Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)
– Что дальше? – шёпотом спросил Фирдос-Сар. – Пойдём так – нас завалят очень быстро, тут лучников штук восемь.
– Не узнаю бойцов, – протянул Ардира. – Из новеньких, что ли? Чародей, можешь «посмотреть», сколько людей в башне?
Ринельгер впился глазами в башню, сконцентрировался. Энергия крови, она волновалась там, внутри, в комнатах, залитых уютным светом свечей. Сознание живых почти доведено до истерики, животных страх – он так сладко пел в крови…
– Один… нет, двое. Второй – женщина.
– Это, сука, ловушка, – процедил Фирдос-Сар.
– Нет, не ловушка, – сказал Ардира, внимательно осматривая наёмников на площади. – Как-то Гермильяр проболтался, что у Каменщика есть магический выход из Кеинлога. А это значит, что у нас мало времени. Чародеи, как насчёт того, чтобы сбить чем-нибудь красивым лучников?
Ринельгер осторожно выглянул: два помостка с лучниками стояли над баррикадой по главной улице. Они выстроились линией, спереди, откуда должен подойти противник, их прикрывали прибитые к доскам имперские щиты.
– Я знаю формулу шаровой молнии, – прошептала Ирма. – Но, думаю, моей Мощи не хватит, чтобы поразить всех.
– Я могу усилить заклинание, – сказал Ринельгер. – Дай приказ, командир, и мы их уничтожим.
– Хорошо, – Ардира нервно погладил бороду. – Сарахид, рунарийка, мы займёмся остальными. Как только лучники будут обезврежены, Ринельгер бежит в башню, Сенетра его прикроет, Ирма остаётся здесь и помогает нам с Фирдос-Саром. Ну, а мы с тобой, – он взглянул на сарахида, – беззаботно режем эту сволочь.
– Обожаю твои планы, командир, – усмехнулся Фирдос-Сар.
– Чародей, заблокируй его магический выход и убей, – продолжил Ардира. – Всех убей. И девку тоже. На всякий случай.
– Так точно…
– Тогда… начинайте.
Ирма выглянула из окна, сложила ладони, читая заклинание. Ринельгер вынул нож, провёл по ладони и направил горячую струйку крови к перстам чародейки. Её руки заволокло багровой пеленой, заискрились между пальцами молнии. Ирма отпустила синий потрескивающий шар, и тот стремительно врезался в строй лучников, вспыхнул и дал несколько разрядов, сбивая уже мёртвых стрелков на землю. Ардира, Сенетра и Фирдос-Сар спрыгнули с окон синхронно, Ирма снова пустила чары, уже по площади, а Ринельгер, являясь не самым хорошим акробатом, сбежал по остаткам лестницы на первый этаж и покинул поместье через пустой дверной проём. Наёмники налетели на отряд, завязалась яростная потасовка, а округа наполнилась драконьим рёвом Фирдос-Сара.
Ринельгер добежал до ступенек башни, энергетическим импульсом припечатал к стенке одного из наёмников, охранявших вход к Каменщику. Ругаясь, второй боец перехватил меч обеими руками, но, словно из тени, выскочила Сенетра и насадила его на клинок. Ринельгер сплюнул, в знак благодарности коротко кивнул и подбежал к арке входа, а рунарийка встала к нему спиной.
– Добей, – бросила она, даже не глядя на оглушённого наёмника.
Ринельгер помедлил – он был не из щепетильных, когда дело касалось добивания раненых, но если только делал это не сам. Наёмник заворчал, что-то бурча себе под нос, его рука легла на лезвие топора на поясе, и чародей, подскочив к нему, вонзил кинжал под челюсть. Кровь попала на пальцы, Ринельгер услышал её шёпот и испуганно отпрянул. Он знал, что она умела «говорить», но только у тех, кто владел Мощью. Чтобы ещё и у обычного наёмника…
– Ринельгер!
Сенетра вспорола ещё одного воина, решившего спасти Каменщика. Ринельгер тряхнул головой, собрался с мыслями и уверенным шагом пересёк арку входа. Внутри его встречала винтовая лестница, ведущая на единственный жилой этаж, где, собственно, спал, ел и гонял лысого на собственные богатства хозяин Кеинлога. Чародей, сжимая окровавленный, шепчущий кинжал, осторожно начал восхождение. Пройдя по скрипучей лестнице, шум от которой, впрочем, заглушал бой на улицах, Ринельгер пробрался на узкую площадку, где волновалась кровь его первой жертвы.
Молодая, совсем юная блондинка неумело спряталась за ящиками почти у самой двери и выглядывала оттуда большими испуганными глазами. «Всех убей. И девку тоже. На всякий случай», вспомнил он слова Ардиры. Сколько этой девчушке лет и что она делала у Каменщика? Уж точно не творила тёмные заклятия или настраивала ему «магический побег». Ринельгер, не отрывая глаз от неё, поднёс палец к губам и направился к двери.
– Мы ничего не нашли, – послышался дрожащий голос. – Я отправил целых три группы, три, и они так и не вернулись. Даже эти несносные наёмники Рубинового Воинства. Без толку, а они были лучшими, что имелось у Аорина. Я не успел, господин, не успел. Но вы знаете, я ваш самый верный слуга!
– Неужели? – отрывисто ответил Каменщику высокий и довольно знакомый голос. – Легион уже в твоих дверях, а ты ничего не нашёл. Не успел… У тебя было несколько месяцев, Каменщик. Месяцев! Я тебя поставил в известность, что мне нужен треклятый путеводитель, но ты предпочёл вместо исполнения приказа набивать карманы. И теперь смеешь совать мне свою верность?
– Господин! – Каменщик был чуть ли не в истерике. – Прошу вас! Спасите меня! Я больше вас не подведу!
– Нет, друг мой. Даже если бы я мог это сделать, возможности свои ты исчерпал. Ты мне бесполезен. Всё, что тебе остаётся, так это умереть достойно, как мужчина.
– Господин? Господин! Не уходите!
Чары исчезли вместе с голосом. Ринельгер глубоко выдохнул, немного послушав тихие всхлипывания могучего хозяина Кеинлога, и ещё раз взглянул на блондинку, неотрывно следящую испуганно за чародеем. Он сжал кинжал, собрал энергию и ногой приоткрыл дверь. Всесильный Каменщик, торговец от богов, толстый мужичок в утеплённой серой тунике, сидел на коленях, сжавшись в комок, перед голубым кристаллом на тонком железном постаменте. Истерика прошла, и Каменщик медленно переживал нервный срыв, не замечая ничего вокруг. Загадочный покровитель оставил его в самый ответственный момент, лишил торговца «магического побега». Ринельгер мог бы даже беззвучно рассмеяться, если бы не это жалкое зрелище, взывающее к нелепому в нынешних реалиях состраданию.
Ринельгер бесшумно закрыл дверь, осмотрел заставленную кипами бумаг стол, крючки с ключами над ним, книжный стеллаж, забитый толстым пергаментом. Левую часть комнаты закрывала ширма, за которой Каменщик вершил личные дела. Ринельгер приблизился к нему. Что-то внутри замедляло чародея, делало руку с кинжалом непослушной, мягкой и слабой. Он громко вздохнул и выдохнул, торговец резко отдёрнулся, и Ринельгер, схватив его за плечо, потянул его к себе и со всей силы воткнул кинжал в лысеющую макушку Каменщика. Лезвие легко вошло по самую рукоять, не оставив жертве и шанса. Торговец отчаянно прохрипел, испуская последний дух, его челюсть отвисла и, закатив глаза, хозяин Кеинлога повалился лицом вперёд. Тяжело дыша, Ринельгер отошёл к столу и перевёл дыхание. Жирный выродок заслужил смерть куда позорней, но мерзкое ощущение поселилось в сердце чародея. Он сплюнул, тихо выругался и прикрыл глаза.
Дверь резко раскрылась, в комнату забежала Сенетра. Она внимательно посмотрела на Ринельгера, перевела взгляд на тело Каменщика и удовлетворённо хмыкнула:
– Наконец-то, легионеры почти пришли, наёмники перебиты. Девку ты решил не убивать? Кто она?
– Хрен её знает, может, шлюха этого борова, – бросил низким голосом Ринельгер. – Он с кем-то говорил. Через кристалл…
– Плевать, – сказала Сенетра и подошла к телу. Чуть приподняв его, она ловко отделиа голову от туловища, взяла её подмышку, заляпавшись кровью. – Идём?
– Больная, мать твоя гномка, зачем тебе это? – поморщился Ринельгер.
– Ардира попросил его голову, хочет посмотреть в глаза бывшему шефу, – Сенетра страшно улыбнулась. – Пошли уже, времени нет…
Ринельгер осёкся, почувствовав прилив Мощи. Кристалл вдруг завибрировал, вспыхнул, ослепив чародея, и с громким хлопком разорвался. Ринельгера оглушило, уши нестерпимо резал звон, и что-то тяжелое ударило по лицу. Искры в глазах пробежали молниеносным звездопадом, и наступила темнота.
***
Летний день, пожалуй, самый жаркий в году в этих краях, настойчиво требовал вылезти из промёрзлой ещё с зимы крепости Анхаел в город, чтобы на всю ночь пропасть в салоне какого-нибудь богача, интересующегося магией, но, к своему сожалению, обделённого ею. Для учеников Коллегия установила комендантский час с наступлением сумерек, но Ринельгер и Кассия считались выпускниками и эмансипированными подданными империи, а потому могли не соблюдать общий режим. Тем более, что чародейка постоянно пыталась куда-нибудь улизнуть из стен анклава.
Ринельгер никогда не считал себя кутилой, относился к празднествам с пренебрежением и предпочитал шумным гулянкам уютное кресло, крепкое, неразбавленное водой вино и горящий у ног камин. Но Кассия… Она была его полной противоположностью в таком вопросе, ибо она – певчая птичка, жаждущая свободного полёта. Жить полной жизнью она предпочитала не одна, обязательно с Ринельгером, и процесс вытаскивания его из «норы» нравился ей с самого начала и до конца.
– Сидишь тут, ноешь, как баба, с кубком вина, – говорила чародейка, смеясь над ним, – а со мной из этого сморщенного стариковского комка вырывается дракон!
День Летнего Солнцестояния, или Реневир, проводился ежегодно во всей империи девятнадцатого числа первого месяца лета, ренесиля. Ярмарка и фестиваль проходили в одноимённом городке близ Анхаела, всегда громко и с приключениями. А сколько гостей приезжало – не счесть! Поселение хоть и было небольшим, но построено с широкими улицами и многочисленными площадями разной степени размаха, а под скалами располагалась чудесная гавань, собранная из светлокамня, чтобы хоть как-то добавить красок в серые северные пейзажи побережья Ледяного моря. Стоило ли говорить, какой из западных ригальтерийских анклавов чародеев оказался самым богатым и крупным? Если бы ученикам давалась возможность выбирать место учёбы, каждый бы стремился попасть в Анхаел. Кроме прочего, великие чародеи, искусные наставники, магистры Коллегии, сенаторы Капитула довольно часто посещали анклав, кто-то из них в нём жил, кто-то проводил довольно долгое время.
Реневир привлекал не только влиятельных фигур империи, из Маредора сюда приходил Народ, хранивший древние тайны леса, приплывали друиды Дегарима и шаманы Северной Дали. Городок Анхаел наполнялся в праздник народными песнями, балладами, разной едой и выпивкой, порою совершенно безумной, в особые часы мастера тех или иных ремёсел и магических школ демонстрировали чудеса искусства и делились опытом. Анхаел превращался в место, полное древнейших традиций, культуры, лишённое пафосной аристократичности и надменности. Конечно, до Эренетена, праздника осени и нового года, по раскрепощённости и праздного безумия Реневир был далёк и нёс в себе больше познания, имея как раз в этом истинную цель ярмарок и фестивалей по всей необъятной державе.
Ринельгер расправил воротник толстой бежевой туники, немного освобождая шею, когда вместе с Кассией спускался по крутому склону к городку. Чародейка же, наплевав на холодные ветра на пике, где стоял анклав, оделась в самую лёгкую, но приличную тунику из чёрного шёлка с золотистой вышивкой на талии, отрытыми левыми плечом и рукой. Как всегда, с причёской она решила не заморачиваться и запрячь Ринельгера: постепенно он научился плести ей её любимую толстую косу.
Анхаел встретил их шумно, в первых же дворах они поприветствовали знакомых, что только подтягивались к городу. На главной улице мог спокойно пробежаться дракон средней величины, и на ней были расположены раскидистые шатры ремесленников и торговцев диковинками.
– Кажется, там разливают норзлинскую медовуху, – протянул Ринельгер, с тоской засматриваясь на высокого заросшего норзлина, несущего здоровую бочку.
– Эх, и это первое, что ты заметил? – рассмеялась Кассия. – Не глупо ли начинать с середины наш запой?
– Попрошу разбавить, – Ринельгер потащил её за собой.
– Предложи ему ещё отведать фекалий, – остановила его Кассия. – Норзлины очень обижаются, когда имперцы портят их выпивку и женщин.
– Да, ты права, – покачал головой Ринельгер. – Не сносить бы мне тогда… кстати, о женщинах. Хотел бы я увидеть норзлинку… Они правда такие…
– Какие? – Кассия повела его в сторону, подальше от шатра норзлинов.
Они вышли на главную площадь, названную Площадью Десяти в честь Коллегии, где анклавские чародеи показывали на сцене чудеса магии, сплетая все покорённые им стихии в одну. Зрителями представления были как горожане, так и старшие чародеи, часть из них наставники, что внимательно следили за техникой бывших учеников.
– Кажется, я вижу мэтра, – произнёс Ринельгер. – И он нас видит тоже.
– Поздороваемся, что ли, – Кассия поискала взглядом наставника в толпе. – Вот он.
Седовласый старец, как в шутку называли великого кровавого чародея Амилиаса Велинтора его ученики, пробирался через толпу с двумя помощниками, нагруженными коробками и свитками.
– Мастер, – преклонила в знак приветствия белокурую голову Кассия. – Как мы рады вас видеть на празднике!
– Я тоже рад, что смог выбраться, – он взял учеников за плечи. – Благодаря вашему усердию в науке кровавых чар я могу себе это позволить, – Амилиас устало улыбнулся. – К счастью, в Анхаел приехал шаман Дедрок, жаждущий услышать историю моего врачевания в Чёрный Мор.
– Норзлинам выпала честь услышать ваш рассказ, мастер, – Ринельгер нахмурился. – Но что они здесь делают? Мы же воюем с ними.
– Дедрок из племени, что предпочло не участвовать в этой безумной войне, – отрезал Амилиас. – Тем более, он мой старый друг. Тебе следует запомнить, Ринельгер, что в Реневир мы откладываем оружие и протягиваем свободную руку к знанию.
– Простите, мастер…
– Вы будете рассказывать страшилки о Чёрном Море? – улыбнулась Кассия. – Как я обожаю эту тему!
– Страшилки? – рассмеялся Амилиас. – Ах, Кассия, ты, как всегда, полна жизни и света. В отличие от Ринельгера, – наставник с отеческой ухмылкой взглянул на ученика. – Жаль, что вы не выступите вместе со мной. Порою мне кажется, что я вас сильно избаловал. Господин Реземир не стесняется бить своих здоровых олухов…
– Так они же кригаалены, – пожал плечами Ринельгер. – Кто как не наставник научит их боли?
– Верно сказано, – кивнул Амилиас и, наконец, обратил внимание на изнывающих от тяжести груза носильщиков. – Что ж, мне пора. Ребята уже устали. Не встревайте ни во что и как следует повеселитесь. У нас впереди месяц практик.
– Удачи вам, мастер.
Амилиас отпустил их и вместе с помощниками снова погрузился в толпу.
– Наверняка этот шаман притащил целого вола с выпивкой, – бросил Ринельгер. – Эх…
– Кстати, о ней, – протянула Кассия. – Я пойду и найду что-нибудь лёгкое, прямо как я, когда ты меня впервые… кхм… ты пока что посмотри, что интересного привезли маредорийцы.
Она высвободилась из-под руки Ринельгера и тотчас же скрылась в толпе – в точности, как Амилиас. Чародей вытянул шею, высматривая лесной Народ в уголке площади, что примыкал к зимнему саду – рядом с растительностью марейдорийцы чувствовали себя намного уверенней. Ринельгер ещё раз оглянулся, теперь уже ища Кассию, но его спутница будто сквозь землю провалилась. «Вернётся, клянусь богами-прародителями, уже поддатая», – подумал он и стал осторожно просачиваться сквозь толпу. Народ восхищённо наблюдал, с какой лёгкостью выступающие творили чародейские фокусы, ещё не самые могущественные, правда, но люд было легко впечатлить. Не так уж часто можно увидеть в деле настоящего чародея, ведь от огромного населения Цинмара они – лишь его малая доля. Тонко чувствовать Мощь, преображать в неё первозданную энергию – немногим дан такой удивительный дар. Их боялись, уважали, чтили, но проникнуться любовью так и не смогли. Обычному человеку или гному, рунарийцу, что не смог овладеть Мощью в достаточной степени, трудно не бояться того, кто может из воздуха сотворить пламя, что пожрало бы всё встретившееся на пути. Сколько отвратительных и смертельных чар придумали за тысячи лет чародеи – не счесть. Дурная слава бежала быстрее доброй.
– Ринельгер!
Он обернулся, но не увидел ни одного лица, обращённого к себе. Кто-то дёрнул его за тунику, Ринельгер опустил голову и встретился с белым, словно снег, лицом, похожим на гоблинское, с длинным крючковатым носом, непропорционально большим по сравнению с маленькими глазами и лбом. Лицо выглядывало из рыжей гривы волос, а тело было спрятано в чёрную обрезанную тунику.
– Веммен! Всё толком не привыкну, – вздохнул Ринельгер.
– Скоро чары рассеются, и я снова стану красавцем, – хриплым голосом ответил тот.
– Заканчивал бы ты свои эксперименты, – протянул Ринельгер. – Иначе доиграешься…
– Я бы сказал то же самое тебе и твоей подружке, – бросил раздражённо Веммен. – А где она, кстати?
– Ушла за вином.
– Значит, надолго, – хмыкнул Веммен совсем по-гоблински. – Слушай, я тебя не просто так искал… Прибыл поставщик, ну, ты сам знаешь, он привозит всякие диковинки для ваших… хм… дел.
– К чему ты ведёшь? – Ринельгер отвёл его в сторону. – Какие-то проблемы возникли?
– Эриганн из Ласанны, – бросил Веммен. – Его начальник, и он знает, что ты и Кассия занимаетесь… не совсем традиционной магией.
Ринельгер опешил, вглядываясь в маленькие глазки друга. Сердце резко кольнуло, и всё внутри рухнуло. Эриганн из Ласанны – адъютант, правая рука знаменитой Леди Ветер, женщины, которая единственная вырвала себе почётное место среди магистров Коллегии. Но не столько покровительство Ветер прославило Эриганна, сколько раскрытие им заговора сепаратистски настроенного наместника Дельтриании. Если слухи не ложные, то дело там оказалось запутанным и совершенно неоднозначным, но Эриганн разобрался во всём. Предателей ожидала жестокая кара.
– Проклятие, Веммен, – сквозь зубы сказал Ринельгер. – Какого демона…
– Мне приказали найти тебя, – Веммен отвёл взгляд, – и пригласить на виллу, где он остановился. Тебя и Кассию.
Ринельгер приподнял голову. Нет, если бы их ждало наказание, то Эриганн из Ласанны прислал бы стражу или собственных легионеров для ареста.
– Где эта вилла, Веммен?
Окраина городка Анхаел, где расположилось несколько вилл, выходила к гавани. Здесь несколько роскошных домов были укрыты от безжалостных ветров стеной со стороны Ледяного моря и скалистой возвышенностью со стороны континента. Место, где Кассию и Ринельгера ждал адъютант Эриганн, находилось в самом конце, окружённое решётчатым забором. У калитки гостей уже ждали – три легионера и один мужчина, судя по всему, норзлин, в грубо сшитом из лоскутов выцветшей ткани балахоне.
Не сказав ни слова, они отвели кровавых чародеев по длинной осенней аллее ко входу на виллу – большой открытой веранде. После, в той же абсолютной тишине, гостей провели по парадной с высокими потолками, откуда они попали в гостиную залу. Здесь оказалось темно, источником света служил только камин с яростно пляшущим пламенем, освещавшим три высоких кресла вокруг круглого столика.
– Садитесь, кровавые чародеи, – властно произнёс Эриганн.
Ближе к огню сидел он, искусный адепт иллюзий, адъютант магистра Ветер, прославленный защитник империи, высокий светловолосый оствар со словно высеченным самими богами аристократичным лицом.
– Ирмад, – обратился он к норзлину, – принеси вина. Какое вам больше по душе, красное?
Ринельгер еле сдержался, чтобы не съязвить. Смелости не хватило, но вот у Кассии её было предостаточно.
– Красное, конечно, господин, полусладкое с привкусом страданий виноделов Внутреннего моря.
– Ха, – улыбнулся ядовито Эриганн, – ты слышал леди, вонючий варвар?
Норзлин подчинился бесприкословно. Хорошо выдрессирован. Он покинул залу и тотчас вернулся с закрытой бутылью красного, словно угаданного и специально приготовленного для «специфичных» гостей, и парой кубков. Пока слуга возился с раскрытием, в зале воцарилась тишина. Кассия без скромности, совершенно внаглую рассматривала хозяина виллы, Эриганн, в свою очередь, гостей, а Ринельгер наблюдал за действиями норлина. Косматый, весь в кровоподтёках варвар выполнял приказы, опустив взгляд в пол. Иногда на мгновение поднимал их, чтобы уловить желания хозяина, в них Ринельгер не мог прочитать ничего – легендарная северная воля сломлена имперским господином. Вот она, как считал чародей, великая сила Ригальтерии, проявление её могущества. Гордых и неуправляемых, диких и необузданных – всех их ждёт такая жизнь, если её предпочтут смерти. Доминирование, власть – почти каждый, пусть даже неосознанно, стремился к ним, а те, кто утверждал обратное, лгали прежде всего самими себе.
Ринельгер не сводил глаз с норзлина, когда брал с подноса гравированный кубок. Интересно, кем был пленник до того, как попал в кандалы. У всех же есть прошлое – воином, ремесленником или скотоводом? Ринельгер на тот момент мало знал о быте и культуре народов Северной Дали. Пусть и приходили их шаманы в Реневир под Анхаел, они делились только некоторыми тайнами дикой магии, но отнюдь не повседневной жизни. Поисками знаний о норзлинах Ринельгер не занимался, хотя библиотека анклава была самой крупной в западной империи, они его просто не интересовали. Достаточно и без того более интересных тем. И всё же нечто скрывалось в холодных северных глазах дикаря, что служил адъютанту Ветер. Конечно же, позабавило Ринельгера и имя слуги – Ирмад, в честь одного из почитаемых в Святом Воинстве вождей, что вместе с Тордалаком был разбит в середине Века Слёз.
– Прекрасное вино, – сказала Кассия, поставив кубок на стол. – Но не собутыльников же вы искали, господин Эриганн?
– Конечно, нет, – протянул тот. – С недавних пор я знаю, что некоторые из моих людей торгуют с вашей группой экспериментаторов, подпольных причём, весьма редкими животными.
– Не понимаю, как это могло вас заинтересовать, – сухо ответила Кассия. – Многие ученики и бакалавры практикуются самостоятельно.
– Ваш дружок признался, что вы занимаетесь нетрадиционной магией, – Эриганн стукнул пальцем по кубку. Звон эхом разлетелся по зале. – А это, с учётом того, что недавно, лет почти тридцать назад, отгремела война с некромантами и их повелителем Некросом, чревато большими неприятностями.
– И вы, несомненно, в курсе, какие они, эти неприятности? – Кассия вызывающе посмотрела на хозяина виллы.
Ринельгер вздохнул – и будут же у них проблемы из-за её неугомонного нрава. Она упомянула самый недобрый слух о том, что Эриганн был связан с некромантами, чародеями-подпольщиками, для которых закон империи уже давно уготовил виселицу.
– Именно так, – зловеще парировал Эриганн. – Амилиас Велинтор с весьма консервативными взглядами не оценит того, что его бакалавры творят где-то в подземельях Анхаела. Коллегия тоже внесёт свою лепту.
– Не обращайте внимания на неё, – вмешался Ринельгер. – Что вы хотите от нас? Ведь чем-то вы заинтересованы, иначе бы прислали стражу, а не нашего «дружка».
– Это правда, – отставил кубок Эриганн и сложил пальцы у подбородка. – Кровавые чародеи, способные кровью врагов повергать их бегству, предавать смерти – это звучит захватывающе, господин Ринельгер и госпожа Керенар. Очень скоро я могу стать магистром, и мне понадобятся доверенные лица, искусные адъютанты. Я могу прикрывать вас от Коллегии, всю вашу группу, предоставлять даром материал в обмен… в обмен на исследования и, в будущем, службу.
– Вы хотите купить наши знания? – Кассия встала. – Кроме слов известного недотёпы-недочародея, у вас ничего против нас нет. Ваш шантаж – блеф, господин адъютант, как и ваши амбициозные планы. Наши исследования не продаются! Пошли, Рин.
Она развернулась, взмахнув подолом туники, и ушла к выходу. Никто не стал преградой. Ринельгер одним глотком допил остатки вина в кубке, поставил на поднос норзлину и, поблагодарив застывшего от злости адъютанта магистра, последовал за подругой.
– Что ты там устроила, Кассия? – догнал чародейку он в сажени от калитки. – Он – адъютант Леди Ветер!
– Максимум, что мы потеряем от его доносов, так это покровительство мастера, – бросила нехотя она. – Некромантия вне закона, а кровавые чары в любом виде… боги-прародители, Рин! – Кассия взглянула ему в глаза. – Никто нас не видел, все записи спрятаны в надёжном месте, а следы уничтожены. Мы выкрутимся, и Эриганн это знает. Я не собираюсь продавать наши исследования. Они – наши, Рин. И магистрами благодаря им станем мы, а не он.
– Что ж, – Ринельгер взял её за руку, и они сели на пустующую скамью. – Я с тобой, Кассия. Ты это знаешь.
Она впервые на его памяти отвела взгляд. Ринельгер обнял её за плечи, и чародейка прижалась к нему.
– Война скоро коснётся и нас, – произнесла Кассия. – Оторвёт друг от друга. Может, к этому приложит руку наш новый властолюбивый «друг». Но мы должны продолжать. Кто-то из нас рано или поздно достигнет успеха.
***
– Ринельгер?
Чародей раскрыл веки с таким усилием, что казалось, будто их склеили смолой. В глаза ударил с ослепительной силой свет, заставив зажмуриться. «Солнце!», – подумал Ринельгер, но тут же задрожал от царящего холода. Солнцем он посчитал магическое пламя небольшой жаровни, его безжизненный и ледяной свет. Что-то мешало дышать, левый глаз наполовину прикрыло.
Ничего не говоря, чародей оглядел потолок – потрескавшаяся плитка какого-то дома, скорее всего, поместья, потому что обычное жилище горожанина никогда не располагало роскошью во внутреннем убранстве. Кожей спины под тонкой рубахой он чувствовал жёсткую солому.
– Ирма? – Ринельгер с трудом поднялся. – Проклятие… – голова тупой болью во лбу уколола его. – Где мы?
Остварка сидела на железной табуретке у самой жаровни с перевязанной талией. Лекарь, кем бы он ни был, снял с неё рубаху, что, видимо, лежала в кровавой куче тряпья в углу комнаты, и оставил только мантию, которую Ирма накинула на плечи. Он сделал работу без помощи магии, иначе бы след от неё до сих пор витал вокруг, но юная остварка стала снова бледной, потеряв былой чарующий румянец.
– Мы всё ещё в Кеинлоге, – безучастно ответила Ирма. – В лагере Мёртвого Легиона.
– И мы живы, – Ринельгер прикоснулся к лицу и на мгновение обомлел, встретившись пальцами с толстой повязкой. – Нами даже занялись местные лекари.
– Тобой занималась какая-то чародейка из легиона, – бросила она. – Остальных перевязывал какой-то старик.
– Прекрасно, – Ринельгер ощупал голову – почти всю скрывал толстый лоскутный бинт. – Нас ранили наёмники? Или взрыв?
– Угу, – Ирма прикрыла лицо руками, видимо, тоже справляясь с болью. – Помню вспышку, растущее сизое поле. И всё…
– Проклятие, – повторил Ринельгер, отрываясь от койки и разминая руку. Кажется, вывих, как минимум. – Где остальные? Сколько времени прошло?
– Ардира и Сенетра по углам, приглядись, – сказала Ирма и испуганно взглянула на чародея, когда тот встал около неё и протянул руку. – Что… что ты делаешь?
– Успокойся, я лекарь, адепт кровавых чар, – протянул он. – Сейчас боль уймётся… я осмотрю остальных. А сарахид?
– Я не знаю, – закрыла глаза Ирма. Ринельгер коснулся её лба, направил немного чар по разогнанной в жилах крови. – Я спала, когда он пропал.
– Как бы не случилось с ним чего, – протянул сухо чародей и направился к Сенетре. Сердце закололо, когда в темноте стали проявляться очертания её забинтованных рук, ног и головы. Она была вместе с Ринельгером в момент взрыва, стояла ближе него к кристаллу.
Он прикоснулся к её голове, направил чары, разгоняя кровь. О ней позаботились, но этого было недостаточно – только Ринельгер знал, как обходиться с её состоянием. Не раз Сенетре становилось плохо из-за энергетического голодания – проклятия, появившегося недавно. Амилиас в своё время заставил вызубрить два вида заболеваний: глубинных и магических. Оспа, чума, холера, простуда рождались с ядами, источаемыми из земли, вместе с испарениями – так говорили лекари всех мастей, но нехватка жизненной энергии, превращение тела в камень или зверя – они имели родство с Потоком. Всё, чем владела медицина империи, представляла обобщённые догмы, ничего конкретного. Учёные не знали истоков всех напастей, всякой заразы; не знали глубины, из которых приходил незримый враг, а потому искали истину во всём, даже не в самом правильном. Но Ринельгер был практик и теорию предпочитал отдавать тем, кто корпел над многотомными трактатами по медицине. Он творил – здесь и сейчас. И в какой-то мере чародей не был стеснён морально-этическими нормами. Закона, зорким глазом оглядывающего подданных империи, над головой нет. Быть может, даже боги в эти моменты отворачивались.
– Сенетра?
– Рине… Ринельгер? Слава Лерону и Заласу, что ты выжил, – она похлопала длинными ресницами. Голова была перевязана, но лицо открыто.
– В тебе мало энергии, – печально произнёс Ринельгер. – Кристалл?
– Отчасти, – проговорила рунарийка. – Взрыв был сильным. Я пустила защитные чары, чтобы мы не погибли. И мы выжили.
– Ты могла погибнуть, – протянул Ринельгер. – В тебе, повторю, очень мало энергии… ничего, я тобой займусь. Вытяну из ямы, как тогда.
– Ты настоящий лекарь, – слабо улыбнулась Сенетра. – Истинный, из ригальтерийского легиона.
«Долг превыше всего» – девиз не только легионера и всякого защитника империи. Хорошие врачи жертвовали всем, чтобы спасти пациентов, не важно даже, из какого стана. Враг, друг – все они нуждались в помощи. И настоящий лекарь не отказывал им.
– Сейчас я прочитаю заклинание, – сказал Ринельгер. – И ты погрузишься в долгий сон. Пару дней… все процессы в тебе будут замедлены, так что с голода или жажды не умрёшь. А я пока приготовлю зелья, настойки, эликсиры.
– Хорошо, – с той же слабостью произнесла Сенетра. – Спасибо тебе, Ринельгер. Только ты в целом мире не даёшь мне загнуться…
Он дочитал заклинание. Её глаза медленно закрылись, напряжение спало. Теперь рунарийка точно марионетка без верёвочек. Укрыв её простынёй, Ринельгер приблизился к Ардире – в том энергии оставалось ещё много. Его собственной и какой-то чужеродной. Чародею это не нравилось, но понять, что там, он не мог. Только если…
– Кровавый чародей?
Ринельгер вздрогнул и обернулся. Он и не заметил, как открылась дверь, и с улицы потянуло холодом. В проёме стоял легионер в полной кирасе и трёхрогим шлемом, что носили исключительно солдаты рунарийского происхождения.
– Это я, – Ринельгер вытянулся.
– Тебя ждёт леди Ветер, – легионер отошёл от двери. – Накинь плащ, – он швырнул его на койку Ирмы. – Поторапливайся.
«Леди Ветер?» – слегка опешил Ринельгер. Слухи не врали, она всё-таки жива. Пережила битву в Верховье, когда её легионы были разбиты Первым паладином Ланаридом. Кассия пропала тогда же, после сражения. Во всяком случае, это был один из вариантов, потому что последнее письмо от неё, прибывшее в Анхаел, написано за шесть месяцев до. Ринельгер, хромая, добрался до койки, накинул на плечи меховой плащ и направился на выход.
