Текст книги "На осколках цивилизации (СИ)"

Автор книги: Julia Shtal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)

– А вдруг они уже и до твоего Ред-Хилла добрались? – спрашивал Чес, пытливо глядя на него. Джон ходил кругами по комнате, изредка спотыкаясь о здесь же валяющиеся булыжники.

– Как нам быть тогда? Может, есть смысл идти вообще в другое место? Где мы точно встретим людей и спасёмся?

– Ага, в Лос-Анджелес? – остановившись, язвительно спросил Джон. – Где мы совершим первую и последнюю нашу космическую прогулку?

– Я же не говорил про него…

– Но мы ничего не знаем о ситуации вокруг. И лучше всё же дойти до того места. Или убедимся, что мы были правы, или будем искать другой путь выхода. Всё просто.

– Но как же вчера?.. – Чес запнулся, но тут же поднял на него выразительный взгляд; тому было несложно понять.

– Обойдём их. По другой дороге. Мы же решили. Чего ты?

– Да просто… – он опустил голову в сторону и горько усмехнулся, – я вот вчера подумал, что мы ведь обычные люди, а они наверняка какие-нибудь сверхсущества. И что им стоит, в таком случае, найти нас, угадать наши хитрости и обходные пути?

– Думаешь, им нужны каких-то два человечка вместо той же тысячи, которую они смогут отловить в более людных местах? Не думаю.

– Но вчера же напали… полетели таки бомбить дом. Мне не кажется это случайностью, – Чес серьёзно на него посмотрел, а потом добавил: – Но ладно, выбора у нас почти нет. К тому же, я ещё лелею мысль о том, что мы кого-нибудь встретим, кто знает больше нас.

– Если кто-нибудь вообще в принципе что-нибудь знает… – многозначительно добавил Джон и направился к выходу; парнишка тоже привстал со своего места и поплёлся за ним.

– О, об этом даже не волнуйся! Люди ещё те крысы…

– Которые почему-то так и не убежали с тонущего корабля, – они встретились взглядами около двери; Чес задумался, вновь, наверное, вспомнив своё прошлое, связанное с той сектой. Константин лишь выдохнул и вышел на улицу. Ведь и правда, там, где им надо, людишки действительно изворотливы и хитры, но вот думать чуточку шире… не дано. Да, верное сравнение с крысой. Впрочем, Джон тоже понимал, что недалеко ушёл от той серокрысиной толпы – сам-то такой же. А может, ещё и хуже…

Они двинулись по едва заметной дорожке куда-то вперёд. Шагалось тяжело, тело ныло после трудной ночи, а голова раскалывалась от невыносимых, но не облекаемых хоть в какие-нибудь формы мыслей. Плечо стало болеть меньше, но всё равно пульсировало; Чес проверил и сказал, что всё в порядке, главное, резко не дёргаться.

Вскоре появился и стимул идти быстрее – какое-то ярко-оранжевое пятно разлилось где-то далеко позади них, будто на окраине города, и медленно расползалось во все стороны ветром. Джон даже не мог предполагать, что это, но сразу определил, что наверняка не очень-то полезное для них – либо попало в какой-то завод, либо произошла утечка чего-нибудь… короче, сомнений в том, что на них надвигалось облако химически опасных соединений, не было. Но Константин, конечно же, понимал, что, как им ни беги, облако всё равно быстрее, и если в нём нечто ядовитое, то оно в любом случае достигнет их…

Чес почти что не волновался об этом, выглядел даже каким-то слишком спокойным для данной ситуации; но потом Джон пригляделся и понял: тот был жутко уставшим, будто не спал, а его бесконечный кашель мешал ему идти. Тогда он всерьёз задумался над следующим: не нажил ли себе напарник отвратительных плодов курения в грудную клетку? Ведь если да (а наверняка да), то это могло обернуться от астмы до… Константин неосознанно вздрогнул, когда в голову пришло это слово; и оно было этаким сигналом от его прошлого – рак. И ведь могло. Вполне. Никто не застрахован. Даже он, заядлый курильщик, что не выпускал сигарету изо рта почти всю свою тогдашнюю осознанную жизнь, заимел этот недуг; остаётся лишь только с содроганием догадываться о последствиях, что подготовлены Чесу с его и так угробленным здоровьем.

Только тогда Джон понял, что злился. Жутко злился: как на себя, так и на бывшего водителя. Хотя вообще эта эмоция была глупой в его настоящем положении: а не пофиг ли ему должно быть на всё это? Но как-то нет, не пофиг; и он не находил внятной причины почему. Вот не чувствовал он в своей душе той холодности, а наоборот, был готов… спасать? Быть может. Но точно – действовать. И от этого разногласия внутри себя он становился раздражительным ещё больше – приходилось делать всё в реальности так, будто ему было всё-таки равнодушно. А когда истинные намерения сильно различаются с тем, что внутри, становится жутко и тошно.

Сам по себе назревает вопрос: почему бы не исправить положения и начать делать то, чего хочет душа? Потому что закоренелый образ, чтоб его! Ведь всем будет удивительно, если вдруг бывший повелитель тьмы, потерявший недавно дочь, начнёт так сильно заботиться о ком-то, хотя в прошлом это свойство было отнюдь не его коньком? Ему и самому было удивительно. А между тем терять Чеса не хотелось; это он теперь понял как-то острее, вновь сблизившись с ним и вновь осознав его, почувствовав его, его мысли и душу. Ведь это был тот человек, с которым он проходил через многое дерьмо. Правда, эти воспоминания как-то поутихли (может, это от того влияния), но он никогда не забывал его. А сейчас, при светлом разуме, терять его не хотелось вообще и никак; и Джон даже в мыслях порешил, что если надо – переступит через себя, но не допустит утраты.

Отвлёк его от довольно странных для него мыслей оклик Креймера:

– Слышишь это? – Они одновременно остановились; где-то невдалеке как бы и правда слышались… чьи-то голоса. Джон не верил, думал, что блазнится, смотрел недоумённо на Чеса, и тот – также на него, и они оба проверяли, не сошли ли с ума. Но нет – раз слышат оба, значит, навряд ли это какой-то общий глюк; хотя мысль об этом как-то удивительно радовала Константина.

Где-то недалеко, кажется, за домом, были слышны грубые голоса; по звукам их было не менее двух.

– Неужели мы наконец нашли кого-то? – Креймер сказал, задумался и вдруг опустил голову – кажется, вспомнил нечто неприятное; Джон знал этот жест и если не ошибался, то был уверен, что парнишка точно задумался о тех, кого они оставили в том магазине. Но и правда: что они могли сделать тогда? Он и сам не понял, отчего ему вдруг в голову пришла эта мысль; да и почему вдруг неожиданно и Чес задумался о таком, о чём они уж давно говорили? Наверное, ему было стыдно; Джону, конечно, нет, но от вдруг открывшегося стыда Креймера стало неприятно.

Где-то за следующим поваленным домом и находились, наверное, те люди; они вдвоём осторожно добрались до него и выглянули. Развившееся чувство самосохранения и невмешательства без предварительного осмотра не давали действовать, как и обычно, безрассудно; чего ни говори, а подыхать уже не хотелось. И Джон уже точно не мог найти причины этому.

Недалеко, в метрах пятидесяти, двое мужчин копошились около довольно целого грузовика и громко о чём-то переговаривались. Видно было, что они пытались открыть какой-то ящик, но попытки заканчивались провалом, потому они с каждой минутой раздражались больше. Вообще, Джон сразу понял, что, если бы был выбор – лучше с ними не связываться, он бы пошёл этим путём; но такой возможности в данной ситуации не было. Они одновременно с Чесом скрылись за стеной и многозначительно глянули друг на друга; Джон уже знал, что примерно хотел сказать его бывший водитель.

– Мы должны помочь им, Джон… понимаешь? И отыскали ведь они целый грузовик… а знаешь там сколько запасов? Там и возьмём. Как знать, может, они тоже направляются в Ред-Хилл?.. – Креймер говорил задумчиво, сбивчиво, переходя с одной мысли на другую и вопросительно смотря на него. Тот качал головой и морщился.

– У меня плохие предчувствия. Я бы не помогал… – Константин повернулся в ту сторону, откуда слышались грубые раздражённые голоса.

– Ты бы никому не помогал, – коротко отрезал Чес, холодно усмехнувшись. – Но в данных обстоятельствах у нас нет возможности выбора по желанию – если хотим жить, значит, должны. И может даже получиться так, что не на совсем выгодных условиях. Я боюсь, нынче это так… Но это положение временно, – Джон обернулся и встретился с его решительным, даже суровым взглядом, воинственно упавшей на лицо от ветра прядью и общим строгим (жутко нетипичным) выражением лица; сразу стало как-то неуютно от этого вида – Константин любил, когда Креймер был просто наивным мальчишкой. Но могло ли то сохраниться спустя почти четыре напряжённых года?

Джон вздохнул и мелко повёл плечом, что означало: ему, в общем-то, всё равно; рука сделала это как-то неосознанно, но всё-таки сделала – сделала то, чего требовала душа: легко коснулась лба Чеса и отбросила прядь, что так раздражала его, ведь казалось, что та только и делала его серьёзнее. Креймер лишь нахмурился, потом удивился и ехидно усмехнулся. Джон между тем задался вполне логичным вопросом:

– Но чем мы им поможем? Если они, два здоровых амбала, не могут открыть ящик, то что сможем сделать мы, уставшие, раненые, вообще никакие?

– У тебя был, кажется, какой-то многофункциональный ножик… точнее, я надеюсь, он у тебя есть и сейчас, – Джон тут же проверил карман пальто и с облегчением выдохнул – одно время ругался и хотел переложить эту тяжёлую и редко используемую вещицу в рюкзак, но так по своей лени и не сделал этого, чему теперь был несказанно рад. Чес всё мгновенно понял по его лицу, как только рука Константина дотронулась до холодного металла, и тут же заговорил:

– Это отлично! Тут есть отвёртка, точно, значит, если ящик привинчен, ты сможешь его открутить.

– А если нет? – язвительно спросил Джон, вытаскивая мультитул и проверяя его. Чес даже не задумался над ответом – видно, эту стратегию продумывал давно и тщательно.

– Тогда будем импровизировать и изображать видимость помощи. Пойми, нам жутко нужны эти люди.

– А если они этого не поймут? Есть же материалисты. А эти как раз таки и выглядят так…

– Джон…

– А вдруг это вообще бандиты, и мы свяжемся с ужасной компанией?

– Джон! – Чес прикрикнул; Константин приостановился и глянул в его серьёзные глаза – теперь ему казалось, что тот куда взрослее его самого. И умнее. «Боже, да что со мной?»

– Джон… – добавил чуть мягче и улыбнулся, похлопал по плечу. – Я понимаю, что мы сейчас в ужасном положении, ты – особенно, но нам нельзя терять голову.

Константин задумался, хмыкнул и прошёл мимо Креймера, но остановился буквально на секунду рядом с ним и прошептал:

– Мы уже все потеряли голову. Давно. Если ты не в курсе… – и вышел из-за поворота по направлению к мужикам. Честно говоря, только сейчас он осознал одну отвратную вещь (хотя её отголоски приходили к нему мимолётными выводами ещё давно): что если бы не Чес, он не решился идти к кому-то, помогать, куда-то стремиться… он бы просто завис где-нибудь в подвале и, возможно, сдох бы от голода; только Креймер был его пинком к дальнейшему существованию; нет, терять его нельзя. И не только из-за личных каких-то причин – он понял, что на себя ему по общему счёту плевать, а из-за того, что и он чем-то нужен Чесу. Чес нуждался в нём: в каком-нибудь дурацком понимании, в заботе, порой едва заметной и непохожей на неё вообще, в мимолётном общении, в глупых самонадеянных словах, да просто в том каком-то особом отношении, что всегда было между ними. И они оба это знали; да и глупо было этого не знать после стольких лет.

Джон понял, что жутко отвлёкся; каждый раз он задавался какими-то повторяющимися, и так логичными мыслями. Между тем люди заметили их (Чес догнал его и ступал где-то рядом) и теперь с недоверием оглядывали их. Наверное, они, раненые, с рваной и грязной одеждой, в пыли и с измождёнными лицами выглядели странно; двое мужчин остановили свою работу и весьма недружелюбно на них смотрели. Когда Джон был в метрах пяти от них, один из них, мужик повыше и покрепче, с каким-то типичным грубым лицом, которое Константин даже не стал утруждаться запоминать, предупреждающе крикнул, выставив перед собой пистолет:

– А ну стоять! Кто такие? – Джон сделал пару шагов и нехотя остановился.

– Мы разве похожи на опасных, собирающихся вас ограбить личностей? – усмехнувшись, спросил. Мужики переглянулись, и, видимо, до них всё-таки дошло, что это не логично; первый, который с ними заговорил, теперь хмыкнул, но пушку не убрал.

– А какого хрена вам здесь нужно? – Теперь настало время переглядываться Джону с Чесом; этот вопрос казался удивительным и отнюдь не таким, какой они хотели услыхать. В беседу вступил Креймер.

– Мы искали людей. Почти никого нет в округе. Но мы услышали голоса и пошли на них. Быть может, есть смысл объединиться и идти дальше вместе…

– Слишком многого хотите, – отрезал первый, махнув рукой и оборачиваясь к ящику.

– Но мы вам не враги, – настаивал Чес, сделав шаг вперёд. – Объединившись, можно добиться куда больших успехов. К тому же, в настоящей ситуации другого выхода нет… по одиночке гибнут.

– Ну вот и подыхайте! Мы не обязаны таскать за собой едва держащихся на ногах людишек! Зачем нам лишняя ноша? – Они вновь принялись ковыряться в ящике, как и прежде, будто бы их и не было. Джон уже, если честно, хотел всё бросить и поворотить назад, но Чес удержал его за рукав и заговорил:

– Мы не лишняя ноша. Мы можем… помочь. Например, с этим ящиком, – собеседники заинтересовались и поворотили свои бритые головы в их сторону; их похожие тупые серые глазки заблестели алчным огнём, и Константину это ух как не понравилось!

– Хотите сказать, что откроете его? – заговорил второй, который был чуть ниже и голос его был более прокуренным. – Вы? Да не смешите!

Они оба усмехнулись и, приняв за очередную шутку, вскоре разгоготались. Но Чес был настойчивым.

– Я не шучу. Мы откроем эту хренотень. Только теперь уже не бесплатно… – Мужики напряглись, обернулись почти одновременно и сурово глянули на него, но Креймер стоял прямо, уверенно смотрел на них сверху. Джон ведь знал, что, если б они захотели прибить его, уж давно бы одной левой это сделали; но Чес был куда сильнее в эмоциональном плане. И это порой было похуже любых мускул. Вскоре те двое лениво переглянулись друг с другом, вздохнули, и первый спросил:

– Ну, и сколько бабок хотите?

– За идиотов принимаешь? – ухмыляясь, говорил Чес. – Какие деньги, ты что? Только натуральный обмен! Взамен мы возьмём столько продуктов, сколько нам понадобится, – заметив напрягшиеся лица собеседников, он добавил: – Мы много не едим.

У обоих лица побагровели, скулы свелись, глаза заиграли злобным огоньком; Джону даже стало неприятно: неужели из-за нескольких ящиков так реагировать? Или у них были какие-то веские причины? Быть может, они несли еду женщинам и детям?.. Константин окинул их пристальным взглядом ещё раз и точно сделал вывод, что нет: такие только о себе и заботятся.

– И ещё… – он одёрнул начавшего говорить Чеса и вопросительно глянул на него, типа «Чего творишь? Куда ещё? У них от этого-то скулы сводит!». Но Креймер, мелко улыбнувшись ему и спокойно кивнув, продолжил: – И ещё: этот грузовик работает?

– Да… – злобно прошипел первый, вставая в полный рост и ненавистно глядя на Чеса.

– Вы собираетесь куда-то ехать? Знаете о каких-либо группах вокруг?

– В Ориндж.

– Тогда мы проедем с вами ровно полпути, – что-то прикинув в уме, выдал Чес. – А взамен откроем все ящики…

Мало сказать, что эти парни не доверяли им – они их уже теперь просто ненавидели; но пока не было прямых намёков, не было и решительных действий с их стороны, так? Джон чувствовал напряжение Креймера, чувствовал его неуверенность, свою неуверенность, их общую нервозность, но видел, что тот решился и отступать явно не собирался. А значит, и он сам не отступит. Тогда Джон понял одну неважную, но тогда вроде как нужную ему вещь: что Чес одновременно его копия и антипод. И лишний раз разъяснять себе простые истины он точно не хотел.

Их собеседники зло переглянулись снова, немного помолчали, потом угрюмо посмотрели на них, и в итоге второй прохрипел:

– Ладно. Будем считать, что мы согласны. Открывайте! – Они отошли якобы за следующим ящиком, но на самом деле – чтобы поговорить. Джон подошёл к ящику, присел и принялся осматривать его; Чес подошёл к нему вплотную сзади и, присев рядом на корточки, скоро зашептал:

– Я не доверяю им. Как и они нам. Нужно быть на стрёме, Джон, – Джон обернулся и встретился с его беспокойным, даже каким-то нездоровым взглядом и слишком бледным лицом. Только сейчас он заметил, как убито выглядит его напарник; он и позабыл, что тот страдал от последствий своей тяжёлой операции… Наверное, Чес всё-таки крепился, мужался, не выдавал своей слабости. Как-то тревожно вдруг стало Константину, но на деле он лишь отвернулся и небрежно бросил:

– Да знаю и без тебя!

Между тем проблема перед ним стояла куда серьёзнее: вот Креймер начал так здорово рассуждать и уверять, что он точно откроет, а на самом деле?.. Глянув на железный ящик, хорошо завинченный со всех сторон, Джон начал судорожно думать, как ему своим мультитулом открыть это нечто, кажется, завинченное всё-таки не просто хорошо, а ужасно хорошо. Он поворочал ящик с одного бока на другой – тот был небольшим и достаточно лёгким – и заметил одну вещь: шурупы, причём весьма стандартные на вид, к которым бы отлично подошла его отвёртка. Можно открыть, например, верх и снять его; правда, тогда бы не развалить весь остальной ящик, но, доставая мультитул, Джон уже отнюдь не думал о последствиях – тут бы просто добраться до содержимого, хоть как-нибудь. В самом грузовике слышался хриплый шёпот – нынче никто никому не доверял, это аксиома. И только в такой момент понимаешь, кто твой настоящий… и нет, не друг, а просто… есть ли такое слово, обозначающее человека, который понимает, кроме всех известных? Джон решил так и назвать – понимающий; и у него этот понимающий был самым ценным из всех-всех людей в ту… Он усмехнулся: да что уж – в те моменты жизни; а может, и саму жизнь.

– У нас нет ничего, чем бы мы смогли защититься… – шёпотом говорил Креймер, подозрительно косясь на него и на мужиков.

– За поясом. Посмотри. Только не пались… – коротко бросил ему Джон, доставая отвёртку из мультитула и начиная откручивать первую гайку. Чес понял сразу и аккуратно залез рукой ему за пальто, медленно нащупывая пальцами пояс. Он старался делать это незаметно; Константин усмехался.

– Да найдёшь ты или нет? Они уже косо посматривают на нас, – Чес тут же заторопился, и его ладонь таки наткнулась на холодный пистолет, который Джон унёс ещё давно из первой группы и догадался не положить в рюкзак. Креймер сконфуженно убрал руку и хмыкнул.

– А ты хоть сможешь…

– Убить? Издеваешься? – Константин быстро шептал и после недовольно на него посмотрел.

– В этом сомнений нет, – Чес улыбнулся, даже горько. – Вовремя достать пистолет, я имел в виду. Они ведь тоже не без пушек, Джон… Успеешь ли?

– Жить захотим, успеем всё, – бросил на него многозначительный взгляд, как бы говоря не волноваться; между тем открутил две гайки, ещё немного – и сможет снять верхнюю крышку. Работа шла на удивление легко, и это уже не радовало Джона с его-то опытом сотрудничества со злодейкой-судьбой, что действовала не по правилам и давала мелкую милость только тогда, когда перед и после забирала всё самое важное, да ещё и с процентами.

Их весьма дружелюбные собеседники вернулись из грузовика с двумя ящиками – значит, кое-как, с тщедушным скрипом, но договорились.

– Ящиков не меньше двадцати. Если управитесь за пятнадцать минут, наш договор в силе, – говорил второй, сбрасывая ящики на землю. Константин ненавистно глянул на него, потом вопросительно – на Креймера, но тот отрицательно покачал головой, говоря, что не стоит делать того, что было очень в стиле повелителя тьмы. Джон изнывал от злости и их ущербного положения и, скрипя зубами, откручивал, как последний раб, грёбаные ящики; однако выхода больше и правда не было. Либо так, либо идти пешком и ставить под опасность не только себя (что уж о себе-то печься?), но и парнишку. Константин не мог идти на такие жертвы лишь из-за какой-то своей тупой гордыни; а раньше шёл, не правда ли?..

А ещё он заметил, как нерационально поступают их «товарищи» – сбрасывают ящики на землю, хотя можно было вполне открутить их в самом грузовике. Это не очень понравилось ему, и, когда те ушли за очередным ящиком, он быстро зашептал Чесу:

– Послушай, мне не нравится, что они выбрасывают ящики нам, а не позволяют войти внутрь грузовика. Будто и не имеют у себя в планах довезти нас… похоже ведь, ну? – Креймер нахмурился, устало вздохнул и потёр лоб; выглядел он, мягко сказать, не очень. И всё причиной – курение и недосыпание. Константин понял, что выбросит к чертям собачьим эту пачку, даже (Господи!) пожертвует своим драгоценным курением, но только ради того, чтобы не вызывать соблазна у Чеса. Джону было даже самому необычно понимать такие странные и совсем глупые жертвы, но в тот момент желание спасти, не потерять, сберечь взыграло в нём до такой степени, что… что хотелось наплевать на все свои принципы, утверждения и клятвы! Просто побыть хотя бы в чём-то человеком, хотя бы с кем-то, к тому же, понимающим – пожалуй, уже хорошо.

Чес громко закашлялся, где-то с полминуты не мог остановиться, а Джон не знал, что делать, и лишь сожалеюще смотрел на него, и сам зная, что никому не нравится эта дешёвая жалость, а уж тем более бывшему водителю. Наконец, откашлявшись, красный, с слезившимися глазами, он наконец на выдохе проговорил:

– Можно напомнить им об этом… только не так, не в твоём стиле… – вдохнул и выдохнул вновь, горько улыбнулся. Джон кивнул и задумчиво опустил голову, оглядывая первый открытый ящик – не дне валялись консервы, правда, уже другие, чем вчера – рыбные. А в ящике рядом, откуда крышка снялась также легко – из говядины; в следующих было почти то же самое «разнообразие» – мясо рыбы или другого животного плюс зелёный горошек, кукуруза и иже с ними… Он лишь приоткрывал крышки, чтобы узнать самому ассортимент, но потом аккуратно оставлял их на месте.

Чес всё видел и видом показывал, что вполне доволен; Константин ощутил, как стало ныть плечо, и переложил отвёртку в другую руку, но левой оказалось жутко неудобно. Креймер вдруг это заметил и тут же всполошился:

– Джон, чёрт, я ведь и не подумал… так резко всё решил и совсем забыл, что у тебя рука! Я говнюк, да. Давай помогу? – он протянул руку и заботливо посмотрел на него; Константин помотал головой, аккуратно повёл плечом и продолжил.

– Не нужно. Я сам. Нужно ведь разработать плечо, верно? Да и ты говорил, что всё в порядке, оно заживает.

– Перенапрягать себя нельзя, – коротко добавил Чес, и больше они ни о чём не говорили в течение последующей работы; Джон мог поспорить, что напарник сейчас жутко винил себя, но… «Пускай», – как-то равнодушно и удивительно для самого себя ответил Константин и сам едва не блеванул от такой… ладно, прикрасы, но не лжи.

Когда в очередной раз ящики с чем-то лёгким брякнули о землю рядом, Джон резко бросил работу и встал с места; Креймер, боковым зрением увидел он, проводил его удивлённым взглядом.

– Зачем выбрасываете ящики из грузовика? Не легче ли будет нам забраться туда и там продолжать работать? А то ведь потом придётся затаскивать их обратно…

– О, о нас не волнуетесь! – усмехаясь, говорил первый, как-то недобро переглядываясь с напарником. – Мы не настолько слабы.

– А я и не о вас волнуюсь. О нас. Больно странно это, вам не кажется? Будто поиспользовать нас хотите и пинком выбросить, как котят. Не получится провести, обмануть. Мы ещё и не такое видали. Так что-либо вы даёте зайти нам внутрь и отбрасываете свои гадкие планы, либо мы забираем уже всё открытое и уходим. И да, ваши пушки нам не страшны – и у нас есть кое-что получше, – Джон похлопал себя по пояснице, где находился пистолет; конечно, их положение было более чем провально: как он ни говорил, а почти большая часть его слов – глупое преувеличение, ведь пушка у них была куда хуже их, сил куда меньше, а дерзости зато – целый вагон, которую такие амбалы, как они, жутко не любили. Сказав это всё, Константин уже был готов обороняться, но мужики, как-то странно друг с другом переглянувшись, в итоге не сделали ничего такого, а который повыше из них добавил:

– Ну заходите. Только не разбрасывайте ничего, – Джон многозначительно глянул на Чеса – тот пожал плечами, но кивнул, хотя по его глазам понял, что так просто решиться дело сейчас не могло – не взяли здесь, так возьмут с процентами чуть позже. Но делать нечего; они встали и направились к грузовику; между тем их «собеседники» принялись затаскивать каждый ящик обратно, предварительно его осматривая и о чём-то тихо совещаясь.

Даже полностью увлечённый работой Константин замечал их гневные взгляды на себе, и, честно говоря, ему становилось не по себе и скорее не от того, что он боялся за себя, а оттого, что боялся за парня рядом: может, он сам-то и сможет выжить, убежать, подраться, придумать что-нибудь, но Чес, который едва на ногах держится от усталости и которому бы прожить свою последующую жизнь без тревог и тяжких злоключений?.. Он навряд ли сможет; поэтому Джон вёл себя крайне осторожно, так, как не повёл бы себя обычно.

Он уселся на сухой пол в грузовике, Чес устроился где-то рядом; работа продолжалась медленно, но активно; рука перестала ныть – тогда Джон понял, что труд действительно может помочь ему.

По истечении десяти минут работа была окончена, все двадцать с лишком ящиков были вскрыты; плечо, наперво вроде бы не болевшее, теперь тихо ныло, но, в общем, не доставало проблем. Константин выпрямился и окликнул мужиков, курящих рядом с грузовиком. Те зашли и стали проверять поочерёдно каждый ящик; Джон решил не выходить и Чесу приказал также остаться, положив руку ему на плечо и вновь усадив рядом со стеной. Когда проверка закончилась, хриплый прокуренный голос в полумраке ему сообщил:

– Что собираетесь брать? Какие ящики и сколько? – у него уже был готов ответ – пока открывал, приметил нужные.

– Я их отложил около стены. Мы возьмём содержимое трёх, – выражение лиц мужиков в тот момент было шедеврально и смешно: ну, кто будет так пафосно дуться из-за каких-то трёх ящиков, когда имеет двадцать? Джону стало и горько, и смешно; между тем мужики почти незаметно перебросились парами фраз, и голос почётче ответил им:

– Хорошо.

Константину не слишком понравилось это «Хорошо» – так просто и лаконично у них не решались проблемы, это можно сказать с уверенностью. Он был готов поспорить на что угодно, но знал, что за этим стоит какой-то подвох – эти парни договорились о чём-то, потому и спокойно соглашаются на всё, хоть скажи он, что хочет взять все ящики и грузовик. Он ощутимо сжал плечо Креймера, который сидел рядом с ним, и после увидел в сумраке, как тот понятливо кивнул – здесь и лишних слов не надо было, понимание между ними витало в воздухе и для них было явным. Константину тогда не было времени думать об этом, но потом, несколько позже, он вспоминал эти сцены и вспоминал не без улыбки – вот уж где точно и остро он осознал, что они как одно целое. И ведь только вчера он думал, как далёк от него Чес, а уже сегодня!.. И кто-то серьёзно может думать, что Джон и сам что-то понимает в этой ситуации? Это вызывало у него только лёгкую безумную усмешку; а вдумываться в первопричины – нет, не для него, увольте!

Мужики вышли из грузовика и направились на водительские места, перед этим бросив:

– Мы выезжаем сейчас. Поедите внутри. Створки слегка прикроем, чтобы товар не вылетел. – Пока они возились с дверцами, Джон обошёл Чеса и сел рядом с ним. Когда те закончили и отошли, Креймер скоро зашептал:

– Слышал? Проговорились: товар! Значит, где-то ещё сохранился прежний порядок и даже рынок есть. И даже не где-то, а в Ориндже. Может, есть смысл доехать туда?

– Нет. Думаю, во-первых, они не повезут нас далее Ред-Хилла, во-вторых, если мы решили направляться туда, значит, доедем и посмотрим. Я верю Анджеле.

– Она могла ошибиться… – в полумраке Джон видел слегка робкие, но серьёзные глаза: Чес уже не боялся спорить об этом, быть может, вчерашний разговор слегка расхрабрил его.

– Как и эти олигофрены. Кто знает, может, они приедут торговать, а там уже всё сравнялось с землёй? В таком случае, когда ошибаться могут все, я буду верить Анджеле. К тому же, когда она разговаривала со мной, то скрывала от своих напарников это. Значит, об этом месте знают единицы; там будет лучше, я уверен, чем в том же Ориндже или, не дай Бог, Лос-Анджелесе.

– Ладно, я согласен с тобой… – сдался как-то неожиданно быстро, будто вспомнил нечто, и теперь этот спор казался ему дурацкой мелочью, только мешающейся. Джон глянул на него: тот опустил голову и чему-то усмехался.

– Ну? Чего? – Константин не любил неизвестности, поэтому спросил резко, даже грубо. Где-то впереди захлопнулись двери, и пронзительно завёлся мотор; скоро поедут.

– Да так. знаешь, иногда я скучаю об этом городе. В нём весь я, всё моё прошлое, все мои самые яркие воспоминания. А теперь он почти скоро обратится в ничто. Если уже не обратился… – Чес вздохнул, покачал головой и как-то грустно улыбнулся. – Тебе не понять этой дребедени, верно?

– Как сказать… – Джон хмыкнул и задумался. – Я никогда об этом не думал. Но всё же этот город мне не чужой; хотя я его и не любил… как-то возненавидел потом, – вот здесь он понял, что сказал лишнее – ведь, по идее, было не так сложно отгадать причину его нелюбви к мегаполису. Однако на самом деле он не хотел признавать эту причину теперь даже у себя в голове – становилось стыдно… стыдно, непонятно отчего. Грузовик нехотя тронулся с места, перед этим глухо крякнув, и медленно поехал; створки задёргались в такт движению; дорога была плохая. Креймер пристально смотрел на него, и этот пронзительный взгляд был виден даже сквозь почти плотный сумрак. Джон знал, что он догадывается.

– Возненавидел… разве из-за?..

– Возможно. Но много о себе не думай, – Константин равнодушно откинулся на стену, запрокинув голову вверх. Да, политика несближения была нужной, серьёзной и такой правильной (почему?), но он, чёрт возьми, раз в жизни хотел довериться, сказать, наконец освободить своё переболевшее многими болезнями сердце на время; он знал, что поплатится, возможно, слишком дорого за это, но сейчас хотелось сказать правду; а ведь это и было правдой. И Джон болел этой правдой целых три с половиной года; так имеет ли он право наконец её высказать адресату?

Чес даже едва заметно отпрянул, слегка приоткрыл рот и замолчал; Константин усмехался.