355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Johann Walcvur » Печать Древних (СИ) » Текст книги (страница 13)
Печать Древних (СИ)
  • Текст добавлен: 15 апреля 2020, 05:31

Текст книги "Печать Древних (СИ)"


Автор книги: Johann Walcvur



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц)

Чародей пришёл в себя и, почти не осознавая, что делает, подцепил ладонь серпом. Тёплая кровь прилипла к лезвию, просочилась внутрь, и Ринельгер, складывая в голове руну, зажёг сталь. Спирит отбросил Ардиру в сторону, в его алых глазах играли отблески пламени, и он бросил руку с иглой на чародея, расправив остальные, словно паук, хватающий добычу, и стремительно рванулся с места. Закричав скорее от перевозбуждения, чем от ужаса, Ринельгер направил кончик лезвия меча прямо на чудовище, и рёв яростного пламени заглушил истошный вопль чародея и пронзительный шелест сгорающего спирита.

Аура страха сменилась пустотой так резко, что Ринельгер подавился собственным криком и выбросил серп из рук, прерывая заклинание. Фирдос-Сар, сжимая секиру, рухнул на колени, пустыми глазами смотря перед собой. Тишину, заполнившую башню, прерывала всхлипыванием только Ирма, над которой эмоции окончательно взяли вверх.

Перед ногами Ринельгера лежала горстка пепла, пламя пожрало спирита полностью, обратило в прах его оружие, но не тронуло маску, разве что только немного оплавило её. Вид поверженного чудовища не смог полностью вернуть Ринельгеру контроль над самим собой – попытка просто встать на четвереньки не обвенчалась успехом. Ощущая себя жутко старым и уставшим, он подполз к Ардире. Залитый собственной кровью, командир судорожно хватался за жизнь. Ринельгер пробежался взглядом по решету на животе – без шансов.

– Проклятие, – одними губами произнёс чародей. Ардира и сам всё понимал. – Боги…

– Боги, – прохрипел командир и закашлялся, взявшись за его плечо. – Как же хочется… верить им сейчас. Хочется в Аромерон, к королеве…

– Скоро ты с ней встретишься, очень скоро, – Ринельгер не применял чар. Он мог остановить кровь, но тогда смерть была бы ещё мучительней.

– Проклятие, – он снова закашлялся. – А я всю жизнь… мечтал сразить тварь из легенд.

– У тебя почти получилось, – произнёс Ринельгер.

– Знаю, что ты думаешь, – Ардира взглянул в его серые глаза. – Хреновый командир… потерял Зериона… Сенетра лежит… самого себя не уберёг.

– Я не виню тебя, – отрезал Ринельгер, – лекарь я, и я должен спасать жизни.

– Как и командир отряда, отец для солдат, – он повернул голову, попытался сплюнуть, но кровь вперемешку со слюной осталась в его густой чёрной бороде. – Теперь ты… Ринельгер, тебе я передаю отряд. То, что от нас осталось. Будь для них отцом. Мы – одна семья, какими бы сукиными детьми ни были.

– Ардира…

– Тише, – командир смотрел в незримую точку в потолке. – Алормо… у него было что-то важное. Проклятие… в тишине… хочу отправиться к Владычице. Туда, где мама поёт песнь о Горном Звере.

Он не договорил. Просто понимал, что конец в паре мгновений. Ардира отпустил Ринельгера и дышал, но не говорил. Он хотел умереть в тишине.

– Командир?.. Командир.

Белесые глаза – кладезь северного спокойствия – застыли, обратившись в лёд. Непослушными, холодными пальцами Ринельгер закрыл их и откинулся на спину. Никто до сих пор не сдвинулся с места, все, казалось, ушли глубоко в себя. Ринельгер познакомился со спиритом в учебнике по демонологии, когда ему было десять лет. Несколько месяцев он не мог спать от одних только сухих фактов и своего воображения. Одним из самых глубоких ужасов он считал встречу с этой тварью, в глубине души молясь никогда не схватываться с ней.

Цинмар никогда ещё не знал более искусного мясника и страшного чудовища, чем спирит. До Века Гнева их не существовало вовсе, пока озлобленный на грехи смертных дракон Хаоса Некрос не явил миру этих чудовищ, превративших конец жизни тех, кто с ними встречался, в сущий кошмар. Они манипулировали страхом живых, обездвиживали их и кромсали. Куски смертных останков жертв спириты пришивали к себе, чтобы поддерживать материальное тело. Говорят, энергетически эти твари бессмертны, и только особыми заклинаниями можно изгнать их сущность в Поток, прежде пробив телесную оболочку.

– Командир? – Фирдос-Сар выронил секиру. – Ардира? Демон меня задери… Чародей?

Ринельгер, тяжело дыша, повернул голову. Побледневший сарахид подполз на коленях к Ардире, сложив правую руку ему на грудь.

– Чародей, сделай что-нибудь, – прохрипел Фирдос-Сар. – Подними его…

– Он мёртв, сарахид, – выдавил Ринельгер. – Всё кончено…

– Так и знал, что это добром не кончится, – Фирдос-Сар закрыл глаза и сжал губы.

– Позаботься об Ирме, – Ринельгеру стоило неимоверных усилий встать на ноги. – Дай ей что-нибудь крепкое. Я посмотрю, что наверху, и займусь вами.

Лестница жалобно заскрипела, но чародей не обращал на звуки никакого внимания. Даже шёпот в голове стих, оставив её совершенно пустой. Второй этаж, где спирит проводил большую часть времени, был увешан разлагающимися телами: женщин, детей, мужчин и животных. Словно в мясницкой лавке чудовище подвесило туши на крюки, которые вмуровало в потолок, а пол покраснел от пролитой и засохшей на нём крови. Смрад здесь стоял невыносимый, но Ринельгер был высушен настолько, что нос не реагировал на острые запахи. Тела висели вокруг тонкой обсидиановой арки, рядом с которой одиноко стоял алтарь с несколькими книжками в кожаном переплёте.

Ринельгер положил серп на стол, взял первую книгу: руны сохранили чёткость, хотя условия содержания рукописей были явно враждебны бумаге. Чародей сполз на пол, облокотившись о ножку стола, полистал, словно выискивая справочник по использованию портала, но с каждой новой страницей понимал, что перед ним работа некроманта, построившего злосчастную башню.

Некрос, последний дракон Мощи, подарил смертным магию, с помощью которой можно контролировать мёртвых, обучил двух остваров, брата и сестру, а те передали свои знания немалой группе чародеев. Когда дракон восстал и принялся ордами демонов разорять Ригальтерийскую империю, потребовалось тридцать четыре года и сотни тысяч солдат, чтобы остановить его и уничтожить. То был Век Гнева, до нынешней эры самый чёрный и кровавый период истории Цинмара. До нынешней эры. Некромантия, как дар от самого злого врага всего живого рода, была запрещена, все её последователи методично уничтожались, а сама магия уничижалась во всех уголках огромной страны, еле справившейся с Некросом в Битве за Дредринар.

Судя по записям, некромант долго экспериментировал, пока не решился обрести бессмертие. В последних заметках он писал, что разгадал, каким образом можно закрепить жизненную энергию к костям, какие для этого понадобятся реагенты. Ринельгер отыскал драконью ротовую жилу в череде списка ингредиентов. Видимо, эксперимент закончился неудачно, и некромант либо стал жертвой спирита, либо обратил себя самого в чудовище.

Ринельгер отложил первую рукопись, потянулся за второй, раскрыл её – здесь некромант описывал события, связанные с аркой портала. Чародей листал её, пока не попались знакомые имена:

«Двадцать шестой год Века Гнева, аргосиль, 12. Я прибыл в Теневал и наконец воочию увидел Лицедея, духа-сына Повелителя, живущего на окраине Сумеречного леса. Долго же Культ не давал мне возможности этой встречи, но вот она! Он подарил мне формулу бессмертия. Взамен, наша сделка, я должен построить башню где-то в окрестностях старого Ветмаха, на берегу Реи. Скоро мой помощник, ученик Эриганн, привезёт компас энергии, тогда и отправлюсь на поиски. Жаль, что я так мало узнал от Лицедея, но тревожить дух я не посмею.

Двадцать седьмой год Века Гнева, ренесиль, 8. Я отослал Эриганна в Ромели-Тор, чтобы пустить пыль в глаза Коллегии. Нанял парочку наёмников из числа норзлинов – берут мало и, если что, никто считать их не станет. Компас в районе Реи становится просто сумасшедшим. Я сразу понял, что имел в виду Лицедей – источник Мощи где-то поблизости, там, куда ведут блуждающие огоньки. Здесь я смогу воспроизвести формулу вдалеке от коллег и спокойно исполнять сделку с Лицедеем. А огоньки станут предлогом к моему отдалению из Ромели-Тор».

Ринельгер полистал – несколько страниц некромант сетовал на узкий кругозор чародейского сообщества империи и клялся, что, когда он откроет все секреты своей магии, всё изменится. А вот Эриганн… значит, слухи о причастности бывшего адъютанта Ветер к некромантии и Культу Некроса правдивы. Любит же магистр собирать вокруг себя чародеев-экспериментаторов.

«Тридцатый год Века Гнева, дегаль, 28. Двенадцать каменщиков и троица наёмников. Дорого обошлась мне башня, но реагенты для исследований я получил, не заплатив ни одного медного миртила. При закладке фундамента строители нашли меч с серповидным клинком, использовавшимся рунарийскими воинами-чародеями в конце Тайного Века и начале Золотого. Когда я наложил все защитные чары и активировал портал, меч отреагировал на него притоком энергии в рунах. Они почти стёрлись, и я их не заметил даже во время исследования артефакта. Портал изменил полярность, и я перешёл в иной мир, если так можно выразиться. Тёмный коридор с запертой дверью – всё, что я нашёл там. Ещё была скрижаль: письмена на раннем языке, схожим с маредорийским наречием. Приклыдваю текст.

Kera morum izete mirum terra resuhut wollek morharum virh eni izete varatus. Kera ornas izete seke Noru arate lesilial».

Ринельгер быстро пробежался глазами, особо не вчитываясь, ибо всё равно ничего не смог бы понять.

Тридцатый год Века Гнева, лерониль, 3. Пришлось отложить собственные исследования. Заставлять Лицедея ждать нельзя. Чтобы заняться переводом скрижали, я вернулся в Ромели-Тор. Ушла пара месяцев на расшифровку, немалую помощь мне оказал Эриганн – юноша весьма талантлив и подаёт надежды. НЕ ЗАБЫТЬ представить его Культу.

Как выяснилось, на скрижали описывался ритуал для открытия эфемерных врат в пограничье между материально-воплощённым миром и Потоком. Пока что мои догадки оправдываются настолько точно, насколько я могу себе позволить.

Итак, мы имеем: «Кровь невинная от мира сего откроет врата гробницы, очистив её от вечности. Кровь могучего от семени Его верного пропустит».

Загадка – ох, как же наши предки любили загадки! Но я выяснил, что означают эти слова. «Кровь невинная», значит, чистая энергия. Единственная чистая энергия – первозданная. «Кровь могучая от семени Его» – энергия духа. Под «Его» имелось ввиду Архилиоса. Скорее всего, учитывая, что наши предки верили в вечность их полубога, подойдёт любое создание дракона Мощи. Остаётся вопрос, как удержать энергию в крови жертв и направить её на врата?

Приписка, лерониль, 24.

Арен-тара – древняя реликвия, ритуальный кинжал жрецов Архилиоса. Обладает исключительным свойством – блокировать рассеивание энергии и задавать ей направление. Этот кинжал использовался в период ранней империи для проведения обрядов и ритуалов. Ныне Арен-тара принадлежит наместникам Норзрины. Над получением первозданной энергии я долго ломал голову. Покопавшись в древних архивах и вдоволь навозившись с древним наречием, я отыскал термин «Одарённый». Происхождение его уходит корнями в фольклор народов Северной Дали. Даже странно, что ригальтерийская наука опирается на сказки варваров. Но направление я выбрал верное, из их текстов ясно, что в жилах Одарённых течёт первозданная энергия, опасная незримая материя, создавшая мир вокруг нас.

Сам ритуал следующий: необходимо с помощью кинжала направить в едином потоке две энергии. Тогда врата откроются. Меч, что я нашёл, позволит быстро добраться до них. С этими выводами пошлю Эриганна к Лицедею. Пусть знакомится с Культом. Правда, немного исследования я подправлю, на случай, если духу взбредёт в голову избавиться от меня.

Тридцать первый год Века Гнева, эрениль, 16. Скрижаль и ритуалы меня заинтересовали так, как я этого не ожидал. Что за тайны мира собирается ворошить Лицедей? То, что я построил башню там, где находятся врата в неизвестный мир, значит, что, скорее всего, потребуется моё участие. А я бы не хотел, чтобы мной пользовались, даже если кукловодом будет Лицедей. Я потребовал аудиенции у духа, и тот не отказал. В этот раз он был предельно холоден и дал понять, чтобы я не копал глубже, а занялся своими делами. Якобы ещё не время. Я написал своим старым друзьям: магистрам Ветер и Пекло, однако Пекло сейчас по уши занят в Ладервии в бессмысленной борьбе с Повелителем Смерти, но Ветер – она оказалась куда проворней, чем я ожидал. В башню её, естественно, не приглашаю, очень много здесь следов деяния, а ведь война с Некросом в самом разгаре! Ветер пообещала поискать сведения, проливающие свет на запись на скрижали.

Тридцать второй год Века Гнева, майолиль, 1. Пришлось отдать своего ученика, который, впрочем, уже закончил период наставничества, под крыло Ветер. Она же прислала мне письмо, к которому приложила копии страниц из трактатов о древнем завоевании Цинмара королём Валемертом и Архилиосом. Древние рунарийцы называли мир скрижали Чертогами, а их природу возводили к чему-то сакральному. Ветер сделала вывод, что внутри заключена немыслимая сила. Вот зачем Лицедею нужен этот мир. Либо для Повелителя, либо для себя самого. Весьма интригующе. Удастся ли перехитрить духа?

Тридцать третий год Века Гнева, ренесиль, 27. Пока что я оставил попытки разобраться в деле о Чертогах. Пора завершить то, чем я грезил всю жизнь. Формулу я подстроил под себя, вместе с Эриганном подправил руны. Мой бывший ученик несколько изменился, ныне перестал мне внушать доверие. Не иначе как связался с Ветер по-крупному. Что ж, пускай уезжает к ней. Мне больше никто не нужен. Это моя последняя запись в нынешней форме. Следующая… уже после того, как я обрету бессмертие».

Больше записей не было. Ринельгер отложил записную книжку к другой и выдохнул, прислушиваясь к барабанной дроби на улице – начался ядовитый дождь.

– Лицедей, – фыркнул Ринельгер в пустоту, тяжело вдыхая смрадный воздух. Не тот ли Страж, упоминаемый Матерью, был Лицедеем? Если так, то цикл должен быть завершён, а этот отчаявшийся ныне Страж с помощью силы внутри Чертогов собирался тому помешать. Ветер же хотела получить её себе. Как же просто, и от того чародей разочарованно вздохнул снова. Если же дух до сих пор не получил из них силу, то могуществом он не превосходил своих сородичей. Уничтожить их непросто, но возможно.

Ринельгер потянулся к дневникам и спрятал их в сумку. Собравшись с силами, он поднялся, приложил кровавую рану к серпу – сталь набралась кровью – и, сложив огненную руну, всплывшую в его памяти случайно в битве со спиритом, пустил магическое пламя перед собой, обращая подвешенных на крюки мертвецов в прах.

Фирдос-Сар разжёг из обломков мебели костёр в центре этажа. Ирма сидела, укутавшись в плащ сарахида, и сжимала в руках открытую флягу. Она до сих пор не отошла от ужаса. Ардиру оттащили ближе к выходу, подальше от пепельных останков спирита. Ринельгер подобрал стальную маску, примеряя её.

– Ну? – спросил хрипло Фирдос-Сар.

– Нашёл, – бросил Ринельгер, решив, что сейчас не лучшее время для красочных описаний того, что происходило на втором этаже – Можно спокойно ждать…

За дверным проёмом сквозь шум дождя послышался громовой рёв. Ирма вздрогнула так, что выронила флягу с вином в огонь, Фирдос-Сар и Ринельгер подскочили и выглянули на улицу – Вармас с его призрачным светом скрылся за грозовыми тучами, но в алом небе всё равно виднелись тёмные силуэты энергетических драконов. Как и грифоны, они куда-то спешили так, что не обращали внимания на ядовитые капли смертельно опасного ливня.

– Что-то не так на севере, – протянул Ринельгер, провожая грандиозных существ грустным взглядом. – Послушай, сарахид, нужно обсудить важные вопросы. Во-первых, мы с тобой, как те, кто прослужил в отряде с самого начала и кто стоит на ногах, должны решить, кто займёт место командира.

– Он что-нибудь сказал об этом? – Фирдос-Сар старался не смотреть на Ардиру.

– Сказал, что доверяет это мне…

– Так тому и быть. Я всё равно не справлюсь. Командуй, чародей.

– Хорошо, – кивнул Ринельгер. – Мы остаёмся работать на Ветер. Обрываем все связи с картелем. Магистр к нам благосклонна, а значит, мы всегда будем сыты и на отличной службе. Вопросы? – в ответ молчание. – Когда закончится дождь, – сказал он, задумчиво глядя, как отбарабанивают ядовитые капли по рыхлой земле, – позаботься о ловушках… дерева тут полно, и жди Ветер, как и наказал Ардира, – чародей провёл рукой по лбу. – Надеюсь, о Сенетре позаботятся.

– А ты? – сарахид нахмурился, и костяшки под его бровями закрыли глаза. – Собираешься бросить отряд?

– Нет, – сухо ответил Ринельгер. – Мне нужно кое-что сделать. У Зериона были дела, а я ему кое-чем обязан. Пойду на юг, к Теневалу. Приведу Алормо и узнаю, зачем мы были ему нужны. Меня не будет где-то с неделю. Если я сгину, главным остаёшься ты.

Они оба посмотрели на Ардиру: бледное лицо с густыми чёрными бровями и пышной бородой застыло маской смерти. Казалось, что он сейчас откроет глаза, нахмурится и гаркнет: «Чародей! Сарахид! Быстро в укрытие!». Но отец-командир больше не скажет ни слова.

Как только дождь окончился, отряд вытащил отложенные Фирдос-Саром деревяшки и сложил на них своего командира. Ирма обняла сарахида за торс – лицо его было напряжено, взгляд, преисполненный глубокой печалью, опущен. Ардира был для него не просто соратником по отряду. Ринельгер вдруг почувствовал себя сиротой, только что потерявшим своего родителя и оказавшимся один на один с безжалостной судьбой. Наверное, все солдаты это чувствуют, когда хоронят хорошего командира. Чародей зажёг пламя в руках и поднёс к сухим доскам.

– Да предстанешь ты перед Владычицей Неридой в Аромероне в лучшем свете, – произнесла Ирма, когда огонь начал пожирать тело командира.

– Пусть блаженный покой в Потоке будет для тебя вечным, – сказал Ринельгер.

– Спи спокойно, дружище, – Фирдос-Сар мрачно смотрел на костёр. – Мы будем ждать тебя, командир, – обращался он уже к чародею. – Не смей сгинуть там, у Теневала.

Глава 5 – Лицедей

Глава 5

Лицедей

Старый фургон из подгнивших деревянных досок, покрытый многолетней грязью, что комьями крепилась на корпусе, был накрыт старым серым брезентом и со скрипом приближался к краю Моровой пропасти. Прозванный так овраг служил местом общего погребения, если язык вообще поворачивается так утверждать, для всех несчастных, умерших по той или иной причине в округе. Моровая пропасть была здесь всегда, даже хроники в архивах не могли бы назвать точную дату её возникновения. Во время чумной эпидемии в середине Века Гнева в овраг по приказу наместника Норзрины свозили мертвецов, и постепенно, на протяжении семидесяти лет, до нынешних времён, Моровая пропасть пополнялась трупами, и уже не обязательно теми, кого убила чума или иной мерзопакостный недуг.

Тяжёлое бремя нёс на плечах мортус по имени Вильмонд, оствар, примерно двадцати пяти лет от роду – мрачную профессию гробовщика и сакрального проводника не отпетых жрецами смертных в мир иной. Мортусы, в том виде, в котором представлялись сейчас, появились в то же время, в какое пришла чума – Чёрный Мор – благословлённые в храмах санитары и помощники лекарей, бывало, что мортусы и сами занимались врачебным делом. Но основным промыслом таких персон на протяжении всех лет являлся сбор мертвецов и перевозка их до мест погребения.

Вильмонд остановил мулов, запряжённых в фургон, полный мертвецов, у края Моровой пропасти и лениво соскочил с места возницы. Непринуждённо он обошёл труповозку, открывая дверцы. В чёрном плаще длиной до самых щиколоток, капюшоне и маске с клювом он напоминал одинокого ворона – посланника смерти.

Ширен, седовласый старик с еле заметной плешью, разливал по чашкам свежезаваренный чай. Когда-то и он работал мортусом так же резво, и на его долю выпал самый страшный период Чёрного Мора. Годы шли; на все сбережения, что Ширен собрал за пятьдесят лет неблагодарной работы санитара, он купил пустующую хижину здесь, вдали от цивилизации, у самого края Моровой пропасти, места, что ненавидел всем сердцем, но не мог его покинуть.

Ширен отставил чашки и молча наблюдал за тем, как Вильмонд выполнял свою работу. Длинной палкой с крюком мортус бесцеремонно вывалил груду полуобнажённых тел из фургона на землю перед пропастью, последние трупы он схватывал руками за волосы и конечности и рывком скидывал в общую кучу. Среди его мёртвых подопечных были как свежие тела, так и полуразложившеся – с последними трудности возникали в большей мере. Ширен сморщился, когда Вильмонд перехватил мертвую женщину, пролежавшую без упокоения, быть может, недели две в воде, распухшую и окрасившуюся серым. Мортус дёрнул слишком сильно и сорвал пласт кожи, что, словно молочная плёнка, слезла с гниющего тела. Работа приучила его относиться пренебрежительно к смерти: Вильмонд становился последним проводником после отпевания, но считал себя скорее мусорщиком, чем какой-либо высокой сакральной фигурой общества.

Когда последний человек скатился в братскую могилу, Вильмонд захлопнул дверцы и подогнал фургон к хозяйству Ширена. Старик сидел в беседке на крыльце и, как только мортус подошёл, пододвинул к нему чашку чая. Вильмонд снял маску: бледное молодое лицо с редкими бровями было измучено, глаза потухли и пребывали в глубокой задумчивости, пульсируя нотками скрытой печали.

– Спасибо, Ширен, – Вильмонд шумно отпил и блаженно выдохнул. – Самое то, после работы.

– Пятьдесят одно, – отметил Ширен, – до упора наполнил. Много ещё?

– Ходки две или три, – протянул задумчиво Вильмонд. – Если бы ты съездил со мной, управились бы быстрее.

– Это уже третий заезд за день, – Ширен замолчал, взглянув на небо. – Что ты там за мешок выбросил?

– В казарме нашёл четверых младенцев, – сказал Вильмонд равнодушно. – Решил упаковать…

– Котелок совсем не варит? – сурово бросил Гробовщик так, что его молодой напарник смутился. – На кой хер Лицедею карапузы?

– Ради энергии? – пожал плечами Вильмонд, сгоняя краску с лица. – Ширен, он сказал свезти в пропасть всех мертвецов из Теневала. Каких именно, он же не указал?

– Вот это сам ему и скажешь, – фыркнул Ширен, не без удовольствия отметив, что Вильмонд побледнел, прямо как перевозимые им трупы. – Ладно, не бойся… говорить, как всегда, буду я.

– Хорошо, – выдохнул мортус. – Лучше посмотри, что я нашёл у священника из часовни…

Мортус покопался в сумке на боку и вытащил кулон – линии внутри ромба складывались в подобие феникса, взмывающего ввысь. Руна аромеронни, приверженцев знаменитого среди норзлинов поверья, что каждого после смерти ожидают в Залах Аромерона. Этот же знак принадлежал мятежной королеве и пророчице, и потому все её лучшие солдаты и священники носили такие кулоны и считали это честью.

– Стало быть, в окрестностях не осталось ничего живого, кроме Эстифала, – сказал Ширен, рассматривая кулон. – Сначала дожди, мародёры и чудовища… а теперь Лицедей накрыл крупный город чарами. Скоро он займётся и Эстифалом.

– И нам нечего будет ему жертвовать, – мрачно заключил Вильмонд. – Что будет делать дух тогда?

– Плевать, что он будет делать, – отрезал Ширен и вытащил золотую монету. – Держи дар-миртил. Нечего тебе с ним лишний раз болтать. Сходи выпей, девку в койку затащи. Словом, отдохни и завтра мы покончим со всем этим.

– Спасибо, Ширен, – меланхолично улыбнулся Вильмонд. Он отпил из чашки и ещё некоторое время всматривался в тёмную линию Моровой пропасти. – Я никогда не спрашивал… но сколько их там? Сотни?

– Тысячи, – взгляд Ширена застыл. Перед ним иногда всплывали лица первых, кого он похоронил в овраге и отдал в жертву духу. – Они приходят сюда ещё с Века Гнева. Мертвецы в пропасти тлеют очень медленно, Вильмонд. Скоро не останется места.

– Скорее не останется новых мертвецов, чем насытится эта бездонная пропасть. Юг Норзрины опустошён. Отсюда ушли даже самые отбитые охотники за головами. Предпочли Панремму или Эливию, точно не знаю. А, между тем – верно, ты не слышал – всё-таки остановился здесь отряд Святого Воинства. Или это наёмники… но занимаются они тем, что, если верить мужикам, уничтожают в окрестностях демонов.

– Неужели? – кашлянул Ширен. На миг в его сердце блеснула тусклая надежда.

– Они пришли на сей раз за демоном Дегановых Рубцов, – погасил огонёк в душе старика Вильмонд. – Не думаю, – он заметили взгляд Ширена, – что им есть дело до Лицедея. Если только не сообщить о том, кто вырезал Теневал…

– Тише ты, – прошипел Гробовщик. – Не болтай о таких вещах здесь.

– Прости, – Вильмонд отставил пустую чашку и надел маску. – Ладно, поехал я. К нашим соратникам с отчётом заезжать?

– Обойдутся, – бросил Ширен. – Отдыхай, парень.

– Понял. Тогда до скорой встречи!

– Не пропадай, – покивал Ширен, провожая мортуса взглядом.

Вильмонд залез в фургон и погнал мулов по тропе к тракту на Теневал. Ширен вздохнул – славным человеком был этот парень, только старик всё равно больше предпочитал одиночество. Сказывалась профессия: у мортусов большинство попутчиков молчаливы, отчего к тишине привыкаешь и сам.

Гробовщик покрутил в руках серебряный кулон, украдкой глянул в сторону Сумеречного леса и спрятал его в кутке. Ширен вылил остывший чай из кружки и наполнил её горячей порцией, удобно расположившись на стуле в ожидании старого друга.

***

Ринельгер вздрогнул, просыпаясь. Холодная и влажная выдалась ночка, а сон, как всегда тревожный и обрывочный, совершенно не прибавил сил. Чародей повозился с поясом, достал флягу и жадно приложился к горлышку. Пока он спал, дождь, к счастью, так и не пошёл – вокруг ночлега под камнем, напоминающим коготь гигантского зверя, земля оставалась сухой. Как выразился бы Ринельгер, аномально сухой.

Чародей покрутил в руках маску, проверив застёжки на ней – перед сном пришлось сильно заморочиться, чтобы прикрепить полоски кожи к оплавленным краям – и надел её. Маска поможет скрыть лицо, создаст зловещую тайну, отпугнёт некоторых, а иных привлечёт. Впервые Ринельгер путешествовал так долго в одиночку, и оттого мерзкий и склизкий страх поигрывал струнами глубоко в сердце и впивался когтями в горло, до сих пор не отступив после башни и встречи со спиритом. Страх тормозил, порою становилось тяжело дышать, но непонятный беззвучный зов гнал Ринельгера в Теневал, навстречу Алормо и Лицедею.

Путь к поселению с достаточно мрачным для центральных провинций империи названием пролегал после рейских пустошей через Дегановы Рубцы – плоскогорье, названное ещё семьсот лет назад в честь второго дракона Мощи. Местность, иссечённая низкими горными хребтами, мелкими речками и глухими топями, вселяла куда большее уныние, чем разорённые берега Реи. Темнее, злее и скрытнее речных пустошей, Дегановы Рубцы хранили молчание, от торчащих острыми пиками холмов исходила ненависть, в низинах и расщелинах прятались обезумевшие от Хаоса звери. Ринельгер в который раз взвешивал свои шансы пройти через плоскогорье – не раз Родина давала понять, насколько теперь её бескрайние просторы стали враждебны ко всякому страннику. На востоке раскинулись пустоши и руины провинции Панремма, в них, по рассказам беженцев, творилось невообразимое бесчинство, демонстрировавшее истинное лицо Хаоса: огонь столпами вырывался из земли, тропы, ранее известные, исчезали и перепутывались. В тех местах царил разгул опасной нечисти, а большое количество охотников за головами не гнушались любой добычи. Запад же продолжал играть в бессмысленную войну за власть над выжженной землёй.

Через Рубцы был переброшен тракт, выстроенный ещё два столетия назад по приказу Капитула. В силу непредсказуемой, но всегда суровой местности, дорогу надлежало постоянно содержать в благопристойном виде. В наступивший час анархии, когда попирались абсолютно все законы цивилизации и даже природы, все забыли про тракт и предпочитали о нём не вспоминать – такое отношение, точнее его отсутствие, ярко выражалось в разбитой плитке дороги, местами обвалившейся, особенно на склонах и поворотах.

На очередном таком месте Ринельгер выдохнул с яростью и рухнул на колени. Рука снова сорвала с пояса флягу, чародей ощупал её – глотков осталось не больше десяти, от силы двадцати, а конца проклятым Рубцам не было видно. Он сплюнул, оставил флягу и поднял голову в дурацкой надежде увидеть знак от богов, что отвернулись от этого мира.

Алые небеса неспешно гнали кучные облака, а чёрный солнечный диск, оставив всякую попытку прорваться через кровавую пелену, застыл среди этого меланхоличного действа, став, пожалуй, неплохим дополнением к удручающей картине, отражающей весь этот ужас разложения мира.

– Проклятье, – сухими губами произнёс Ринельгер, медленно поднимаясь. – Нужно идти дальше, – подбадривал он себя. – Я иду к тебе, Лицедей…

Битва со спиритом не прошла бесследно: пусть призрак и уничтожен, но он продолжал являться во снах и снова пронзать грязной окровавленной иглой Ардиру, безумно шелестя обрывками фраз, когда-либо услышанных чародеем, меняя тембр голоса, накладывая друг на друга и словно пропуская эхом через горн.

Воспоминания Зериона продолжали всплывать в голове Ринельгера: пожары, пожирающие бескрайние лесные массивы, окровавленные штандарты, вхождение паладина в Кредохарт. И имя Лицедей – оно вгрызалось в разум, словно гвоздь, вгоняемый тяжёлым молотом чувства вины и долга.

Спирит оставил довольно стойкий отпечаток, до сих пор из Ринельгера будто вытягивали жизненную энергию, выжимая, словно мокрую тряпку. Хоть такое состояние за последние годы случалось довольно часто, в этот раз оно оказалось непривычно тяжёлым.

Впереди показался крутой склон, а на каменных столбах с деревянными балками между ними держались рваные остатки тракта. Ринельгер закусил губу, огляделся, но никаких альтернативных путей здесь не существовало. Только вперёд, не сворачивая. Чародей поудобнее перевесил сумку, схватился за серп на поясе и боком начал движение по выступам. Его взгляд устремился вниз, а разум поразило непреодолимое желание прыгнуть навстречу вечности: всего десять сажень вниз, и начинался густой туман, верно, скрывающий за собой ещё столько же. Ринельгер выдохнул, избавляясь от убийственного наваждения, и замер. На капюшон падали мелкие камешки и комья земли, чародей отдёрнул голову, взглянул наверх и встретился с оскалившейся острыми клыками пастью.

Ринельгер вскрикнул, переходя на громкий вопль, махнул серпом и, не удержавшись, сорвался с остатков тракта вниз. Случилось это несказанно вовремя, ибо чудовище совершило резкий рывок, приземлившись на выступ, где только что стоял Ринельгер. Оно не смогло опереться, качнувшись, туша перевернулась через голову и полетела следом за чародеем. Они нырнули в туман одновременно, Ринельгер пустил защитные чары и упал в вязкую грязь, что начинала низинные болота.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache