Текст книги "На осколках цивилизации (СИ)"

Автор книги: Julia Shtal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

– Зато я знаю! – Чес потянул его за руку, двинулся вперёд и окинул его твёрдым решительным взглядом. – С того времени прошло уже что-то около двух лет; времени на подумать и анализировать у меня было предостаточно.

Константин промолчал и позволил парню тащить себя за руку, пускай это и выглядело по-детски. Они добрались до невысокой железной калитки, без труда открыли её и вошли; ржавое железо скрипело нехотя, дверца открывалась неподатливо – всё говорило о том, что здесь давно никто не ходил. Джон глянул вперёд, а впереди была действительно только темнота и нескончаемый пустырь, укрывшийся туманом и сейчас будто без всякого желания принимавший гостей. Его передёрнуло, его, того самого повелителя тьмы, что без содрогания в сердце переступал через тварей в Аду! В следующую секунду Константину даже стыдно стало от этого; он начинал понимать Чеса и вместе с тем бороться против неприятного чувства на душе. Голова его туго повернулась влево; там и вправду виднелась как будто какая-то тёмная гора. Идти до неё нужно было что-то около километра. Он сделал шаг, Креймер осторожно ступил за ним; здесь было ужасно тихо, и их шаги отзывались гулким треском, казалось, по всему полю. Выдыхающийся белый пар мешал постоянно наблюдать за происходящим впереди, а наблюдать за ним стало будто бы святой обязанностью; Джон даже стал злиться на то, что так часто выдыхает, поэтому на долгое время задерживал дыхание, силясь обхватить взглядом всё и держать под контролем каждую деталь этого странного места.

Чес теперь молчал; лишь судорожное дыхание было слышно с его стороны. Так они прошли весь километр, показавшийся им неимоверно долгим и даже нескончаемым. Когда до полуобвалившегося, но ещё сохранившего свою крепость и высоту забора осталось метров тридцать, Джон очнулся, вздрогнул и понял, что они пришли. Он оглянулся на парня, как бы спрашивая, что дальше; Креймер был бледнее полотна, но твёрдо держался на ногах и взгляд его казался полным уверенности.

– Куда дальше?

– Просто толкай ворота – они не заперты, хотя поддаются тяжело, – губы его дрожали, голос тоже иногда срывался; Джон уже начинал беспокоиться, но утрамбовал это волнение, подумав, что, возможно, слишком быстро потерял рассудок из-за столь нежданной встречи, потому и преувеличивает всё во много раз. Константин пошёл вперёд и, когда они достигли ворот, с силой навалился на них; те со страшным скрипом и шумом двинулись вперёд; удалось открыть промежуток, которого хватило на то, чтобы пройти одному человеку. Бывший экзорцист и его водитель успешно протиснулись внутрь, во двор перед самим зданием, длиной не более ста метров.

– Ты здесь когда-нибудь был… в смысле внутри? – отчего-то шёпотом проговорил Джон; парень кивнул.

– Да… много раз. И каждый раз – будто заново.

– Здесь странная энергетика и ты…

– И я, как экзорцист, пускай и неполноценный, должен был почувствовать это. И почувствовал, Джон, – как нельзя точно завершил за него предложение Чес и ещё раз кивнул. – Здесь невероятно странно… и это начинаешь ощущать ещё со входа в калитку. Правда?

– Правда… – пробормотал Константин, оглядываясь.

– Я тоже каждый раз, приходя сюда, рисковал своим рассудком. Ибо это место может сделать из меня безумца; честно говоря, именно после него болезнь может обостряться и не спадать хоть год. Поэтому… если что, не сердись. Просто пойми и не откажи в помощи, – Креймер поднял голову; Джон фыркнул и нетерпеливо двинулся вперёд.

– Говоришь, как будто только сегодня меня знаешь… – недовольно буркнул из-за спины; Чес как-то промолчал, да и Константин не стал развивать далее эту тему – сегодня нечто такое уже поднималось и не завершилось ничем хорошим. Но сердце всё равно отвратительно заухало – так бывало, когда какое-нибудь важное дело не заканчивалось, растягиваясь во времени на неопределённый срок. Вот уж чего Джон не любил!..

– Мы войдём внутрь и окажемся в холле. Я хочу показать тебе второй этаж – на первом ничего интересного.

– Но здесь же пять этажей! – вскинув голову, заявил он. – А остальные?

– Я не дошёл до них… – прошептал Чес; они тем временем вошли в холл, преодолев странно пустынный двор – ни одной вещицы там не валялось. От этого становилось жутко; Джон даже не знал, начинать ли верить в ужастики. Впрочем, верить уже следовало: всё-таки, вся его прошлая жизнь один большой ужастик… Ему становилось стыдно, что он содрогался перед этим ничем не примечательным местом, хотя раньше без проблем смог взглянуть в глаза самому Люциферу… Впрочем, что сейчас сравнивать? Прошлое прошло и, судя по всему, бесследно; какой теперь смысл быть тем же посланником Ада?

– Почему не дошёл? – спросил Константин, когда они оказались внутри; было темно, лишь синее небо глядело в окна, столь редкие здесь. Креймер достал фонарик – предубедительно кинул его себе, видимо, зная трудности со светом в этом здании. Джон мысленно поблагодарил его, и они вместе направились вперёд, ещё толком ничего не видя. Пучок света хоть и освещал, но мутно; туман с улицы пробрался сквозь частые щели внутрь, поэтому порой нельзя было разобрать предметы. Они изредка спотыкались о какие-нибудь железяки на полу; это встряхивало их существование и прорезало тугую тишину, обволакивающую здесь всё.

– Не дошёл, потому что… не смог. Мне кажется, здесь уровни распределены по влиянию на психику: первые два этажа как раз на мою, на слабую. Остальные – уже на сильные. Я ведь чуть с ума не сошёл, когда стал подниматься на третий… – последнее предложение прошептал; свет не ближайшей стене предательски задрожал. Джон резко обернулся и увидел, что Креймера сильно трясёт. Он поддержал его за плечи и с беспокойством спросил:

– С тобой точно всё хорошо? Может, не стоит?

– Стоит, Джон. Ничего страшного. Мы же быстро… – он поднял на него своё лицо – оно казалось измученным, и Константин почему-то вздрогнул, увидев этот отчаянный взгляд, пересохшие посиневшие губы и непереносимую боль во всём выражении. Он вспомнил: когда Чес потихоньку погибал тогда, в их последнем бою, то смотрел именно так же. Он запомнил этот взгляд; теперь это было связано со стыдом, неимением возможности помочь и невыносимой безысходностью. Хоть и прошло уже с того момента много времени, хоть теперь парень стоял перед ним живой, а какая-то тяжесть вины, не прощённой какой-то мысли повисла в его душе с новой силой, с новым грузом.

– Дай хоть фонарь возьму, – сдавленно прошептал Джон и перехватил из его руки предмет, а сам не сумел оторваться от его плеч, боясь, что водитель сможет не устоять на собственных двух.

– Прекрати так волноваться, дурак… – тихо проговорил в ответ Креймер, кое-как вставая на ноги и оправляя куртку. – Возишься со мной как с ребёнком!

– Ты и есть ребёнок… для меня. И всегда был им.

– Значит, больше не хочу быть им. Быть ребёнком значит доставлять проблемы.

– Правда? Тогда мне нравятся эти проблемы!

– Идиот… – прошипел тихо, почти неслышно. На этом словесная перепалка как бы закончилась; Джон, подумав, решил пока отпустить Чеса, а сам повёл скользящим светом по липким от влаги стенам, потолку, каким-то приборам, валяющимся на первом этаже в хаотичном порядке. Где-то в отдалении приглушённо капала вода; он нашёл это место – то был пролом в потолке со второго этажа, и оттуда потихоньку стекали дождевые капли на проржавевшую оболочку какого-то огромного механизма. В общем первый этаж представлял собой просторный холл со множествами ответвлений коридоров и залов; интересного здесь ничего не было: обыкновенная разруха, какая бывает после забрасывания зданий. Константин теперь даже начал корить себя, что позволил Креймеру вытащить его в такую не совсем оригинальную местность – что они, сталкеры какие или охотники за сокровищами? Это всё он считал ребяческой глупостью, ведь именно из-за неё здесь наверняка вырастали всякие легенды о странных существах или призраках. Впрочем, вспоминая своё прошлое, Джон бы не сказал, что некоторые из них – выдумки, но большая часть уж точно не была правдой. Между тем они прошли до конца холла: здесь когда-то была стойка регистрации, но теперь она вся почти развалилась, не было никаких ни компьютеров, ни бумаг, лишь пара остатков от карандашей и ручек. Константин только сейчас, отсюда осветя всё предшествующее пространство, понял, что здание развалилось не шибко, лишь в некоторых местах пообвалился потолок, пол или лестничные площадки, но ощущение тем не менее было такое, словно они находились в каком-то помещении, переставшем работать не два года назад, а лет пятьдесят – уж так одиноко и пустынно здесь было, так всё обветшало и потеряло былые свойства. Это не понравилось ему сразу.

– Куда дальше? Есть здесь что интересное? – тихо спросил Джон, взглянув на Чеса: тот помотал головой – видно было, что он крепился. Понять бы отчего именно.

– Мы можем походить, но я тебе отвечаю, что здесь нет ничего особенного – типичный первый этаж со всеми холлами, столовыми и гардеробами. Кроме пару кабинетов администрации, ничего более.

– А какой-то странный прибор тогда откуда? Ещё вначале там лежал, помнишь?

– Это со второго этажа упало. Я не знаю, что это: какой-то специальный аппарат. Здесь, такое ощущение, занимались производством чего-то. Хотя это ощущение может быть слишком обманчиво… как думаешь, Джон? – Парень тревожно поднял свои глаза на него; Константин ощущал его присутствие рядом, но всё никак не мог дотронуться рукой или плечом – так, казалось, должно было стать спокойнее.

– Я видел слишком мало, чтобы делать предположения, – поспешно проговорил он, переводя свет с одной стены на противоположную и будто всё пытаясь что-то выискать. – Давай пройдём на второй этаж. Впрочем, это место слишком странное, это пока я могу заключить точно. Но если бы я, к примеру, не потерял свои способности к экзорцизму, то мог бы уже сейчас сказать, что не так с этим зданием и что может значить всё тобою рассказанное. На лестницу сюда? – Он глянул на Креймера, указывая светом в дальний угол, где чисто теоретически должна была находиться лестница. Бывший водитель кивнул, и они вместе, перешагивая через слишком зачастившие обломки стен, потолка и чего-то ещё, направились туда.

– А я видел слишком много, чтобы не иметь своё мнение по этому поводу… – почти шёпотом начал парнишка, когда до лестницы, на удивление хорошо сохранившейся, осталось пару метров. Джон искоса посмотрел на него.

– И что же ты думаешь? – спросил он, когда они оказались у основания ступенек; пучок света прошёлся по всем стенам, по всем выступам и обломам. Трудностей в восхождении быть не должно, но ближе к концу первого лестничного пролёта была огромная дыра почти во всю ширину, только сбоку остались кусочки ступенек не более полметра длиной. Впрочем, это не было столь критично; они принялись осторожно подниматься.

– Старайся идти ближе к стене – там ступеньки прочнее. Видишь вот эту дырку впереди? – Чес указал на небольшой обвал в паре метров от них. – Это я был невнимательный, – усмехнулся. – Так что иди ровно впереди меня, раз уж ты с фонарём.

– Спасибо, – Джон кинул благодарный взгляд на напарника. – Только почему это здание не сносят? Это, в принципе, было бы не очень для нас, если бы мы что-нибудь исследовали, но… вот действительно: почему? Обычно все здания в городе начинают сносить в течение полгода после их официального прекращения работы в них и переезда офиса или производства в другое место. Думаешь, про него забыли?

– А вот это вопрос, на который я точно не знаю ответа. Ну, либо догадываюсь, но не могу утверждать точно… впрочем, ты должен будешь немного понять мои мысли по этому поводу, когда я расскажу те предположения, которые очень долго созревали в моей голове… – голос парня хоть и дрожал и был слаб, но зато сразу же наполнялся какой-то энергией, твёрдостью, когда речь заходила об этом деле. Джон полуобернулся и кивнул, чтобы тот начал; глаза Креймера горели каким-то сильным, даже лихорадочным огнём в темноте. Лестница тем временем упрямо отказывалась заканчиваться…

Но вот, прижимаясь к стене и проверяя каждый свой шаг, они наконец оказались на первой площадке: предстояло преодолеть ещё один такой же лестничный пролёт. Здесь Чес и заговорил.

– Я считаю, что Ад взбунтовался снова, как и тогда, в прежние наши с тобой времена, когда мы отправились устанавливать равновесие, – Константина едва заметно передёрнуло: ну не любил он того всего, что было связано с тем роковым днём; причины называть не нужно. – Правда, тогда для разрешения всех этих дел был ты, посланник Ада, повелитель тьмы, но, когда ты ушёл на пенсию… – Оба не сумели сдержать усмешек. – Тогда всё нарушилось вновь. Моё мнение немного абсурдно, но ты его выслушай внимательно, потому что оно может иметь под собой долю разумности. Я долгое время вчитывался в смысл той бумажки, которую здесь откопал, долго размышлял над какими-то странными действиями, происходящими тут, над тем светом, прорезавшим небо, над резким запустением сего места (если ты не знаешь, то я тебе скажу, что вернулся сюда ровно через три дня – здание уже было в теперешнем виде, представляешь?). Я думал и пришёл к выводу, что без Ада здесь не обошлось. Но тогда я спросил себя, почему надлежащие люди не следят за этим? Почему молчит Рай, молчат ангелы и, наконец, ты? Я сразу понял, что с тобой что-то не то; была мысль о потере способностей, но тогда я её слишком испугался. – Бледные губы дрогнули в усмешке, взгляд как-то мигом потух, уставившись в одну точку. – Было довольно трудно принять для себя то, что Рай почему-то бездействует. И ты. Я жил в некоторой панике все два года. И тогда стал замечать, что происходит с людьми…

– Так какой твой конечный вывод? – напряжённо спросил Джон. Чес резко поднял голову и с того момента не сводил с него глаз.

– Некоторая группа людей заключила договор с Адом. Зачем – не знаю. Видимо, для каких-то своих корыстных целей. Я не знаю также, для чего им все эти здания, но, вероятно, они чем-то здесь занимаются. Чем-то явно идущим во вред человечеству… Ты заметил, какими люди стали в последнее время? Это трудно оценить здраво, но я смог: они стали менее радостными, всё более тревожными и загруженными, смех стал нечастым явлением. Мир будто погружается – постепенно – во мрак! Джон, я знаю, как смешон со своей теорией, но я понял, что объяснить это можно только так! Здесь точно замешан Ад! И потеря твоих способностей… знаешь, не просто так. Когда правила и контроль ослабли, ад позволил себе многое, намного больше того, что было в прошлом. Они решились потихоньку брать над людьми контроль! Те, кто захотел спастись, дали, наверное, какую-то важную информацию, заключили договор или что-то ещё – не знаю, – но они, короче говоря, предали всё человечество. Ад теперь воздействует на настроения и умы людей через… через что-то, Джон, я, как видишь, только строю догадки, но, по-хорошему, у меня нет ничего в качестве доказательств! Не знаю, не знаю… – шептал, опустив глаза; его рука непроизвольно дотронулась до рукава Константина и цепко схватила его. – Верю только, что, если ты возьмёшься и вновь поверишь в себя, то сможешь понять, что вообще происходит вокруг… Да даже ты: ты разве не заметил, что с тобой произошло? Ты когда-то говорил, что будто бы по-новому взглянул на жизнь, да и по действиям твоим похоже, что ты стараешься покончить с прошлым. Ты считаешь, что в прошлом действовал не ты, а кто-то другой, не похожий на тебя. И ты оказался под влиянием, Джон, просто под меньшим… а я – под большим… – Парня, видно было, переполняли чувства, и он резко схватил его за плечи обеими руками, близко не приближаясь; Константин совсем смешался и не знал, что ответить.

– Ты теперь вообще думаешь, что меня пора в психушку вести, но нет… когда ты немного подумаешь, то сам поймёшь. Не считай меня за безумца… – попросил, глядя на него жалобно, почти что умоляюще. – Я тебе верю, поэтому всё рассказал, хотя скажи я кому другому такое – меня бы сразу приняли за душевнобольного. Впрочем, ты мне не веришь, это видно…

– Я хочу верить, Чес, – тихо ответил Джон, отыскав на предплечье холодную ладонь Креймера и сжав её. – Однако мне нужно некоторое время, чтобы осмыслить те факты, которые ты мне сейчас накидал… уж больно всё это сумбурно… Например, зачем людям связывать себя с Адом? Тебе ли не знать, как дорог тот самый договор?.. – Бывший водитель прикрыл глаза, покачал головой и отошёл от него, будто вспомнив о правилах приличия.

– Знаю-знаю, но… предложи тогда что-нибудь своё! Потому что у меня и в самом деле идей больше нет… – склонил голову, будто виноватый.

– Подумаю… Чес, это всё слишком запутанно. К тому же, я уже давно не бывал в той сфере, как потерял свои способности. Хотя твой рассказ звучит… может, не вполне правдиво, зато убедительно. Как единственно возможный вариант развития событий. Ты молодец по тому, что хотя бы догадался, – Константин улыбнулся и легко потрепал его по голове, оборачиваясь в сторону лестничного пролёта. – Давай мы досмотрим это место, вернёмся домой и вместе обдумаем, что это ещё может быть за хреновина. Договорились? – Джон ступил на первую ступеньку, одновременно полуобернувшись на парня; тот кивнул, и он продолжил путь.

– Спасибо тебе… – раздалось глухое и тихое позади него.

– Господи, да за что же?

– За веру в меня… впрочем, я так и знал, – Джона капельку смутили эти слова, и он ничего не ответил, угрюмо продолжив путь. Но тот факт, что на душе потеплело, нельзя было отрицать, это точно… А Креймер наверняка глупо улыбнулся, пока напарник не видел; что-то подсказывало это Константину. Он лишь хмыкнул своим мыслям и осветил путь: лестница оказалась ещё более развороченной, чем прежняя, но идти можно было – значит, жалобы излишни. Они аккуратно двинулись, стараясь держаться вместе и идти ближе к стене, как сказал Чес. Пару раз что-то обваливалось под их ногами, но в основном они прошли без происшествий; только у Джона как-то слишком ожидаемо спёрло дыхание – он долго корил себя за это после.

Наконец они вышли на второй этаж: то было огромное, местами отделённое перегородками помещение, не такое разваленное, как первый этаж, но жутко заброшенное. Повсюду валялись опрокинутые столы, принтеры, ещё какие-то вывороченные приборы; можно было даже различить горшки с давно высохшими и превратившимися в труху цветами и рассыпанной вокруг землёй; нередки были шкафы с оторванными дверцами и зияющие дыры на первый этаж; ветер жутко гудел под потолком, врываясь в выбитые оконные рамы. Здесь, судя по всему, были офисы; оставшиеся в живых покосившиеся перегородки образовывали от входа длинный коридор вплоть до следующего лестничного пролёта и лифта; они виднелись тёмной дырой впереди.

Джон быстро пробежал светом по стенам, по завалинам, по потолку и вспученному полу; ничего интересного. И только одна вещь его заинтересовала: отсутствие каких-либо дыр или провалин на потолке с того самого третьего этажа, на который не смог пробраться Чес по каким-то ещё смутным для Константина причинам. Неожиданно, кончиком плеча, он ощутил, как дрожит рядом парень; он обернулся, решив проверить, всё ли в порядке: Креймер был бледен теперь ещё хуже полотна, но держался и даже слабо улыбнулся ему, кивнув в знак того, что с ним всё в порядке. Он не шибко поверил Чесу, но решил, что до поры до времени оставит его в покое, ведь кроме бледноты нет ничего серьёзного. Кажется. Джон выдохнул и покачал головой, распухшей от прилива информации; в нём ещё не ужилось то, что люди могут подставлять своих же и ради каких-то непонятных целей заключать договор с Адом. Теория Чеса, конечна, абсурдна, но в данной ситуации единственно верна… и Константин, обладая весьма развитым критическим умом, уж давно бы отмёл этот бред, если бы не его исключительность и незаменимость.

Между тем они медленно, молча обошли всё помещение и не нашли ровным счётом ничего; впрочем, Джон особо и не вглядывался, чувствуя сердцем, что самое интересное там, куда не смог дойти его напарник – на третьем этаже… Креймер это знал, видимо, заранее, но только тогда, когда напарник немного замешкался перед лестничным пролётом, решил сказать.

– Ты хочешь сходить наверх. Иди, – Чес едва скрыл дрожь, кивая головой. – Быть может, ты что-нибудь найдёшь. Как известно, вероятность найти здесь что-то весьма мала, так как я уже всё проискал…

– Ты точно… не сможешь со мной? – спросил Джон почему-то шёпотом, в упор глядя на парня; тот промедлил и с натугой покачал головой.

– Я могу попробовать. Но, боюсь, что это не закончиться ничем хорошим…

– Ты сойдёшь с ума?

– Что-то типа того, – Чес усмехнулся.

– Тогда жди здесь, – Константин отчего-то чувствовал, что ничем хорошим это не обернётся, а почему так – чёрт его знает. «Впрочем, это глупости…» – откинул он сумбурные, надоедливые, но непонятные мысли и пошёл наверх. На первом лестничном пролёте он обернулся и увидел одинокую, едва заметную в темноте фигурку Чеса; тогда он подумал, что зря, но возвращаться было глупо – Джон и так в последнее время корил себя за то, что вёл себя с Креймером как-то слишком нежно и ласково, будто с ребёнком; а ведь парень уже давно не ребёнок – как-никак, двадцать четвёртый год пошёл. Но, видимо, это всё из-за далёких воспоминаний, связанных с ним…

Константин пошёл взбираться далее; у него всё более и более становилось чётким ощущение, что чем выше находились этажи, тем они были менее разрушенными. Где-то на половине лестничного пролёта он ощутил покалывающую головную боль и не знал, чем это вызвано: какими-то реальными воздействиями от этого проклятого этажа или же от рассказов Чеса. Он наконец поспешно добрался до этажа и быстро оглядел раскинувшийся перед ним тёмный узкий коридор; сквозь вырванные двери и дыры в стенах был виден мутный свет, идущий с улицы… кстати, от чего? Джон стал неспешно двигаться вперёд, размеренно переводя фонариком с одного места на другое; перед глазами становилось как-то мутно, голова буквально за минуту разболелась так ужасно, что хотелось выть, но в основном всё было хорошо: Джон продвигался. Этот этаж казался меньше, весь был застроен какими-то комнатками – маленькими, полными хлама; Константин решил зайти в одну такую – она была всего два метра в длину и ширину; посередине – стол, перевёрнутый и вывороченный, рядом – какой-то странный аппарат, небольшой, но мудрёный. Джон был далеко не асс в этом деле, поэтому поглядел пару секунд и принялся выворачивать ящики стола, силясь найти что-нибудь годное. Тем временем голову будто сжал железный обруч; Константин шипел, сжимал губы, закусывал язык – боль от секунды к секунде становилась невыносимой.

Поиски оказались безуспешными: выпала только какая-то мелочь, какие-то пластинки, микро-схемы, линейки, карандаши и чистые листы бумаги. Джон это уже давно заметил, что нигде не было видно хоть какого-нибудь завалявшегося документа – пускай и неважного, но хотя бы с текстом; такое ощущение, что вымели всё подчистую, подозревая, что сюда могут быть вылазки. «Что-то за этим кроется…» – проскрипело в его воспалённом мозгу, и он, потрогав свой горячий лоб, двинулся дальше по коридору, изредка заходя в комнаты и возвращаясь всё с тем же, то есть ни с чем.

Кажется, уже взошла луна; Джон, толкнув захудалую пластиковую перегородку, оказался в более просторной комнате около окна; здесь отчаянно дул ветер, и было довольно светло: грязно-серые лучи прорывались сквозь тучи и падали на пол. Картина была невесёлая. Он без всякого интереса осветил фонариком и это место: здесь тоже стоял какой-то аппарат, правда, чуть больше прежних. Тут Константин стал замечать, что все эти странные приборы хоть частью и разрушены, а вполне себе их разглядеть можно было; они были все похожи – вдруг всплыла гипотеза в его голове, и он сразу ринулся её проверять. Невзирая на превратившуюся уже в бурлящий вулкан боль в голове, он резво перебегал из одной комнаты в другую, по надобности ломая перегородки и стенки, и жадно вглядывался в эти самые неизменные приборы, с некоторой радостью и вместе с тем сожалением отмечая, что они действительно похожи, точнее, как близнецы… где-то меньше, где-то больше…

Джон ощутил, как начал задыхаться: что-то будто сжало его рёбра. В глазах помутнело, и если бы не стенка рядом, то он бы упал; Константин заметил, что чем ближе подбирался к концу, тем невыносимее становилась боль. Отчего-то он вспомнил слова Креймера о слабой и сильной психики и о безумстве… тогда он стал искренно молить Бога, чтобы внутри него были сейчас если не стальные, то хотя бы крепкие нервы – помутнение рассудка он не хотел. Ибо дел и ответственности – ого-го! Константин сделал пару вдохов-выдохов, взял себя в руки и, немного шатаясь, пошёл вперёд; свет его неровно дёргался из-за появившейся дрожи в руках. До последней комнаты осталось всего пару метров – Джон очень хотел её проверить, не понимая, откуда такое желание – как вдруг начали происходить странные вещи. Сначала даже он не понял, это у него в голове или в реальности; через пару минут всё как-то чётко усвоилось и пришло в норму. Тогда-то ему и стало не по себе…

Раздался безумный смех где-то на лестнице – этот звук слишком резко и жёстко разорвал тугую нить тишины – далее послышались шумные шаги, будто кто поспешно сбегал с этажа, и дикий, будто совсем нечеловеческий крик, слоги которого сложились в «Джон, Джон!». Константин с похолодевшим сердцем смог разобрать эти фразы и несколько спустя понял, какая страшная интонация была у этих слов: насмешливая, сумасшедшая, тронутая… Через минуту после оцепенения он начал осознавать, что голос-то совсем знакомый; впрочем, в том, что это был Чес, Джон ещё изначально не сомневался. Однако было как-то стрёмно принимать это, возвращаться из резкого ступора в такую реальность.

========== Глава 3. Воссоединение. ==========

Тесная дружба бывает у сходных меж собою людей.

Платон ©.

Константин с трудом повернул голову в сторону: теперь его начинало, кажется, подводить зрение, ибо на полу он увидал свет, явно ярче лунного, который исходил от той самой непроверенной комнаты. Мужчина не мог точно знать, правда это или обман зрения, но в следующую секунду будто бы пришёл в себя и, более не оборачиваясь в сторону комнаты, ринулся вперёд по коридору, понимая, что если не поторопится, то сегодняшний день может закончиться весьма и весьма печально. Только сейчас до Джона дошло, что Чес таки пошёл за ним и теперь, судя по всему, съехал с катушек по полной.

Повелитель тьмы, изредка запинаясь, перелетал через ступеньку, чувствуя, как пролётом ниже мальчишка поспешно бежал; ветер свистел в ушах, фонарь остался где-то там, на полу – Константин только сейчас вспомнил, что выронил его, поэтому теперь бежал в полной тьме. Пару раз под ногами обваливались ступеньки, один раз он даже упал и чуть было не прошёлся спиной по всем ступенькам, однако удержался; несмотря на препятствия, Джон скорости не сбавлял, чувствуя нараставшую тревогу в душе. Хотя тревожиться, согласитесь, было определённо некогда. Бывший повелитель тьмы стал намеренно громко дышать, чтобы заглушить противный смех в ушах – он доносился откуда-то снизу.

Когда Джон спускался со второго этажа – лестничные пролёты здесь были большими, как показала практика, – внизу громко хлопнула дверь, и раздалось заглушённое улюлюканье. Мужчина чуть ли не остановился, замедлил шаг, чувствуя панику на душе, но собрал себя в кучку и вновь заставил бежать, хотя было отчего-то тяжело (несмотря на то, что боль в голове постепенно проходила). И вроде бы ему не впервой видеть умалишённых людей, но почему-то Чеса оказалось увидеть очень и очень жутко… всё мгновенно холодело на душе. Благо, что из прошлого осталась твёрдость духа – именно поэтому он сейчас бежал, несмотря на постоянное онемение, готовое накинуться на него и разом остановить. Как оголтелый, выбежал он из здания, хлопнув дверью так, что та вконец слетела с ржавых петель; взгляд его бешено прошёлся по двору, по видневшемуся пустырю сквозь дыры в ограждении; метрах в сорока находились ворота, в мгновение ока дрогнувшие и остановившиеся: Чес выбежал.

Джон вздохнул, покачал головой и ринулся что есть силы; ему всегда казалось, что он быстро бегает, поэтому задача догнать парнишку, причём нездорового, не представлялась ему сложной, однако, оказавшись на пустыре, мужчина увидал вдалеке быстро удаляющуюся фигурку и подивился скорости больного. Он пытался догнать, но не мог: Креймер был во много раз быстрее его. Будто к нему резко прибавились силы; это было странно, но на раздумья у Константина было не так много времени, поэтому оставалось только бежать. Мужчине нужно было пробежать ещё половину, как Чес уже выбежал из калитки, гулко скрипнув ею; Джон прибавил скорости, ещё не зная точно, но предчувствуя, что если он не нагонит Креймера сейчас, то произойдёт нечто нехорошее. А ещё он немного проклинал этого упрямого мальчишку: вот надо было лезть следом, если знаешь, что это не может обернуться ничем хорошим? Константин ведь серьёзно надеялся проверить ту комнату, уже не чувствуя, а наперёд зная, что в ней хранится нечто важное; ужасная головная боль, от которой сейчас слегка тошнило, уходила на второй план – любопытство, как известно, сильнее. Наконец Джон добрался до калитки и, не останавливаясь, резким движением перемахнул через неё – благо, она была невысокая, где-то полтора метра в длину.

Фигурка убегающего растворялась в промежутках темноты и вновь появлялась в свете от окон; скорость была фантастической, но Константин старался не отставать. Теперь, когда они вновь «шли» по аллее, только уже с расстоянием друг между другом в двести метров, в голову мужчине пришла одна не очень позитивная идея: что, если парень сядет в машину и?.. Нет, дальше не хотелось думать; Джон, не чувствуя усталости, рвался вперёд и вперёд, стараясь обогнать ветер, дующий ему в спину. Он пару раз окрикивал Чеса, но всё безуспешно – водитель его будто не слышал. Бывший повелитель тьмы бежал и проклинал, проклинал всех: и себя, и Креймера. Считал, что оба хороши; впрочем, жаловаться после – сейчас надо молиться, чтобы всё окончилось благополучно.

До машины оставалось финальных сто метров; Джон только сейчас ощутил, как выдохся, но темп постарался не сбавлять; неприятным звуком по его уху резануло тарахтение машины – парень завёл её. На секунду в салоне блеснул свет, потом мигнули фары; через пару секунд, когда оставалось буквально метров пятьдесят, машина резко двинулась с места и, невзирая на крики Константина «Креймер, остановись!», быстро покатилась вперёд, развернувшись в сторону главной улицы. Мужчина на ходу взвыл, понимая, что это конец, но бежать не остановился: благо, что водитель, видимо, не совсем в уме, вёл автомобиль не так резво, поэтому где-то в метрах ста от него можно было скорым шагом ещё находиться. Сердце Джона не успевало леденеть от происходящего: слишком резко сменялись ситуации и картинки; зато сам мужчина на удивление стойко держался, понимая, что даже в такой жопе, как сегодняшняя, нужно искать выход. Но выхода, кроме как лихорадочно бежать, больше не было. А на ходу мыслей и возникнуть не могло… не успевалось.