Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
Солёный воздух смешался с неимоверным смрадом. Море яростно било волнами, в деревянную поверхность вгрызались ядовитые капли дождя. Амалия тяжело дышала, держаясь за перевёрнутую кровать – ей было страшно, где она, что происходит, кто она? Крупный мужчина в блестящей от воды кирасе выбил дверь в её каюту, кинулся к ней. Амалия упала на поваленную тумбу, почти теряя сознание.
– Ирма, ох, Ирма, – осматривал её воин, бурча себе под нос. – Возьмите, – он что-то сунул ей. – Она очень важна…
Её пальцы в мокрых перчатках сжались на маленькой шкатулке, а он ушёл. Неизвестно, сколько времени Амалия просидела в развороченной каюте выброшенной на берег галеры. Воин вернулся нескоро, остварка взглянула на него – лицо того было перекошено от ужаса. В тишине отчётливо послышались крики, а потом скрежет когтей по дереву.
Воин вынул меч, пальцем показал Амалии спрятаться за кровать. Скрежет приближался, тихое рычание: чудовище просунуло вытянутую склизкую морду с чуть подгоревшей чешуёй в каюту, и мужчина с яростным криком набросился на него. Зверь, царапая лапами пол, забежал внутрь, размашисто махнул хвостом, панцирным наконечником ударив по животу воина. Тот глухо выдохнул и тяжело опустил меч на шею чудовища. Амалия прижалась к стене за кроватью, закрыла глаза, что-то прошептала, что и сама не разобрала. Воин кряхтел, позвякивал колечками кольчуги, бряцал мечом, а потом с грохотом упал и затих.
Рана в боку ужасно заболела, а кости заныли, будто бы их всех переломали. Ирма судорожно вдохнула, губами почувствовала холодный липкий снег, на языке застыл вкус крови. Смерть разжала тонкие пальцы.
***
Ворота со скрипом раскрылись, в предместье вышел отряд из десяти стражников, что нервно озирались по сторонам. За городом обстановка, в кои-то веки, была много спокойнее, чем в его черте. На брусчатой площадке ожидали трое драконоборцев, и никто из встречающих не решался смотреть в горящие во тьме глаза гостей.
Не сказав ни слова, Аарон повёл спутников под арку ворот. Стражники последовали за ними, и ворота с таким же скрипом, с каким открывались, захлопнулись. На площади их ожидал усатый стражник в пластинчатой кирасе с туникой поверх неё, на груди его золотой нитью был вышит щит с буквой «V» в нём. Его голову скрывал ригальтерийский шлем с конским волосом на роге, и шлем этот был отнюдь не боевой – прядь всё время лезла в глаза. Памире не видела никогда таких, но что она, рунарийка из сельской местности, могла знать о городской жизни.
– Драконья Погибель, – хмуро произнёс усач. – Я – капитан стражи, Ледвус Терамин, сейчас назначен претором Ветмаха.
– Претором? – произнёс Хеймерин. – Префекта, значит, больше нет?
– Вчера обнаружили его в собственном кабинете, – мрачно ответил Терамин. – Вернее то, что осталось от него после встречи с тварью.
– Муниципалитет? – прищурился Аарон.
– Распущен, господа… сейчас всем управляет Ганард Анахет. До прибытия госпожи магистра.
Памире огляделась – первые же дома к воротам оставили на себе следы пламени, часть из них обрушилась, оставив только очаги с одинокими, покрытыми сажей глиняными трубами. Запах гари стоял здесь стойкий, а плотный чёрный дым уходил вглубь города, где, судя по отдалённым крикам, всё ещё велись бои.
– Обезглавленный город что обезглавленная курица, – заключил Аарон. – Побегает и вскоре сдохнет, – Хеймерин вздохнул. – Что ж, претор, за охоту на чудище мы не можем взяться прямо сейчас. Во-первых, с дороги неплохо бы промочить горло…
– «Громовой Рог» через две улицы на север вам подойдёт, – бросил Терамин. – Нынче там цены не кусаются и места есть.
– Замечательно, – улыбнулся Аарон. – Во-вторых, мы знаем, что за тварь здесь охотится. Хитрая и зловредная зверюшка, непредсказуемая, в особенности когда потеряла контроль хозяина… Мы подготовимся хорошенько ночью. Зайдите к нам поутру, господин претор. Но сейчас расскажите детали, хроники событий, про жертв.
– Мы перестали вести записи по убийствам уже как дня три назад, – ответил Терамин, нервно оглядываясь: на соседней улице послышался вопль. – Характерные трупы, так сказать, появляются, но мы уже их даже не считаем. Тут, если вы хорошенько приглядитесь, люд помирает пачками каждый день по всему городу. Я сообщу страже, чтобы она отыскала место, где в последний раз появлялось чудище. А вообще… поспрашивайте в тавернах. Там всегда свежие вести.
– Что ж, держитесь, претор, – похлопал капитана по плечу Аарон. – Скоро закон вернётся в ваш дом…
Как быстро вместе с порядком уходило довольствие! Впервые Сев попал в город, что, сгорая в пламени бунта, пожирал самого себя. Стража теряла мечи: кто погибал при сдерживании толп мятежников, а кто присоединялся к ним. Анархия пришла за руку с хаосом, бесконтрольным, а оттого особо разрушительным. Казалось, будто небеса над Ветмахом стали куда темнее. Паника поселилась в мыслях Сева, страх за жизнь и за заведение. Он старался сбивать цены, идти на уступки – всё, чтобы постояльцы не могли найти повод и не повесили кабатчика на балках «Громового Рога». Их, впрочем, постепенно становилось меньше, оставались только самые упрямые и те, у кого ещё были деньги. Но и их терпение имело границы.
– В городе голодуха началась, – бурчал кто-то из наёмников. – А у Сева в закромах ещё полно, видать, еды.
– Точно, – подхватил его долговязый дружок. – Странно, почему этот боров ещё не взвинтил цены.
– Подожди ещё, – фыркнул толстяк, третий из команды. – Скоро за пинту будет брать как за бочку.
Троица исподтишка глянула на стойку, а Сев, уловив их пьяные взгляды, нащупал под столешницей ручку топора для колки дров, который кабатчик в последнее время держал рядом с собой. Не в первый раз эти наёмники играли на его нервах, а пару дней назад дело чуть не дошло до поножовщины, когда троица стала приставать к одной из девок, самой любимой Севом, Беллис. В ту ночь она ушла и больше не вернулась. Остальные работницы разбежались, и в таверне осталась только старуха Варра для мойки и готовки.
– Сев, а, Сев! – осушил пинту долговязый. Этого опьяняло сильнее всех. – Скажи-ка нам, честному народу, сколько золота можно заработать на чужом горе?
«Ну, вот и всё», – подумал кабатчик. В таверне, кроме него и троицы, никого сейчас не было. Стражи поблизости тоже не сыщешь, они, если и лезли на улицы, то только большим отрядом и с какой-то важной целью.
– Что молчишь, господин? – толстяк встал, хлопнув пинтой по столу. – Агер спросил, сколько, мать твою, ты заработал на горе простого народа?
– Не ваше собачье дело, – фыркнул Сев. – Не нравится что-то, проваливайте нахрен.
– А тебе, погляжу, твоя шкура совсем недорога?
Быть может, Сева хранили боги, потому что в тот момент, когда долговязый неуклюже встал, двери с грохотом раскрылись, и в зал вошла темноволосая рунарийка, кабатчик вначале подумал, что вернулся Антониан, но сразу за ней показались двое мечников с горящими глазами.
– Сядь, выродок, – буркнул тот, что был с синим и холодным взглядом.
– Что ты ска…
Хеймерин неуловимым движением вытянул клинок, и долговязый рухнул на пол с перерезанным горлом. Аарон тихонько закрыл двери, безразлично посмотрел на наёмников, а Памире пристроилась у стойки и щёлкнула пальцами перед лицом изумлённого Сева.
– Хозяин? Что есть выпить?
Кабатчик вернул самообладание, похлопал глазами, кивнул:
– Ч-чего изволите, драконоборцы?
– Выпить, – Аарон встал рядом. – Хорошего эля только налей, такого, чтобы во рту оставался привкус, будто кокосовая фея насрала.
– Кок-к-косовая?
– Эля, Некрос побери, неси, – рявкнул Хеймерин, оставив отрезвевших наёмников, и присоединился к соратникам. – Что за кокосовая, брат?
– В Кинлонде фрукт есть, – произнёс Аарон. – Хотя, наверное, это орех. Большой такой, крепкий, мохнатый, что промежность твоей мамаши, сладкий, словно мёд. В Цинмаре такой не растёт.
– Чудной орех, – протянул Хеймерин. – Как-нибудь нужно попасть в Кинлонд…
– А что с гахтаром? – решила не спрашивать про кокос Памире.
– Не терпится? – устало хмыкнул Аарон. – Я бы вот не торопился. Гахтар самая опасная зверюшка, после дракона, конечно. Потому сначала выпьем. Трезвому с гахтаром наедине делать нечего, – он спустил ремни, скинул сумку и уселся поудобнее.
Сев поставил три пинты, и Хеймерин сунул три серебряных миртила.
– Всего полтора, господа, – осторожно сказал кабатчик.
– Значит, за следующие, – попробовал эль Хеймерин и удовлетворительно отрыгнул так, что по зубам пробежал иней.
– Закуску нести?
– Пока нет, – отрезал Аарон. – Хотя… Памире, есть будешь?
– Позже.
– Позже так позже, – пожал плечами драконоборец. – Хеймерин, распаковывай сумки.
– Сейчас?
– Сейчас, мать твою, – голос Аарона не поменялся. Если бы Памире его не знала, то могла счесть за пьяницу. – Такую зверюшку, – он повернулся к рунарийке, – брать нужно специальными средствами. Знаешь какими?
– Серебром, специальными мазями? – Памире посмотрела в потолок, словно вспоминая урок на ответе перед наставником.
– Именно, девочка моя, – Аарон взял протянутый Хеймерином свёрток. – Животное вредное, живучее и злое, как та сука, что обучала меня владению мечом. Серебро – единственный материал в природе, не пропускающий Мощь и, более того, блокирующий её.
– Блокирующий, какое умное слово, – отметила Памире.
– Да, ты у нас сельская девочка, – Аарон сложил свёрток на стойку перед Севом, следящим за каждым их движением, – и тебе ещё предстоит выучить множество заумных слов, когда станешь нашей сестрой по Ордену. И множество наук… – он хмуро взглянул на кабатчика, – впрочем, это неважно, если гахтар нас сожрёт. Но я отвлёкся. Сучий выродок с помощью тёмных сил своего покойного повелителя может исцелять раны, оставленные прочим материалом, а потому убить его без специальных приспособлений можно только посредством отделения головы от туловища, то бишь, путём обезглавления… проклятие, обезглавливания.
– Быстро тебя развезло, брат, – усмехнулся мрачно Хеймерин.
– Я всю флягу выпил, пока мы шли сюда, – фыркнул Аарон. – Так вот… такой трюк совершить почти невозможно, ибо шея гахтара толстая, пасть крепкая, а сам он быстр и смертоносен. Но, – он вынул из свёртка меч в кожанных ножнах с длинной чёрной рукоятью, связанную толстой верёвкой цепь с шипами и несколько чёрных стрел, – если заблокировать серебром магию в его ранах, добравшись до сердца, башки или хорошо вогнав в шею, можно отправить чудовище к тёмному владыке смерти, в забвенный Поток.
Сев, затаив дыхание, слушал и рассматривал оружие драконоборцев.
– Вы возьмёте меч и цепь, – произнесла Памире. – А стрелы – я? Они тоже серебряные?
– Нет, конечно, – махнул рукой Аарон. – Тратить драгоценный металл на то, что после выстрела будет негодно?
– Держи, – вынул из кармана бутылёк Хеймерин. – Эти стрелы из чёрного дерева децерита, хорошо впитывают магическую мазь. Будешь стрелять. Смажь наконечник, древко хорошенько этой хренью и бей ему по глазам.
– Меньше сукин сын видит – легче нам, – Аарон посмотрел с улыбкой на Сева. – Что, много кровушки пролила зверюга?
– Очень много, – протянул Сев. – Ужин вам отдам даром. А как уничтожите зверя, бочку этого самого эля в придачу.
– Лучшая награда, – Хеймерин поднял пинту. – За погибель зверя!
***
Кто-то раскопал Амалию: она, открыв глаза, не посмела двинуться с места. После «смерти» сразу встать не представлялось возможным. Остварка всматривалась в алое небо, в эти налитые багровым цветом вселенского проклятия тучи, где, в незримом Потоке скрывалось нечто, что она считала доброй богиней.
– Клянусь Владычицей, ты жива?
Амалия моргнула и повернула голову. Неприятным хрустом отзвалась шея, но всё-таки мышцы подчинились. Над ней склонилась светловолосая женщина из снов, та, что была поймана Амалией и Фирдос-Саром в Ветмахе.
– Жива, – сухо произнесла она. – Или нет…
Опёревшись локтями, остварка поднялась и села. Рука скользнула к ране на боку, пальцы ныркнули внутрь, ощупывая мокрое нутро. Одежда на теле вымолкла и уже покрылась тонкой корочкой льда, но холода и боли Амалия не чувствовала.
– Ты была… – женщина испуганно следила за ней, – в реке, когда я и мой брат тебя вытащили. Среди рубиновых наёмников.
– Рубиновые наёмники? Значит, они прорвались… – Амалия закрыла глаза, ощупала снежную землю и попыталась встать: левая нога неествественно выгнулась, и остварка упала. – Проклятие… нога.
– Что с ней? – Сандрия потянула бледные руки к штанине Амалии, но та резким движением сжала ногу.
– Палку, – произнесла она. – Живее…
Сандрия странно взглянула на Амалию и выпрямилась, выиская самодельный гарпун, с которым она так долго сторожила реку. Тот оказался у самого берега, чуть присыпанный снегом – к счастью, непредсказуемая Рея не успела выйти из русла. Сандрия передала остварке гарпун, и она, приложив усилие, сломала его на две части, потом оторвала от чудного ремня на бёдрах небольшую полоску и принялась судорожно скреплять.
– Где мы? И как твоё имя? – Амалия подняла голову и снова попыталась встать – боли она не почувствовала, лишь лёгкую потерю ориентации. Она размялась, прикидывая, какое положение ступни не будет мешать ей стоять ровно. – Я тебя знаю.
– Около Ветмаха, вот его стены, – она указала на тёмную громаду, выделяющуюся на алом фоне. – Меня зовут Сандрия. Мой брат – Антониан. С нами ещё Лоурен из контрабандистов, Энард и Сенетра.
– Сенетра, – собиралась с мыслями Амалия. – Она жива?
– Жива, только ей очень худо, – произнесла Сандрия. – Как ты себя чувствуешь?
– Вполне сносно, – Амалия потопталась на месте. Скованность отмирающего тела постепенно снималась, но нога, тут поможет только хороший костоправ. – Я не заслужила покой, – она вздохнула, попыталась уловить какие-нибудь запахи, но ничего не почувствовала. – Поэтому я снова здесь.
Она разговаривала скорее с собой, чем с Сандрией. Та поднялась, покрутила в руках оледеневший плащ, но Амалия жестом руки отказалась укрываться.
– У тебя… волосы, – Сандрия нервничала. – Они седые.
Амалия потрогала лицо, всё ещё хранившее черты при жизни, запустила руки в волосы – мокрые, с ледышками между ними, и та самая чарующая густота ушла. Она могла бы растроиться, но, кажется, пережила вещи похуже. Что теперь могло тронуть её разбитое и вырванное сердце?
– Мне нужно идти, – протянула Амалия. – Нужен кровавый чародей. Ринельгер… но сначала…
Она взглянула на Сандрию: та не могла прийти в себя и с суеверным страхом наблюдала за остваркой.
– Слышишь? – произнесла Амалия с раздражением. – Будем здесь торчать всю алую ночь?
Сандрия вздрогнула, кивнула и направилась к стенам Ветмаха. Амалия сделала несколько неуверенных шагов, разминая оттёкшие ноги, и поравнялась с ней. Костёр, укрытый среди скалистых склонов, игрался языками пламени, а вокруг него сидели трое: Антониан и Энард дремали, Сенетра поддерживала огонь – ей стало лучше, и черномара уже давно отпустила. Позади неё, укрывшись в мантии и куртки, набирался сил Лоурен.
Рунарийка поднялась, хватаясь за меч, её синие глаза скользнули по Сандрии, задержались на Амалии. Кажется, она не могла её узнать: седую, со свисающими сосульками волосами, бледную, как и она сама. Остварка остановилась, развела руками, словно приветствуя, и Сенетра, откинув меч, двумя скачками оказалась рядом и крепко, как могла, прижала её к себе.
– Святые Лерон и Залас, – прошептала рунарийка. – Я рада, что ты жива.
Амалия замерла, «жива», слово резануло сердце холодной сталью, и обняла её.
– Фирдос-Сар и Ардира погибли, Сенетра, – сказала она. – Прости меня, что не смогла их уберечь…
Рунарийка оторвала голову от её плеч: взгляд затуманенных глаз на мгновение застыл на ней. Сомнение мелькнуло на мгновение, потом вспышка злобы и снова отрешение. Её руки медленно опали с талии и плеч Амалии, она сделала шаг назад.
– А Ринельгер?
– Он ушёл на юг, – ответила остварка. – Исполнять волю Ветер.
– Как они погибли?
– Ардиру убил спирит, живший в башне… а Фирдос-Сара, – Амалия замялась, взглянула на костёр, – рубиновые наёмники. Меня сильно ранили, – кажется, эти слова немного успокоили Сандрию. – Выбросили в реку. И она вытащила меня и откачала.
Всё, что произошло после того, как черномара погрузила её в транс, она не помнила. Не помнила, как погиб Фирдос-Сар, как ворвались в башню рубиновые наёмники. В голове крутились образы, очень много образов, но среди них особенно выделялись тёмные силуэты, глаза которых горели несколькими цветами: от пламенного красного до холодного синего.
Очнулся Антониан. Тряхнув головой, юноша взялся за меч, его лицо перекосила гримаса изумления. Сандрия взяла брата под руку, что-то прошептала.
– Я многое вспомнила, – продолжила остварка.
– Ирма…
– Нет, – теперь назад сделала шаг она. – Не стоит оскорблять память Ирмы… я не она. Моё имя – Амалия. Это меня везли на галере в Кеинлог, чтобы оттуда я смогла добраться до Кельносса. Со шкатулкой. С Арен-тарой.
– Так это тебя мы дожны были сопроводить, – Сенетре стало худо от всех новостей. Она плюхнулась на своё место рядом с костром, взялась за голову. – Боги-прародители… Фирдос-Сар… Ардира…
Рунариец зашевелился, высвобождая голову из-под тёплого плаща. Рот его был перевязан окровавленными тряпками, синие глаза рассекали красные полосы, лицо измученное, невыспавшееся. Он хмуро разглядывал Амалию, поначалу не узнав её.
– С легионером всё хорошо? – спросила Сандрия и подошла к укутанному контрабандисту. – А Лоурен?
– Холодный он уже, – бросил Антониан и, сморщившись, добавил: – я проверял полчаса назад. Успокойся, сестра. Теперь-то нам ничего не надо отрабатывать у Синих Полосок. Кстати, они же в одном картеле с Рубиновым Войском?
– Синие Полоски и Шипастая Роза оказывают поддержку только в торговле, – отрезала Сенетра. – Рубиновых наёмников сложно войском назвать, а уж контрабандистов и торговцев черномарой…
– Ладно, пусть так, – Антониан помассировал виски. – Теперь нам нужно добраться до Ветер. Где она может быть, если ушла из поместья до нападения гахтара?
– Только на ставке Мёртвого Легиона, – глухо промычал сквозь повязку Энард. Челюстью он почти не шевелил, многое из того, что он сказал, приходилось додумывать. – Арецетова Рожь.
– У нас мало времени, – проговорила Амалия. – Погода ухудшается… нужно найти укрытие. А до Арецетовой Ржи идти и идти.
– У нас остались комнаты в трактире в предместьях, – вспомнила Сенетра. – Туда мог прийти и Ринельгер.
– Припасы какие-нибудь там есть? – спросила Сандрия
– Ринельгер мог оставить лекарства, а Ардира – тёплые вещи, что-то из «долгой» еды.
– Что-то мне совсем не нравится идея, – вставил Антониан, – что нам придётся крутиться около Ветмаха. Шкурой чую, чудовище рядом… где-то совсем рядом.
– Мы и так три или четыре дня провели около него, братец, – фыркнула Сандрия. – Еды у нас нет… мы мёрзнем.
– Да, но…
– Довольно споров, – буркнул Энард и поморщился от боли.
***
В который раз уже Сев оглядывался на дверь: какой-то суеверный страх поселился в его сердце, будто бы городское чудовище каждую ночь ходило вокруг его таверны, царапая стены и глухо завывая под окнами. «Проклятие Ветмаха» – так называли зверя горожане и гости города, которым не повезло прибыть сюда в сей час.
Сев бы запаниковал, не смог бы даже дремать, если бы у его стойки не сидели драконоборцы, единственные истинные защитники беспомощных обываетелей от жестокого зла. «Громовой Рог» наполнялся снова: наёмники уходили из разорившихся и сожжённых гостиниц к Севу, и весь этот сброд мог маяться и пьянствовать целыми днями, оттого разбойники, воры, дезертиры и охотники с каждый глотком становились всё злее – нет работы, нет девки, деньги подходили к концу. Кто мог, тот сбежал, и на их долю выдалась более короткая и оживлённая судьба, а те, кто остались, ждали медленно идущего рока. А таковой, судя по рассказам драконоборцев, существовал: Ветмах сдан магистру Ветер, а через Арецетову Рожь собирались пройти наёмники Рубинового Войска. Хуже осаждённого города, пожалуй, нет ничего, кроме того же города, охваченного эпидемией.
Сев уселся на табурет, спрятавшись за стойкой, и, слушая разговоры драконоборцев, достал пузырь вина, сделав три больших глотка прямо с горлышка. Каждое обращение с заказом стоило кабатчику больших нервов. Сколько ещё он продержался бы в здравом рассудке, если, конечно, тот уже не сдался?
– Ещё пара дней, – пробурчал тихо Сев, перестав вникать в слова драконоборцев, – и закрываю нахрен таверну. Пускай все эти выродки дохнут на улицах… отдам перекупщику… хоть за десятую часть от стоимости… проклятие.
Двери громко раскрылись, потянуло холодом. Наёмники зашевелились, стали отворачивать лица. Сев выглянул из-за стойки, и у него от души отлегло – стража, десять мечей. Драконоборцы один за другим развернулись.
– Господин претор, – поприветствовал усатого стражника Аарон. – Неужели уже утро?
– Если так можно выразиться, господин драконоборец, – Терамин вытащил пару монет. – Тёмного, хозяин.
Сев засуетился. Девок у него не осталось, а потому приходилось всё делать самому.
– Я провёл всю ночь в работе, – говорил капитан стражи. – И полагаю, что чудовище прячется в канализации.
– Как пить дать, – фыркнул Хеймерин. – Всю ночь на эту хрень потратили, претор?
– Не совсем, – сухо ответил Терамин. – Нашёлся один рапорт, который почему-то был завален кучей бесполезной бумаги, – он зло взглянул на стражников, – в нём я отыскал, стало быть, донесение одного из моих парней. Чудовище пару раз вылезало из одного и того же прохода, а именно из главного, покуда этот же боец не закрыл выход на ключ и не обвязал его цепью.
– Близко логово, – отметил Хеймерин.
– Это ещё не всё, господа драконоборцы, – Терамин махнул рукой, и стража, расступившись, подтащила к стойке женщину. Сев поставил пинту эля на стол, загрёб монетки и взглянул на неё исподлобья:
– Беллис?
Без сомнения, это была она. Из-под вишнёвого плаща выглядывало бледное перепуганное до смерти личико его рыжей работницы. Девку подтащили к стойке, поставив между драконоборкой и капитаном стражи: губы её дрожали, из-под рукавов виднелись перевязанные кровавой тряпкой ладони.
– Беллис, клянусь богами-прародителями, где ты пропадала?
– Зверь, – у неё зуб на зуб не попадал. – Он был бессмертен… неуловим… я хотела вместе с наёмниками… тварь, крадущаяся в темноте.
– Ты его видела? – Сев вышел из-за стойки. – Он тебя видел….
– Он шёл за мной… искал.
Сев осёкся: драконоборцы и стража внимательно их слушали. Беллис тоже оглянулась на них, задержала взгляд на светящихся глазах.
– Единственная, кто пережил встречу со зверем, – произнёс холодно Терамин. Сев передёрнулся – с каким безразличием и усталостью в голосе говорил капитан стражи.
– Боги сами даруют нам все средства, – наконец, сказал Аарон. – Беллис, так? Ты нужна нам, чтобы выманить зверя.
– Нет! – она бы побежала, но сил оставалось мало. – Я не вернусь к нему!
– Что ж вы такое говорите! – заступился за девку Сев. – Вы же защитники простого народа от зла! Девочка столько пережила!
Он не знал, зачем решил её защищать. Она была для него никто: ни дальняя родственница, ни любовница. Быть может, с возрастом к кабатчику пришла сентиментальность.
– Хочешь, чтобы зверь пришёл к тебе, хозяин? – вмешался Терамин. – Чудовище необходимо выманить и покончить со всеми зверствами.
– Не волнуйся, – сказал Хеймерин. – Трое драконоборцев, десять лучших солдат из стражи… мы не дадим тебе умереть. А вот славу и награду – ты сможешь получить и уехать из этого проклятого города.
– Нет, нет и ещё раз нет, – не отступал Сев. – Пусть чудище приходит сюда. Вы его тут и прикончите.
– Пока он будет идти, – произнесла уже Памире. – Могут пострадать ещё десятки невинных горожан.
– Если он, конечно, заявится сюда этой ночью, – Аарон стукнул пинтой. – Ладно, вы не оставляете мне выбора. При преторе и капитане стражи, я, как воин Ордена Драконьей Погибели, правом, данным мне Капитулом Рунайро, призываю Беллис к помощи в борьбе со злом. Господин претор, что-нибудь скажете против?
– Никак нет, господин драконоборец, – пробурчал Терамин. – Господин кабатчик, будьте любезны не мешать имперскому правосудию. Зверь уже давно должен быть казнён.
Сев прикрыл уставшие глаза, повернулся к перепуганной до смерти Беллис. Памире сползла со стула, подошла к ней, нежно обняла за плечи:
– Пойдём, милая, я приведу тебя в порядок. Не волнуйся, главное. Мы покончим с гахтаром прежде, чем он коснётся тебя.
Хеймерин размахнулся, его тяжёлый широкий меч, предназначенный, чтобы разрубать драконью чешую, лёг на цепь решётки канализации. Колечки со звоном посыпались по мокрой брусчатке, добежали до носочков сапог Памире. Она еле заметно передёрнулась, искоса посмотрела на абсолютно невозмутимого Аарона, потом на капитана Терамина, что нервно поглаживал пышные усы.
– Замок, – бросил Хеймерин, отходя в сторону.
Терамин трясущимися руками вставил ключ в скважину, повернул и со скрежетом раскрыл ворота в подземные туннели. Аарон кивнул страже, и солдаты взяли под руки Беллис, толкая ко входу. Хеймерин намотал серебряную цепь с шипами на лезвие драконьего клинка, отошёл, укрывшись под навесом хижины. Аарон вытянул меч, сверкнувший серебристым напылением, и встал за спиной трактирной девки. Памире заняла позицию перед стражниками, ощетинившимися копьями.
– Вы можете идти, капитан, – сказал желтоглазый драконоборец. – Обеспечьте безопасность улиц… Беллис, – добавил он тихо. – Как только увидишь его тень, уходи в сторону. Пусть увидит меня.
Она судорожно кивнула. Терамин вскорости покинул проулок, пожелав страже и драконоборцам удачи. Памире натянула лук, прислушалась: над городом шумели ветра, и с неба падали маленькие льдинки. Демон побери эту погоду.
Аарон поставил меч, сложил на него обе руки. Он замер, будто бы уйдя в глубокий транс, лишь его глаза переливались драконьим пламенем. Затих и Хеймерин, тоже уставившись в одну точку, заложив оружие. Памире так не могла. Никто не мог, кроме посвящённых воинов Драконьей Погибели. Стражники напряжённо вглядывались в тёмную арку входа, тряслись от холода и страха, а рунарийка жевала нижнюю губу. Хмель уже покинул её, и нутро лениво царапал зарождающийся ужас. Наступила тишина, только начавшийся град с дождём постукивали по крышам.
Памире начала считать до десяти, держа в уме каждый десяток, и так до ста. В деревне, в которой она росла, рунарийкам и остваркам надлежало справляться с работой в поле, со скотом, выглядеть прилежно и много не умничать, а иначе, чего недоброго, замуж не возьмут. Её образованием занялся Хеймерин – закоренелый вояка и на вид бездушный убийца, он оказался из числа бастардов какой-то особо разгулявшейся аристократки, а потому знал некоторые науки, да и в Ордене от безграмотных избавлялись, обучая их чтению, письму, математике и истории. Каждый свободный вечер Памире и Хеймерин проводили за какой-нибудь книжкой, которые драконоборец неизвестно откуда доставал, на грязи рисовали руны, превращая их в слова, а у костра, перед самым сном, Аарон рассказывал что-то из истории – он был лучшим рассказчиком, какого только Памире встречала.
Визг Беллис сбил рунарийку со счёта, заставил всех остальных встряхнуться. Девка, пытаясь заглушить крик, зажав ладонью рот, от паники совсем потеряла голову – она замерла на месте, в её глазах отразились алые, полные злобы огоньки. Аарон взял её за плечо и отбросил в сторону, сам занимая её место. Гахтар, хрипло пыхтя, медленно выплывал из тьмы туннеля.
– Se nuht dese, – прошептал голос в голове. Памире стало дурно: эти слова не могли принадлежать чудовищу.
– Пытаешься напугать нас своим повелителем? – произнёс беспристастно Аарон. – Бесполезно…
Гахтар остановился у решётки, громко втянул воздух нозрями белой, напоминающей конский череп, мордой. Кто-то из стражников бросил оружие и пустился наутёк. Заплакала Беллис, отползая ближе к Памире.
– Твоя природа ничтожна, пёс, – сказал в полной тишине Аарон. – И ты – никто, особенно без тени Некроса. Мы пришли покончить с тобой. Выходи и прими свою судьбу.
Гахтар, словно для того, чтобы подтвердить слова драконоборца, по-собачьи высунул язык, взмахнул головой, вздыбивая тёмную дымку на загривке. У Памире затекла рука, а тетива впивалась в пальцы. Зверь всматривался в глаза каждому, у кого ещё хватало смелости оставаться на месте. Аарон не шевелился, не желая спугивать чудовище и гнаться за ним по его территории.
Памире осеклась – в полной тишине, в сумерках вечера, время словно перестало отбивать непрекращающийся марш, а она на мгновение посочувствовала зверю, что оказался рабом своей проклятой природы убивать всех, на кого когда-либо падал его взгляд. Быть может, сейчас он боролся с нестерпимым наваждением, с вечной жаждой крови.
Гахтар взревел так неожидано, что рука Памире сорвалась, и стрела пролетела мимо загривка. Чудовище, решившее ответить на брошенный ему вызов, тенью выскользнуло из-за решётки, и тогда Аарон поднял меч над головой. Несколько стражников бросились бежать, другие скучковавшись, отступили к концу проулка, а Беллис подползла к ногам Памире, упёрлась в них спиной, не выпуская из вида самый страшный кошмар своей жизни.
Гахтар, словно кошка, скользнул к стене, оттолкнулся от неё, выпуская крючковатые когти на Аарона. Тот выдохнул огнём, сбивая чудовище с траектории полёта. Зверь, проехавшись по мокрому снегу, упал на бок, и тогда трое самых смелых стражников набросились на него, истыкивая копьями. Памире прижалась к стене, вскинула лук – гахтар сломал пару копий, следующим ударом разорвал живот ближайшего стражника, заставив его соратников отбежать.
Аарон и Хеймерин накинулись одновременно, звякнули клинки, по-медвежьи взревел зверь. Драконоборцы разошлись, уходя от размашистого удара здоровой косматой лапы. Белая, схожая с конским черепом, морда обратилась к Памире. Чудовище словно скрывала сама тьма – его огромное чёрное тело состояло будто из матовой тени, скачущей пламенем вокруг.
Все, кто ещё оставался, бросились бежать врасыпную, в том числе и вернувшая самообладание Беллис. Аарон подрезал лапу чудовищу, то отмахнулось, схватило лапой плечо Хеймерина, сбивая с ног и его. Памире выстрелила, гахтар легко увернулся и скользнул к улице, покидая место схватки, чтобы кинуться в преследование увиденных им жертв.
– Сучье тварьё! – выругался Хеймерин. – За кем он побежал?
– За девкой, – выдохнул Аарон. – Шевелите задницами, герои, мать вашу…
Сев корпел над бумагами: стоило бы пригласить к себе юриста, но ещё бы найти человека его профессии в такой разрухе, да и взял бы он сильно много. Не хотелось продешевить даже одной монетой и продать «Громовой Рог», а потом, покуда ворота снова открыты, уехать с первым же купцом куда-нибудь подальше.
