Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)

Привыкнуть к ее облику удалось не сразу, Рыжий, случайно оборачиваясь к ней, ожидал увидеть прежнюю демоницу, а не приятную блондинку, и это немного сбивало. Но от Ринки он тут же отвлекся, стоило оказаться на улице, вдохнуть полной грудью. Пахло странно, чем-то мокрым и одновременно свежим; запоздало Рыжий сообразил, что это шедший весь день дождь. В пустыне Первого круга ливни случались редко, пару раз за полгода.

На мир людей он вновь смотрел ночью. Темные силуэты деревьев и домов, грохот проезжающих где-то рядом машин – все обрушилось на Рыжего, заставляя глазеть по сторонам и напрочь срывать конспирацию. Ринка, ступая прямо по лужам, направилась вперед, туда, где сияли вывески и названия. Сначала Рыжий подумал, что буквы подсветили заклинанием, но, подойдя ближе, не почувствовал в них никакого колдовства. Шикнув на него, немного замешкавшегося, Ринка рванула на себя дверь.

Внутри было очень много света, но – странного, показавшегося холодным и поддельным. Над головой солнцами сияли белые полосы, при взгляде на которые заболели глаза. Когда Рыжий проморгался, увидел ровные ряды полок, где располагалась еда – все, что можно пожелать. Он слышал про человеческие магазины в Аду, где чаще торговали на рынках – в каждом крупном поселении был такой – да в специальных лавках: мясной, булочной и прочих. Здесь же голова шла кругом от представившегося разнообразия. Ступая по чистому белому кафелю, протискиваясь между полок, Рыжий покорно следовал за Ринкой, которая не выглядела пораженной. Она быстрыми точными движениями стаскивала нужное в небольшую корзинку, взятую на входе.

Оказалось, не зря Ринка выбрала такой поздний час: кроме них, в магазине никого не было, но – как объяснила вполголоса Ринка – у кассы толкался какой-то мужичок, пытающийся обзавестись водкой. Полная продавщица устало и лениво от него отмахивалась: видно, они были давно знакомы. Подойдя ближе, Рыжий поймал себя на том, что беззастенчиво глазеет на человека: тот был уже седой, с неопрятной бородкой и морщинистым, чуть землистого цвета лицом. Каждому взрослому демону гарантировано бессмертие, стоит переступить порог в два десятка лет, магия начинает делать свое и замедляет изменения на долгие тысячелетия, поэтому Рыжему так удивительно было видеть чужую старость. Выругавшись невнятно, мужик поплелся к выходу.

– В аптеку пошел, – небрежно пояснила им продавщица, заметив любопытный взгляд Рыжего. – Поздно вы, ребята, гуляете. А это все ваше?

Выгрузив ей на стол все, что нахватала, Ринка согласно кивнула. Она старалась не говорить лишний раз: голос остался прежним, а она страшно боялась быть обнаруженной. Но продавщица даже не поглядела на них, занявшись покупками и размахивая возле них каким-то устройством, – остальная электроника издавала мерное попискивание. Решив ничему не удивляться, Рыжий уставился между тем на экран, висевший в углу: видно, пока покупателей не было, продавщица смотрела на мелькающие в нем картинки. Этот телевизор был вовсе не похож на коробку Ринки и показывал куда четче.

Рассказывали про произошедшее убийство, подкрепляя историю снимками, наполовину замазанными какой-то мутью, – как понял Рыжий, чтобы никого не шокировать видом ран. Правда, из-за этого на фотографиях совершенно ничего нельзя было различить, и Рыжий, заскучав, отвернулся бы, если б картинка не изменилась. Эту снимали как будто сверху, но даже так он увидел знакомых гвардейцев – тех, которых, как думал, не забудет никогда, командиров Роты Смерти, гнавших его по пустыне…

– Да, жалко их, молодые такие, – по-своему истолковала его интерес продавщица. – Оплачивать…

Она подвинула к Ринке какой-то экран, но та невозмутимо высыпала перед продавщицей ворох цветных бумажек, которые выгребла из карманов.

– Я ретроград, – тихо пояснила Ринка, довольно улыбаясь. Продавщица резко выдвинула на себя какой-то ящик, всеми силами делая вид, что поняла мудреное слово.

Пока она рассчитывалась, Рыжий никак не мог оторваться от экрана. Гвардия здесь – значит, они идут по следу, точно как адские гончие на охоте, выслеживают, загоняют… Нет, зря он вышел из дома, пусть и укрытый иллюзией: у них есть маг, гораздо более искусный, чем он. В молчании Рыжий провел дорогу обратно, таща пакеты, которые на него сгрузила Ринка. Стоило переступить порог, тут же выпустил ручки, бросился снимать ошейник, о котором не забывал ни на секунду.

– Эти гвардейцы, которых ты видел, – пояснила Ринка, засовывая в холодильник еду, – они живут тут. На два мира работают, еще и в Инквизиции… Это тоже местные законники, они занимаются теми делами, где есть магия, а еще им отдают все преступления, в которых участвуют граждане Ада: у них какой-то договор с Сатаной. Так что лучше не привлекать внимание, никогда не знаешь, не попадешь ли на этих двоих. Влад Войцек и Ян, так они себя зовут…

– Капитаны Роты Смерти? – переспросил Рыжий.

– Они самые. Вряд ли у них достаточно времени, чтобы целенаправленно за нами гоняться, а вот какую-нибудь десятку могут послать. Если увидишь что подозрительное за окном, тут же скажи.

Рыжий внимательно разглядывал улицу, но так ничего не заметил.

***

Отбывали они без лишней торжественности. Обменяли деньги, адское золото на человеческие бумажки, заранее договорились с таможней – в том числе и людской. Вирен редко выбирался в другой мир, но понимал, что перевозку такого количества боевых амулетов и холодной стали не одобряют, однако Кара лично влезла в дело и черкнула пару писем. Все устроили в кратчайшие сроки, разрешение на переход в мир людей было мгновенно получено и заверено, их десятка теперь могла похвастаться дозволительной бумагой с сигилом Сатаны, и к концу дня, когда на площади было уже не так много народа, Рота Смерти уходила тем же порталом, каким недавно сбежали из Ада двое заключенных: в этом они видели некое предзнаменование удачи, желали отыграться.

Оглядываясь назад, Вирен видел в толпе зевак и Кару, пришедшую посмотреть на их отбытие. Она встала в тени башни, подальше от скопления народа; похоже, все были слишком захвачены зрелищем, а может, не способны были представить, чтобы Сатана оставил важные дела и явился вместе со всеми поглазеть, как десять гвардейцев по очереди исчезают в темной зыби портала. Они сделали из этого представление, чтобы никто не смел усомниться в Гвардии.

Подходила очередь Вирена, но он посмотрел на Кару последний раз, убеждаясь, что она стоит на месте, обычная, одетая в такую же черную рубаху и штаны из плотной джинсовой ткани, как и они. Кара, поймав его взгляд, улыбнулась знакомо и махнула рукой на прощание.

Холодная магия облизала лицо по-собачьи. Морщась, Вирен преодолел последние шаги, оказываясь по другую сторону портала. Городская магия – совсем не то, что колдовал резкими взмахами рук капитан Войцек, в ней не было живости, она не несла стремительно, пусть и разбивая на тысячи осколков, но зато – ни на секунду не позволяя забыть, что ты настоящий. Тут же он был вынужден несколько минут болтаться в вязком студне межмирья, прежде чем магия вынесла его в человеческий Петербург; одни из самых отвратительных ощущений…

Здесь уже теплился рассвет: магия, как обычно и бывало, сожрала лишние часы жизни. С этим все бились, но никак не удавалось наладить порталы так, чтобы они работали мгновенно и так часто, перенося ежедневно тысячи по Аду и в мир людей, потому приходилось чем-то жертвовать.

По ту сторону портала оказалось не приятнее, чем в нем самом: Вирен вздрогнул от неожиданно пробившего холода. После распаренной за день, жаркой Столицы прохлада Петербурга ощущалась особенно остро, и даже тело демона, способное переживать какой угодно климат, не адаптировалось сразу, и Вирен торчал среди тротуара, стуча зубами, как и девять других. Очнувшись, отпихнул от себя прижавшуюся Айю, выругался. Задание, которое могло бы искупить их ошибку, уже не казалось таким уж легким и удачным.

Медленно приходя в себя, гвардейцы оглянулись, и Волк, оставшийся за главного, стал пересчитывать, внимательно оглядывая их. Они очутились где-то в центре, а вовсе не там, куда портал перенес беглецов: так точно маги не смогли обнаружить место, ткнули в кружочек на карте Земли, обозначающий Петербург. Дальше предстояло выслеживать самим, полагаясь на поисковую магию.

– Почему, интересно, нам не разрешили взять собак, это ж легче, – сердито выговаривал Гил, едва не оступившийся на тротуаре и не улетевший под колеса шуршавших мимо машин. – Командирам нашим позволяется адского пса по мирам таскать…

– Если б ты войну выиграл с командором на пару, тебе бы тоже позволили! – закатил глаза Зарит. – Не слышал, что ли?.. Она им и титулы предлагала, и владения на Шестом, Дит отдать готова была, и что угодно, а капитан Войцек возьми и брякни, что они собаку завести хотят, а больше ничего.

– Чокнутые они у нас, – тепло заключила Айя, прислушивавшаяся к разговору братьев. – Не знаю, что они в этом городе вообще нашли. Холодно, зябко, дождь постоянно. И илом от реки пахнет! Скорее бы домой…

– Ты пять минут назад тут оказалась, – напомнила ей Дэва, вторая женщина в десятке.

Остальные шли позади, сосредоточенно оглядываясь по сторонам, стараясь ничего не пропустить. Раздалось приглушенное бормотание и бряцание амулетов друг о дружку – это запалил заклинания их маг, Кость, – тощий демон, как и Волк, был родом с Девятого, где удобнее общались по кличкам, а не именам. Идя среди этой переругивающейся компании, Вирен думал, ловя на себе удивленные взгляды, как они странно должны смотреться со стороны. Все разодеты в черное, ткань плотная, нашивки с рунами, а пара новобранцев в хвосте процессии тащит объемистые сумки с оружием и деньгами. Еще собак им и не хватало для полной картины: Вирен теперь лучше всех осознавал, почему командор не позволила их брать.

– Долго еще? – он требовательно дернул Волка за рукав.

Может, Волк и выглядел как тот, кто способен откусить голову за лишний вопрос, но Вирен долго служил с ним в одной десятке и знал, что бывший наемник весьма добродушен. Сейчас он обеспокоенно оглядывался, беспрестанно уверяясь, что никто не отстал и не потерялся по пути, ошарашенный сваленной на него ответственностью, так что ничего Вирен не добился: от него отмахнулись.

– Еще минут десять, не больше, – любезно подсказала Айя. – А там будет квартира и можно отдохнуть спокойно.

Каково отдыхать в небольшой квартирке с еще девятью демонами, Вирен старался не представлять: он первым выступал за то, чтобы не искать жилье, а спокойно поселиться в любой приличной гостинице, но никто не хотел возиться с поддельными документами. Лучше не привлекать внимания и тихо захватить беглецов, чем устраивать целую операцию, как в человеческих боевиках, – так ему сказали. Но что-то точно подсказывало Вирену, что все не будет легко, как они себе успели вообразить.

***

– Инквизиторство, помоги вот тут кусок перевести, и я от тебя отстану, – потребовал громом прозвучавший голос.

Сдавленно застонав, Ян попытался отвернуться к стене и закопаться носом в подушку, совершенно точно намекая, что не хочет сейчас разбираться с древними пыльными книгами. Вернувшись со смены, он готов был рухнуть спать прямо в коридоре, но приличия ради сподобился доползти до дивана. За окном, поверх противоположного дома, теплился серенький петербургский рассвет, но на Влада напало неясное оживление, заставившее его носиться по дому и перерывать полки с книгами.

– Ты ненормальный, все или еще спят, или уже заснули! – тихим шепотом отчитывал его Ян.

– Может, я сова, – обиженно проворчал Влад. Он как раз водрузил на стол, точно под зажженную тускло лампу, очередную стопку книг и принялся их листать.

– Ты дятел со сбитым режимом, прости Денница, хватит мне мозги клевать. Ложись уже!

Он тщетно пытался игнорировать возню Влада, искренне завидуя Белке на кухне, которую, как казалось, невозможно было поднять даже выстрелом над ухом. Спать хотелось больше, чем спорить.

– Ян, ты же лучше меня разбираешься в этих архидемонских закорючках, – подлизывался Влад, наклонившись над ним. – А то начну я, и получится у нас, блять, Моисей с рогами, хуже сделаем. Что тебе стоит почитать пару абзацев? Ну хочешь, я буду мыть посуду всю неделю?.. Чем можно подкупить господина инквизитора?..

– Ладно, давай, все равно поспать не даешь, – сдался он.

В квартире было абсолютно тихо. Белка, напоследок дозвонившись и отчитавшись Джайане по амулету связи, заснула еще во втором часу ночи на диванчике в их кабинете, выключившись прямо над очередной папкой. Сладко посапывающую демоницу Влад собственноручно дотаскивал до машины, когда их согласились подвезти на дежурной, а потом и поднимал по лестнице, не отважившись колдовать телепорт. Оказавшись дома, тут же уснул Джек, устроился на лежанке, подобрал под себя лапы, укрыл нос хвостом и глухо ворчал во сне…

Диван страшно проскрипел: рядом уселся – точнее сказать, рухнул – Влад с книгами, которые тут же свалил на Яна. Сердито зарычав, он почувствовал, как весьма увесистый томик разваливающегося гримуара врезал по ребрам.

– Вот поэтому я предпочитаю электронные версии… – напомнил он. – И охота тебе в пыли возиться. Откуда читать?..

Устроившись поудобнее, Ян полистал книгу, то и дело натыкаясь на странные рисунки с завихрениями аур. Разноцветные чернила почти испарились, выцвели за время, так что он мог угадывать одни очертания, замечать явные различия между изображениями. Все это до ужаса напоминало картинку, которую ведьмочка показывала ему на современном тонком экране. Может быть, стоило показать ей Сашу: она точно в аурах понимает побольше их…

– Вот отсюда давай, – указал Влад.

– У обычных смертных же… – Ян запнулся, ища нужное слово, пытаясь заменить сложный составной термин. – Предположим, нити души… окрашены в тона светлые и невзрачные, подобно тому, каковы камни… Ага, так… Нити души сплетаются в рисунок, сходного которому нет ни у кого иного, кроме ее хозяина. Но ведь это мы и так знаем? – Он оторвался от книги, но тут же продолжил читать: – Не может быть у человека двух разных плетений за одну жизнь, если только не будет он проклят или не будет отдана ему чужая душа по доброй воле и… Влад?

Боевой транс был рядом – руку протяни. Там, на изнанке, вокруг Влада расцветала хищным пионом, ярким маком аура. Нисколько не невзрачная, не серая, как должна быть у каждого обычного человека: он извел ее Высшими заклинаниями, проклял себя сам, чтобы колдовать магию, которая не поддастся без жертв. Все это Ян слышал тысячи раз, но сейчас он глядел не на красные всполохи, но на серебряные прожилки в них, мерно пульсирующие светом, как будто дышащие. Эти тонкие ниточки начинались от подвески на шее, в которой хранилась его, Яна, душа, и запутывались невесомой паутиной по всей ауре Влада.

– Одна душа на двоих, помнишь? – улыбнулся Влад. – Я, может, не хотел, чтобы все так вышло, но они и правда сплелись… Не вырвать теперь. Я поэтому и подумал, что у стажера нашего несколько душ, но это глупость: никто не отдал бы ему столько… Значит, иных вариантов не остается, и он проклят…

– Или древние демоны не знали всех вариантов, – заспорил Ян.

Он по-прежнему хотел спать, но любопытство заставляло его листать дальше, выхватывая куски текста. В грамматике сложного языка Преисподней, состоящего из рычаще-скрипящих звуков, Ян правда разбирался немного лучше: Влад помнил слова, нужные для заклинаний, а он как-то всерьез взялся изучать. Пока Ян водил пальцами по старым потрепанным страницам в свете первых лучей, Влад сидел рядом ничуть не сонный, любопытно следящий за перелистыванием книги, поблескивающий глазами.

– Вот, смотри, – пробормотал Ян, почти не зевая. – Тут про этих… как называется, забыл… И могли они зрить прошлое, настоящее и будущее, поскольку видели все и во всех направлениях, стоило задать им вопрос, как тут же по плетению мира они узнавали истину. Власть над всеми нитями, ибо лишь душа может рассказать о смертном или бессмертном то, чего он сам не ведает… Влад, здесь! – оживился он, указывая на строку. – Они могли читать нити любой души, потому что… тут не особо понятно, но, кажется, своих душ у них не было. Это как чистый экран – отображает все, что происходит, идеальный проводник. Все цвета, которые вокруг, которые он видел за жизнь. Саша – он почти… зеркало.

– Оракул, – проговорил Влад. – Ну, слово, которое ты забыл. Так значит, мальчишка… Это может быть полезно, если он способен увидеть не одно прошлое, но и будущее… – И тут же опомнился и досадливо потряс головой: – Нет, если ему так плохо, когда он видит то, что уже было, то предсказание вообще убьет. Почему же так сложно… Там случайно не написано, как сделать, чтобы его не ебашило припадком каждый раз?..

– Это не «Гугл», тут так не работает, – напомнил Ян. – Зато мы хотя бы знаем, в каком направлении искать, но… абзац заканчивается. Дальше про энерговампиризм. Почитать тебе на ночь?

– Шесть утра.

– Вот именно! – Ян решительно захлопнул книгу, но тут же подумал, что слишком погорячился: еще пару таких резких движений старый том мог не пережить. – Спокойного утра, Войцек. Это был хороший день: мы оба выжили…

Язык заплетался, и он совершенно не смог договорить задуманную красивую речь; закрывая глаза, безвольно сползая на подушку, Ян почувствовал, как из пальцев его аккуратно вынимают книгу. А потом все сутки, проведенные на ногах, измученные волнением, стерлись глубоким сном без сновидений.

========== Глава VI ==========

По утрам Кара нередко приходила на тренировочную площадку, что располагалась на заднем дворе гвардейского замка; она ускользала от всех обязанностей, миновала шумно снующих возле Дворца чиновников и гонцов, ненадолго забывала о том, как корона давит на виски. Именно здесь она могла быть самой собой, той же Карой, что почти два десятка лет назад замыслила уничтожить Рай: безродной наемницей, у которой был один лишь клинок.

Разминаясь под палящим солнцем, Кара выбрасывала из головы все заботы, забывала шорох бесконечных бумаг: оставались она, хрустящий под ногами песок да рукоять сабли, крепко и знакомо впивающаяся в ладонь. Взмывая вверх, одним движением выхлестывая крылья, Кара не могла сдержать ликующий крик: свобода, желанная, долгожданная, била в голову. Мышцы сладко ныли, когда она вихрем, отчаянным диким смерчем налетала на невидимого противника, ни на секунду не останавливаясь, точно боялась, что с движением прекратится и ее жизнь. Воздуха не хватало, из горла рвался хрип, но Кара кидалась вперед, вверх: выше, резче двигая клинком, доводя себя до последнего издыхания. Крутанулась, чувствуя, как отзывается каждое перышко; взметнулись полы расхристанной рубахи. Прокрутила саблю, укол назад – и рывок прочь. Воображение в красках рисовало противника, рубящего ей вслед по крыльям: поджала, ненадолго ухая вниз, проваливаясь, но тут же восстанавливая шаткое равновесие.

Это был танец в небе, вынуждающий сосредоточенно дрожать, контролировать каждое движение; нельзя оступиться: внизу ничего нет, земля, которая встретит крепким ударом и выбьет дыхание. То, что маги бахвально называли боевым трансом, нисколько не могло сравниться с этим чувством. Не сбавляя ритма, Кара колола и рубила, крутясь в небе, пока наконец не поняла, что горло печет огнем, – она не могла вздохнуть. И резко рухнула вниз, спикировав, в последний момент убирая крылья. Разгоряченное обнаженное тело обожгло сильнее: проехалась животом по утоптанному песку площадки; тут же перекатилась, вскочила на подламывающиеся ноги и рубанула саблей пару раз, упрямо преодолевая себя…

Замерла, тяжело вдыхая, привалилась к невысокому деревянному заборчику, расхохоталась хрипло, с вызовом глядя в небо, щурясь от яркого света. Воткнула саблю в песок, довольно наблюдала, как она тяжело покачивается, точно маятник. В голове было приятно пусто, на душе – свежо.

Рядом медленно начинали просыпаться гвардейские казармы. Послышались голоса, отдаленный лай: кажется, кормили гончих в вольерах, потому они так радостно взвывали, оглашая молчаливые окраины. После отбытия десятки Волка в Петербург стало немного тише, безлюдно. Каре не хватало и инквизиторов, с которыми тоже можно было забыть про титулы, просто поговорить ни о чем и вспомнить старые времена, когда Гвардия сражалась за право жить в гражданской войне. Подумав про них, она тут же проверила амулет связи на кожаном браслете, но он и не собирался светиться. По прикидкам Кары, на рассвете они как раз должны были лечь спать, вернувшись со смены.

Ей ничуть не хотелось возвращаться во Дворец, где царила предпраздничная кутерьма; с украшениями прекрасно разберется Ишим, а Вельзевул справляется с тем, чтобы гонять запаздывающих с отчетами бюрократов. Перед пышными торжествами Исхода никто не пытался работать всерьез: толкались на улице, галдя и обсуждая что-то, отовсюду звучала музыка, а из всех кабаков и таверн доносились заманчивые запахи. Наступали времена, когда Столица, и так жившая на широкую ногу, устраивала себе всенародный праздник, и Кара была последней, кто решился бы встать у них на пути.

Проходя по внутреннему двору, Кара кивнула гвардейцам, махнула стоявшим на стене дозорным, лихо, по-мальчишечьи свистнула. Ей отвечали, что-то запросто крича вслед, и Кара рада была, что они по-прежнему видят в ней не серьезного начальника, а товарища, такого же, как они все. После небольшой разминки у нее и без этих мыслей было наилучшее настроение; Кара как будто могла бы взлететь без крыльев…

Пешком она шла по Столице, с интересом рассматривая светящиеся украшения, плющом обвившие дома, поражалась хитроумной выдумке магов. Прямо перед ней улицу перебежала стайка бесенят, выросших из погибших человеческих детей, обреченных было на вечное пребывание в неизменном мертвом теле, но проклятых ее собственной рукой. Кто бы сказал, что проклятие посчитают спасением, – Кара рассмеялась бы ему в лицо, но они перевернули все с ног на голову; настали другие времена. Раньше все дети отправлялись в Рай, и Кара никогда не думала и не спрашивала себя, что там делали с вечными младенцами, но магия, вылепляющая из бывшего человека подобие демона набила руку, она могла бы чертить ее не глядя… Чувствуя ответственность за этих безмятежных ребят, с хохотом и воем проносящихся мимо нее, Кара крикнула им вслед, грозно нахмурясь. Туда-сюда мелькали всадники и кареты, оживленное движение не унималось и не смолкало ни на минуту; точно где пробежали дети, тяжело грохотал богатый экипаж, запряженный парой взмыленных лошадей. Конечно, ее не услышали: бесенята скрылись среди спин прохожих, затерялись.

Со стороны могло показаться, что она бесцельно блуждает по улочкам Столицы, ничего не ища, наталкиваясь на прохожих, рассматривает фасады зданий, тяжелые арки и купола, высившиеся башенки, но Кара точно знала, куда направлялась, а плутала и делала крюки удовольствия ради. Так и оставшийся под стражей Варсейн оказался на редкость болтлив, выкладывая все, что знал про Рыжего: может, он хотел купить свободу, вспоминая слухи, домыслы и рассказы самого демоненка – все, что было известно о его жизни. Семья у Рыжего оказалась не под стать магу, обычные демоны, о которых спущенная с поводка Гвардия все выяснила. Сложно не быть на виду, если ты состоятельный купец и через руки твои проходит часть дохода с караванов; про отца Рыжего быстро узнали. Сегодня, в базарный день, устроенный в преддверии крупного праздника, его прилавок можно было найти в самом центре Столице – на рынке, в живом сердце города.

Добравшись окольными путями до рынка, Кара ненадолго остановилась возле входа, поколебалась: не желала лезть в самую гудящую толпу. Тут было не протолкнуться, всюду прилавки, развешенные разноцветные тряпки, закрывающие от палящего солнца и приготовленные на продажу. Дурно пахло пряностями, сладостями, пóтом – демонским и конским. Когда-то Влад в шутку говорил ей, что в центре Столицы в базарный день можно сторговать что и кого угодно, и она готова была ему поверить, медленно двигаясь вперед по узким проходам и стараясь никого не задевать. Народ напирал со всех сторон, воздуха не хватало, было невыносимо душно. Кара могла бы поклясться, что видела, как в густой разноголосой толпе незаметно шныряют мелкие бесенята и демонята, ловкие карманники, но брать у нее было нечего, если только саблю, верой и правдой служившую не один десяток лет. Она погладила рукоять, усмехнулась: может, как раз из-за напоказ выставленного оружия ее и обошли стороной, не потянулись умелые маленькие руки к карманам. На рынке даже Сатану могли обобрать, обокрасть и надурить дешевкой, выданной за сокровище; здесь – больше, чем в любом ином клочочке Ада – уж точно не было ничего святого. Оглядываясь, Кара видела нескольких гвардейцев в черно-серебряной форме, пытающихся устроить порядок, прикрикивающих на народ, но то были слабые попытки, все равно что усмирять шторм строгими словами, грозно на него глядя.

Неспешно дойдя до центра, потом свернув направо по душному узкому лазу меж разноцветных палаток, Кара прошагала еще немного, отсчитывая прилавки, ломящиеся от глянцево блестящих, красивых фруктов с Восьмого. За нужным ей, одном из принадлежащих семье Рыжего, увидела молоденькую демоницу, стремительно мечущуюся между двумя покупателями. На беглеца – по описаниям – она была нисколько не похожа: обычная смуглая темноволосая девица, каких многие тысячи в Аду, приятная, симпатичная – Кара оценивала ее почти что по-рыночному, – но с вздернутым носом и слишком тонкими губами. Она раскланивалась с крупным демоном, которому удачно продала пышную зелень, увлеченно пересчитывала монетки. Кара стояла поодаль, внимательно наблюдая за беспокойными размашистыми движениями. Ей доложили, что сестра беглеца приехала торговать в ее город.

– Дай яблоко, милая, будь добра, – окликнула она демоницу. Благословенный край – Восьмой круг, кормивший чуть ли не весь Ад; каких чудес там не росло, но Кара выбрала себе наливное красное яблоко, какое когда-то с хрустом разгрызала Ева в Райском саду.

Торговка глянула на нее несмело, будто в чем-то подозревала, но Кара широко усмехалась, сунув руки в карманы, сливаясь с толпой таких же крикливых и наглых демонов; рассматривала девчонку в ответ, не стесняясь, заставив ее потупиться смущенно, заметать хвостом. Она приняла мелкую монету, с трудом найденную в кармане, протянула Каре яблоко. Остановившись рядом, немало испугав демоницу, говорившую со следующим покупателем, Кара расправлялась с приятно кислым яблоком.

– Простите, мы когда-то встречались? – робко спросила ее демоница, освободившись. Углядела в ней какие-то смутно знакомые черты; Кара не позировала для портретов и не чеканила профиль на монетках, ее не всегда узнавали на улицах, не отличающуюся от всех остальных гвардейцев – разве что, держащуюся по-хозяйски в своем городе. С ухмылкой глядя на демоницу, догадается или нет. Не додумалась, а может, не поверила собственным домыслам.

– Да нет, просто настроение хорошее, – прервав молчание, созналась Кара. – Дай, думаю, прогуляюсь, с приятной девушкой поболтаю… Ты не бойся, я не трону, женщина моя не разрешает, – рассмеялась довольно. – Скучно просто. А как там на Восьмом сейчас, плодоносит все, наверное? – вдруг спросила она. – Я люблю там бывать, пока деревья цветут: под яблонями гуляешь, и кажется, что снег, хотя зим там быть просто не может, да и тепло и пахнет так… тонко и сладко. Моя Ишим родом оттуда, с маленькой фермы… мы наезжаем временами.

Демоница заслушалась зачарованно, пользуясь маленькой передышкой между покупателями, вдруг потерявшими к ее прилавку интерес: может, причина была в ровной и спокойной фигуре самой Кары – вооруженной кривой саблей. Мимо текла мощная живая река, шумно спорили и торговались со всех сторон, звенели серебром. Где-то вдалеке раздался крик: обчистили демонята чьи-то карманы…

– Простите, я никогда не была на Восьмом, – призналась демоница, перекладывая блестящие фрукты, искоса глядя на Кару, хищно обгрызающую яблоко. – Мы перекупаем у фермеров, с которыми договариваемся… Но мне говорили, что там очень красиво. По сравнению с песком везде красиво, наверно, – тоскливо вздохнула она, задирая голову, словно пыталась взглянуть поверх темной полосы городских стен и рассмотреть вечную алую пустыню.

– А ты и на Исход тут торговать собралась? – Не отвязалась от нее Кара. – Неужели сменить некому, может, нанять кого? Или братья-сестры есть?

Не могла не заметить, как нахмурилась демоница, стоило ей завести разговор о семье; покосилась по сторонам, прерывисто вздохнула, но ничего не произнесла. Родственники вряд ли знали, что Рыжего взяли: у Гвардии не было правил приплетать семьи задержанных, если они невиновны; купец, отец его, был чист и все договоры с Восьмым заключал по правилам. Об этом Кара ранним утром прочитала в докладе Роты.

– Нет, конечно, не буду торговать, гуляния ведь, – смутилась демоница. – Пойду на главную площадь. Речь послушать, а потом танцы… Танцы! – с придыханием заявила она, мечтательно улыбаясь и перебирая зелень. – Я специально училась, мне брат помогал, младший. Хохотал сначала, а потом помогал.

И тут она спохватилась, что рассказывает это совсем незнакомому кому-то, но Кара мягко улыбнулась, откусила яблоко с хрустом. Старалась всем своим видом выказывать дружелюбие и расположение, хвостом следуя за демоницей, подающей паре покупателей плетеную сетку для фруктов. Та теперь не пугалась, не оглядывалась через плечо, боясь столкнуться с Карой взглядом.

– Понимаю, танцы – оно важнее речи, – протянула Кара ехидно, когда покупатели отошли подальше. – Кому надо, а? Подумаешь, вещает что-то там с балкончика… Одно и то же каждый год, никакого разнообразия.

– А я не слышала ни разу, в этом году выбралась в Столицу, – снова разоткровенничалась демоница. – Раньше родители ездили торговать под Исход, а тут отец уехал на Восьмой за новыми контрактами, меня отправили главной. Это так – ерунда, наш торговый узел куда больше денег приносит, там мать осталась. А тут я по мелочи справляюсь. Наверно, просто хотели заставить меня мир повидать…

– Да разве ж это мир, – необидно расхохоталась Кара. – Мира – девять кругов, за тысячи лет не исходишь, да и человеческий – он по сравнению с нашим крохотный совсем, но такой… очаровательный по-своему. Хотя, говорят, в Столице все миры встречаются и перемешиваются… Отвлекаю?

Смущенно пожав плечами, демоница, однако, не стала отрицать. Сложно перебирать ссыпанные в ладонь монетки, когда рядом кто-то оживленно болтает, а ведь каждый стремится обсчитать в этом месте, пылающем жаром, стонущем на разные голоса, точно варящемся в одном кипящем котле – как люди когда-то представляли. Века назад весь Ад взахлеб хохотал над средневековыми их картинами, а теперь Кара сама дышала с трудом, смахивая пот со лба, точно оказалась рядом с вечными кострами. День разгорался сильнее, солнце грузно доползло до зенита.