Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)
Заскрипела лестница, в зале показался кровавый чародей в расплавленной маске Культа. Эриганн пустил чары моментально; обсыпаясь многолетней пылью, арка входа к лестнице рухнула, но Ринельгер успел заслониться и выпустить в ответ молнию, что, осветив пространство, грохнула над головой Эриганна и развалила стену за пьедесталом.
В часовне потянуло сквозняком, дверь в залу, выбитая несущимся в Эриганна колоколом, что с оглушительным звоном врезался в стену за алтарём, слетела с петель, и Вильмонд увидел Ветер со сверкающим посохом. Эриганн замер на мгновение, его губы судорожно что-то произнесли, и помещение заполнила ослепительная вспышка света. Магистр, словно громом поражённая, рухнула, и Эриганн победно вскрикнул.
Вильмонд не знал, каким образом смог вернуть самообладание, будто бы его облили холодной водой. Самострел дёрнулся, спусковой крючок щёлкнул, и стрела вошла Эриганну в бок между рёбер. Он изумлённо развернулся к мортусу, и за его спиной возник кровавый чародей.
– За Веммена и Кассию, ублюдок, – прошипел Ринельгер, разворачивая бывшего адъютанта Ветер лицом к себе.
Он вогнал керамарийский меч ему в живот по самую рукоять. Эриганн хрипнул, выдыхая, из его изумлённых глаз посыпались искры энергии. Умер он быстро, не так, как хотелось бы Ринельгеру. Чародей отбросил от себя обмякшее тело, развернулся к зале и побежал к выходу. Ветер поправляла чуть съехавшую маску и, опираясь на посох, поднималась на ноги.
– Он… Ты убил его?
– Я сжёг его энергию, – сквозь зубы сказал Ринельгер. – Ваш бывший адъютант, госпожа, не увидит даже света в Потоке.
– Достойная участь для предателя, – она рассмеялась: нервно и почти безумно. – Черёд его недовойска… покончим с рубиновыми наёмниками вместе, Ринельгер?
– С превеликой радостью.
Они вместе покинули часовню: Ветер после удара немного хромала, но кровь Ринельгера помогла ей выдержать убийственные чары Эриганна. Небеса над полем гудели, через облака отчётливо виднелись пылающие кометы, десятки штук, они пролетали над головами сражающихся, оставляя замершие во времени хвосты. Только сейчас Ринельгер понял, что с неба теперь падали исключительно пепельные хлопья.
Они в диком вальсе падали на землю, засыпая центурии Мёртвого Легиона и Ветмаха и сотни Рубинового Войска, а ураганные ветры поднимали пепельную бурю, окрашивая солдат в буро-серые цвета.
Магистр доковыляла до выступа, внизу которого рубиновые лучники достреливали последний боезапас. Ринельгер встал рядом, вонзил керамарийский меч в мёрзлую землю и присмотрелся. Странное, неестественное беспокойство поселилось у него в душе.
Рёв наполнил окрестности, Ринельгер на мгновение потерял последние мысли в голове. В нём с необыкновенной скоростью росла тревога, склизкими пальцами захватывая каждую часть тела. Чародей замер в ожидании самого худшего. С восточной стороны, где круто спускался склон горы с неизвестным ему названием, растягивалось чёрное воинство и незримыми потоками лилась знакомая и одновременно тёмная энергия.
– Лицедей…
Словно ожидая представления своего господина, из пепельных облаков, расколотых осколками кометы, вынырнул, обливая пламенем голову, золотистый дракон. Ветер отреагировала сразу, вскинула руку и пустила две вспышки, что почти одновременно разорвались прямо перед пастью зверя.
Дракон спикировал, поливая огнём рубиновых стрелков и ведя пламя к источнику Мощи. Ветер бросила несколько заклинаний, и вместе с Ринельгером побежала назад, к часовне. Зверь с замогильным воем пронёсся, лапой срывая верхушку колокольни – каменные и деревянные обломки с жутким грохотом рухнули на треугольную крышу – часть скатилась по бокам, часть, особенная тяжёлая, провалилась внутрь. Ветер и Ринельгер прижались к стенам, дракон набрал высоту, скрываясь в багровых облаках.
– Проклятие, – выдохнула Ветер. – Демон уже здесь… сколько у него войск?
– Даже если меньше, – ответил не своим голосом Ринельгер, – каждый его солдат как десять ваших легионеров…
– На поле сражаться смысла нет, – протянула Ветер.
– В городе тоже, – сказал Ринельгер. – Всех мертвецов он поднимет и превратит в проклятых. Нам нужно уходить отсюда… к башне. Закончить с Чертогами, или с гробницей…
– Моих чар хватит только на то, чтобы доставить нас в лагерь.
– Да, нужно забрать Арен-тару и меч…
Ветер выглянула, дракон снова объявился, но теперь его внимание привлекли разбегающиеся солдаты обеих сторон. Магистр развела руками, пепел закружился вокруг неё. Ринельгер поспешил встать рядом, она взяла его за руки, перчатки, пропитанные кровью, зачавкали, Ветер сжала пальцы, и они поднялись в воздух.
Ураган магистр повела в сторону, подальше от дракона, а Ринельгер видел, что происходило внизу, где копошились среди пламени маленькие фигурки людей. Центурии, смешавшись с рубиновыми наёмниками, бежали к имперскому лагерю, отдельные отряды разбегались в другие стороны, а несколько групп, сами того не ведая, направлялись к приближающемуся чёрному войску Лицедея.
Знай Ветер и Эриганн, что демон, жаждущий смерти всего живого, подойдёт сейчас, изменили бы они планам? Сколько бессмысленных жертв на алтарь сложено зря! Впрочем, не в первый раз и не в последний – смертный обыватель, даже облечённый большой властью и ответственностью, не способен видеть дальше своего носа. Вряд ли, конечно, войско, сотканное из тех, кто готовился убивать друг друга, можно было назвать единым и боеспособным, но протянуло бы оно чуть дольше. Как и Ветмах.
Ринельгер поднял голову – осколки кометы, предвестницы скорой беды, рассекали багровый небосвод, а тьма, между тем, накрыла пепельное поле выжженной ржи. Лицедей пожинал плоды нового для этого места богатого урожая.
***
Вильмонд ещё долго сжимал самострел и с закрытыми глазами, прижавшись в холодную стену, пытался совладать с дрожью, внезапно нахлынувшей на него. Он надеялся, что осыпающаяся крыша часовни под драконий рёв, словно под заупокойную песнь, похоронит его, но зверь быстро потерял интерес к полуразрушенной святыне.
– Да примут души павших в Потоке Лерон и Залас, да обретут они тот свет и ту новую жизнь, о которой мечтали в смертном обличье…
Вильмонд не знал, что на него нахлынуло, почему он вспомнил священную службу в святыне, сторонники которой боролись с тем, во что он верил всю жизнь. Быть может, потому что подозревал, что скоро и сам предстанет перед молчаливыми богами-прародителями в Потоке. Или перед норзлинской Неридой. Жаль, что не выучил никаких молитвенных слов для неё.
Пересиливая страх, мортус на дрожащих ногах поднялся и направился к пролому за алтарём. Снаружи всё заметало пеплом, из его сугробов торчали верхушки катапульт, брошенных наёмниками в страхе перед драконом. Вильмонд медленно направился в ту сторону, где на его памяти располагался лагерь. Там он забрал бы, если потребуется – силой, коня и поскакал, куда глаза глядят, лишь бы подальше от Арецетовой Ржи и того, что должно было произойти в Ветмахе.
Кто-то уже успел вернуться в лагерь, мимо Вильмонда верхом проскочил Аорин тиль Валлех, направлявшийся отнюдь не на подмогу бойцам в низине. Командующий, бледный, с кровоподтёками, даже не обратил внимания на мортуса. У конюшен ещё оставались рассёдланные лошади, мимо стойл бегали солдаты: они набрасывали друг на друга с кулаками, палками и мечами за право залезть в седло.
– Ворон!
Крик сорвался, переходя на хриплый оклик. Вильмонд обернулся, в нескольких шагах брёл культист, сжимая окровавленной рукой живот. Мортус был готов застрелить некросициара, если тот потребовал бы выйти к кому-нибудь навстречу или убить следующего неугодного духу Моровой пропасти человека или рунарийца.
– Ворон, нам нужен конь, – протянул культист, и Вильмонд узнал в нём Элеарха. – Мы остались одни… проведи меня к башне.
– К башне?! – выпалил мортус. Сколько ещё ему придётся положить на кровавый алтарь, сколько ещё рисковать жизнью, прежде чем сойти с ума? – Не знаю о какой башне речь, и знать не хочу…
– Ворон, – Элеарх опёрся о пустые стойла. – Я дарую тебе всё, что пожелаешь, если поможешь мне добраться до башни около города.
Его прервал рёв дракона.
– Всё, что пожелаю? – помедлил Вильмонд. – Смоешь с меня всю ту кровь и одаришь богатствами имперских лордов?
– Ты получишь такую силу, какая не снилась ни Гробовщику, ни Лицедею.
– Я тебе не верю.
Элеарх усмехнулся под маску, опёрся о стойла и возвёл руки к небу. Вильмонду показалось, будто тенью за спиной пастора Культа развернулись крылья – чары заискриились по всей конюшне, солдаты и прислуга вдруг замерли и тут же попадали безжизненными телами. Стойла наполнились испуганным лошадиным ржанием. Вильмонд изумлённо огляделся, а Элеарх приблизился к нему, уже не так сильно хромая:
– Ну, так что, Ворон, теперь мне веришь?
***
Теневые сети крепче сжимались в силки, но, на счастье Верона, теперь оружие Лицедея обратилось и против него: паутина запутывала демона, и тот, яростно рыча, рвал их в клочья, обращая всю мощь на себя, пока юноша, вырываясь, бежал дальше в тёмную пустоту порабощённого сознания.
Долго продолжаться так не могло, Верон забежал в самый чёрный уголок разума, и что-то стало медленно вытягивать его силы. Демон заревел где-то вдали и прекратил погоню, лишь в темноте сверкнули два алых огонька. Охота прервалась снова, но лишь на некоторое время, пока то, во что превратился Лицедей, отвлеклось на события внешнего мира. Верон научился смотреть его глазами, и перевоплощение духа намного облегчило процесс выхода из сознания, пусть и на немного.
Тёмные чары покрывали огромное пепельное поле, к которому были перекинуты через горящий ров два моста. Проклятые и дриады добивали раненых солдат с рубиновыми повязками и в имперских кирасах, брали на клинок тех, кто не успел и больше не мог бежать. С грохотом на мост приземлился дракон, дыхнул в небо синим пламенем и замер в ожидании демонического господина.
Лицедей легко ступал по залитому кровью пеплу, сжимая правой рукой ржавый фонарь с искрящимся огоньком, а левой поигрывая глефой. Позади него, расправив крылья, переворачивая тела и добивая пропущенных воинами живых, следовала Террама. Демоны остановились перед человеком в чёрном плаще, тот развернулся – Верон узнал Гробовщика: голова того чуть была чуть наклонена вбок, глаза-точки выражали ещё большее безумие, чем то, какое юноша видел в них при жизни. Тонкие губы его были сжаты так, что казалось, будто их нет вовсе, в уголках рта остались дорожки запёкшейся крови. Гробовщик стал проклятым, одним из верных слуг Лицедея, даже после смерти.
– Они бегут в город, что неподалёку, Лицедей, – режущим голосом доложила Террама, с довольным видом оттирая окровавленный наконечник посоха о чьё-то тело. – Кровавый чародей убил Эриганна из Ласанны.
– Змей больше не будет шипеть, – одержимый размял шею. – Без Арен-тары мы не можем провести ритуал, кинжал некросициары отдали прямо в лапы магистра.
– У неё нет первозданной энергии и духа… Без нас она не откроет Чертоги, Лицедей!
– Думаю, магистр подготовилась так же основательно, – протянул Лицедей голосом Ширена. – Для отвлечения она уводит войско в город… Нам нужно подкрепление, Террама.
– Я уничтожу его, уничтожу во имя тебя! – фанатично воскликнула демоница. – А ты отправляйся за Мощью.
– В Ветмахе, – он прикрыл глаза, – скрывается Одарённая. Её тело возвысит твоё могущество, Террама, как тело Верона возвысило моё.
Лицедей вытянул руку с фонарём, энергия вспыхнула, и солдаты Рубинового Войска и легионеры Ветмаха судорожно стали подниматься: один за другим, с теми жуткими выражениями лиц, мёртвыми бесцветными глазами, полными ужасной одержимостью.
– Город будет уничтожен, Террама, – продолжил Лицедей. – Впервые духи восстали против смертных не по зову полубогов, а сами. Мы вожди этого переворота. Когда все в том жалком городке умрут, подними наше войско, – он протянул ей фонарь, и демоница с благоговением сжала пальцами с длинными когтями его цепь, – и завладей телом Одарённой, – демон замолчал, оглядывая поле. – Комета упала… знак божественной воли. Либо рождение дракона Мощи.
Террама вскинула голову к небу: где-то за багровыми тучами сверкали горящие куски небесного камня, что вскоре осыпятся на измученную алой ночью землю.
Верона что-то кольнуло, и юноша выпрыгнул из внешнего мира. За то короткое время, пока Лицедей сказал последнее слово и Верон рассматривал пространство вокруг тела, демон нагнал его. Острый наконечник глефы вошёл в сердце юноши, и чудовищное воплощение духа с ликующим оскалом нависло над его головой. Верон почувствовал острую боль, его руки осыпались искрами, что сразу же тухли в темноте.
– Игра кончилась, – прошелестел Лицедей. – Я тебя поймал.
***
Когда пространство вокруг наполнило синим цветом, призывающим отступать, Антониан изумился: неужели битва проиграна, неужели там, со ставки, магистр поняла, что центурий осталось совсем ничего, а враг одерживал уверенную победу? Все его мысли пресёк рёв, а вслед явившийся из ниоткуда дракон.
Горнисты Ветер и Рубинового Войска завопили трубами одновременно, и только что схватившиеся в яростном сражении солдаты моментально расцепились и кинулись бежать врассыпную, а командиры даже не пытались их сдерживать. Антониан слышал крики тех, кто попал в огонь, и все его животные инстинкты заглушили кипевшую жажду крови и гнали его быстрее бежать туда, где драконье пламя его не достало бы.
Антониан не помнил, как добрался до лагеря, он перестал замечать ноющую в боку боль от удара молота. Все чувства вернулись, когда он остановился около своего шатра. Взгляд застыл на пепельно-снежной дорожке у входа, на душе вдруг стало необычайно спокойно, а в глазах до сих пор стояли картины боя: оторванные конечности, мешками лежащие друг на друге вперемешку с грязью тела убитых солдат и огонь, повсюду этот вечный спутник войны и смерти. Он выронил меч из рук и упал на колени: завтрак подступил к горлу. Звериная его суть рассеялась, а человеческая не могла стерпеть того ужаса, который он пережил, в котором участвовал сам на поле боя. Впервые он убил кого-то, кто был больше, чем крыса.
– Антониан, мальчик мой! – кто-то схватил его за плечо. – Как он? Где лекари?
– Бегут уже, господин Анахет. Все бегут в город.
– Приготовь лошадей. Шевелись!
Ганард рывком поднял Антониана на ноги и похлопал его по щекам. Юноша очнулся, растеряно взглянул в измазанное кровью и сажей лицо нового префекта Ветмаха и что-то утвердительно пробурчал. Анахета это удовлетворило, и он повёл Антониана прочь от шатра: личных вещей, кроме старой одежды, там всё равно не было.
– Миледи! Что происходит?
Антониан сконцентрировался, приглядываясь: Ганард остановился вместе с ним около шатра магистра и её адъютанта: Ветер, слегка потрёпанная, отдавала короткие приказы центурионам, вокруг неё ожидали оседлавшие коней гвардейцы.
– Господин Вирден, слава богам-прародителям! Возьмите когорту и прикройте четвёртую центурию у входа в лагерь!
– Миледи, что, демон побери, творится? – повторил нетерпеливо Ганард. – Кто на нас напал?
– Вы очень кстати упомянули демона, господит Анахет, – бросила Ветер. – Уводите солдат в Ветмах и готовьтесь к осаде.
– Проклятие… против кого мы воюем? Миледи.
Магистр не ответила, к ней присоединились ещё несколько легионеров, ей подали лошадь.
– Где Ринельгер? – Ветер оглянулась. – Ты, – она окрикнула какого-то мальчишку. – Приведи моего адъютанта!
Ганард тихо выругался и потащил Антониана к стойлам.
– Она гналась за какой-то силой, – пробурчал Антониан. – Настало время ей получить то, во имя чего лилась сегодня кровь…
– Тише, парень, – Ганард немного подтянул его. – Вон и наши лошади…
Ринельгер залетел в шатёр, сорвал с лица маску и судорожно потянулся к полному вина графину. Звуки горна и крики заглушили шевеление в полутёмных уголках его недолгого пристанища, но слабое энергетическое волнение в паре шагов от себя чародей не уловить не мог.
– Кто здесь?! – в пальцах зажглось пламя, блеснул керамарийский меч.
– Ринельгер, – Эсса сняла капюшон. Её бледное подтянутое лицо стало намного красивее под действием вампирских чарующих иллюзий, глаза слабо переливались холодной синевой, пока что неумело маскируясь. Она уже научилась скрывать зубы и полностью обратилась. Её энергии Ринельгер чувствовать никак не мог. Чародей пустил светлячка: Михаэль возник рядом, его перевоплощение достигло зенита, глаза ярко горели синим – впопыхах Ринельгер даже не заметил свечения – клыки высунулись, нос слегка впал, разлив вокруг себя тёмное пятно.
– Клянусь богами-прародителями, – Ринельгер еле удержался, чтобы не обнять их, – я уже и не надеялся, что вы выжили!
– Лицедей торопился, лекарь, – произнёс Михаэль. – А нас проклятые почему-то не тронули.
– Битва кровавая, – отвлеклась Эсса и мечтательно вздохнула. – Много кровушки пролилось…
– Мы не успели, лекарь, – с горечью прервал лучницу Михаэль. – Проклятым на нас всё равно, а вот с дриадами пришлось повозиться. Мы задержались.
– С ними дриады? А что с Террамой?
– Демоница, лекарь. Она отреклась от себя и обратилась.
– И теперь она здесь вместе с Лицедеем, – закончила Эсса.
Ринельгер опёрся о стол, взяв кувшин с вином и, запрокинув голову, стал жадно пить. Михаэль и Эсса терпеливо ждали.
– Мы отходим в Ветмах, – произнёс чародей, отставив со стуком графин. – Ветер желает быстрее открыть Чертоги.
– Ну, так откройте, и сразимся с демоном, – буркнул Михаэль. Его терпению приходил конец.
– Если бы можно было просто так их открыть! – фыркнул Ринельгер. – Это не ноги деревенской девки, чтобы одним мановением их раздвинуть… Магистр одержима мыслью, что победный час близок….
Что-то грохнуло вдалеке, взревел, приближаясь, дракон. Чародей встрепенулся, надел маску и потянулся за серпом.
– Она не хочет меня слушать, – продолжил Ринельгер, засовывая меч в пояс, подальше от керамарийского. – Торопится…
– Как она собралась войти внутрь?
– Филактерия с кровью Одарённого и вуаль с энергией духов она собрала. Все компоненты для ритуала, древнего, как Рунайро, у нас есть.
– Не нравится мне вся эта затея, Ринельгер, – покачала головой Эсса. – А я, между прочим, упырица.
– Ветер я возьму на себя, – сказал чародей. – Прежде чем действовать, я должен во всём разобраться. Вы останетесь в Ветмахе. Нужно очистить Терраму. И сделать это правильно.
Ринельгер покопался на столе, выискивая бумагу и чернила. За шатром нарастал гул, доносились звуки боя. Чёрное воинство Лицедея принялось штурмовать лагерь, а чародей словно не хотел этого замечать.
– Проклятие, – пробурчал он. – Кажется… я же просил принести мне чернильницу! – Ринельгер достал перо, провёл пальцем по кончику.
– Лекарь, давай потом, – нервно проговорил Михаэль. – Они уже тут.
– «Потом» может не наступить, – Ринельгер снял перчатку. – Эсса, держи господина рыцаря…
Лучница поняла его с полуслова и, не задавая лишних вопросов, заключила Михаэля в крепкие объятия, словно маленькая девочка обнимала любимого питомца огромных размеров. Ринельгер ещё раз опробовал перо и, вздохнув, пробил острым наконечником безымянный палец. Частая практика притупила боль, и он обмакнул перо в рану, сложил формулу в голове, разгоняя кровь в жилах, и начал осторожно вычерчивать руны на пергаменте. Михаэль сначала притих, а потом судорожно дёрнулся в объятиях Эссы, отрывисто и голодно зарычал.
– Больной ублюдок, – весело отметила лучница. – Мы могли бы хотя бы выйти…
– Страх помогает чарам быстрее гнать кровь в моих жилах, – дрожащим голосом объяснил Ринельгер. – Что может быть дурнее и страшнее, чем так дразнить вампира?
– Ничего, наверное… А проклятых в паре шагов тебе мало?
– Естественно. Как твоя жажда?
– Пока я не голодна. Но будешь меня испытывать, чародей, порву вместе с этим психом.
– Я…я, – Михаэль старался бороться. – Сукин же сын!
Слуга вбежал настолько внезапно, что Ринельгер брызнул кровью в лицо, а Эсса выпустила рыцаря. Блеснул меч, он оскалился и набросился на получившего роковой удар паренька. Чародей сплюнул, спокойно довёл петлю последней руны и завернул лист пергамента, останавливая кровь. Эсса развела руками, обошла ужинающего Михаэля и выглянула в лагерь.
– Видимо, Ветер прислала, – протянул Ринельгер, пряча ритуальный нож под мантию. – Никто не заметил?
– Не-а, – пропела Эсса. – Все драпают… Жалко мальца!
– М-да, – Ринельгер вручил ей пергамент. – Здесь формула чар. Пусть будет у тебя. Если что, отдашь его остварке с молочными волосами… Амалия её зовут.
– С ней ещё блондинка такая со шрамами на лице?
– Всё-то ты знаешь… Покушал, дорогой?
Михаэль вскинул голову, обнажив окровавленные клыки, и снова посмотрел на разорванную жертву.
– Ты привыкнешь, – грустно произнесла Эсса, когда он согнулся и задрожал от отвращения. – Скоро… Ринельгер?
– Пусть умоется, иначе распугает бравых воинов, – сказал чародей. – Что такое?
– Мы похоронили тело Вирры, – она не смотрела на него. – Соорудили ей погребальный костёр и отправили в Поток.
– Она не попадёт в Поток, – комок застрял у Ринельгера в горле. – Но… спасибо вам. Большое спасибо.
Михаэль, до сих пор дрожа, склонился над чаном с водой, окунул в неё голову. Эсса сняла с плеча лук, выглянула наружу. Ринельгер сложил руки на груди, наблюдая за рыцарем.
– Я чудовище…
– Чудовище.
– Зачем только, зачем ты ей позволил, лекарь?
– Я был против тогда, рыцарь. Но верни меня сейчас в тот день, я бы изменил многое, но не это. Сколько преступлений, скольно уловок и бесчестных поступков было совершенно под алым небосводом за эти пять лет, Михаэль? Бессчётное количество, и поверь, твои злодеяния ничто. Мы все прокляты. Все до единого. Всё, что от нас требуется, не умирать и рваться к истине. А за истиной свобода. Постарайся унять жажду и ненависть к самому себе и всему миру.
– Когда меня посвятили в сан рыцаря, – спокойно проговорил Михаэль. – Я клялся, что буду сражаться за Нериду и её пророчицу, Деву Аммелит. Что буду защищать невинных. Убивать ради них. Вечно. Клятвы порою двусмысленны, лекарь…
– Самая безобразная вещь на всём свете, – мрачно улыбнулся Ринельгер. – Ну, так что? Будешь бороться или снова кинешься на меч?
– Знать бы, что из этого лучше, – фыркнул рыцарь. – Колесо жизни делает следующий оборот.
– Парни! – крикнула Эсса. – Живее!
***
Ворота со скрежетом раскрылись, стража и горожане расступились: в город, загоняя коней насмерть, залетали солдаты: легионеры, ветмахцы и рубиновые наёмники. Амалия ощутила леденящее душу настроение и ужасную весть, что несли в себе эти воины.
Обеспокоенно, ругаясь под нос, вышла вперёд на площадь Сандрия. Терамин, ничего не понимая, последовал за ней – среди всадников он приметил Ганарда Анахета. Амалия подошла к Сандрии, и та облегчённо вздохнула, когда рядом с префектом появился её брат.
– Антониан! – она чуть ли не вырвала его из рук гвардейцев, что помогали ему слезть с коня, и крепко обняла.
– С-сандрия, – простонал тот. – Осторожно, у меня, кажется, ребро сломано…
– Господин префект, в чём дело? – спросил Терамин, когда Анахет спрыгнул с седла. – Где магистр? Почему с вами эти… рубиновые разбойники?
– Строй стражу и ополчение, – сказал Ганард. – Всех на стену. На нас идёт войско демонов.
– Демонов? – тенью ужаса исказилось лицо капитана, он взглянул на Амалию и Сандрию. – Откуда они взялись?
– С Забвения, Ледвус, – Ганард осмотрел Антониана. – Я сам ничего не понимаю. Мало времени, враг преследует нас с Арецетовой Ржи. Так что…
Солдаты расступились, верхом на белоснежном коне в город въехала Ветер в сопровождении аквилиферов. Амалия поискала Ринельгера, но кровавого чародея, его всегда гордого силуэта не обнаружила. Анахет, взяв под руку Антониана, что потащил за собой Сандрию, направился к магистру, но остварка решила затеряться в толпе – что-то внутри неё предупреждало остерегаться встречи с Леди Ветер.
– Миледи, объясните же, что произошло? – не унимался Ганард. – Что за чудовища на нас напали?
– Проклятые, – процедила Ветер. – И они очень опасны, господин префект. Надеюсь, этого вам достаточно, и вы начнёте готовиться к обороне? Где мой адъютант? Где Ринельгер?
Амалия развернулась: в сопровождении двух упырей верхом скакал чародей, скрыв лицо маской спирита. Лучница подмигнула ей, и они проехали мимо.
– Что-то ты отстал, адъютант, – проворчала магистр. – Капитан! Всех нужно укрыть в крепости! Отберите мне сотню девочек и мальчиков, не эмансипированных, и доставьте в храм богов-прародителей.
– Сотню? Но… зачем вам они, госпожа?
– Вы хотите пережить штурм города?
– Да… конечно, миледи!
– Тогда выполняйте приказ в скорости и не задавайте лишних вопросов!
– Амалия.
Она вздрогнула, когда произнесли её имя. Ринельгер обнял её за плечи, немного отвёл в сторону, чтобы скрыться с глаз магистра. За ним, словно тени, следовали упыри, подозрительно оглядываясь.
– Ты выжил, – отметила Амалия. – Это хорошо… я рада. Как Сенетра?
– Вроде бы жива, – мрачно произнёс Ринельгер. – Послушай, подруга, меня внимательно. Скоро к городу подойдут проклятые во главе с Лицедеем и Террамой. Я прошу от тебя только одного – очисти Терраму. Она – славный дух и не заслужила такой участи. А я займусь Лицедеем.
– Я? Почему ты отдаёшь это мне, а не своей подружке Ветер? – нахмурилась Амалия.
– Ты из Святого Воинства, Амалия, – он никак не отреагировал на язвительную фразу. – Тебе может быть знакома эта формула. Эсса, прошу…
Упырица достала из-под куртки свиток пергамента, передала в бледные руки остварки, и та, раскрыв его, присмотрелась к красным рунам.
– Это твоя кровь?
– Святая Нерида, да, – бросил Михаэль.
– Экзорцизм, – протянула Амалия. – Откуда это у тебя?
– Неважно, – отмахнулся чародей. – А с Ветер что-то не так… До прихода Лицедея я попробую расставить все точки. В том числе и в вашей с Фирдос-Саром смерти.
– Думаешь, это сделала Ветер? – ещё больше нахмурилась Амалия. – Я, когда смотрю на неё, у меня такая злость наступает…
– Амалия, – щёлкнул пальцами Ринельгер. – Террама, такая крылатая демоница с венком на голове. Эсса и Михаэль помогут тебе. С нежитью их оставить будет безопаснее всего.
– Ещё раз назовёшь меня так, – оскалилась Амалия, – сам станешь нежитью…
– Удачи тебе, – произнёс Ринельгер. Остварка подошла поближе и легонько обняла его, представляя, как перекосилось от неожиданности его лицо. Чародей сомкнул руки на её плечах. – Удачи…
***
Вечность никогда не жалела сотворённого цивилизацией: Ветмах встал ныне на край пропасти. Все испытания, что прошёл он сквозь десятилетия, привели его в сей тёмный час стойким, с храбрыми и отчаянными защитниками. Уголок света вокруг кромешной тьмы, оазис посреди мёртвых пустошей – пожалуй, в памяти Ветмах навсегда таким и останется.
Ринельгер пересекал улицы и видел набирающееся ополчение: сражаться за родной дом, отринув все прошлые обиды, рвались даже самые юные горожане, женщины и нескрючившиеся под тяжестью лет старики. Обычное войско могло бы разбиться о Ветмах, но только не проклятые. Из всех, кто здесь находился, лишь трое могли знать их полную силу.
Ворота крепости опустились, в опустевший дом префекта Ринельгер зашёл один, за ним пристально наблюдали гвардейцы магистра. Ветер заняла трон Катилуса, ощущая себя истинной и полноправной владычицей города, что вот-вот рухнет в бездну времени, превратившись в очередную жертву хаоса алой ночи.
– Жаль, что я не успела заполучить череп Ройда, – возбуждённый голос Ветер звонким эхом разнёсся по пустынному залу. – Знаешь, Ринельгер, у сарахидов есть поверье, что мудрость врага передаётся с первым глотком из его черепа.
– Госпожа, у меня ужасные вести, – произнёс Ринельгер, припав на колено. – У Лицедея в войске дриады и, я в этом уверен, звери и чудовища из Сумеречного леса, взятые им как проклятые. В городе будет бойня.
– Я это подозревала, – усмехнулась Ветер. – Неужели тебя заботит участь горожан? Уверяю тебя, мой адъютант, как только сила Чертогов окажется у нас, всё кончится.
– Народ верит в вас, госпожа, – протянул Ринельгер. – Мудрый правитель ценит это… Я полагаю, нам нужно подготовиться? Или вы прибыли сюда, чтобы насладиться полученной властью?
– Мне не нравится твой тон, адъютант, – Ветер встала. – Ты прекрасно знаешь: чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Мы спасём тех, кто будет в этом нуждаться. Обещаю. А теперь иди… Пара часов до начала осады у тебя есть.
Ринельгер ещё раз поклонился – разговор с госпожой всё равно не клеился – и направился к задним дверям. Прислуга отвела его к покоям архивариуса: небольшой комнатке рядом с библиотекой. Приказав подать горячего вина с пряностями, чародей решил покопаться в книгах: уснуть он всё равно не сможет. Библиотека Катилуса была наполнена одной военщиной и историей ригальтерийского легиона, а также низкосортной литературой Исидора Фирдомира, странствующего писаки-гнома, известного более всего по «Удивительным приключениям полурослика» и «Алузианной: вольдоргарской блудницей».
– А правда Рунайро такой большой, как ваша мачта, господин? – прошептал Ринельгер, вспоминая «потрясающие» сюжеты из повести. – И кому-то же нравится…
Кассии такое по душе: её забавляла история шлюхи, что, покуда старость её не коснулась, объездила все провинции и уголки Цинмара. Кассия называла это сатирой, а Ринельгер только скептично отмахивался.
Ему поднесли полную чашу дымящегося вина, и Ринельгер остался в полном одиночестве. Сделав пару глотков, он всё-таки достал с полки «блудницу», чтобы хоть как-то расслабиться, и под свет свечи погрузился в чтение. Если бы не его мастерство в кровавых чарах, Ринельгер бы давно свалился с ног. Но тёплое вино и книга заставили его задремать.
…Он шёл через пепельное поле, опираясь на плечо человека, спрятавшегося в чёрном балахоне и скрывшего лицо маской. Помощник тяжело дышал, резкими выдохами пытался пробить дыры в клюве, в который забивались хлопья падающего с небес пепла.
За спинами одиноких путников горели поля и скелеты деревьев, эхом гремел марш чёрных порабощённых душ, окружающих одинокий город Ветмах. Он знал, что защитникам конец – демон, властвующий над войском чёрных, могущественен.
Ещё немного усилий, и показалась бы башня. У них нет ничего, чтобы войти в неё, чтобы получить то, ради чего будет стёрт с лица Цинмара одинокий Ветмах. Те, кто это сделает, придут, рано или поздно. И тогда всё случится. Нужно лишь совершить последний рывок…
– Господин!
Ринельгер оторвал голову от раскрытой книги и похлопал слипающимися глазами. Гвардеец, оствар с густой, как у Ардиры, бородой, с совершенно безразличным лицом тормошил его за плечо:
– Алузианна? – нахмурился он. – Мне тоже после неё снилась всякая белиберда.
