Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 43 страниц)

Они остановились ранним утром в западных землях, прилегающих к Столице, когда самые стойкие из солдат запросили отдых, сдавшись, скрипя зубами, не желая выказывать слабость перед командирами; они не спали уже пару ночей, выслеживая банду головорезов. Вдалеке, на горизонте, виднелись шпили и грузные, как в человеческих церквях, почти ушедших в зыбь веков, купола; город готов был встретить их, распахнуть жаркие объятия, утопить в знакомом шуме народа. До Столицы, несмотря на обманчивое видение знакомых улочек, вставшее перед глазами каждого из них, было еще часов пять пути конными: гораздо разумнее передохнуть немного, чем рваться на последнем издыхании, роняя с губ пену.

В пустыне было трудно дышать, глотку сводило болью, точно в нее набилось множество острейших песчинок, расцарапывающих изнутри. Воздух был тяжелый, стеклянный, искажавший зрение. Адские рогатые лошади рыли лапами песок и рычали, отмахиваясь хвостами от всадников. Ненадолго остановившись, их скромный лагерь из трех десяток гвардейцев погрузился в деловитую шумную возню. Они общались на своем особом языке, жестами, окриками и по-военному четкими взмахами рук, но понимали друг друга кристально ясно.

Первым делом поили пленников – не милосердие, а трезвый расчет: если не дотянут до Столицы и придется тащить их мертвыми тюками, вся вылазка окажется бессмысленной. Не получится доставить к командору главарей разбойничьей шайки, засевшей в пустыне и грабившей торговые караваны, полноводными реками и маленькими речушками растекавшиеся от Столицы Ада в разные стороны; они дождутся не похвалы, а яростного рыка, если притащат ей бездыханные тела.

Пленники пили торопливо, захлебываясь, оттого – проливая половину драгоценной воды на алый песок. Песок впитывал ее тут же; он все поглощал с невыразимой жадностью: и воду, и жаркую кровь, и даже демонов и людей целиком – в особых, говорили, проклятых местах. Выругавшись, невысокий молодой демон отнял флягу от рта пленного, старательно закрутил, прежде чем небрежно зашвырнуть в седельные сумки.

Исподлобья два связанных демона наблюдали за лагерем, косились друг на друга, беспомощно скалились, щерились; в таких безвыходных ситуациях оставались только звериные ужимки и мольбы – неясно кому. Бежать невозможно: на руках не только грубые веревки, грызшие кожу, оставлявшие кровавые черные отметины, но и парочка Высших заклинаний, злобными искорками пробегавшая по запястьям. Им оставалось только замереть, сгорбившись, стоя на коленях, под присмотром стражей с ружьями. И наблюдать за повадками гвардейцев внимательно, почти не мигая, пока не начнут болезненно гореть покрасневшие глаза.

Черная Гвардия – лихие и искусные псы владыки Ада, идеальные гончие Сатаны. Сменялись правители – их, правда, на памяти Преисподней было всего-то двое: век демонов и Падших долог, – но Гвардия оставалась неизменна. Вечна. Немногие уже помнили, что они пришли только под конец последней, Святой войны с ангелами, перед тем, как Рай со всеми его светлокрылыми был уничтожен; некоторые уже считали, что Черная Гвардия была всегда, как красное солнце, ежедневно совершающее оборот над их головами, как алая пустыня на Первом круге.

Один из пленников, послабее и помоложе, болезненно застонал, беспомощно замотал головой. Он уже предвидел, что передышка – временна, что сейчас их вздернут на ноги и увлекут следом за гвардейцами, только Черные гарцевать будут на бешеных и злых лошадях, а им придется бегом нестись следом за отрядом. Сейчас явится их капитан – бес с опасной ухмылкой и яростной магией. Явится и предложит бежать – или тащиться мешком, животом прямо по раскаленному, раздирающему кожу в лоскуты песку, увлекаемыми за веревки, притороченные к седлам. Гвардия всегда предлагала выбор. Гвардия была справедлива, как волчья стая.

Запрокидывая голову к безбрежному глубокому небу, он проклинал себя. Его семья не голодала – вовсе нет, у них были деньги, смешливые сестры носили красивые висячие серьги с самоцветами, а мать – платья из столичных шелков. Ему было мало, все мало. Жадность – смертный грех, за который предстояло расплачиваться не звонкими золотыми монетами с отчеканенными на них перекрещенными саблями, а собственной жизнью.

– Дай им час, уже солнце встает, – послышался спокойный, чуть хрипловатый голос. – Лучше вернуться до полудня, сегодня выходной, да еще праздник намечается. Нам не нужен шум.

На лицо упала тень, и где-то глубоко, на изнанке мира, которую он мог чувствовать не так остро и полно, как маги, а только смутными отзвуками, – именно там на него взглянуло что-то чрезвычайно древнее и опасное. Взглянуло, взвесило и нашло слишком легким. Он зажмурился, но не утерпел, открыл один глаз; один – что уж теперь – почти не жаль.

Успел заметить, как метнулась в сторону быстрая исполнительная тень, заскрипели военные ботинки по песку. Поднял голову, увидел человека – молодого, худощавого, светловолосого; руки его, насколько позволяли видеть закатанные рукава черной рубахи, покрывала вязь причудливых татуировок. На мгновение перехватил взгляд – глаза гвардейца показались льдистыми, неожиданно холодными в раскаленной пустыне. Они напоминали о снежных перевалах на сумрачном и промозглом Девятом круге, об инее, ползущем по камню, о плотной корке на воде, стянувшей мертвые воды Коцита; он не знал всего этого и в жизни не видел зим, но знакомые из банды рассказывали о них красочно, горько, свистящим хриплым шепотом. От человека веяло зимой и чем-то жутким, страшнее холода. Но если не прислушиваться к звериному чутью, воющему в голос, так удивительно было видеть обычного человеческого мальчишку среди отборного демонья, среди гвардейцев, с усмешкой зовущих себя Ротой Смерти…

– Совсем ты их замучил, – обратился человек к кому-то позади почти весело, мимолетно улыбаясь. – Думаешь, стоит оно того? Мы ведь допросили и записали показания остальных на амулет. Могли оставить всех в тюрьме, а ты тащишь их через половину пустыни.

Увидев собеседника странного человека, он едва смог сдержать рваный скулеж. Хотел сказать что-нибудь, но в горле вмиг пересохло, на губах были не слова, только нити быстро высыхающей слюны. Бес с небольшими обсидиановыми рожками, темными растрепанными волосами, стальными глазами. С опасным оскалом, который будет видеться по ночам, – если, конечно, он переживет этот день. На изнанке вокруг него плясало, искрило алое пламя, жаркое, дикое, точно вырвавшееся из глотки дракона из древних легенд, и только серебряные ниточки сдерживали его неведомым образом. Высший боевой маг – он не видел таких никогда и не представлял, что одно существо может обладать столь смертоносной силой.

– Как ты добр, инквизиторство, – хмыкнул бес странно, насмешливо-ласково. – Не так часто кто-то решается нарушить твой обожаемый закон, особенно здесь, где гвардейцев больше всего. Не могу пропустить такое событие. Да и Кара порадуется: не все ж ей во Дворце сидеть да плесенью покрываться.

– Амаимон хотел разобраться сам…

– Нахуй Амаимона, – грубо огрызнулся бес, помотав головой. – Не будет он мне указывать, как с моей ротой ездить. Мои варварские методы эффективнее его будут, но этот напыщенный ублюдок не хочет это признать.

В голове все плыло, дыхание спирало. Они говорили странно, вели себя – еще страннее. Если б было время, он бы попытался изучить повадки гвардейцев, действующих слаженно, как единый механизм – смертельно опасный механизм какого-нибудь огнестрельного оружия; это завораживало. Они преспокойно звали Сатану и ее высочайших полководцев по имени, рассуждали о судьбах других, точно их самих тут не было…

– Час – слишком много, – покривился бес.

– Пусть парни отдохнут, нам осталось немного. Если что, поднажмем ближе к городу, – бесхитростно пожал плечами тот, кого назвали странной кличкой, – «инквизиторством». В этом было что-то знакомое, но, как ни хмурил брови, как ни старался вспомнить, не удалось ничего наскрести во вмиг опустевшей голове. Человек продолжал: – Вздумаешь сняться сейчас, будут ныть полдороги. Совсем солдат распустил, Войцек.

Он вздрогнул. Это имя было прекрасно знакомо: кто не знал капитана Черной Гвардии, правую руку Сатаны. Если это был он, дела обстояли еще хуже, чем думалось раньше.

Оба гвардейца отошли, разговаривая о чем-то своем, поразительно повседневном, а он все боялся пошевелиться лишний раз. Над Первым кругом Ада медленно вставало солнце, освещая сверкнувшую золотом Столицу, но насчет жары волноваться не стоило – не с этим магом. Он только боялся, что от жизни его осталось от силы полчаса.

***

Ян хлестнул поводьями, посылая коня в стремительный галоп, когда кто-то из гвардейцев молча разбил руки. Впереди маячили ворота Столицы, тяжелые, черно-серебряные, с высеченными на них защитными заклинаниями, но Ян толком не видел их, не различал. Косил вбок, пока глаза не заболели, ища быструю черную тень: коня и всадника на нем.

Раскаленный ветер хлестал по щекам, бил в грудь, норовил стащить с седла и отшвырнуть назад в диком вихре, как нелепую тряпичную куклу. Но кровь кипела бешено, из груди рвался ликующий вопль. Когда так летишь сквозь пустыню, разбрызгивая алый песок волнами, когда вокруг надрывно воет ветер, кажется, что за спиной распахнулись крылья. Кажется, вот она, свобода, к которой рвется любая человеческая душа, – пусть даже души у него не было…

Обычно тихий и скромный, мышастый, бледный конь взревел по-звериному, запрокидывая голову, принимая вызов. Притираясь боками близко-близко, черным и серым, рядом шли два скакуна. Ян перехватил увлеченный оскал Влада; проигрывать нисколько не хотелось. Он снова хлестнул поводьями, прикрикнул, тяжелыми ботинками вдарил по бокам, заставляя коня мчаться на пределе сил. С гиканьем и воем они неслись наравне, глядя друг на друга, вовсе не на дорогу; Ян мельком подумал, насколько они похожи сейчас, действительно ли у него такой же дикий, радостный вид, взлохмаченные волосы, черти в глазах?..

Он дышал с наслаждением, обжигаясь. Сердце билось так, что вот-вот должно было разломить ребра. Взвывал, как всадник Дикой Охоты, в ночи несущейся над притихшим человеческим миром, подгонял лошадь резкими криками, лая, как остервенелый пес.

Над головой пронеслась тонкая тень, и лишь через несколько мгновений Ян осознал, что ворота в Столицу остались позади, что они уже в пригороде, среди маленьких аккуратных домиков и четко разлинованных улочек. Оглянувшись, увидел искаженное лицо Влада, досаду в его глазах. Его конь отстал на каких-то пару метров.

– Первый! – прокричал Ян, не в силах говорить спокойно, дышать ровно: он хрипел, задыхался, точно сам бежал все это время. – Понял, Войцек? На что мы спорили?..

– Ни на что, – ухмыльнулся Влад, довольный, очень уж по-лисьи прищурившийся. – Ты согласился прежде, чем я выдвинул условия. Можешь просто наслаждаться чувством победы.

– Которое ты только что почти испортил, – беззлобно проворчал Ян. Он уже успокоился, аккуратно потрепал по шее притихшего коня, как бы извиняясь за внезапный рывок прямо под стенами города, за этот всплеск животного упрямства.

Развернувшись, они терпеливо дожидались, пока подтянутся остальные гвардейцы, ехавшие мерной рысью. Лошади были покорные, безропотно тащившие пленников, перекинутых через крупы, а солдаты оживленно переговаривались, споря и галдя, нарушая спокойствие мирного райончика. На них оглянулось несколько прохожих, крикнули дети на другом конце улицы.

– Кто? – с жадностью расспрашивали гвардейцы, едва не кидаясь на них в любопытстве.

– Инквизиторство, – не особо охотно признался Влад, когда понял, что Ян молчит и не собирается ничего говорить, оставляя все объяснения ему на откуп. Ян же только горделиво улыбался, приосанился, красиво поправив саблю на боку – чтобы навершие посверкивало в лучах вставшего солнца.

Среди отряда послышался радостный гогот, перезвон монет. Мелкие медяки пошли по рукам, их деловито рассчитывали.

– Стареете, капитан, – трагично вздохнул кто-то.

Хохот прокатился по отряду второй живой волной; Влад недовольно, но по-доброму выскалился в улыбающиеся веселые лица. Перешучиваясь, они медленно продвигались дальше, почувствовав, что оказались дома, уже не рвались вперед, не бились в агонии от желания снова увидеть родные знакомые улочки – дорогу к гвардейскому черному замку, клинками шпилей пронзающему небо. Дорога текла незаметно, они разговаривали шумно, взбудораженные гонкой двоих капитанов.

Черный конь, покрытый многочисленными глубокими шрамами и отметинами, повесил голову, подгрызал удила как будто бы смущенно, выслушивая тихое ворчание Влада. На этом своенравном жеребце он ездил уже без малого пятнадцать лет, с самой гражданской войны, когда Кара выхватила трон у Люцифера и его мятежного брата, – с тех самых пор он не подводил, а теперь вдруг отстал на пару метров. Какая мелочь, казалось бы, но Влада она, на первый взгляд, задела удивительно глубоко.

– Лет пять назад маги с Второго обещали чуть ли не машину пересобрать, чтобы на магии работала, а все на допотопных лошадках ездим, – с сожалением произнес Влад. Конь под ним сердито зарычал. – Я-то думал, будем как в «Безумном Максе» по пустыне рассекать…

– Да брось, ты бы Ай’Хаара не променял на бездушную груду металла, даже если бы тебе предложили целый танк, – спокойно подсказал Ян. – Ты этого мерзавца любишь больше, чем любого из отряда.

Ай’Хаар – с архидемонского это примерно переводилось как Свободное Сердце, и имя выбирал не Влад: оно как-то само пришло – что-то согласно проурчал. Ян, ехавший совсем рядом, с улыбкой потянулся погладить его по красивой высокой шее.

– Ума у него больше, чем у вас, черти, раз в сто, – огрызнулся Влад, оборачиваясь через плечо, где чуть в почтительном отдалении тащился их отряд. – Капитан проиграл разок, а они уже рады, блядь, монетки считают…

– Да мы ведь любя, капитан Войцек! – вскрикнул молодой демоненок с косицей на манер тех, что носили Высшие, чуть раскосыми, кошачьими, очень хитрыми глазами и облизанной пламенем шеей. – Вы нам оба как отцы родные, как мы можем-то…

Ян усмехнулся тихо: подлизываются, как шаловливые щенята, куснувшие старших за хвосты забавы ради. Вирен был круглый сирота, которого Гвардия как-то подобрала на потухшем пепелище, когда в глубине кругов заворочалась разбойничья шайка покрепче и позлее нынешней, и он сейчас удивительно точно высказал общую мысль. Они по-отечески спускали им с рук многое, пока отряд был верен до смерти командирам и Сатане, пока не случалось ничего, что марало бы закон, который они клялись беречь.

Оказавшись у замка, они с Владом тут же бросились раздавать приказы; гвардейцы грубовато стаскивали с лошадей пленников, чуть не подгоняя их пинками. Вирен вился вокруг, больше мешаясь под ногами, и на него справедливо порыкивали, но мальчишка никак не унимался. Уже тащил одного из демонов в казематы молчаливый, совсем не похожий на товарища Волк – он был когда-то наемником с Девятого круга, и ничего, кроме прозвища, у него не осталось; его тут же догнала быстрая и ловкая, как ласка, Айя. Все медленно возвращались к нужному ритму, успокаиваясь, признавая дом в грозном строении замка. Особым посвистом Ист приманила свою птицу, поглаживала ее по голове, ласковым клекотом отзывающуюся на легкие касания к топорчащимся перышкам. Снова повздорили братья Гилен и Зарит: их растаскивали в стороны, ухватив за вороты, те, кто постарше и поумнее, браня на разные голоса. На шум выглянула и десятка, остававшаяся в замке, забрехали псы…

– Дом, милый дом… – обреченно проговорил Ян, вслушиваясь в шумящий отряд. – Эй, какого чер-рта? – прорезался голос внушительным грозным рыком.

Клубок тел распался. Пленного демоненка стащили с лошади, сорвали ненароком тюрбан с головы – под ним показались загнутые маленькие рожки, почти как у бесов, и огненно-рыжие космы волос. Он выл, бился в руках и пытался кусаться – мелькали острые зубы, точно у небольшого хищного зверька; Волк, возвышавшийся над ним на полторы головы, раздосадованно потрясал окровавленной рукой – черные капли срывались в песок. Матерый и седоватый, второй разбойник шел куда спокойнее, а этот извивался, как истеричная девица, которую отдают нежеланному жениху.

– Может, нам одного пленника хватит? – свирепея, уточнил Волк, сжал тяжелые кулаки. – Капитан, отвернитесь-ка…

– Отставить! – взревел Ян, торопливо бросив кому-то поводья.

Подлетел ближе, заслонил собой пленного, хотя и догадывался, что Волк просто грубовато пугает и не тронет мальчишку, пока ему не прикажут. Шутил он так, по-доброму ухмыляясь. Вид его, высокого, кряжистого, точно медведь, – он явно прогадал с прозвищем, – внушил бы страх любому, не только ошалевшему демоненку. Он бился в ужасе, окруженный гвардейцами.

– Я не хочу умирать! – взвыл, хватаясь за Яна, вцепляясь ему в рукав. – Пожалуйста!

– Будешь так орать, точно пристрелим! – оглянувшись, рявкнул Влад. Он с досадой отвлекся от разговора с Ист, хотя и обычно терпением не отличался. – Сейчас смертный приговор выносят крайне редко, отсидишь сколько полагается – что демону каких-то десять лет!..

Изловчившись, Волк все-таки прихватил обмершего демоненка за плечо и потащил прочь. Он совсем поник, взгляд его страшно опустел; Яну на какое-то мгновение стало жаль его, но что он мог сделать? Инквизиция научила его грызться за справедливость, остервенелым зверем сражаться до конца. Не было исключений – или он хотел так думать.

***

В гвардейские казематы, расположенные в небольшом кирпичном строении чуть правее черного замка, его потащил угрюмый амбал из Роты Смерти: вцепился в руку так, что выбора не было, приходилось перебирать ногами следом, так быстро, как он только мог. Он желал бы зарычать, возмутиться, но из горла рвался только униженный скулеж: лучше всего осознавалось, что ему грозит, только сейчас. Гвардия больше не была хищными головорезами, под стать ему, Гвардия изображала из себя правительственные войска и грызлась намертво за закон. Убить его так никто и не смог – или не захотел, – поэтому решили сгнобить в вечных казематах.

Гвардеец распахнул дверь, кивнул двум стражникам у входа небрежно, как старым знакомым, и проволок чуть дальше, к небольшим камерам-клеткам с надежными на вид толстыми прутьями, изукрашенными причудливыми магическими символами. Закрыл дверь с грохотом, провернул ключ, запечатал магией – очнувшись, он приник к прутьям; металл немного жег руки. Оглянулся по сторонам загнанно, но не увидел нигде Варсейна, товарища по банде. Сердце ухнуло в пятки: куда же его, выходит, увели…

– Подождите! – проорал он вслед демону испуганно, решив, что ему уже нечего терять. – Я могу быть полезен! Я расскажу, где мы хранили награбленное! Сдам наших наводчиков! Пожалуйста!..

Демон даже не обернулся, вышел на улицу. Завозились недовольно стражники, наряженные в гвардейские мундиры, вооруженные саблями да револьверами.

– Будешь шуметь, обеда лишим! – пригрозил один из них грубоватым голосом. – И ужина тоже.

Он усмехнулся горько: как будто его сейчас могла волновать еда! Как будто он боялся их или их оружия; да лучше быть пристреленным на месте, чем оказаться на суде и – после – непременно в тюрьме. Магические клейма преступников не стираются, всегда сообщат гвардейцам о том, где он: ни в одну банду не пойти, а родные отвернутся от позора семьи, и он загнется от голода. Никто никогда не возьмет на работу разбойника…

Заметавшись по камере, он слепо натыкался на стены, на решетку. В маленькое окошко ярко и радостно светило солнце – слишком маленькое окно… Он глухо застонал, хватаясь за голову, вцепляясь когтями в патлатые волосы.

– Да не ори ты, ради Денницы, у меня башка раскалывается! – пригрозили ему откуда-то напротив сердитым женским голосом.

Он медленно обернулся, уставился на камеру точно напротив его, разделенную достаточно коротким коридором. Молодая темноволосая демоница повисла на решетке, тоже потирала лоб. Под изящными изогнутыми рогами расплывался темный синяк.

– Что вы там?.. – встрепенулся все тот же стражник. Подошел ближе, зыркнул на обоих по очереди, точно думал, что они успели о чем-то договориться одной-единственной фразой и обреченным долгим воем.

– Но пасаран, товарищ, – безрадостно хмыкнула демоница, кивая на решетку. – Познакомиться хотела, что плохого? Эй, как твое имя?

Конечно, никто в здравом уме не стал бы называть свое имя первой встречной преступнице – очевидно, она была ей, раз оказалась в гвардейских казематах, – и хмурому стражнику. Он панически выдумывал что-то, но больно неудачными, неестественными казались все имена, которые всплывали в голове.

– Рыжий, – ответил он, использовав кличку, данную в банде.

– А у тебя хорошая фантазия, – ухмыльнулась демоница, глядя на его огненные волосы. – Или у того, кто тебе это имя давал. А я Ринавирель. Ринка.

Она протянула руку, точно он мог бы пожать ее: их разделяло метров пять и озадаченный хмурый стражник. Демоница стояла, прислонившись к стальным прутьям небрежно, помахивала кисточкой на тонком хвосте, точно рассерженная кошка. Гвардеец хмыкнул, покачал головой и отошел к товарищу у двери; они тихо заспорили о чем-то. Рыжий не слушал ни их, ни странную демоницу, он просто рухнул на скрипучую жесткую койку и забился в угол.

***

После душа было удивительно свежо; по возвращении из жаркой безжизненной пустыни вода всегда казалась благословением. Рукой растрепывая еще немного мокрые волосы, непривычно запинаясь о рога, Влад торопливо сбегал по крутой лестнице, что пронизывала гвардейский замок насквозь. Черный мрамор грохотал под ботинками.

Кабинет был раньше командора Гвардии, теперь занимавшей трон во Дворце, но оказался отдан в его пользование; Влад уже устроил собственный порядок, заключавшийся в полнейшем хаосе, признал место своим. Подойдя к двери, он почувствовал, как нехорошее чувство скользнуло холодом по позвоночнику, заставляя чутко замереть у стены. По скрюченным в боевом жесте пальцам пробежали алые искры магии, второй рукой Влад потянулся к поясу, к револьверу, нащупал знакомую рукоять.

Внутрь он скользнул удивительно тихо, почти не дыша. Раньше это удавалось проще простого, теперь, став бесом, заработав проклятие, рога и живую плоть, когда-то мертвый Влад вынужден был вовремя опоминаться, пока не начинало мучить удушье. Он замер, глядя на демона с мощными витыми рогами, сидящего на стуле напротив письменного стола, устеленного бумагами. Заслышав шум за спиной, демон повернулся к нему с на удивление приветливой улыбкой, делающей его лицо довольно приятным. Длинная коса с вплетенными в нее серебряными нитями скользнула по плечу.

– Вельзевул, какая встреча! – радостно вскрикнул Влад, торопливо гася заклинания и подходя ближе. Небрежно отдал честь от виска, хотя и догадывался, что Высший демон пришел не как начальник.

Он был ближайшим советником Сатаны, как и Влад; иногда казалось, что они будто ангел и демон, сидящие у нее на плечах, какой бы откровенно дурацкой ни была эта аналогия: Влад рвался в бой, легко вспыхивающий и яростный, как степной пожар, а Вельзевул спокойным голосом и мудрым советом направлял к миру. Они неплохо ладили, несмотря на абсолютно противоположные характеры; по крайней мере, не ссорились ни единожды, и при своем резком нраве Влад искренне считал это достижением.

– Рад, что вы вернулись целыми, – вежливо завел беседу Вельзевул. – Я только что во дворе столкнулся с Яном, он лично распоряжался насчет пленников. Неужели все настолько серьезно?

– Да нет, какие-то мелкие грабители, – небрежно отмахнулся Влад. – Просто инквизиторство очень любит все контролировать. Пусть развлекается.

Через распахнутое окно было слышно, как где-то внизу Ян уже муштрует ту часть роты, что оставалась в замке, недовольный чем-то или просто желающий напомнить солдатам, что стоит не отдыхать и прохлаждаться, пока остальных нет, а верно служить Сатане. Несмотря на строгость, Яна гвардейцы любили, так что Влад не слишком-то беспокоился. Облокотился на подоконник, перегибаясь вниз, позволяя теплому ветру запутаться в волосах, скользнуть по лицу. Серебряная подвеска с заключенной в ней душой Яна привычно холодила кожу – когда-то проданная по контракту, она так и не была ему возвращена, а инквизитору отчего-то было спокойнее, пока душа его хранилась у Влада; как в сказке, но не на кончике иглы, а за тонким прозрачным хрусталем, опасно-хрупким. Лениво заглянув в боевой транс, Влад почувствовал биение нитей связи, легкий их перезвон: у инквизитора все было в полном порядке…

Наметанным взглядом он подмечал, что Вельзевула что-то волнует: Высший был немного растрепан, отбивал нервный ритм пальцами по столу, часто оглядывался, окидывая долгими взглядами скромно обставленный кабинет, но так и не мог придумать, о чем начать разговор. Покачав головой, – с такими дела вести – сплошное разорение, – Влад полез к книжной полке и из-за пухлых томиков с тисненым переплетом выудил подарочную бутылку виски.

– Только два часа дня, – напомнил Вельзевул, взглянув сначала на тяжелые часы на стене, идущие наоборот, потом на Влада, легкой рукой разливающего на две рюмки. Солнце причудливо играло на гранях.

– Жена не разрешает, да? – уточнил Влад. Он с удобством устроился за столом, закинул на него ноги, немного спихнув бумаги к краю. – Понимаю. Бабы…

У него и в уме не было пытаться взять Высшего демона на «слабо», но Вельзевул как-то сам схватился за рюмку. Пил торопливо, залпом, точно боялся, что в кабинете и впрямь сама собой окажется его супруга Джайана, недовольно тряхнет рыжими кудрявыми волосами и хлестко заедет по рукам хвостом с кокетливой кисточкой.

– Послушай, существует достаточно тонкая проблема, и я рассчитываю на серьезность, – наконец решился Вельзевул. – Вы с Яном единственные люди, которых я хорошо знаю и кому могу доверить что-то настолько ценное…

Влад многозначительно потрогал острые рожки, уколол палец. Когда их тянулся почесывать инквизитор, у него это получалось как-то ловчее, а сам он пока неуютно чувствовал в новоприобретенном теле – после стольких лет, проведенных бесплотным духом.

– Не вздумай отпираться, я не об этом, – с досадой отмахнулся Вельзевул. – Ты живешь в мире людей едва ли не больше, чем здесь. Я слышал, вы сдадите Каре этих разбойников и отправитесь в отпуск в Петербург…

– Не совсем в отпуск, – покачал головой Влад, немного посерьезнев. – Скоро годовщина Исхода, надо проследить за положением наверху. Конечно, официально беспорядков не предвидится, но нас попросили присутствовать во избежание – просили не последние люди в Инквизиции. Что-то там, блядь, есть такое, о чем нам забывают сказать… Так к чему все это?

– Ты, верно, знаешь мою дочь Ишибел…

Влад рассмеялся почти облегченно: он-то рассчитывал, что дело окажется куда запутаннее и сложнее, приготовился вспоминать все грешки, что водились за ним или его ротой.

– Я ее крестный отец, если ты не забыл, – хмыкнул он. – Конечно, я знаю Белку. Исправно притаскиваю подарки из Петербурга, учу держаться в седле и бить всяким ублюдкам рожи…

– Насчет последнего мы еще поговорим однажды. Но дело в том, что она загорелась идеей посетить мир людей. Ей шестнадцать, она вправе просить отпустить ее на каникулы, но…

Вельзевул замялся и потянулся к бутылке, наливая себе. Руки его дрожали несильно, фамильные перстни бряцали о стекло. Когда-то Вельзевул потерял сына, и было ему примерно столько же лет, сколько Белке сейчас; мальчишка, опьяненный свободой и губительным юношеским максимализмом, сбежал на войну, которая его убила. Влад не видел этого лично, не стоял, глядя, как он погибает – кажется, героем, – но был наслышан по пьяным и долго-горьким рассказам Кары. В глазах ее, когда она говорила о Тэале, становилось темно – так же, как у Вельзевула сейчас. Эта смерть стала для них глубоким, не зарастающим годами шрамом, одним на двоих.

– Я не могу вечно удерживать ее дома, она хочет посмотреть мир, – пробормотал Вельзевул, с силой ставя рюмку на стол. – Пожалуйста, капитан Войцек. Влад. Как друг, а не как офицер Черной Гвардии. Мне будет спокойнее, если она окажется в новом мире под надежным присмотром. Сами мы Ад покинуть не можем: приготовления к праздникам, помощь Каре, все эти разбойники… Политика. Джайана предлагала отправить Ишибел в какой-то летний лагерь, если ей так хочется узнать мир людей, но лучше уж с вами… Вы сможете ее защитить.

Молча глядя на бледного, явно измученного этими размышлениями демона, Влад не знал, что сказать. Белка ему искренне нравилась – смышленая маленькая демоница, которая схватывала все на лету. Она часто с воплями и хохотом носилась по плацу вместе с гвардейскими новобранцами, мелькала перед глазами рыжей бестией; она выросла у него на глазах, половину своей жизни проводя с Гвардией, пока ее родители были слишком заняты. Белка была их сыном полка – дочерью Гвардии.

– Мы инквизиторы, Вель, – мрачно напомнил Влад, так прямолинейно, как только мог. – Магическая полиция мира людей. Мы пропадаем на работе, на которой в нас обычно стреляют или швыряются смертоубийственными заклинаниями. Крайне редко – пытаются выгрызть глотку или оторвать ебало. Думаю, ты сам понимаешь, что мы хуевые воспитатели. С нами не может быть безопасно.

Он зарекся хоронить товарищей после той самой гражданской войны, что поставила Ад вверх ногами. Где-то в глубине ворочался незабытый страх. Войны не было уже целых пятнадцать лет, но Влад ждал ее на пороге, как старого друга с клинком, ржавым от крови его родных.

Ничего не говоря, Вельзевул просто давал ему время подумать. Мимоходом пролистать бумаги, которые положили ему на стол, вытащить из ящика письменного стола нож для писем. Опасно поигрывая лезвием, Влад пристально его рассматривал; какой-то части его хотелось выяснить, насколько далеко зайдет Высший демон, упрашивая его о помощи. Если станет предлагать деньги, он точно вышвырнет Вельзевула вон.

– Я обязательно спрошу у Яна, – в конце концов сдался он. – Если он согласится, пускай. Но вся ответственность на тебе: все-таки нас любят находить неебические неприятности, в которые детей лучше не ввязывать.

– По рукам, – облегченно вздохнул Вельзевул. Он немного расслабился, спокойнее откинулся на спинку стула. – Я уж думал, вы никогда не вернетесь, – признался он. – Зная Ишибел, она скорее сбежит сама. Упрямая у меня выросла дочь… Как Тэал. Я все время этого боюсь… Что ж, подумай до вечера, как раз на балу встретишься со мной или Джайаной…

Влад рывком поднял голову, высвобождаясь из своих размышлений о сером дождливом Петербурге и предстоящей работе. Нахмурился, сразу почувствовал себя немного не на месте, потер рожки.