись с Владом; он не различил, что ему возмущенно рявкнули. Думал: ведь именно на параде, на пути от окраин Столицы до главной площади, Кара наиболее уязвима. Кругом толпа – одного точного выстрела хватит. Или, что и подумалось первым, можно забраться на крышу и палить оттуда по головам.

Они выставляли больше охраны на Дворцовой площади, где будут танцевать до упаду, возводили защитное заклинание на балкончике, с которого Каре предстояло читать речь. Но что они могли сделать тут – на этом пути на Голгофу? Один брошенный камень, и…

На панический, громкий призыв Ян откликнулся сразу же и, выслушав, согласился, вздохнул и поспешил куда-то: дыхание сбилось. Он оставался в гвардейском замке, разбирался с книгами – это они решили делать по очереди, когда Влад понял, что не понимает ни слова после многих часов чтения. Вечер истаивал, обращался мягкими теплыми сумерками, которые приносили городу облегчение. Влад потащился дальше, чувствуя, как спадает адреналин, вспыхнувшее озарение. Домой Ян обещался глубокой ночью, потому коротать ее предстояло совсем одному…

Возвратившись в их квартиру, Влад сбросил ботинки, от души отпнул их к стене. Отчаяние клокотало в душе, переливалось через край: способ победить их найдется всегда, а как защитить Кару – поди придумай. Ни за что она не станет ехать через свой народ со связкой защитных амулетов на шее, не покажет каждому случайному магу, что боится их. Ведь они все на виду. Да и даже Высшее защитное заклинание проломится от выстрела в упор, а несколько кряду не выдержит никакое.

Тишина ощущалась неправильно. Влад так привык, что дома всегда кто-то есть, так часто в последнее время оказывался среди гвардейской кутерьмы, что ощутил поднимающееся на дыбы одиночество. Он был частью большой шумной семьи, Влад всегда знал, что где-то рядом непременно будут дети, хитрый пес, инквизиторство… А теперь он слонялся по пустым комнатам, щелкал выключателями и печально наблюдал, как вспыхивают и тухнут магические кристаллы в люстре. Пытался спать, но ближе к рассвету он бросил это, доплелся до кухни, сел за стол, потом, будто все-таки во сне, поднялся и вернулся с бутылкой водки.

Копошение в прихожей Влад уловил чутко, сразу же; наверное, это потому что он обреченно ждал, когда же дверь распахнется, а над его головой зазвучит суровый голос Яна – нет, не Яна, а господина инквизитора, как он в шутку его называл… Но Влад пил, как откупорил припрятанную в холодильнике полную бутылку водки, так и страдал, мучился угрызениями совести, знал, что не должен, а остановиться все не мог, хапнул рюмку третью, кажется, – счет потерялся.

Судя по доносящимся до него звукам, Ян грозно шикнул на Джека, отправил его в гостиную, чтобы под ногами не мешался и не лез с нежными облизываниями. Обиженное ворчание отзвуком раскатилось по коридору, цокнули когти по паркету. А вот Ян шел беззвучно, мягко ступая, как зверь на охоте, приближаясь неумолимо. Влад сидел в темноте, угрюмо сгорбившись за столом, в мыслях мутилось; он ожидал, что Ян зажжет свет и голову разорвет болью, однако тот огляделся и оставил в кухне полумрак, разбавленный лишь блеском столичной ночи за окном.

Тяжелую голову Влад поднял на вошедшего Яна, такого оживленного, взлохмаченного, знакомого; чем дольше Ян смотрел на него, окидывал взглядом всю кухню, тем быстрее улыбка увядала. Неловко вздохнув, Влад кивнул сначала на бутылку с прозрачной, что слеза, водкой, потом на свои руки, как будто обвиняя не себя, а их. На пустом столе стояли две рюмки – это он по привычке достал, неправильно было как-то без Яна пить.

– Не удержался, прости, – повинился Влад. – Хочешь – накричи, давай, я знаю, блять, я это сдуру. И от тоски. А ты поори, а? – жалобно попросил у Яна. – Полегче станет.

Он опустил голову, приготовившись к вспышке, к крику, но Ян ласково-досадливо потрепал его по макушке, точно виноватого Джека, присел рядом на кухонную лавку и долго взглянул на рюмку, на дне которой еще плескалось. Потом придвинул к себе другую, чистую.

– Налей мне тоже, – тихо попросил Ян, и голос у него был обреченно-выжженный, усталый.

И они пили вместе, привалившись плечами, с удивительно скорбными минами, которые отлично видно было в настенном зеркальце, висящем напротив; ладно еще своя постная рожа, но на хандрящего Яна смотреть не было сил. Так и хотелось сказать что-нибудь, развеселить, но это казалось неуместным, как хохот на похоронах, и Влад никак придумать не мог, изводил свою пьяную голову, не способную складывать мысли. Потому болтал что-то по глупости, пытаясь развлечь, а потом вдруг понял, что стал исповедоваться, вслух выть на свою горькую жизнь.

– Удивительно, сколько времени прошло. Когда-то я был молодой и ебанутый, я думал, как и все наглые мальчишки, что никогда не умру – прославлюсь навечно и останусь легендой в веках; что море по колено, а Высшая магия обязана подчиняться каждому движению рук. Я как будто всегда пьяный ходил – своей уверенностью, ничего перед собой не видел. А сейчас… повзрослел, должно быть, переоценил все, что мне дорого. Пришлось не в ломбарде – на войне считать, да оно честнее получилось… Если бы не помер, я бы уже седеть начал, наверно. Пятьдесят, представляешь? Пятьдесят три.

– Я бы с вами и в тридцать поседел, – мирно улыбнулся Ян, доверчиво кладя голову ему на плечо и сдувая с лица упавшую светлую прядь. – Я едва ли намного младше, Влад, но я смотрю на демонов и понимаю, что возможно привыкнуть к долгой, вечной жизни. Что нам не надоест, не опротивит все. Взгляни на Вельзевула: он счастлив, а за его плечами многие века!

– Никогда я не верил, – тяжело выдавил Влад, – что могу быть счастлив. Что я достоин счастья. Все время ждал, когда наша жизнь снова обернется Адом – настоящим. Пятнадцать лет себя не отпускал, искал подвох, и вот оно случилось, и мне потому еще паршивее. Накаркал!