Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)
– Боги, что с ней?! – растерялся Антониан.
– Проклятие, припадок! – выругался Энард, помогая Сандрии держать рунарийку.
– Так! – Лоурен сложил фонарь на пол, повозился в плаще. – Откройте ей рот…
Сандрия обхватила голову Сенетры, Энард взял за нижнюю челюсть, раскрыл её – рунарийка тряслась, в уголках рта вспенилась слюна. Лоурен разорвал маленький бумажный свёрток, засыпал ей чёрную соль и залил водой из фляжки. Антониан стоял над ними и с ошарашенным лицом наблюдал.
– Готово, – произнёс, перебивая кашель Сенетры, контрабандист.
– Черномара? – догадался Антониан. – Панацея от всего?
– Болячки рунарийцев глушит только так, – встал Лоурен. – Если принять дозу в два раза больше, чем положено.
– Паршивое лекарство, – фыркнул Энард. – Больше никогда, контрабандист, больше никогда не сыпь ей в рот без предупреждения сильный наркотик.
– Она бы сейчас уже увидела самих Лерона и Заласа, рунариец, – отбивался Лоурен.
– Но что с ней? – Сандрия, прерывая спор, гладила по голове успокаивающуюся Сенетру.
– Рунариец из наших мне рассказывал, – Лоурен присел, искоса глянул на Энарда, и припал губами к фляжке, – что у них сейчас туго с энергией жизненной. Силы и жизнь вытекают, в общем. В картеле недавно догадались справляться с приступами наркотой. Это не панацея, парень. А привязывается, зараза, так, что лучше уж, верно, подохнуть.
– У них был кровавый чародей, – произнёс Антониан. – Может, что-то знает, как лечить ещё? Ладно. Она скоро сможет ходить?
– Демон её знает, – Лоурен поднял фонарь, кивнул на выход. – Перетащите её на улицу, отдохнём там.
– Всяко лучше, чем здесь, – бросил Антониан, наблюдая, как с братской нежностью Энард берёт Сенетру на руки.
Вдалеке послышался всплеск воды, и Антониан уловил протяжное рычание где-то в темноте. Свистнула мечом Сандрия, выругался Лоурен.
– Какого демона? – он всмотрелся в темноту. – Сюда же не суются чудовища…
– Это не просто чудовище, контрабандист, – облизал губы Антониан и поспешил к выходу. – Быстрее! Гахтар!
– Сука, – прошипел Лоурен, оббежал Антониана и двумя скачками оказался у решётки.
Звякнула цепь, контрабандист бросил фонарь и двумя руками принялся распутывать кольца. Гахтар наскочил на них из тьмы, выпрыгнув с другой стороны туннеля через канал. Сандрия увернулась, рассекая касательным ударом бок чудовища, и, не удержавшись, плюхнулась в грязную воду, поднимая брызги. Антониан закричал, ударился свободным плечом о решётку, нащупал рукоять меча на поясе. Энард перехватил Сенетру на плечо, блеснула сталь, но чудовище скользнуло мимо него, даже не тронув. Лоурен развернулся, полоснув рунарийским мечом по морде гахтара, воинственно закричал, увернувшись от когтистой лапы. Чудовище глухо рыкнуло, но эхом пробежался рык по канализации, и вцепилось челюстями в руку контрабандиста. Антониан, прикусив до крови язык, чтобы перестать кричать, нащупал цепь, сорвал её и открыл решётку.
Гахтар с хрустом оторвал руку Лоурену, повалил вопящего контрабандиста и страшно клацнул огромными клыками. Сандрия выскочила из воды и воткнула меч по рукоять в брюхо чудовища. Энард уже вылетел из канализации, укладывая Сенетру на землю, он повернулся, чтобы ворваться в бой. Антониан схватил Лоурена за плечи, дёрнул, оттаскивая наружу. Сандрия рубанула мечом ещё раз, уже по шее зверя, но тот, зарычав, полоснул её в ответ когтями по лицу. Она выронила клинок, отошла на пару шагов, чуть не упав, и гахтар, развернувшись, приготовился к прыжку.
Антониан и Энард налетели на него одновременно: юноша ударил сверху, рассекая тонкую белую кожу чудовища на морде и задевая кончиком меча его алый глаз. Рунариец рубил шею, с таким упорством, будто рубил дерево. Гахтар резко дёрнул головой, не чувствуя боли, боком заслонился, и вдруг вскочил на задние лапы, стремительно крутанувшись на месте. Когти с хлюпаньем прошлись по лицу Энарда, рунариец громко закричал, отшатываясь к выходу и теряя меч. Падая на все четыре, гахтар схватился зубами за руку Антониана, сомкнув челюсти на его запястье. Он зашипел, но крепче сжал клинок в свободной ладони, а чудовище мотнуло головой, впечатав юношу в стену, и следующим замахом отшвырнуло к решётке.
Антониан вылетел из канализации и покатился по склону вниз. Он услышал яростный вой чудовища, грохот и протяжный звон металла перед тем, как налететь на камень затылком. В глазах заискрилось, юноша тяжело выдохнул и, не справившись с болью, потерял сознание.
***
Мёртвый Легион расположился в нескольких верстах от Дегановых Рубцов, в скалистых пределах размашистых вырубок, оставшихся бренным напоминанием о прошедшей здесь войне. Отсюда открывался отличный вид на Арецетову Рожь, огромную пустующую равнину в границах Эливии. Найти солдат Ветер оказалось проще, чем думалось многим более-менее сговорчивым некросициарам.
Вильмонд держался как можно дальше от культистов, с которыми он отправился по приказу Лицедея, и почти не спал, опасаясь, впрочем, напрасно, от них какой-либо подлости. Некросициары почти не обращали на него внимания, только Элеарх иногда интересовался о работе мортуса. Лидер Культа был слегка разочарован, когда узнал, что Вильмонд не застал времён Чёрного Мора и вообще войны с Некросом.
Когда показался частокол лагеря легиона, Вильмонд набрался смелости и подвёл коня к Элеарху, стараясь не смотреть на остальных культистов. Все устаявшиеся представления о некросициарах были пусть и разрушены, но одна деталь в их поведении и облике не давала мортусу расслабиться – взгляд культистов был чересчур жутким, сочетающим в себе и потерянность, и фанатичность.
– Лицедей сказал, что нам нужно помочь Эриганну из Ласанны, – сказал Вильмонд, поравнявшись с Элеархом. – Почему мы едем к легиону?
– Потому что, друг мой, – расслабленно ответил тот, – Ветер тоже наш «друг». И, конечно, духа. Только она об этом не знает. Все наши сношения происходят через посредника. К нему-то мы и направляемся.
– Ветер и Эриганн сражаются, – ничего не понимал Вильмонд. – А Эриганн с нами, разве он не знает о шпионах в Мёртвом Легионе?
– Шпион-то наш, – Элеарх повернулся. Лицо его скрывала железная маска, и мортус никогда не видел, что под ней. И благодарил за это всех богов, потому что за тонкой стальной корочкой, он нутром это чувствовал, скрывалось то, чего видеть не стоило. – Поэтому он и не знает. Эриганн преследует далеко не те цели, которым следуем мы. Поэтому, повторюсь, он не знает всё. И играет роль куда меньшую, чем себе придумал. Послушай, мортус, ты неверно представляешь себе работу Культа, работу Лицедея над тем, что сейчас происходит вокруг. Гробовщик мог наплести тебе всё, что угодно, ты боишься и презираешь Культ, – он недобро усмехнулся. – Быть может, ты видишь истину через маски, скрывающие наши намерения, а? Я тебе вот что готов сказать, ворон: мир болеет, очень давно болеет. Дольше, чем знают хроники. Мы же его лекари. Я, ты, Гробовщик, Лицедей, Марий, даже Эриганн. Алые небеса, – он показал пальцем наверх, – последствия той несправедливости, посеянной в Потоке давно. Мы это исправим. Конечно, методами, далёкими от принципов какой-то там человечности, сострадания и прочего, но, уж извини, большое зло побеждается большими средствами. Так оно всегда и происходит.
– То есть, Лицедей, поднимая нежить, убивая народ, просто… наводит справедливость?
– Просто? – Элеарх развернулся в седле. – Это совершенно не просто, мортус. Все наши действия нуждаются в подпитке энергией, то бишь Мощью. А ради Мощи нужны жертвы. Много жертв.
– Вы говорите совсем не как культист…
– А я и не совсем культист, – сказал тихо Элеарх. – Я его гость, как и ты…
Некросициары остановились, к группе приближались всадники – два легионера, оба с вытянутыми вперёд глефами.
– Стоять! – крикнул один из них. – Вы вошли в расположение Мёртвого Легиона, войска Ригальтерийской импери! Поверните назад!
– Мы пришли к магистру Ветер, – ответил Элеарх совершенно спокойно.
– Магистра здесь нет, поворачивайте.
– А Вилас Патенштен?
Легионер выпрямился в седле, хмуро осмотрел их:
– Двое, остальные остаются здесь.
– Пойдём, мортус, – Элеарх слез с коня.
Вильмонд облегчённо вздохнул – лучше уж оказаться среди легионеров, чем среди культистов. Солдаты, оценив их, развернули лошадей, и вместе они прошли через ворота лагеря. Шатры здесь были расставлены точно по линиям, между ними стояли обозы, накрытые серыми брезентами. Легионеры, что не заняли места у костров, либо патрулировали, либо мрачно сидели у входа в шатры, играя в кости и распивая из больших походных фляг.
Солдаты провели их через лагерь, Вильмонд прикинул примерное количество бойцов Ветер и пришёл к выводу, что ей удалось собрать всего один легион, если не меньше. Он не увидел никаких отличительных штандартов, только имперские знамёна с драконом.
– Последний известный мне легион на центральном севере, – отметил Элеарх. – Солдат Святого Воинства здесь полно, а вот имперцы сейчас в Теларийской провинции, на юге. Очевидно, что Капитул, где бы он сейчас ни находился, потерял север империи. Только префекты и наместники смекнут, что Рунайро больше их не держит, увидишь, мортус, здесь появится кучка мелких королевств, и каждый пёс будет мнить себя царьком.
– Пришли, – объявил солдат.
Перед ними раскинулся широкий шатёр красного цвета. У входа стояли трое легионеров, один из них, увидев гостей, зашёл внутрь и через некоторое время выглянул, жестом пригласив войти.
Вилас Патенштен сидел за столиком, на котором разложили тарелки с мясом и овощами, графин с вином и кубки. Гном в подтянутой серебристой мантии лениво пожёвывал и, когда гости вошли, оценил их маленькими глазками.
– Ну, и? – спросил он. – Кто такие?
– Элеарх. Вилас, не узнаёшь уже? – культист сел за стол. – Садись, мортус, что как не свой.
«Свой» – вот как его называли некросициары. Хотя лучше уж так, чем «жертва».
– Разве за масками я узнаю братьев? – Вилас показал ладонью на кубок. – Выпейте. Зачем ты пришёл сюда, Элеарх? Разве вы не должны появиться, когда магистр войдёт в Чертоги?
– Планы изменились, Вилас, – Элеарх протянул полный кубок Вильмонду. – У нас, понимаешь, возникли непредвиденные проблемы.
– С этими магистрами проблем выше козырька, – нахмурился Вилас.
– Да уж, Ветер дала много вольностей для наёмников, – голос Элеарха стал жёстче. – Кровавый чародей украл ключ от башни, по-видимому, меч, боевой серп, да… он сейчас в Сумеречной лесу, не знаю, жив или мёртв. Он лишил оболочки Лицедея, и ему пришлось убить мальчишку, который, как вы полагали, Одарённый.
– Проклятье, – Вилас выронил вилку. – Как так?! – лицо гнома исказила паника.
– А вот так, брат мой, – Элеарх продолжил спокойно. – Может быть, чародей уже мёртв, серп в руках Мария, и он скачет на всех порах к Рубиновому Войску. Где они, кстати?
– На той стороне Ржи, – бросил Вилас. – Лагерь, как у нас. Чую будет битва. И мне кажется, Мёртвому Легиону крышка. Башня окружена наёмниками и нашими людьми. В Ветмахе бунт, учинённый братьями. Ветер куда-то пропала. А все ключи почти что у Эриганна. Одно только печально: у нас до сих пор нет того, что нужно для ритуала. Арен-тара потеряна во Внутреннем море.
– Отнюдь, – Элеарх покопался в плаще и вытащил завёрнутый в ткань ритуальный кинжал. Вилас с завороженным взглядом принялся рассматривать артефакт. – У Лицедея много энергии. А вот по поводу Ветер ты меня разочаровываешь, брат мой.
Гном вздрогнул, с еле заметным страхом взглянул на лидера Культа.
– Эриганн нам более не нужен, – продолжил Элеарх беззлобно, но с таким холодком, что Вильмонд поёжился. – Рубиновое Войско тоже. Как и Мёртвый Легион. Пусть они разобьют свои силы между собой, – культист сложил руки на груди. – Передай артефакт Ветер и сделай так, чтобы она узнала подробности ритуала. Пусть разобьёт наёмников Аорина оун Валлеха, захватит Ветмах. Братья ей помогут. Эриганна следует убить. Слишком много он знает.
– А жертва духом?
– Лицедей обо всём позаботится, – постучал пальцами по подлокотникам Элеарх. – Тебе не о чем волноваться. Твоя задача ясна. Обеспечь победу Ветер.
– Нужен только серп, – Вилас тяжело дышал, волнуясь. – Проклятый чародей! Ринельгер его имя! Ветер меня так уже замучила этим Ринельгером, слышать об этом засранце не желаю! Надеюсь, Марий его прикончил.
– Да-да, это не главное, – протянул Элеарх. – Ветер, башня, Чертоги. Понял меня?
– К чему нам Ветер? – Вилас отпил из кубка. – Она слишком своевольна. А мне осточертело ей прислуживать. Почему бы не чикнуть её, а потом уже с развязанными руками вместе с Лицедеем заняться порталами, Чертогами и прочим?
– Считаешь, что если убить Ветер раньше Эриганна, – протянул Элеарх, – Мёртвый Легион сможет сражаться с Рубиновым Войском?
– Оставьте мне какую-нибудь девку, – фыркнул Вилас. – Я переодену её в Ветер, никто и не узнает. Они оба помрут, что сука, что её проклятый адъютант, до того, как всё начнётся. Что на это скажет Лицедей?
– Его магистры волнуют в самую последнюю очередь, – сказал Элеарх. – Много наших людей в Ветмахе?
– Все, что у меня были, плюс часть с Теневала подоспела, – кивнул Вилас. – В городе настоящий кавардак, брат. Там появился гахтар. И что-то мне подсказывает, что это Ветер учудила. Почему я так решил? – предугадал гном вопрос. – Ещё с Века Слёз у неё остались контакты со всякими браконьерами… и я видел парочку из них. Наводит на интересные выводы…
– Гахтара, значит? – удивился Элеарх. – Она весьма недурна… но ладно. Ты позаботишься о ней, а после Рубиновое Войско разобьёт зубы о Ветмах. А Эриганн…
– Солдаты его прикончат.
– Я знаю Эриганна, – протянул некросициар. – Он трус и наверняка будет далеко от легионеров, когда начнётся сражение. Нужно подослать к нему кого-нибудь… только не братьев. Не слишком уж он мне доверяет. А вот мортус, присланный Лицедеем…
Вильмонд поперхнулся вином, и кубок вывалился из его рук. В полной тишине он со звоном грохнулся о пол и покатился к выходу. Вилас снова окинул мортуса оценивающим взглядом, что-то крякнул и кивнул, поглаживая русую бороду.
– Да, мортус, – протянул задумчиво он. – Думаю, присутствие сакральных фигур его подбодрит… тем более, если он придёт от Лицедея.
– Господа, но я… просто вывозил трупы, – промямлил Вильмонд.
– А Лицедей рассказал, что ты неплохо сражался, – отрезал Элеарх. – Да и поработал хорошо в Эстифале. Дух будет тебе очень благодарен, мортус. А его благодарность куда лучше его гнева.
Вильмонд выругался про себя, лучше бы его оставили с Ширеном охотиться в Сумеречном лесу. Некросициары внимательно смотрели на него и ждали. Мортус поправил воротник, пробежался холодными пальцами по шее, сглотнул:
– Выбора у меня, видно, нет… где мне его искать и что делать?
***
Наёмники готовились к штурму целый день – на глаз определяли, насколько крепко в проёме держалась дверь, каким образом они будут заходить внутрь. Многие до сих пор были потрясены смертью соратников от рук сарахида и могучей чародейки. Серьёзные противники, особенно зажатые в угол, они будут отбиваться со звериной яростью. Деглас нетерпеливо наблюдал за ними, прерываясь на обед и чтение страниц из исследований некроманта башни.
Ближе к вечеру, пока наёмники готовились к выбиванию дверей, чародей наткнулся на формулу, назначение которой он разгадал сразу. Словно сумасшедший, Деглас рылся в запасах, чтобы найти хоть что-то, подходящее по составу. Но остановился. Аура прошлого обладателя формулы витала по всей роще. Ошибок допускать нельзя. Деглас никогда не считался человеком терпеливым, но торопиться в чтении формулы – значит допустить ошибку ценою в жизнь.
Его побеспокоили, когда чародей выводил последние строчки в письме. Завернув пергамент, он сложил его в ящичек, закрыл на ключ и вышел из шатра. У костра одиноко стоял Эриганн из Ласанны, в его единственном глазе отражался пляшущий огонь.
– Деглас, долго же ты возишься, – сказал он вместо приветствия. – Башня всё ещё во власти отряда Ветер, а Лицедей, скорее всего, уже движется к Ветмаху.
– Ты пришёл как раз вовремя, – чародей поравнялся. – Девка-наёмница блокировала чарами дверь. Больше этого она не делает. Я готовился к штурму.
– Хорошо, – Эриганн размял шею. – Тогда приступайте.
Когда Ирма очнулась, то холод сковал её насквозь. Башня промёрзла до такой степени, что инеем покрылись её мрачные стены и потолки. Остварка не знала, сколько проспала, укутавшись в плащ сарахида. Нога снова напомнила о себе, Ирма скорчилась и с безразличием взглянула на костёр – сколько ещё могли держаться чары Ринельгера, она не знала, но скоро ей самой пришлось бы всеми силами поддерживать огонь.
Она снова передёрнулась от холода. Наступала зима, и остварка представляла, как серую пустошь вокруг Реи покрывало снежное полотно. Осознание того, что ей не насладится пушистыми сугробами, что проклятые наёмники до сих пор сидели и ждали возможности убить осаждённых, стало поводом впасть в ещё большее уныние. Сердце сжалось, желание продолжать бороться исчезло без следа. Она закрыла глаза. Снова сон.
Чудовища, драконоборцы, чародей с кровавым серпом и белокурая воительница с иссечённым лицом – всё это вереницей картинок сменяло друг друга. Ирма проснулась, опустошённое состояние давило, терзало. Кажется, что смысл всего на свете потерян. Она не замечала, что давно не ела и даже не пила.
– Фир?
– Каштанчик?
– Когда это закончится? – Ирма говорила сухими губами.
– Когда-нибудь, ничто не вечно, Каштанчик…
Он отвечал, а сам был где-то вдалеке. Остварка даже не спрашивала, осталась ли ещё черномара. Сколько времени прошло?
– Хочу покрасить губы, – вырвалось у Ирмы. – Краской… чёрной.
– И под глазами угольком, – буркнул Фирдос-Сар. Кажется, он находился по ту сторону костра. – Живые мертвецы. Сказка.
– Нет у этой сказки конца, – сказала она совсем мрачно. – Хочу, чтобы всё закончилось. Сейчас.
– Убей меня, убей себя, – произнёс Фирдос-Сар отрывисто. – Ты не изменишь ничего. Они откроют дверь, разрушат башню, а под обломками найдут мёртвую принцессу каштанов и её верного пса. А если мы примем бой… разница лишь в том, что мы умрём позже.
Первый стук в дверь был настолько глухим, что Ирме показалось, будто бы чародей снова пытался взять их убежище огненным куполом. Потом удар стал отчётливее, а дверь посыпалась пылью. Остварка дёрнулась в попытке встать, но резкая боль остановила её. Она сжала губы, выругалась грязно, совсем как наёмница, какой теперь могла полноправно называться, и с ужасом обнаружила, что её защитная руна куда-то исчезла. Ирма вскинула руку, но её чары отскочили от двери и врезались в потолок, отколов от неё кусок плитки.
– Фир, – её голос стал мертвенно-гробовым. – Они сейчас прорвутся.
Фирдос-Сар уже сжимал в правой руке секиру. Он обошёл костёр, швыряя её на лестницу, осторожно взял Ирму и понёс на второй этаж. Среди пепла, крюков и цепей он оставил её одну. Её единственный защитник не обронил ни слова и встал на нижних ступеньках, в двух шагах от двери. Ирма подползла к лестнице, крикнула ему – Фирдос-Сар обернулся, и она обомлела – на иссечённом костными наростами лице отразилась тяжёлая внутренняя борьба.
– Я не смогу, – произнёс, наконец, он. Удары стали более отчётливыми, а дверь жалобно стонала трещащим камнем. – Сделай это сама… иначе они возьмут тебя, Каштанчик. Они возьмут тебя и пустят по кругу. Не дайся им живьём. Прошу тебя.
Его голос дрожал, а Ирме стало страшно. Куда делось это опустошающее душу безразличие? Стук. Грохот. На пол, поднимая тучу пыли, упал осколок двери.
Гермильяр, победно взревев, обрушил последний удар кувалды, и тогда остатки каменной двери, единственной преграды, рухнули на пол. Первый наёмник, подняв перед собой огромный квадратный ригальтерийский щит, название которого Деглас никак не мог запомнить, прошёл внутрь, за ним нырнули ещё двое, с длинными копьями.
Деглас облизал сухие губы, рядом в позе триумфатора Эриганн наблюдал за тем, как наёмники по очереди пропадали в дверном проёме. Послышались крики, воинственный рёв. Грохот, блеснула искрами энергия умирающих людей. Сарахид и чародейка отбивались яростно. Чары и секира уносили жизни тем, кто взбирался по лестнице на второй этаж. Деглас чувствовал смерть. Годы практики ему позволяли.
В башню нырнул Гермильяр. Деглас решил присоединиться к битве, но Эриганн жестом остановил его.
Завопив, наёмник с щитом-скутумом, ворвавшийся первым, улетел прямо в магическое пламя, что взялось пожирать его в то же мгновение. Ирма лежала на животе, жар в крови в пылу битвы заглушил боль в ноге. С её руки срывались чары, они выбивали оружие из рук нападающих, отводили их удары, сталкивали с лестницы. Фирдос-Сар рубил размашистыми ударами, такими, какие могло позволить помещение. Крови было много, очень много. Сарахид сражался, словно дракон Мощи, уничтожая всех, кто оказался перед ним.
В башню ворвался бородатый норзлин – тот самый, здоровый, с голосом великана. Ирма пустила чары, но Гермильяр их словно не заметил. С рыком оборотня он перепрыгнул несколько ступенек, ударил сверху. Фирдос-Сар парировал древком, отступил и с таким же громким рёвом ткнул норзлина эфесом в грудь. На этаж ворвались двое лучников. Ирма отвела одну стрелу, но вторая впилась сарахиду в плечо. Он снова отступил. Лестница кончалась, Фирдос-Сар пытался скрыться от стрелков.
Ирма откатилась, дав соратнику место. Гермильяр ринулся, словно бык, отбив выпад сарахида и толкнув его в залу второго этажа. Норзлин безумно осмотрелся, его взгляд, полный хмеля, похоти и жара от боя, остановился на Ирме. Фирдос-Сар прочитал в его глазах всё, чтобы рассвирепеть до пределов, каких не достичь уроженцу Цинмара. Секира яростно плясала в его руках, Гермильяр отступил на лестницу, отвёл топор, и Фирдос-Сар с победным рёвом расколол его голову на две части. Пнув кровоточащую великанью тушу, сарахид собрался отвоевать всю башню. Пустить защитные чары Ирма не успела – одна за другой с жутким чавканьем стрелы вонзились ему в ногу и левую часть живота.
Фирдос-Сар отступил снова, и на этаж запрыгнули трое мечников и чародей. Ирма узнала его – ощутила знакомую энергию чар. Её откинуло к стене, остварка больно ударилась головой и неудачно приземлилась: её нога взорвалась нестерпимой болью. Фирдос-Сар разрубил двух наёмников, но на их место на этаж взбежало пятеро. Сарахид крутился среди них как безумный волчок, но все выпады парировать было не в его силах. Мечи и копья терзали его огромное тело, Фирдос-Сар взвыл, повернулся к Ирме, его рука слабо подняла секиру над головой – он решился. Чародей что-то прошипел, импульс отбросил сарахида, и тот врезался всем телом в алтарь у арки.
– Связать их! – крикнул чародей. – Живее! Башня наша! Наша!
***
Город днём казался мертвее рейских пустошей вокруг. Ройд знал, что горожане ждут. Ждут, пока он начнёт плясать под их дудку, помыкать их желаниям, рождённым в Хаосе, когда ослабит закон и поможет им сбежать из кошмарного сна, в какой превратился Ветмах всего за неделю. Никто из них и понятия не имел, от чего защищал город префект Катилус, что на самом деле происходило в мире, ставшим в сотни раз опаснее, чем в Век Слёз. Ройд не собирался идти на поводу у толпы. Долг префекта – блюсти закон и защищать горожан, даже против их воли.
«Если бы это понимало вопящее и гадящее под себя стадо», – думал префект, наблюдая из кареты, как стража с трудом разгоняла народ на рыночной площади, столпившийся тут в желании услышать Катилуса. Не в первой приходилось Ройду выступать перед горожанами, в первые месяцы Тёмного Века такое случалось очень часто, когда стальной рукой он пытался навести порядок. Некоторых успехов удалось достичь, но остальные проблемы до сих пор висели тяжким бременем, доставляя немалую головную боль. А «стадо», между тем, блеяло по малейшему поводу, и префект уже начал ненавидеть их за это.
– Одно нытьё, – сказал Ройд в окошко Клемесу, ведущему коня рядом с каретой. – Каждый судит со своей колокольни, а высота – с два пальца!
– Такой уж народ, господин, – произнёс безразлично Клемес. – Их страх понятен.
– И приедаем.
Карета остановилась у форума. Стража построилась в коридор, окружила площадь. Ройд собрал волю в кулак, глубоко вздохнул и вышел на улицу. Горожане кричали, улюлюкали и требовали. Сил стражников хватило бы, чтобы перебить их всех. Вопрос другой – станут ли солдаты исполнять такой приказ?
– Ветмах! – Ройд встал за трибуну и поднял ладонь вверх. Форум стих.
Префект осмотрел толпу – примерно полтысячи на сотню с лишним стражи.
– Сегодня я, префект города Ветмах Ройд Катилус, наречённый Капитулом Ригальтерийской империи…
– Зверь в городе, префект! – крикнул человек в чёрном балахоне, встав на бочку в центре площади. – Он убивает твоих горожан, наших братьев и сестёр! Ты не можешь избавиться от него, а нас, словно овец, оставляешь в стойлах, в его охотничьих угодьях!
Клемес жестом указал страже на него, и двое солдат вошли в толпу.
– Горожане, прошу, услышьте меня! – Ройд поднял ладонь ещё выше. – В Ветмахе, действительно, орудует зверь. Это не медведь и не львица! Стража и охотники за чудовищами прочёсывают весь город, рано или поздно зверь будет пойман и предан правосудию!
– Открой ворота! – крикнул тот же оратор. – Спаси народ! Выпусти нас, негодяй!
– Вы знаете, что творится за стенами?! – прокричал Ройд, стукнув по трибуне. – Там, на пустошах нет ни еды, ни убежища! На многие сотни вёрст вокруг – война, и нет там никакой безопасности! Там бандиты и чудовища, там алая ночь! Пусть в Ветмахе всего один зверь! Но там их – тысячи!
– Ложь, добрый народ, это всё ложь! – объявил оратор, разведя руками.
Стража наконец добралась до него. Человека в балахоне поймали за рукав, скинули с бочки. Кто-то прокричал «кровь!», и форум наполнился гудением.
– Лерон и Залас, – на выдохе протянул Клемес, прищурившись.
Ройд уже заметил, как сомкнулась толпа над стражниками, и они утонули в ней, словно в бурлящем океане. Капитан Терамин коротко крикнул на весь форум, и стража выставила копья в боевое положение.
«Бунт», – с ужасом подумал Ройд, покидая трибуну. Терпение толпы лопнуло, и она наполнилась злостью, превратилась в агрессивного зверя, намного опаснее, чем чудовище, терзающее город по ночам. Горожане, вооружённые чем попало, набросились на стражу, завязалась борьба на краях площади.
– Руби! – приказал Терамин, но Катилус его не видел, только слышал. – Защищайте префекта!
Два гвардейца взяли Ройда под руки и потащили к карете. Клемес запрыгнул в седло, вытащил меч:
– Стройся, к крепости! Через Каменную улицу!
Тридцать человек охраны – это и гвардейцы Катилуса, и стражники города – верхом окружили движущуюся в сторону старой потресканной дороги карету. Ройд высунул голову – на солдат, оставшихся на площади, набрасывались люди в чёрных балахонах и железных масках, им помогали обычные мужчины-горожане. Толпа пылала ненавистью, и именно эти люди, скрывшие лица, подливали масла в яростное пламя.
– Клемес, ты видел?
– Да, господин. Знакомые одежды… о, проклятие!
Каменную улицу перекрыли две повозки, на которых сидели и стояли люди в чёрных балахонах. Их лица скрывали высеченные совершенно жуткими гримасами маски.
– Освободите проход! – приказал Клемес. – Иначе я буду выну…
Ройд снова выглянул в окошко и чуть не поплатился за это жизнью – рядом, в раму воткнулась стрела. Почти вся охрана попадала с коней, а из окон домов вылезли лучники, в тех же одеждах, что и те, перекрывшие улицу.
– Уходите, в проулок! – звучно приказывал Клемес. – Нет! Назад! Назад! Архххх…
Стрела вошла капитану гвардии точно шею, по самым шлемом, он пробулькал последние слова и откинулся спиной на коня, оставшись ногами в седле. Ройд нащупал меч, открыл дверцы кареты. Ветер на улице усилился и сорвал шапочку с головы префекта. По повозкам бунтовщиков ударили чарами – Ройд был готов в этом поклясться, он видел искры магии, и заграждения разлетелись на кусочки.
К префекту подскочил мятежник, кольнул клинком, но Ройд стремительно парировал и разрубил тому грудь. Сзади его прикрывали кто-то из выживших гвардейцев. Ветры усилились, Ройд, прикрыв лицо рукой, побрёл к хижине с открытой дверью. Он был готов взять этот захудалый домишко боем.
– Что же вы, господин префект, так неосторожны?
– Ветер? – Ройд закашлялся. – Я думал… думал, что вы…
Магистр махнула рукой, и дверь захлопнулась, оставив гвардию на улице. Чародейка отвернулась, села у горящего камина, сложив руки в замочек. Ройд, сжимая меч, обошёл скромно заставленную комнату и встал сбоку от неё. Он тяжело дышал и не верил, что до сих до него не добрались люди в чёрных балахонах. «Бунтовщики, – успел подумать он, – проклятые бунтовщики». Он молча посмотрел на Ветер. Ураган в маске меланхолично кружил, а в голубых глазах отражались языки пламени, играющие в очаге.
– Вы вовремя вернулись, – произнёс хрипло префект. – В самый подходящий момент.
– Что же ты натворил с городом, Катилус? – беззлобно прервала его Ветер. – Ты с таким напыщенным видом отказал мне, ссылаясь на незыблемую стабильность Ветмаха и его нейтралитет… и вот, всего один зверь смог уничтожить всю основу твоей власти над городом. Жалкой власти, Катилус.
– Помоги мне удержать Ветмах, магистр, – сказал Ройд. – И я не останусь в долгу. Умоляю тебя. Я не в силах покончить с чудовищем и навести здесь порядок.
– Тогда к чему мне такой слабый союзник? – Ветер встала.
– Мои люди готовы сражаться с другими людьми, твоими врагами, магистр, – Ройд встал на колено, и оно отозвалось болью. – Я присягну тебе… и мы покончим с твоим врагом, с картелем. Вернём Норзрину в лоно империи, как ты хотела. Клянусь перед богами Потока.
– Что ж, – Ветер удовлетворённо улыбнулась. – Хорошо. Бедный, мой бедный префект Катилус! – она подала руку и помогла ему встать. – Прикажи своим воинам впустить троих драконоборцев следующей ночью, и они уничтожат зверя.
– Драконоборцы? Воины Ордена Драконьей Погибели? – Ройд думал, что больше никогда их не увидит. – Твоё влияние воистину велико…
– Мёртвый Легион стоит в Арецетовой Ржи, – продолжила Ветер. – А Эриганн из Ласанны вместе с Рубиновым Войском – на границе Норзрины. Во Рже мы встретимся. И там твои люди нам понадобятся. Прикажи капитану отпустить Ганарда Анахета. Слышишь?
Ройд похолодел. Как ему хотелось сейчас выпить чашу холодного вина!
– Все твои мучения скоро окончатся, – с печальной улыбкой произнесла Ветер. – Бремя власти сильно иссушило тебя… скоро всё кончится.
– Кто эти люди? В чёрных плащах, масках, шляпах? – Ройд сполз и плюхнулся на пыльный пол.
– Культ Кровавой Ночи, не слышали о них, господин префект? – всё с той же улыбкой говорила магистр. – Эриганн из Ласанны никогда не отличался верностью. Ни своему наставнику-некроманту, ни мне, ни соратникам. Ты перестал его устраивать. Как перестал его устраивать хозяин Кеинлога, купец Каменщик, – она снова села около камина. – Когда ты отправишь войско в Арецетову Рожь, остатки людей пусть охраняют крепость префекта. Мы вернёмся с битвы и наведём в городе порядок.
