Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)
– Амалия не идёт к Ветер? – встрепенулась Сандрия.
– Нет, дорогуша, я выбываю из партии, – произнесла с лёгкой улыбкой остварка. – Но господину Ренелькаму, думаю, будет интересно моё предложение.
– Ты о чём? – нахмурился Антониан.
– Амалия принадлежит к старому роду Фордренд, всластвовавших в Норксонде, – сказал Ринельгер. – А ещё она могучая чародейка и толковая женщина.
– Хм…
– Я буду ждать вас, господин Ренелькам, в Ветмахе, – вставила Амалия. – Как только вы придёте с триумфом из Арецетовой Ржи, вам понадобится удержать власть над городом, а потом забрать себе всю провинцию.
– Тогда пусть моя сестра останется с госпожой Фордренд, – сказал Антониан.
– Сколько же фамильярства от этих аристократов, – фыркнул Ринельгер.
– Совершенно точно, – усмехнулась Сенетра.
– Антониан, ты уверен? – не сказать, что Сандрии его идея оказалась не по душе. – Пойдёшь сражаться один, без меня?
– Будет ли на поле безопаснее, чем в компании чародейки и под защитой стен города? – развёл руками Антониан. – Ты – моя единственная родня, и если я погибну, будешь последней из Ренелькамов.
– Я понимаю, – глухо ответила Сандрия. – Братец, всё будет хорошо. Главное, чтобы ты выжил. Может быть, останешься?
– Нет, – отрезал Антониан. – Я – будущий наместник, и мои люди должны увидеть меня в деле.
– Так вы решились? – Энарду было тяжело говорить после сна – челюсть до сих пор плохо слушалась, даже после вмешательства кровавых чар. – Госпожа Ветер и лорд Анахет уже давно ждут вас.
– Хорошо, мы… я решился, – сказал Антониан. – Слишком долго я шёл по этому пути, и мне до сих пор не верится, что я добрался.
Ринельгер поднял пинту, напомнив юноше Эриганна, так же сидевшего в их последнюю встречу во главе стола и занимавшего положения вожака. Завтрак закончился, кровавый чародей и рунарийка Сенетра долго прощались с Амалией, Энард покинул трактир пораньше, чтобы достать четверых коней для путешествия в Арецетову Рожь.
– Никогда не покидай убежище ночью, – говорил Антониан Сандрии. – Я вернусь, и чтобы на тебе не было ни царапины.
– Я буду ждать тебя, братец, – она обняла его крепко-крепко, словно в последний раз. – Не подставляйся под меч.
– Вот увидишь, я вернусь вместе с войском, – прошептал Антониан. – И мы обретём с тобой дом. После стольких лет скитаний… Будь осторожна, сестрица. Я, – он замялся, посмотрел ей в глаза. – Ты знаешь, я люблю тебя. Не смотря ни на какие наши склоки.
– Это всё ерунда, – Сандрия смущённо улыбнулась. – Я тебя тоже люблю, старший братишка. Меч твой будет остр, а щит крепок!
Улицу засыпало снегом вперемешку с неизвестно откуда взявшимся пеплом. Антониан посмотрел на небо: тяжёлое багровое полотно рассекало множество чёрных линий. Ему стало немного не по себе, и он предпочёл опустить голову, спрятавшись в воротнике куртки. На дороге ожидали Энард и конюх, держа за узду четырёх вороных коней: нынче мода пошла только на чёрный цвет, сливающийся с сумерками алой ночи. Антониан в последний раз кинул печальный взгляд на стоявшую на входе в трактир Сандрию вместе с Амалией и последовал за остальными к городу.
Ворота Ветмаха громко заскрипели, и из них верхом выехал закованный в имперскую кирасу Ганард Анахет в сопровождении аристократа и знаменосца с штандартом города: забавно, но на синем полотне была вышита золотистой нитью башня с тремя солнцами, отчасти напоминающая убежище некроманта, неизвестное горожанам, и ту, что служила покоями префекта. Вслед за полководцем на марш выступали солдаты в кирасах стражи, с круглыми шлемами, вооружённые ригальтерийскими скутумами и глефами.
Ринельгер обернулся к Энарду и Антониану, и все вчетвером, включая Сенетру, они погнали лошадей навстречу Анахету.
– Чародей Ринельгер, вы не один? – попривествовал его Ганард. – Клянусь богами-прародителями, это же капитан гвардии магистра! Рад, что вы живы. А вы…
– Антониан Ренелькам, – представил юношу Энард. – Наследник наместничьего венца Норзрины.
– Счастлив с вами познакомиться, – чуть преклонил голову Ганард. – Признаться, я удивлён встретить вас… сейчас и здесь. Простите, что наша встреча не такая торжественная… хотя что может быть лучше, чем приветствие перед войском?
– Для меня честь встретиться с вами, господин Анахет, – не растерялся Антониан. – Я и моя сестра долго скитались, прежде чем… милорд…
– Я не лорд, господин, – усмехнулся Ганард.
– Мне нужно, чтобы вскоре стража открыла ворота и пропустила мою сестру и её спутницу, – произнёс Антониан. – Я хочу, чтобы её отвели в «Громовой Рог» и защищали.
– Конечно, – Анахет обернулся к одному из всадников. – Передай слова будущего наместника капитану Терамину на воротах.
Тот стукнул себя по груди и увёл коня.
– Всё будет исполнено, – сказал Ганард. – Если желаете что-нибудь ещё…
– Ветер ждёт, господа, – прервал их Ринельгер. – Потому оставьте все пожелания до ставки госпожи.
***
Серебро, проклятое серебро вместе с ядом от стрел разъедало плоть, и на любую попытку залечить раны отвечало нестерпимой болью. Хрипя и рыча, словно умирающий дракон, гахтар бежал вдоль стены города, превращённого им на некоторое время в богатые охотничьи угодья, и вдыхал обагренными тёмной кровью ноздрями запахи, хватал ими энергию его последних жертв. Всего двух, кто ушёл от него два раза – тех, кого он ненавидел даже больше драконоборцев.
Наконец-то, стена подошла близко к реке, и зверь, вздыбивая заледеневший снег когтями, поймал стойкий след. От входа в канализацию до берега тянулся сливной канал, сооружённый временем и природой, и совсем недавно его добыча обитала здесь. Гахтар, прихрамывая, сменил бег на шаг, притих и прислушался. Трещал костёр, судорожно стучал зуб о зуб – да, кто-то там до сих пор сидел и дожидался злого рока. Зверь вышел из скалистых наростов, приоткрыл пасть, высунув язык из непослушных от стрел челюстей. У маленького, еле горящего костра, укутавшись в тряпьё, переводил дух однорукий человек, вытянувший единственную ладонь к слабому огоньку. Гахтар медленно подошёл, глухо рыкнув, чтобы на него обратили внимание. Человек обомлел, его рука задрожала, но он не сдвинулся с места.
Зверь опустился на землю перед костром, глубоко втянул воздух, пропитанный страхом, окровавленными ноздрями, целым глазом рассматривая несчастного контабандиста: безрукого, обречённого, брошенного спутниками на произвол судьбы. Гахтар подтянул к нему морду, из глаза торчала ядовитая стрела, пущенная остроухой охотницей, котору он порвал в городе. Человек долго не мог прийти в себя, но немую просьбу уловил сразу. Дрожащую ладонь он сомкнул на древке стрелы и резко выдернул. Гахтар не произнёс ни звука, тянущая боль быстро ушла, пав перед исцеляющими чарами, и теперь он мог свободно двигать челюстями. Человек опустил руку со стрелой, сжался в дрожащий комок. Зверь снова шумно затянул воздух, наслаждаясь сладким ароматом страха смертного, и покинул стоянку одинокого контрабандиста. След звал его к реке и обратно к городу.
***
Штандарт Мёртвого Легиона сливался с ночью, но Ринельгер точно помнил его местонахождение. Взяв с собой Энарда и Сенетру, он оставил Анахета и Антониана с войском и вырвался вперёд. Патруль встретил их у самого входа в лагерь: короткое приветствие, радужная встреча капитана гвардии с сослуживцами, и они вошли внутрь.
Легионеры сейчас занимались очищением поля для будущего сражения: все десять центурий покинули палатки и костровые поляны, оставив, быть может, десятка два мечей для патрулирования территорий. Ринельгер бы такого не допустил – слишком хитёр и ядовит Эриганн из Ласанны, а в наёмничьем войске могли найтись ветераны Войны Века Слёз, имевшие большой опыт в диверсиях.
Шатёр Ветер охранялся всего двумя гвардейцами, и Ринельгер только ещё больше нахмурился.
– Уведи лошадей, – прошептал он Сенетре, – и посторожи вход… что-то мне не нравится эта тишина. Ну и поглядывай по сторонам…
Магистр в полной задумчивости склонилась над картой Арецетовой Ржи. На передвижном подносе остывала еда вместе с горячим пряным вином, за спиной, перед двумя громозкими шкафами, потрескивал посох, активируя руны на границе ржаного поля. Ветер подняла голову, её взгляд замер на Энарде: всё тряпьё с лица Ринельгер велел снять, и на виду остались многочисленные швы и чуть отвисшая челюсть рунарийца. Ещё нескоро она будет его слушаться.
– Энард, какая неожиданность! – Ветер обошла стол с картой. – Я думала, что проклятое чудовище убило всех моих гвардейцев… Это оно с тобой состворило?
– Да, миледи, – с трудом произнёс рунариец, вставая на одно колено. – Мы… нашли Антониана Ренелькама…
– Ренелькама? – устало улыбнулась Ветер. – Я никогда в тебе не сомневалась, капитан. И несказано рада, что ты вернулся ко мне живым. Ринельгер?
– Госпожа, они заходят в лагерь, – сказал чародей.
– Наконец-то, всё идёт гладко, – Ветер отпила пряное вино. – Энард, с возвращением. Я прикажу расставить тебе шатёр, а служанки организуют тебе ванную и… что у нас сейчас? Обед, да, обед.
Ринельгер поправил воротник на шее, оглянулся к выходу, почувствовав шевеление энергии.
Вилас терпеливо сжигал последние клочки ныне бесполезных бумаг в высоком железном ведре. Десять культистов покинули Ветмах намного раньше войска Анахета, и теперь, переодевшись в кирасы Мёртвого Легиона, терпеливо ожидали дальнейших распоряжений. Они привели с собой сестру, по росту и телосложению схожую с Ветер, чтобы в час, когда началась битва, у солдат был лидер. Потом магистр пропала бы где-нибудь в Арецетовой Ржи, нарвавшись на меч рубинового наёмника. Одно только не учёл Вилас: вернулся кровавый чародей вместе с магическим мечом – сбежал от Мария, выскользнул из рук Лицедея. Ничего, когда он придёт вместе с легионом Ветмаха, Ветер будет уже другой. Вызовет его к себе на личную беседу, и тогда Вилас лично пережет глотку проклятой ошибке Каменщика.
– Готовы? – гном накрыл крышкой ведро. – Сигнал помните?
– Да, брат, помним, – кивнул ему некросициар, надевая имперский шлем.
Гном помешкал, посмотрел на ящичек в столе. На своих сородичей он никогда не стремился быть похожим – с подозрением относился к подземельям и горам, не очень жаловал гномью предприимчивость и не разделял служение Капитулу. Не был он и сторонником прагматизма, стрежня всего менталитета его народа, а скорее сторонником символизма. Заколоть магистра древним кинжалом, омыть его кровью, полной Мощи – пожалуй, такой список жертв для великой Арен-тары пришёлся бы по душе. Рукоять в виде драконьей головы приятно легла на ладонь.
Вилас взял кипу пергаментов. План прост: в шатре, где Ветер в одиночестве сидела над картами, размышляя о сражении, он развернёт на столе пару свитков, отвлечёт внимание магистра, и тогда вместе с братьями и сестрой заколят её ножами. Всё произойдёт быстро, а, если кто посмеет заглянуть – один из некросициаров получил небольшой орицвалский самострел.
Вилас покинул шатёр, за ним вышли десять культистов: лагерь был почти пуст: куда запропастились даже немногочисленные патрули? С расколотых небес на землю рвались снежные и пепельные хлопья – не иначе, как горела рожь, – и даже руны, установленные магистром для провоцирования ветров, не справлялись с таким количеством диких колосьев. У Мёртвого Легиона задач было выше крыши – как раз самое время для того, чтобы покончить со своенравной чародейкой перед сражением, в которм не будет победителя.
Шатёр Ветер охраняли двое легионеров, и Вилас пропустил нескольких братьев впереди себя. Охрана даже не успела сделать вид, что неусыпно бдила, прежде чем некросициары перерезали их глотки. Гном перед самым входом вздохнул, набрался решимости и вошёл внутрь. Ветер была, как и предполагалось, поглощена предстоящим сражением. Её посох за спиной потрескивал в подставке, перед ним лежал керамарийский меч с новенькой рукоятью – Вилас уже решил обязательно забрать его себе.
– Миледи, – протянул гном. – Вы ещё не спали?
– Нет, Вилас, у меня нет на то времени, – отмахнулась магистр. – Скоро Ринельгер приведёт войско, их нужно будет расположить, а потом передать всем командирам приказы.
– Боюсь, вам придётся немного отвлечься, – Вилас взвалил на стол кипу пергаментов. – Есть некоторые неотложные дела насчёт провианта, доклады разведчиков, рапорты командиров… Думаю, на них нужно обратить внимание сейчас.
Ветер встала, сжала губы и пристательно всмотрелась в гнома. Вилас мог поклясться, что она увидела в его глазах отблеск азарта, который заставлял руки дрожать. Магистр выпрямилась, потянулась за первую бумагу…
– Нет, госпожа, сначала эту, – громко вытянул сигнальные слова Вилас.
Ринельгер, плотно прикрыв глаза, уловил вместе с напряжённым голосом вслеск энергии крови, а потом послышалось с десяток шагов и скрежет стали.
– В чём дело, солдаты?
Вопрос Ветер стал для Энарда последней каплей – он был верным солдатом, пожалуй, самым верным в стане магистра – и выскочил из-за шкафа первый, метнув кинжал. Кто-то булькнул и рухнул, повалив поднос, и тогда Ринельгер покинул укрытие, вытаскивая из ножен меч.
Вилас на мгновение опешил, но его рука дёрнулась к ножнам, заблестела Арен-тара, и гном пырнул им магистра в бедро. Ветер зашипела, глухо стукнулась о шкаф спиной, а предатель кинулся к ней. Дорогу ему преградил Ринельгер – чародей занёс меч, рубанул, но Вилас выскочил из-под траектории удара, опрокинул стол и побежал, расталкивая некросициаров, на выход. Там ещё один заговорщик вскинул самострел, целясь в Ветер, и Ринельгер спустил с пальцев импульс, оттолкнув стрелка, и послал в него разряд молнии.
Энард уложил пятого некросициара, какую-то прыткую девчонку, разрубив той шею до самой кости, и тогда сообщники предателя пустились наутёк. Ветер послала вслед за ними чары, два вопля слились в один, и всё на мгновение стихло.
– Миледи, вы ранены? – рунариец повернулся к ней.
– Стой на страже, – бросил Ринельгер, хватая магистра за плечи и помогая ей сползти на пол.
– Неглубоко, сталь меня защитила, – прошипела Ветер.
Ринельгер, не прикасаясь к ране и побаиваясь случайно залезть в память госпожи, остановил кровь и пустил обезболивающие чары – в арсенале кровавых чародеев они оказывали, пожалуй, наиболее слабый эффект, но и рана оказалась не столь уж паршивой. Ветер перевела дыхание, и Ринельгер помог ей встать.
– Жаль, что предатель сбежит…
Словно наперекос её словам, в шатёр вошла Сенетра с окровавленным мечом, держа за светлую бороду голову Виласа. Рунарийка швырнула её к ногам Энарда и свободной рукой показала кинжал гнома:
– Я бы забрала это как трофей, но что-то мне подсказывает, что парень его украл у вас.
Ринельгер подошёл ближе, осторожно взял его за лезвие и внимательно осмотрел.
– Что там, чародей? – спросила Ветер.
– Арен-тара, госпожа, – протянул Ринельгер. – Как и описывался в трактатах. Собственной, скажем, персоной…
***
Стража постучалась в трактир Гариса к вечеру, и оба здоровяка-стражника были до смерти напуганы, частенько оглядывались на закрывающиеся ворота за спиной и озирались по сторонам, перебегая единственную улочку предместий. Только в гостинице они могли себя чувствовать хоть немного увереней.
Амалия встретила и, к непонятной даже ей радости, немного напугала их, когда, бледная, с молочно-белыми волосами, тяжело спускалась со второго этажа. Она приказала им подождать, а сама попросила у Гариса поставить им последний ужин, прежде чем они покинули бы его заведение.
Сандрия присоединилась вскоре, она более радужно поприветствовала стражников, заказала для них по пинте и присела около Амалии в то же место, где Ринельгер готовил зелье для Сенетры. Дочь Гариса поставила им еды и чая, а сам трактирщик занял себя и стражников разговорами о Ветмахе и прошедших недавно событиях.
– Что с тобой случилось? – решилась всё-таки спросить Сандрия. – Ты была мертва? У тебя рана, – она перешла на шёпот, – широкая, сбоку.
– Что-то да случилось, – ответила нехотя Амалия. – Там, у башни мы с Фирдос-Саром, кажется, проиграли схватку за жизнь…
– Так ты… умерла, – Сандрия выронила ложку, и та плюхнулась в миску, расплескав суп по столу. – Но этого… как же: ты передо мной, живая?
– Живая? – усмехнулась Амалия и пододвинула свою тарелку ей. – Едва ли я могу себя такой назвать. Меня вернули сюда и всё.
– Кто? Нерида?
– Я не знаю, – этот разговор ей всё больше не нравился. – Ну… я слышала чей-то голос, потом нестерпимая боль, вспышка света, и я здесь.
– И всё? – Сандрия нахмурилась. – Но… после смерти Аммелит обещала правоверным врата Аромерона! А ты самая что ни на есть правоверная, Амалия Фордренд, ты наследница пророчицы…
– Потише бы ты это говорила, – она с опаской оглянулась на стражу, но те были сильно увлечены разговором с кабатчиком. – Я не святая, нет, совершенно не святая. Быть может, поэтому я не увидела врат Аромерона.
– Когда мы с братом вытащили тебя из воды, – протянула Сандрия, – вскоре вылезло чудовище с жутким фонарём и стало что-то высасывать из тебя. Может, причина в этом?
– Чудовище? – Амалия прищурилась.
– Оно говорило на непонятном языке и разило от него злом. Настоящим, злобным злом. Я уничтожила его прежде, чем оно закончило, разбила фонарь. И ты ожила.
– Весьма… интригующе, – Амалия проглатывала слова. – Быть может, из-за этой твари я снова здесь… или из-за тебя. Я могла бы поблагодарить вас всех. Но что может быть хуже, чем вернуться в этот проклятый мир?
– Если пожелаешь, я могу отправить тебя обратно, – процедила, изменившись в лице, Сандрия.
Амалия насупилась и принялась за чай. Двери в трактир тихо раскрылись, повеяло холодом и чем-то кислым, стража настороженно развернулась, и внутрь бесшумно зашла парочка в плащах.
– Нериду я не видела, – сказала вдруг Амалия, теряя интерес к гостям. – Как и Аромерона. Я погибла, не сдаваясь врагу, уж явно не по своей воле. Я многое сделала ради мятежной королевы. И что я получила взамен? Этот паршивый мир? Пустоту? Смерть?
– Я, наверное, этого никогда не пойму, – набралась храбрости Сандрия и взяла остварку за холодную, бледную руку. – Но чего делать бы не стала, так это отрекаться от того, чему училась всю жизнь.
– Ты не понимаешь, – ломким голосом сказала Амалия и чуть было не почувствовала себя снова живой. – Сколько лет войны, сколько потерянных жизней ради Нериды, ради мятежа и того лучика надежды после смерти…
Её отвлекло шевеление у стойки кабатчика – Гарис кивком головы указал пришельцам на них. В полумраке капюшонов блеснули мертвенные светящиеся глаза. Сандрия отпустила Амалию и сложила руку на меч. Незнакомцы медленно приблизились, женщина сложила руки за спину, рассматривая остварок, а её спутник плотнее укутался плащом.
– Испытываете судьбу, странники? – прошипела Амалия. – Мы не шлюхи и…
– Мы ищем чародея Ринельгера, – ответила светловолосая женщина. Странная, мертвенно бледная синева вокруг её зрачков еле заметно шевелилась, переливаясь энергией. – Трактирщик сказал, что вы его знаете.
– Кто вы? – спросила Сандрия.
– Мы его добрые друзья, – сказал мужчина, обнажая оскал острых, словно колья, клыков, – Михаэль и Эсса из отряда Алормо. Ринельгер был, кажется, у Ардиры бойцом?
– Ринельгер любит дружить с безумцами, наследниками всего и всякого, сарахидами, – остварка откинулась на спинку стула, – духами, демонами, магистрами, падшими богами и, теперь, с упырями?
– Ещё с суккубами, – добавила Эсса. – Мы прошли с ним через Сумеречный лес, сражались с проклятыми Лицедея в Святилище Варолии. Мы проиграли, и теперь всё то войско, – она зловеще выдохнула, – идёт сюда.
– Большое войско? – затаила дыхание Сандрия.
– Огромное, – вставил Михаэль, как приговор. – Им день, может, чуть больше пути. И с каждым новым поселением или случайным караваном их становится всё больше. У Ринельгера был меч, за которым гнался Лицедей. И демон ищет его.
– Здесь он его не найдёт, как и вы, – сказала Амалия. – Ринельгер вместе с войском присоединился к Мёртвому Легиону в Арецетовой Ржи. Они будут сражаться с рубиновыми наёмниками.
– Нет, нельзя! – воскликнула Эсса. – Мертвецы становятся проклятыми и пополняют войско демона!
– Вам нужно бежать в Арецетову Рожь, – произнесла Амалия. – Передайте Ринельгеру послание. За городскими стенами они смогут укрыться от любого войска.
– Стены бесполезны, – Михаэль тяжело опустился на стул. – У Лицедея есть дракон и могучая демоница…
***
Ринельгер решил не присутствовать на «торжественной» встрече Ветер с Анахетом и Антонианом и на приёме ветмахского войска. Лагерь был поднят на уши, с поля возращена одна центурия, что занялась чисткой палаток в поисках сообщников Виласа, бежавших после провала заговора.
Большой радостью для чародея было увидеть, что стража всё так же стояла на защите его шатра, где, укрытый чарами, хранился серповидный меч, оставленный чародеем перед отъездом. Слишком много Ринельгер прошёл, сжимая в холодеющих пальцах его тёплую рукоять. Он даже жалел, что не сможет вместе с ним вырваться в бой, утоляя жажду крови как свою, так и меча.
Чародей рухнул на стул около койки, прикрыл глаза и просидел так около часа, пока его снова не побеспокоили. Внутрь заглянула Сенетра, она молча обошла шатёр и заняла место на кровати.
– Что там? – спросил Ринельгер. – Они уже покончили со всеми разговорами?
– Почти, – ответила она. – Гном был из Культа Кровавой Ночи.
– Значит, дело рук Лицедея, – протянул Ринельгер. – Неужели всё, что сейчас происходит – следствие его плана?
– Какого плана?
– Чертоги, Сенетра, Чертоги. В скрижали было написано, что нечто сокрыто в чертогах. А по иному переводу – в гробнице. Лицедей поднимает мёртвых, ему нужна гробница, построенная нашими предками вместе с Архилиосом тысячи лет назад! Я бы рад ошибаться, я бы рад быть уверенным, что он рвётся в чертоги, потому что если это гробница, значит, там кто-то захоронен. А кого могли захоронить с помощью самого Архилиоса? Ужасное чудовище, демона, падшего бога…
– Не загоняйся, – рунарийка поморщилась. – Нам-то какое дело, Рин? Мы всего лишь маленькие пылинки на теле этого проклятого мира. В конце концов, завтра битва, которую мы можем не пережить.
– Если мы её не переживём, то станем проклятыми, – отрезал Ринельгер. – Если Лицедей получит силу, либо воскресит того, кто там захоронен, нас всех будет ждать такая судьба. Нам нельзя умирать. Нам нельзя просто так взять и забыть всё, вернуться к прежней наёмничьей жизни…
– А Эриганн?
– Марионетка, скорее всего…
Они ненадолго притихли. За тонкими пластами ткани бушевала вьюга – снова пошёл снег, и он смешался с бурей, устроенной на поле магистром.
– Нас собираются наградить, – бросила Сенетра. – Я слышала, как Ветер говорила с кем-то о нас всех… Анахета сделали префектом Ветмаха, а этому человеку, Антониану, пожаловали титул наместника.
– Знатную же я раздачу пропустил, – безразлично сказал Ринельгер. – Надеюсь, нам за службу выплатят по усадьбе где-нибудь в южных провинциях. В Ревенисе, например…
Они услышали шаги и замокли. Снова открылись пласты шатра, и внутрь зашла Ветер в сопровождении Энарда, зажимавшего правой рукой свёрток тёмной ткани. Ринельгер тяжело встал, прижал, словно легионер, руку к сердцу. Магистр уже перевязала раны на бедре и запястье и уверенно стояла на ногах, вытянувшись в полный рост.
– Арен-тара наша, – произнесла она. – Кровь Одарённого и энергия духа – уже около башни. Меч к порталу – у тебя. Всё готово к ритуалу. Осталась парочка нерешённых вопросов.
Ветер подошла ближе, встала перед Ринельгером и Сенетрой, словно на параде.
– Чародей Ринельгер, – сказала она чуть ли не торжественно. – За проявленную верность, за знания и талант, я предлагаю тебе стать моим адъютантом и принять службу в Мёртвом Легионе.
Энард развернул ткань, в чёрных ножнах с великолепной серебристой рукоятью он раскрыл длинный керамарийский меч, искусно восстановленный кузнецом легиона. Ринельгер замер, словно громом поражённый: ещё с первых лет обучения ему твердили, что стать адъютантом у магистра даже лучше, чем становиться самим магистром. Сколько лет он и Кассия строили планы подняться на вершину могущества, претворяя самые сложные ходы и рывки. После катастрофы на рубеже Веков, Ринельгер и мечтать об этом перестал. Империя для него казалась разрушена, его Родина расколота, а сам он – никто, живой мертвец, одинокий, брошенный на произвол судьбы.
– Я, моя госпожа…
– Я хочу, чтобы в момент моего триумфа у меня был собственный адъютант. Нет более достойного чародея, Ринельгер, для этого поста.
Он острожно потянулся к мечу, Энард сжал ножны, и, переливаясь в огне от жаровень, запело опасное лезвие. Ринельгер сжал клинок двумя руками, облизал сухие, незаживающие губы:
– Я буду с честью и верностью служить вам, магистр.
– Сенетра тиль Вамме, – продолжила Ветер, – за то, что предотвратила побег предателя Виласа и казнила его, я восстанавливаю тебя во всех титулах и званиях и призываю на службу в Мёртвый Легион.
Рунарийка, знавшая все правила церемоний внутри ригальтерийского войска, встала на колено, вытянула меч из ножен и, сложив на руки, протянула его Ветер:
– Да послужит мой клинок во славу Капитула, ригальтерийского народа и вашей, миледи.
– Я знаю, что ты служила в легионе Сальмонии, – произнесла магистр. – Слышала о трёх самых яростных: Аркведас, Нотреним и Церогмар. Из какого ты?
– Нотреним, миледи. Я была третьим центурионом.
– Теперь ты будешь вторым аквилифером, и вместе с Энардом, – сказала Ветер, – понесёшь штандарт и дракона Мёртвого Легиона – великая честь, и я знаю, для имперского центуриона нет большей славы.
– Достойная награда, миледи…
– Теперь, – Ветер удовлетворённо улыбнулась, видимо, до последнего опасаясь, что бывшие наёмники отряда откажутся от должностей, – когда со всеми почестями мы покончили, нас ожидает битва. Отдохните с дороги, хорошо поужинайте… и завтра обольётся кровью Рубиновое Войско и этот заносчивый ублюдок, Эриганн из Ласанны.
***
Стража ещё не успела убрать останки воинов, посмевших встать на пути гахтара. Амалия спокойно прошла мимо усатого капитана, совершенно не обратив на того никакого внимания, и остановилась у немного засыпанной снегом кровавой лужи. Энергия почти покинула её, дорожка, совсем незаметная, вела к месту, где стояла повозка, в которую местные мортусы бросили мертвецов.
– Здесь они сражались со зверем? – спросила остварка, когда капитан стражи и Сандрия приблизились к ней.
– Здесь, – коротко ответил Терамин. – Слава богам-прародителям, зверь ушёл из города. За стенами вы можете чувствовать себя в безопасности.
– Ненадолго, – отметила Сандрия. – Господин, вам следует подготовить город к осаде.
– Осаде? – фыркнул Терамин. – Думаете, Ветер проиграет сражение?
– Скорее всего, – произнесла Амалия. – Только не Рубиновому Войску… Гонцы… кхм… да, пожалуй, что гонцы, принесли страшную весть – сюда движется войско демона.
– Я извиняюсь, госпожа, – хмыкнул недоверчиво Терамин. – Вы вообще кто такая и почему я должен верить в эту чушь?
– Это леди…, – Амалия на неё хмуро посмотрела, и Сандрия пожевала губу, – эта леди давно служит моей семье.
– Мне, признаться, всё равно, – Терамин выдохнул в усы. – Пускай вы из семьи законных наместников Норзрины, я подчиняюсь приказам господина Анахета, а тот ничего мне ни про осаду, ни про демона не говорил.
– Тем хуже для города, – произнесла Амалия.
– Хорошо, – кивнула Сандрия. – Добрый господин, отведите нас в «Громовой Рог».
– «Громовой Рог» раскурочен зверем, госпожи, – мрачно сказал Терамин. – Лучше пройдёмте в крепость префекта.
– Как раскурочен? – изумилась Сандрия. – А кабатчик Сев?
– Живой остался, – пожал плечами Терамин. – Только, думается мне, что ненадолго. Я самоубийц за версту чую.
– Отведите нас туда, немедленно!
Амалия с безразличием согнулась и прикоснулась к кровавому пятну: она слышала, будто кровь драконоборцев такая же пламенная, как у драконов. «Как всегда, сказки», – подумала остварка и последовала за Сандрией и стражей.
Сев спустился со второго этажа по скрипучей лестнице в полумрачный зал. На одном единственном уцелевшем столике горела свеча, свет от жаровни на улице пробивался через щели кое-как вставленной в проём двери, которую кабатчик прижал засовом. Тела наёмников, драконоборца, старухи Варры и Беллис унесли пару часов назад, оставив по всему этому разгрому кровавые разводы да лужи.
Сев впервые не испытывал ничего на душе: она была пуста и готова к тому, что всё вскоре окончится. Нет, гахтара ждать кабатчик не собирался, не хотел давать чудовищу удовольствия наслаждаться его страхом и процессом убиения. Пусть подавится слюной, но жизнь Сева он не получит. Пожалуй, только Беллис смогла уйти достойно, не дав тварине развлечься вовсю.
Проверив стол на прочность, Сев залез на него, перекинул петлю, спокойно закрепил её и спустился, направившись тому месту, где находилась его стойка. Там он сделал несколько добрых глотков крепкой медовухи, смахнул слёзы и, чуть пошатываясь, побрёл к столу.
– Не свернуть бы шею до того, – пробурчал Сев и тут же усмехнулся: какая разница как?
Кто-то закопошился на кухне, кабатчик сплюнул и испуганно развернулся – неужели чудовище смогло вернуться в город. В проёме он увидел женский силуэт, потом второй.
– «Громовой Рог» закрыт, вашу мать, – выругался Сев. – Ищите комнаты в соседнем квартале…
– Сев, это я, Сандрия.
Он увидел её в отблесках свечи: с ужасным шрамом на лице, грязными, взъерошенными волосами.
– Я потратил так много времени, – взмахнул руками кабатчик, – чтобы уговорить Лоурена увести тебя и твоего непутёвого братца отсюда! На кой хрен ты сюда вернулась? Где Антониан?
– Он в Арецетовой Рже, Сев, – Сандрия осторожно подошла поближе. – Будет сражаться с Рубиновым Войском, как настоящий мужчина.
– Впервые слышу, как ты с гордостью говоришь о брате, девочка, – фыркнул Сев. – Неужели и наместничий венец он получил? – она кивнула с торжественной улыбкой. – Чудеса… Жаль, что я его лично не смогу поздравить.
– Ты о чём, Сев?
– Повеситься он хочет, дурёха, – буркнула спутница Сандрии с молочно-белыми волосами. – Ты устал жить, старик?
– Я не старик, девка, – отрезал Сев. – Хотя… разницы теперь уже нет. Я не собираюсь всю оставшуюся жизнь бегать от этого ужаса. Он придёт за мной. Мы втроём, девочка, его последние жертвы.
– Гахтар за городом…
– Стены, драконоборцы, легион, боги-прародители, – прошептал кабатчик. – Ему всё равно… он бессмертен… а я устал. Смертельно устал. Быть может, там, в Потоке, светит солнце?
Сандрия не знала, что сказать. Её спутница взяла её за руку и кивнула головой к выходу. Она его понимала. И, быть может, сочувствовала.
