Текст книги "Alia tempora (СИ)"

Автор книги: Каролина Инесса Лирийская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)

– Сначала мы думали, что ты сошел с ума, – рассказывал Ян. – Ни один маг не возвращался… Мы брали обезумевших Высших, вспомни. Тогда все спорили, нужно было прекратить драку, боялись за Рыжего. К вам хотели послать несколько отрядов, чтобы растащить.

– А в идеале – ликвидировать обоих?

– Я бы не позволил, – твердо заявил Ян. – Я бы сам туда побежал, но меня Волк схватил и не отпускал, хотя я, кажется, чуть не расстрел ему пообещать успел. Когда сражаются два Высших мага явно не в себе, может случайно разметать и Всадника, а мое безумие наш город не пережил бы… Нам оставалось наблюдать. Звонила Кара, чуть не рыдала, просила вытащить тебя. Когда ты надел кольцо, мы толком не заметили. Большая часть камер, которая там стояла, побилась от боевой магии, пошла сбоями, мы полагались на звук. А потом все стихло.

Воспоминания Яна, которые он перекидывал по контракту, были туманными, запутанными, а то и проваливались черными пятнами – как будто лента на кассете порвалась. Сам Влад не помнил ничего, начиная с того момента, как его забрала изнанка. Очнулся в подмире кольца…

– Это был волк? – спокойно спросил Ян. – Волкодлак?

– Скорее, нечто вроде адского пса.

Все-таки потребовалось немного времени, чтобы осмыслить сказанное. Влад всегда знал, что может потонуть в магии, обратиться чудовищем с клыками и когтями, но теперь, испытав это, до сих пор не верил. Помогало не сойти с ума, что почти все забылось.

– Я ведь трясся от ужаса перед собаками, но никогда не боялся тебя, – вслух подумал Ян. – Я видел в боевом трансе клыки и когти, которыми меня когда-то рвали, но знал, что ты сам переломишься, но никогда не причинишь мне боли.

– Теперь вряд ли доведется снова обратиться, – без сожаления ответил Влад. – Расскажи, что было дальше. Куда делся этот ебаный маг?.. Я откусил ему руку, – вдруг прорезалось в голове, и Влада окатило что-то вроде пылающего смущения.

– Пару пальцев, – не смутился Ян. – И, учитывая ситуацию, это было самое здравое, что можно было сделать. Мархосиаса вытащили первым. Его ведь еще нужно было арестовать – сейчас он под Дворцом в специальной камере. Как только Кара встанет с постели, будет лично его сторожить, так она сказала, – продолжил он. – Побоялись вас трогать: на тебе было кольцо, а Рыжий вцепился – не отдерешь. К тому же, вы оба были без сознания… Никто и подойти не успел, началась какая-то хрень с пространством… Сначала дрогнула изнанка. Весь город затрясло. У нас зданиям капитальный ремонт требуется, асфальт… Аду придется возмещать, но с этим разберутся другие. Я рад, что ты в порядке. Когда прогремел взрыв, половину города вырубило, я отключился. А вас на площади не нашли… Да там и от площади мало что осталось. Хорошо, что не задело дворцы.

– Магический импульс, – лениво сказал Влад. – Рвет пространство, верно. А я очень хотел, чтобы мы оказались в безопасности, вот мир и поддался, вышвырнул на мирную улочку. Слава Деннице, Вирен меня нашел. А ты?..

– Очнулся практически на хирургическом столе. Меня сильно задело взрывом, Гвардия была рядом, и я долго не мог прийти в себя. А если бы у врачей было побольше времени, они бы затащили меня на опыты. Но пока обрабатывают мелкие травмы, нас сильно трясло, народ побило осколками… – Переведя дыхание, Ян попросил: – Когда отдохнем, сваливаем отсюда как можно скорее.

– Не любишь врачей, инквизиторство?

– Не люблю, когда на меня смотрят как на подопытное животное. Пока они думают, что я какой-то странный полудемон с черной кровью…

– Хуевые из них, значит, врачи: полудемонов без рогов не бывает, а спилы видны. Я буду с ними ругаться, – воодушевленно пообещал Влад. – Я тоже в каком-то роде уникум: никогда они не видели таких злых бесов. Все бабки из поликлиник станут брать у меня платные уроки…

Пока они говорили, Влад здорово повеселел, наконец позволив себе расслабиться. До того где-то на краю сознания билась и гремела мысль про Мархосиаса, но теперь Влад был спокоен. Вытащил из кармана пустое, прогоревшее кольцо Соломона и стал вертеть. Перекинул Яну – тот дрогнувшей рукой принял артефакт, посмотрел на свет, пригляделся, силясь разобрать полуистершуюся надпись…

– Войцек-Зарницкий? – спросил Влад почему-то. Хотел вскользь, невзначай вспомнить, но получилось прямо в лоб, отчего он, не таясь, поморщился.

– Тебе же сказали, что не родственника не пустили бы… – смутившись, принялся оправдываться Ян, точно Влад поймал его на чем-то неприличном. Он продолжал держать кольцо, перекидывал с пальца на палец, подцепил и крутанул… Золотой проблеск завораживал. – Я толком не успел подумать, когда стали спрашивать фамилию. Времени у меня было маловато, поэтому брякнул то, что первым пришло.

– Да я не против – бери, носи, – покачал головой Влад. – Я единственный оставшийся из семьи, имею право принимать того, кого пожелаю, хотя бабку наверняка хватил бы удар от такого самоуправства…

– Неправда, я ей нравлюсь, – поспорил Ян.

– Ты всем нравишься, особенно дамам в годах. Меня больше вторая часть смутила, – разъяснил Влад; подбирать слова так, чтобы не болела голова, было трудновато. – Разве ты не хотел забыть своего отца и все, что с ним связано? Я знаю, как тебе не хочется говорить про этого ублюдка.

– Я пошел в Инквизицию, чтобы исправить все то зло, которое он совершил, – задумчиво сказал Ян. – Я старался, правда старался уравновесить. Думаю, лучше будет, если я сделаю это с той же… нет – похожей фамилией. Не нужно было?..

– Да нет. Тебе идет. И звучит славно.

Они помолчали. В голове у Влада крутилось что-то очень важное, расцарапывало ему изнутри черепушку.

– Инквизиторство? – растерянно позвал Влад. – Почему ты… Почему отказался? Ночью перед Исходом. Денница, да ведь это позавчера было…

Он дернулся: голова взорвалась. Сидя на кровати, он едва не свалился с нее, спасло, что впился в спинку.

– Влад, Влад, послушай меня! – Ян кинулся к нему и не дал впиться пальцами в волосы, стиснул запястья. – Ты знаешь, если тебя сильно напоить, ты на следующее утро забываешь все начисто? Совсем все! Однажды с Вацлавом – помнишь, перед гражданской?.. Ты пообещал ему заклинание защитное, а наутро едва вспомнил, так этот урод тебя споил. И как ты стал бесом, снова началось, тело ведь живое! Пьянеет иначе… Не знаю, с непривычки – ты пятнадцать лет был мертв. Совсем другое существование. Может, со временем пройдет, не знаю…

Влад замер с разинутым ртом. Он все понял.

– Сколько?

– Я не считал. Последний раз – перед Исходом, до этого – в ночь приема у Баэла. На следующий день мы забирали Белку в Петербург… Помню, что соглашался первые раза три, – совсем не обидчиво ухмыльнулся Ян. – Потом стало как-то… тоскливо.

– Прости меня! – взвыл Влад, соскальзывая с кровати и больно отбивая колени, потянулся к нему с отчаянием раскаявшегося преступника, вцепился в полу больничной рубахи. – Денница, какой же я дурак, что я натворил… Ян, инквизиторство…

– А ну сядь, ты что творишь, не вздумай! – сердито зашипел Ян и силой затащил его обратно, ощутимо впиваясь сильными пальцами в загривок и заставляя Влада обреченно взвывать – подобно Джеку. Наконец усевшись напротив, Ян серьезно уставился ему прямо в глаза: – Впервые я, может, и обиделся, но отошло – понял, что ты это от чистого сердца предлагаешь, иначе не твердил бы так упрямо каждый раз.

– Если я… спрошу снова? – зачем-то рискнул Влад.

– Забудешь же, Войцек, ты устал, ранен…

– Я достаточно в сознании, чтобы запомнить. И чтобы знать, что я ни за что от своих слов не откажусь – не в моих это правилах. Инквизиторство?

– Забудешь – я убью тебя, – пригрозил Ян, и Влад отлично знал, что он не обманывает и что его памяти хватит.

– Я тебя тоже. Да или нет?

– Да, черт с тобой, вот привязался… – забормотал Ян. Разжал руку, в которой до сих пор держал кольцо Соломона, провел, скользнул по нему пальцем и подозрительно уставился на Влада, точно размышлял, не вспомнил ли он еще давно и не планировал ли заранее…

– Ну нет, – шикнул Влад. – Эту ебанутую хуйню мы отдадим Каре, а я новое куплю… Да хоть десять!

– Мне твоего слова хватит.

Сидели рядом, смеясь, и Влад рассказывал про девушку-духа, которая, может быть, наконец-таки обрела покой и отправилась в обновленный Ад, болтал еще про какие-то глупости. Его сморило окончательно, и Влад лег на больничную койку, с наслаждением подтащив под голову подушку, а Ян приютился под боком. Положил руку ему на грудь, ловя биение сердца, – стерег.

– С недавних пор я стал часто задумываться, что позволило мне остаться человеком, не потеряться во мраке, – чуть нахмурился Ян. – Он сожрал мое тело, но не смог добраться до души. Я отдал ее тебе и не потерял рассудок.

Влад растерянно скользнул рукой по гладкой и тонкой серебряной цепочке.

– Как в сказках?

– Они могут многому научить.

– Тогда нужно было прятать в этом… сундуке, но сначала в птицу, в зайца… – Влад запутался, но отважно сражался с усталостью, силясь вспомнить верный порядок. – Знаешь, я всегда боюсь ее потерять.

– Я нашел самое безопасное место, Войцек.

Лениво прикинув, сколько раз он оказывался прямо на краю гибели, Влад усмехнулся. Спорить не хотелось.

– А как там Ева?..

– Не знаю, я оставил ее с Иштар и поспешил обратно, хотел помочь. Может, вдвоем нам бы удалось все это… предотвратить. А Ева дух – я сейчас понял, присмотрелся, – рассмеялся Ян. – Она давно мертва, но занимает тела, которые ей нравятся. Если скоро найдут ее труп, незачем волноваться, она сменит оболочку…

Они молчали. В Аду одержимость – тяжелейшее преступление для духа, за которое сразу казнили. Однажды Влад едва не закончил так, но Ян успел продать за него свою бессмертную душу и случайно найденное кольцо Соломона.

– Я чудовище, Влад, она права, – тихо шепнул Ян. – Когда ты впервые предложил мне… ну, жениться… я подумал, кто бы еще согласился – на мне… таком. Из мрака. Ты выбрал меня, когда я был человеком – там, на балконе. Ты и любишь во мне человечность, я знаю.

– Меньше ее в тебе не стало, я бы заметил, – помотал головой Влад. – Ты человечней человека – говорил при первой нашей встрече, говорю и теперь. Я и справедливость в тебе люблю, господин инквизитор. Я как-то тебя на качества не разбираю, ты мне целым нравишься. Ну, и отдельные… части тела.

– Это еще какие? – подозрительно уточнил Ян, по-змеиному изворачиваясь, чтобы глядеть ему в лицо.

– Глаза, – честно ответил Влад. – Красивые. Как петербургское небо.

Ян протянул руку, глянул на встающее солнце в просвет между пальцами, а мрак стерся, растворился, открывая кость. То, что осталось от его человеческого тела – все прочее заместила Бездна. Поймав его ладонь, Влад ласково перебрал белые косточки, коснулся губами. Почти испуганно Ян отдернул руку – мрак облизнул скелет, возвращая тонкие пальцы с короткими, местами обкусанными ногтями.

– Спи, – повелел Ян. – У тебя явное переутомление. Отдохнешь – покажем тебя врачам.

– Спокойного дня, инквизиторство… Надеюсь, теперь они будут спокойными.

Наверное, оба они не верили, что все закончилось.

***

В левом крыле Дворца всегда был небольшой госпиталь, но время, проведенное в нем, для Кары было сродни заключению в тюрьме, так что она чувствовала себя как в тесной камере где-то далеко внизу, на подземных этажах. Ей сказали, что надежно защищенная клетушка была подготовлена для Михаила. Мархосиас не выбрался бы никогда, а с одной рукой – и подавно. В осаде Столица пробыла недолго: демоны Мархосиаса рухнули, когда Влад разомкнул магию кольца. И Кара успокоилась и позволила себе лечиться.

Первые дни после Исхода она лежала в горячке, изредка выныривая в реальность из разрозненных видений, в которых Кара сходилась с кем-то безликим в поединке и раз за разом сжигала Рай. Найдя возле себя Ишим, сжав ее ладонь, она успокаивалась, и больше ничего не существовало: ни боли от порезов, ни мельтешащих медсестр, ни резкого запаха спирта… Ей позже рассказывали, что в забытьи Кара кричала на енохианском, и стекла в госпитале дрожали. Она не помнила ничего, кроме ласковой улыбки Ишим и ее теплой руки.

Раны не закрывались, а колдовство Влада успокоило их ненадолго, дало возможность пафосно орать речь, а теперь Каре пришлось расплачиваться. Ее лечили по старинке, зашивали раны и долго потчевали магией. Как и Гил, едва не расставшийся с ногой, вскоре Кара пришла в себя: звериная живучесть не сдалась, поборола отравляющее заклинание Мархосиаса.

Рядом с Карой лежал мальчишка-оракул. Все думали, что он ослепнет, но наутро рассудок у Саши прояснился, и оказалось, что не видит один левый. Радужка побледнела, потому чудилось, что глаза у Ивлина разного цвета, а приближаться к нему со слепой стороны было опасно: начинал размахивать руками. Белка приходила и сидела рядом, разговаривала. Стоило Саше отойти от припадков, а Каре очнуться, днем маги набивали ему ангельские татуировки на ладонях, смешивая чернила и темную демонскую кровь. Обезболивающий амулет семафором сиял у него на груди, а Кара старалась разговорить Ивлина, чтобы он не волновался, глядя, как тонкие иглы прошивают кожу.

– Отец меня убьет, – грустно сказал Саша.

Говорить с ним было приятно: Ивлин напоминал Каре Яна – того мальчишку, которого она когда-то встретила, еще не ставшего ей братом. С другой стороны сидела Белка и беспокойно била хвостом. Она была единственной, кому Саша позволял заходить со стороны слепого глаза. А Кара рассказывала про схватку с драконом, которого маги вытащили из самого Тартара, – из нее успели раздуть легенду. Детям нравилось.

Саше много раз повторяли, что без него Мархосиаса взять бы не удалось, что Ян бы против тысячелетнего мага не продержался, а он все отнекивался, виновато бурча. Перепугав Белку, чуть не погибнув сам, Саша клялся больше никогда не прозревать судьбу.

– Капитан Ян… то есть… Войцек-Зарницкий, – путаясь, как и они все, воодушевленно объяснял Саша, – мой начальник, моя задача – прикрывать его. Я и сам хотел помочь.

Белка вздыхала и неловко поводила плечами. Оставив их наедине, Кара отходила к окну и подолгу смотрела на столичное небо. Погода стояла солнечная – словно ничего не случилось.

– Волнения прекращены, все понемногу возвращается на круги своя, – иронично улыбнувшись, заметил Вельзевул, когда зашел за дочерью. Он сидел подле постели Кары, подперев голову рукой. Тяжелили ее не роскошные рога, а многие заботы. – Все, кого заколдовал Мархосиас, очнулись здоровыми, их изучают наши маги… Похоже, с уничтожением кольца исчезла вся его магия.

– Спасибо, мой друг, – читая доклад, кивнула Кара. – Проверки у Высших?..

– Им это не нравится. Очень не нравится. Несколько аристократов с окраин признаны опасными, твои ребята отлично их повязали. Рота ненадолго выведена из строя, и все отряды соревнуются за звание лучшей опергруппы Ада.

– На Восьмом они хорошо поработали, – согласилась Кара. – Мы заслужили небольшую охоту, но я шугану их через пару дней, распускаться и превращаться в грабителей нельзя. С наемниками Мархосиаса связывала пара дельцов с нижних кругов… Все они арестованы? – дождавшись кивка, Кара смогла спросить то, о чем волновалась больше всего: – Как Самаэль?..

– Отлично себя чувствует, – с опаской согласился Вельзевул. – Занял свои старые комнаты и, кажется, не собирается покидать Ад в ближайшее время. Народ волнуется, но им хватит ума, чтобы не обвинять его во всех бедах.

– Мархосиаса будут судить они. Пусть выпустят пар, проголосуют… А вот мальчишку трогать побоятся, он наследник Люцифера.

– Вы оба наследники Люцифера, как оказалось, – пробормотал Вельзевул. – Сложная ситуация, знаешь ли. Многие консерваторы требуют дуэли, которую вы не провели в день Исхода. Справедливой схватки.

– Мы с Сэмом разберемся.

– Как Влад? – спросил Вельзевул, поднимаясь. Обернулись Саша и Белка, навострив ушки. – Мы ни разу не пересекались, но я хотел бы… поблагодарить…

– Победа требует жертв, мы знали это всегда, но надеялись расплатиться лишь чужими жизнями, – протянула Кара. – Истинный победитель – тот, кто отдал свою. Часть себя. Но Владу не нужна наша благодарность, поверь. Скажи ему спасибо – он оскалится тебе в лицо.

На том разговор закончился. Не один Вельзевул являлся к ней с ежедневными докладами, но и гвардейцы, советники и еще десяток чиновников. Палата превратилась в ее кабинет, заваленный бумагами, они стекали с тумбочки, валялись на полу, но никто не пытался ее приструнить. Кара скучала, оторванная от жизни – вскоре Сашу выписали, и стало совсем тихо. Скрашивала ее одиночество Ишим, несмотря на дела, часто заходившая и угощавшая Кару выпечкой, пока медсестры и врачи не видят.

Приходили и инквизиторы – явились, когда она едва раскрыла глаза, а потом зачастили. Про Влада Кара узнала сразу и не ожидала увидеть его таким… обычным. Он по-прежнему улыбался своей оскалистой улыбкой, шутил над влюбленными детишками, подбадривал Кару. Словно ничего не произошло. Джека, который счастливо избежал всей заварухи и провел Исход на Восьмом, они не смогли протащить в палату: Ишим и медсестры стояли намертво.

Как-то мимоходом они обмолвились, что решили пожениться, и Кара, до сих пор думающая порывами, намеревалась прямо сейчас принять клятву на правах Сатаны, командора и сестры, но ее остановили. Оба мира скорбели по павшим и злились на Мархосиаса за нарушенный покой – время для нового праздника еще не пришло.

– Разве тебе не страшно? – спросила Кара у Влада, удивительно спокойного. – Совсем?

Забравшись к ней на кровать, он скрестил ноги, откинулся на спинку рядом с Карой и прихлебывал чай, а она испуганно сжимала его руку, словно боялась: сейчас Влад пропадет, сгинет в треске изнанки. Она замечала, что и Ян тянется к нему чаще обычного, упиваясь прикосновениями. Влад мурлыкал.

– Чего мне бояться? – удивился Влад, знакомо усмехнувшись. – Семейной жизни с инквизиторством, разве что?

– Ты живешь ей пятнадцать лет, Войцек, – проворчал Ян. Он тоже присел к ним: кровать была широкая, а много места он не занимал.

– Нет – живу я теперь. Мы свободны и почти что можем уйти на покой, – развел руками Влад. – Эти другие времена вырастили нам достойную смену…

– Рано еще уходить, – решила Кара. – Мы и сами еще неплохо воюем… Ради нашего нового мира я сразилась бы снова и снова, я тоже отдала бы все. Мы ответственны за слишком многих и не можем предать их доверие.

Кара бережно окружила их широкими крыльями, прижимая к себе, пряча: ей мало было касаний рук. Ошибался Колберг, как-то сказавший, что после смерти Бога Богом станет Святой Николай. Ошибались они все. Гвардия разрушила святое. Выжгла, не оставив ничего, сместив равновесие, просто выворотив проклятые весы.

Но мир свой они любили так, как истинно положено Богам.

***

От документов Кару ничего не спасло, однако она переместилась в более удобное место, чтобы писать. Первым делом, вернувшись в кресло Сатаны, она поставила подпись на помиловании Рыжему – свои обещания Гвардия помнила, и Кара старательно выводила его имя на бумаге, рисовала сигил, разделенный с Самаэлем. Подумав, Кара не забыла и про амнистию Варсейну, подрезав срок: без него они вряд ли нашли бы имение Мархосиаса…

Самаэль шатался растерянный. Они встретились с Карой даже не сразу, как ее выпустили из палаты, а еще чуть позже: нужно было в очередной раз решить все с миром людей, рассудить Высших, принявшихся строчить друг на друга доносы, отправить плененных наемников на поселения на Девятый – проект Вельзевула по освоению новых земель отлично подвернулся под руку. Занятая Кара и думать забыла про важный разговор, воспользовавшись любимым методом Яна и сбежав в мир бумажек, отчетов.

Когда дверь отворилась и заглянул Самаэль, она поняла, что некуда больше прятаться и досадливо зашипела. Не боялась Кара, однако смотреть в его глаза было трудно – должно быть, потому что они были отцовские, ледяно-синие.

– Я сбежал, я виноват перед Адом, – признался Самаэль, останавливаясь напротив Кары и глядя в пол; разговор он начал сразу и с середины. – Я должен был остаться после гражданской, но предпочел мир людей.

Откинувшись на спинку стула, Кара задумчиво взирала на него, ощупывала взглядом черный костюм по столичной моде, отделанный перьями. Оружия при Самаэле не было, и она посчитала это добрым знаком.

– Я люблю мир людей, – согласилась Кара. – И могу понять тебя: в молодости я тоже проводила там целые года, пользуясь тем, что время для бессмертных весит не больше перышка. Но ради чего ты вернулся? По подсказке хитроумного мага?

– Мархосиас поначалу был мне хорошим другом, тем, с кем я всегда могу поговорить… Понимающим – мне казалось, что он меня знает.

Слушая его, Кара ужасно жалела одинокого мальчишку, лишившегося и родителей, и места в родном мире.

– Я любил отца, ты знаешь, хотя он вечно занят был… Я отомстил бы его убийце. Даже если бы это была ты, я бы отомстил! – тяжело бросил Самаэль, сжимая кулак. – Но если он мертв… Мне стоит жить дальше, почтить память отца и приниматься за свое счастье, ведь так?

Временное перемирие, заключенное ими над горящей Столицей, похрустывало и обваливалось. А слова мальчишки были удивительно тверды и взрослы.

– Ты не станешь драться за трон? – удивилась Кара.

– Пока ты лежала в госпитале, миледи Ишим рассказала, что вы исполнили посмертную волю моего отца и приняли корону Ада. Кроме того, сейчас ты отдохнула и излечила раны, – скривился Самаэль. – И в честном бою меня зарубишь в первую минуту.

Кара не стала ссориться, однако знала, что ей хватило бы и половины отведенного срока.

– Я хотел бы остаться в Аду, помочь, – заговорил Самаэль снова. – Отец этого желал, он с ангелами сражался за мир. Но я провел здесь неделю или две, а уже тянет в мир людей…

– Наши инквизиторы не выбирали, – подумав, подсказала Кара. – Они живут попеременно то у нас, то в Петербурге, работают на двух работах – благо, график у нас такой нерегулярный, а с кардиналом Ирмой я научилась договариваться. Это сложно, Сэм, я сама не представляю. Но у них получается – попробуй.

Устав переминаться с ноги на ногу, Самаэль взял у шкафа стул с высокой спинкой и подтащил его ближе, усевшись и глядя на Кару. Дверь приоткрылась, в нее сунулась Ишим, но, увидев посетителя, серьезно нахмурилась, сделала несколько непонятных жестов рукой и испарилась. Они могли быть уверены, что никто не помешает.

– Сатана имеет право предложить в Высший Совет двух кандидатов – с одобрения остальных, конечно, но ты об этом не волнуйся, вряд ли они станут спорить, – вспомнила Кара. – Другие избираются народным голосованием…

– Я им неродной, – грустно пожал плечами Самаэль. – Меня не было дома слишком долго. Они не выберут меня.

– Кто знает, – улыбнулась Кара. – Но я тебя выберу. Не понравится – твое место займет кто-то другой.

Взяв с полки початый штоф хорошего коньяка, она поставила на стол и ловко разлила на две рюмки. Покачивая одну, Самаэль долго наблюдал, как переливается густая рыжая жидкость – подарок кого-то из лордов Восьмого.

– Вкус херовый, согласна, зато голову прочищает, – сказала Кара, салютуя ему рюмкой. – Расскажи мне все с самого начала. Я хочу знать.

Разговор предстоял долгий; она косо глянула на часы, идущие наоборот.

– Теперь я понимаю, что Мархосиас с самого начала хотел власти, – сокрушенно сознался Самаэль, – однако поначалу он заговаривал о мести. Он хотел показать меня Аду, напомнить о том, кто наследник Люцифера. Ему и в голову не пришло, что отец благословил тебя. Мархосиас рассчитывал, что я верну Высшим все земли и богатства. Возможно, так бы и случилось. Много лет он был рядом со мной – добрым понимающим наставником, советником. Мархосиас немного учил меня колдовать, рассказывал про древний Ад…

– Он решился действовать сейчас. Почему?..

– Кольцо. Иштар решила продать его. Тогда мне нужно было отступиться, но Мархосиас напоминал о мести, и я… терял голову, я верил, что это была ты. Каждый ребенок знает, что гражданская закончилась, когда над Столицей сошлись трое Падших по правилам ангельской дуэли…

– Когда я вмешалась, стало не до правил, – самодовольно ухмыльнулась Кара. – Иногда народная молва вредит: они наверняка верят, что я сразила обоих противников, а заодно поборола дракона, не иначе. Но я выжила лишь благодаря Дьярвиру и его подвигу, чуть не лишилась глаза, была ранена. Меня уносил Ян. – Она отпила из рюмки и наполнила ее снова. – Так что с кольцом?

– Иштар им завладела, но почему-то не стала использовать, – поморщился Самаэль: видно, его впечатление о демонице тоже было не самым блестящим. – Я тогда был против, помнил, что отец из-за артефакта проиграл гражданскую, что заклинание превратило нашу армию в толпу безумцев…

– Будь у него настоящее кольцо, меня бы тут не было, – вставила Кара, размышлявшая над этим: у нее было время осмыслить историю Влада. – Да, оно сломалось, когда убили Бога, мне сказали. Как сломался и наш молодой оракул, который должен был слышать Его голос… Мы уничтожали, не думая о последствиях, а затем страдали от собственных ошибок. Продолжай… Значит, это вавилонской шалаве, как говорит мой дорогой брат, не нравились почитатели-зомби?

– Да… Но починить его сама она не могла, – рассказывал Самаэль воодушевленнее, ненадолго позабыв про то, как они готовы были убить, сразиться над острыми шпилями Дворца. Теперь он беседовал сам с собой. – В коллекции Иштар было много интересных артефактов, а Мархосиас знаком с ней еще с тех времен, когда мой отец едва пал в Ад. Она приторговывала ими в мире людей, понемногу богатела. Заручилась поддержкой Зябликовых – артефакт должен был отойти им. Доля доставалась хозяину склада. Иштар даже подкупила демоницу, которая следила за черным рынком… Кажется, ее звали Шия. Мархосиас договорился с Иштар – он пообещал ей починенное кольцо, целые города в Аду, поклоняющиеся ей, – а сам отправил на сделку человека. Тот приказал демонам напасть, сбежал с артефактом. Хотя деньги Иштар все-таки заплатили.

– Для чего понадобился второй эксперимент? С тем несчастным демоненком? – Силясь вспомнить его имя, Кара мучительно закатила глаза. Начинала болеть голова. – Азар, кажется…

– Шия почти сразу погибла, а Мархосиасу захотелось изучить кольцо. К тому же, тот наемник ничего толком не мог рассказать… Его побоище впечатлило, – поморщился Самаэль как-то брезгливо. – Поэтому Мархосиас отправился в город и выбрал случайных демонов… Я не одобрял! – воскликнул он, потому что Кара шумно вздохнула и принялась нервно постукивать по столу пальцами. – Но Мархосиас маг, испытатель. Он хотел узнать, как починить кольцо. Ушел, когда драку заметили. С тем парнем все в порядке?.. – с надеждой спросил Самаэль, помотав головой. – Если все жертвы очнулись…

– Нужно уточнить у Инквизиции… С него снимут обвинения, однако как ему жить, зная, что он прирезал своих друзей? Дело было громкое, попало в СМИ, утаить не удастся. Что лучше – забвение или вина?

Признаться, она забыла о том демоненке, но обнадеживать Самаэля не хотелось. Сознание бедняги Азара было почти стерто, самое большее, на что он мог рассчитывать – вечная прописка в психиатрической лечебнице.

– Он узнал о Еве от Иштар? И ее милой операции с магом… – продолжила допрос Кара и мимолетно подумала, что начинает понимать Яна: вытягивать из кого-то правду может быть приятно.

– Да, Мархосиас хотел уничтожить всех, кому известно о кольце, однако слишком переусердствовал, привлек внимание. Он говорил, что никто не узнает… Стрельба при продаже артефактов случается часто, подростки режут друг друга. Для людей кольцо – сказка, красивая легенда. Подумали бы, что Шия захотела большую долю. Что парень сошел с ума от ужаса.

– Наши инквизиторы, – понимающе продолжила Кара. – Никто из людей не знал о кольце – но они не люди. Они оба видели магию в действии, Ян держал кольцо в руках, пусть и очень давно. Их не должно было быть в Петербурге! – расхохоталась она неожиданно, приударяя рюмкой по столу и падая на него лицом, уткнувшись лбом в столешницу. – Их секретно выдернули для охраны… Да, если бы я не отпустила их! – почти рыдая от смеха, выдавила Кара. – Мы бы не узнали ни о чем. А Ева с ручным демоненком едва ли могла повлиять…

– Инквизиция не должна была связать преступления, пойти по следу, явиться к Иштар, – совсем не весело согласился Самаэль. – Когда к ней пришли, она перепугалась и сбежала. Все пошло не по плану, Мархосиас починил кольцо, но неаккуратно колдовал и перетряхнул весь город. И вынужден был столкнуться лоб в лоб: то похищение… Я отговаривал его. Гвардия дерется за своих солдат, как мать – за ребенка. Он не понимал.

– А мы нашарили его сеть в Столице, схватили наемников, – завершила Кара. – Он хотел зачаровать их всех и наблюдать из имения на Восьмом, как рушится наш мир, но оказался окружен. С поджогом вышло недурно: сразу столько сил брошено на его тушение… Скажи мне, Самаэль, кто должен был расправиться со мной? Старая змея Шарлид?

– Ты всегда читала речи с балкона, это традиция, – смущенно ответил Самаэль. – Шарлид много лет притворялась, вы думали, она эксцентричная старуха. Она должна была ударить в горло, вышвырнуть вниз… Ты не успела бы раскрыть крылья и взлететь, все-таки балкон не так высоко.

– Меня спас Влад, – призналась Кара. – Он был на ступенях, колдовал щит, но услышал шум сверху… Да и мы были обвязаны заклинанием, Влад почувствовал мою боль. А ты?..

– Сразиться я должен был, если ты выживешь. Победить раненую – не такой уж подвиг, – скривился Самаэль. – Или, если бы ты разбилась, объявить себя новым Сатаной. Поначалу я так и думал… Но ты взлетела.

– Крайне хуево я летела, будем честны.

– Да, кривовато… Мархосиас говорил, ты сразу же кинешься в бой.

– Как видишь, мы оба его разочаровали. Выпьем за это?

Они чокнулись рюмками – по кабинету разнесся тихий перезвон.

– Влад правда больше не маг?.. – любопытно спросил Самаэль, и пришла очередь Кары отвечать. – Я не верил.

– Правда. Мы с ним похожи, Сэм. Я бы не выжила без него, а он – без меня; мы упрямо тянули друг друга, за шиворот волокли, когда у нас не было еще никого, мы учились жить. Сгорающие от ярости и мести, вместе ненадолго обретали мир… Ради своего брата я отдам что угодно, вырежу сердце – себе или кому иному. Все пожертвую. И я никогда не сомневалась, что Влад тоже отдаст, ведь отчасти это я его таким воспитала.

– Ты бы пожертвовала ради Ада?

– Да, но у меня нет магии. Если б нужна была моя жизнь, я бы ее отдала, – выплюнула Кара бездумно, но тут же махнула рукой, останавливая Самаэля, решительно пытаясь договорить: – Если бы это окончило войну, я бы позволила себя зарубить. Но Мархосиас не принес бы Преисподней мира.