Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)
– Я бы хотел ещё раз выразить тебе своё недоверия к Культу, – проворчал Цитиар, проглотив угрозу. – Этот их пастор… он мне совершенно не нравится.
– Кажется, мы с тобой не в сговоре, ты так сказал? – прошипел Лицедей.
– Я ещё разберусь с ним, Лицедей, – Цитиар с тем же безразличием усмехнулся, закинул меч на плечо и ушёл в ущелье.
– Скоро Террама окажет защитникам помощь, – повернулся к Святилищу Лицедей. – Надеюсь, ты готов, Ширен?
– Готов, – Гробовщик крепче прижал лук к плечу.
Лицедей взмахнул руками, метка на теле обожгла Ширена. Задыхаясь, старик упал на колени, хватая левой ладонью амулет аромерони. Боль сменила странная лёгкость, тело рассыпалось в тёмную дымку. Лицедей повёл руками, будто разгоняя стаи мошек, и Ширена понесло по воздуху над Святилищем. В разрушенных залах и террасах, словно муравьи, копошились сотни дриад, но их было даже не вполовину меньше проклятых.
Дымка спикировала вниз, облетела по террасе мимо лучниц и сорвалась в бездну. На мгновение Ширену показалось, что Лицедей решил от него избавиться, но дымка резко сбавила скорость и направилась к каменным выступам.
– Удачи тебе, Ширен, – произнёс дух у него в голове.
Гробовщик с облегчением ощутил твёрдую землю под материализовавшимися ногами. Любопытный и полезный фокус, но Ширен жутко не любил, когда к нему применяли какие-либо чары. Он взял лук, наложил на тетиву обычную стрелу и побрёл по выступу. Впереди горели синие огни, освещая нечто чешуйчатое и огромное. Ширен остановился, присмотрелся – сбитый Лицедеем дракон не подавал признаков жизни.
Гробовщик спустился по ступенькам, удостоверяясь в том, что все выступы рукотворны и вели в какие-то подземелья под Святилищем. Сейчас дорога приближала бывшего мортуса к телу дракона вокруг догорающего пламени. Ширен двигался осторожно, отмеряя каждый шаг.
У зверя оказалась распорота шея прямо под окровавленной широко раскрытой пастью. Синие глаза смотрели в пустоту, веки вздёрнуты: дракон умирал в мучениях. Ширен остановился и сжал зубы так, что чуть не сломал их – из пасти выбрался человек в грязной, покрытой слизью мантии и серповидным мечом в вытянутой руке. Его глаза сверкнули в драконьем пламени, и Ширен возвёл лук.
– Вот так встреча, кровавый чародей!
***
Ринельгер пустил светлячка, разгоняя тьму катакомб. Тайный ход то ли для побега, то ли для спуска к сокровищнице, какие имелись во всех храмах Лерона и Заласа в Ригальтерии. Чародей спускался по тёмным коридорам, абсолютно одинаковым и пустым, и в их стенах глухо звучала битва, развернувшаяся на поверхности. Лишь бы его соратники не оказались в самой гуще сражения. Эсса, быть может, и восстановила силы, но Вирра, лишённая дома, и Михаэль, переживший смерть, были сильно уязвимы.
Светлячок проплыл в длинный прямой туннель, в конце которого в синем свечении поигрывали языки тени. Ринельгер снял чары, вынул меч и уверенным шагом преодолел расстояние. Он вздрогнул, когда наткнулся на раскрытую зубастую пасть: из неё до сих пор разило теплом, а запах вокруг отдавал нотками хорошо прожаренного мяса. Не наступая на горячие лужи крови, Ринельгер обошёл голову зверя – под челюстью зияла огромная рана: толстая чешуя напоминала спёкшуюся гнойную корку, пластами сошедшую с мощной шеи. Перед тем, как испустить дух, дракон широко раскрыл глаза, и веки парализовало от болевого шока: воронам, если они сюда добрались бы, было бы намного проще.
Ринельгер раскрыл пасть зверя с помощью чар. Энергетическая железа располагалась в месте соединения верхней и нижней челюстей: исследователи, писавшие трактаты о драконах, подробно описали и даже изобразили эту самую, наверное, изумительную для зельеваров часть его тела. То была толстая красноватая трубка, шершавая на ощупь, напоминающая человеческую тонкую кишку. Ринельгер наложил защитные чары на себя, молясь, чтобы они сдержали жар крови, и полез в драконью пасть. Искать долго не пришлось, чародей хорошо знал теорию, а она имела огромный практический опыт. Трубка тянулась из шеи, поддерживая толстую головку с плотным клапаном – оттуда дракон пускал чары, эта особь – в виде синего пламени. Ринельгер осторожно подцепил шейку железы серпом, дёрнул, отделяя от общей системы, и вогнал меч между пастью и трубкой. Пришлось поднажать, чтобы разрезать крепкую мышечную ткань, и железа упала в руку чародея. Ринельгер перевернулся на спину, сворачивая трубку в тряпку – крови железа не содержала, а, значит, была неопасна – и спрятал свёрток в сумку.
– Дело сделано, – удовлетворённо прошептал сам себе чародей.
Он ухватился за зубы зверя, подтянулся и вылез, глубоко вдыхая свежий воздух.
– …кровавый чародей!
– Хм… – Ринельгер удивился своему спокойствию. – Гробовщик, так?
Ширен не ответил. В руках чародея серп отражал на тёмной стали языки пламени – за этим мечом охотился Лицедей, за неудобным, по мнению Ширена, оружием, ради которого дух выбрался из укрытия и посылал на гибель некросициаров и ради которого чуть не попал на ужин к упырице сам Гробовщик.
– Послушай, кровавый чародей, – сказал Ширен. – Нет нужды убивать друг друга. Лицедею нужен твой меч, и только он…
– И за ним дух послал тебя? – Ринельгер не шевелился, а формула барьера уже давно собралась у него в голове. Старик не успел бы спустить тетиву. – Кригаален приходил за мечом тоже, а теперь он далеко внизу, Гробовщик. Я не собираюсь ничего отдавать, да и остановит ли моя уступка твоего хозяина?
– Ты либо дурак, либо безумец, чародей, – фыркнул Ширен. – Отдай духу то, что ему нужно, и забудь обо всём. Живи дальше и держись от этих дел подальше.
– С такой-то философией ты пришёл сюда, Гробовщик? – гнусно ухмыльнулся Ринельгер.
Ширен со злостью спустил тетиву, и чародей отбил стрелу. Он взмахнул мечом, взывая безмолвной энергией к пламени дракона. Гробовщик кинулся к нему, блеснул нож, но Ринельгер с лёгкостью ушёл от атаки. Старик вынул второй кинжал, сжал их до хруста костяшек пальцев и бросился вновь. Чародей подцепил серпом лезвие левой руки и врезал гардой ему в челюсть. Второй кинжал поцарапал лицо Ринельгера, но не добрался до шеи. Ширен, сплёвывая кровью, перекатился к краю выступа, бросая ножи и готовя к выстрелу лук. Что-то парализовало его: Гробовщик с ужасом заметил, что кровь с разбитой губы потянулась чародею, и тот зажёг меч синим пламенем, а в его глазах играли безумные огоньки.
Земля затряслась, но нет, не недра стали источником – дракон вдруг расправил крылья, цепляя ими скальные породы. Ринельгер и Ширен с ужасом оглянулись на него – синие глаза исчезли, теперь они стали серыми с голубыми точками-зрачками. Чародей махнул серпом, бросая все чары в раскрытую пасть, полную бледного пламени, и побежал в катакомбы. Дракон выдохнул, и его жаркое дыхание обрушило подземный ход. Выступ занимали трещины, куски камня откалывались и летели в бездну. Зверь расправил крылья, потянул окровавленную голову наверх, готовясь к взлёту. Ширен долго не раздумывал, закинув лук на плечо, схватил одной рукой колчан так, чтобы не растерять стрелы, а второй – за шип на золотистом чешуйчатом хвосте. Дракон оттолкнулся, и выступ рухнул, стремительно скрывшись в бездонной темноте. Со страшным рёвом он вынырнул из бездны, полыхая огнём. Ширен дождался, пока зверь махнул хвостом в сторону руин, и прыгнул.
Гробовщик приземлился на крышу террасы, выпустил стрелу в одинокую дриаду, и та беззвучно рухнула в пропасть. Он поднялся на кромку, выискивая взглядом хранительницу Святилища. Земля снова затряслась, Ширен огляделся – дракон летал вокруг руин, пуская пламя в террасы, но на этот раз не он стал источником землетрясения.
Над центральной башней повисла Террама, раскинув руки и расправив крылья, что она до сих пор прятала под зелёным плащом. Воздух вокруг неё плавился от чар, посылаемых ею прямо перед собой, в сторону противника, где в точно такой же позе стоял на холмике Лицедей: Ширену отлично было его видно – его и нескольких проклятых, защищавших от случайных стрел своего повелителя.
«Пожалуй, самое время», – подумал Ширен, доставая стрелу. Он поднял лук, перевёл весь вес на руку, что спустит тетиву, и прицелился чуть выше головы Террамы. Чары вновь столкнулись, грохот дополняли звуки усиливающейся битвы. Ширен еле удержался и разжал пальцы. Стрела исчезла в алых сумерках, раздался хлопок, и Террама рухнула на крышу башни. Гробовщика с головой накрыла тень, он скатился с крыши и упал в заросший сад. Перед ним рассыпались стрелы из колчана, старик прищурился и с досадой выругался – керамарийская стрела лежала у него перед носом.
***
Ринельгер выбежал из катакомб, когда земля начала непрерывно дрожать. Подземелья завалило в нескольких местах, пару раз чародею приходилось магическим импульсом прокладывать себе дорогу на поверхность. Первое, что он услышал – рёв дракона и взрывы на террасах – и почувствовал чары, могущественные чары в заряженном энергией воздухе.
Хранительца всё же решилась оказать Лицедею достойное сопротивление, но вряд ли не только из-за клятвы. Магическая дуэль Террамы и Лицедея только началась, и, кажется, Ринельгер мог испытать примерно то же блаженство, какое ему на голову свалилось, когда наступала алая пелена в начале Тёмного Века. Энергии духов было столько, что казалось, будто Святилище ворвалось в Поток.
На террасе возник силуэт лучника. Ринельгер тихо выругался, послал импульс, но из-за землетрясения промахнулся – Гробовщик даже не заметил пролетевшего мимо заклинания. Он пустил стрелу, чародей проследил за ней, и Террама, схватившись за живот, упала в башню. Лицедей пустил чары и теневой волной поглотил руины. Ринельгера откинуло к внутренней террасе, на мгновение у него потемнело в глазах. Враждебная энергия щипала всё тело, чародей заполз под крышу, и его накрыла очередная волна чар, но на это раз принадлежавшая Терраме. Магическая дуэль не окончилась, выстрел Гробовщика не смог уничтожить хранительницу.
Из башни вышел легионер в полном обмундировании с двуручным мечом на плече. Подскочившую к нему дриаду он мгновенно подсёк и разрубил пополам – умерла она без единого звука, будто просто кукла, а не живое существо.
Ринельгер, борясь с дрожью в ногах, встал, занял позицию за спинами защитниц главной башни с древесными копьями. Рядом с ним появились лучницы. Шансы испытать чудовищного солдата Лицедея и не умереть многократно увеличились. Проклятый уверенным шагом двинулся к ним. Стрелы пробили его нагрудник, кинулись в атаку копейщицы: проклятый парировал выпад древка и, отмахнувшись, вспорол шею дриаде. Две другие метнули копья в него, лучницы пустили стрелы, с пальцев Ринельгера сорвался импульс энергии.
Легионер увернулся, перехватил одно копьё и метнул обратно – лучница справа от чародея свалилась с пробитой насквозь головой. Проклятый парировал атаки дриад, пронзил одну и с размаха срубил голову второй. Последняя лучница не сдвинулась с места, продолжая стрелять, а Ринельгер отступил на два шага, пересиливая страшное желание бежать. Ничто не брало падшего легионера, и тот быстрым шагом направился к защитникам.
– Ринельгер!
Вирра выбросила с копья огненную вспышку, сбившую шлем с проклятого. Около чародея присела на одно колено Эсса и спустила тетиву – но и это не остановило легионера. Ринельгер выбросил с меча огненный хлыст, поразивший проклятого в голову – недостаточно. Тенью мимом проскочил Михаэль, Ринельгер не сразу его заметил.
– Осторожно! – он побежал вслед за рыцарем.
Михаэль сделал молниеносный выпад, пробив ржавый нагрудник проклятого, и тот рубанул, рассекая и окончательно уничтожая кольчугу на груди рыцаря. Он, кажется, выругался, в его словах заиграли нотки паники. Ринельгер, наскочил сбоку, срывая серпом пластины, словно снимая панцирь с рака, с ребёр легионера, вспарывая стеганую тунику. Стрела, пущенная то ли Эссой, то ли дриадой, вошла в левый глаз падшего.
Проклятый покачнулся, размахнулся мечом, чуть не разрубив Ринельгера попалам. Михаэль рубанул сверху с невероятными скоростью и силой, выбивая оружие из рук врага, и следующим ударом отсекая ему голову.
Башня-ворота рухнули, когда внутри ещё сражались, и она похоронила дриад и проклятых под обломками. Из центра Святилища хлынула энергия, пожирая слабеющие тёмные чары Лицедея. Над террасой пролетел дракон, посылая огненный вихрь в сад, что вмиг вспыхнул, словно серная горка.
***
Ширен собрал стрелы в охапку, сунул в колчан – всего удалось вернуть около двадцати штук, не считая керамарийскую. Он побежал по кустам, озираясь по сторонам – неизвестно откуда выбирающиеся дриады занимали места павших сестёр в горящих террасах. Благодаря меткому выстрелу Лицедей доминировал, но хранительница была жива и скоро сможет отбить Святилище.
Дриада выскочила прямо из ствола низкого ясеня, полоснула Ширена по руке гнутым клинком, но, Гробовщик, отскочил, пустил стрелу ей прямо в лоб. Он тяжело задышал, метка горела и готова была просто сжечь всего старика дотла. Ширен упал на колени, до боли сжал зубы – казалось, что вот-вот его разорвёт на части.
– Поднажми же, сучье ты племя! – простонал Гробовщик.
В его грудь впился амулет, Ширен почувствовал каждую линию руны аромерони. Он разорвал куртку на груди, взял амулет в ладонь и прижал его к метке на плече. Резкая боль пронзила его, в голове прозвучал далёкий вопль, и старика неожиданно отпустило. Он упал навзничь, раскинув руки, и его накрыла благодатная энергия, разгоняя тьму в глазах. Ширен услышал драконий рёв, грохот рушившихся зданий, и вскочил, взяв лук и керамарийскую стрелу – в небе пронёсся крылатый зверь, посылая в сад сноп огня. Старик побежал что есть силы, заскочил во внутреннюю террасу и пролез через осыпающуюся пылью арку главной башни.
Ухоженная оранжерея со светлячками заставил Гробовщика зажмуриться. Он громко чихнул, почувствовал лёгкую, невиданную им доселе слабость, наложил стрелу и взобрался по лестнице. В совершенно пустой зале прямо в центре на коленях, сжавшись в комочек, приходила в себя хранительница Святилища. Гробовщик натянул тетиву до упора, встал над ней.
– Ширен, – произнесла Террама, поднимая голову. – Ты пришёл… за мной? Или за свободой?
Гробовщик сглотнул, хватка его ослабла.
– Здесь Лицедей слеп, он не чувствует тебя, – Террама вытянулась. – Ему страшно… Страшно, что ты этого не сможешь сделать. А твоя метка… она выгорает.
Он опустил голову – от некогда чёрной, словно смола, метки осталось обугленное пятно. Ширен судорожно выдохнул, словно ему дали возможность дышать, и отступил.
– Сделай то, что считаешь правильно, – её синие глаза встретились с серыми Ширена. Губы старика задрожали, пальцы сжали конец стрелы и плечо лука.
***
Сражение возобновилось с новой силой, дриады заполонили наружные террасы, а чары Террамы коснулись древ, чьи корни оплетали мосты, сбрасывая острыми, покрытыми шипами концами проклятых в бездну. Дракон переключился на переправы в отчаянной попытке дать ход нечистому воинству Лицедея. Сам дух ослаб, Ринельгер это ощущал, как и сама хранительница руин.
– Где ты пропадал? – Вирра взяла чародея за плечо.
– Под землёй, – хрипло ответил Ринельгер. – Михаэль, ты как?
– Я мёртв, лекарь, – безпристастно произнёс рыцарь. Его глаза уже сменили цвет, кожа стала бледнее обычного.
– Можешь попытаться отомстить за это решение. Начинай со своей подруги…
– Лицедей всё сделает за меня, – Михаэль встал напротив него, взял за плечо. – Либо мы его прикончим… Выживем, тогда и поговорим.
Грохот прервал их, снова заполонив окрестности. Чары в воздухе ослабли, а из башни вышла Террама. Она хромала, но всё так же гордо держала ровно спину. Сражение стихло, дриады замерли, а дракон спикировал в воздухе и скрылся где-то за кратером. Ринельгер чуял – дуэль всё равно не окончилась, хоть и слегка ослабла.
Террама, не сказав ни слова, прошла мимо, расчищая проход в обвалившейся башне. Под грудами камней лежали около десяти дриад и трое проклятых, дух с болью осмотрела их и продолжила движение к мосту. Ринельгер последовал за ней. Навстречу ей тяжёлым шагом приближался Лицедей, опираясь на глефу. Чародей присмотрелся: сотни проклятых замерли статуями в ожидании приказа.
– Что, устала сражаться, Террама? – прохрипел Лицедей. – Ты выдохлась, как и я. Но у меня ещё тысяча воинов, а сколько дриад у тебя?
– Достаточно, чтобы отразить все твои атаки, Лицедей, – стальным голосом ответила Террама. – Я всего лишь защищаю свои владения. А ты… прошу тебя, – она дрогнула, – не делай этого… я знаю, ты боишься, как и я. Как и все мы. Матерь сказала, что…
– Я не боюсь! – яростно махнул рукой Лицедей, а проклятые судорожно повернули к нему головы. – И то, что сказала Матерь, не помогло ей пережить битву за Кредохарт. Нет никаких циклов, нет ничего предрешённого, Террама! Единственное, что предрешено, так это то, что моё войско больше, оно побьёт твоё, рано или поздно. Разорит Святилище, а я получу меч. Лучше отдай мне его добровольно.
– Ты нарушаешь покой Святилища Варолии! – сорвалась Террама. – Ты ничем не лучше обратившихся братьев и сестёр! Что бы сказали Прародители?
– Всё равно, – отрезал Лицедей. – Отдай мне чародея, Террама, и я уйду, оставив твои руины в покое. Откажись – и я уничтожу твою суть!
Ринельгер ощутил возмущённое колебание энергии, повернулся – на крыше террасы показался Гробовщик с готовым к выстрелу луком. Чародей поднял серп, но его остановила Вирра:
– Спокойно, дружок… спокойно.
– Ширен! – рявкнул Лицедей. – Сделай это!
Гробовщик спустил тетиву, глаза его бывшего хозяина вспыхнули яростью, он взмахнул рукой, отбивая стрелу. Террама пустила чары, керамарийский наконечник звякнул у неё перед лицом и отпрыгнул обратно к Лицедею. Он запаниковал, судорожно выставил ладони перед собой, накладывая все имевшиеся в арсенале чары, и стрела с молниеносной скоростью пролетела около засохшего венца Террамы и с громким хлюпаньем впилась в левую грудь Вирры.
Ринельгер вскрикнул, поймав откидывающегося на спину суккуба. Из её изумлённых, демонически красивых глаз посыпались искры, она приподняла грудь в последнем вздохе и, не сказав ни слова, умерла.
Окрестности взорвались шумом, из-за кратера снова напал дракон, проклятые вновь принялись штурмовать Святилище. Террама простонала и, ещё больше хромая, поспешила убраться под защиту руин, а Лицедей вытянулся – лицо Верона потрескалось, и по нему побежали ручейки багряной крови.
Ринельгер оттащил Вирру на внутреннюю террасу и положил на пол. Дрожащими руками он принялся искать хоть какую-то искорку энергии в её теле, но ни капли не смог уловить. Чародей взвыл и выпустил сноп молнии в небеса.
– Керамарийская стрела, – одними губами произнесла Террама. – Керамар… нет…
– Ты хочешь сказать? – слова плохо давались Ринельгеру. Он знал ответ, но озвучить его не мог.
– Выжгла её энергию, – Террама сползла по стене, её глаза превратились в два огромных синих блюдца. – Её нет в Потоке… и никогда больше не будет.
Ринельгер сжал зубы, закрыл напряжённые глаза:
– Ей здесь было не место… и теперь у меня даже нет времени с ней попрощаться… ещё одна бессмысленная жертва алой ночи… и вашей борьбы.
Дыра где-то в глубине души раскрылась ещё больше, поглощая остатки эмоций. Кажется, Ринельгер перестал осознавать, что происходило вокруг. Мир исчез, и остался только он в обнимку с пустой материальной оболочкой суккуба, ставшей за такое короткое знакомство настоящей подругой.
Его кто-то взял под руку и потащил вглубь Святилища. Где-то вдалеке гремели взрывы, рушились террасы и мосты. Проклятые стягивали кольцо.
***
– Проклятый чародей! – прошипел Лицедей. – Я потерял так много времени из-за этих недоумков, Эриганна, Элеарха, из-за тебя, – фыркнул он, посмотрев на Верона. – Теперь и Террама. Никогда ещё судьба так не испытывала мою клятву…
– Какую клятву? – слова нехотя сходили с уст юноши.
– Мы с Террамой, знаешь ли, были добрыми друзьями, – процедил Лицедей. – Но её верность делу заставляла её быть параноиком. Она так сильно переживала за Святилище Варолии, что уговорила меня дать слово – никогда не пересекать с огнём и мечом её земель. Если бы я предвидел, что через семьдесят лет она станет моей соперницей…
Он снова замолчал, переведя всё внимание в реальность. Верон огляделся – всё та же плотная тьма окружала их – и попытался вырваться из сетей. Тщетно, дух слишком силён. Лицедей вздрогнул, возвращаясь в сознание юноши.
– Ничего, – произнёс беззлобно он. – Скоро Ширен уничтожит Терраму… да. Она сгорит без остатка, как бы мне не было жаль. Я уничтожу кровавого чародея, заберу меч портала. А потом я избавлюсь и от тебя, мальчишка. Мощь алтаря из Святилища просто вытолкнет и распылит твою жалкую, никчемную и надоедливую душу.
– Я сам жду этого с нетерпением, – Верон собирал последние силы. Быть может, это его шанс?
– Не думай, что у тебя получится меня перехитрить, – он рассмеялся звонким девчачьим голоском. – Я вижу тебя насквозь… я могу предугадать всё, что ты осмысливаешь в своей бестолковой голове.
– Как же ты прикоснёшься к алтарю, если дал клятву хранительнице не заходить на её землю?
– Керамарийская сталь, – он продолжал усмехаться. – Не думаю, что ты, деревенский оборванец, которому повезло родиться с Мощью Одарённых, слышал о таком… стрела уничтожит каждую искорку энергии Террамы, в том числе и мою клятву. Клятву ей, а не Варолии.
– Но… – Верон сглотнул. – Это всё равно нарушение слова. Ты нападёшь на неё… Гробовщиком. Он – твоё оружие.
– Что может понимать в магии глупый мальчишка? – подошёл ближе Лицедей.
– Я не знаком с тонкостями магии, да, но хорошо понимаю, что такое клятва. Если дал слово что-то не делать или сделать, то твоё слово останется всегда в силе, даже если тот, кому ты что-то пообещал, уже умер.
– Смертный – и о чести, – фыркнул Лицедей. – Мне, по правде говоря, уже осточертело разговаривать с тобой, юнец. Если бы ты не противился, я бы уже давно развернулся в полную силу… А теперь мне нужно тебя не на долго покинуть.
Его глаза сжались до еле видимых точек, и наступила гнетущая тишина. Верон попытался пошевелиться, сети немного ослабли. Он дёрнул рукой, но сил у него самого оставалось мало. Юноша закрыл глаза.
Перед ним предстали горящие руины, из которых выглядывали сотни женщин в странных древесных кирасах. Впереди стояли несколько: хранительница в плаще-крыльях, уставшая и испуганная, за её спиной кровавый чародей и рогатая полуголая девица. Из уст Верона выходили крики, различить которые он не мог. Мелькнула тень на крыше, юноша что-то сказал или снова прокричал, блеснул в свете пламени наконечник. Верон поднял руку, паника пронзила всё его естество, и стрела полетела в хранительницу Святилища.
Верон разжал веки, тьма дрогнула. Лицедей рухнул спустя минуту. Юноша почувствовал на мгновение его страх, что сразу же сменился гневом. Сети ослабли, Верон воинственно закричал, вырывая руки из чёрной паутины и падая в холодную тьму. Зелёные огоньки Лицедея вспыхнули и тотчас обратились в алые. Он зашипел тысячью голосами, и юноша, закрывая руками уши, побежал прочь, срывая с лёгкостью все теневые нити, что встречались у него на пути. За спиной раздался хлопок, шипение переросло в безумный вопль боли и потусторонний рык. Верон обернулся и закричал сам: тень в балахоне обратилась в монстра – существо с переливающимися алым глазами, вытянутое, с длинным остроконечным хвостом и гигантскими когтями. Демон зашипел, забрался на нити, словно огромный паук, и яростно помчался к юноше. Верон сорвался с места, сети стали крепче, но он бежал, пока особо твёрдая не сбила его с ног. Демон что-то прошелестел над ухом и клацнул зубами.
***
Ширен еле удержался, когда дракон окропил руины пламенем. Пригнувшись, он проводил летающую тварь глазами и вытянулся вновь, чтобы видеть мост. С холодной злобой Гробовщик посмотрел в направленные прямо на него безумные, полные ярости, глаза Верона. Нет, это был уже не мальчишка. Да и больше не дух. Метка на плече ужасно болела и наполняла старого мортуса гневом, таким же, какой сжигал Лицедея.
Одержимый Верон сжал глефу и направился к воротам. За его спиной разливалась тёмная дымка, она медленно пожирала мост, и через неё, словно через туман, шли проклятые. Гробовщик сполз с крыши и спрыгнул на обращённый в пепельное поле сад, забежал на террасу, поднимая короткий меч, и направился к главной башне.
Дриады отступали к ней, выстраивались впереди копейщицы и мечницы, лучницы посылали грады стрел, что поражали на боковых террасах и своих, и чужих. Гробовщик укрылся в башне.
Террама упала на колени в центре оранжереи, прочитала заклинание, и земля раступилась, образовывая лестницу вниз. Хранительница молча спустилась, оставив смертных одних. Ринельгер сполз по стене, закрыл глаза, тяжело вздохнул. В башню вошёл Гробовщик.
– Что мы будем делать дальше? – спросила Эсса. – Нужно сражаться! Они убьют нас всех!
– Нет смысла, – фыркнул Ринельгер. – Мы окружены. Эти твари… проклятые, неубиваемы. Дракон… и дух.
– Он больше не дух, – скрипуче сказал Гробовщик, садясь у входа. – Он обратился. Это сделало его сильнее.
– Значит, мы погибнем, – Ринельгер спрятал лицо в ладонях. Он мертвецки устал.
– Есть участь и пострашнее смерти, – произнёс Михаэль, сжимая меч и буравя Эссу ненавистным взглядом.
– Действительно, – Ринельгер встал, перехватил ручку серпа. – Вирра не умерла… Она была уничтожена. Без остатка. А ты… ты ещё можешь ходить, говорить, думать и мечтать.
– Я умер на мосту, – Михаэль обошёл оранжерею, встал у дальней стены. – А вы как хотите… Будущего ни у кого из нас всё равно нет, – он припал на колени, вонзил меч перед собой и закрыл глаза. – Святая Нерида, Владычица Аромерона, пусть моя проклятая душа очистится перед Твоим взором…
Эсса расстеряно наблюдала за молитвой – её сердце разбито. Ринельгер обнял её за плечи, нахмурился – ведь он предупреждал. Гробовщик проверил тетиву лука, прошептал что-то вроде молитвы и повернулся к выходу.
– Пойдём, – произнёс чародей, уводя Эссу. – Там… мы все очистимся кровью.
– Святая Нерида, Владычица Аромерона, – сказала она, накладывая стрелу на тетиву. – Пусть моя проклятая душа очистится перед Твои взором, и ждать меня будет Твой суровый суд…
Ринельгер вышел за Гробовщиком – тот поднял колчан с тела дриады и сразу же выстрелил. Защитницы самозабвенно прикрывали телами проход по главной террасе. Тень дракона нависла над ней, пламя ударило в башню Террамы, с неба посыпались осколки камня.
– И будет моё наказание таким, каким я его заслужила…
Ринельгер выбросил могучий импульс с серпа, опрокидывая двух проклятых. Дриады набивались перед ним, вылезая из арок пепельного сада.
– Прости меня за все мои слабости…
Проклятый выпотрошил дриаду прямо перед чародеем. Ринельгер занёс меч – его движения стали легки, просты, словно он долго и упорно тренировался в его владении. Пламя захватило рассечённое тело мертвеца, Ринельгер рубанул сбоку по другому – и ему в глаз вошла стрела Гробовщика.
– Я не заслужила прощения…
Дриады заслонили проход дальше, их стало слишком много, но перестали ощущаться чары Террамы. Лицедей шёл по главной террасе с окровавленной глефой. Ринельгер остановился, они посмотрели друг на друга. Верон был залит чёрной кровью, по лицу паутинкой разползались трещинки, глаза, полные злобной состредоточенности, буравили чародея зрачками-точками.
– И разорвут меня в Забвении демоны за все мои грехи…
Лицедей направил глефу на Ринельгера, лезвие объяла тень. Чародей успел вскинуть серп, пустить защитные чары Орина. Тела дриад обмякли, они упали, тьма сжирала их изнутри. Но Ринельгер стоял, не отрывая взгляда от одержимого демоном.
– Моя последняя жертва!
Эти слова принадлежали не Эссе. Михаэль вылетел из-за спины чародея с чудовищным рыком. Лицедей парировал лезвием глефы, ударил по рыцарю тупой стороной, сбивая с ног. В грудь демону вонзились две стрелы, и Ринельгер, выпуская свободной рукой огненный бич, запустил светлую вспышку прямо ему в лицо. Проклятые навалились гурьбой, где-то в их массе затерялись Михаэль и Эсса. Чародей пустил купол впереди себя, сбивая мертвецов с ног, и из кучи вылетел Лицедей.
Глефа черканула раненное бедро, Ринельгер покачнулся, отступил. Резкая боль перехватила дыхание, в глазах потемнело и заискрилось. Он пустил пламя вокруг себя, продолжая отступать назад, к башне. Когда бедро заныло тупой болью, он раскрыл глаза.
Крича, словно медведь, старый Гробовщик набросился с мечом на Лицедея – клинок впился одержимому в плечо. В голову словно ударили молотом, звон послышался в ушах: Ринельгер на собственной шкуре ощутил схлестнувшуюся ярость эти двоих – мортус мстил, мстил за годы рабства, а демон – за предательство, за вынужденное нарушение клятвы перед хранительницей Святилища Варолии, давно сгинувшей драконицы.
Борьба велась недолго: Лицедей выбил глефой меч старика, схватил его за шею, поднял одной рукой, и кости Ширена Гробовщика громко хрустнули. Ринельгер облизал губы, демон развернулся к нему. Последний бой, и тварь получила бы то, до чего рвалась. Этому суждено случиться – к чему были все эти жертвы?
Ринельгер яростно закричал, прогоняя прочь все мысли, рубанул мечом по ладони, и его клинок вмиг окрасился кровью. Формула одна за другой переливались рунами в голове, но ни одна из них так и не была прочитана. Кровавый бич сорвал кожу и мясо с левой щеки Верона, обнажив его залитые чёрной слизью зубы. Ринельгер взмахнул рукой, разрезая на две части проклятого за спиной демона, ударил ещё раз, сшибая разом дриаду и мертвеца.
Лицедей широко раскрыл глаза, глефу поглотила тень. Подули ветра, где-то вдалеке рыкнул дракон, и рёв его начал приближаться. Ринельгера оставляли силы: слишком много собственной крови, слишком много. Его хватит ещё на один удар.
Подол мантии задрало, чародею пришлось прикрыть глаза, и его накрыл ураганный ветер. Ноги оторвало от земли, Ринельгер успел заметить, как Лицедей метнул глефу куда-то в сторону, а потом руины, войско проклятых и защитницы стали отдаляться. Ураган нёс его всё выше и выше.
***
Звуки боя становились тише, беснующая на террасах энергия успокоилась. Террама сидела в старом каменном зале, тёмной и огромном, перед алтарём, переливающимся остатками Мощи. Битва проиграна, а её служба скоро должна закончиться. К хранительнице потянулись маленькие ручки, с десяток перерождённых духов окружили её, превратили маленькие тельца в большой живой щит. Теперь они не выглядели как дети смертных – деформированные гуманоидные фигурки были безликими, белыми, словно чистое полотно. Она долго их собирала по всей округе, долго ждала, пока сможет вернуть их в родные места.
