Текст книги "На осколках цивилизации (СИ)"

Автор книги: Julia Shtal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц)

Взбирание оказалось не таким уж и долгим, хотя это и логично: подвал не так сильно углублён, максимум ему можно дать минус второй этаж. Впрочем, так оно и было: высота, которую они проползли, и была где-то на уровне второго этажа, условно говоря. На полпути Джон нащупал рядом с лестницей углубление: там ход тоже вёл куда-то и был гораздо шире, так что туда можно было без проблем сесть и распрямиться. Уже у какого-то предполагаемого конца, до которого оставалось точно меньше метра, всё оставшееся от здания и подвала сотрясло невероятным грохотом, ужасным колебанием стен, да так, что они оба едва удержались на лестнице. Конечно, и до того потряхивало и гремело, но тем уже было не удивить; это же оказалось чем-то наподобие грозы, попавшей в дерево в десяти метрах от тебя – неожиданно и даже пугающе. Где-то внизу, наверное, ударной волной принесло целую кучу глыб, прорезавших шахту – там когда-то были они, и эта удачливость не могла не радовать, как и не могла не ужасать. Всё, как показалось им обоим, вдруг как-то накренилось; хотя такое вряд ли возможно, думал потом повелитель тьмы. Сверху посыпались камни, причём крупные, и тут только успевай прятать голову.

Более всего Константин испугался, когда внизу пронеслась ударная волна из кухни: камни могли задеть Чеса. Он поспешно спросил, как там парнишка; тот уже был в метрах двух от этого места, поэтому всё обошлось.

– Как там обстоят дела, кстати? Видно что-нибудь наподобие выхода?

– Я точно не знаю, не дополз ещё. Остался буквально метр, как мне кажется. Последний рывок. Тут ещё какой-то ход рядом с лестницей, между прочим. Он должен быть сейчас рядом с тобой. Заглянешь по-быстренькому, что там?

– Ага! – Послышалось поспешное шебуршание, и Креймер, кажется, залез таки внутрь. Через минуту оттуда раздалось: – Тут, судя по всему, был куда-то ход, но его полностью завалило. Не думаю возможным раскопать это дело…

– Ладно, окей. Можешь передохнуть там, кстати – на лестнице держаться постоянно для тебя не слишком хорошо. – Парень не стал спорить по понятным причинам и остался там; Константин полез дальше. В итоге его голова стукнулась о потолок, а рука впереди нащупала пустое пространство. «Снова ход? Да сколько можно идти, в конце-то концов?». Возмущению Джона не было предела – не столько по причине несколько безысходной ситуации, сколько из-за недосыпа. Однако в итоге оказалось, что и ново открывшийся ход был завален серьёзно и очень серьёзно: Константин щупал рукой только камни и скрипучую пыль. По идее, где-то над ними было то самое место, которое повелитель тьмы определил как менее разрушенное. Но, кажется, ситуация с нынешней стрельбой всё кардинально изменила… У мужчины были явно не хорошие новости для Чеса, но раньше времени сообщать ему он не решился – нужно было попробовать, может быть, всё гораздо проще, а он, как всегда, усложняет.

– Ну, что там? – раздался недалеко внизу голос Креймера. Константин замер, прислушался к биению своего сердца, почему-то заколотившегося часто, и, предварительно прокашлявшись, поспешил ответить:

– Подожди, я ещё не проверил всё, что нужно, для вынесения вердикта. – Он усмехнулся и постарался раскачать камень размером с небольшой мяч, что закрывал ход; было неудобно, приходилось тянуться, завал находился в полуметре от него, а камень удавалось вытаскивать с огромным трудом. Через минуты две активного пыхтения и прикладывания огромной силы обломок удалось с грохотом сдвинуть с места. Джон тяжко дышал, усмехался и оттаскивал камень в сторону.

– Ты там жив?

– Да-да… – Повелитель тьмы взял камень в руки и спустился на шаг вниз по лестнице. – Слушай, спрячься-ка поглубже в ход. Мне нужно выбросить кое-что. – Креймер молча зашуршал; Константин отбросил камень, тот грузно приземлился в кучу пыли и обломков внизу.

– Ого! Так что там? – спросил после Чес, прокашлявшись от пыли. Повелитель тьмы на секунду замялся и постучал пальцами по железу – в голосе напарника уже мелькала маленькая искра большой тревоги. Но и врать тоже было как-то бесполезно, поэтому он быстро проговорил:

– Ну, новости не очень хорошие. Однако и не плохие. Думаю, я смогу разобрать это. Завал здесь. Но, судя по всему, не такой страшный, – решил добавить мужчина, хотя сам был мало сказать не уверен – он крупно сомневался в сказанном, в том, что завал был не страшным и что он сумеет разобрать его за ближайшие минут десять. Нет… здесь, судя по всему, всё было гораздо страшнее; однако в подбадривании Чеса было что-то успокаивающее и его лично – по крайней мере, появлялась цель. А это, как известно, великий мотиватор. Парень тоже ответил не сразу, видимо, переваривая это, но потом его неожиданно ставший хриплым голос прорезался сквозь мрак – правда, тихо, робко…

– Ты… ты уверен, Джон, что справишься? Может быть, вместе у нас получится быстрее?.. – Константин слышал в этом голосе, как Креймер судорожно старался проглотить страх и выставить ту единственную искорку смелости, что осталась у него. Нет, это отнюдь не было позорным; повелитель тьмы, ответив мягким отказом и пообещав, что всё будет хорошо – ох уж эти клише, и сам ощущал, как трясутся его руки, когда он вытаскивает очередной камень или обломок. Ему – да пусть никогда об этом никому не придётся узнать – было тоже страшно и страшно скорее не по причине фобии или какого-то ощущения, а просто потому, что, наверное, любому смельчаку было бы боязно в его положении. Да, он бывал в Аду, в когтях демонов, но там было всё-таки лучше – и лучше казалось даже тогда, когда он сам проклинал, что вообще забрёл туда. Там, по крайней мере, был свет; Джон иронично усмехнулся и, вновь сказав Чесу спрятаться и желательно не высовываться, выбросил очередных два обломка.

Только сейчас Константин осознал, что вокруг была полная темнота; источник слабого света, который шёл из кухни, был теперь полностью уничтожен привалившим потоком хлама и камней, а ожидаемого проблеска сквозь обломки здесь, перед ним, как не было, так и не появлялось до сих пор. Кто-нибудь из нас когда-нибудь задумывался, что есть настоящая темень и настоящее ограниченное пространство?.. Нет, это не просторная комната с выключенным светом и почти что всё озаряющим отблеском фонарей с улицы; нет-нет… это всё наше наивное представление. Реальность – вот она, прямо перед повелителем тьмы и вокруг него; это только в первые пять минут кажется, что всё действительно нормально и… и вообще, подумаешь, тьма – экая невидаль!.. Но вот по прохождении этих самых пяти минут становится уже неуютно, куда-то пропадает осознание собственной безопасности, вдруг канет в небытие и надежда… И вот уже перестаёшь верить и надеяться, ощущать себя, понимать, где заканчивается твоя рука, насколько далеко впереди завал и как далёк от тебя единственный твой спутник, переживающий сейчас нечто подобное. В один момент у Джона перехватило дыхание, и спасло тогда только одно – случайно пришедшая мысль в голову Креймера.

– Послушай, тебе там наверняка не хватает света… у меня… – он запнулся, наверное, всё же смутился, – У меня есть… точнее, осталась зажигалка. Возьми. Огонёк слабый, но это куда ни шло; думаю, её хватит на часа два беспрерывного горения. – Константин отбросил очередной камень и, покачав головой, а после потерев виски, спустился к Чесу. Чтобы его было видно, парень на минуту включил зажигалку; неровное слабое пламя осветило до ужаса бледное лицо. Джону даже стало не по себе от такого вида его водителя, и замять само собой назревающий вопрос уже не оказалось возможным.

– Ты-то как? Больно бледный… Может, постараешься вздремнуть?

– Какое тут!.. – только и ответил, вздохнув, Чес и покачал головой, а потом сунул выключенную зажигалку мужчине. Снова всё вокруг поглотила мгла, и снова стёрлись рамки и границы между предметами. Вероятно, и Чес был где-то не в более полуметре от него; а зачем ему эта информация, Константин знать не знал.

Возвращаясь наверх, Джон действительно думал, что какой тут поспать, когда каждые пять минут с грохотом приземляются крупные обломки, при этом задевая и гремя о стенки, и ежеминутно голову терзают мысли различного невесёлого характера. К тому же, и свет пропал, а с ним наверняка было легче…

Работа пошла легче, но тяжёлое чувство в груди сделалось тяжелее ещё раза в два – Джон изредка окрикивал Чеса и перекидывался с ним парами совсем глупых, но до черта сейчас нужных фраз. И это было отнюдь не мило, а просто жизненно необходимо, как будто для восполнения какой-то шкалы определённой силы. Креймер это ясно понимал и сам, было видно, от этих нечастых разговоров был в восторге; но и слишком много и бездумно говорить Константин тоже не пытался, ибо знал, какое неприятное, пополам перемешанное со стыдом ощущение будет после того, как они выберутся отсюда. Лучше сохранить так называемый нейтралитет – по крайней мере, такое мужчине помогало. Но помогало в лучшую ли сторону?..

***

Джон не знал, сколько времени прошло и сколько ещё должно пройти; тем временем глаза приспособились к темноте, когда зажигалку приходилось отключать, а разговоры становились всё менее содержащими какой-то смысл и всё более созданными лишь для того, чтобы хоть что-то звучало в этой непроницаемой тишине. Точнее, где-то вне этой «вселенной» изредка слышны были тяжкие взрывы, привычные выстрелы, глухие крики, иногда даже легонько потрясывало, но не более; а хотелось, чтобы звучало хоть что-то помимо падающих обломков и включающейся зажигалки именно здесь. Константин осветил свои часы и увидал, что времени прошло почти час… Час, а впереди не видно не то чтобы просвета – даже лёгкого намёка на него. Да, новости для Креймера у него были не самые лучшие…

– Ну, и что там? Виднеется ли что-нибудь? – как будто почувствовав его тревогу, спросил парень. Он спрашивал такое уже раз десятый или двенадцатый – мужчина сбился со счёту.

– Пока… пока ничего. Но, по крайней мере, камни даются легко, и я продвинулся аж на целый метр.

– Крепко там завалено. – Чес помолчал, и повелитель тьмы не стал перебивать, зная: тот вероятно добавит что-нибудь. Так и случилось.

– Джон… Джон, как ты думаешь, мы… мы сможем найти выход отсюда? – голос его срывался, и он старался его выправить, но то давалось с невероятным усилием. – О, я так жалко выгляжу… надеюсь, повелитель тьмы потом не припомнит мне этого.

– Как же! Припомню… – Они оба усмехнулись, и Константин надеялся, что сможет умять этим последующий разговор; однако парень тут же напомнил:

– Ну так? Ты не ответил на мой вопрос… – Джон устало вздохнул и как можно более развязно ответил:

– А разве это непонятно? Конечно выберемся! В конце концов, умирать я не собирался. И тебе такого не позволю… – Внизу послышался нервный смешок, но мужчина знал, что лёгкая паранойя у парня пройдёт не скоро. Чес находился в серьёзном расстройстве после пережитого, после ран, ударов и почти бессонной ночи; часть из этого было виною Джона, хотя… хотя нет: всё это было виною Джона. Поэтому его можно было понять.

После они разговаривали мало; Константин дьявольски устал таскать камни, как грузчик, но этими самыми усилиями смог продвинуться довольно глубоко, так, что теперь почти полностью залез в этот ход. Пот лил с него рекой, было невероятно душно, хотя снаружи была прохладная ночь; иногда казалось, что не хватало воздуху. Мужчина давно скинул пальто, а свет от зажигалки постепенно оскудевал – вот такие вот новости были за последний час. Хотелось пить, есть, но Джон не позволял себе этой роскоши, решив, что пока не увидит хотя бы проблеск внешнего мира, не позволит себе отдыхать. Он весь был в грязи, пыль скрипела уже на зубах, раздражала глаза, короче, оказалась вездесущна; пальцы – все сплошь в мозолях, а мышцы неприятно ныли, как, впрочем, и всё остальное тело, уже давно не разгибавшееся.

Повелитель тьмы уже привык к механическим однообразным движениям: вытащить камень, доползти задним ходом до лестницы, выбросить, вернуться. И такой цикл был (или казался?) бесконечным, словно бы какой программист запустил его и забыл о нём вовсе, оставив повторяться миллионы раз. Джон встряхнул головой, понимая, что с такими мыслями и до психушки дойти недолго. Хотя какой смысл ему волноваться: он уже доходил…

Снова прошёл неопределённый промежуток времени; часы смутно показывали пять утра. Значит, пять утра; благо, что часы – это механизм, который нужно изредка подкручивать и чинить. Они лишь следует своему неспешному маршруту, мерно отстукивая секунды, потом минуты и так далее. Наверное, если бы часы были хоть на половину похожи на человека, имели бы душу и эмоции, то стрелки бы сейчас крутились в безумном ритме, отбивая уже, наверное, часов двенадцать. Просто хорошо, что это бездушный механизм, которому всё равно, что вокруг: или обстрел, или безопасность, или вообще конец всему живому. Это просто часы, и им нужно раз в столько-то лет менять шестерёнки.

Джон совсем не знал, для чего думал о всякой чепухе, но, кажется, эта чепуха не была лишена смысла. Действительно, для него прошло уже, наверное, что-то около шести часов, хотя на самом деле… не более двух. Константин совсем потерялся, и только холодная рассудительность механизма на руке ещё давала надежду, что разум не помашет ему ручкой на прощание, решив, что ему не место среди всего этого ужаса.

Да, оказалось сложнее, чем он предполагал; нет, уж лучше во много раз такого однообразия дышать в лицо захваченному демоном человеку и едва ускальзывать от его лязгающих зубов. То было интереснее, да и цель оказывалась не за горами; а здесь… может, это и вправду бесполезно и выход нужно искать внизу, где Чес? Может быть, там гораздо меньше завал, чем этот? А кто знает, быть может, этого самого выхода и правда нет, а есть только призрачная надежда на него? «Нет!» Повелитель тьмы хлопнул пару раз себя по лицу – помогло избавиться от глупых мыслей. Чтобы более не возникало желания и времени думать о всякой гадости, он принялся работать вдвойне усиленней.

Через некоторое время его позвал Креймер – предложил отдохнуть и перекусить тем малым, что они успели захватить из подвала. Джон подумал и решил, что, наверное, не плохо было бы сделать передышку, но попросил у парня минут десять на завершение работы; а честно, ему бы и кусок в горло не прошёл, если б не последующие минуты – всё-таки знать, что цель существует не только в твоих мечтах, но и в реальности, было куда лучше. Остальные десять минут камни падали так часто, что Чесу показалось, будто сверху что-то обваливается; на самом деле, ничего подобного – это так шла работа. В конце концов Джон наткнулся на огромный камень, сдвинуть который было задачей не из лёгких, но он справился, правда, устав так, как устал только за эти два часа. Но потраченные силы оказались оправданы – Константин не помнил, когда в последний раз так радовался материальным вещам: маленькая щёлка высотой, быть может, не больше двух сантиметров лениво пропускала сумеречный тусклый свет. Сквозь неё не было видно ничего особенного, но наличие света не могло не приободрять. Джон даже выключал зажигалку, думая, что ему могло показаться, но тонкий лучик раннего утреннего света оставался неизменным.

Спустился он вниз с радостными новостями. Чес стал явно бодрее, даже начал шутить, а вода и булочка вообще украсили обстановку. Константин только теперь понял, как неимоверно жгло горло; он даже не смог остановить себя и выпил гораздо больше половины, после чего извинился перед Креймером, на что тот лишь улыбчиво отмахнулся.

– Знаешь, Джон, мне кажется порой, что судьба или Бог, или кто-то ещё нас бережёт… И именно нас, никого из нас поодиночке. Понимаешь? Будто оно оплачивает все долги перед тобой; ты делал в прошлом много, чтобы спасти мир, и…

– Ну! – перебил его мужчина, присаживаясь на краешек рядом и упираясь ногами в лестницу. – Уж не спасал мир – это как-то слишком пафосно. Но, бывало, помогал… способствовал миру, так сказать. А так согласен, хотя это звучит как бред.

– А однажды оно скажет, что отплатило по всем счетам, – будто не слушая его, продолжал Чес. – И тогда никакой помощи не жди. Что тогда, Джон?

– Тогда просто останется одно – игры на выживание. Вот и всё. И мы выживем. И вообще хватит задавать такие глупые вопросы. – Парень, вероятно, задал бы, но вовремя замолчал и приступил к булке. Константин не совсем понял, для чего тот стал говорить о судьбе, о мире, о том, что пока те не имеют их во все дыры, а обводят их от опасности стороной, но ощутил некое похожее предчувствие, что всё, до сих пор случавшееся с ними, как будто одна большая халява; дальше – жёстче. Однако он не стал думать об этом и полностью переключился на более насущные проблемы. Откопать ход стало, казалось, чем скорее, тем лучше; наскоро перекусив, повелитель тьмы поднялся наверх снова и снова продолжил свою работу.

Щель становилась больше и больше – вскоре Джон смог с лёгкостью всунуть в неё руку. Это замотивировало как нельзя лучше, и последующая работа, хоть и давалась с трудом, но проходила с большим оживлением. Он не слишком верил своим глазам, но вскоре увидал, что за завалом был расположен выход, выводящий на опасно накренившийся и упирающийся о что-то сверху серый кусок стены. Протиснуться сквозь него вниз, на землю, было сложно, но возможно, и Константин усмехнулся, понимая, что на этот раз их пронесло, ибо за камнями их мог ожидать только развал. Но нынче – спасение; сквозняк приносил с собой свежий прохладный воздух, на улице было ещё темновато, но на востоке уже, вероятно, брезжило солнце. Джон вдыхал свежесть и не мог поверить.

Сообщив радостную весть Чесу, он принялся работать усиленней – это был последний, уже точно-точно последний рывок.

И вот был сброшен последний тяжёлый валун; мужчина поспешил сообщить Креймеру о том, что можно подниматься, хотя уже было слышно, что кто-то осторожно полз наверх. Джон усмехнулся, чиркнул зажигалкой, которая устало фыркнула последний раз огоньком и потухла, и отбросил её в сторону.

– Выдохлась твоя зажигалка. По крайней мере, теперь у тебя при желании курить не будет возможностей… хотя бы одной. – Константин был уже в конце и поднадавил на кусок стены, чтобы освободить побольше пространства; оказалось очень неудобно вылезать головой вперёд, но это теперь были всё мелочи. Какая-то часть стены – не камешки, которые он разбирал в шахте, поэтому пришлось поднатужиться; отбил в итоге повелитель тьмы где-то около пятнадцати сантиметров и, упираясь одной рукой в стену, другой – за край хода, аккуратно вылез из шахты. Джон встал на покачивающиеся ноги и тяжело распрямился – всё тело ныло и болело, буквально каждая мышца, казалось, затекла. Да, совсем разнежил его образ жизни женатого мужчины; то ли дело было, когда он ещё демонов ловил! Константин подумал, что надо бы возобновить прежний ритм жизни, а то к концу концов он вообще не узнает себя.

Потом Джон помог вылезти Чесу; тот вылез менее удачно, сильно ударившись ногой, но был ничуть этим не расстроен. Главное, что они снаружи; впереди виднелись разрушенные здания, обрубленный небоскрёб, на который вчера смотрел повелитель тьмы, и справа виднелся краешек встающего солнца, чьи лучи до рези слепили глаза и заставляли их слезиться. Они вышли вдвоём из-под обломка стены и того, что осталось от некогда бывшей комнаты; было необычно ощущать пространство, которое не сковывало тебя, было почти что безгранично.

Джон, видя, что Креймер в не самом лучшем состоянии, решил дойти до следующего дома и остановиться там, хотя безопасно там отнюдь не было, если б заново начался обстрел. По крайней мере, у парня есть несколько часов точно. Они зашли в оставшуюся целой прихожую какого-то магазина; Константин сел на раскрошенных ступеньках, а Чес лёг недалеко, прямо на пол, подложив под себя пальто Джона – более повелитель тьмы предложить не мог. Солнце вставало прямо перед ними, аккуратно протаскивая свои лучики сквозь останки домов; этому магазину когда-то везло, что витрина обращена на восток, – как-никак, а когда солнце, всегда становится веселее. Мужчина устало выдохнул и опёрся головой о косяк двери; его взгляд блуждал по городу, будто постаревшему за одну ночь: добавилось разрухи, где-то даже что-то дымилось, а небо было рассечено шлейфами тех кораблей.

Тысячи глупых мыслей терроризировали его голову; впрочем, зачем думать о случившемся, если всё закончилось? Джон тоже так решил и в итоге плюнул на всё это дело, подумав, что гораздо важнее сейчас обрисовать дальнейший план действий. Конечно, цель у них есть, но эта цель далека как никогда, а если ещё учесть, что они без еды и ночлега… Что ж, нынче придётся не сладко, но Константин решил, что чуть позже пойдёт отыскивать еду – наверняка в каких-нибудь подвалах завалялось хоть что-нибудь, что ещё не растащили и что ещё не расплющило бомбами.

Но всё-таки, несмотря на то, что, по идее, впереди проблемы были посущественнее, повелитель тьмы оказался рад тому, что они выбрались живыми и целыми; если б остались, то… их ожидала бы та же участь, что и тех пьянчуг. Джон до сих пор вспоминал то на первый взгляд безобидное и уютное место с неприятным осадком на душе – он искренне не понимал, как можно было стать такими, не беспокоящимися даже о собственной жизни, а только, как и раньше, предаваться сладострастию? И ведь они знали, прекрасно знали, что творится наверху, но не пошевелили и пальцем, чтобы связаться с людьми и выбраться наружу; даже в самый последний момент все эти равнодушные обитатели предстали ой в каком нелицеприятном, тошнотворном свете: бегали, орали, паниковали, устроили давку вместо того чтобы спокойно обсудить, как им двигаться дальше, или хотя бы сохранить здравый рассудок. И уж Константину точно не было жалко Джо, хотя, по сути, тот мог бы стать толковым человеком. Как и все остальные…

Но, упаси Боже, чтобы Джон снова был кому-то судьёй – только себе, и это было его нерушимым правилом. Просто после увиденного немного осуждающие мысли всё равно всплывали в голове; по крайней мере, это был яркий пример того, как делать не надо и куда скатываться не следует. На самом же деле, это был просто один из тех десятка случаев, что ещё будут с ними.

«Дальше – жёстче? Что ж…» – Джон неопределённо хмыкнул, на секунду прикрыл глаза и подумал, что в будущем всё должно было быть не таким уж и страшным… наверное. Во всяком случае, рядом всегда будет тот, кто будет помнить их историю с самого начала и ни черта не струсит, поймёт, сам вырвется в бой; Константин улыбнулся: среди всего этого ужаса он действительно находил своё счастье и наслаждался им. Может быть, эта катастрофа – то, чего ему действительно не хватало в его однообразной жизни?

«Безусловно!»

========== Глава 11. Признание; обещание. ==========

Самые лестные признания не те, что делаются намеренно, а те, что вырываются помимо воли.

Нинон де Ланкло ©.

Солнце было почти в зените, когда Чес проснулся; Джон его не будил специально, подумав, что пускай тот спит хоть до вечера, пока есть такая возможность. К тому же, обстановка этому способствовала: корабли не свистели над головой с самого утра, да и вокруг где-то в диапазоне двух километров не было слышно и выстрела. Стало подозрительно тихо, думал Константин, да и в принципе это было странным – сначала устраивают жестокую бойню, а потом пропадают куда-то так, что кажется, будто никакого нападения и не было. Но потом, хорошенько обдумав это, мужчина додумался до такой версии: вероятно, у этих пришельцев есть определённый план, жестокий план, которому они следуют, зная уже наверняка абсолютно все последующие действия человечества и пресекая их на корню. Они мучают, издеваются, преподносят всё дозировано, совмещая дикое истребление с довольно долгим, расслабляющим мирным временем. До Джона только сейчас дошло, что это не просто случайность, а хорошо продуманная тактика и что они с Чесом (да и не только они, конечно) жестоко купились на неё.

Когда Креймер очнулся, то сразу же принялся извиняться за то, что проспал так долго, ведь они могли в это время уже добраться до детсада. Джон лишь усмехнулся этому, по его мнению, глупому извинению и отмахнулся:

– Всё равно там уже навряд ли кто-нибудь остался. Думаю, детей куда-то увели, либо увезли. В таких случаях само здание нам нужно лишь как способ узнать, куда их отвели. Знаешь, обычно в детсадах или школах пишут ярко на стенах или на досках, короче, где повиднее, крупным шрифтом информацию о том, куда двинулась группа, в какую сторону, возможно, имена, если разбили на группы. По крайней мере, мы сможем узнать, куда те направились, и пойти следом. Поэтому пару часов, которые тебе многое дали, здесь же ничего не значили.

Чес согласился, хотя выглядел смущённым. Они встали и хотели было отправиться в путь, как Джон вспомнил:

– Твои раны… нужно сделать перевязку. У нас осталось немного чистой воды, к тому же, я захватил спирт. В шахте тебя наверняка немного присыпало пылью, так что давай… – Джон сделал многозначительный жест, приказывающий Чесу сесть и отдаться полностью в его распоряжение. Тот так и сделал, а Константин стал вытаскивать бинты, воду, спирт; спустя минуты три или четыре дело было окончено, и они двинулись в путь. Креймер не мог идти столь быстро – отсутствие нормального отдыха сказывалось как никогда; Константин не мог отделаться от того чувства, будто парень ещё не пришёл в себя, будто переваривает случившееся там, в вентиляционной шахте. Спросить прямо о самочувствии было затеей глупой – Чес наивно лгал, впрочем, сам иногда веря в сказанное. Но повелитель-то тьмы видел… и бледность, и нетвёрдую походку, и явно слабое здоровье. Причём это всё – только по его вине и ничьей больше; между тем Креймер казался смущён от каждого проявления заботы Джона, наверняка думая тем самым, что в таком случае много должен ему, хотя на деле это было просто справедливо по отношению к нему.

– Знаешь, Джон, спасибо тебе за помощь… Я и правда бы сам не управился. – Константин ощутил на себе благодарный взгляд и почувствовал себя крайне неуютно.

– Давай условимся на вот чём: ты не будешь говорить спасибо за всё это. А я просто продолжу делать тебе перевязки… окей? – Креймер помедлил, но согласно кивнул в ответ. – Терпеть не могу этих благодарностей, ей-богу!..

– Вот теперь, Джон, вот теперь… – Чес вдохнул в себя побольше воздуха – создавалось ощущение, что и говорить ему было тяжко, – Теперь я точно уверен, что ты вернулся в прежнюю форму.

– И что ты находишь в этом хорошего?.. – спрашивая скорее не парня, а себя, тихо проговорил Константин и хмыкнул; между тем они дошли до конца той улицы, откуда был виден некогда высокий небоскрёб. Креймер не ответил и только улыбнулся; Джон и правда не понял, что имел в виду его водитель, но ощутил, что-либо вскоре узнает, либо не узнает вообще, хотя это понимание останется навсегда между ними, в каждом их слове будет проскальзывать невидимым намёком.

– Детский сад далеко?

– От этого офиса что-то около километра. Или меньше. Здесь всё недалеко находится. Так что дойдём, быть может, через час…

– Я для тебя обуза. Торможу всё… – Чес опустил глаза. Константин глянул на него и вздохнул.

– Креймер, Креймер… всегда ты был недогадливым. Ты не обуза и уж точно никогда ей не станешь. К тому же, я уже говорил, что время почти не имеет значения – всё равно опоздали куда только возможно… Поэтому всё в порядке. Главное для нас сейчас – не сдохнуть. В особенности это касается тебя… – Джон не посчитал нужным добавлять «Ещё один раз я не выдержу…» – уж больно это тогда приближало его к парню, делало его будто бы добрее в его глазах. А он вчера решил раз и навсегда одну простую вещь: не открываться. Большая опасность крылась за этим…

Всю дорогу до небоскрёба они прошли молча; теперь уже не скрывались, а следовали по дорогам – вероятно, так немного осмелели не только они, но и все остальные люди, решившие убираться отсюда куда подальше. Это только в первые дни все прятались по подвалам, сейчас в этом смысл пропадал – еда заканчивалась, страх уходил, обстрелы превращались в редкое явления, а необходимость куда-то идти, собираться в группировки и искать помощь становилась острее. Джон понимал, что и им нельзя долго оставаться здесь, а начать следовать по назначенному маршруту; но без дочери – никуда.

Константин с невероятным чувством стыда понял, кто в его случае является настоящей обузой, хотя думать так, конечно, невыразимо отвратительно для него; он просто ещё раз как нельзя ярко понял, что завести семью было для него огромной ошибкой – прошлый он был куда мудрее в этом плане. Точнее, мудрость была до банального и скудного проста: нет семьи – нет проблем, ответственности, лишней суеты, к которой он сегодняшний был не готов. Только по-любому расхлёбывать когда-то давно заваренную им самим кашу ему всё равно приходилось – как-никак, то золотое слово «обязанность». Обязанность и чувство долга. Ну, может совесть, но в этом мужчина был как-то не уверен.

Несмотря же на все эти слишком циничные рассуждения, Джон всё-таки любил свою дочь. И эта любовь была для него какой-то особенной – быть может, он впервые понял, что воспитывает не какого-то чужого человека, заботиться не о каком-то чужом человеке, а о своём собственном продолжении. Это давало некий повод для гордости; это, наверное, и называлось превращением в родителя. И это было новое, возможно, единственно приятное из всех остальных чувство. Именно потому повелитель тьмы знал, что на нём висит ответственность за дочь, за её здоровье и жизнь, раз о том не позаботилась мать. О последней мужчина почему-то не хотел думать – мысли вызывали отвращение, и с чего вдруг такое – он и понять не мог. Только лишь спустя много-много дней с тех пор Джон, вспоминая себя тогдашнего, в тот момент, скажет, что это было верное предчувствие, предвещавшее куда больше, чем он мог предполагать…

А пейзажи постапокалипсиса уже стали совсем привычными.

У Джона теперь не вызывало поражения, изумления, да даже хоть лёгкого удивления картины вокруг. Города по всему миру были точно в таком же состоянии; мужчина после назвал это ранней стадией разрухи, когда во-первых падали высотки, зато мелкие дома оставались в сохранности, во-вторых, не было ещё так грязно, запущенно – лишь казалось, что город немного захламился, а в-третьих, не было ещё ни каких-то сильных группировок, ни мародёров, ни конкретного выживания – люди были только запуганы и пытались скоординировать свои действия с другими, добыть еду и только в мыслях начать строить свои правила и – у кого как пойдёт – бизнес. Эта стадия почти что идеальная и самая лучшая, хотя в ней есть много места панике, смертям, давке, возможной нехватке еды и, конечно же, огромному шоку. Но на данный момент так, конечно, не казалось…