Текст книги "Печать Древних (СИ)"
Автор книги: Johann Walcvur
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)
Он дёрнул себя за бороду, кашлянул и пошёл первым. Ринельгер тихо вздохнул, кивнул остальным и последовал за ним. Тайный ход оказался лестницей, что круто вздымалась наверх, к долгожданному выходу. Отряд прошёл его в полной тишине, лишь светлячок тихонько пищал, упираясь в потолок. Они добрались до замурованной арки. Ардира потрогал её снова, как стену залы с колонами, но на этот раз никакой тайной двери не оказалось.
– Давай, чародей.
Ринельгер подошёл вплотную, приложил ладони к холодной кирпичной кладке, и энергетический импульс с громким хлопком обрушил тупик. Камень разлетелся по огромной заброшенной зале какого-то старого храма.
– Слава богам! – воскликнул Фирдос-Сар.
– Подожди с похвальбой небесам, – протянул Ардира. – Это же…
– Храм Кеинлога.
Глава 3 – Ветер
Глава 3
Ветер
Ринельгер прижал к груди клетку с огромной илехольской крысой, сжал губы, пытаясь не выругаться на неё. Протащить такую зверюгу под носом у ходивших по вечернему коридору дежурных чародеев оказалось несколько сложнее, чем он предполагал вначале – мерзкая косматая тварь с длиннющим червеобразным хвостом пищала, словно бегемот, как будто предчувствуя, что её ожидало впереди. Отделавшись от первого же дежурного тем, что нёс любимого питомца для лечения, Ринельгер зашёл за угол, где оглушил животное чарами, и спокойно добрался до входа в подземелья.
Под Анхаелом тянулись длинные лабиринты темницы, где держали, как скот, представителей местного народа. В древности рунарийцы и оствары никогда не славились радушностью к неимперским цинмарцам. Впрочем, с тех пор несильно много и изменилось.
К Веку Слёз новые владельцы дворца Анхаел переделали подземелья под склады и аудитории, однако самые дальние коридоры оставались незаселёнными. Там, на самом нижнем ярусе находилась овальная зала, которую никто не посещал со времён передачи Анхаела в руки чародейского сообщества.
Ринельгер спустился по последней лестнице, в спешке оглянулся, чтобы не привести хвост, и прикоснулся к тяжёлой дубовой двери с нарисованной на ней кровью руне. Она скрипнула и медленно открылась. Чародей протиснулся через неё, ногой прикрыл и спустился к центру комнаты, где за столом сидела белокурая чародейка, рассматривавшая свитки под тусклыми свечами.
– Наконец! – оторвалась от чтива Кассия. – Я уже боялась, что тебя застукали!
– Почти застукали, – Ринельгер грохнул клеткой по столу. – Проклятущая тварь пищала, словно свинья на скотобойне!
Кассия сорвала ткань с клетки и с восторгом стала рассматривать крысу. Ринельгер снял плащ, скрутил его и бросил на ступеньки.
– Где Веммен их достаёт? – Кассия направила на зверя бледный указательный палец, и тот пришёл в сознание.
– Есть у него друзья, которые не задают вопросов, – Ринельгер присел напротив. – А уж откуда они привозят этих мерзких тварей, я не знаю.
– Как там мэтр? – Кассия обошла стол, встала за спиной чародея и сложила руки ему на плечи. Крыса не сводила с молодой чародейки маленьких глазок.
– Всё с ним хорошо, – произнёс Ринельгер. – Освободил от практик на завтра и тебя, и меня.
– Ну и слава богам, – прошептала она. – Что ж, давай быстрее начнём. У меня ещё бутылочка рокартского вина припрятана… представь себе, неразбавленного.
– Моя ты пьянчужка, – рассмеялся Ринельгер. – Ладно… давай начинать. Мне самому не терпится.
Кассия потянулась к клетке, сорвала петлю, и крысе открылся проход на свободу. Но зверь ждал, он не верил людям. Ринельгер встал, поднял со стола тонкое шило. Кассия чарами схватила грызуна и вытянула его из клетки. Крыса жалобно запищала, и чародей осторожно проколол её лапку.
Капля крови попала ему на палец, и сразу в голове возникли образы: зерно, нора, писк. Не в первый раз – все эти маленькие твари несли в себе одни и те же ориентиры. Ринельгер сжал ладонь, хватая энергию грызуна. Эфемерный писк обжёг сознание, чародей сжал губы и прищурился. Крыса боролась, отчаянно боролась за жизнь. Кровь разогревалась, бурлила, маленькие чёрные глазки вылезли из орбит, зверь страшно запищал, из уголков его рта потекла слюна, вздыбливаясь в белую пенку. Ринельгер до боли сжал кулак, что-то хрустнуло, и изо рта крысы хлынула кровь. Кассия смахнула чары, и животное плюхнулось на пол, не подавая никаких признаков жизни.
– Ты убил её! – воскликнула Кассия и снова направила руку к телу. – Кровь остывает… Крыса мертва!
Ринельгер не ответил. Голова жутко разболелась, горло напряглось. Он потянулся к полочкам на столе, взял флакон и выпил его содержимое до дна. Кассия помогла чародею сесть, провела ладонью по лбу, снимая боль.
– Как ты?
– Уже нормально, – протянул Ринельгер. – Нужно практиковаться… меня чуть наизнанку не вывернуло.
– И это только жалкая крыса, – задумчиво сказала Кассия. – Но у тебя получилось… всё по формуле. Я её ещё немного доработаю. И у нас получится.
– Завтра будешь ты пробовать, – произнёс Ринельгер, вытирая со лба пот. – Знаешь… у меня сейчас такое ощущение… блаженства.
– О, да, – улыбнулась Кассия. – Я понимаю, о чём ты. Когда прикасаешься к великой силе, сложно оставаться равнодушным.
– Точно, – вздохнул Ринельгер. – Ты, как всегда, в точку… а ведь это только грызуны. Мелкие, ничтожные твари… когда-нибудь мы перейдём на что-то большее.
– Да, когда-нибудь, – в голосе Кассии зазвучали зловещие нотки. – Когда-нибудь мы с тобой будем сидеть на тронах в Анхаеле и править всеми чародейскими анклавами… Когда-нибудь мы с тобой создадим династию могущественных магистров, что будут властвовать в Капитуле, – в её голубых глазах заблестели огоньки свечей. – Представляешь такое, Рин?
– Я живу только этим, – Ринельгер взял её холодную ладонь, поднёс к губам. – Мы станем самым страшным злом на всём Цинмаре. Нас будут бояться больше, чем Некроса. Больше Каагара и мятежной королевы. Мы будем богами. Жестокими, справедливыми.
Кассия тихо рассмеялась, опустила глаза к тушке крысы, и её улыбка стала ещё более ядовитой.
– Такой страх пойдёт нам на пользу, – произнесла она полушёпотом и потянулась своими губами к его.
***
Где-то недалеко зазвенел тяжёлый колокол, застонали ржавые балки на воротах храма. Ветер усилился, предвещая очередной шторм во Внутреннем море. Начнётся снова дождь, и его ядовитые капли будут отбивать непонятный смертному марш на старой крыше заброшенной святыни. Скоро весь Кеинлог будет утопать в грязной, смердящей воде и непрошибаемой тьме.
Ринельгер прикрыл измождённые глаза, молясь, чтобы сон наконец унёс его подальше из проклятого Кеинлога. Так славно забыться на часик-другой, увидеть приятные сердцу образы прошлого, такого светлого и доброго, отличного от колючего и отравленного настоящего. Сквозь веки мелькнул свет, и пространство наполнил рокот далёкого грома, а вслед застучал по крыше храма ядовитый ливень, прямиком из осквернённого Хаосом неба. Ринельгер поднялся, устало оглядел спящих в разных углах Фирдос-Сара и Ирму. Укутавшись в толстый вишнёвый плащ, каштановолосая остварка притягивала взгляд, словно сами боги взращивали и оберегали этого невинного и симпатичного котёнка. Медленно, чуть прихрамывая, Ринельгер направился к выходу, где на широкой парадной, прикрытой узорчатым треугольным навесом, сидели на посту Ардира и Сенетра.
– Поспал бы, чародей, – вынул трубку изо рта командир. – Дождь кончится, и мы снова попытаемся сбежать из проклятого города.
– Не могу, – пробурчал Ринельгер и уселся между ними. – Даже за зелья сесть не могу… Впрочем, – он горько усмехнулся, вспомнив, что оставил сумку с запасами в пещере, – не из чего. Ты как, Сенетра?
– Мне ещё никогда не было так легко со времён катастрофы, – сказала Сенетра. – Пещера… думаю, это то, что ты говорил. Энергия… жизненная энергия была в том месте, и я её впитала. Ненадолго, правда. Я чувствую, как она покидает меня.
– Ты хотя бы не вытянешь ноги, пока я буду готовить свежие настойки, – Ринельгер протёр глаза. – Проклятие. Никак не могу выбросить из головы то, что произошло в пещере.
– Мне тоже паршиво, – протянула Сенетра и передала чародею флягу с чем-то очень крепким. – Зериона убили… прошлись хрен знает зачем. И снова здесь.
Ардира, словно не замечая разговора, выпустил пышный клубок дыма и потянул полушёпотом:
В лесу, на скалах, среди ветров
Странник встретил зверя,
Скинул он зверя в заснеженный ров
Силу свою проверив.
Останки девушки юной тут,
Чудовищем убитой,
Покой и могилу свою обретут,
А имя не будет забыто.
Странник прервал зловещий рёв,
Скинул зверя в заснеженный ров,
Юные девы песнь поют,
Боги зверя к ответу зовут.
– Красиво, – хмыкнула Сенетра, оторвавшись от костра. – Что за песня?
– Ни разу не слышал её, – Ринельгер сморщился, сделав уже третий глоток из фляги.
– Вы и не могли её слышать, – пожал плечами Ардира. – Вы – имперцы, а песня эта из тех, что поются у костра в лагерях племён Северной Дали. Пару сотен лет гуляет уже. Она о герое-рунарийце, который уничтожил чудовищного волка, Горного Зверя, вервольфа, убившего сотни норзлинов.
– До нас не дошла эта легенда, – протянул Ринельгер. Он в детстве любил мифы и сказки, особенно диких народов. С каким интересом он читал об Огненном Человеке, растопившем Ледяное море в Тайном Веке, о Небесном Скакуне, что сменял день на ночь! Большинство этих легенд пришли из Дегаримских островов. – Любопытно, что ты вспомнил эту песнь сейчас.
– В моё детство песнь о Звере пела мать, – с тоской сказал Ардира, – а я мечтал стать героем-рунарийцем. За славу лезть на рожон, избавлять цветущий край ото зла. Хранить мир и спокойствие во всём Цинмаре. Но началась война… Боги, как известно, имеют своеобразное чувство юмора.
Он глубоко затянулся. Сенетра посмотрела на Ринельгера и жестом намекнула, что пора передавать флягу дальше. Чародей сделал ещё глоток и отдал её командиру.
– За сраный грош боремся со злом, – фыркнул Ардира, запивая. – И сами становимся этим самым злом… Боги нас за это наказывают. За украденную карту они забрали Зериона. Я виноват, бойцы, но смерть его так просто Каменщику не оставлю. Не оставлю.
Ринельгер выдохнул, повернулся – на пороге парадной за их спинами тихонько пристроилась Ирма.
– Садись, – заметила остварку Сенетра. – Не стесняйся. Так что, присоединишься к отряду, милая?
– Я… не знаю, – Ирма немного смутилась, но, чуть прихрамывая на перевязанную Ринельгером ногу, раненную на Пустынном берегу, нашла себе место у костра.
– Командир? – Сенетра взглянула на Ардиру. – Примешь?
Тот глубоко затянулся, прищурившись из-под косматых бровей, оценивающе осмотрел остварку и протянул ей флягу:
– В моём отряде пьют как в последний раз, – сказал, наконец, он.
Ирма неуверенно взяла выпивку, поднесла к пухлым, налитым кровью, губам и глотнула, зажмурившись. Ринельгер даже немного удивился, что она сумела-таки проглотить эту воистину огненную воду – бодяга, намешанная Фирдос-Саром, была демонически крепкой. Но героиню и прожжённую пьянчугу из себя показать никак не вышло, и остварка закашлялась, а её лицо налилось румянцем, став похожим на сочный помидор. Ардира громко расхохотался – хороший знак для нового члена отряда.
– Вижу, Каштанчика уже приобщили, – Фирдос-Сар, зевая, занял место подле командира. – Давайте, – он поднял крепко сжатую флягу с собственного пояса, – за упокой рунарийца, и отдельно – за присоединение к нашей банде Каштанчика.
– Уже окрестили, – шепнула Ирме Сенетра, скупо улыбнувшись.
– Посмотрим, что из этого выйдет, – сказал Ардира.
Ринельгер ещё раз глянул на Ирму – бледная, маленькая и нечеловечески красивая остварка, от юности робкая, кроткая: наёмничья жизнь испортит её, как когда-то испортила его самого. Скоро она без тени сомнения сможет пользоваться талантами, данными ей Потоком, в самым грязных и неприятных делах. И да сохранят её боги-прародители. Чародей закрыл глаза, и перед ним застыла предсмертная маска Зериона.
Ливень закончился спустя два часа. Храм Кеинлога выдержал его стойко, и вода не проникла в главную залу, оставив всё внутри, чего сохранилось, впрочем, ничтожно мало, сухим. Ардира скомандовал отряду собираться: на восток, к Алормо и его группе. По пути командир хотел встретить кого-нибудь из картеля, чтобы рассказать как можно больше о делах Каменщика – он не знал, чьё слово будет иметь вес для общего начальства, но был уверен – один из них, Аорин, встанет на сторону отряда.
Из Кеинлога надлежало выбраться через северные ворота, где могли встретиться разведчики Каменщика. Старый торгаш отправлял их обычно по двое, поэтому проблем на выходе не ожидалось. По северной дороге можно было выйти в Тевторский лес, а оттуда спокойно добраться до рукавов Реи, и до Теневала – рукой подать.
Уверенность командира вселяла надежду, так нужную каждому члену отряда. Три года безупречной работы, и, словно снег на голову, потеря соратника, кровавый разрыв с Каменщиком, участником картеля, могли похоронить и без того не слишком лучезарное существование в разрушенном мире. Конфликт мог перерасти в открытое столкновение и даже раскол картеля, ибо отряд Ардиры числился одним из лучших и уважаемых в Рубиновом Воинстве, а нападение на ценные кадры гильдии чревато серьёзными последствиями.
«Только Аорин далеко, а Каменщик – совсем близко». Ринельгер отмахнулся от назойливых мыслей, ему следовало быть сконцентрированным и «чуять» затаившихся врагов. В храмовой части Кеинлога чародею бывать никогда не приходилось: не выдалось возможности изучить длинные и запутанные улицы, плавные и тягучие образы на фасадах некогда роскошных домов, арочные окна и колоны раннего архитектурного стиля, называемого золотым, ибо корни этого направления тянулись ещё в Золотой Век. Дома сохранились спустя тысячу лет, и даже опустошительная война и суровый Тёмный Век не уничтожили вечные следы молодой империи. Образы лишь потускнели, но не увяли, лишились дорогих стекол окна, величественные колоны потеряли лозу и виноградные ягоды, но сломить камень время пока не смогло.
– Зерион бы сейчас рассказал про историю этого города, – Сенетра внимательно осматривала покинутые дома. – Я буду скучать по его лекциям…
– Я тоже, – протянул Фирдос-Сар. – Знатно занимала его болтовня на привалах… Казалось, что хренов рунариец знал всё на свете.
У Ринельгера стрельнуло сердце, он отвернулся от отряда. Появилось сильное желание уйти, отколоться, чтобы не слышать соратников и не смотреть им в глаза. Смерть стала обыденной, привилась привычка наблюдать за ней с каменным выражением лица, нести её на острие клинка и в каждом посылаемом заклинании, знать, что в любой момент может погибнуть твой друг, соратник, ты сам.
Ардира поднял кулак, и одновременно с этим где-то вдалеке зазвучал боевой рог.
– Легион, – одними губами прошептал Ринельгер.
Усилился ветер с севера, набирая ураганную силу. Чародей вытянул шею, прищурился, пытаясь рассмотреть то, что двигалось на город. Тьма заслонила склон, по которому была проложена дорога в Норзрину, но в ней отчётливо виднелись десятки огней, приближающихся к воротам.
– Мёртвый Легион, – произнёс мрачно Ардира. – Мать его за ногу… Всё-таки пришёл.
– Они будут здесь, командир, – сказал Фирдос-Сар, сжимая ручку секиры. – И не станут разбирать, кого резать, а кому оставлять жизнь.
– У них могущественный чародей, – произнесла Ирма так, будто священник читал заупокойную речь, и после её слов под порывом ветра что-то рухнуло впереди. – Он блокирует подступы к городу.
– Да, что-то есть, – Ринельгер ещё раз присмотрелся: приближающиеся огни не имели чётких очертаний.
– Отряд! – Ардира скинул с плеча щит и вытащил меч. – Назад, к храму!
Они попятились, ветер ударил в лицо и чуть не сбил с ног. Ринельгер почувствовал всадников, крикнул об этом командиру. Небеса осветил горящий шар; словно комета с демоническим пламенем, он пролетел над крышами домов и врезался в торчащую неподалёку смотровую башню. Ардира махнул мечом в ближайший проулок.
– Они пришли за Каменщиком, – сказал он, когда отряд убрался с улицы.
– Именно за ним, ты уверен? – Ринельгер, согнувшись, добрался до командира. – Может, просто чистят?
– Видел, откуда стреляли? – Ардира дёрнул себя за бороду, чуть не выдернув большой клок волос. – Где-то на западе катапульта… с северных ворот идёт, может, сотня, идут веером, а город накрыт чарами. В легионе всего три тысячи солдат, в этом, может, чуть больше тысячи… Они окружили город, заходят со всех сторон, чтобы никого не выпустить. Скорее всего, отряды даже в канализацию заслали.
– Но зачем им Каменщик? – не унимался Ринельгер. Рядом послышалось цоканье копыт.
– Пару недель назад Каменщик требовал от Аорина войско наёмников, – прошипел Ардира. – Гермильяра для этого в Чёрную Твердыню собирал… Проклятие, заберут легионеры Каменщика. Зерион останется не отомщён, – он сплюнул. – Нет… у меня на родине так не принято. Бойцы, мы сами снимем его голову.
– Убить Каменщика? Нам? – изумилась Сенетра. – Командир…
– Ха! – хлопнул себя по груди Фирдос-Сар. – Вот за это я тебя и уважаю, командир.
– И будет дух рунарийца спать спокойно, – протянул Ардира. – Кригаален уже, верно, мёртв, но его хозяин… Нет, не отдам я Каменщика Мёртвому Легиону. Он наш.
– Ты с ума сошёл, командир? – прервал его Ринельгер. – Мёртвый Легион здесь, скоро они будут у башни Каменщика. Ты сам сказал. Они убьют нас.
– Не убьют, если не будем им попадаться на глаза, – отрезал Ардира. – Выходы они перекрыли, да. Сейчас мы не уйдём. Спрячемся, переждём. Но после того, как получим голову этого членососа.
Месть на севере – дело чести. Ринельгер это знал из трактатов имперских учёных, исследовавших народы Северной Дали. Выведенные аккуратной рукой тексты красочно описывали на многочисленных страницах и безрассудство, с которым северяне шли на эту месть.
Ринельгер сжал губы, приподнял бровь. Обсуждать приказы командира в совсем не мирной обстановке не принято, но слишком уж самоубийственно его желание вернуть Каменщику должок. И не только чародей скептично встретил идею командира: тень сомнения отразилась и на лице Сенетры.
– Что-то я не понял, бойцы! – Ардира взял Ринельгера за воротник. – Сомневаешься во мне, чародей?
– На этот раз да, – он не отвёл взгляд. – Нам конец – слишком большой риск.
– Знаешь, какие правила в картеле? – прищурился Ардира. – Не заставляй меня делать это. Две потери в отряде – многовато будет.
– Я могу одной лишь мыслью обездвижить тебя, командир, – процедил Ринельгер. – И припомнить тебе службу в Святом Воинстве…
– Хватит, – вмешалась Сенетра, схватившись за руку норзлина. – Нужно принять решение, а не стоять на месте… Один любопытный отряд, и нам конец.
– Я согласен с командиром, – Фирдос-Сар дышал, словно бык, в спину Ринельгера, что не отводил взгляд с белесых глаз Ардиры. – Рунариец должен быть отомщён.
– Отомщён? – фыркнул Ринельгер. – А кто отомстит тогда за нас?
– Месть даже в империи – дело чести, – меланхолично вставила Ирма. – Я согласна с Ара… Ардирой. Может быть, мы найдём в его башне что-то полезное.
Ринельгер прикрыл глаза, сжал переносицу и отступил. Никто больше ничего не сказал, а Ардира, сплюнув себе под ноги, молча развернулся и первым исчез в уличной тьме, наполненной грохотом начавшегося сражения. Отряд поспешил за лидером, и Ринельгер покинул проулок последним, проклиная всё и вся, что приходило в голову.
***
Азенканас, или, с древнего языка, Пылающий Овраг, давным-давно остыл и зарос густой травой, и лишь пару десятилетий назад на его дне осмелились потянуться к солнцу молодые деревья. Происхождение такого ландшафта и причину мертвенности его земли ригальтерийская цивилизация не застала, остались только смутные легенды, передаваемые маредорийцами из уст в уста, рождённые ещё до начала хроники. И пусть народ Маредора бережно хранил знания о косматой древности Цинмара, сами они признавали, что большая часть историй про Азенканас – выдумки и преувеличения. Единственное, что смогли отразить ранние источники, так это то, что из земли в овраге часто вырывались столпы пламени.
Только-только Азенканас облюбовала жизнь, как пришла новая напасть: вдалеке послышался гул, эхом пробегала по его заросшим окраинам работа сотен топоров. Маредор смиренно отдавал себя на растерзание опустошительному походу Святого Воинства на юг. Первая битва на этом пути уже отгремела: шестой легион под стягом теларииского волка не смог сдержать врага, а потому всё бремя защиты леса легло тяжёлым грузом на плечи Народа. Двадцать общин преграждали паладину Риодану дорогу к Сердцу Леса, к Матери, могучему духу-хранителю, дочери первого дракона Мощи Архилиоса. Лишь они, меньше тысячи боеспособных маредорийцев, остатков легиона и пилигримов, были заслоном от разоряющих всё захватчиков.
Рунариец вытянулся на уступе, оглядывая широкий Азенканас. Он ждал, пока появятся дровосеки и разведчики Святого Воинства, беспощадно обращавшего Овраг в то, чем он был тысячи лет назад. Он опёрся на деревянный посох, исписанный маредорийскими рунами – подарок от хранителя одной из северных общин Маредора, прищурил синие глаза. В лицо ударил ветер, распахнул подол зеленоватой мантии, что так хорошо сливалась с окружающими пейзажами, растрепал золотистые волосы. Воздух нёс горький запах пожарищ, крови и пота.
– Слышишь их, Ровена? – спросил на маредорийском рунариец.
– Чувствую, – прошептала его спутница, сжимая в руках толстый лук. – Нужно уходить, Зерион.
– Подожди, – протянул он, прижав рукав к носу. – Разве не ощущаешь? Наводка была правдивой, ученица мятежной королевы рядом…
Ровена пожала оголёнными плечами и вылезла из кустов на опушку. Зерион, бросив последний взгляд на Азенканас, обернулся к ней – маредорийка разминалась, её зеленоватая кожа блестела на солнце в открытых взору частях, а таких было очень много – толстые кожаные одежды скрывали только её бёдра, грудь да левое плечо. Ноги у неё были обуты в длинные сандалии с восхитительно удобной подошвой – Зерион пробовал в похожих ходить, и это оказалось несказанно приятно после легионерских сапог.
– Нужно подобраться ближе, – сказал он. – Узнать точное их число, вычислить паладина и леди Фордренд.
– Леди? – нахмурила тонкие тёмные брови Ровена. – Что за леди такая?
– Это титул, она дочь бывшего наместника, – пояснил Зерион. – И она очень важна для Святого Воинства, а, значит, важна и для нас.
– Если она такая важная, – протянула Ровена, сморщив маленький носик и широко раскрыв изумрудные глаза, – то почему не около мятежницы и большинства её паладинов, а здесь?
– Видимо, нужна для штурма Сердца Леса, – произнёс Зерион. – Я попытаюсь разведать, а ты возвращайся к общинам. Скажи, что у врага день пути.
– Слишком опасно, – Ровена показала головой. – Община не простит мне твою потерю.
– Тогда едем, – Зерион осёкся, закрыл глаза. – Проклятие, – произнёс он на ригальтерийском и вернулся снова к маредорийскому: – До сих пор путаю. Тогда идём.
– Почти чистый, – оскалилась в улыбке Ровена. – Пойдём, друг, найдём твою леди и паладина.
Маредорийка наложила стрелу и рысцой побежала в чащу. Зерион закинул посох на плечи и в том же темпе последовал за ней. Годы дружбы и работы с общинами Маредора научили его двигаться по капризному лесному ландшафту тихо и быстро. Получалось не сразу, часто приходилось залечивать ссадины на лице, один раз даже зашивать щеку. С каждым походом навыки прививались, но дольше всего постигался язык – очень сложно было перестроиться с колючего и отрывистого ригальтерийского на мелодичный и плавный диалект Народа. Но Зерион упорно тренировался, подолгу слушая и беседуя с маредорийцами, которым пришлось по нраву усердие чужака.
Ровена, родившаяся в Маредоре и прожившая здесь всю жизнь, была быстрее и ловчее, словно дикая кошка, обегая торчащие могучие корни древ, раскидистые колючие кусты и затаившиеся ямки, и Зерион остался бы далеко позади, если бы не помогал себе иногда чарами. Они пересекли приличное расстояние, спустились немного по пологому склону, прежде чем в нос ударила стойкая гарь, а из-за деревьев не стала доноситься ругань.
– Прокляни Нерида этот лес! – причитал кто-то совсем рядом. – А Роредо сейчас под стенами Рунайро… рубит имперскую сволочь, пока я – эту сраную ботву!
– Скоро уже, – пробурчал другой с одышкой. – Скоро уже порубим этих зелёных чудищ. Скоро… и демоницу ихнюю.
Ровена снова оскалилась, только в этот раз с холодной ненавистью. Зерион показал ей вправо. Впереди шёл авангард, всё командование же тащилось либо в начале основного строя, либо в его середине – рунариец много раз видел Святое Воинство на марше. Ровена закусила губу, прищурилась и побежала, чуть пригнувшись, дальше. Она шла впереди, «прощупывая» дорогу, Зерион же следовал за ней, полностью доверяя её чутью.
Бежали они недолго, снова забрались по склону, откуда открывался отличнейший вид на всю колонну Святого Воинства. К счастью, пожар не коснулся окраин Азенканаса, и разведка имела все шансы пройти спокойно. Зерион лёг на живот, подкрался чуть ли не к самому краю и увидел войско: от двух до пяти тысяч, совсем крошечная часть от всего Святого Воинства, беспорядочным строем ползла по опустошённой земле Оврага. С собой они тащили несколько катапульт, десятки обозов, что вряд ли были рассчитаны на долгий поход без пищи и воды. Надежда захватчиков на богатую и смелую дичь развеялась очень быстро, когда в первый же день после сражения с легионом окраины чистого леса оказались совершенно пусты. Народ увёл всю живность, и теперь Святое Воинство страдало от голода и жажды, а немногочисленное войско защитников Маредора отступало вглубь леса, оставляя врагу ловушки и небольшие засады. Только так, истерзав их, можно было надеяться на победу.
– Вон, – Ровена указала куда-то влево, – знамёна.
Зерион присмотрелся: где-то в пятых рядах в окружении двух знаменосцев верхом сидели двое. Паладина на вороном коне, в кольчужной кирасе из чёрной стали он узнал сразу, а вот его каштановолосую спутницу на белой лошади видел впервые. Риодан о чём-то рассказывал женщине, проводя рукой впереди себя, словно показывая будущие владения. Зерион презрительно сплюнул и сжал тонкие губы.
– Проклятые мятежники, – протянул рунариец. – Кажется, наследница рядом с ним… как на ладони, – он прикрыл глаза, обдумывая. – Сможешь снять всадника на вороной лошади? Мои чары на таком расстоянии потеряют силу.
– У нас один выстрел, – сказала Ровена, высматривая цель. – Может, лучше наследницу? Капитул хотел её голову так же сильно, как голову мятежной королевы.
– Первоочередная задача – отстоять Сердце, – отрезал Зерион. – А я не охотник за головами и не наёмник. Риодан командует войском. Без него большинство разбежится, а девчонку можно будет выцепить потом. Тем более… такой шанс, а я не уверен, что это она.
– Как скажешь, – Ровена присела на одно колено, вытянула спину и напрягла тетиву.
Зерион затаил дыхание. Мятежники, измученные переходом, даже не подозревали, что их марш вглубь леса может закончиться прямо сейчас. Многие разбегутся – так бывало в Войне Века Слёз не раз, и с отдельными отрядами разберётся сам лес. И, наконец, предатель из ригальтерийской знати, паладин Риодан зер Тирро погибнет. Или же… Зерион, того не осознавая, обернулся, а Ровена спустила тетиву.
***
Ринельгер не помнил, как пересёк горящие улочки Кеинлога, как отряд перебежал через покинутый сквер, где недавно он и Зерион встречали Райану и её контрабандистов. Путь до частокола был пройден как в тумане, и только чужие воспоминания яркой картинкой застыли в глазах чародея.
– Война, война да война! – выругался Фирдос-Сар. – Вот поэтому я ушёл из Святого Воинства… Цинмарцы могут резать друг друга до конца времён.
Ардира выглянул из-за частокола: та улица, по которой отряд обычно покидал Каменщика, уже наполнилась сражением. Хозяин Кеинлога умел не только торговать в этом тёмном мире, но и набирать сильную команду защитников. Ринельгер передёрнулся, перебирая в голове формулы заклинаний, что в отточенном множеством тренировок уме складывались сами собой. Фирдос-Сар полушёпотом бубнил все известные проклятия, адресуя их всему миру. Ему не терпелось пустить давно готовую секиру в бой. Сенетра водила ладонью по длинной рукояти рунарийского меча, медитируя таким интересным движением. Лишь Ирма особо не переживала, но чародей готов был поклясться, что она лишь постольку не волновалась, поскольку до сих пор пребывала под действием зелья. Ринельгер варил их насыщенными и сильнодействующими, за что часто получал упрёки от наставника Амилиаса, но похвалу от пациентов.
– Превратили цветущий край в сраную пустошь своей долбаной магией, дурачьё, – шептал Фирдос-Сар. – Потому боги от вас и отвернулись…
– Всё, заткнись, сарахид, – произнёс сухо Ардира. – Так, бойцы, сейчас влево, солдаты оттеснили наёмников дальше по улице. Пойдём дворами. Думаю, ещё половину часа нам оставили.
– Веди, командир, – Ринельгер тихо выдохнул, приготовившись.
Ардира сполз с брёвен, первым прошёлся вдоль частокола и, выглянув за поваленные чарами ворота, проскользнул внутрь. Ринельгер пустил впереди себя Сенетру и Фирдос-Сара, ещё не совсем вернувшись из странных воспоминаний. Его взгляд остановился на лице Ирмы, её шикарных каштановых волосах. Что-то пробурчав, Ринельгер взял себя в руки и последним зашёл на территорию Каменщика.
На улице среди тлеющих углей опрокинутых жаровен лежало с десяток тел, и из них только парочка легионеров и трое жестоко изрубленных наёмников. Ещё несколько попавших под нож имперского правосудия принадлежало простым горожанам, коим не посчастливилось найти себе убежище от ужасов Тёмного Века. «Мертвецы легиона вырезают всех» – так говорили странники, и, пожалуй, впервые их байки оказались более чем важным предостережением.
Отряд скрылся в потёмках, но в темноте дворов пускать светлячка или зажигать иной источник света было нельзя, ибо, не дай боги, пришельцев, не принадлежавших ни к той, ни к другой стороне сражения, заметили бы. Ардира шёл вслепую и, на счастье, всегда знал, куда идти. Откуда, Ринельгер не понимал: быть может, командир часто приходил к Каменщику окольными путями.
Тем временем бой продвигался, но чуть медленнее крадущегося отряда. Были слышны крики, визги, звон металла и чары. По меньшей мере, в легионе осталось до десяти чародеев, владеющих магией ветров. Хотя, более вероятно, что один, но могущественный, владеющий каким-то усиливающим Мощь артефактом. Ринельгер знал парочку таких: кольца, посохи, мечи – а легионеры провели достаточно долгое время в Норзрине и могли найти что-нибудь интересное.
Ардира привёл отряд в заброшенное поместье, откуда открывался вид на небольшую площадь перед башней. Каменщик подготовился к вторжению, все улицы перекрывали баррикады, на разрушенных зданиях были возведены площадки для стрелков. Всего «логовище льва» охраняли двадцать наёмников, но лучших людей Каменщика отряд не заметил, а это значит, что они так и не вернулись с Пустынного берега.
