Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 43 страниц)

***

Когда заорали, что прямо под Столицей сработало заклинание перехода, все из пограничников – так прозвали гарнизон прямо у ныне запертых ворот – высыпали на стену и уставились на темные фигурки, кажущиеся маленькими, безобидными. Оживление стояло, переброшенные к ним солдаты, которых лейтенант Ахорн не знал, с голодными и звериными взглядами наблюдали внимательно, скалились. Молчали. Это были те, кто ходил в бой, а не торчал на входе, проверяя обозы и сдирая таможенный сбор (к их чести – справедливо). На Столицу никто не нападал с тех пор, как погибли ангелы. На мелкие торговые городишки совершали набеги разбойники, разгулявшиеся в кровавом вихре гражданской, однако на самый большой город Ада, на твердыню Сатаны никто не отважился бы наступать.

А вот присланные Мархосиасом демоны собирались. Не бойцы – гражданские в людской одежде совсем не по адской моде. Отличить их от празднующих горожан было проще простого. Пара новых вспышек заслепила лейтенанту Ахорну глаза. Это были наемники – те, которых не смогли поймать прочесавшие все гвардейцы, прятавшиеся не в самом городе, а где-то поблизости. Смешались. Солдаты не из отряда Ахорна оживились, показывая на темные фигуры наемников. Лейтенант заволновался, втянул носом воздух, оглянулся, сжал пальцы на амулете связи, спрашивая разрешения, хотя сам готов был приказать открыть огонь…

Амулет заорал на полную мощность – не в голове лейтенанта, но и в головах всех, кто стоял рядом.

– Не стрелять! – сипел голос, который поначалу, искаженный магией и яростью, остался неузнанным, но после они осознали и отодвинулись от орудий. Злить Сатану сегодня было глупо, хотя вряд ли бы она стала наказывать собственных солдат, если пеклась даже о марионетках Мархосиаса.

Конные отряды снаружи развернули. Они наблюдали за скопившимися за стенами демонами со сдержанным интересом, ждали. Оружия при демонах из Петербурга не было, только у наемников, нашлись маги, но защита города даже не дрогнула под парой выпущенных заклинаний. Гвардейцы держали строй и целились вниз, однако палить по ним не отваживались.

Когда сверху пала тень, они вздернули ружья. Приземлялся Самаэль неловко, но они в онемении наблюдали за сыном прежнего Владыки.

– Я… меня послали… – неясно пробормотал Самаэль.

Среди солдат кто-то согласно гоготнул, но их приструнили. Склонившись со стены, Самаэль нисколько не боялся: или осознавал, сколько перед ним навешано заклинаний, или выступление на площади около Дворца напрочь лишило его страха.

– Чего он хочет? – спросил вслух командир столичной стены. Он вопрошал у неба, безжизненного и покрасневшего, закатного. И не надеялся, что ему откликнутся, но хриплый голос командора из амулета объявил:

– Акт отчаяния. Были бы у нас хорошие деревья рядом, попробовали бы взять тараном ворота, а так… Не знаю, что им остается. Но если к нам перекинут целое войско, а он на это способен с кольцом, это будет серьезно. Осадят. Запасов хватит на годы, но… Мы все окажемся отрезаны от Ада. Сколько там?..

– Около сотни. Надеюсь, больше не будет. Что делать с ними? – растерялся Ахорн. – Нельзя убивать, это мы понимаем.

Вглядываясь вниз, он силился рассмотреть лица, высунулся из-за крепостной стены: его племянница отправлялась покорять мир людей, полная надежд, как и тысячи других – после Исхода. Неожиданно Ахорн испугался, что увидит хрупкую девчушку с козьими рогами на подступах к Столице, очарованную, проклятую… Не рассмотрел.

– Мы не можем их исцелить, но способны оградить от зла тех, кто избежал магии, – объяснила Кара. – В разрушенном Колизее сейчас сидят несколько таких. Будем надеяться, сейчас наши товарищи в Петербурге захватят Мархсиаса. Смогут ли они вернуться к привычной жизни… К сожалению, не знаю.

– Можно ли верить Самаэлю, командор? – с сомнением спросил Ахорн, внимательно наблюдая за каждым его шагом. И добавил несмело, готовый тотчас же заткнуться, уловив недовольство в хрипатом голосе Сатаны: – Все слышали, что произошло между вами над Дворцом…

– Он один в окружении сотен таких бравых воинов, – с ехидцей протянула она, сорвалась на болезненный, встревоживший Ахорна кашель, однако продолжила: – Чего вы страшитесь? Застрелите его, стоит мальчишке рыпнуться и напасть. Он хотел отомстить за отца, мы еще поговорим с ним об этом… Видеть наш народ порабощенным Сэм не хочет не меньше нашего.

Наемники внизу быстро приняли командование – кажется, среди них было несколько умелых бойцов, возглавивших отряд. Невдалеке остановились гвардейские кавалеристы, удерживавшие злых, встревоженных лошадей, поднявшие ружья и целившиеся к стремительно приближавшимся демонам… На них не было брони; несколько магов мимоходом накладывали заклинания.

– Отступить! – рык Кары заставил гвардейский строй смешаться. – Не ввязываться в бой!

Визжали лошади, плясали. Они хотели крови так же, как и любой солдат, им нужен был враг, бой, они желали мчаться в атаку с общим криком – ведь когда орут все, когда вопль рвется в небеса, ты больше не одинок, не крупица под багровым небом, а часть чего-то целого, плотно сбитого… В сражении было их спасение. Но командор не могла позволить, чтобы они пировали кровью тех, кого клялись защитить, потому Гвардия растерянно отступала, переходя в глухую оборону, не способная ничего изменить.

***

Девушка размахивала руками и вспарывала пространство этого маленького премилого подмира, который упорно напоминал Владу больницу – одиночную палату с белыми стенами. Позже он сообразил, что может придумать что угодно, как и в случае с самой слугой, построить себе келью или венецианский дворец… или оставить минимализм белых стен. Однако девица напрочь испортила стиль, и на белом появились черные письмена, надписи на смеси арамейского и енохианского. По мановению рук вскрывалось плетение мира и заклинания, создавшие кольцо.

– Подозрительная она, не доверяю, – шептал Рыжий, пока Влад с интересом, словно забыв о времени, копался в древней магии. – Не понимаю, для чего вообще эта девчонка, могли же поставить заклинание-сдерживатель…

– Да, не понимаешь ты, парень… Для Соломона делали, а он воздержанием не отличался. Впихнули женского духа, который подстроится под хозяина. Красота. Думаю, Мархосиасу тоже приятно было, хотя Энн клялась, что его плотское не интересует – ну да кто его знает. Не повелся бы сам?

Рыжий с сомнением хмыкнул.

– Это она потому что мою мечту тебе показывает, – поучительно заявил Влад. – Люблю я рыженьких – ничего личного, чисто эстетически. Смотреть приятно. Хочешь, изобразит что-нибудь для тебя?

Как он и ожидал, мальчишка заупрямился и отвел взгляд, сцепил зубы; Влад знал это выражение лица, попытку скрыть мысли, запереть их тяжелым амбарным замком. А девушка, понявшая, что обсуждают ее, обернулась с услужливой полуулыбкой на красивых губах. Может, было в ней жизни не больше, чем в детских куклах из пластика, но Владу становилось ее жаль.

Грузить Рыжего заклинаниями он не хотел, ковырялся сам. Чувствовал, что время здесь течет иначе, если вообще движется, так что его было достаточно, некуда спешить. Когда спешишь, совершаешь ошибки – этому жизнь успела научить. С енохианским не ладилось, сложный язык, на нем заклинания Владу редко доводилось создавать, однако недавно он разглядывал символы на ладонях стажера Саши Ивлина – неплохой был повод вспомнить.

– Кажется, я нашел нить-основание, – поделился попозже Влад, подзывая Рыжего и тыча пальцем в переплетение строк и рисунков круглых печатей. – Даже клубок. Если ударить сюда…

– Почему вы желаете уничтожить силу? – удивлялась девушка. – Любой хочет власти – так мне сказали на Небесах, и каждый мой господин это оправдывал. Сначала царь Соломон, после – некоторые другие маги. Они дрались за кольцо. Какое-то время я была у русского мага – Калин, так его звали. После – мне сказал Мархосиас – мной повелевал Люцифер. В полусне, в кошмаре я видела Иштар, но я ей не понравилась. Мархосиас… Вы первый, кто захотел уничтожить кольцо, а не спрятать его, не отдавать никому.

– Я видел, сколько зла оно причинило, я сражался с его хозяином… – Объяснения были лишние, Влад замолчал. – Я военный человек, у меня есть приказ: уничтожить кольцо любой ценой. Ради него я тут голову положу.

– Вы могли бы использовать его во благо, – мурлыкнула девушка, подходя ближе, ласково подхватывая Влада под локоть – он не стал дергаться и вырываться, заинтересованно покосился. Словно вдохновленная, она заговорила дальше. Влад смотрел в глаза. – Построить новый мир, поставить справедливое государство, о котором мечтал царь Соломон. История идет по кругу – может быть, вы его преемник? Я чувствую, я читаю вашу душу, мой господин.

Это Влада отрезвило, и он все-таки высвободился, нетерпеливо помахал на нее рукой – слабо, не угрожающе, будто мушку отгонял. Вернулся к заклинанию и, вздыхая, зарылся в него руками, чувствуя призрачное покалывание.

– Власть развращает людей, – бросил Влад. – Мне власти не надо, титулов тоже, званий. Не люблю я этого. А работу свою люблю. У меня есть напарник и собака, мне для счастья достаточно. Я эгоист, понимаешь, милая? Мне важнее мое собственное мелкое, бытовое такое счастье, чем бремя ответственности за целый справедливый, как ты говоришь, мир. Возможно, что-то и выгорело бы, не спорю. Но я за это браться не готов. Мое дело – гоняться за всякими ублюдками и чистить им хари боевой магией. Если совсем на пальцах.

Ему нравилось ее тормошить, встряхивать; сталкиваясь с чем-то неизвестным, она становилась больше похожа на живую девчонку, пусть и будто бы сошедшую с картинки из порножурнала. Влад был человеком стайным, потому к девушке, наряженной в гвардейский мундир, как-то по наитию стал относиться бережнее.

– Вы правильно нашли, здесь основание заклинания, – согласилась девушка, подбадривая Влада. Была в ней вшита золотыми нитями лесть или он ей нравился? – Я не сомневалась, что вы отличный маг… – по-лисьи прищурилась она. – Чтобы разрушить плетение, нужно постараться. Пожертвовать энергию – разорвать изнутри. Лучше всего, если это будет сила Рая, тогда заклинание поддастся легче.

Проницательно кивнув на Рыжего, она заставила его смущенно что-то пробурчать. В своем ученике Влад не сомневался, ту магию, что он мальчишке показал, он отточил, превратив в оружие, в обоюдоострый клинок… Значило это, что Рыжий сам об него порежется, пока станет вытягивать нить-основание.

– Поделим заклинание, – решил Влад, наскоро подсчитав, что такой выброс магии Рыжего убьет, выпьет досуха, точно оголодавший дикий вампир. – Ты начнешь и расковыряешь плетение, я добью – там будет нужна грубая сила, а не умение.

Плетение тревожно пульсировало – казалось, магия понимает человеческие слова, однако Влад старался не поддаваться и напоминал себе: это из-за того, что он нагло рылся в изнанке.

– Нам это не навредит? – испуганно спросил Рыжий. – Если все тут загорится, шарахнет?

– Никак не навредит. Вы не привязаны к этому месту, вас даже здесь нет, – ответила девушка. – Ведь вы даже не души, вы мыслеобразы, которые отпечатались в этом маленьком мирке, где мой господин может спрятаться, отдохнуть. Ваши тела сейчас где-то в мире людей.

– Не навредит… – медленно повторил Влад, отступая от наэлектризованной магии. Соображал он быстро. – А вот ее это убьет. Разрушит вместе с заклинанием кольца, с его подчинительным колдовством. Ее душа никому не достанется: ни Аду, ни – понятное дело – Раю, откуда ее выдернули, ни даже Бездне. Ее испепелит.

Промолчав, она не отважилась даже кивнуть, поскольку поняла: ее не спрашивают. Влад и впрямь – без лишней скромности – был неплохим магом, потому рассмотрел толстые канатные нити, которые, словно рабские цепи, приковывали девушку к мирку. Рухнет он – утянет ниже и ее.

– Да разве это жизнь, посмотрите, как она существует! – воскликнул практичный умный Рыжий, вцепляясь в руку Влада и шипя на ухо. – Она не человек, вы тоже не чувствуете в ней ни искорки тепла. И это не потому что она дух! Влад, кого вы собрались спасать? А если из-за нее ничего не получится?

– Моя сестра умерла так, – неожиданно признался Влад. С прошедшими годами это получалось все проще; вот Яну впервые говорить было трудно, но он научил Влада быть искренним с тем, кому веришь. – Ее принесли в жертву нашему Богу. Хотели Его возродить. А сила оказалась огромной, ее стерло. Ничего не осталось. Я потому так на Бога разозлился, молодой был, глупый, убить его хотел, мстил… Почти Яна погубил, затянул в это все. А если теперь я так поступлю – чем я буду лучше того, кого ненавидел?

Ожидая продолжения спора, Влад обманулся. Медленно разжав пальцы, Рыжий отступил, растерянно рассматривал Влада, словно не ожидал от него чего-то подобного. У него тоже была сестра, Влад это помнил, на то Гвардия и надавила, и ее Рыжий любил.

– Нельзя спасти всех, я знаю, – сказал Влад.

– Погибать ради духа…

– Я был духом пятнадцать лет, – напомнил Влад, и Рыжий осекся. – Поначалу я сходил с ума – я был потерян, пытался жить дальше, но не находил смысла. И Кара подсказала мне кое-что – месть за погибшую сестру и убийство Бога. И я был одержим этим.

– Хотите сказать, ей тоже нужен смысл?

– Ей нужен шанс попробовать.

– Если уверены… Можете рассчитывать на мою помощь, – сдался Рыжий.

Начиная заклинания, Рыжий зажмурился, по-детски закрывая глаза, чтобы не видеть пульсирующее нутро мира. Однако руки у него не дрожали, Рыжий научился сдерживать бушующее внутри пламя. Наблюдая за ним, Влад молился, чтобы у них все получилось, но и готов был кинуться на выручку и оттащить пацана от визжащего заклинания, если его тоненькое плетение оборвется. Магия Рыжего набирала силу, прорастала, как мощный дуб, начавшийся из нелепого ростка.

Вспыхнула разноцветная воронка, пышущая в лицо жаром ангельской магии – совсем иной, неподвластной. Она под руки не лезла, как мирный пес, не покусывала пальцы. Эта была древней, жестокой. И колдовать ее нужно было – с болью и кровью. Вовремя подхватив у Рыжего заклинание, Влад ринулся ближе, в самую геенну огненную. Нашарил начало цепей, привязавших к миру девчонку, рванул – с натугой, с треском поддались, разомкнулись… Руки свело судорогой, дыхания не осталось. Магия исчерпалась, мрак был далеко. А нить-основание требовала живой силы, жертвы; холодная мертвенная Бездна ее ни за что бы не накормила.

Мог бы отдать ей Рыжего. Швырнуть, расцарапать когтями зверя ему горло, напоить кровью магию, все ей принести, до последней капли. Кровь черная, пьянящая, смолянистая. Польется по белому полу, расплещется. Влад вспомнил голод, перекрывающий, вычеркивающий все людское, словно бы со стороны увидал чудовище, обращающееся в крупного черного пса. Он должен был порвать демоненка, которого почему-то помиловал на площади. Отдать его магии, скормить. Для того-то он и нужен был, благословенный козел отпущения. Чтобы подвести его к обрыву, повязать на шею белую ленточку и толкнуть вниз без лишних сомнений. Он знал это с самого начала, он обманывался, думая, что жертву можно разделить. Но не мог…

И Влад отдал магии зверя, шагнув сам вперед, распиная себя, жертвуя вместо ни в чем не повинного мальчишки. Почувствовал, как вечные клыки впиваются в тело, терзают, подцепляют что-то важное, что отчасти и было самим Владом. Отдирают с мясом – жарким, липким, красным. Судорогой свело спину. Рвались нити его души. Не было мрака, был сам Влад, был его предел, была вся его магия, жизнь, которой хватит, чтобы разлетелась власть Небес. Он упал на колени, раскинув руки, воя, как пытаемый на дыбе.

Да что они знали о боли.

Вжавшись друг в друга, с трудом удерживаясь на ногах, застыли Рыжий и девчонка, с которой слезали старой штукатуркой чужие фантазии, открывая настоящее лицо. Мир трясло. Этот, крохотный, спрятанный – и реальный. Трясло – как в день, когда рухнул Рай. Как в час, когда убили Бога. Изнанка шла рябью, поднимался магический девятый вал.

– Все бери, – прохрипел Влад, словно насмехаясь. – Хлебай, мне не жалко. Только выгори ты вся, подавись.

Потом он уже не мог говорить.

========== Глава XXII ==========

Дышалось тяжело. Пропала легкость крохотного подмира – Влад слабо застонал, дрогнул и тут же почувствовал, как ноет все тело, снова реальное, тяжелое, кажущееся поломанным. Секундой позже Влад понял, что проснулся, потому что некто немилосердно тряс его. Слабо просипев что-то, он попытался отбиться, сам чувствуя, что не способен даже поднять руку. Последнее заклинание выпило у него все силы…

Страх всколыхнулся. Серебряные нити контракта окутывали его, поддерживая, врачуя шрамы на ауре, истерзанной, побитой. Но Влад не улавливал более ничего, никакого отклика магии. Он ослеп и оглох, потерял вкус, не мог нашарить ни будоражащий боевой транс, ни гулкий перезвон петербургской изнанки, всегда живой и отзывчивой, близкой.

Отдавая зверя, он потерял все.

Влад услышал дрожащий голос, тонкий, прерывистый, и попробовал разлепить глаза. Спина отозвалась болью, а между тем его хватали за плечи, оглушали криком, и Влад слабо рыкнул. Ему хотелось оказаться где-нибудь подальше, снова уйти, забиться в угол, скулить и оплакивать потерянную магию. Навалился на Влада морозный холод, стиснувший его, ледяной.

– Да что ж это такое! – звякал голос, прорываясь рыданием. – Быть не может, нет! Влад! Пап, ну вставай, чего ты… Ты не мог умереть, пожалуйста!

– Ты что там, «Короля Льва» пародируешь? – собравшись, едва ворочая языком, выдавил Влад.

Вирен смутился, а Влад неловко отпихнул его в сторону; его вывернуло кровью, сковало сухим горячим спазмом. Дрожью пробрало; Влад утерся тыльной стороной ладони, размазал густое, черно-красное. Не знал, нахлебался он кислотной крови Мархосиаса или отхватил от магии. Думать про внутреннее кровотечение было страшно и тошно, и он постарался забыть. Бывало и хуже. Холодный рассвет резал глаза; Влад сосредоточился на черном пятне – на Вирене, на его покоцанном мундире с отодранными пуговицами. На щеке темнела глубокая ссадина, и Влада снова перекрутило от пустоты внутри: он не мог сколдовать самое слабое лечебное заклинание.

Прислонившись к стене дома, которой на площади быть не должно было, Влад улыбнулся Вирену неловко, притянул ближе, и тот хлюпнул носом, спрятал у него на плече мокрое лицо.

– Живой, живой… – бормотал Вирен, заходясь воем и плачем, кривя лицо. – Спасибо… Как же я испугался, у меня чуть сердце не выпрыгнуло, правда! Я ведь… Ведь мои родители погибли, они… Они умерли, и я ничего не мог… Что бы я делал, если бы потерял еще и вас? Тебя? Как бы я жил?

Успокаивая его, Влад, погладил Вирена по вздрагивающей спине, вздохнул, сам чувствуя тепло, разливающееся в груди от неловкого мальчишки. Сына. Вирен всхлипывал, не таясь, а Влад сообразил запоздало, что и у него жжет глаза – неудобно изогнув руку, чтобы не отпускать доверчиво жмущегося Вирена, он провел по лицу – теперь рукавом рубахи (мундир с него сорвало), устало откинулся головой к стене, потянулся к ее холодку.

– Все хорошо, – беспомощно убеждал Влад, хотя внутри у него все ныло там, где всегда горела магия. И он искал это же – отклик, биение жизни – в мокрых глазах мальчишки… и находил. – Вирен, – позвал он, – можешь называть меня так, как тебе больше нравится, правда.

Пока Вирен что-то еще отвечал, путаясь в словах, Влад оглядывался по сторонам. Его занесло на какую-то незнакомую улочку: иногда казалось, что они с Яном излазили вдоль и поперек весь Петербург, однако запомнить каждое местечко ему не удавалось. Бежевый дом со сквозным проходом. Скромный дворик с детской площадкой и заманчивой скамейкой под кривым деревом. Шумела сирень. А в остальном город казался тихим и вымершим.

Поднявшись с колен, Вирен тревожно оглянулся. Там, от замеченного Владом дерева, отделилась фигура, в которой он с небывалым облегчением узнал живого, целого Рыжего.

– Чего ты на меня так смотришь? – смутился Вирен, поймав ошалелый взгляд Влада. – Не мог я тебя оставить.

– Да я знаю, семейное. Слушай, кажется, твои волосы… стали короче? – неловко предположил Влад, хмурясь, чтобы в глазах не двоилось. Он пытался понять, не предсмертное ли это видение. – Вовремя решил подстричься. А, точно, я ведь видел тебя… после Восьмого. Не заметил сразу.

– Я немного горел.

Влад закрыл глаза и глупо улыбнулся. В ушах шумело.

– Это ты весь в инквизиторство.

Знал, что нужно идти, но никак не мог найти силы. Магия не отзывалась, конечно. Подняв немного дрожащую руку, Влад увидел на среднем пальце тонкий золотой ободок, неаккуратно содрал его, царапая сам себя, сунул в карман поглубже.

– Получилось, – выдохнул Рыжий, приблизившийся к ним. Его выкинуло близко к Владу – это он понял; Рыжий виновато косился на них: становиться свидетелем этой сопливой семейной сцены он как-то не рассчитывал. – Влад, мы смогли! Кольцо утратило магию, видите?

Не став спорить, Влад торопливо кивнул.

– Где все наши? – требовательно спросил он у Вирена. – Ян где?

– Не знаю… Когда взорвалось на изнанке, большая часть города, та, что умеет колдовать, упала, – путаясь в словах, объяснял Вирен. – Я слышал, что их повезли в больницу, пока сюда бежал. Все переполнены, люди орут, ругаются. Часть демонов под чарами, они в несознанку ушли, как ты кольцо сломал, но, говорят, поправятся… Госпитали открывают прямо на улицах, всех медиков мобилизовали. Они меня хотели затащить, но я-то здоровый! Сразу побежал тебя искать!

– Ты как меня нашел-то? – наконец спросил Влад.

– Я его нашел, – Вирен ткнул в Рыжего. – «Черная метка», помнишь? Поисковое заклинание… Я так и рассчитывал, что вы должны оказаться рядом, как на площади. Ну, или Рыжий помог бы тебя найти.

– Радуйся, что не в реку закинуло, – подмигнул Рыжему Влад. – Нас как-то с инквизиторством… Помогите старику, а? – сдавшись, попросил он. – Надо найти кого-нибудь, до Яна добраться, Каре позвонить…

К счастью, они не стали требовать от Влада колдовства, телепорта или связного заклинаньица. Любой понимал, что человек, едва стоящий на ногах, не способен связать на изнанке ничего путного, а то и покалечится. Опираясь на Вирена, Влад ковылял по разбитой дороге, шипя и ругаясь больше не от своей боли, а от страха за полуразрушенный город: на глаза ему попадались битые окна, поваленные деревья и даже машины… И лишь редкие, кажущиеся растерянными фигуры петербуржцев.

Их подцепил военный джип – Влада как-то узнали, а он с трудом припомнил Витьку из спецназа, которому они когда-то помогали с делом. Витька ничуть не обиделся, помог забраться в машину и домчаться до больницы, куда, по слухам, свозили всех военных. Владу и самому нужно было к врачам, но за время пути он успел немного отойти, хлебнуть из фляжки одного из Витькиных бойцов. Кровью больше не рвало – и славно. Высадив их, машина помчалась дальше.

Возле городской больницы царило оживление, с трудом получилось протолкаться. Скорая как раз подъехала, кого-то волокли на носилках – демон мог бы показаться мертвым, бледным и неподвижным, и Влад никак не мог проверить изнанкой, извелся. Оглядев кочующих по улице людей и нелюдей, он понял, что они тоже разыскивают родных, готовы кидаться куда угодно, лишь бы получить хоть какой-то ответ. Однако контракт – единственное, что у Влада осталось от магии, – влек его, он точно знал, что Ян внутри, и никто не смог бы его удержать. Приметив гвардейскую форму Вирена и Рыжего, их молчаливо вытолкнули вперед, к дверям. Охрана кивнула.

Первым Влад подлетел к регистратуре, навалился на стойку – благо, уловил момент, никого больше возле нее не было, а то он находил в себе жгучее желание разбить кому-нибудь морду и выпустить пар, отыграться у вселенной за свое страдание. Усталая женщина подняла на него ничего не выражающий взгляд глаз, густо подмазанных тенями – словно за этим не будет видно старчески обрякших век. Запутавшись в краснючей капиллярной сетке, Влад вдруг стал сочувствовать – скандальной, без всякого сомнения, бабе, что визгливыми выкриками управляла людьми в этот трудный день.

– Сюда должны были привезти человека одного, очень нужно узнать, что с ним! – выпалил Влад, ловя ответное биение контракта совсем близко – но в разорванной эмоциями больнице ни за что не смог бы сообразить, где именно искать. – Его Яном зовут…

– Фамилия, – безразлично буркнула женщина, занеся руки с ярко-красным маникюром над клавиатурой компьютера.

Совершенно оторопев, Влад не мог придумать ответа; ведь и правда – откуда он взял, что в этой больнице нет никаких других, чужих, Янов, случайных тезок его инквизиторства: ведь со всего города привозили народ, пострадавший от разрыва кольца.

– Знаете, он такой… Молодой, приятный, блондин патлатый, стрижется под Курта Кобейна, – тщетно попытался описать Влад. – Тощий, костлявый, ростом с меня, он в гвардейском мундире был! Вежливый очень…

– Фамилия! – рявкнула регистраторша, выходя из себя; за спиной Влада набралась очередь из нескольких человек, а Вирен тревожно подталкивал его в бок, вынужденный сдерживать натиск отчаянных, в которых Влад, обернись он, увидел бы свое отражение.

– Войцек? – обреченно предположил Влад. – Зарницкий? Кирай…

Раздался перестук – удары по клавишам.

– Ян Войцек-Зарницкий, его в реанимацию повезли… а, перевели, отдельная палата… Номер шестнадцать, третий этаж, дальше по коридору, – отчеканила женщина. – Второй кто? А вы – родственник?

– Второй никто, это я так сказал! – воскликнул Влад. – А я… Владислав Войцек, этот… четвероюродный брат со стороны дяди. Вы не смотрите, что мы так не похожи, у нас семья большая…

– Мужчина! – Пронзительно прорезался визг. – Вы мне документы свои покажите, состояние тяжелое, только родственникам можно!

– Забыл, – севшим голосом сознался Влад, хлопая по карманам: вчера ночью он размахивал ксивой перед лицом у того демоненка, а она, должно быть, выпала… – Вы, знаете, можете погуглить! – тут же придумал он. – Совсем недавно Петербургская Инквизиция брала наркобарыг на Ваське, крупное задержание, на… «Медузе» статья есть, там про меня – и фотография… не самая удачная, но сойдет, правда ведь? Мне очень нужно, – взмолился он.

Как его пропустили, Влад не знал, но через несколько минут он торопливо взбегал по лестнице – откуда силы взялись! Рыжий отвалился по дороге, присел на стульчик у стены, принялся задумчиво крутить в руках заклинания. Завидовать было некогда, нетерпеливый Вирен Влада уже обогнать успел, нашел дверь и застыл рядом. Открывать сам не стал, а уступил Владу.

Больше всего Влад боялся увидеть Яна без сознания, лежащего под капельницей и опутанного проводками. Но дверь распахнулась, Влад залетел в закуток одиночной палаты – небольшой такой, белой (вспомнился подмир кольца): из мебели кровать, тумбочка и пара стульев. Ян сидел на подоконнике и задумчиво созерцал возню внизу – его окно выходило как раз на улицу перед больницей; заслышав шум, он гибко соскочил и бросился к Владу и заглянувшему следом Вирену.

Мельком Влад отметил, что выглядит инквизиторство неплохо, но лохматый и в больничной одежде – рубаха и штаны кипенно-белого цвета на Яне висели, как на пугале. Все это было не важно. Ян крепко обнял их обоих сразу, прижал к себе, упоенно шепча что-то вроде: «Живые!», вторя переполошенному Вирену; Влад чувствовал, как мелко дрожала его рука, видел будто бы постаревшее, исказившееся лицо – совершенно измотанное безумным Исходом. Им всем нужен был долгий крепкий сон…

Счастливый Вирен не мог избавиться от широченной улыбки от уха до уха и стал медленно сдавать назад, к двери, пятился, продолжая смеяться. Пробурчал неловко, прежде чем смотаться:

– Вам, наверное, надо… наедине побыть… Я рядом! Если что, зовите!

Оставшись вдвоем, Влад еще недолго стоял так, в обнимку, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете, дыша знакомой горечью. Нашел силы отстраниться и взглянуть на Яна издалека, грустно покачать головой. Влад упал на его застеленную кровать. Ян долго всматривался в него, выражая что-то, чего он при Вирене никак не мог показать.

– Я всегда говорил, что умирать приду к твоим ногам. Хоть как приползу. Дотащусь. Так – не страшно. Погибнуть героем – неплохо звучит. В прошлый раз я издох в подворотне.

– Ты не умираешь, – отрезал Ян, вздрагивая испуганной птицей. – Не умираешь!

– Как скажешь, инквизиторство.

Влад тщетно пытался ухмыльнуться. Потеря ощущалась странно, будто у него и правда вынули шмат мяса из груди. Потянувшись, он наткнулся пальцами на подвеску с инквизиторской душой и бережно сжал ладонь.

Что-то вежливо, мягко скользнуло по его собственной изодранной душе – он, прикрыв глаза, доверчиво кивнул, широко распахнул ее, позволяя Яну читать сразу по нитям ауры, минуя скрипучие и неудобные слова, проникая в суть. Вывернул для него память. Знакомый мрак ткнулся к Владу любимым щенком, но не нашел отклика. Беспокойно завертелся рядом, вился, жался.

– Что ты наделал? – ломко, умоляюще спросил Ян. – Влад, ты… это истощение, верно? Вычерпал все магические силы, такой взрыв был, что весь город по больницам развозили. Меня оглушило, хотели сразу в морг. Наши все лежат. Конечно…

Влад остановил его речь взмахом руки.

– Я… пожертвовал. Отдал. Нужно было много сил; если б Рыжий сам, его бы выпили. Мы разделили, но… Я человек, инквизиторство. Я обычный человек. То, чего я так давно пытался добиться…

Ян всхлипнул. По-настоящему – Влад в ужасе наблюдал слезы, текущие по его щекам, мертвенное лицо, застывшее в недоверии. Трясущимися руками Ян убрал длинную прядь, упавшую на щеку, едва мог говорить, разевая рот и издавая слабый скрежет. В следующий момент разорвал расстояние и прижал Влада к себе, гладя по голове, будто баюкая.

В тепле его рук Влад закрыл глаза, и показалось, что он на несколько мгновений потерял сознание.

– Ты ведь так много сделал, чтобы получить эту силу, ты учился, мучился, печати бил… – сбивчиво бормотал Ян. Мертвые рисунки покалывали лопатки, ласковая рука обводила спину. – Влад, как же ты будешь… Ты маг, ты всю жизнь прожил. Нет, не верю. Каково это должно быть – лишиться половины себя…

– Я цел, – упрямо выдавил Влад. – Ты в порядке, Кара жива, Вирен, все… Так что не потерял я ничего. Я бы и жизнь за вас отдал. Мне не жалко.

– Не смей! – испугался Ян, по-прежнему не отпуская его, а стискивая сильнее.

Он хотел учиться заново – ведь у него получилось быть живым, у духа, пятнадцать лет проходившего мертвым. Теперь Владу казалось, что он окончательно воскрес, отдал что-то столь важное взамен за новый шанс.

В их мире невозможно было жить без магии, особенно при их работе, когда самый неодаренный инквизитор держит в кармане связку из десятка амулетов, а рядом всегда плещется прирученная Яном Бездна – хоть с ней и не стоит легкомысленно играть. Успокоившись, Ян рвано дышал, виновато глядел – перепугался больше Влада. Или Влад слишком устал и измучился, чтобы до конца осознать, что именно выдрали у него из груди в уплату…