Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)
– Как прикажете, – Ройд сжал меч, – так и будет.
***
Деглас ещё долго изучал башню изнутри, пока наёмники связывали остатки от отряда Ардиры. Головная боль с ними прекратилась, победа воодушевляла солдат, и они готовились знатно отметить её. Чародей осмотрел алтарь и арку, попытался применить к ним чары, чтобы проверить состояние. Они ответили искрами, и Деглас, удовлетворённый, оставил наёмников на этаже с крюками разбираться с бывшими соратниками самостоятельно.
Эриганн стоял у входа, разглядывая окровавленную лестницу, будто бы не решаясь подниматься. Настроение Дегласа от нерешительности шефа улучшилось ещё больше. Он спустился, отчитался и направился на выход. Роща наполнилась замечательной и гармоничной со снежными просторами тишиной. Время остановилось. А работа Дегласа прекратилась. Он намеревался вернуться в Ромели-Тор. Как его там встретят после десятилетнего отсутствия?
Эриганн вышел вместе с девчонкой-наёмницей, которую вытаскивали на руках, как и сарахида. Оба были изранены: мясник, убивший с десяток солдат, весь в крови, истыканный стрелами, но живой, и каштановолосая остварка со сломанной ногой и разбитой губой. Эриганн встал над ней, присмотрелся к лицу одним глазом. Что-то с чародеем было не так, и Деглас нахмурился.
– Понравилась? – решил он пошутить. – Может быть, Аорин отдаст её вам в качестве подарка для вас и в качестве наказания для неё.
– Заткнись, – бросил Эриганн. – Кого-то она мне напоминает… ты из Святого Воинства?
Деглас еле удержался, чтобы не фыркнуть. Тут все либо из Святого Воинства, либо из ригальтерийского легиона. Девчонка подняла голову, её лицо скривилось в отвращении. Не дождавшись ответа, Эриганн всё-таки решил осмотреть башню полностью. Деглас встал над пленниками, размял руки.
– Долго же ты держала дверь, – он ядовито улыбнулся. – Но мало владеть огромной Мощью, нужно ещё уметь пользоваться этим, – чародей ткнул пальцем в лоб. – Ваша храбрость заслуживает гордости, но и только.
– Отпустите нас, – сказала девчонка. – Башня ваша. Зачем мы вам?
– Аорин хочет вас судить, – протянул Деглас. – Да, тот самый, что командующий Рубиновым Войском, если ты не знала, девка. У него и выпрашивай прощения. Мне всё равно.
– Перевяжите хотя бы его, – она головой мотнула в сторону сарахида.
Деглас повернулся: из мощного тела сарахида торчали шесть стрел; руки, ноги, могучий торс – всё исполосовано багровыми линиями спёкшейся крови. Он не прекращал отчаянно цеплялся за жизнь.
– Лекаря здесь нет, – отмахнулся Деглас, встретившись с презрительным взглядом сарахида. – Но раны его не такие уж и глубокие. Я покажу тебе, девка, когда стоит беспокоить лекаря.
Чародей подошёл к сарахиду, тот стоял на коленях. Вытащив нож, он вонзил его в могучее плечо. Пленник сжал зубы, его глаза, полные ярости, буравили лицо Дегласа, с которого не сползала улыбка. Чародей покромсал плечо, девчонка всхлипнула, будто бы пытали её, а не сарахида.
– Не трогай его, Деглас, – произнёс наёмник. – Он принадлежит Аорину.
– Не мешай мне, Дрен, – процедил чародей. – Я слишком долго ждал, пока смогу прорвать оборону башни. Слишком долго, – повторил он и полоснул кинжалом костяное лицо пленника. – Слишком, сука, долго!
Сарахид плюнул в Дегласа, тот злобно прошипел, приготовил руку для удара, но его схватил Дрен и оттащил подальше. Буркнув не так решительно, наёмник оставил его и вернулся к пленникам. Чародей выругался, пообещав потребовать у Аорина голову сарахида, и развернулся к шатру. «Нервы, тише, дорогой», – успокаивал он сам себя.
Деглас остановился на половине пути. Он почувствовал чары, но не от башни, а со всех сторон. Его лицо застыло, когда на рощу обрушился резкий порыв ветра. Еле слышно свистнули несколько стрел, за спиной раздались крики, ржание коней. Деглас изумлённо развернулся: с южной стороны, куда несла свои холодные воды Рея, выскочило десять всадников.
Страх объял его сердце, он отступил – в начале рощи возникли две тени и сверкнули святящимися синими и жёлтыми глазами. Наёмники, охранявшие подступи к лагерю, скучковались, выстрелили из луков. Синеглазый подался вперёд, земля затряслась, и солдаты, обледенев, повалились наземь. Блеснули клинки, воинственно завопили люди и ринулись на них.
– Нет, не может быть! – Деглас веером пустил огненные чары перед собой, сжигая летящую в него стрелу. – Господин Эриганн! Имперцы! Ветер!
Ирма услышала ржание раньше, чем наёмники хоть как-то отреагировали. Двоих, что стояли дальше всех, всадники срубили сразу же, а Дрена, охранявшего Фирдос-Сара от чародея, в бок пронзила стрела.
Солдаты потеряли всякий интерес к пленникам, перегруппировывались и встречали имперских легионеров – их рогатые шлемы отчётливо виднелись на фоне белого снега. Деглас спиной отходил к башне, посылая огненные шары в кого-то, кто наступал со стороны реки.
Фирдос-Сар накинулся на него сзади, перебросил связанные руки через шею, сжал верёвку в попытке быстро придушить чародея. Деглас отчаянно прохрипел, схватился за запястья сарахида. Фирдос-Сар зашипел, путы сгорели, оставляя на его коже ожоги. Чародей резко развернулся, в его перстах переливалось пламя. Ирма, переведя весь вес на здоровую ногу, бросилась на него, лбом ударившись в плечо. Деглас пошатнулся, взял её за волосы, дёрнул и швырнул в окровавленный снег рядом с телом охранявшего их солдата.
Ирма подняла голову – двое мужчин в чёрных одеждах с гербовыми грифоньими всадниками прыгнули к остаткам наёмников, их мечи неуловимо метались, и солдаты Эриганна вскрикивали, падая и истекая кровью. Они были не чета убийцам драконов.
Деглас зло зарычал, ногой пнул Ирму в бок, разворачивая лицом к небу. Фирдос-Сар встал, но тут же отлетел на несколько шагов от отправленного чародеем в него импульса энергии.
– Проклятие! Не может быть! – в руках Дегласа материализовался посох с тремя шипами на навершии. – Эриганн! Тут Ветер!
Ирма присмотрелась – следом за драконоборцами шагала магистр, остварка узнала её силуэт, статный, аристократический.
Чародей замахнулся, но тенью перед ним возникла женщина в чёрной стёганой тунике с кинжалом в руке. Деглас зашипел, посылая огненную стрелу в неё, но драконоборка отпрыгнула в сторону, пригнулась, выпуская кинжал из пальцев. Деглас сжал руку на плече, вытаскивая её нож из своего тела, ударил чарами, отбрасывая женщину в сторону. Ирма отползла к телу Дрена с ключами, судорожно сняла их с его ремня.
Деглас возвёл руку, по пальцам пробежали тёмные искры, и остварку сжал в объятии солдат, из бока которого торчала стрела. Мертвец страшно хрипнул, отбросил Ирму и, вытащив из ножен меч, неуклюже поднялся на ноги.
– Убейте их! – крикнул Деглас. – Ваш повелитель желает смерти всех, кто здесь есть!
Мёртвые вставали один за другим, судорожно, еле держа равновесие. Ещё живые наёмники закричали от ужаса, страшно заржали кони, уводя всадников прочь от башни, полной оживших мертвецов.
Ирму кто-то взял мощной хваткой, закинул на плечо – боль резанула ногу – на животе стало мокро, и она закричала.
– Тише, Каштанчик, тише…
Фирдос-Сар, до чего же могучий воин! Окровавленным плечом он толкнул одного из мертвецов и, хромая, направился к башне. Ирма могла видеть, что происходило на поле брани. Наёмники бежали вслед за всадниками Мёртвого Легиона, один на один с мертвецами и некромантом остались трое драконоборцев и магистр. Ветер вонзила посох в снег, в его навершии затрещали искры чар, нежить отбросило, сбивая с ног. Деглас пустил столп пламени прямо в неё, яростно крича.
Мёртвец, бывший когда-то Дреном, кинулся на драконоборку, та, пригнувшись, прыгнула к нему, вытаскивая на лету короткий меч. Её братья по Ордену, скользнули по краям лагеря, полыхнуло ледяное и огненное дыхание.
Фирдос-Сар остановился, тяжело задышал. Ирма развернулась настолько, насколько позволяло неудобное положение на плече сарахида. Эриганн стоял на ступеньках башни, в его руках переливались призрачным цветом чары. Земля дрогнула, магия боролась в воздухе, по коже остварки пробежали мурашки. Ветер взмахнула руками, и буря опустилась прямо на башню, сбивая Фирдос-Сара с ног. Ирма закричала от боли и страха. Лицом она уткнулась в окровавленный снег, её ослепила вспышка, и Эриганн исчез.
Нежить беззвучно проигрывала. Лишь одного смог полностью поднять некромант: бывший норзлин по имени Дрен яростно боролся с драконоборкой. Деглас, понимая, что проиграл и остался один, отступал к башне. Его окружали.
Чародей развернулся – его объяло ледяное дыхание и на него наскочил синеглазый драконоборец. Деглас отбил атаку посохом, полыхнул пламенем, и тут же из него выскочил второй, с жёлтыми глазами. Огонь его совершенно не коснулся, он вывернулся, кончиком меча поддел посох Дегласа и выбил его из рук.
Чародей запаниковал, размахнулся руками, вызывая огненную бурю, но все его попытки были тщетны. Иссечённый Дрен свалился прежде, чем широкий меч синеглазого драконоборца вошёл по рукоять в живот Дегласа.
– Памире, добей раненых, – приказал желтоглазый женщине.
Ирма не отрывалась от залитого кровью восставшего мертвеца. Некромантия – сколько отвратительных вещей она слышала про эту магию, запрещённую и Капитулом, и Святым Воинством, но увидеть её воочию… остварка перевела взгляд на затихшего после судороги Дегласа и сморщилась – до чего нужно было опуститься, чтобы осквернить тело соратника.
Синеглазый драконоборец отошёл в башню, чтобы проверить её на «чистоту», а желтоглазый встал над Фирдос-Саром. Ирма, тихонько поскуливая от боли, доползла до окровавленного тяжело дышащего друга.
– Ты прямо-таки бессмертный, сарахид, – бросил драконоборец. – Сколько раз пропустил?
– Драконоборцы, – прохрипел Фирдос-Сар. – Но… Ордена же больше нет.
– Выходит, что уже есть, – протянул желтоглазый драконоборец. – Поразительно… ты бы мог стать самым могучим воином Ордена.
Ветер, словно мрачная тень, появилась у неё за спиной. Ирма взглянула на магистра: ураган в её маске рвался наружу, глаза блестели, губы дрожали от перевозбуждения.
– Некроманты, – фыркнула она. – Не самый слабый у них был…
– Как вы вовремя, госпожа, – Фирдос-Сар распластался на холодном снегу. Под ним медленно растекалась лужа. – Башня, – он хрипло рассмеялся. – Башня к вашим услугам…
– Где Ринельгер и Ардира? – холодно спросила Ветер.
Ирма почувствовала враждебность на уровне подсознания. Она снова взглянула на неё: но магистр в лице никак не изменилась.
– Командир ушёл, – протянул Фирдос-Сар. – А чародей… он отправился в Теневал. Возвращать кому-то должок. Собирался ещё неделю назад вернуться… забрал с собой кое-что.
Памире, закончив добивать раненных, присоединилась к ним. Ирма осмотрела её, держась за локоть Фирдос-Сара, будто маленькая девочка за отца. Драконоборка была с обычными для рунарийцев синими глазами. Выглядела она намного здоровее Сенетры.
– Где остальные? – спросила Ветер у желтоглазого.
– Видимо, развлекаются с наёмниками, госпожа. Скоро вернутся.
– Хорошо, – её холодные голубые глаза пробежались по Ирме и Фирдос-Сару. – Ринельгер в Теневале?
– Да, я так и сказал, – сарахид попытался встать. Ирма ему помогла.
– Я тебе не верю, – сказала она.
– Мне без разницы, – Фирдос-Сар устало опустил голову. – Я – наёмник, не ваш легионер, не раб. Чародей обещал вернуться, он это сделает.
– В Теневале, – одними губами произнесла Ветер.
Повисло молчание. Ирме оно совершенно не нравилось. Глаза магистра обратились к ней.
– Нам нужен лекарь, госпожа, – прохрипел Фирдос-Сар, исподлобья посмотрев на Ветер. Слишком вызывающе. Ирма его понимала. Они многое отдали, чтобы продержать до прибытия помощи.
– Лекарь, – Ветер взглянула на башню, сжала губы. – Будет тебе лекарь, сарахид.
Она вырвала меч из рук желтоглазого драконоборца и обрушила его на голову Фирдос-Сара. Ирма на мгновение замерла, тёплая кровь брызнула ей на лицо. Ветер била клинком ещё и ещё, срываясь в резкий вопль. Остварка оцепенела, крик застрял в её горле. Кровь, сколько крови… одежда Ирмы пропиталась ею, она была везде. Голова Фирдос-Сара превратилась в багровую склизкую кашицу, и его тело откинулось на спину. Ирма сжала челюсти, яростно закричала, вздымая руку и вспоминая формулу самого смертоносного заклинания, какое она только знала, но кто-то схватил её за густую прядь волос. На шею лёг клинок, остварка встретилась с синими глазами драконоборки.
– Почему?! – взвыла Ирма. – За что?! За что, Владычица Аромерона, ты нас ненавидишь?!
Ветер успокоилась, бросила меч рядом с телом сарахида. Желтоглазый драконоборец, терпеливо ожидавшись конца казни, с еле заметным вздохом наклонился за ним.
– В башне никого нет, – синеглазый воин Ордена на мгновение замер.
– Очистите поле, – Ветер даже не посмотрела на Ирму. – Всех в реку, – она вытянула колбочку и протянула желтоглазому. – Мне нужна кровь Одарённой. Её кровь.
– А девчонку-то за что? – Памире немного ослабила хватку.
Ветер не ответила и направилась к башне.
– Не пачкай руки, Памире, – бросил желтоглазый. – Хеймерин, окажи честь?
Ирма их не слышала. Всё внутри обрушилось. Она, уставившись прямо в окровавленные останки и не видя их, упала на четвереньки, протянула руку к единственному на всём свете другу. Синеглазый драконоборец рывком приподнял Ирму за запястье и легко вогнал широкое лезвие меча ей под рёбра. В глазах заискрилось, бок разорвался болью – резкой, тянущей. Зачавкала кровь, стало очень тепло, Ирма откинулась на спину и выдохнула в последний раз, а в её стеклянных больших глазах отразились тяжёлые, налитые багровым свинцом тучи.
***
Ржавые цепи со скрежетом подняли ворота крепости префекта. Форум на рыночной площади горел, и пожар этот был виден со всего города. Очень быстро бунт охватил весь Ветмах, и он наполнился грохотом, звоном металла и криками. Тысячами криков.
– Найдите капитана Терамина, – сказал Ройд, слезая с коня. – Пусть выводит всех. Я приказываю немедленно подавить бунт.
– Так точно, господин!
Стража быстро отыскала префекта на Каменной улице – Ветер, перед тем как снова исчезнуть, послала сигнал чарами. С боями Ройд и его люди прорвались в ещё не охваченный уличными боями квартал и добрались до крепости. Очень вовремя, потому что сразу после них вспыхивали очаги восстания.
Раздав несколько приказов, в том числе освободить Ганарда Анахета, Ройд поспешил отправиться в в свои покои, принять ванную и снова заняться делами. Встречаться с арестованным аристократом у него не было никакого желания. Вечер настал незаметно.
В тусклом свете свечей Ройд Катилус просматривал отчёты за день, присланный всего час назад капитаном Терамином. Устроенная чудовищем кровавая жатва и закрытые после череды убийств ворота зажгли город, став прекрасным поводом, чтобы народ смог вылить весь накопившийся гнев. Тварь уничтожила группы наёмников за последнюю ночь, нанесла ещё удар и скрылась. Теперь гоняться за ней некому, префект не мог послать даже собственную гвардию – от неё осталось от силы десять бойцов.
Ройд приготовил печать и начал закреплять все бумаги, что требовалось срочно передать в муниципалитет и капитану стражи. Город закрыт, в городе бунт, и власть должна сжать кулак, чтобы удержаться на месте. Среди прочего префект готовил приказ: «Послать на помощь тысячу мечей Мёртвому Легиону магистра Ветер и объявить магистра протектором Ветмаха». Протекторат – то же самое, что и присяга в нынешних обстоятельствах.
Становилось холоднее, стражники докладывали, что за стенами всё белым-бело. Префект приказал слугам принести ещё дров – он страшно мёрз в самой высокой башне крепости: ветра нещадно выли на такой высоте и остужали кабинет.
К полуночи терпение Ройда кончилось, и он отставил бумаги, окликнул служанку с графином вина и в её молчаливом обществе устроился на мягкий стул возле камина. Следовало ли ему сразу принять помощь Ветер, как только она прибыла в город? Эриганн из Ласанны, будь он неладен, был всегда слишком молчалив и совершенно безучастлив к судьбе Ветмаха. Навязчивая мысль, а скорее стойкое подозрение, что чудовище, поселившееся здесь, ручное, пришло вместе с Культом Кровавой Ночи. Но чья рука спустила цепь с шеи зверя – в борьбе за власть и Ветер, и Эриганн могли быть к этому причастны. Разве что магистр обещала разобраться…
– Господин, вино кончилось, – робко произнесла темноволосая служанка. – Принести ещё?
– Скажи мне, Алеса, – проговорил Ройд, осматривая кубок. – У тебя есть родные в городе?
– Да, господин, – сказала она. – Мама и папа.
– Они не хотят бежать от этого ужаса? – Ройд кивнул в сторону окна – где-то там на улицах ненадолго стихла гражданская война, а в потёмках следит за жертвами ненасытное чудовище. – Или они тоже сражаются против стражи?
– Им некуда бежать, господин, да и сражаться нет сил. Они старики. А за стенами ещё опаснее, там нет стражников.
– И закона… – Ройд прикрыл глаза. Ветмах – островок в океане Хаоса, охватившие руины Ригальтерийской империи. Теперь и он медленно погружался под волну ужаса, интриг и подбирающейся войны. Нет, Ройд знал, битва за город не уничтожила бы опасность, исходящую от твари – она спрячется, переждёт и снова продолжит охотиться. Всего один зверь – и загорелись остальные проблемы, разрушая всю платформу власти муниципалитета и личную префекта.
Ройд лениво хлебнул из кубка, повернулся к окну и замер – за спиной Алесы, что, кажется, задумалась, уставившись в языки пламени в камине, на подоконнике возникла крупная тень. На свету виднелась только белая, повторяющая конский череп, голова с красным рубцом в районе правого глаза, что, как и левый, переливался алой злобой.
Префект вскочил, швыряя кубок в окно, и тогда чудовище по-кошачьи скользнуло на пол. Алеса, раскрыв рот от ужаса, повернулась, глухо взвизгнула, увидев огромную чёрную пасть – боги не дали ей ни малейшего шанса избежать зубов зверя. Еле удерживаясь на ногах Ройд припал к стенке, повёл рукой, ища пальцами стойку с мечами. Гахтар перекусил шею служанки и отбросил её в камин. Пламя беспокойно забилось и погасло, и комната погрузилась во мрак.
– Эй! Стража! – крикнул Ройд, вытаскивая меч. Странное спокойствие вдруг овладело им, когда чудовище, раскрыв кошмарные челюсти, буравило его взглядом. Он почувствовал даже ликование, отметив шрамы на морде зверя – кто-то всё-таки доставил хлопот этому порождению ужаса, значит, оно не бессмертно, и рано или поздно, либо драконоборцы Ветер, либо особо смекалистые и удачливые охотники свершат правосудие.
Префекта услышали, дверь раскрылась, и к ней бесшумно скользнул гахтар. Гвардеец забежал, скрипнули петли, и чудовище оторвало ему голову.
– Просто так меня не возьмёшь, сучье отродье! – крикнул Ройд. Дверь закрылась.
Гахтар рыкнул, встал на задние лапы, выбил меч из рук префекта и отбросил его к столу. Ройд приземлился на столешницу, она разразилась грохотом, но осталась цела. Префект схватился за живот, его пронзила резкая боль, а пальцы встретились с чем-то липким, тёплым и мягким.
Гахтар схватил его зубами за локоть, сбросил на пол. Катилус, сжав скулы, молил богов о скорой смерти, хватаясь пальцами за пустоту. Ужасная боль парализовала его, а бороться и без смертельной раны было бесполезно. Гахтар встал над ним, тихо прорычал, испуская зловонное дыхание. Ройд открыл глаза, чтобы увидеть его, бесстрашно посмотреть проклятой твари в морду. Пасть чудовища украшали десятки острых кровавых зубов, зверь выдохнул и сомкнул челюсти на лице старого Ройда Катилуса.
***
Вокруг башни повисла странная тишина – Памире имела привычку постоянно слушать местность, понимать и чувствовать её, и такое затишье щекотало её и без того напряжённые нервы. Казалось, будто рощица с башней – лишь островок в океане мёртвой пустоты, и даже река, ведущая холодные зимние воды Стужённого океана, исчезла.
Хеймерин, синеглазый оствар со светлокаштановой короткой косой на затылке, иссечённый шрамами, ветеран Ордена, помог Памире скинуть предпоследнее тело в Рею. Кто были люди, которых пришлось зарезать, она не знала, да и знать не желала. Орден приписывал не вмешиваться в политические разборки властных кругов и, прознай в штабе о поступке двух своих солдат и рекрута, всю бы троицу ждала казнь.
– Всё, с этим покончили, – отметил Аарон. Среброволосый и желтоглазый, он был симпатичнее напарника и куда более сговорчив, достал остро заточенный нож, проверяя лезвие.
– Занимаемся совсем не тем, чем по долгу обязаны, – недовольно пробурчал Хеймерин. – Памире до сих пор непосвящённая.
– Всему своё время, – бросил Аарон. – Покуда жаба не отрастила назад хвост, мы поделать ничего не можем.
– Ненавижу твои мудрённые афоризмы, – Хеймерин уселся на чистый, не испачканный кровью снег, достал меч и тряпку. – Мы проходили посвящение по всем традициям, не нарушая предписаний Ордена.
– Нас двое на сотни вёрст вокруг, – сказал Аарон. – Неизвестно, до сих пор ли штаб находится в Нарсефаре. О Панремме столько слухов, и ни одного об Ордене. Прости нас, Памире, что ты станешь нашей сестрой иначе.
– Может быть, мы всё-таки найдём способ? – Памире очень хотелось пройти полную процедуру ритуала.
Ещё маленькой рунарийкой она мечтала стать одной из драконоборцев, не смотря на ту грязь, которую лили на Орден во второй половине Века Слёз. За месяц до алой ночи Памире повстречала Хеймерина, спасавшегося от преследования Святым Воинством. Втайне от родителей она спрятала его, а после попросилась в Орден. С тех пор четыре года тренировок, подготовки организма чарами и травами – Памире готова пройти ритуал, но Аарон не мог его обеспечить.
– Я бы тоже хотел, чтобы ты прошла полный ритуал, – произнёс Аарон. – Но иного пути нет. Раньше этим процессом занимались несколько командиров, находили угодья, готовили жертву и посылали группу рекрутов. А ты одна у нас, Памире, как василиск среди каменного сада в людный день. И уже доказала своё мастерство.
– Было немало драконоборцев, стяжавших славу героев, – добавил тихо Хеймерин, – кто вступил в Орден без полного ритуала.
– Анис из Дредринара тому пример, – поддержал напарника Аарон, – А у неё подготовка была ещё короче, чем у тебя.
Драконоборцы уловили скрип веток, и все синхронно обернулись к Рее – там, разгоняя снежные завалы, приближался к башне небольшой отряд Мёртвого Легиона в сопровождении вдоволь развлёкшихся догонялками с наёмниками Рубинового Войска всадников. Во главе на мощном пони ехал светловолосый гном в кирасе легионера, но без шлема.
Остановившись перед драконоборцами у костра, разведённого ещё наёмниками, он слез с седла и презрительно оглядел троицу.
– Где магистр Ветер? – спросил Вилас. Солдаты за его спиной разбредались по остаткам лагеря, напряжённые, с готовым к бою оружием.
– Зашла в башню, – Аарон не обратил на тон гнома никакого внимания. – Потом… кажется улетела с крыши. Куда-то на юг. За каким-то чародеем.
Памире увидела, как побледнел Вилас. Гном жестом приказал нескольким легионером проверить башню.
– А вы что тут делаете?
– Отдыхаем, – жутким голосом ответил Хеймерин. – Скоро уже уходим, добрый господин.
– Гахтар, пёс дракона смерти, спущенный с цепи, – протянул Аарон. – Что думаешь, Хеймерин?
– Тварь опаснее всего в открытом поле, – бросил тот почти безразлично. – В городе он не так быстр, немного рассеян, если больше не получает от господина приказ. Считай, он уже мёртв.
– Да уж, – усмехнулся Аарон. – И как только магистр смогла поймать его и натравить на нужную цель?
– Вы о чём, драконоборцы? – нахмурился Вилас.
– Не слушайте нас, господин, – Аарон спрятал кинжал. – Мы уходим. На охоту. Магистр передавала вам, чтобы вы расставили в башне патруль и возвращались в лагерь.
Вилас снова смерил драконоборцев презрительным взглядом. Хеймерин гневно сверкнул ярко синими глазами, но Аарон покачал головой, взял его за плечо – «не надо, не обращай внимания». Гном раздражённо прикрикнул на вернувшихся из башни солдат.
– Что ж, пора становиться героями, – произнесла Памире, когда драконоборцы вышли к реке. – Как в легендах.
– Как же! – фыркнул Хеймерин. – Ветмах. Они ненавидят нас. Потом будут недолго славить, и в, конце концов, снова ненавидеть.
– Такова наша судьба, – ответил на это Аарон. – Мы словно быки: сначала окружены тёлками, а потом нам отрезают члены и подают их как деликатес на приёмах…
– Некрос тебя задери, – пробурчал Хеймерин.
Из тьмы выступали очертания Ветмаха. Посвящённые драконобрцы наверняка даже увидели тусклый свет из башни префекта, но увидеть тень, ползущую по ней – было не под силу никому.
***
Сандрия не сразу заметила, что некогда серые пустоши теперь покрылись снегом. Зима пришла, впервые за четыре года долгой осени. Окрестности Ветмаха погрузились в прекрасную тишину. Антониан рассказывал когда-то давно, что зима сугробами прячет несовершенство мира: его уродливые серые скалы, скрюченные, мёртвые, лишённые листвы деревья и тела павших.
Погрузиться в тишину и собственные раздумья Сандрия могла лишь у костра. Она забывалась на час, может, два, подрёмывая, и возвращалась в паршивую реальность. На её плечах четверо раненых, и только Энард, которому гахтар продырявил щеку и повредил язык, мог оказать посильную помощь. Но и его знаний оказалось недостаточно. Иногда Лоурен, потерявший много крови, приходил в себя, успевал дать пару советов, всегда выправляющих положение всех остальных, и снова уходил в сон. Сенетра открывала глаза, но всё, что делала – только смотрела куда-то вдаль, явно не осознавая, где она и что происходило вокруг. А Антониан не просыпался вовсе, ровно дышал, тихо и спокойно, без приступов лихорадки.
Когда гахтар вцепился ему в руку, Сандрия была уже около выхода. Брат вылетел с громким отчаянным криком, и у неё оставалось несколько мгновений, чтобы вместе с Энардом выскочить наружу и захлопнуть решётку. Капитан гвардии успел перетянуть её цепью, но как он сумел это сделать так быстро, не дав гахтару опомниться – не помнила. Самосознание вернулось тогда, когда зверь ударился окровавленной мордой в решётку и по-медвежьи заревел. Чудовище пробыло в канализации до сумерек и исчезло также неожиданно, как и появилось.
Энард свалился в паре шагов от решётки, кинувшись трясущимися руками обрабатывать себе лицо. Сенетра и Лоурен в тот момент лежали друг около друга: контрабандист лихорадочно стягивал руку ремнём, и это всё, что он успел сделать перед тем, как потерять сознание, а рунарийка повторяла в бреду чьи-то имена. Сандрия спустилась по склону и нашла залитого кровью брата – он весь обагрился, особенно затылок и запястье на левой руке.
Она порвала свою куртку, чтобы перевязать всех, кто нуждался, и только после этого занялась собственным лицом. Оно болело жутко, во рту стоял привкус крови, и Сандрия боялась увидеть рану, оставленную меткой чудовищем, но всё же взглянула в воды Реи – четыре длинные и аккуратные багряные полосы от когтей, удачно проскользившие рядом с глазом, но распоровшие левую ноздрю. Такая рана оставит уродливый шрам на всю жизнь – и пусть Сандрия никогда не носилась в попытке добиться идеальной красоты, как ей казалось, характерное желание всех юных и не очень женщин, но теперь – тоска поселилась глубоко внутри неё. Тётка Реми, нянька, когда была в добром духе, хвалила природную красоту её лица и, конечно же, родителей, что подарили дочери такую внешность.
– Возьми выпивку у меня сзади, – слабым голосом говорил Лоурен, когда очнулся в первый раз. – И… проклятие, тряпкой протри раны… только нежно, слышишь? Их нужно зашить, чтобы лучше затянулось, но мы, мать его, все лежим…
Просить помощи Сандрия не могла: Энард долго не мог прийти в себя, его не отпускала лихорадка. Вначале подумалось, что рунарийца одолевала болезнь, вселившая вместе с ударом от когтистой лапы. Но нет – чудовище оставило в его сознании ужасную рану. Иглу и нить Сандрия нашла, но зашить собственное лицо было просто невозможно. Дрожащей рукой она царапала остатки кожи на ноздре, боясь схватить её. Навыков лекаря ей никто не привил, а копошиться в ранах было совершенно не для неё. Проспиртовав тряпки, оставшиеся от куртки, она, как смогла, перевязала лицо. Раны щипало, и боль щекотала её все три дня, что она провела, обхаживая раненых.
Сандрия сидела около реки, чуть подмёрзнув, и водила заточенной палкой в холодной воде. Третий день тишины и покоя, так нужных ей сейчас. Раны жутко болели, но она старалась не обращать на них внимания. Она была сильной девочкой. Всегда, везде Сандрия была горой. И от роли такой она не отказывалась даже сейчас, когда самые паршивые мысли лезли в голову.
Тишина и покой. Гахтар снова исчез, будто бы и его стража отказалась выпускать из города. Воздух пропах гарью – что-то горело и, верно, до сих пор горит за городскими стенами. Быть может, народ решил радикально разобраться с чудовищем.
– Сестра!
Она обернулась – со склона медленно спускался мертвенно бледный Антониан. Сандрия откинула палку, подбежала к нему и крепко обняла. Брат прижал её к себе, чуть дрогнул, удерживая равновесие.
– Прокляни меня Залас, – он осторожно взял её за подбородок. В его глазах мелькнула жалость, потерянность, будто бы гахтар разодрал лицо ему, а не ей. – Не болит? Заражения нет?
– Болит, до сих пор, – сказала Сандрия, вытирая слезу. – Я её обработала… спасибо Лоурену и Энарду.
– Если бы тебя забрала гангрена, я бы никогда себя не простил, – Антониан обнял её крепче. – Слава богам… мы живы. Ты жива, сестрица.
Сандрия удивилась лишь на мгновение, но закрыла глаза, уткнувшись лицом ему в грудь. Они простояли так долго, даже не думая выпутываться из объятий друг друга. Давно такого не было, с тех самых пор, когда Сандрия повзрослела.
– Ничего уже не сделаешь, – произнесла Сандрия. – Я думала, что ты уже не придёшь в себя!
– Кажется, я в порядке… только голова немного болит. А что с чудовищем? Оно мертво?
Сандрия покачала головой, и Антониан сплюнул. Обняв сестру за плечо, он повёл её к реке. Они уселись на камень, немного помолчали. Тишина стояла сказочная.
– Мы тут три дня, братец.
– Три? И чудовище так и не появилось?
– Нет. В городе пожар. Может…
– Чую, но нет, не может. Лоурен живой? Рунарийцы?
– Д-да.
Антониан замолчал, насупился и неловким движением снял куртку с плеч, передавая сестре. Сандрия укуталась, и брат обнял её.
– Я бы хотел убить эту тварь, – протянул он. – Хотел бы истерзать её за твои раны, сестра. Твоё прекрасное лицо…
– Гахтара не взяло наше оружие, – Сандрии стало неуютно – слишком уж серьёзен стал Антониан. – Мы бессильны… Нужно уходить, как окрепнем.
– Вверх по течению, – подхватил он. – В Норзесилл. Или на юг?
