Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)
Ардира резко поднял кулак вверх, и отряд остановился среди деревянных обломков, уже достаточно углубившись в кладбище кораблей. Пустынный берег стал прибежищем для крупных чудовищ, предпочитающих падали свежее мясо, и каждый шаг, пройденный без встречи с ними, в спокойствии, являлся настоящим подарком судьбы.
Фирдос-Сар и Сенетра бесшумно вытащили своё массивное оружие, встав по бокам от Ардиры на такое расстояние друг от друга, которое позволял проход. Зерион, замыкавший шествие, повернулся назад, разминая пальцы свободной руки, готовясь к произнесению заклинания. Ардира замер с поднятой рукой, лишь ветер развевал его длинные волосы и бороду, и смотрел в сторону моря.
– Что там? – шёпотом спросил Ринельгер.
– Похоже, – также тихо ответил Ардира, – на гарганкенов.
Сквозь слабое завывание ветра среди обломков можно было услышать пискливое потрескивание. Гарганкены – достаточно крупные падальщики с визгливым тонким голосом, обманывающим тех, кто встречался с ними в первый раз. Эти серые чудовища с блестящей от влаги чешуёй раньше обитали глубоко в водах, охотившись на крупную рыбу и птиц, хотя их рацион мог пополняться и более крупной добычей, ибо в трактате «Животные Внутреннего и Бушующего морей», прочитанном Ринельгером в Анхаеле ещё в Век Слёз, было описано, как попавших в воду после кораблекрушения моряков утягивали на дно эти твари. В Тёмный Век гарганкены стали выбираться из моря и жить на суше, последнее же было абсолютным новшеством для такого рода животных.
– Приготовьтесь, – Ардира медленно и бесшумно вынул меч из ножен правой рукой, левой снял щит с плеча.
Из большого тёмного корпуса галеры, выкинутой сюда в особо буйный шторм, выползло первое чудовище: сначала из дыры показалась вытянутая морда, вымазанная в гное и песке, затем – продолговатое тело с перепончатыми лапами, расположенными по бокам чешуйчатого корпуса, и наконец, словно змея, вылез длинный хвост, заканчивающийся мощным панцирным плавником. У гарганкенов четыре глаза тёмно-синего цвета, но сейчас в сумраке в глазницах был отчётливо виден красный пульсирующий оттенок. Гарганкен заметил добычу, вытянулся в полный рост – почти аршин с холкой – и, раскрыв ужасную пасть с острыми зубами и растопырив гребешки по бокам морды, громко рыкнул, привлекая своих собратьев.
Зерион выстрелил молнией, разряд осветил отряд, пролетел мимо Ринельгера и Ардиры и врезался прямо в раскрытую пасть чудовища. Гарганкен захлебнулся визгом и, издавая приглушённые звуки, свернулся в калачик, подёргиваясь, а по его чешуйкам пробежали синие искры.
Не теряя времени, отряд кинулся в сторону от развалившегося корпуса галеры к остаткам палубы с высокой мачтой, увешанной рванным парусом и стёртым штандартом. Они встали вокруг неё: Фирдос-Сар, Сенетра и Ардира – впереди, внутри обороны – Ринельгер и Зерион. Были слышны обрывистые визги, следовавшие как будто непрерывной очередью.
– Трое, – спокойно сказал Ринельгер, хотя внутри него всё бурлило.
– Ну, сучьи дети! – протянул на выдохе Фирдос-Сар.
Гарганкены выскочили, словно повинуясь сарахиду, от корпуса галеры и ринулись на отряд. Зерион пустил молнию, разорвавшуюся перед мордами чудовищ и взявшуюся за двоих из них, но самый ловкий по дуге обогнул разряд, и атаковал с прыжка, врезавшись в щит Ардиры. Командир был готов, всем своим весом он удержал начальную силу удара, остатки переведя по касательной – гарганкен, вцепившись в металл, ушёл вбок, и Фирдос-Сар с рёвом перерубил чудовище секирой пополам.
– А-а-аргх! – со страстью выдернул оружие сарахид, разбрызгав красную кровь по чешуе гарганкена. – Ещё! Ещё!
Чудовища немного уняли свой порыв. Переведя дух после разряда молнии, они заходили с двух сторон, потрескивая зубами и что-то щебеча. Зерион поднял руки вверх, пуская по ним энергию, намереваясь отогнать их, но сработал этот манёвр ровно наоборот – стал сигналом к атаке. Гарганкены ринулись синхронно, полыхнула вновь молния, но уже безрезультатно.
Ардира выскочил вперёд, прикрываясь щитом. Чудовище врезалось в него и повалило на песок. Командир успел ткнуть мечом из-за защиты, сталь пронзила слабую чешую на шее гарганкена. Видя, что Ардира упал, Ринельгер соединил ладони вместе, собрав энергетическую сферу, и пустил её в чудовище. Гарганкена, всё ещё нанизанного на клинок и барахтающегося, отбросило, и меч распорол шею и нижнюю челюсть чудовища.
Второй гарганкен в прыжке настиг Сенетру – рунарийка заслонилась клинком, отведя удар чудовища в сторону и пробив его боковую чешую. Раскрыв страшную пасть и ощетинившись гребешками, гарганкен попытался повторить прыжок, но на него обрушился магический огонь Зериона, и обгоревшее, но ещё яростное чудовище нагнал Фирдос-Сар, древком секиры он оглушил гарганкена и со свистом стали вонзил лезвие в его череп.
– Боги, – вздохнул Ардира, осмотрев свой отряд. – Порядок?
– Хорошо! Очень хорошо! – Фирдос-Сар смахнул кровь с лезвия секиры. – Но мало.
– Остынь, – Сенетра улыбнулась. – Иначе соберёшь всех тварей с округи.
– Собрать бы больше материала, – Ринельгер вытягивал кровь из гарганкена и собирал во флакон.
– Оставь падальщикам, – проговорил Ардира. – Видели, откуда они выбрались?
– Галера свежая, – протянул Зерион, прищурившись. – Видимо, выброшена была ночью, в ливень.
– Да, – кивнул Ардира задумчиво, что-то прокручивая в голове. – Свежие мертвецы не так сильно чувствуются в этом смраде… их не должно быть много…
– Ты хочешь обчистить корабль? – прервал командира Ринельгер.
– Нет, конечно, чародей, ведь золота у нас много, – сплюнул Ардира. – Поэтому мы лазаем в самой заднице… проверьте корабль, Зерион, Ринельгер. Может быть, наши денюжки… ну, вы понимаете, мертвецам золото не нужно.
– Понимаю, – в глазах Зериона мелькнул азарт.
– Чтобы не терять времени, – продолжил Ардира, – остальные пойдут искать тайник.
– Мы же уже почти пришли? – Сенетра посмотрела на очертания скал. Ардира кивнул и повернулся к чародеям.
– Ладно, – спорить с командиром о добыче было бесполезно, и Ринельгер махнул рукой. – Посмотрим, но ценности, помимо монеты, возьмём себе. В качестве премии.
– Хорошо, мать твою, хорошо, – Ардира забросил щит за плечо и убрал меч в ножны. – Потом, как закончите, идите к скале и сторожите вход в пещеру.
– Как скажешь, командир.
Отряд разошёлся, а над Пустынным берегом вновь нависла тишина, которую прерывали редкие порывы ветра и наступления морских волн. Практика разделения отряда даже в опасных условиях часто применялась Ардирой – с целью добыть как можно больше, приближая час начала лучшей жизни. Командир был человеком алчным, но хозяйственным – члены отряда всегда получали свою долю, а потому никто и не пытался Ардиру в чём-то упрекнуть. За редким исключением, когда приходилось работать с так называемыми временными соратниками, командир, если те выживали, был вынужден урезать доли, но такое происходило совсем нечасто – чаще всего временные соратники пускались в расход при любом удобном случае.
Ринельгер и Зерион вернулись к каркасу галеры, где мучился в агонии гарганкен, поймавший пастью молнию. Чудовища не оказалось на месте, только взгорбленный песок и лужа слизи свидетельствовали, что оно было здесь.
– Всё-таки выбрался, – отметил Зерион. – А попал прямо в глотку…
– Даже если и так, – проговорил Ринельгер, осматривая корпус галеры, – после такого сложно оставаться проворным… пойдём.
Трещина в каркасе позволила бы пролезть внутрь даже такому здоровяку, как Фирдос-Сар. Шторм ночью, предвестник энергетического ливня, был суровейшим за последнее время, раз боевой корабль Ригальтерии так разбросало и выкинуло далеко от моря. Медленно, вместе с открывавшимся видом на то, что осталось от убранства галеры, надежда на золотые монеты развеивалась. Каким-то образом палубу почти полностью сорвало и выбросило вместе с мачтой ещё дальше корпуса, истерзанного, словно огромными клинками, со всех сторон. Каркас перевернуло вверх дном, стенки и балки разломало, а декор и мебель шторм превратил в щепки, раскиданные вокруг и внутри основной части корабля.
– М-да, – заключил Зерион, проведя взглядом внутренность галеры. – Что-то сомневаюсь, что мы найдём заветный кошель с несметными богатствами.
Ринельгер ногой откинул доски, из-за них выбежали четверо крупных жуков с зеркальным тельцем, по форме напоминающим яйцо. Чародей раздавил одного из них и сплюнул, повернувшись к груде железных и деревянных обломков.
– Зерион, – Ринельгер вытянул пальцы на руках и размял их.
Рунариец зажёг огненную стрелу и приготовил посох к бою. Трещина, через которую они проникли внутрь корабля, находилась почти у носа галеры, остальная часть корабля, хоть и была истерзана, оказалась заблокирована балками и завалами. Именно за ними Ринельгер почувствовал энергию крови, крови близкой ему.
– Человек, – прошептал он напарнику. – Женщина.
Лицо рунарийца окаменело. Сперва он даже не мог пошевелиться, потом потряс головой:
– Так… пошли…
– Прикрывай, – Ринельгер вытянул руки и выбросил энергетический импульс.
Чары сорвали перекрещённые балки, развалились груды железа и дерева, а весь каркас страшно заскрипел, но, к счастью, не развалился. Поступок оказался, мягко говоря, глупым, гул от разваливающегося корабля наверняка пронёсся по всему Пустынному берегу, привлекая гарганкенов и чудовищ похуже. Времени у чародеев оставалось мало, а о возвращении отряда за добычей можно было забыть.
Зерион направился первым, в его руках поигрывало пламя, готовое к полёту и пожиранию врагов, следом крался Ринельгер, напряжённо перебирая энергию пальцами. В конце галеры сохранилась одна-единственная каюта, в которой пряталась или умирала – сложно было сказать – загадочная женщина. Ринельгер чувствовал её ещё живую кровь и рядом, куда больше, умирающую.
Первым перед взором предстал мёртвый гарганкен со слегка подгоревшей чешуёй – его вытянутая голова держалась на лоскутке шкуры, пасть была широко раскрыта, из неё перед смертью чудовище вывалило длинный язык. В левом углу каюты, сжимая меч и облокотившись о стенку, сидел воин, закованный в испачканную кровью кирасу, а под ним растекалась тёмная лужица. Доспех в районе живота оказался пробит, и именно эта рана оказалась для воина смертельной – гарганкен в бою ударил панцирным кончиком хвоста.
Тела лежали в развороченной каюте, в которую через дно каркаса проникал тонкий алый лучик, пущенной ярким солнцем и затерявшимся в красной мгле, но световую силу он так и не потерял, освещая почти весь кавардак, устроенный яростным штормом. Перевёрнутая и брошенная к противоположной выходу стенке кровать почти не пострадала, а за ней пряталась та самая женщина, которую почувствовал Ринельгер.
Он кивком указал Зериону направо, а сам обошёл слева, остановившись на мгновение у мертвеца, чтобы удостовериться в его смерти.
– Выходи! – Ринельгер собрал энергию в пальцах, готовый в любой момент пустить чары. – Давай!
Женщина повиновалась – голос чародея оказался на удивление грозен, хотя повышал он его нечасто – плохо звучало. Она была укутана в тёмный плащ с широким капюшоном, скрывающим лицо. Когда женщина подняла руки, рукава плаща спали – на ней были длинные до самых локтей кожаные перчатки.
– Капюшон, – властно скомандовал Ринельгер.
– Остварка, – увидев каштановые волосы, бросил Зерион, – под защитой солдата из Святого Воинства. Кто такая?
– Моё имя Ирма, – ответила она тоненьким голоском. – Я простая странница.
– Простая странница? – хмыкнул Зерион. – Ринельгер, проверь на Мощь…
– Чародейка, – протянул Ринельгер. – Чары есть. Что за галера?
– Я на ней плыла… пожалуйста, не трогайте меня, я ничего не знаю, я простая ученица…
– Ученица? – Ринельгер заметил, как рунариец отдёрнулся к выходу. – Из какого анклава?
– Идут, – в руке Зериона зажглась молния. – Сколько?
– Сложно сказать, – Ринельгер знал, что ганганкеров больше десятка, но боялся это озвучивать вслух. – Бежим. И ты, если хочешь выжить.
Чародейка не ответила, не успела – пространство наполнил треск, издаваемый мощными челюстями гарганкенов, и троица побежала по галере к трещине, из которой чародеи забрались внутрь. Перед ней они резко остановились, алый свет из прохода преградила тень и послышался скрежет когтей о дерево.
Зерион ударил молнией туда, гарганкен взвизгнул, а Ринельгер направил импульс в другую стенку корпуса. Чары проделали большую дыру, и чародей вместе с Ирмой первыми выскочили из галеры.
– Преподнесу тварям дар, – Зерион остановился у дыры и закинул в неё посох, а его руки покрылись пламенем.
Два гарганкена пытались протиснуться в трещину, их мощные тела барахтались, глаза горели алым огнём: они сломали проход, грохнулся каркас, и чудовища забрались внутрь. Зерион ждал. В галеру ворвались ещё несколько гарганкенов, видимо, прогрызли другие дыры по корпусу, и тогда рунариец пустил магическое пламя, почти сразу охватившее остатки корабля. Он выпрыгнул, увернувшись от чудовища, опалив ему морду. Ринельгер поднял руки, чувствуя огромную энергию, что смог собрать, и низвергнул чары на горящий каркас, который с треском развалился, хороня визжащих от ожогов гарганкенов.
– В следующий раз напомни, – протянул Ринельгер, – что идиотские поступки влекут серьёзные последствия.
– Читаешь мои мысли, – Зерион поднял посох. – Потом разберёмся, сколько ты мне за это должен… скоро придут новые.
– Условия те же, – Ринельгер повернулся к Ирме, – идёшь с нами либо умираешь.
– Я в вашей власти, – на бледном молодом лице застыл ужас. Видимо, ученица впервые встретилась с чудовищами.
Они побежали снова. Нечасто отряду приходилось убегать, Ардира предпочитал встречаться с опасностью лицом к лицу, чтобы покончить с ней и спокойно добраться до безопасного места. Но сейчас Ардиры рядом не было, а чудовища сходились к горящей галере и её окрестностям десятками со всего Пустынного берега.
Чародеи бежали через деревянные обломки, часто приходилось петлять в лабиринте кладбища кораблей. В какой-то момент послышался девичий крик, Ринельгер обернулся – Ирма нарвалась на острую балку, торчащую из каркаса какой-то торговой ладьи. Плащ порвался, а дерево распороло ей брюки и оставило порез. Зерион подхватил её свободной рукой, девушка, опиравшись о плечо рунарийца, побежала вместе с ним.
– О, великие боги-прародители, Лерон и Залас, – Ринельгер направил руку в небо, к незримому Потоку, – помогите же!
Энергия далась ещё легче, чем в прошлый раз. Видимо, боги всё же услышали его, и Ринельгер бросил чары на корабли. Их откинуло в сторону, и Пустынный берег наполнили предсмертные визги гарганкенов. Их многоголосый треск оборвал громкий рёв, принадлежавший самому главному хищнику кладбища кораблей.
– Ринельгер!
Чародей передёрнулся – страх начал сковывать движение, но выкрик Зериона помог вернуть контроль над самим собой. Ринельгер побежал. В алых сумерках скоро проступили очертания скал. Почему-то ни гарганкены, ни иные чудовища Пустынного берега не любили эти скалы – ни разу Ринельгер не замечал, чтобы они рыскали среди камней, а однажды стал свидетелем того, как некая, неизвестная даже такому эрудиту, каким являлся Ринельгер, мохнатая червеобразная тварь, преследовавшая крысу, резко остановилась и с шипением ретировалась обратно, к скелетам кораблей.
Зерион тяжело дышал, опёршись на посох, Ирма кашляла, сидя на корточках, напротив рунарийца. Ринельгер остановился около них и обернулся к берегу – в сумраке поблескивали десятки глаз, чудовища ещё долго будут сторожить своих жертв.
Ирма резко вскочила, в её левой руке блеснул нож. Зерион успел увернуться, но в молодой остварке было ещё много сил, с воинственным кличем, она хотела снова сделать выпад, а уставший Зерион потерял несколько драгоценных мгновений, и сталь могла бы настигнуть его. Ринельгер среагировал быстро, пальцы сами сомкнулись, и ученица, пронзительно закричав, рухнула на землю, потеряв сознание.
– Мать твою… – прошипел Зерион, бросив посох.
Ринельгер посмотрел на свои руки – ни одного пореза, но свежая кровь застыла на линиях ладоней. В тот момент, когда он пустил чары, то почувствовал Ирму, почувствовал всю её: внутри и снаружи – нити, пронизывающие её насквозь, оказались будто бы в руках чародея, словно нитки куклы-марионетки.
– Сукина же дочь, – Зерион встал над Ирмой и носком сапога перевернул её лицом вверх. – Ты вырубил её, Ринельгер? Да… Кровью?
– Неужели? – он вздрогнул, услышав собственный необычайно твёрдый голос. – Получилось… спустя столько времени.
– Ты молодчина! – улыбнулся Зерион, забыв, что пару мгновений назад был на краю смерти. – Кажется, только Кассия могла так?
– Я старался. – пробормотал Ринельгер. – И всё легко получилось… Проклятие, жаль, нет времени записать все детали… Видела бы меня эта сучка.
Зерион рассмеялся. Чародей в начале нахмурился, а потом, раскрыв широко глаза, подскочил к Ирме и отдёрнул её плащ в том месте, где острая балка оставила девушке рану. Порез немного расширился, а кожа вокруг него стала темнее, от крови же не осталось ничего, кроме засохших пятен.
– Битва, враг изранен, – перебирал слова чародей. – Сейчас бы записать… только времени совсем нет.
– Так, – Зерион подошёл к нему, – пойдём к Ардире… на привале всё обсудим. Я возьму девчонку.
Ринельгер бросил взгляд на кладбище кораблей – до сих пор светились красные глаза, жуткий цвет пульсировал, будто подыгрывая небесам. Все они уставились именно на чародея, или ему так казалось, но во взгляде их застыл не простой интерес хищника к добыче, а нечто, что заставило Ринельгера вновь передёрнуться.
Сила, к которой он стремился, могла стать самой могущественной магией в новом мире: адепты стихий, повелевающие природой, кригаалены, мастера меча, высшие чародеи, познавшие контроль над первозданной энергией, станут ничем, если Ринельгер не отступит и превратит кровавые чары из исцеления в страшное оружие. Ещё в ученичестве он вместе с Кассией сделал первый шаг: в начале теория, очень много исписанных дневников с заметками и формулами, и столько же практических испытаний. Но закон в Анхаеле, поддерживаемый Коллегией, был силён и не позволял испытывать чары на ком-то более разумным, чем собаки и кошки.
Жёлтое пламя на фоне алых сумерек выдало местоположение отряда сразу, и чародеи направились к нему. Сенетра, вытянувшись во весь рост и слегка выставив свои обвитые ремнями на куртке грудки, вглядывалась в даль, пытаясь что-то разобрать среди мёртвых кораблей на берегу. Фирдос-Сар и Ардира устроились около костра и о чём-то громко переговаривались.
– Ну и какого? – Зерион подошёл к ним первый и уложил на землю Ирму. – Нас чуть не сожрали, вашу мать! А вы сидите тут и…
– Успокойся, рунариец, – прервал его Ардира. – Кто это?
Фирдос-Сар потянулся к девушке, убрал волосы с её бледного лица и провёл по нему пальцами.
– Кожа какая нежная, – усмехнулся сарахид. – Красавица…
– Нашли в той галере, – проговорил Ринельгер спокойно, оставив позади возбуждение, охватившее его в момент использования кровавых чар. – И больше ничего не нашли.
– Кроме приключений на задницу, – прошипел Зерион. – Вы слышали, что творилось на берегу?
– Да, – кивнул Ардира, внимательно присматриваясь к ученице. – Послушай, Зерион, я знаю, что ты хочешь сказать. Какого демона, мы, сраные уроды, сидели здесь, когда вас пытались сожрать гарганкены, рикартеры и прочие твари побережья? Мы вышли, когда уже всё стихло… подземелья оказались глубже, чем предполагалось… пойдём туда все вместе.
– Что за голубка? – Фирдос-Сар бесцеремонно провёл своей огромной рукой по груди Ирмы и уже приглядывался к шнуркам на брюках. – Молодка какая…
– Не трогай её, сарахид! – подскочила Сенетра, хватаясь за меч.
– Пташка, – поднялся Фирдос-Сар, выпячивая свою здоровенную грудь, – ты этого точно хочешь?
– Хорош, – осадил их Ардира. – Не трогай её, нахрен! Ни её, ни Сенетру. А ты, рунарийка, остынь. Трахать никто никого не будет, пока я не скажу! Что это за баба? На кой вы её сюда принесли, чародеи?
– Она была в сознании, когда мы её нашли, – сказал Ринельгер безразличным тоном, хотя перед взором снова возникла картина, как обессиленно свалилась остварка. – Представилась ученицей, потом попыталась убить Зериона, но мы её вырубили. Не знаю, сначала подумывали как-то ей помочь добраться до поселения – естественно, не бесплатно. А теперь, после всего…
– Предлагаю эту засранку сдать в бордель, – сплюнул Зерион. – Шлюх-чаровниц всегда разбирали с руками… Пыталась убить своих спасителей. Вот она, человеческая благодарность. Золото за спасение возьмём так, а? Или можем просто горло перерезать.
– Не узнаю тебя порою, рунариец, – Ардира подошёл ближе. – Не надо спешить, вдруг она знает о деньгах. Подумал об этом, а? Но сдать в бордель – идея отличная. Свяжите её и следите за руками. Пойдём вместе, но рисковать ради неё я никому не разрешаю… ещё геройства за шлюху тут не хватало.
– Я свяжу, – сказала Сенетра, не отводя синих глаз от Фирдос-Сара.
– Не смотри на меня так, – Фирдос-Сар порылся в сумке, висящей на широком поясе, и достал толстый ремень, который носил для запаса. – Я… да ты знаешь, такой вот урод я…
– Знаю, – отмахнулась Сенетра и примирительно добавила, – я бы тоже не отказалась от неё.
Ардира тем временем ногой тушил костёр, а лицо командира нахмурилось так сильно, что густые брови скрыли глаза.
– Пещеры здесь глубокие, мать их за ногу, ещё и чародейку не нашли – пробурчал он. – Наверняка подземелья древние… но надо отдать Каменщику должное – свои пожитки он прячет достойно.
– Подожди, командир, сам ведь сказал не спешить, – фыркнул Зерион.
– С выводами, мать его, не спешить, рунариец, – бросил Ардира и закинул щит за плечо. – Нашёл умников себе на голову… я устал ждать. Отряд!
Пещеры на Пустынном берегу не снискали славу среди народа – о них не было известно толком ничего, кроме самого факта существования. В Кеинлоге о подземельях говорили только ветераны-наёмники за кружкой эля, когда как более осторожные воины, предпочитающие не соваться на кладбище кораблей, и местные жители не знали о них и вовсе. В один из вечеров за вином Зерион высказал предположение, что катаклизм в небе мог вызвать движение земли, с чем столкнулся легион Ринельгера в Маредоре, и открыть засыпанные ранее пещеры.
Проход действительно казался порождением землетрясения в районе скал и, как следствие, обвала: чтобы войти, нужно было забраться по грудам камней. Открывшиеся туннели оказались более слаженными: стенки и потолок будто шлифовались – хотя в некоторый местах были видны трещины и дыры. Местами эти коридоры были немного завалены и выглядели изрядно осыпавшимися.
Судя по карте, тайник Каменщика находился не так глубоко, как хотел внушить Ардира, но пещеры пролегали в скале запутанно, отчего отряд петлял довольно долго и начал уставать. Командир же был полон решимости найти клад. Святым духам лишь известно, какую добычу Ардира себе надумал, но то, что отряд обнаружил, стало неожиданностью для всех.
Туннель медленно расширялся: примерно от двух аршин он рос и достиг не меньше пятидесяти. Камень на стене и потолке приобретал некий узор и к концу складывался в картинку, правда, разобрать изображение было уже невозможно – долгие столетия не прошли бесследно. Коридор вдруг осветился, Ардира застыл на месте, как и весь отряд, кроме Ринельгера – чародей вышел вперёд и громко выдохнул.
Никакого тайника Каменщика в пещерах на Пустынном берегу не существовало, ибо перед отрядом предстали высокие каменные ворота, исписанные светящимися рунами. Тусклый синеватый свет слабо освещал покрытый плиткой коридор, поддерживаемый колоннами, настолько древними, что они казались скорее огромными сталактитами.
– Лерон и Залас, – прошептал Зерион, нарушив молчание.
– Ты тоже чувствуешь это? – Ринельгер вышел вперёд.
Энергия от этих ворот до сих пор хранила отпечатки древних чародеев, написавших защитные руны. Без сомнения, они были сработаны в эпоху, когда только возникла Ригальтерийская империя, а, значит, чары держались более тысячи лет.
– Что это такое? – впервые Ринельгер услышал, как поломался всегда уверенный и грубоватый голос Ардиры. – Древняя магия?
– Похоже на рунарийские Врата Мощи, – протянул Ринельгер.
– Такие строили в Тайный Век, – подхватил Зерион. – Сенетра, ощущаешь голос предков?
– Что-то есть, – неуверенно сказала Сенетра, выйдя из-за спины Фирдос-Сара, тащившего на себе Ирму. – Но… слабо… я не знаю.
Сенетра потеряла свою Мощь ещё в первые дни Тёмного Века. Она рассказывала, как задыхалась, как её терзал страшный голод и, казалось, что вот-вот жизнь оставит её. Применение заклинания ударило по ней же самой настолько, что Ринельгер, нашедший её в грязи, покинутой и полумёртвой, применил все лечебные чары, которые знал, чтобы поднять Сенетру на ноги. Теперь вся Мощь, что оставалась в жилах рунарийки, уходила на поддержание нормальной жизни. Перестав быть чародейкой, Сенетра перестала чувствовать энергию, а сама она стала ощущать себя неполноценной, как признавалась Зериону и Ринельгеру, лишь тенью живого существа.
– Эти руны не просто поддерживают защитные чары, – заметил Зерион. – Видишь, – он провёл по символу вверху арки ворот, – такой руной обозначали Архилиоса, первого дракона Мощи и проводника нашего народа.
– Архилиос? – Ардира остановился за спинами чародеев, явно опасаясь магии, переливающейся на воротах. – Это та змея, что помогла рунарийцам захватить половину Цинмара?
– Да, – кивнул Ринельгер. – Последние двести лет Тайного Века, вроде бы… Архилиос и король Валемерт во главе войска рунарийцев и маредорийцев завоевали Артайские горы гномов и обширные леса и поля южных людей – остваров.
– Язык древних схож с современным маредорийским, – задумчиво протянул Зерион и почесал гладкую макушку. – Но нужно время на перевод…
– Подождите, – наконец, вмешался Фирдос-Сар. – А нахрена нам эта дверь? Мы пришли за тайником Каменщика.
– Ты придурок, сарахид, – покачал головой Ардира, не отрываясь от синих рун. – Нет здесь тайников Каменщика… мы нашли кое-что получше… надеюсь, во всяком случае.
– Если повезёт, – Ринельгер сомневался, что залы за Вратами Мощи набиты золотом, но точно был уверен: древних знаний там в достатке, а древние знания в магических анклавах можно будет дорого продать. Естественно, после того, как будут сняты копии.
Что-то проворчав, Фирдос-Сар присел на каменную плитку, уложив Ирму рядом с собой. Отряд остановился, и туннель погрузился в тишину, лишь звук от нервных ударов кулаком о щит иногда прерывал её. Ринельгер и Зерион всматривались в руны, водили пальцами, не переговариваясь и даже не переглядываясь.
Ринельгер пытался считать энергию рун: он плохо знал язык маредорийцев и даже не пытался что-то вспомнить. Энергию же он читал хорошо и мог распознать, какой природы чары, наложенные на ворота, и их возраст.
Зерион был знаком с языком народа Маредора близко: большую часть войны Века Слёз рунариец защищал северные святилища леса от Святого Воинства, общался с друидами и, в этом Ринельгер не сомневался, с духами-хранителями. Рассказы об этом особенно занимали Фирдос-Сара, что было, по мнению Ринельгера, удивительно – сарахид не интересовался сутью мироздания, относился к этому с опаской.
– Ну, что там у вас? – терпение Ардиры было на исходе.
– Момент, – отмахнулся Зерион. – Тут что-то связано с ключом…
– Чарам много лет, – протянул Ринельгер, пропустив слова рунарийца мимо ушей. – Первые сто лет Золотого Века… хм… очень сильные чары, – он вдруг встрепенулся. – Что ты сказал?
– Ключ, – повторил Зерион и указал на руны. – Я почти перевёл «…сие залы, часть мира незримого, Порядок в нём есть абсолют, а страж – тень Архилиоса, проводника первых…» и прочее-прочее, «…заперто оно Мощью, и ключ к ним – в Мощи иной».
– Здесь чары первозданной энергии, – протянул Ринельгер, – чары Порядка, если быть точным. Только старые, очень старые.
– Ну, естественно, – хмыкнул Зерион. – Если сбить руны Порядка нашей магией?
– Думаешь, это имели в виду древние?
– Думаю, что ключа у нас всё равно никакого нет. Надо попробовать Хаосом.
– Проблем с этим не будет, – Ринельгер повернулся к остальным. – Его ныне предостаточно в воздухе. Подожди немного.
Чародей подошёл к Сенетре – рунарийка сидела около Ирмы, до сих пор не отошедшей после применения кровавых чар, и расплетала у той спутавшиеся волосы пальцами. Сенетра повернулась, в её синих глазах блеснули огоньки от рун.
– Выпей эликсир, что я дал тебе перед уходом из Кеинлога, – сказал Ринельгер, присев перед ней на корточки. – Весь.
– Весь? – Сенетра всегда следовала лекарскому опыту Ринельгера, но сейчас она вдруг выразила сомнения. – Почему весь? Ты же говорил, что это опасно?
– Мы с Зерионом будем притягивать энергию Хаоса, чтобы нейтрализовать руны. Слышал, командир? Зерион сильнее тебя, Сенетра, в плане Мощи… он выдержит, а ты можешь умереть.
– Поняла.
Ринельгер улыбнулся, слишком добро, на его взгляд, как-то по-отцовски и вернулся к Зериону.
– Придумали, как вскрыть дверь? – Ардира поднялся.
– Предположили, – ответил Зерион. – Испробуем сейчас. Вам лучше прижаться к стенкам.
Ринельгер прикоснулся к руне на левой двери, по нему, словно холодная вода, пробежала энергия Порядка, занимая синим пламенем сердце. Передёрнувшись, будто от чего-то для него неестественного, чародей отошёл на пару шагов назад. Зерион посмотрел на него, в его синих глазах мелькнуло возбуждение, но лишь на мгновение.
– Тебя это может сильно иссушить, рунарийская ты кровь, – проговорил Ринельгер.
– Вытащишь, – усмехнулся Зерион, – а я забуду за галеру.
Ринельгер развёл правой рукой, нащупывая энергию Хаоса, левую руку он приложил к Вратам Мощи. То, что чародеи собирались сделать, могло убить и человека, менее зависящего от энергии Потока. Для рунарийцев вдвойне опасно проводить через себя Хаос, эта сторона чужда для них, но Зерион считался искусным чародеем: он смог сохранить контроль над Мощью без особого вреда для здоровья, разве что перестали расти волосы на голове, а его чары сохранили силу чуть выше среднего.
Заклинание требовало высокого сосредоточения: нащупать нематериальную энергию, витающую вокруг, окунуть руку за грань видимого мира и ухватиться за хрупкую эссенцию Хаоса. Руку Ринельгера обожгло, еле слышно он зашипел, но не от ожога, а от ощущения самой энергии. Зерион напрягся – он тоже ухватился и ждал соратника.
Ринельгер сжал кулак правой руки, и в него хлынула энергия. Словно под порывом ветра, мантия чародея встрепенулась, левую ладонь он прижал к двери сильнее – руны противились. Ринельгер закрыл глаза.
