Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)
Чудовище приземлилось неподалёку; брызгаясь в мутной воде, оно попало в ловушку и стало яростно извиваться в попытках вырваться, но своим сопротивлением лишь помогало болоту поглощать себя. Ринельгер осторожно поднялся, хищник представлял из себя гуманоидное существо, покрытое абсолютно голой чёрной кожей, с гладким безглазым лицом и мощными вытянутыми челюстями.
– Сдохни, – прошептал Ринельгер и запустил в безобразную голову существа импульс с кончика серпа.
Заклинание сорвало скальп с чудовища; глухо рыкнув, оно, воистину театрально откинувшись, повалилось на спину, перестав шевелиться. Ринельгер сжал пальцы, чарами подтянул существо, высвобождая его из цепких лап трясины.
Чародей навис над бездыханным телом, присел, осматривая залитую смесью из крови, слизи и грязи голову чудовища, вспоминая описания трактата по демонологии и монстроведению. Сагнитроп скалистый – так называли учёные мужи этого представителя класса низших вампиров, в народе же – упырь. Ринельгер сморщился, осознавая, какой судьбы удалось ему избежать. Такого рода чудовища – основной переносчик проклятия, что обращало живое существо в нежить, терзаемую неутолимой жаждой энергии, единственный способ получение которой – в крови.
Ринельгер проверил целостность перчаток, присмотрелся к клыкам чудовища на нижней челюсти и, схватившись, резко дёрнул за неё, отрывая вместе с большим кровоточащим куском тёмного мяса. В глазах чародея вспыхнули огоньки, зажигая профессиональный интерес к такому роду реагентов. Он выложил из сумки тряпку, расстелил её на влажной земле и сложил туда оторванную челюсть. Повезло, что заклинание сорвало только верхнюю часть головы сагнитропа, ведь Ринельгер даже не успел хорошенько прицелиться.
Порывшись среди прижатых друг другу корешков книжек в сумке, чародей вынул свой дневник, раскрыл на чистой странице.
– Кровь низшего вампира, – шёпотом сказал он, доставая перо и плотно закупоренную маленькую чернильницу, успевая рассматривать тело чудовища. – Так, так-так… как мне помнится, – начал говорить себе под нос Ринельгер, – имеет свойство поглощения чужой энергии… нет, это железы из-под клыков, проходящие под челюстью, – чародей задумчиво присмотрелся к оторванной части сагнитропа, потом перевёл взгляд на тело его самого. – Сукин сын, да ты заставил меня снова творить! – он ядовито улыбнулся. – Железа вырабатывает ферменты, поглощающие чужеродную энергию и перерабатывающие её, чтобы вампир смог насытиться… но это же типично для всего его вида. Сенетре нужно поглощать окружающую её энергию… или, возможно, предпочтительнее будет искать источник в крови?..
Никогда ещё Ринельгер не вёл записей, находясь по колено в грязи, но не это смутило чародея: он уловил отзвук крика. Где-то совсем рядом, в низине, в которую ему повезло свалиться. Чародей закрыл дневник, убрал всё, что было нужно, в сумку и приготовил к бою серп – снова крик, похожий на яростный вопль. Он-то и развеял последние сомнения насчёт того, что Ринельгер оказался в такой глуши не одинок. Осторожно чародей начал движение сквозь топи, то и дело проваливаясь всем сапогом в грязь. С каждым новым шагом отчётливее звучали звон стали, крик нескольких человек и знакомый рык, принадлежащий сагнитропам. Ринельгер представил картину, как толпу беженцев или особо отчаянных купцов, решившихся на довольно опасное путешествие через Дегановы Рубцы, окружила, судя по звукам, целая стая этих ужасных тварей. Тем не менее, Ринельгер предпочёл бы просто взглянуть в сторонке на побоище, а потом, пока выигравшая сторона праздновала бы победу, уйти по направлению к тракту.
Схватка велась ещё ниже: топь пролегала на склонах, уходила в низменность, представляя из себя смертельно опасную воронку, где каждый шаг мог оказаться последним. Ринельгер остановился за деревом, когда увидел вооружённый отряд из двадцати человек, схлестнувшийся со стаей сагнитропов, видимо, охотившейся в этой местности. Отряд действовал слаженно, трое лучников заняли позиции на холмиках, пуская стрелы в попытке достать чудовищ. Все остальные сгруппировались в круговую оборону, рьяно отмахиваясь от смертоносных атак.
Ринельгер присмотрелся: жертвы сагнитропов были хорошо вооружены и защищены. Цвета и форма их доспехов и курток принадлежали Святому Воинству: на многих из них были грубо сработанные стальные нагрудники, характерные для солдат мятежной королевы закрытые шлемы с козырьками и гребешками. Встречи со Святым Воинством Ринельгер никогда не искал, особенно в одиночку. Чародей успел отойти на пару шагов, прежде чем его с головой накрыло всплеском энергии, он резко обернулся и приглушённо простонал. За ним по пятам следовал поверженный сагнитроп: выглядел он достойным того, чтобы стать ночным кошмаром: залитый собственной кровью, он заутробно хрипел, шевеля бурыми ошмётками мясных тканей, бывших раньше частью оторванной Ринельгером челюсти, а с его верхних клыков стекала отвратительная красная слизь, неся в себе проклятие крови.
Сагнитроп неуклюже приблизился, шумно вдыхая затхлый запах топей. Чародей замер – его лицо исказил и парализовал ужас. Чудовище глухо прорычало, резко дёрнуло голову и бросилось, растопырив длинные когтистые конечности. Ринельгер выставил руки вперёд, с пальцев сорвалось заклинание, но впустую – оно пролетело мимо цели. Сагнитроп схватил чародея, тот повалился на спину, успев вонзить серп в брюхо чудовища. Кубарем, схватившись в борьбе, они покатились по склону вниз. Ринельгер сумел совладать с паникой; сжав зубы до скрипа, он нарисовал в голове руну, пустив огненные чары по лезвию серпа.
Неожиданное появление новых лиц привело в недолгое замешательство отряд и остальных чудовищ. В попытке воспользоваться этим, стороны почти синхронно продолжили схватку, и местность наполнилась криками и рыком, чавканьем грязи и брызгами воды.
Ринельгер скинул с себя тлеющие останки, подскочил, выпуская молнию в прыгнувшего на него сагнитропа. Чудовище, извиваясь и выпуская искры от заклинания, упало перед ногами, и его настиг меч темноволосого юноши из отряда. Чародей отступил, прижался ближе к рассыпающемуся строю, а вокруг мелькали алые, переполненные неистовой злобой, словно тысячи маленьких пространственных дыр-порталов из огненной бездны, глаза. Двоих бойцов повалили в грязь: их отчаянные вопли перебили звуки разрываемой на них брони и плоти.
– Анатор! Вуль! – крикнул низкорослый стрелок – по-видимому, гном, вооружённый орицвалским самострелом. – Проклятие!
Чудовищ было больше, чем показалось сначала. Они атаковали вместе с тьмой наступающей ночи, и, пока Ринельгер с ужасом наблюдал за картиной, вырвали из строя ещё одного отрядного воина и одного из трёх стрелков.
– Михаэль! Отходим ближе к демону! – крикнул один из воинов в тяжёлой кирасе, седовласый норзлин. – Дальше не пойдут! Эсса! Ренегор! Прикройте!
Беловолосая лучница и гном с самострелом спустили тетиву, стрелы со свистом вонзились во тьму впереди первого ряда воинов – лишь одно чудовище свалилось, разбрызгиваясь грязью и кровью. Ринельгер остановился, понимая, что с каждым новым шагом назад, их будут потихоньку, по одному вытягивать из группы в темноту, где ожидают кровавого пиршества десятки когтей и клыков. Он попытался сконцентрироваться: горячо любимая Зерионом формула огненного вихря сама по себе возникла в голове – и чародей, шёпотом прочитав её, выпустил чары с кончика серпа. Пламя разогнало тьму алой ночи и принялось пожирать визжащих от боли сагнитропов.
Отряд замер, затихнув от изумления. Ринельгер опустил серп, тяжело дыша, развернулся к стоявшей около него с возведённым луком лучнице. Её стрела была направлена в горящих чудовищ, а сама она с широко раскрытыми и без того большими глазами всматривалась в маску чародея, даже не заметив, как мелькнули алые огоньки рядом с ней. Ринельгер пустил импульс, но промахнулся: сагнитроп рывком подскочил к лучнице, взмахнув длинными лапами. В грудь ему вонзилась стрела, чудовище всхрипнуло и упало. Эсса вскрикнула: сагнитроп, дрогнув в наступающей агонии, всё же схватил её за сапог, а вытянутые челюсти сомкнулись на щиколотке.
Ринельгер подскочил, на выдохе послал серп вниз, отсекая голову чудовищу. Эсса, шипя, пригнулась и хлюпнулась задом в грязь, высвобождая из челюстей ногу.
– Михаэль, хватай её, – приказал седой норзлин. – Верон, хрена ты встал? Уходим, пока Дева нам это позволяет…
Светловолосый воин в тяжёлой кирасе по имени Михаэль убрал окровавленный меч в ножны, поднял рывком ругающуюся Эссу и что-то буркнул Ринельгеру, но тот его не услышал. Виски пульсировали, голову пронзила острая боль. В глазах заискрилось – перед Ринельгером разгоралась яркими вспышками неразборчивая картина, полная разнообразных красок и резких мазков.
– Ver dis rauh, – услышал знакомые слова чародей. – Leh razernoum raffen….
Ринельгер сдёрнул с лица маску, падая на колени. Его вырвало, после чего он повалился на бок, жадно глотая пропитавшийся подгоревшим мясом воздух. Двое взяли его под руки и потащили прочь от тлеющего участка болот. Куда-то ниже, в топи, где притаилась Мощь, расколовшая голову Ринельгера.
***
На небе показались очертания Вармаса – вторая из пяти ночей, когда он полностью являл себя миру. Ширен допил чай, отставив кружку, спрятал амулет под куртку и устроился поудобней. Он ждал. Ждал со вчерашней полночи своего старого знакомого. Он приходил всегда, когда Вармас открывал себя полностью, с Века Гнева, когда Ширен в первый раз перевозил мертвецов до Моровой пропасти.
Ночной гость объявился через час. Ширен сощурился, присматриваясь, пока приобретало очертания в алой темноте существо в длинном плаще и остром капюшоне. Оно сверкнуло зелёными глазами в абсолютно пустом капюшоне и медленно пересекло мост, заглядывая под него. Словно не желая замечать старика, существо обошло край оврага, встало там, куда Вильмнод скинул свежих мертвецов. Ширен видел эту картину много раз и никогда не упускал случая стать свидетелем вновь. Плащ Лицедея распахнулся, в чёрной перчатке он держал цепь, на которой висел ярко светящийся фонарь. Дух повёл им, словно сачком выуживая рыбку, и быстро спрятал. Ширен передёрнулся, когда изумрудно зелёные глаза посмотрели на него.
– Сто сорок пустых оболочек, – женским голосом, немного знакомым старику из прошлого, сказал дух, когда подошёл к крыльцу. – Я-то думал, что вы сегодня закончите, но нет…
– Мы трудились в поте лица, – Ширен старался говорить беспристрастно. – Ездить из города до пропасти туда-сюда слишком опасно, Лицедей, ты это знаешь. Завтра закончим, даю слово. А тебе бы стоило поискать место куда более урожайное… в Панремме или в Верхней Норзрине.
– Всё надеешься от меня избавиться? – на женский голос наложился мужской. Старик передёрнулся, он ненавидел, когда дух так делал. – Нальёшь чаю?
Ширен рукой пригласил гостя присесть в беседку. Старик наполнил кружку Вильмонда и подал её Лицедею. Тот поднёс её к темноте под капюшоном, с нескрываемым удовольствием хлебнул.
– Две золотых, – порылся под плащом он, позвякивая монетами.
– Э, нет, дух, так не пойдёт, – покачал седой головой Ширен. – Три. За каждую полсотню мы сговаривались по золотому.
– А ты понабрался наглости с прошлой встречи, Гробовщик, – глаза весело поигрывали зелёным огоньком. Дух достал несколько серебряков. – Никак приближение скорой смерти затупляет страх перед всем остальным?
– Времена нынче опасные, – повторил недовольно Ширен и взял деньги. – Любой шорох может стать последним в жизни.
– Ты же знаешь, Гробовщик, – сказал Лицедей приятным голосом, – я не дам тебе умереть, пока наша сделка в силе. Но мне не нравится, мой друг, что я переплачиваю грузчикам.
– Не понял?
– Я указываю, где лежат новые тела, – продолжил Лицедей, а его голос приобретал угрожающие нотки. – А ты с Вильмондом только таскаешь их. По большей части, вы привозите безоружных… а мне «ох как» нужны солдаты.
– Зачем тебе мёртвые солдаты? – недоверчиво спросил Ширен. – Войско нечисти собрался поднять?
– Чудной ты старик, – рассмеялся звонким женским голосом Лицедей. – Всё бы тебе выдумывать… – он допил чай и сложил руки под плащом. – Я советую тебе поупражняться с луком… скоро твой талант бить по мишеням понадобится.
– Я мортус, Лицедей, – процедил Ширен. Делал он это осторожно: сложно было назвать их взаимоотношения дружбой, скорее партнёрством. – Что у тебя происходит? Ни на пядь не поверю, что бы боги могли послать тебя, дабы просто собирать мертвецов. Я-то помню Век Гнева. Помню ужас, который творил Некрос и его некроманты, используя мёртвые тела людей и животных. Неужели, Лицедей, мы недостаточно настрадались за последнюю сотню лет?
– А вы здесь причём? – Лицедей усмехнулся высоким мужским голосом. – Сейчас высшим силам не до смертных, уж поверь… понимаешь ли, в Потоке ныне совсем нестабильно…
– Помню, – снова процедил Ширен. – Новые боги решили сместить старых. В конце концов, страдать придётся нам, смертным.
– Не печалься, Гробовщик, – послышался ласковый материнский голос, – когда они повернутся к вашему миру, ты уже умрёшь.
– Какое счастьице-то, – фыркнул Ширен.
– Следующий на очереди Эстифал, – продолжил Лицедей тем же голосом. Ширен посмотрел на дух: глаза того перестали искриться, сжавшись до точек. – В нём уже собирается Культ. Да, старик, Культ Кровавой Ночи почти весь в Норзрине… Было сложно собрать их со всего севера Цинмара… А сколько ещё на юге?
«Это плохо», – подумал Ширен. Культ Кровавой Ночи – сборище бывших некросициаров, прислужников некромантов и демонов павшего дракона Мощи Некроса. Когда Орден Драконьей Погибели при Дредринаре в последнем году Века Гнева окончательно сразил их повелителя, сектанты потеряли всякий смысл дальнейшего существования: малая часть вернулась к мирской жизни, часть была перебита, другая – пожелала добровольно воссоединиться с Некросом. Но некоторые продолжали верить, что разгневанный владыка смерти вернётся в Цинмар в четвёртый раз.
Выжившие некросициары и некроманты влились в новую не менее агрессивную секту – Культ Кровавой Ночи. Теперь они воспевали возвращение хозяина через алые небеса. Ширен относился к ним скептично и старался держаться от этой темы подальше настолько, насколько это было возможно. Культисты были не более чем фанатичными глупцами, пешками заинтересованных непонятно в чём лиц.
– Ты хочешь вернуться в Век Гнева? – прищурился Ширен.
– Сегодня ты просто кладезь самых безумных идей! – звонко рассмеялся Лицедей. – Нет, Гробовщик. Я всего лишь собиратель энергии. Мне нужна энергия, – он начал говорить железным голосом. – Я чужой в этом мире, старик, и хочу, как и ты, скорее покинуть его.
– Пусть будет так, – сдался Ширен. Дух был прав – слишком долго старый мортус жил в этом мире. Ужасно хотелось покоя. – И что нам делать с культистами?
– Ничего, – Лицедей встал и спустился с крыльца.
Ширен протёр глаза и устало размял шею – сказывались года. Встреча, как казалось, закончена, и теперь старик сможет на славу отдохнуть, раскинувшись в постели.
– Что с тем отрядом? – вдруг спросил Лицедей.
Ширен закрыл глаза и вздохнул. Всё-то слышит этот проклятый дух.
– Ушли в Дегановы Рубцы, – нехотя ответил Гробовщик.
– Жаль, – покачал головой Лицедей. – Уж их-то души… сильная воля ценнее всего на свете, Гробовщик, – дух издевательски усмехнулся. – А они увели вместе с собой мальчишку.
– Того, которым ты мне плешь проел? – проворчал Ширен. – Ну, приятного аппетита твоему сородичу.
– Нет, Норос-Сугур не должен его съесть, – твёрдо сказал Лицедей. – Отправляйся вместе с Вильмондом. Приведите мне Верона живым или мёртвым. Лучше живым.
– Живым? – сплюнул Ширен. Он проскрипел зубами – всего его надежды на спокойный вечер развеялись. Он набрал в лёгкие воздух, чтобы вылить на голову духа всё, что накопилось за последние годы.
– Простенькая работа, – не дал ему сказать Лицедей. – Взамен некросициары закончат работу в Теневале за вас.
– Будь ты проклят, дух, – выдохнул Ширен. – Хорошо. Согласен. Позволь мне только собраться, мать твою.
– Метка укажет тебе путь, – проигнорировал ругань Гробовщика Лицедей. – Не зря же я тебе её оставил на плече…
Старик пробурчал неразборчиво очередное проклятие, но дух уже не слушал его. Лицедей растворился в ночи, оставив Ширена совершенно одного. Гробовщик проводил его взглядом, и когда силуэт скрылся за мостом, старик зашёл домой, громко стукнув дверью.
***
Как ни странно, Ринельгер не потерял сознание, чему он несказанно обрадовался. Вырубиться в руках солдат Святого Воинства бывшему имперскому лекарю чревато незавидной судьбой.
– Нехреново его размотало, – послышался хриплый голос. – Колдун, вот оно что!
– Если бы не его колдовство, – сказал седой норзлин. – Всех бы нас перебили.
– Пировали бы треклятые твари долго, – поддержали его.
– А я-то что? – отмахнулся обладатель хриплого голоса. – Благодарю Владычицу за чудесного спасителя.
– Всё, нужен привал.
Ринельгера осторожно положили у дерева, он опёрся спиной о ствол и поднял голову к небу: матовая темень скрыла даже яркий Вармас. Перед чародеем на корточках присел норзлин и положил у его ног серп и маску:
– Не знаю, кто ты, господин, – хмуро сказал он, – но ты спас моих ребят. Я – Алормо, рыцарь, раньше служивший мятежной королеве, как и мои спутники. Этот гном – Ренегор, там Эрес, Орин, наш клирик, Верон, мальчишка из деревни, вот – Михаэль, наша голубая кровь. И лучница Эсса. Мы из Рубинового Войска…
Он назвал ещё несколько имён, но Ринельгер их прослушал. Он будто находился в раковине, забившись в самый её конец, а потому все звуки доходили лишь глухим эхом.
– Э, господин? – толкнул в плечо чародея Эрес. – Как зовут?
– Не трогай его, юнец! – рявкнул Орин. – У него, должно быть, разум помутился. Я колдуна из его собственной блевотины вытащил. Вывернуло наизнанку.
– Ринельгер, – произнёс чародей, моргая. – Лекарь. Странствующий.
– Лекарь? – сказал Эрес. – Вот так удача!
– Нехреновый ты лекарь, – усмехнулся Ренегор. – Огнём пашешь, словно грёбаный дракон!
– Оставьте его, – покачал головой командир отряда.
– Алормо, – выдохнул Ринельгер. – Какая встреча…
Он нахмурил седые брови:
– Знаешь меня, лекарь?
– Знал твоего брата, Ардиру, – медленно приходил в себя Ринельгер. – Я из его отряда.
Наступила тишина. Алормо долго собирался с мыслями: то ли был немного тугодумнее брата, то ли норзлинская старость нещадно сжимала его сознание.
– Где он? – наконец спросил Алормо. – Почему ты один?
– Ардира погиб, – Ринельгер сказал это легко, слишком поспешно. Но ни один мускул на лице Алормо не дёрнулся, он окаменел. – Зериона тоже убили. Остальные остались в Ветмахе, на службе у магистра Ветер.
Последние слова Алормо явно прослушал. Его бойцы склонили головы, словно выпили вместе с командиром полную чашу горечи.
– Я могу осмотреть раненых, – собрался Ринельгер, решив нарушить молчание. Они поговорят позже, если к Аломро не придёт безумная идея прикончить чародея за сокрушительные вести.
– Осмотри Эссу, лекарь, – послышался голос Михаэля.
Он уложил лучницу у камня неподалёку от дерева и уже снял с неё сапог. Ринельгер встал со второй попытки, ему помог молодой Эрес, проводив до женщины. Чародей склонился над Эссой, отцепил флягу с водой, полил на ногу, очищая место от грязи. Пять чётких отметин от зубов в миг закровоточили снова. Ринельгер размял пальцы, прочувствовал кровь и остановил её. Лучница отвернулась, предпочтя это не видеть.
– Когда вернёмся в Эстифал, – протянул Эрес, потягиваясь. – Я возьму ту рыжую девку… так давно думаю о её заднице… продержаться бы подольше.
– Заткнулся бы, юнец, – вставил гном Ренегор, поглядывая на командира. – Мы сожалеем о твоей потере, командир.
– Ничего, – мрачно бросил Алормо. – Мы ещё потом поговорим, лекарь. Расскажешь, как он умер…
Старый солдат перевёл дух, его бойцы оживились. Ринельгер знал, что нет ничего более славного для норзлина, чем умереть в битве. Но смерть младшего брата… Он справился с этим очень хорошо. Быстро вернул лицо.
– Кто бы о чём, а молодые о девках думают, – вставил Алормо мрачно. – Сначала бы подумал, как будешь её заваливать с грязными-то портками. В моей молодости девки посговорчивее были.
– Девки-то какие были! – расхохотался Ренегор хрипло. – Мягкие, румяные, всё по форме. Столько ублюдков сейчас родилось с тех времён. Знают ли они, куда подевался их папаша, старый гном Ренегор?
– Тебя послушаешь, – болезненно фыркнула Эсса, – так у тебя пол-Цинмара дети. Любимец дам, мать твою…
– Закройте свои грязные пасти! – рявкнул снова Орин. – И это ещё солдаты королевы Аммелит, поборницы Святой Нериды!
Ринельгер стянул лоскутки бинта и связал их. Эсса пошевелила ногой, поморщилась и кивнула чародею в знак благодарности. Михаэль хлопнул его по плечу, тихо сказав «спасибо». Ринельгер отряхнул руки – остановить кровь и перевязать рану для него рядовой случай. Сколько раз он уже лечил собственный отряд.
– Отмолю обязательно ваши грехи в святилище, – бурчал Орин, копаясь в сумке на бедре. – Проклятущие богохульники…
Алормо только хмыкнул и для того, чтобы отвлечься с хмурым видом принялся отчитывать Верона и Эреса, которые, по его мнению, слишком долго мешкали, когда твари окружили группу. Ринельгер ещё раз обругал себя в мыслях. Не умел он преподносить плохие вести. Ринельгер бегло осмотрел ещё двоих раненых, но у тех уже свернулась кровь, да и раны оказались несерьёзными.
– Хорош на молодых орать, Алормо, – буркнул Ренегор. – Иначе до утра тут просидим, а там, не дай Дева, дождь пойдёт.
– Я бы не дождя боялся, гном, – сказал Орин совсем мрачно. – Логово Норос-Сугура близко. Тут просто смердит его омерзительной аурой.
Ринельгер пригляделся – он слышал о клириках Святого Воинства, этаких чародеев-недоучек, исполняющих роли жрецов Аромерона. Орин соответствовал его представлениям: в серой оборванной рясе, на голове пропитанный воском капюшон, единственное латное – старый ржавый нагрудник, носимый, наверное, ещё с начала службы, поверх стали висел на толстой цепи амулет аромерони: характерная руна в ромбе.
– Норос-Сугур? – спросил Ринельгер.
– Совсем забыл, колдун, – Алормо подошёл ближе. До чего же непрошибаемый норзлин. – Норос-Сугур – местный хозяин, то бишь, владыка Рубцов. Мой отряд направлялся как раз за его головой.
– Дух? – поморщился Ринельгер, осознавая, во что его втягивало путешествие.
– Демон, – поправил чародея Орин, – житья не даёт несчастным беженцам и странникам, таким, как ты. Его воле подчинилась здесь всякая тварь.
– Норос-Сугур превратил Рубцы во вторую Панремму, – с неприязнью сказал Михаэль. – Столько жизней забрал, когда народ побежал на север через имперский тракт.
– Раньше он был духом, – произнёс задумчиво Алормо. – Но ныне обезумел, колдун. Поэтому с ним нужно покончить. Мы не заставляем тебя идти с нами, приятель. Только вот в одиночку ты хрен на тракт выйдешь. Удивительно, как ты вообще сюда один добрался. Не иначе как рассказать о славной смерти моего брата. С моими ребятами твои шансы рассказать её мне сильно возрастут.
– Что ж, – протянул Ринельгер, а его настроение упало окончательно, – деваться мне некуда.
– Верно, – кивнул Алормо. – Тварей здесь развелось… будто сам Хаос выплёвывает их ордами так же часто, как мы дышим. Ветмах с какого края?
– Почти с Верхней Норзрины.
– Чудно, – бросил Ренегор. – Все бегут туда, а колдун – оттуда! А куда?
– В Теневал.
Алормо тяжело взглянул на Ринельгера, притихли Михаэль и Орин. Чародей нахмурился, медленно убирая за пояс серп, но готовый в любой момент его выхватить.
– Теневал проклят, – бросил Алормо. – Ещё месяц назад был город, а теперь его накрыли демонические чары.
– Никак сам падший император проклял Теневал, – сказал Орин. – И гневом прошёл по северным землям.
– О чём ты? – у Ринельгера не было особого желания знакомиться с содержанием норзлинской религии, но, быть может, в словах клирика чародей нашёл бы подсказки о Лицедее. Спрашивать напрямую он не решался.
– О лорде Каагаре, – проговорил Ренегор. – Святое Воинство кличет его императором, демоном во плоти… как пишет Священный Свод.
– Одержимый он! – Орин встал, взмахнув руками. – Но Дева Аммелит, пророчица и вестница воли Владычицы Аромерона, не дала его царству длиться вечно.
– Всё, хватит проповедей, священник! – рявкнул Алормо. – Не пугай лекаря. Верон, где твой меч?
Ринельгер взглянул на мальчика: обычный парень в стеганной куртке, такие обычно служили в когортах лучников в легионе, длинные чёрные волосы собраны в хвост, взгляд опущен – но какие у него выразительные черты лица, на таких девчонки западали только увидев. Юноша резко вскочил, поднимая рунарийский клинок из лужи:
– Вот, Алормо.
– Запомни, сынок, меч нельзя бросать, – с отцовской суровостью произнёс Алормо. – Иначе рыцарь из тебя будет никудышный.
– Ладно тебе, Алормо! – махнул рукой Ренегор. – У парня такое дерьмо впервые, пожалей его. Михаэль, знатная ты задница, посчитай сколько нас осталось.
– Шестнадцать, гном, – бросил тот, помогая Эссе встать на ноги. – Если бы поднапряг мозги, и сам бы мог назвать цифру.
– Глаза у меня уже не те, – усмехнулся Ренегор.
– Чтобы я от стрелка такой херни больше не слышал! – рявкнул Алормо. – Ну что, мои воины? Вперёд, демонический ублюдок ждёт расплаты. Идёшь, лекарь?
– Конечно…
«Удачное время», – подумал Ринельгер. Охотиться в алой ночи на демона, бывшего хранителя Дегановых Рубцов, граничило с совершенно неоправданным безумием, особенно после битвы с огромной стаей сагнитропов. Но, быть может, Ринельгер просто не знал тонкостей такой охоты, какие знали солдаты Святого Воинства, десятилетиями методично уничтожавшие духов и чудовищ.
Чем глубже охотники спускались в низину, тем большая тьма опускалась над головами. Деревья, мелкие и скрюченные, неожиданно возникали прямо под носом, что заставляло чародея порою вздрагивать, когда остальные спокойно обходили все препятствия. Они-то знали, когда вступят в особо опасную территорию, непосредственно подконтрольную могуществу духа. Орин поднял посох повыше, водрузил на навершие кристалл, тихо прошептал, и холодный белый свет озарил пространство вокруг отряда в радиусе примерно двух сажень.
Удивительно, как могла быть темна алая ночь на улице! Тучи, словно толстое полотно, заслонили Вармас, что в Тёмный Век был чуть ли не единственным природным источником света. Отряд, окружённый белой светящейся аурой, был настолько одинок в поглощённых тьмой окрестностях, что казалось, будто никакого Цинмара не существует, что где-то в сотне вёрст не пытается жить обычной жизнью город Ветмах, что Внутреннее море остановилось и больше не выкидывало корабли на Пустынный берег.
– Норос-Сугур живёт в пещере в самой низине, – рассказывал Михаэль Ринельгеру. – Алормо говорит, будто у демона десятка два щупалец, а сам он настолько огромен, что лишь только голова помещается в пещере, а всё остальное скрыто в топи. Раньше, пока жители окрестных Рубцам поселений приносили ему дары, он берёг имперский тракт от чудовищ и грабителей. Священная война вынудила имперцев отступать отсюда, когда королева отправила Святое Воинство на прорыв. О Норос-Сугуре новые обитали предпочитали не вспоминать, а те, что остались, были заняты другими проблемами. А в Тёмный Век, когда опасность таит каждое деревце, каждый камешек, никто не осмелился прийти сюда, поселения опустели… в общем, о Норос-Сугуре забыли окончательно.
– Духи так себя не ведут, – сказал Ринельгер, приглядываясь к каждому дереву, так похожему на щупальце, вырвавшееся из земли. – Его суть должна быть осквернена…
– Кровавой Ночью? – закончил Михаэль. – Все драконы Мощи сходили с ума, и духов ждёт та же самая судьба. Можем ли мы жить, опасаясь переменчивости наших якобы «хранителей»?
– Мир не так прост, рыцарь…
Алормо поднял кулак вверх, чёрный силуэт его руки был отчётливо виден в свете Орина. Отряд рассредоточился, приготовившись. Клирик махнул посохом, кристалл отделился от навершия и поплыл вперёд. Во тьме, по мере его продвижения возникали очертания покрытой влажным мхом пещеры. Кристалл зацепился над тёмной аркой, напоминающей чудовищную пасть, и усилил свечение.
– Неужели кто-то отважился почтить меня своим присутствием? – прорычала пещера с издевкой. В тёмной арке загорелись несколько алых огоньков. – Алормо? – изрыгнуло с превеликим удовольствием чудовищное воплощение хранителя Рубцов. – Сколько лет прошло? Снова нужно перевести отряд твоего жалкого воинства через тракт? Я ведь больше не нуждаюсь в твоих дарах… Появились иные, кто хочет со мной… кхм… дружить.
– Сегодня я без даров, демон, – бросил Алормо. – Только с правосудием.
– Демон? Правосудие? – расхохотался громовым рокотом Норос-Сугур.
Из пещеры показались очертания демона: высунулась рыбья голова с восемью налитыми алым глазами. Огромная пасть открылась в чудовищной усмешке, обнажив несколько рядов острых зубов.
– Старый дурак, – скрипуче протянул Норос-Сугур. – Хотя, чего ещё ожидать от идолопоклонников Аромерона, выдуманного какой-то варварской шлюхой? Алормо, я сожру тебя и твоих недоумков, набравших наглости явиться сюда…
У Ринельгера заколотилось сердце, отчаянно пытаясь вырваться из ставшей тесной темницей груди. Чудовища, наёмники и разъярённые звери ничто по сравнению с гневным духом, или, как теперь принято выражаться, с демоном. Норос-Сугур утробно расхохотался, увидев, как пятятся чародей и несколько солдат.
– Среди вас яркое свечение, – сложно сказать, куда были обращены глаза демона, но Ринельгеру казалось, что именно на него. – Это будет сытый ужин…
Норос-Сугур высунул пасть, низко прошипев, и со всех сторон из земли, воды и грязи вырвались тёмные шипастые щупальца, уж явно больше двадцати. Чары Орина выстрелили из неоткуда, Ринельгер даже не успел их ощутить – но щупальца, опускаясь загорелись, по ним ударила энергия, отталкивая от людей. Алормо, стоявший впереди отряда, сжав длинный полуторный меч, ринулся к пасти демона. Норос-Сугур бросил на норзлина вырвавшиеся перед ним из болота грязные, обтянутые гнилыми корнями, клешни: рыцарь вонзил в панцирь одной из них клинок, кончик которого вышел с другой стороны, другая клешня схватила Алормо за ногу и повалила в мутную воду.
Отряд занялся щупальцами, они выбрасывались из-под защитного купола Орина с копьями и клинками, пронзая их, пытаясь отсечь. Норос-Сугур, поглощённый схваткой с Алормо, размахивал ими вслепую, однако очень эффективно, пронзив двоих охотников из отряда почти сразу же, как те бросились в атаку. Ринельгер, ошарашенный зрелищем, отошёл и прижался к Орину, пока тот поддерживал защитные чары и явно готовился к очередному фокусу.