Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)
Накинув тряпки и кольчугу, в которой чародей притворялся солдатом-дезертиром, он обнаружил на рукавах пятна крови. Снова кольнуло в груди – бедняжка Нелла, ведь Ринельгер даже не побеспокоился о её достойном погребении. Хотя какое тут могло быть погребение после жестокого убийства? Нашли ли стражники среди пепла хоть какие-то обугленные косточки? Были ли у Неллы дети, что так и не дождались готовую на всё ради хлеба маму? Впрочем, вряд ли у Неллы за эти годы появился хоть один ребёнок, но судью в голове уже не унять.
Ринельгер, совсем потеряв от таких мыслей настроение, вышел в коридор, натягивая на голову капюшон, и спустился в гостиную залу.
– Куда собрался, чародей? – Фирдос-Сар с кубком в руке сидел, словно статуя, в конце стола, в его самой неосвещённой части.
– На рынок, за лекарствами, – Ринельгер даже не обернулся к нему. Времени в обрез, а по улицам шастали наёмники Рубинового Войска, купленные Эриганном. Не хотелось бы повторить драку в таверне или на ступеньках храма.
Он пересёк приёмную залу, вышел во двор, чтобы немного постоять на крыльце, прежде чем глаза привыкнут к тьме.
От ворот в поместье пробежал, чуть не сбив Ринельгера с ног, легионер. Его сослуживцы сбегались со всего двора, выстраивались. Кто-то спросил, что произошло. А во тьме алой ночи за забором была слышна возня, звон металлических пластин кирасы и кольчуги, лошадиное ржание.
– Проклятие…
Кажется, поход на рынок отменялся. Быть может, не только он. Ринельгер не сдвинулся с места, даже когда к ступенькам вышла сама Ветер в сопровождении Энарда и Ардиры.
– Чем могу быть полезна, господин Катилус? – голос магистра не выражал абсолютно ничего.
У ворот поместья собралась половина стражи Ветмаха, постепенно они расползались по периметру. Легионеры магистра уже заняли все ключевые посты и были готовы дать отпор в любой момент. Отряд расположился у крыльца.
– Вчера под вечер, – силуэт префекта показался в решётчатых воротах. Фонарь одного из стражников осветил его лицо, – капитану стражи сообщили, что ваш сарахид вместе с чародейкой убили нескольких постояльцев в «Громовом Роге». Ваши люди обманом проникли в стражу города и носили наши цвета, используя их в корыстных целях. В ней же они убили ещё нескольких гостей города. В другом районе сгорел сарай и два дома – пламя было магическое, и мои люди долго не могли его затушить. Как вы объясните всё это?
– С каких пор вы вешаете обвинения без доказательств? – воскликнула Ветер, спустившись с крыльца. – Кто-нибудь может подтвердить и опознать моих солдат? Или, может быть, это сделала лично я? Я подожгла дом, сарай, что-то там ещё? Мне нужны чёткие доказательства, господин префект, со всеми печатями и свидетелями.
– В городе больше нет сарахидов и чародеев, – было видно, как Катилус покраснел. – А свидетелей предостаточно. Госпожа магистр, мы приняли вас со всем нашим гостеприимством, несмотря на ваши угрозы в крепости. Но вы нарушаете закон Ветмаха, более того, нарушаете закон Ригальтерийской империи, которую вы так чтите. Боюсь, я вынужден потребовать, чтобы вы и ваши люди покинули Ветмах.
– Я не отдавала приказов убивать гостей и горожан, поджигать здания, господин префект, – произнесла Ветер. – Мои люди, быть может, вынуждены были защищаться, потому что ваша стража не способна обеспечить безопасность гостей города. Либо вы предоставите мне доказательства и я отвечу за всё, либо не смейте позорить меня ложными обвинениями. Я не уйду из города до тех пор, пока это дело не разрешится.
– Вы хотите устроить суд? – Катилус покраснел ещё больше. – Что ж, госпожа магистр, будет вам суд! А пока что я запрещаю вам и вашим солдатам покидать стены поместья.
– Пожалуйста, – Ветер махнула рукой и развернулась спиной к Катилусу, не желая с ним более говорить. Префект выругался и исчез в тёмной улице. – Энард, расставь двойной патруль, вы не в увольнении. Ардира и отряд, за мной…
Они поднялись на второй этаж. Ветер открыла двери в магистерские покои.
– Собирайте вещи, – бросила она. – Я перенесу вас из города. Займитесь башней. Путеводитель укажет путь, я надеюсь. Поторопитесь, пока старый упырь не пригнал чародеев, которых у него якобы нет.
Ринельгер без лишних слов заскочил в свою комнату, она была соседней. Вещей из таверны он прихватил совсем мало, и они с утра все ещё были уложены. Он повесил сумку на плечо, закрепил ножны на поясе, и его взгляд упал на тряпку. Серп. Он был вмурован в дверь башни. Откинув ткань, Ринельгер уложил его под мантию и развернулся к Сенетре. Она дремала, но сквозь сон посмотрела на сортаника:
– Ринельгер?
– Проклятие, – подумал чародей и вслух сказал: – ты остаёшься здесь. О тебе позаботятся, подруга. Я предупрежу.
Она не ответила, видимо, уснув и прослушав всё, что он сказал. Ринельгер вышел из комнаты, весь оставшийся отряд стоял у покоев Ветер и ждал только его. Чародей пробормотал «сейчас», спустился в гостиную, нашёл служанку и передал ей все рекомендации. За столом сидел Энард и парочка легионеров.
– Я прослежу, чтобы все указания были выполнены, – сказал капитан, услышав, о чём говорил Ринельгер.
Чародей кивнул, ещё раз глянул на служанку и поспешил присоединиться к отряду. Ардира не задавал вопросов.
Покои магистра были залиты синим цветом, по стенкам пробегали алые искры. Руна на полу пылала ярким пламенем, а кристаллы на постаментах медленно испарялись. Сама Ветер, раскинув руки, стояла у края портала.
– Живее, – скомандовала она и обратилась к рунам. – Я желаю попасть в окраину предместий Ветмаха.
Портал выбросил отряд на берег Реи в десяти саженях от первых домов. Ринельгер приземлился неудачно: как только почувствовал землю ногами, он наткнулся носком о камень и упал лицом вперёд. Благо хоть успел руки подставить. Фирдос-Сар помог подняться.
Пейзажи напоминали те, что появлялись во снах: пологие берега и бескрайние равнины, отличающиеся только тем, что редкие леса и одинокие деревья уже давно пожрал ядовитый дождь, а солнце скрывала алая пелена. Ринельгер огляделся – позади них стояла Ветер.
– Найдите башню, – проговорила она, повернувшись в сторону, куда устремилось течение Реи. – И сторожите её, пока я не вернусь.
Ветер взмахнула руками, к ней ринулись потоки воздуха, она стала водить ими вокруг себя, образовывая воронку, с каждым движением всё яростнее и яростнее. Отряд попятился. Ринельгер впервые стоял близко к левитирующему чародею – Ветер поднялась в воздух, подол её мантии рвало зарождающейся бурей, и она стремительно понеслась на юг.
– Мать моя рунарийка, – сплюнул Фирдос-Сар.
– Интересно, куда это она? – хмыкнул Ринельгер, быстро придя в себя от впечатлений.
– А она с тобой не поделилась? – фыркнул Ардира. – Нас это не касается. Видимо, Мёртвый Легион попал в беду, или она решали брать город штурмом. Идём, отряд, у нас мало времени на подготовку.
***
Святилище Матери находилось в Кредохатре – части Маредора, особенно древней и неприступной. Кредохарт – название, используемое Народом и близкими к этому месту поселениями, всему же остальному миру оно известно как Сердце Леса. Зерион никогда не ступал в священные земли Маредора, как и многие его сородичи. Последними рунарийцами здесь были, как гласят легенды, король Валемерт и десять его соратников на закате Тайного Века.
Честь, большая честь оказаться в Кредохарте, прийти сюда другом Народа. Ещё большая – говорить с Матерью, настолько загадочной фигурой, что её описания нет ни в единой книге во всём мире. Кто она или что – точно неизвестно, но в Конклаве принято причислять её к духам. Грубое определение, на взгляд Зериона, и маредорийцы на это намекали. Слишком большой землёй она руководила, слишкмо долго хранила Маредор. Матерь древнее хроник, древнее Ригальтерии и старше Архилиоса, первого дракона Мощи. Всем известно, что духов порождали именно драконы-полубоги. А значит, владычицу леса породили сами Лерон и Залас, творцы из Потока.
Зачем же ей понадобился какой-то жалкий смертный, ничем не примечательный ни по силе, ни по славе? Да, Зерион заслужил зваться другом Народа, но он не его часть, а ведь многие маредорийцы не видели и не слышали Матерь. У рунарийца голова шла кругом от возникающих в голове вопросов, пока лодка Араоха медленно плыла по безмятежной водной глади. Река то или пруд, Зерион не знал. Над поверхностью возвышались огромные плачущие ивы, развесив ветви к самой воде. Ни ветра, ни колыхания – всё словно застыло во времени, а пространоство наполняло щебетанием невидимых певчих пташек.
Араох остановил лодку, лениво огляделся и жестом указал Зериону вылезать за борт. Рунариец изумлённо осмотрелся – впереди начинался густой туман, и до земли, если она и была, плыть ещё сажени четыре. Спутник молча ждал – говорить в Кредохарте нельзя. Зерион осторожно высунул ногу, но ступня не погрузилась на дно. Чары.
Рунариец слез, крепче сжал посох и повернулся к Араоху: тот повёл лодку обратно. До Матери нужно идти в одиночку. Он сделал шаг, потом второй. Неуверенность не покидала его, сомнения, рождённые целым спектром переживаний: от страхов погрузиться в озеро до встречи и разговора с Матерью. Она – последняя из древних существ в нынешнем веке. Какие тайны и истории она знала? Зачем хотела его видеть?
Зерион сделал шаг в неизвестное. Туман поглотил его, ветер тепло дунул в лицо. Рунариец зажмурился, но не прекратил движения. Он открыл глаза и словно оказался в другом мире: пары рассеялись, впереди на островке, окружённом озером, раскинулась гигантское древо. Всего одна дорога вела к нему, к центру, к Матери. Рунариец прошёл по ней. Царящая вокруг безмятежность медленно убаюкивала страхи, скребущие сердце.
Цветущая, нетронутая поляна блестела росой, переливалась яркими красками всевозможных цветов. Зерион не терял бдительности. Пусть святилище и вселяло покой, но что-то древнее внутри рунарийца боялось, принуждало к бегству. Зерион подошёл к мощным корням древа, выставил посох перед собой и припал на одно колено. Она выросла прямо из мощного крона, зелёная, как и Народ, но мало чем на них похожая. Матерь была словно частью древа, но Зерион чувствовал, что это обман, иллюзия и защитная оболочка.
– Зерион оун Деллан тиль Горн, я приветствую тебя в моём доме.
Рунариец не поднимал головы. Её голос звучал у него в сознании, и только мыслью он мог отвечать.
– Цикл мира скоро завершится, – её голос звучал отрешенно, будто у приговорённой к смерти. – Царство Порядка и Хаоса кончится.
– Спустя столько времени…
– Всему приходит конец, Зерион, – её печаль пронзало сердце рунарийца. – Лерон и Залас ослабли настолько, что не в силах держать равновесие. Их дети не справились, а из глубин веков поднимают головы властители прошлого царства. Они жаждут реванша. Лерон и Залас ослабли…
Зерион молчал. Матерь тянула паузу, подбирая слова.
– Я знала, что день, когда всё ляжет на плечи смертных, настанет, – продолжила, наконец, она, – но его боялась. Новый цикл начнётся в тот самый час, когда взойдёт солнце новых властителей. Духи уйдут. Поток закроется.
– Ты сказала, властители прошлого царства. Я не понимаю. Это… древние?
– Предвещают они кровавое царство, его возвращение. Их мало, они хитры, скрытны. В сетях их обмана запутаются те, кто отчаялся.
– Что я должен делать? – спросил беззвучно Зерион.
– Паладин будет здесь, очень скоро, – произнесла Матерь. – Даже по меркам смертных. Народ не остановит его, не остановит его госпожу Рунайро. Паладин призовёт меня к поединку, и мы проиграем оба. Потому что самое главное случится не здесь, а в столице.
– Капитул ошибся…
– Тебе не следует здесь погибать.
Зерион не ответил.
– То, что случится, не самое страшное, – продолжала она. – Процессу нельзя мешать.
– Я не понимаю, Матерь… до сих пор не понимаю!
– Один из Стражей переродился, Зерион. И его сердце пронзает отчаяние – я чую его где-то на севере, в Норзрине. Сильный Страж, он отчаялся. Найди его и успокой. Переубеди – скажи, что его родитель не бросил его. И если не получится, уничтожь сталью Керамара.
***
Имя, последнее слово легендарной Матери отпечаталось в голове Ринельгера. Долгий сон, изнуряющий, глубокий. Теперь уже у чародея закружилась голова. Зерион казался дезертиром, влившимся по обыкновению в наёмничью группу, ничего особенного. Но нет, мало того, что он оказался из рода Делланов, одного из самых могущественных семейств Ригальтерийской империи, был близким родственником второго верховного лорда Аллесиоса оун Деллан тиль Горна, но и нёс на плечах бремя священной миссии. Он определял направление отряда, почти всегда проводя его через центральные провинции севера империи. Четыре года Зерион терпеливо исполнял волю сгинувшей в пучине войны Матери, служил уничтоженному мятежниками и катаклизмами лесу, собирал сведения, искал кого-то или что-то, носившее имя Стража.
Ринельгер вспомнил, что рунариец вёл записи, но все они остались под завалами в пещере на Пустынном берегу. И за ними уже не вернуться. Ничего материального, что могло бы рассказать о проделанной работе, об успехах и конечных целях, не осталось. Лишь приходящие видения из прошлого.
Чародей сел на кровать, зажёг свечу и склонился над дневником, уходя глубоко в себя. Случайная гибель Зериона – его рук дело, и всё, что мог сделать Ринельгер, так это продолжить его поиски. Из глубин сознания приходили обрывки фраз, перед глазами плясали выведенные чёрными чернилами на абсолютно белой бумаге буквы, а чародей пытался отразить эти воспоминания на страницах дневника: но лишь каракули, неразборчивые и ничего не значащие, отпечатывались на пустых страницах.
Ринельгер со злостью захлопнул книжку, заглянул под кровать и достал завёрнутый в тряпку серпообразный меч. Ключ к башне, он был уверен. Но до сих пор ни словом не обмолвился о находке ни командиру, ни магистру. Чародей боялся рассказывать, как он добыл клинок. Прежде всего просто произносить это вслух. Не раз Ринельгер замечал на себе странный взгляд Ардиры, будто бы он видел чародея насквозь. Может быть, командир начал что-то подозревать? Путеводитель дал ему массу возможностей искать и следить, почему бы не расколоть одного из бойцов команды, самого сомневающегося в действиях руководства? Ринельгер снова поймал себя на мысли, что побаивался того, что сумел достичь. Видения, знания, потеря контроля над сознанием – казалось, его же Мощь пожирала его самого. Дар оборачивался проклятием. Была бы рядом Кассия…
За столом все сидели хмурыми: предстоящий день казался самым тёмным за все годы наёмничества. Странное ощущение приближения опасности, потерянность, снова сомнения. Уж не Путеводитель ли о чём-то пытался предупредить? Как сказала Ветер, его сила коснулась всего отряда. Кабатчик по имени Гарис, худой, как скелет, мужичок, подал завтрак – водянистую кашу с салом, но обрадовал элем, заказанным Ардирой. Когда посторонние удалились, командир сделал глоток и сказал:
– Мы идём на поиски башни. Сегодня. Вчетвером.
– А пташка?
– Чародей позаботился о том, чтобы она была под присмотром, – ответил Ардира. – Мы вернёмся вечером, в крайнем случае, следующим. Комнаты я оплатил на три недели вперёд.
– Ветер может ещё долго не возвращаться, – вставил Ринельгер. – Закончим поиски и оставим башню без присмотра?
– Я не собираюсь рисковать бойцами ради её башен, ключей и прочего говна. Найдём башню, разведаем её и дождёмся магистра. После получим деньги и уйдём к Алормо. Доедайте. Сарахид, возьми у Гариса еды на дня два. Ирма, хорошенько подготовься. Боевые заклинания и прочее. Чародей, твоя лекарская сумка, способности – в общем, ты знаешь.
С какой усталостью говорил командир. Будто бы не спал целую вечность. «Нужно будет по возвращении его осмотреть», – подумал Ринельгер. Распри распрями, а долг лекаря превыше всего.
Пока завтрак заканчивался, Ринельгер снова погрузился в чертоги разума. После башни отряд хотел уйти, но чародей не поддерживал эту идею. Впервые, спустя почти пять лет, он оказался среди своих, среди имперцев. Ветер была к нему благосклона. А ведь когда она достигнет цели, Мёртвый Легион тяжёлой поступью направится либо к Анхаелу, либо к Рунайро.
Она соберёт войско, огромное войско – Ветер желала власти, желала стать верховной леди Ригальтерии. Ринельгер ощущал это. Честолюбие, амбиции в её жилах струились, будто в юной леди. И вслед за её восхождением воцарится новый порядок, построенный на принципах империи. И Ринельгер был согласен на жизнь в таком мире.
Кроме того, у него осталось дело. Дело Зериона, которое следовало завершить не только во имя светлой памяти. Страж. Следующий цикл мира. Старые боги. Нет, теперь Ринельгер не имел права снова затеряться в наёмничьей шайке. Единственная, кто мог его удержать – Сенетра. Она пропадёт без него, особенно после последнего боя.
Отряд покидал трактир медленно: какая-то скованность поселилась в телах, будто сами боги предостерегали в сей день отрываться от тёплого очага. Погода была такая же, как и в сердцах: пасмурная, от чего алые небеса стали почти такими же чёрными, как ночью, растелился туман, в воздухе пахло грозой. Часто так природа обманывала обывателя, предвещая дождь, но ни капли не падало ещё неделями.
Предместья просыпались рано, и на улице поднимался гул. Жителей окраин Ветмаха не интересовали дела, происходившие в стенах города, а стражи здесь почти не было – лишь у ворот стояли небольшие кордоны, со вчерашнего вечера никого не впускавшие и не выпускавшие. Отряд выбрался из трактира спустя пару часов сборов, и сразу же двинулся к месту, где их высадила Ветер, а потом с помощью бури унеслась куда-то на юг. Почему-то Ардира решил начать дело именно с того места.
Чародей присмотрелся, вспоминая сон. Ветмах находился примерно в двухстах саженях от места, куда Ветер высадила отряд. «Гораздо удобнее было бы идти от города», – с горечью подумал Ринельгер. На нахождение правильного пути пришлось убить полдня, занимаясь поиском переправы на другой берег реки и устанавливая схожести пейзажей сна и реальности. Наконец, Ринельгер заприметил знакомую панораму Ветмаха, выделявшегося в алой ночи тёмной громадой, и указал отряду движение на север. Ардира, молча слушавший догадки чародея, наконец согласился с маршрутом.
Тайны мира всегда вызывали в Ринельгере дрожь, разжигали любопытство и заставляли забыться в собственных мыслях. Как давно он носил маску безразличия, личину наёмника, прежде чем наконец снова стать самим собой.
Любопытство обнимал страх. Они тесно сплетались – если повезёт, отряд обнаружит башню, но что будет внутри? Чертоги, душа дракона-стража, кровожадные стихии или портал в Поток? «Слишком много вопросов», – осёк себя в мыслях Ринельгер. Без толку пытать себя ими, когда ответов ни одного не найти, пока не увидишь всё своими глазами.
– Чародей, а чародей? – голос Фирдос-Сара вывел из мыслей. – Ты много времени, как я заметил, проводил у госпожи?
Ринельгер не обернулся, он и так представил себе уродливую ухмылку сарахида:
– Да неужели?
– И как она? – продолжил Фирдос-Сар. – Маску-то не снимала? Даю голову на отсечение, драть саму Ветер в маске здорово!
– Много болтаешь, – так обычно отвечала сарахиду Сенетра. – Ничего не было.
– Ладно тебе, чародей, – Фирдос-Сара было уже не остановить. – Лучше скажи, у её промежности тоже маска есть? Охо-хо, как подумаешь, что ты там можешь вытворять, а что она! У неё же есть чары ветра.
Ардира не вмешивался, лишь иногда с подозрительной усмешкой оглядывался на Ринельгера. В последнее время с командиром не найдёшь общего языка. Зато Ирма явно наслаждалась комедией – сходила, называется, с сарахидом напарницей.
– Попроси в следующий раз, чтобы жалованье увеличила, – Фирдос-Сар даже не думал выдыхаться. Ему очень не хватало Сенетры. – Как раз тогда, когда закончишь мацать её сиськи.
Он расхохотался. Долбаный эстмарский ублюдок.
– Кончай уже, сарахид, с толку сбиваешь, – вмешался Ардира. – Не лезь к ним в постель.
– Да будьте вы прокляты, – не выдержав, Ринельгер рассмеялся.
Смешок прокатился по отряду. Редким гостем стало веселье за последние пару месяцев. Служба у Ветер на то повлияла, или потеря соратника – сложно сказать. Никогда раньше отряд не участвовал в больших играх, где риск и размен имели больший масштаб. Доброе имя и уважение в Рубиновом Войске Ардира предпочитал заслуживать, не пускаясь в кровопролитные и особо опасные дела.
Отряд поднимался против течения, и все упорно молчали, словно слившись с тишиной этого проклятого мира. Все попытки начать разговор кем-либо пресекались грубым приказом командира. Ардира прислушивался к глубинам разума, откуда суть шептал Путеводитель. Интересно, что будет указывать эта сущность после того, как отряд найдёт башню?
Пару раз в небе с севера пролетали стаи грифонов и птиц поменьше и побезобидней прямо над головами отряда, каждый раз готовившегося к бою, но обезумевшие от Хаоса звери, поглощённые своими делами, не обращали на пеших внимания.
– Вот оно, – произнёс Ардира.
Отряд остановился. Когда они поднялись на пригорок, взору открылась мёртвая дубовая роща. Древние дубы погибли под атаками ядовитого дождя и превратились в сухие столбы, лишённые листвы и мощных веток. Этот лес состоял из сотни серых кольев, и было видно, что они громадной воронкой возвышались над мёртвой землёй, окружая в центре огромный пустырь, на котором во сне стояла башня.
– Ну и где? – фыркнул Фирдос-Сар.
– Ничего не понимаю, – нахмурился Ринельгер. – Дубовая роща… вот здесь река заворачивает…
– Это точно то место, – протянул Ардира. – Но где башня?
– Тут всё совпадает со сном, – сказал Ринельгер. – Хотя… башня всегда была в ночи!
Чародей посмотрел на небо: блеклый, еле видный алой пелене солнечный диск уходил к закату.
– Уже скоро, – сказал он.
– Подождём….
Ринельгер ещё раз пригляделся к пустырю: с первого взгляда могло показаться, что это простой кратер, оставленный посередине дубовой рощи одной из огромного количества упавших за тысячелетия существования мира звёзд. Однако неестественность выдавала слишком уж ровная окружность и совсем маленькая её глубина.
– Интересно, что это за башня? – озвучил мысли вслух Ринельгер.
– Паршивая, – бросил Фирдос-Сар, наблюдая за окрестностями. – Паршивая, мать её, башня.
– Думаю, башня Мощи, – сказала Ирма, тоже присматриваясь к пустырю. – Святое Воинство часто наталкивалось на такие…
Ринельгер только хмыкнул. Башен Мощи в Цинмаре действительно существовало огромное множество. Талантливые чародеи, проявляющие интерес к чему-нибудь запретному, были во все времена: сотни таких уходили из анклавов на исследования мира и выстраивали себе лаборатории – подальше от любопытных глаз и законов Капитула. Такая практика стала настолько распространённой, что Коллегия в конце концов вмешалась и приказала соединить все башни статичными порталами, а владельцев обязала предоставлять ежемесячный отчёт о всех делах, вершимых чародеями. Успешна ли была такая процедура по пресечению запрещённых исследований, Ринельгер не знал.
Наступил алый мрак – солнце ушло за горизонт, и небо приобрело бурый оттенок. Между голых дубов из ниоткуда вспыхнули огоньки; как и во сне, они плавно отплясывали хоровод, тянущийся от невидного от центра рощи места до пустыря. Отряд поднял головы к небу: полный Вармас, ночной спутник странников, в эту ночь был удивительно ярким, такого Ринельгер не видел давно. Башня материализовалась прямо на глазах. Будто ломая пространство и время, она выступала из другого мира, невидимого оку смертного.
Ринельгер дотронулся до ступенек и судорожно вздохнул – энергия теплилась в холодном камне, а разум рассёк голос. Отчётливый женский голос отдал совершенно неразличимый, но твёрдый приказ, к нему накладывались ещё несколько, более резких и тонких. Серповидный клинок потеплел, и дверь, только что камнем стоящая в проёме, со срежетом поползла в сторону, открывая проход.
Светлячок первым залетел в башню. Чародей немного помедлил: тёмный образ в алой ночи из снов наводил на него жуткие мысли о внутреннем убранстве. Что там хранил таинственный чародей, пожелавший спрятать свои знания в богами забытом месте? Ринельгер представлял себе в подвалах, по соседству с казематами, пыточные камеры с окровавленными костями, держащими крепкими прутьями диких и страшных чудовищ, наверху наверняка располагалась лаборатория, в которой владелец башни проводил запрещённые исследования и хранил пробирки, инструменты, горы исписанного пергамента.
В нос ударил резкий запах мертвечины, причём такой мощный, какой Ринельгеру, имевшему несколько лет путешествий по не самым приятным землям, ещё никогда не встречался. Чародей откашлялся, услышал, как сплюнул Ардира и выругался Фирдос-Сар.
– Фууу! – сморщила нос Ирма.
Ринельгер протёр слезящиеся глаза. Первый этаж башни был в полном разгроме: поваленные друг на друга деревянные стеллажи образовали нечто вроде полукруга, в центре которого лежала груда мебели и тряпок; на темнокаменной стене виднелись глубокие царапины и небольшие осыпавшиеся углубления от ударов, на некоторых её частях присохли обрывки чем-то заляпанных бумаг. Справа от входа змеёй тянулась ржавая винтовая лестница.
Ардира что-то пробурчал, прикрыв лицо рукавом.
– Клянусь всеми богами, – тихо сказал Фирдос-Сар, – будьте, проклятущие вы сукины дети, уверены – поляжем мы здесь. Командир, ну его на хрен. Пусть Ветер сама здесь возится… мы башню нашли, даже открыли…
– Нет, сарахид, заткнись, ради богов! – раздражённо бросил Ардира. – Чародей, посмотрим, что наверху.
Ринельгер промычал что-то в ответ. Язык не слушался, что-то изнутри раздувало в сердце страх. Ему вдруг захотелось поддержать Фирдос-Сара и предложить командиру уйти. В голове медленно зарождалась паника.
Ардира счёл мычание за согласие и наступил на первую ступеньку, наполнившую башню громким скрипом.
«Вечно ему хочется лезть в самую задницу», – подумал Ринельгер, вытаскивая из-под мантии серповидный меч. К клинку на поясе даже мысли притронуться не возникло. Какой-то странный, исходящий из древнего прошлого, страх скребся внутри, и казалось, будто оружие, взятое из башни, сможет защитить лучше, чем кусок острозаточенной стали.
– Ардира, – тоненько позвала Ирма.
Но командир словно не слышал. Крепко сжимая щит и меч, он уверенным шагом поднимался всё выше. Ринельгер старался не отставать, хотя с каждой новой ступенькой ноги становились всё тяжелее. Про себя, чтобы отогнать непонятно откуда взявшуюся панику, он ругался и проклинал ржавую лестницу, что не могла никак закончиться. Время, казалось, замедлило свой ход.
– С-с-скованный, – прошептал призрачный голос.
– Что? – Ринельгер опешил.
– Чародей? – Ардира не обернулся. Не успел.
Ринельгер замер, ноги будто бы приросли к ступенькам и ни один мускул не мог пошевелиться. Чародея пробрал жуткий холод, сердце громко заколотилось, собираясь вырваться из груди. Отряд попался в ловушку. Что-то завопило, или Ринельгеру просто показалось, потому что визг резко оборвался. Иллюзия, страх, потеря самообладания – только одна тварь могла так влиять на живых существ. Она приходила чародею во снах. Раньше, ещё в Анхаеле. Чудовище, которое считалось одим из самых опаснейших порождений истинного зла, опаснее дракона и оборотней всех мастей.
– С-с-спирит, – дрожащим загробным голосом произнёс Ринельгер.
На спуске со второго этажа в призрачном свете Вармаса, пробивавшемся через дыры в крыше башни, сверкнула длинная игла, и взору предстало завёрнутое в чёрный рваный балахон чудовище, держащее полуразложившимися руками стальной посох с оторванным навершием и стилет, больше напоминающий короткое копьё. Голова спирита скрывалась за капюшоном и блестящей железной маской, в прорезях которой алым светом наливались полные смертельной ярости глаза.
Ардира инстинктивно закрылся щитом, но чудовище ударом посоха расколола дерево, служившее командиру защитой столько времени, сколько знал его Ринельгер. Лицо норзлина перекосилось от ужаса, он опустил меч, спирит ударил посохом снова, наотмашь, попав Ардире по незащищённой голове. Командир покачнулся, устояв буквально пару мгновений, за которые чародей успел заметить, как потекла из разбитого виска струйка крови, а на лице играют гримасы боли и страха, и полетел с лестницы вниз. Ринельгер отступил на шаг, закусив до крови губу и чувствуя, как хватка ужаса ослабла, и выстрелил энергетическим импульсом – чары забросили спирита обратно на второй этаж.
Вернуть самообладание не получилось: Ринельгер дрожал, будто его била лихорадка, тщетно пытаясь сбежать или спрыгнуть вниз. Спирит воспарил, выплывая над лестницей, сверкнула в глазах игла. Чародея что-то ударило в правый бок, он не удержался и, развернувшись на левой ноге на сто восемьдесят градусов, рухнул вниз. Около чудовища метнулось пламя, но в этот раз Ирма промахнулась. Спирит угрожающе прошелестел, стремительно спикировал вниз, распространяя ауру искусственного страха. Остварка взвизгнула, зажмурилась так сильно, как только могла, и уступила панике. Она скрылась за спиной Фирдос-Сара: сарахид дёрнулся было навстречу чудовищу, взмахнув секирой, но вдруг замер и превратился в ту самую статую, с какой Ринельгер его часто сравнивал. У Ирмы началась истерика, она хотела бежать, спастись, наплевав на всё, развернулась к двери, но силы оставили её, и остварка рухнула на груду с обломками мебели.
Ринельгер, размазав кровь по подбородку и, ко всему прочему, прикусив язык, попытался метнуть заклинание, но энергия растворилась, как только сошла с его пальцев. Фирдос-Сар боролся – дрогнул, попытался обрушить секирой врага, но тщетно – чары сковали каждый мускул на его теле.
– Семя… великого… клинок… древних… кровь невинных… – шелестел спирит, подплывая ближе к Фирдос-Сару. Чудовище остановилось, вглядываясь в переполненные животным ужасом глаза сарахида, и подставило иглу к его мощной шее.
Ардира выскочил на спирита совершенно для того неожиданно. Меч со свистом, а потом жалобным пением отсёк руку с посохом, и тот со звоном грохнулся на каменную плитку пола. Чудовище, казалось, не обратило внимания на потерю конечности, отмахнулось иглой и тихо прошелестело: «кровь… ритуал!», лавируя следующую атаку. Ардира, воинственно крикнув, чтобы разогнать терзающий его ужас, рубанул в третий раз, но на взмахе потерял силу, и клинок, жалобно свища, пронзил пустоту. Спирит рывком приблизился вплотную, что-то изнутри разорвало балахон, и командир всё-таки поддался страху, завопив – оттуда высунулись ещё несколько рук разных размеров и разной степени разложения. Новыми конечностями спирит схватился за куртку командира, перехватил воротник и, не давая жертве опомниться, стремительно выбросил иглу вперёд, нанизывая захлебнувшегося в собственном крике Ардиру, словно кусок мяса на вертел. Вопль ужаса вперемешку с яростью застыл на губах Ринельгера, а чудовище продолжало с жестокой фанатичностью пронзать командира отряда и шелестеть из-под маски: «Семя!.. Клинок!.. Кровь!.. Да, кровь!»
