Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)
– Охотиться на гахтара? – тихо сказал Аронис. – Если тебе сказали правду, то ни один в мире царёк не сможет предложить мне такие деньги, за которые я бы полез в пасть такой твари.
– Неужели его нельзя убить? – Антониан оглянулся на гудящую таверну – народ шептался, спорил. Весть о гахтаре разлетелась по всему городу, особенно после выступления одетых в чёрные балахоны людей.
– Всё можно сломать и уничтожить, – фыркнул наёмник, – но цена, что берут боги, всегда, мальчик, разнится. Мой дядя, да примут его в Потоке боги, как-то вместе с пятнадцатью своих бойцов помогал двум драконоборцам справиться с этой тварью в Долине Вал, что на юге. Было это под конец Века Гнева, этак в тридцатом году. Чудовище перебило всех, кроме него и солдата Ордена, пока тварину не уложили, скинув, изрубленную, в пропасть. Задумайтесь, сука: пятнадцать опытных легионеров и два воина Ордена Драконьей Погибели, и выродка только чудом положили!
– В Век Гнева, – вставил Сев с важным видом, – в орде Некроса были сотни гахтаров. И всё равно же победили.
– Ты, кабатчик, конечно, много баек знаешь, – Аронис вытер бороду, провёл руками по нагруднику, – но ни разу в бой против чудовищ не ходил. Наверняка и выродков в Войне Века Слёз не рубил. Вот сколько нужно было чародеев, чтобы уничтожить Лича из Варахолла в Араэдской кампании? Полсотни. Сколько драконоборцев, чтобы уложить Некроса? Всего трое. В войне правят везение и желание… Нет – одержимость выжить! Войну выигрывают простые солдаты не ради денег, а ради того, чтобы не сдохнуть, вернуться домой и от всей души, мать его, надраться и перетрахать всех девок на деревне. А здесь, в этом проклятом городе сражаться с демоном и рисковать за деньги я не собираюсь. Я свободен здесь от долга, а потому, Сев, сматываю сети и валю, демон побери, отсюда на всех парусах.
– Много же город потеряет без тебя и твоих головорезов! – хмыкнул Сев. – Скатертью дорога!
Аронис только усмехнулся и, выпив из фляги, махнул рукой. Антониан сморщился, допил пинту, сунул Севу пару монет и уже было собрался к своим, как кабатчик шикнул ему и поманил пальцем.
– Через ворота, как я уже говорил, вы пройти не сможете, – тихо сказал Сев. – У этого наёмника есть знакомые в страже, но у тебя, малец, их, таких, что смогут провести, нет. Поэтому придётся вам уходить через канализацию.
– Но там же эти, – Антониан наклонился ещё ближе, хотя никто в таком гуле их всё равно не услышит, – контрабандисты.
– Знаю я, – Сев продолжил. – Я отправлю с тобой своего человека, вы прикроете его, и контрабандисты вас не тронут. Дойдёте до Реи, выполните их просьбу и уходите на все четыре стороны.
– Понял, – кивнул Антониан.
– И никому ни слова, – Сев отпрянул, махнул девке. – Что бы вы там ни увидели. Через два дня в полдень. Тут.
Антониан снова кивнул, отлип от стойки и направился наверх. Рунарийка только проснулась и теперь, забравшись в угол кровати, вглядывалась в грязное окно. Сандрия подбирала ей верхнюю одежду с таким видом, будто наряжала наместницу на приём вассалов. Энард скучаще болтал в пинте остатки эля.
– Через два дня уходим, – бросил Антониан, присаживаясь на кровать Сенетры. – Сев позаботился о том, чтобы мы вышли из города по канализации.
– Там же…
– Да-да, успокойся, сестра. Он договорился.
– Я не пойду с вами, – сказала Сенетра. – Мне нужно дождаться своих.
– Они наверняка вне стен города, – проговорил Энард. – Горожане бы заприметили сарахида, но его уже давно нет.
– Значит, они в предместьях, – не сдавалась Сенетра. – Нужно добраться до отряда. Они могут знать, где находится Ветер.
По словам Энарда, магистр покинула поместье почти две недели назад, и до сих от неё не было ни единой весточки. Он полагал, что она вернётся в Ветмах вместе с Мёртвым Легионом.
– У нас есть одно дело, господин Ренелькам, – произнёс рунариец.
– Я слушаю, – как же было приятно услышать «господин» в свою сторону!
– После полудня пойдём к господину Анахету. Обрисуете ситуацию. Быть может, вам и не захочется после этого покидать город.
«Сомневаюсь», – подумал Антониан. Какую бы заманчивую выгоду ни сулила эта встреча, но гахтар – чудовищное порождение самой тьмы – видело его. И Сандрию. Он только кивнул: сходить можно, а там как получится.
Пообедав в комнате, мужчины оставили женщин одних и вышли на улицу. Стоял холод, дыхание отчётливо виднелось паром. Энард и Антониан направились к Кварталу Фонарей – туда, откуда сбежали, спасаясь от гахтара. Легионер всю дорогу молчал, но говорить юноше всё равно не хотелось. Чувство ужаса нарастало. Антониан клялся, что больше никогда не вернётся на улицу богатых домов.
Здесь стояла гробовая тишина. Казалось, что квартал вымер – наглухо закрытые ворота в поместья, ни одной живой души. Улицы будто бы опустели сами собой: стража убрала все следы нападения чудовища. Шли долго, осторожно, прижимаясь к заборам, прячась то ли от гахтара, то ли от случайных свидетелей. Пропустили поворот к разгромленной резиденции Ветер, обошли ещё одну улицу. Энард остановился и притих. Антониан выглянул из-за его плеча.
Поместье, где они остановились, окружило десятка два стражи. У ворот стояла повозка с настежь открытыми дверцами. Стражники около неё о чём-то тихо переговаривались, а Энард сделал шаг ближе, прижимаясь к каменному забору, на котором висели остатки виноградной лозы, уничтоженной последними ядовитыми дождями.
Анахета выводили под руки. Седовласый аристократ не сопротивлялся, ничего не говорил, молча вышел за ворота и остановился только у самой дверцы повозки, сморщив лицо. К нему обратился усатый стражник, идущий за его спиной:
– Залезайте. Префект займётся вами сразу, как ситуация прояснится.
– Большая ошибка, Терамин, что ты поставил на Катилуса, – ответил Анахет. – Партия разыграна не в его пользу.
Капитан стражи схватил аристократа за плечо и развернул к себе:
– Как вы запели, Ганард. Только одна фальшивая нота у вас – вы отправляетесь в темницу, а префект всё ещё контролирует город.
– Ненадолго, Терамин. Ненадолго. Чёрные плащи, зверь, убийство Ветер. Ветмах трещит по швам. И ты это прекрасно понимаешь. Вся провинция погружается в хаос, и наш… прекрасный город она тянет на дно.
Капитан не ответил и кивнул стражникам. Те затащили Ганарда Анахета в повозку, захлопнули дверцы, и возница хлестнул поводьями.
– Вот и всё, – отметил Энард.
– Не понимаю, – Антониан нахмурился. – Заговор?
– Не знаю, – он был в растерянности. – С тех пор, как на нас напал гахтар, я сбился с толку. Пожалуй, самое верное будет спасаться от чудовища, пока оно не решило заняться вами.
***
– В эту ночь прибавилась улица в Западном квартале, господин префект, – произнёс в гробовом молчании капитан Терамин. – Почти вся улица изуверски растерзана, убиты семейства Паоден, Арамон…
Ройд дрожащей рукой поднёс к губам кубок с вином. Ситуация вышла из-под контроля: вырезана целая улица, а толпы недовольных взывают к властям о голоде. Пытаться скрыть убийства совершенно пустое дело: нужно искать виновных. Искать, придумывать – всё, что угодно, лишь бы народ видел, что муниципалитет в силах дать ему защиту. Но народ видел ложь, ощущал её смердящее зловоние. Масло в огонь подливали люди в балахонах. Их становилось всё больше.
– Что там с Анахетом? – спросил Ройд.
– Арестован, – ответил Терамин. – Я приказал бросить его в темницу крепости. На мой взгляд, вы только разворошили улей, господин. При всём уважении к вам. Считаю, что следовало взять в заложники и всё его семейство.
– От его семейства ничего не осталось, – отрезал префект. – Во всяком случае, в Ветмахе у него жена и сестра, его наследники неизвестно где. Лучше о более насущном… о звере.
– Да, господин?
– Сколько наёмничьих групп нанялось в охоту? – спросил Катилус, мешая вино в кубке.
– Пять.
– Пять? – Ройд встал. – Всего пять? У нас город полон наёмников!
– Серьёзные группы покинули Ветмах, – произнёс виновато Терамин, отвернувшись. – Все, у кого были связи, ушли. Одна пробилась с боем. Вместе с ней ушли где-то десять крупных купцов, бросив абсолютно всё.
– Проклятие, – вздохнул Ройд. – А Нарданкен? Где люди Рубинового Войска?
– Они… поместье пустое, господин, – капитан нервно почесал щетину на щеке.
– Не понимаю, – Ройд подозвал служанку с кувшином. Тот оказался пустой и служанка, тихо извинившись, побежала наполнять сосуд. – Впрочем, без него справимся, капитан. Передаю в распоряжение мою гвардию. Объяви страже, что убившему чудовище будет выплачена премия в размере годового жалованья и присуждён статус почётного горожанина. Склады торгашей теперь собственность муниципалитета, разберись с ними. Успокойте, демон побери, народ. И убейте эту тварь!
Терамин поклонился и, цокая подошвами сапог, покинул префекта. В приёмной зале остались только он и пять гвардейцев.
– Клемес, будешь помогать капитану, – пробубнил устало Ройд. – И лично мне докладывай, что творится в городе.
– Как прикажете, – поклонился тот.
В залу вошла темноволосая служанка с полным кувшином. Ройд лениво вытянул кубок:
– Каким богам нужно молиться, чтобы одолеть зверя?
Служанка подняла большие фиалковые глаза на префекта. Такой диве бы не прислуживать в каком-то глухом городишке в уничтоженной войной провинции, а обучаться в анклаве творить заклинания, если бы боги одарили её Мощью.
– Ну же, отвечай префекту, – протянул Ройд мягко. – Каким богам ты молишься?
– Лерону и Заласу, господин, – робко ответила девушка.
– Сколько же солдат здесь положила мятежная королева, – проговорил Ройд, глядя на неё, – а народ Норзрины всё равно молится имперским богам. А ты, Клемес?
– Лерону и Заласу, господин.
– О чём я и говорю! – махнул рукой префект. – Так почему же ни Залас, ни Лерон не вмешаются и не вернут нам былое?
– Боги отвернулись от Цинмара, – произнесла служанка, опустив голову, – когда Святое Воинство попыталось оспорить их владычество.
– А Некрос? – Ройд залпом осушил кубок и поморщился. Так вино пить нельзя. – Материализовавшийся, мать его, бог, сын Заласа, второй по счёту, тридцать четыре года войны с некромантами, демонами и чудовищами, чтобы потом повоевать ещё и просрать величайшую империю всех времён! Мир, вероятно, сошёл с ума…
– А вы в каких богов верите? – спросил Клемес.
– Не знаю, – бросил Ройд. – Я перестал доверять богам после того, как потерял единственного сына… – он закрыл тяжёлые веки, поднёс полный кубок к губам. – Мой мальчик… погиб, когда мятежники брали Норзесилл. Ветер проиграла сражение на Рее, и Первый паладин взял город в осаду. Я молился, чтобы Лерон и Залас помогли ему пережить битву и победить. А потом, – вздохнул Ройд, – я снял его останки со стен Норзесилла. Боги оказались глухи к моим молитвам тогда, и не слышат меня до сих пор.
Повисло молчание. Префект повертел кубок в руках, сунул его служанке и поднялся с трона, чуть покачнувшись:
– Отдохну пару часиков. Ты за главного, Клемес.
***
Вокруг расстилалась тёмная гладь – пустота, пронизываемая туманами, утопала в тишине. Ирма слепо шагнула и, не найдя твёрдой поверхности под ногами, провалилась. Она упала, и туман объял её, скрыв под собой её густую каштановую макушку. Послышался голос, отчаянный, принадлежавший только тому, кто попал в смертельную ловушку.
– Кто здесь? – крикнула Ирма. Снова она почувствовала полную беспомощность, слабость перед неизвестностью.
Темноволосый юноша рассекал туманный океан, и его тонкий, чуть сгорбившийся силуэт приобретал более чёткие черты.
– Ты настоящая? – его голос дрожал так, что было сложно разобрать слова.
– Тише, успокойся, – Ирме стало совсем жутко. – Кто ты? Где мы?
– Не знаю, – прошептал юноша, пытаясь говорить чётко. Получалось слабо. – Это… похоже на Поток. Мне в приюте рассказывали. Я Верон, госпожа, из Эстифала. Меня пленил демон! Он убил меня и вселился в моё тело!
– Демон? – Ирме становилось хуже. – Что за демон? Кхе… это дракон?
– Нет, но он один из них, из бывших слуг тёмного бога. Он гонится за кровавым чародеем и его друзьями! В Сумеречном лесу. Он прикончил дракона! Поднял мертвецов. Здесь, в Теневале!
– Теневал, – повторила Ирма, вспоминая. – Там мертвецы и дракон?
– Мне нужна помощь, госпожа! – сорвался на сплошной крик Верон. – Мне больно, госпожа, очень больно! Душу рвёт на маленькие кусочки!
Его прервал грохот.
– Глупый мальчишка, – произнесло что-то со всех сторон. – Ты тратишь последние силы на жалкий лепет… Смертные всегда боятся, ноют и молят о пощаде вместо того, чтобы принять свою судьбу. Где ты, мой маленький смертный?
Верон застыл, его лицо скрыла маска ужаса. Ирма отступила на пару шагов – из тумана над ними повисла два зелёных огонька.
– Прочь, демон! – крикнул Верон и осыпался в прах.
Ирма сжала скулы и попыталась рассмотреть того, кому принадлежали зелёные глаза, но те лишь мелькнули пару раз, словно существо моргнуло, и испарились так же, как загадочный юноша.
Туман окружил остварку, поглотил, и вдруг её охватила снежная вьюга. В паре сажень от неё несколько человек в балахонах встали полукругом на скале, что нависла над бушующими океаническими водами. В центре их построения лежала растерзанная жертва – сложно было опознать, кого настигла такая незавидная судьба. Люди возвели руки к алому небу и стали взывать; они монотонно читали на древнем наречии заклинание, перебивая рёв ветра и грохот океана.
Они закончили и один за другим попадали на снег, а в центре вместо жертвы проявилось существо в рванной мантии с расписным фонарём на ржавой цепи. Когда таинство окончилось, существо подпыло на край обрыва, подняло фонарь. Вспышка заставила Ирму закрыть глаза, и местность в этот миг пронзил глухой грохот, словно где-то вдалеке ударила мощная молния. Существо махнуло фонарём ещё раз, и люди в балахонах поднялись. Ещё взмах, и из бурлящего океана с рёвом вырвался огромный дракон.
Ирма на выдохе открыла глаза. Левая нога заныла тупой болью. Снова башня. Фирдос-Сар, намучившись с тарелкой, закинул голову, рассматривая потолок. Остварка опустила голову – её еда, птичьи кости с редкими кусочками мяса, уже остыла. Сарахид, видимо, не смог разбудить её, да и аппетита особого не было. А припасы подходили к концу. После неудачного приземления, они больше не выбирались на крышу, Ирма просто была не в состоянии.
Вместе с болью в душе зрело уныние: со сломанной ногой она и бесполезна, и, скорее всего, не жилец. Ринельгера, единственного лекаря, кого могла остварка вспомнить, рядом не было, а боль была жуткая, нарастающая. Фирдос-Сар сделал всё, что мог, зафиксировав её, привязав какие-то палки цепями со второго этажа. Ирма не понимала, зачем он с ней возился. И продолжал это делать до сих пор. Ещё неделя прошла, сарахид набрал снега в ведро, сунул его ей, чтобы та попыталась чарами вывести все небесные яды. Ирма не знала, получилось ли… но они пили. И жили.
– Фир, – произнесла ломким голосом Ирма, – ты думаешь, Ринельгер и Ветер придут сюда?
– Если бы я думал иначе, – Фирдос-Сар занимался любимым делом – всматривался в магическое пламя, что горело на первом этаже вот уже вторую неделю, – давно бы перерезал тебе глотку, а сам накинулся бы на клинки сраных выродков снаружи.
– Можно начинать, – выдохнула Ирма безразлично. – Мы погибнем здесь. Нет надежды. Ни её, ни Нериды, ни имперских богов здесь нет.
– А где они вообще есть? – Фирдос-Сар оторвался от костра, запустил руку в сумку. – Я с тобой согласен, Каштанчик. Нам крышка. Но не сегодня. Не завтра. Не в этом месяце. Богами всеми, что решили наплевать на треклятый мир, клянусь, ты увидишь солнце. Снова. Совершенно точно. Совершенно, – он улыбнулся, когда произнёс эти слова, будто бы вспоминая что-то светлое, родное. Ирма знала, что он не верил в то, что ей говорил. Пытался взбодрить её, но сам… он слишком много видел, слишком часто встречался с ликом беспощадной смерти.
– Спасибо, Фир, что ухаживаешь за мной, – она посмотрела на него. Сарахид отвернулся. Он увидел в её глазах то, чего боялся.
– Нет проблем, – буркнул он и достал маленький мешочек из сумки. – Раз уж нам умирать… не опуститься ли на самое дно?
– Что это? – Ирма прищурилась.
– Черномара, – он взял доску, высыпал туда немного вещества, схожего по виду с солью. – Дорогая, высший сорт…
– Святая Влыдчица Аромерона, – Ирма даже улыбнулась. – Когда ты успел?
– Когда мы бродили по рынку в городе, – сказал он. – Как это было давно… – сарахид присмотрелся к доске. – До сих пор не принимал, заливал нервы выпивкой… пока с неё был прок.
– Можно и мне? – боль в ноге стала совсем невозможной. Она мечтала забыться. Хоть на чуть-чуть.
– Спрашиваешь! – Фирдос-Сар протянул ей доску. На неё он высыпал треть мешочка.
Ирма дрожащей рукой приняла её и внимательно наблюдала за сарахидом. Он засунул пальцы в соль, смочив перед этим их слюной, черномара опутала почти всю фалангу. Фирдос-Сар отставил мешочек, взглянул в костёр, потом на руку, потом на Ирму и втёр наркотик себе в нос. Остварка сделала точно так же, осторожно, боясь потерять хоть одну песчинку.
Кажется, это наступило почти мгновенно: все чувства вмиг обострились, в глазах на мгновение потемнело, но вскоре этаж разорвался в ярких отблесках магического пламени. Сердце забилось чаще, пропали голод, жажда, страх. Она взяла слишком много, и вскоре костёр превратился солнце, то самое, картина с которым была сокрыта где-то в чертогах памяти. Оно слепило, грело, взращивала свет внутри, где-то в районе живота.
Боль в ноге ушла, и Ирма почувствовала необычайную лёгкость – вот то самое ощущение, когда душа, избавляясь от смертных оков слабого тела, устремлялась в Поток. Безмерная и невозможная свобода, какую никогда не испытать в Цинмаре, свобода от страха, печали, радости… от цели.
Бесцветные потоки энергии менялись, Ирма приобретала черты, что носила в жизни. Свет, ослепительный свет озарил её бледное лицо, а впереди, словно из волшебной неги, выплывали стены белой мраморной крепости, так похожей на забытый ею дом, только в разы больше и светлее. Так Ирма представляла себе Аромерон, чудесный мир, царство Нериды, чьей пророчицей стала королева Аммелит.
Сомнения вдруг остановили Ирму: неужели всё закончилось? Неужели ворвались наёмники врага отряда и перерезали глотки ей и Фирдос-Сару? Тогда то была не смерть, нет. Счастливое избавление, незаметное, безболезненное. Сердце наполняло счастье. Но она не сделала шаг. Ждали ли её, грешную девчонку, забывшую себя, свой моральный облик перед смертью? Или вместо рая, ей предназначались вечные пытки?
Ирма сделала шаг, но это стоило ей больших усилий. Её потянуло вниз, остварка почувствовала, как тонкими струйками она покидала дорогу к Аромерону. Призрачный свет, и что-то тяжёлое сжало шею. Она услышала шелест и громкий женский визг, и всё померкло.
Ирма раскрыла глаза и увидела вместо светлого рая пылающую бездну: алые небеса раскололись и осыпались на поглощённый мраком мир огненными осколками. Леса, высохшие и безжизненные, вспыхивали, словно готовый хворост, а из земли гейзерами брызгала лава. Красные отблески плясали в тенях руин некогда процветающих городов, и над всем этим на холме в ожидании стояли трое всадников, устремив пылающие алой злобой взгляды на Ирму. Лишь тот, что возглавлял их, занимавший центральную позицию, сделал шаг, и в зареве пожаров остварка разглядела очертания его головы, украшаемой зубчатой короной.
Картину заполонили блики, стало так темно, что Ирма начала задыхаться и жадно ловить ртом воздух. В голове старческий голос монотонно растягивал слова:
– Кроваво-красные небеса упадут на головы живущих демоническим огнём, и в мир, разрушенный, порочный, войдут души тех, кто когда-то ворвался в Поток…
Ирма вскрикнула, схватилась за волосы, стало безумно холодно, а конечности словно зажали в тисках и медленно выкручивали, доставляя невыносимую боль.
– Среди руин родится… стальной волей обладая… будет трое, как и их, и лишь один…
Юноша, его душу рвёт демоническое создание, пожираемое страхом и гневом, вспышка ярости рассекает крылатую женщину над руинами, дракон сгорает в собственном огне, мрак опутывает порабощённые души – картина одна за одной мелькает в глазах беловолосой женщины с бледно-мертвенным лицом, вокруг которой лежат мёртвые защитники. Ирма сильнее зажмурилась – расколотая маска, из которой высвобождается ураган, сгорбившийся кровавый силуэт, проливая багровые слёзы, держит её в руках.
Вихрь – Ирма видела его, бьющегося в агонии над руинами великого города. На мгновение он застыл, из-под земли вырвался столп бесцветной энергии, но, только соприкоснувшись с вихрем, окрасился алым. Снова всадники, теперь семеро, и в каждом бьётся холодное и безумное влечение, одержимость добраться… но до чего, Ирма не смогла уловить.
– Мир родится вновь… либо умрёт…
Ирма вслух повторила слова старухи. Тело остварки содрогнулось в агонии, а голова, разрываемая на тысячи кусочков, постепенно избавлялась от боли. Сквозь наваждение она почувствовала прикосновение, и вмиг погасло всё. Даже свет от костра.
Деглас уловил ослабление чар. Он вскочил с кровати, нацепил мантию и выглянул наружу. Его бравые солдаты хватили лишку, и теперь лежали вокруг костра, лишь двое, оседлав бревно, в пьяном пошатывании играли в кости. Чародей выругался про себя – как не вовремя эти бестолочи решили не останавливаться!
Он прошёл мимо костра, переступил через огромную тушу Гермильяра и тихо приблизился к ступенькам башни. Она замерла на фоне алой ночи в смиренном ожидании. Деглас прикоснулся к двери – холодная и ни следа защитных чар. Обернувшись, чтобы удостовериться, что большая часть наёмников спит непробудным сном, он начертил руну на каменной поверхности. Чтобы там внутри ни творилось, снова защититься магией они не смогут.
***
Оставшиеся два дня прошли спокойно, во всяком случае, для Антониана и Сандрии – голову стала занимать приятная мысль, что преследование жертв, увиденных однажды, у гахтара всего лишь вымысел, страшная байка. Слухи доходили до юноши, что зверь вершит кровавое дело каждой ночью с одинаковым упорством и явно не собирается отвлекаться на тех, кто смог пережить встречу с ним. Чудовище не волновали брат и сестра – так решил Антониан.
В «Громовом Роге» тоже было спокойно, постояльцев поубавилось: кто-то, кто мог, покинул город, кто-то ушёл на охоту и так и не вернулся, а горожане просто стали меньше покидать дома либо собираться на городских форумах, слушая выступления людей в чёрных балахонах. Антониан видел их, слышал речи, что держали в себе призыв к восстанию и открытию ворот. Земля под Ветмахом, казалось, дала трещину.
Антониан закрепил ремешки на куртке, перепроверил сумки. Часть вещей было решено обменять у Сева на меч и лук со стрелами, благо, кабатчик частенько подбирал оружие, «брошенное» мёртвыми постояльцами «Громового Рога».
Сандрия отдала Сенетре лук, сам Антониан взял рунарийский меч, подобранный сестрой в подвале поместья, а ей отдал обменянный норзлинский полуторник. Энард вынес из поместья собственное оружие. К обеду они были готовы: налегке и в вооружении.
– Лоурен, – представил Сев человека в возрасте, укутанного в чёрный плащ и держащего пинту. – Это добровольцы. Шеф твой дал добро.
– Хорошо, – контрабандист внимательно осмотрел попутчиков. – Надеюсь, никто об этом не пожалеет.
– Я хоть раз в нашем деле сплоховал? – обиженно фыркнул Сев. – Хорошие ребята, слово даю. Давай, партия остаётся той же.
– Ты уверен? – Лоурен отставил пустую пинту. – Город-то закрыт, у купцов, что не сбежали, кончается товар, а цены растут ого-го.
– Мы ещё это обсудим, – пробубнил Сев. Неохота ему было сейчас говорить о деле. – Но на следующей неделе, ради богов. Хочу посмотреть, как будут течь события дальше.
– Как пожелаешь, – Лоурен кашлянул, вытер рот. – Ну, бродяги, вперёд.
– Спасибо, Сев, – произнёс Антониан. – Я этого не забуду.
– Ага, – сказал кабатчик. – Не подставляйся под меч, парень. И под зубы тоже.
На улице заметно похолодало, с неба, кружась, падали редкие снежинки, а народу стало меньше. Все на форумах либо в домах, у тёплых очагов. Антониан с тоской глянул на хижины… два года Ветмах был домом для него и его сестры.
Лоурен провёл группу по проулкам, почти ничего не говоря. Спустя две улицы контрабандист завернул в тупик, нагромождённый обвалившимися сараями, построенными здесь друг на друге. Узкая каменная лестница перед ними вела к закрытой цепями решётке, за которой начинались канализационные туннели.
– Сейчас пойдём по платформам, но испачкаться всё равно придётся, – сказал Лоурен, распутывая цепи. – Рунариец, посмотри пока за тылами… не буду вас спрашивать, почему вам так срочно понадобилось бежать из города, но скажу так: вокруг Ветмаха лишь серые пустоши, населённые всяким отребьем, вроде разбойников, головорезов, дезертиров и, собственно, нас, контрабандистов. Советую уходить на запад.
– Разберёмся, – бросил Антониан. – В канализации спокойно?
– Почти, – Лоурен открыл решётку. – Есть места, куда заходить не стоит даже нам. Так что не отставайте и следуйте за мной.
Антониан махнул головой сестре, и Сандрия вошла первая, вслед за ней – Сенетра и Энард. Антониан прикрыл нос, затхлый воздух защипал глаза. Лоурен закрыл решётку, вытащил из-под плаща небольшой фонарь, зажёг серу в нём, освещая неприглядные кирпичные коридоры.
– Раньше я слушала твои страшилки про всякие катакомбы, – проговорила Сандрия, осматривая влажные стены туннеля, – и не могла спать, боялась… а теперь я иду в такое место, зная, что чудище ближе, чем кажется.
– Страшилки были что надо, эх, – усмехнулся Антониан, – раз ты до сих пор трясёшься…
– Ох, братец, треснуть бы тебе…
– Не волнуйся. Почти две недели прошло, – сказал он шёпотом, – и чудище до нас не добралось…
– Мне бы твоя уверенность.
Лоурен остановился, передал фонарь Сенетре и залез в щель в стене. Оттуда показалась доска, которую контрабандист перекинул через канал с мутной водой и жестом пригласил переходить.
– Ещё два таких перехода, – произнёс он. – И будет длинный коридор, в конце его выход.
– Сколько это по времени? – сморщив нос, спросила Сенетра.
– Час, – Лоурен перешёл последним, поднял доску и уложил за кучу камней, отвалившихся от стены. – В Ветмахе это одна из самых передовых канализаций в Норзрине. Больше и запутанней в провинции только в Норзесилле.
– Во многих канализациях удалось побывать? – Антониан всмотрелся в мутную воду, надеясь увидеть что-нибудь жуткое.
– Норзесилл, Ветмах, Гарвен, Астара, Тубус, – перечислял Лоурен. – Знаю о многих городах Норзрины и Панреммы. В Войне Века Слёз много работал с провизией для войск империи и Святого Воинства. Раздолье для дела было ого-го, да и нашей организацией управлял и сейчас, спасибо всем богам, управляет толковый шеф. Деньги текли рекой.
– Серые Полоски, – сказала Сенетра. – Это вы?
– Слышала о нас, рунарийка?
– Принимала как-то поставку для двадцать пятого легиона, – ответила Сенетра. – В Эливии, у Пендербурского Рва. Пришёл обоз, пятнадцать человек, руководил там гном… как же его…
– Инард Варгенштен, – усмехнулся Лоурен. – Работал с легионами на всём северном побережье Внутреннего и Бушующего морей. И как только своими маленькими ножками успевал…
– Даже я припоминаю, – поддержал беседу Энард. – Большим начальником он был. И душой компании.
– Да, забавный был тип, – скупо улыбнулась воспоминаниям Сенетра. – Мог бы найти общий язык даже с Некросом. Оставила продовольственный отряд с ним, вернулась – все уже пьют. Хорошо, что легата рядом не было.
– Славным карликом был Инард, – протянул Лоурен. – В последний год Века Слёз попал с парнями в шторм, выбросило их на скалы и с концами. А вы, рунарийцы, стало быть, солдаты империи?
– Когда-то были.
– Вместе служили? Уж очень вы милая парочка, – Лоурен остановился перед каналом, начал возиться с доской. – Да, ну и компания. Хотя нечему тут удивляться. У нас организация тоже разношёрстная. Духов и драконов Мощи только не хватает.
Он хрипло рассмеялся, перекинул «мостик» и пустил остальных вперёд.
– Я служила в третьем сальмонском легионе Нотреним под чёрным знаменем, – произнесла Сенетра. – Командовала второй центурией.
– Тридцать второй ромминлинский, – буркнул Энард. – Неважные воспоминания о тех годах, контрабандист.
– Понятно, – протянул Лоурен. – Понимаю я вас… Война Века Слёз забрала много жизней и будущее ещё больших.
– А Райану знаешь? – спросила Сенетра, чтобы сменить тему.
– Рыжую-то? – контрабандист пожевал челюстью. – Носится она от Чёрной Твердыни и до Теларии. Да, видел несколько раз. И каждый раз удивлялся, что рыжую суку никто не прикончил.
Остаток пути рунарийцы и Лоурен перекидывались короткими жалобами о войне и о жизни после неё. Контрабандист попался очень разговорчивый, и у Антониана возникла мысль, будто сотни ходок Лоурен проделывал в одиночку и сильно соскучился по попутчикам. Мужчина был далеко не молод, но держался крепко и бодро, будто и не собирался стареть вовсе. Где-то Антониан слышал, что контрабандисты, как и всякого рода головорезы, умирают зачастую не от преклонных лет.
Сандрия держалась отстранённо и постоянно оглядывалась назад. Антониан иногда её подбадривал, но чувствовал себя не лучше сестры – будто бы гахтар решил всё-таки идти за ними, и сейчас следил из темноты туннелей и решёток или сквозь мутную воду на дне канала.
– А чудовищ здесь не так много, – словно прочитав мысли брата и сестры, начал рассказывать Лоурен. – Два года назад водил товар по Панремме. А там, клянусь богами, такая хрень творится, что с трудом верится, что такое вообще возможно!
– Например? – спросил Энард. Как же эти солдаты любили болтать без умолку!
– Идёшь в поле, – шмыгнул носом контрабандист, – там, между перелесками, и огненная воронка вдруг над головой как появится! Плюётся пламенем, а вокруг всё уже и так сгорело. Сделал десятка два шагов, и на тебя стайка тварей выскакивает. Причём таких, будто они выбрались из самых кошмарных снов. И только чудом отбиваешься от них, под ногами земля разверзывается. Я попросился перевестись оттуда, и теперь горя не знаю.
– Мой знакомый чародей рассказывал об энергетических аномалиях, – покачала головой Сенетра. – На западе их мало. Я даже видела одну сама.
– Жуть, Сенетра, жуть, – сплюнул Лоурен. – Мир явно не хочет с нами больше дружить…
Потянуло воздухом, и Антониан, уже чуть затосковав, расправил плечи. Выход близок. Лоурен опустил фонарь ниже и первым зашагал по коридору. Впереди стал виден алый свет. Сенетра споткнулась и накренилась к каналу. Сандрия резко выпустила руку, схватила рунарийку под локоть и потянула на себя. Сенетра лихорадочно затряслась в её объятиях, закатила глаза.
