Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 43 страниц)

Остановившегося на мгновение Вирена толкнули в спину свои же, и он чуть пошатнулся, вмиг ослабев перед злобным лицом стихии – стихийного колдовства. А еще в ушах у него слышались вопли Влада, искренние, отчаянные; Влада, желавшего его спасти и уберечь – он никогда так не вспыхивал. Когда кинулся следом, такой потерянный и неузнаваемый, Вирен почувствовал, что ноги его неумолимо разворачиваются. В Гвардии приветствовался дух бунтарства, но он редко нарушал запреты своих наставников. Однако все же шагнул в переход, потому что не мог иначе, не способен был отречься и смириться.

Его дом горел, и Вирен был уже не мальчиком, который ничего не знал, который наивно вопрошал у куска темного неба, видного сквозь дыру в обвалившемся потолке, за что это случилось с ним и его семьей. В этот раз он готов был, рука лежала на прохладной рукояти сабли, в кобуре дожидался знакомый револьвер, а сам Вирен тяжело, прерывисто дышал, жаждал схватки, нуждался в ней. Как и многие другие: такие настроения давно ходили в Гвардии, и в Рыжем он ловил нечто сходное, узнаваемое. Никто не сомневался – и он не должен был, но Вирена мучили отголоски прошлого, которые помешали ему отправиться в геенну с первой же группой солдат, вооруженных защитными амулетами. Они едва дождались, пока пожарники притушат пламя.

Вирен не хотел ничего доказать; он служил рядовым в Роте, у него документы были, это его долг – Вирен подозревал, что фраза неосознанно воспитана в нем Яном, но так надежно въелась и проверилась временем, была вбита куда-то в линию позвоночника, что стала его собственной. Оказавшись по ту сторону портала, он поспешил было найти Яна, уцепиться за инквизитора, но не смог в толкотне различить родную фигуру, расстроено прибился обратно к десятке. Память толкнула на Вирена жуткие обрывки детства, швырнула широким жестом – цветным ворохом. Впереди, чуть в отдалении, ярко пылали крыши домов. Мимо него бежали немногие демоны, прижимая к себе какие-то пожитки, детей, которые не могли идти… Других тащили за руку – ребячье сопротивлялось, выло, хлюпало носами. Они не понимали. А если бы поняли – запомнили б на всю жизнь. Но Вирен искренне порадовался за них, зная, что их никогда не станут мучить кошмары в самые темные ночи, что родителям не придется успокаивать их напевными сказками…

Опомнившись, гвардейцы снова развернули порталы, выводили горожан небольшими стайками, чтобы никто не перепутался; возле разломов в изнеможении вертелся Кость, бледный лицом, иссушенный мощным колдовством, и несколько рукастых магов. Плач наполнил улицы – все было лучше, чем слышать вопли от пожаров и треск пламени. Может, его и не было – Вирен не знал, что реально, а что нет. Но запах, забивший ноздри, душил его, мучил…

Все происходило стремительно, рядом с ним носились, топоча ногами, задевая других и расталкивая; не прошло более минуты, но Вирену чудилось, что протекла вечность. Это он долго думал – в этом его иногда упрекали.

– Берите собак – ищите, немедленно ищите! – ревел Волк, когда из следующего портала высыпал поток гладких песьих тел с блестящей шерстью; они лаяли, с силой натягивая поводки, едва не опрокидывая удерживающих их солдат. – Мы отрезали этот квартал! Они до сих пор там! Наша задача – схватить их, ар-рестовать!

Захлебываясь, стайно взвыли гвардейцы, а после к ним присоединились и собаки. К Вирену же кинулся крупный черный пес, в котором он с радостью узнал Джека; оглушительно гавкнул, застыл рядом, будто в песьем варианте козырнув, и все в Роте знали, что сдвинуть его с места не смогла бы ни одна сила. И Вирен с радостью схватился за его ошейник, прижимая руку между жесткой грубой кожей и пушистым мехом, чувствуя себя так, будто получил на удачу частицу инквизиторов – их служебного пса, который сам его выбрал.

– Они закрыты – так пусть сгорят! – яростно рявкнул кто-то, чьего лица Вирен не разглядел; у его ноги напрягся Джек, закипая, клокоча рычанием. – Обратятся в пепел за то, что они посмели помешать!..

Зароптала толпа бегущих – кто-то из горожан кинулся к рядом стоявшим гвардейцам, чуть не напарываясь на штыки ружей, и строй попятился, едва не порвался, пока туда не подбежал сам Волк. Внушительная фигура и зверский оскал, появившийся на обычно добродушном широком лице, заставили народ замолчать и продолжить движение: их и без того на улице становилось многовато.

– Ваши дома не сгорят, все убытки покроет государство, наши маги-пожарники работают там! – вскричал Волк. – Поэтому нам нужно задержать наемников немедленно! Пошли, пошли!

И Вирен среди десятки других бросился через узкий проем арки, стоявшей в конце этой улочки – вход в охваченный огнем квартал. Сейчас же он почувствовал, как по лицу скользнуло что-то прохладное, будто гладили мертвецкой рукой по щеке, и вздрогнул. Шанса отступить нет – это Вирен почувствовал покалыванием между лопаток, занывшими висками; побыв рядом со столькими магами, он научился различать Высшие заклинания. Что-то оградило квартал каменной стеной, стиснуло.

В этот момент он решил проверить собственную магию. Вытащив из кармана пылающий амулет связи, Вирен на бегу нехотя сжал в руке гладкий прохладный камушек, боясь услышать крик Влада. Но голос, который зазвучал в его голове, принадлежал Рыжему – все шло помехами, скрипело несмазанными петлями и грохотало жестяно, и Вирен не сразу его узнал, а когда узнал – едва поверил.

– Что там происходит? – жадно спросил Рыжий; на фоне Вирен мог уловить многоголосый гомон. – Меня снова запихнули под охрану во Дворец, ничего не видно. Где ты?

– Цел? – вступила и Ринка, ворвавшись в их заклинание. У них там кричали. Хотелось остановиться, вытряхнуть лишнее из головы, чтобы не разорвали ее изнутри… – Как обстановка?

– Гонимся за ними, бежать наемникам некуда! – проорал Вирен вслух, даже не попытавшись вкладывать это в мысли. – Будьте осторожны, они не все тут, должны были пробраться и к Дворцу!

Объяснившись по-быстрому, Вирен оставил висеть связь, думая: если случится беда, пусть кто-то знает об этом, его не оставят погибать одного. Но и приятно было осознавать, что друзья его не бросили, пусть и не неслись рядом, но поддерживали, а в их мире духовная связь значила небывало много. Даже когда Рыжий отключил амулет, чтобы не напрягать его связью, Вирен чувствовал их где-то подле себя – тонкие ниточки, тянущиеся на изнанке.

Разделившись, они веером разлетелись по улицам, а потом Джек подтащил его к одному из домов, над которыми хлопотали пожарники-маги, направлявшие на останки строения руки. Все небо расчертили печати, которые извергали вниз потоки сверкающей воды; они загорались одна за другой, перемигивались, и, будь у них побольше времени, Вирен бы тоже постоял, чтобы наблюдать за фейерверками.

– Мы видели кого-то, он помчался к югу! – крикнул маг. – Товарищ рядовой!

– Спасибо! – отозвался он. Тут уж Вирен не стал спрашивать у пожарников, отчего они сами не погнались за наемником – среди них наверняка нашелся бы кто-то, способный вдарить приличным боевым заклинанием. – Джек, искать!

Меньше всего в его приказах нуждался именно пес, и Джек укоризненно уставился на Вирена, дернул ухом, а потом вернулся к обочине дороги, которую он старательно обнюхивал – а потом припустил бегом, заставив Вирена, спотыкаясь и шумно дыша, следовать за ним. В ушах хихикнула Ринка, уловившая его сдавленный мат; связь снова работала. По обочинам стояли дома, до которых пожарники добраться не успели: они отрезали огонь, теснили, наступая со всех сторон, а в сердце квартала пыхало жаром, стонали дома. Прижав ко рту руку, носом ткнувшись в рукав, Вирен спешил за Джеком.

Если б они вылетели прямо на наемника, Вирен бы, может, и не смог увернуться, а так, когда Джек остановился и завертел мордой, он немедленно напружинился, шарахнулся в сторону… Вовремя: магия стрекотнула пулеметной очередью по брусчатке, расшибая ее, полетели обломки, встала пыль над воронкой. Молниеносно выхватив револьвер, Вирен пару раз выстрелил в том направлении, но пули, очевидно, не зацепили мага. Быстрая фигура улепетывала прочь, правее, к пожару… Прямо напротив стоял погибающий дом, пламя охватывало его на глазах – маг поджигал его, когда Джек вывел Вирена на эту улицу.

Убегающий наемник надеялся затеряться в огне – это легко угадать; для стихийного мага в том не было ничего опасного, особенно – для мага, который раздул эту искру. Но Вирена могло легко опалить, сжечь, уничтожить. Не повезет – и останется со шрамами куда страшнее, чем его почти незаметные вываренные следы на шее. Впрочем, это можно назвать большой желанной удачей… В таком огне не выжил Рай.

– Он убегает, чего ты стоишь? – зазвучал в ушах взбудораженный голос Ринки; она слышала все – кроме его топота, потому что берцы будто бы приклеились к расшибленному тротуару. – Вирен, черт тебя дери!.. Он уходит!

– Там огонь… – Его голос пугающе напоминал скулеж. – Я… Не знаю… Мне нужно…

Бормотание Рыжего было приглушенным: он торопливо объяснял Ринке, прижав ладонью амулет. Слава Деннице, самому Вирену, застывшему на пороге пылающего сарая, что приделан был к дому, не пришлось ничего разъяснять. В метре от него плясало пламя, маг убегал через дом. А Ринка замолчала – поняла. Не стала настаивать, оставив Вирена наедине с трудным решением. Отключившись от друзей, он дернул народ из Роты, отстраненно как-то выдохнул название улицы, что он видел на стене дома; связной амулет выпал из его руки.

Он не наскреб секунд, чтобы сомневаться. Думать, как поступил бы Влад Войцек; прикидывать, что сказал бы Ян. Но Вирен знал их решительность, самопожертвенность, которой восхищался, догадывался, что они не допустили бы раздумий. Вспомнил Яна, с детства боявшегося собак и переросшего свой страх.

От его кошмара пахло густым дымом, черной сажей, красноватыми, рдяными вспышками злого заклинания, подгрызшего балки; пахло смолянистыми досками, сжираемыми колдовским огнем. И подпаленной демонской шкурой.

Страха в Вирене больше не осталось.

– Взять! – заорал он, выпуская Джека на свободу. Тот этого и ждал, подрагивал, напряженно стоя рядом и тянясь следом за магом; он не боялся ни огня, ни магии – поймал то мучительно-сладостное ощущение погони, которое к Вирену не могло пробиться сквозь пелену детских ужасов.

На всех парах он сам побежал в деревянный сарай, пыльный – и потому так хорошо занявшийся. Краем глаза увидал отлично горящую солому, мешки – с зерном, кажется, деревянные коробы. Стены пылали, было жарко, словно Вирена сунули в раскаленную печь. О, ничего общего с привычным пустынным днем, это было мучительно, таким когда-то представлял Ад наивный человеческий род. Сразу же горячий спертый воздух обжег Вирену лицо – и все остальное, пробравшись через одежду. От языков огня его спас защитный амулет, который Вирен активировал по привычке, вбитой в него после наблюдения за Ротой. Впереди раздался грохот: не в силах преодолеть завал, маг шарахнул по нему и заставил коробки разлететься.

Постаравшись взять себя в руки, он оглянулся, последовал за Джеком, которого вел след. И магия снова ударила рядом с ним; чудом Вирен почуял переменчивое дуновение воздуха: туда и магический огонь потянулся, и вот он резво отскочил, угодив штаниной прямо в пламя, раскинувшееся по чужому добру в мешках, а магия переломала стену, пробив в ней громадную брешь. Он стрелял снова, знал, что нужно стоять удивительно близко, чтобы сколдовать такое, и Вирен не понял, попал ли. Но палить по нему боевыми заклинаниями перестали. Хотелось бы ему верить, что он услышал крик, но то могли стонать балки. А вот Джек сгинул между двух огненных потоков, которые тут же встретились и сплелись, чудом не подпалив ему кончик хвоста. Где-то там был проход в дом, должно быть… Он закашлялся, нахватавшись удушливого дыма.

Вирен не был таким сноровистым сегодня. Все ж таки это были балки – они упали, со скрипом и грохотом обдавая Вирена сотней трескучих искр, упали рядом, а сам он оказался на земле в мгновение ока, его отчасти задело, и щит задребезжал. В него врезалось, спасая, что-то живое, тяжелое, меховое – вскинув руки, Вирен выронил револьвер под ноги и завяз пальцами в густой шерсти. От черного зверя, повалившего его, вдавившего в пол, пахло псиной и домом.

– Чего ж ты не догнал его, – безнадежно застонал Вирен, зачем-то разевая рот. – Глупый пес, сгорим ведь вместе… Сгорим…

Перекатившись набок, он зашелся сиплым кашлем, прижимая ко рту руку. Упрямый Джек же вцепился в другой его рукав, потянул прочь, мотая головой и ворча, поволок, теряя терпение… Животом – по горячему полу. Пошатываясь, он поднялся, кинулся за Джеком, опасливо поглядывая наверх, вздрагивая от каждого потрескивания и боясь валящихся на голову досок. Вход в дом был впереди, но добраться до него сквозь широкую полосу огня было нельзя. Оглянувшись назад, Вирен увидел лишь сплошную рыжесть и обломки, едва не завалившие его. Ему казалось, что он горит.

В детстве он едва не погиб так и мучился от осознания, что судьба его все равно нашла, сколько ни пытайся ее обмануть… Безнадежность замучила его; Вирен вертелся в огненном круге, не видя в нем прорех. Чем больше он сомневался, тем ближе к нему подбиралось пламя – будто мыслящее, злое и оголодавшее. Сараю этому предстояло стать его могилой. Мага не было слышно, но Вирен уверен был, что тот сбежал.

– Вирен!!! – истошный вопль разорвал тишину, забился под крышей. – Вирен, отзовись!

Раскрыв рот, он хапнул слишком много прогорклого воздуха и снова закашлялся, выворачиваясь наизнанку. Заметался, мучаясь, желая откликнуться, но вид завалов горящего дерева стирал мысли, оставляя один сковывающий ужас. А потом Джек поднял голову к потолку и завыл, долго, захлебываясь сам, но не останавливаясь, как волк на луну, тоскливо призывая стаю…

Мрак живо пополз по стенам, шелком огладил сарай, стер пламя, придушив его на корню, и Вирену, упавшему, видевшему все в тумане, на мгновение стало страшно, так молниеносно напала эта магия – жестокий хищный зверь из темноты. Повалил дым. Вирена же подхватили, встряхивая, прижимая к себе – человечьи руки, на которых можно было повиснуть. Он смог идти сам, ковыляя, едва узнавая своего спасителя: все кругом мутилось, но то звериное, что оставалось глубоко в любом демоне, что таилось под сводом ребер за сердцем, жалось к этому человеку и скулило, боялось оторваться от него – это было равносильно смерти.

– Держись, тут будет легче дышать, – шепнули ему, и Вирен узнал хрипловатый больше обычного голос Яна; впереди сиял свет, но не те отблески огня, что отбрасывало заклинание, а жаркий погожий день в Столице. – Ты был храбрым, – убежденно произнес Ян. – Мы его поймали – того мага, за которым ты бежал. Ты его подстрелил, иначе не схватили бы. Рана почти смертельная.

– Я был наивным идиотом, – выдавил Вирен, не узнавая своего голоса. – Прости меня. Прости… Влад предупреждал, но я не послушал.

– Не говори ничего, отдохни. Если б ты знал, сколько раз сам Влад шел наперекор просьбам, сражаясь за то, что считал верным…

– Но он всегда возвращался.

– Если бы было кому, я бы молился об этом. Для этого нужна семья – чтобы вытаскивать, когда мы совершаем ошибки.

И стыдно ему было цепляться за Яна, точно выловленный из бушующей воды недоутопленный котенок; стыдно было, потому что Вирен уж совсем был взрослым, почти перемахал его – если с рогами считать, то он здорово у Яна выигрывал. А ревел совсем по-детски, носом тыкаясь по отворотам его парадного мундира, прижимаясь доверчиво и близко, стискивая Яна в крепких объятиях. И как же хорошо было, что Ян его держал, не отпуская, что гладил по волосам, шепча что-то бережное, успокаивающее. Только это позволило ему остаться в сознании, пока рядом кто-то из Роты суетился, обливая его теплой, распаренной лечебной магией. А сам Ян цеплялся за Вирена, нуждаясь в нем едва ли не больше…

– Мы рядом, все закончилось! – твердил Ян, но Вирен все равно боялся раскрыть глаза; на изнанке век навечно отпечаталось ярко-рыжее пламя. – Вирен, тише, не бойся, пожалуйста, взгляни на меня!

– Да, да… Я слышу, я чувствую. Отдышаться бы.

Хотелось грязно ругаться, но при Яне было стыдно. Заслышав шум Гвардии рядом, Вирен очнулся и попытался отстраниться, но его не трогали, не тащили прочь, и постепенно он стал промаргиваться, приходить в себя. Отступил, смущаясь своего приступа; шрамы-ожоги на шее болели, полыхали, словно отзывались на близость такого же заклинания. Неосознанно он прижал к ним ладонь, точно надеялся сбить огонь. Ожогов на нем не было: спасла защита.

– Все в порядке, тебе не обязательно идти дальше, – заверил Ян; он стоял рядом, крепко держа Вирена за плечо. – Район зачищен, наши подтягиваются к Восьмому. Как ты?

– Не знаю, – сознался Вирен. Сдул с лица растрепанные пряди, а потом, осененный внезапной догадкой, запустил пальцы в волосы, похолодел меж лопаток и понял – как это было близко, как ему повезло. – Отожгло… – с сожалением выдавил Вирен.

– Ерунда какая! – облегченно рассмеялся Ян. – Отрастут! Главное – живой!

В пожаре он потерял значительную часть косицы и завязку, потому Ян решительно сорвал кожаный шнурок со своих волос, протянул Вирену, сам оставшись лохматым и будто бы помолодевшим лицом – не серьезным взглядом. Неловко путаясь в пальцах, Вирен завязал короткий хвост, который тут же наполовину рассыпался, но это было куда лучше, чем ничего.

В любопытстве, что вернулось к нему вместе со способностью ровно дышать, он осматривал улицу, что промелькнула перед Виреном, когда он гнался за наемником. Ее почти потушили, и магия огня постепенно сдавалась, хоть и была непримирима и воинственна всегда – это чувствовалось и во Владе, любившем именно эту стихию. К ним подводили пойманных магов, поскольку капитан изволил остановиться именно тут; их было куда меньше, чем Вирен полагал, и вот так резко и неожиданно ему въелось в уши это «зачищен»… Упираясь, наемники шагали с заломленными назад руками.

– Вы нашли его? – вскинулся Вирен. – Самаэля, Мархосиаса? Или ты кинулся спасать меня?.. – добавил он тише, виновато.

– Не нашли. А ты вот обронил, – сказал Ян, протягивая ему амулет, который пугающе ярко полыхал – наверное, Вирена никак не могли дозваться Ринка и Рыжий. – Ответь, пока твой товарищ не обрушил весь город – Высшие боевые такое устраивать любят.

Охнув, Вирен поспешно принял вызов, а потом ненадолго погряз в воплях Рыжего – он волновался, потому совершенно не контролировал себя, орал матом, ругался, почти визжал – или это Ринка присоединилась к этой вакханалии. Его растерянный лепет ничуть не умалил их беспокойство, но на несколько томительных секунд его друзья затихли, чтобы дать время объясниться.

– Как ты мог так рисковать собой! – завопил новый, третий голос, и это была Белка. Как наяву Вирен увидел ее перепуганное лицо, сжатые кулачки и хвост, бьющий по ногам. – Вот вернись – я тебе морду набью!

Пока он всех успокаивал, прекрасно осознавая, отчего они так переполошились, Ян отошел к солдатам, переговорил с ними. Пожал руку невысокому демону с трехцветными волосами – Инасом, кажись, его звали – и долго уставился на пленников. Очевидно, отправлять их за решетку они не собирались, да и место там после чистки кабака не оставалось.

Беспокоился Волк, обвязанный своей ответственностью, боящийся что-то сделать не так, а еще больше – подставить солдат, что ему вверили. Рядом с ним крутились близнецы, которые уважительно кивнули Вирену слаженным отработанным движением, но он не чувствовал, будто совершил что-то достойное восхищения. Глупо попался в огненную ловушку…

– Нам не нужно вернуться к Дворцу? – спрашивал Волк.

– Как нас называют, напомни мне? – протянул Ян, и в его голосе звенело что-то опасное. – Громче!

– Шестая Рота… – начал Волк, почесывая бритый затылок, но Ян уверенно перебил его:

– Рота Смерти. Моя Рота. Мы созданы не для защиты, а для битвы; мы – лучшая опергруппа Ада, так что должны выгрызать эту дрянь, выметать… искать и загонять. Все легионы Вельзевула стянуты к центру, встали вокруг площади. Если Мархосиасу придет в голову устроить битву, они справятся, сцепят щиты и не позволят никому пройти, пусть даже полягут на улицах. Они не побегут. А вот мы обязаны – гнаться за Мархосиасом, пока он не подчинил нас своими рабами…

В этот момент Ян словно бы поверил, что он тоже демон, что магия кольца затронет его, разделил с ними все, но никто из Гвардии не посмел его поправить. Напротив – Волк выглядел приободренным и обнадеженным.

Того, за кем несся Вирен, он толком и не запомнил – вот смешно! Но его отправили в госпиталь, полумертвого, а перед Яном выстраивали совсем незнакомых демонов. Ближайший маг трепетал в руках гвардейцев, пытался вырваться из последних сил; руки его были скручены за спиной наручниками, и никакого колдовства он выдавить не мог. Глядя на его рубаху, разодранную позади, висевшую мокрыми черными клочьями, Вирен уловил, как заворочалась злая радость. Кулаки так и чесались ударить от себя, расплатиться за все пережитое в огне хоть с кем-то, но Вирен сдержался, невпопад отвечая Ринке или Белке – он и запутался. А потом, вежливо попрощавшись, загасил амулет, потому что почувствовал: сейчас будет допрос, который им лучше не слышать.

Коротким порывистым движением Ян шагнул ближе к магу, и в его руке сверкнул небольшой серебристый нож, хотя Вирен мог бы поклясться на крови, что мгновение назад его не было. Маг замер, когда клинок прижался к горлу, чуть впиваясь в кожу – прищурясь, Вирен видел сочащуюся черную кровь. В Яне не было ни капли ярости, он не был охвачен дрожащей ненавистью. Его прозрачная сосредоточенность пугала до мурашек.

– Где Мархосиас? – Низкий рычащий голос заставил Вирена поежиться; он и поверить не мог, что это Ян говорит. – Он по-прежнему на Восьмом круге? Там все наши силы, но они не видят движения… Это обманка, не так ли? Отвлечение?

– Приказал не говорить, где он! – испуганно заорал маг. – Приказал…

Он захлебнулся словами, а остальные молчали, дожидаясь своей очереди. Внимательно наблюдая, Вирен видел, что Ян хотел рыкнуть снова, прижать – он почти стал говорить, но вдруг замолчал, призадумавшись. Коротким жестом подозвал к себе Кость, перекинулся с ним парой слов, склонившись к самому уху.

А потом он шагнул в боевой транс – это почувствовали все. Мрак зашумел рядом, повеяло мертвенным холодом, по углам чернильно сгустились тени. Глаза у Яна яростно сверкнули, а потом затянулись темной дымкой, черты будто бы стали строже, страшнее – заострились, будто сквозь обычное человеческое лицо проступал череп.

Маг взглянул на него и заскулил, сжался, пригибая голову. Понял, кто перед ним – и что за серповидный клинок тяжело лежит у него в руке. Склонившись, Ян выдохнул что-то в лицо, заставив мага мучительно дернуться. Его голос изменился, рокотал – словно лавина сходила.

Они знали его – потому не боялись, застыли, надежно прикрывая Яну спину, обступая его; но что-то тревожное надрывно тренькало на нитях души, дергало их нервически. В Гвардии это его лицо любя звали Инквизитором, хоть у силы и было много пугающих, пробирающих имен на всех языках, истинных и нет, насмешливых прозвищ и уважительных обращений, выдуманных демонским и людским племенами за многие тысячи протекших лет. Это подходило столько же, сколько все иные, брошенное ими, выбранное им. Инквизитор был стальным, смерзшимся мраком с пытливым взглядом – но невольно завораживающим. На Бездну всегда интересно взглянуть.

– Значит, он починил кольцо, – произнес Инквизитор, гортанно растягивая слова, точно говорил на архидемонском. – Об этом тебе можно говорить, верно ведь? Отвечай, когда тебя спрашивают, или я примусь за следующего.

Нож вжался плотнее – поэтому маг дернулся, привставая на цыпочки.

– Верно, – непослушными губами вытолкнул маг. – Милорд много работал с книгами, а потом наконец смог исправить плетение магии Соломона. За века она выбилась из узлов, неверно работала… Со временем это происходит со всеми заклинаниями, их постоянно нужно обновлять. С кратковременными заряженными амулетами не так заметно, но артефакту тысячи лет. К тому же, после свержения Рая… их магия разболталась, сбилась.

– Я понимаю, – согласился Инквизитор. – Один мой знакомый страдает от этого. Выходит, кольцо сломалось в тот момент, когда Гвардия сожгла Рай? Значит ли это, что все мы обречены из-за собственных поступков? Баланс настигает нас. Настиг однажды и меня.

Маг не нашелся с ответом, но медленно опустился нож, невольно показывая, что Инквизитор доволен им. И такая это была тонкая, пугающая манипуляция, что Вирен поразился и загордился им, Яном, инквизиторской выучкой, что в него вбили в академии. А маг легко повелся, хватаясь за возможность выкрутиться живым.

– И на вас он ее опробовал? Действительно – выглядите чуть лучше, чем те солдаты, которых живым мясом сбрасывали на поле боя – прямо под пули. И как демоненок, что на всю жизнь останется куклой – благодаря твоему хозяину. Ты бы умер ради него?

Смущенный такой сменой темы, маг кивнул. Кивнул обреченно, поскольку больше ничего ответить не мог.

– Он приказал поджечь окраинные кварталы, и мы не посмели ослушаться, мы встали и пошли. Ни одного из нас не мучил страх, и это было словно… откровение. Разве возможно жить вовсе без сомнений? Но это мне подарило кольцо, оно освободило… Теперь я боюсь, но тогда…

– В следующий раз, – презрительно бросил Инквизитор, – пробуй наркотики.

– Ты ведь бежал, – напомнил Вирен, несмело подавая голос из-за его спины. – Улепетывал от гвардейцев, сейчас дрожишь. Хочешь сказать, это не страх?

– Милорд Мархосиас приказал вернуться к нему как можно скорее, едва мы покончим с делом. Все препятствия должно устранять.

Со смесью брезгливости и злости Вирен наблюдал за поспешным допросом остальных, но все они твердили одно, никто не выдавал Мархосиаса, и угрозы не помогли бы: магия крепко связала их клятвой, через которую невозможно переступить. Жги их, пытай – ничего не вымолвят.

– Увести, – приказал Ян – уже Ян, меняясь в лице, с трудом удерживая ровный голос. – Оттащите их куда-нибудь, где они будут под надзором… Старые арены на краю города. Колизей. Отрядите демонов из поддержки, возьмите свободных, пусть не спускают с них глаз и ружей. Решим позже.

Отходя в сторону, Ян покачивался, как тяжелобольной, едва способный волочить ноги из-за съедающей лихорадки. Вжавшись в стену, он сначала постоял так, а потом сполз, сел, опираясь на нее, вытянул из кармана сигареты и дрожащими руками прикуривал, а потом долго не мог прикусить сигарету – все попадал мимо. Подходить к нему не стали, но по взгляду Яна, устремленному куда-то вперед, они поняли, что его не оставят одного. Влад подобрал бы слова лучше их всех. А Вирен растерянно наблюдал, как наемников ведут прочь, к той арке, за которой начинались дикие течения магии.

Глядя им вслед, он не верил, что видит вживую кого-то, одурманенного заклинанием Соломона, и боялся их. Потому что тот маг счастлив был служить демону, что жег их город. Уничтожать все выстроенное, словно сам он не жил в Аду, словно у него не было никаких связей с ним, семьи, товарищей, даже случайных знакомых, что, конечно, не заслуживали новой войны.

На Восьмой уходили другим порталом, который с трудом выстроили уставшие маги. Им не хватало Высших, способных тягать такие заклинания десятками, а те, что были, куда лучше управляли не тонкими разломами в пространстве, а смертоносными чарами. Подойдя, Вирен поддержал Кость, у которого хлестала черная густая кровь из носа, и поразился, какой он легкий – будто сила выгрызла из него все внутренности.

А Ян поднялся, двинул плечами – похожим движением Кара распахивала крылья. Удивительно быстро он пришел в себя и принялся их строить, и от сердца у Вирена отлегло. Он остался подольше, пока улица не опустела, чтобы отправиться порталом с ним.

Между мирами Вирену никогда не нравилось, но тут он остановился, прекрасно сознавая, что так можно спокойно разлететься в разные стороны: ноги останутся тут стоять, а все остальное свалится в Ад. Но Ян схватил его за плечо, удерживая и выравнивая, и вот их было двое – Вирен не ощущал более чужого дыхания, тепла их тел. Вокруг с любопытством сомкнулась густая Бездна, но Ян приструнил ее одним повелительным взмахом руки.

Они стояли на чем-то твердом, но вокруг была темнота – лишь над ними, отбрасывая на лица пляшущие тени, горело подобие света. Вниз Вирен боялся глянуть.

– Не снимай амулет ни за что, – попросил Ян, и тут уж нельзя было сбежать и своевольно надеяться на судьбу.

– Не сниму, – согласился Вирен: на него неизгладимое впечатление произвели наемники Мархосиаса, подобострастно выполняющие его приказы, – даже если от этого будет зависеть моя жизнь! Лучше погибнуть, чем доживать век верным слугой с промытыми мозгами!

– Ты все-таки сын Гвардии, ничего другого я и не ожидал услышать… – с легкой тоской произнес Ян.

Пока они говорили, Вирену вдруг пришла в голову опасная мысль, что умирать-то и не страшно. Здесь, в нутре Бездны, было тепло, хотя обычно она шарахала холодным мраком; все равно что заснуть – как в детстве, устало приникнув головой к плечу Яна, надежному, чуть угловатому, конечно, но на родных не жалуются. Закрыть глаза, зная, что на него накинут что-нибудь тяжелое, согревающее: куртку или плед. Но вслух он этого не стал говорить, зная, что Ян ударит за такое.

– Ты бы убил его? – порывисто спросил Вирен, а потом уставился на свои ботинки, почему-то испугавшись взглянуть Яну в лицо. Он и не понимал, что сделал бы, ответь Ян твердое «да».

– Я не знаю, – честно произнес Ян, и сейчас он ни капельки не походил на то существо из мрака, а в голосе его слышалась мальчишечья неуверенность, отчего Вирену стало теплее на душе: он чувствовал в себе то же. – Все зависело от его ответов, и я надеялся, что мне не придется. Мы довольно погубили, не хочу лишней крови. Я могу этим управлять, поверь, мрак – часть меня.

– Я испугался за тебя.

– Потому обычно я и не пользуюсь магией. Но времена вынуждают…

Снова обняв Яна, Вирен глубоко вдохнул, наполняя легкие этим пугающим морозцем, к которому примешивались и ноты сигаретного дыма, горького кофе, и чего-то своего, родного, что свойственно было ему и Владу. И хотелось сохранить это подольше, затаить в памяти.

– На секунду я поверил, что остался в огне один. Я вас предал, – признался Вирен. – Прости, что сомневался. Я знал, что Гвардия не оставит, но…

– Я тоже преодолевал свои страхи, я знаю, как это трудно, – шепнул Ян. – Мы всегда будем рядом.