Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 62 (всего у книги 77 страниц)
И снова тишина, но только в этой тишине не слышно срывающегося дыхания. В ней вообще ничего не слышно, даже собственных мыслей.
– Почему ты решил узнать это сейчас?
– А когда? – резко выпалил Наруто, отстраняясь и поднимая на него глаза. Руки Учихи медленно отпустили его поясницу, и стало вовсе холодно. – Когда нам ещё с тобой можно поговорить? У нас нет времени… никогда нет времени. А сейчас… я просто хочу знать, что ты ко мне чувствуешь.
Саске, пошатнувшись, отступил на шаг назад. Он пристально вглядывался в лицо парня, скользя взглядом то к губам, то к глазам. Горло сжало, и из него было невозможно выдавить ни звука. А Узумаки ждал слов.
– Ты хочешь знать, что я к тебе чувствую? – хрипло спросил Учиха, отходя вовсе от того и зачем-то выдвигая ящик тумбы.
Наруто следил за тем, как Саске нервно роется там, выискивая что-то, а затем подошёл и ухватил его за запястья, заставляя замереть. Учиха так и не повернулся к нему, хотя взгляд Узумаки давил на его висок.
– Хочу.
– А что если я ничего не чувствую? – процедил Саске, резко повернувшись к нему. – Что ты сделаешь тогда? Обидишься, уйдёшь?
Наруто оцепенел, крепче сжимая белые запястья. Теперь дышать стало вовсе невозможно.
– Что если всё это… только ради развлечения? – страшно прищурился Учиха. – Знаешь ведь, апокалипсис и всё такое… а тут ты.
– Ч-что?
– То, Узумаки, – ощерился Саске, резко стряхивая его руки со своих и отходя к другой тумбе. Дёрнул за ящик, но тот заклинило. – Поверишь ли ты мне, что я ничего не чувствую, м?
Наруто, как в каком-то глупом кошмаре, следил за тем, как Учиха борется с ящиком. Парень дёргал его, шипя и матерясь сквозь зубы, а когда тот всё же поддался, выдернул его с корнем. Деревянная коробка, упав на пол, с грохотом рассыпала свои внутренности. Они зазвенели, запрыгали и ударили по ногам застывшего Узумаки.
– Тебе ведь для всего нужен смысл, – прошипел Саске. – Смысл для твоей жизни, смысл для существования Девятого, смысл моих к тебе чувств.
Парень отшатнулся, когда Учиха резко на него налетел, отталкивая к стене и ударяя ладонями по обе стороны от вихрастой головы. Узкое лицо сверкнуло угольными глазами, бескровные губы исказились в болезненной улыбке:
– А что если смысла нет, Наруто? Почему ты молчишь?!
Узумаки вновь не ответил, вжимаясь спиной в стену. По телу бегали холодные волны ужаса, они сжимали сердце, и было больно даже смотреть перед собой. Получается, Девятый был прав?
«Я всегда прав, малыш», – раздалось в голове, и Наруто тихо зашипел.
– Смысла нет нигде, Узумаки, – продолжал Саске. – Ни в нашей жизни, ни в этом мире… ни в попытках выжить. Мы бежим от этих тварей, но всё же наталкиваемся на них, мы ищем еду, но затем всё равно голодаем. Рано или поздно смерть догонит нас… и…
Холодный лоб внезапно упёрся Наруто в плечо. Он аж вздрогнул от неожиданности, неуверенно поднимая руки, но так и не опуская их на плечи Учихи.
– Тогда какой смысл в чувствах, – тише начал Саске, поглаживая дрожащей рукой бок Узумаки. – Если мы всё равно умрём? Если один из нас умрёт?
Вздохнув, Наруто откинулся затылком на стену, вперился взглядом в облупившийся потолок, покрытый гирляндами паутины. От Учихи исходили шумы опустошающего отчаяния. Они забирались внутрь и превращали органы в кровавые ледышки.
– А я тебя всё равно люблю, – как-то даже глупо улыбнулся Узумаки, прижимая дрогнувшего было парня обратно к себе. – Даже если еда кончится, спать будет негде, мы умрём оба или же… умрёт один из нас. Ведь смысла нет нигде, да, Саске? Тогда какой смысл бояться?
– Зачем? – прошипел в его плечо Учиха. – Ты будешь любить… даже если я не люблю?
– Я привык, – усмехнулся Наруто, перебирая пальцами растрёпанные на затылке чёрные волосы. – Меня никто никогда не любил. И ты… не будешь исключением.
Девятый всегда был прав. Любовь – это рудимент в данном мире: она отжила своё и уже не приносит никакой пользы. Это глупое чувство просто лежит внутри и иногда ноет, как старая рана в дождливую погоду.
– Это глупо, Узумаки, – качнул головой Саске. – Эта твоя любовь… глупость.
– Ну, возможно, – передёрнул плечами Наруто и ткнулся носом в макушку того, вдыхая знакомый запах. – Но для меня это смысл продолжать искать еду, выживать…
– Ты несёшь чушь! – резко выпалил Учиха, пытаясь отстраниться, но сильные руки Узумаки внезапно не позволили. Притянув Саске обратно к себе, он крепко его обнял, впиваясь пальцами в спину.
– Ты ведь тоже меня любишь, – проговорил Наруто. – Только не хочешь это признать… тебе страшно.
– Узумаки, – прорычал Учиха, упираясь в его грудь ладонями. – Отпусти.
– Не отпущу, – упрямо выпалил Наруто. – Ты сам виноват в том, что я тебя люблю.
– Разве? – сквозь зубы прошипел Саске, закрывая глаза и прекращая попытки вырваться из горячей хватки. – Почему?
– Ты сам меня поцеловал тогда, – просто ответил Узумаки. – Сам заставил почувствовать это… и… я ведь не просил вообще ни о чём.
– То есть теперь ты винишь меня?
– Я никого не виню. Ты должен понять, что…
– Иди к чёрту, Наруто. Отпусти!
– Ты тоже меня любишь.
– Нет!
Повисла тишина. Узумаки, слабо улыбнувшись, отпустил Учиху, позволяя тому отшатнуться. Саске замер. Бледный и растрёпанный, запутавшийся и злой.
– Нет, – поджал губы Наруто. – Значит, это просто… желание? Инстинкты?
– С людьми случается, – прошипел Учиха, чувствуя, как внутри всё сжимается от собственных же слов.
Парень смотрел на Узумаки и видел, как тот постепенно гаснет. Вся эта его глупая вера в лучшее, в смысл, который может прийти с чувствами, в то, что ещё ничего не потеряно. В лучший мир…
Наруто отказывался посмотреть за окно и увидеть там развалины домов, ржавые остовы некогда действительно яркого мира. Он отказывался понять, что сейчас легче жить без любви. Легче выживать, не оглядываясь, а если уж оглянулся, то не получить себе в грудь окровавленную дыру вместо сердца. Саске не мог позволить себе или ему испытать то, что испытывают люди, потерявшие любимого человека. В этом мире и так было достаточно жестокости.
Им в любом случае будет больно, если сейчас не растоптать эти ненужные чувства. Один из них рано или поздно не сможет убежать от тварей или же его убьют выжившие, позарившись на еду или воду. Один из них станет кучкой костей и мяса, а второму придётся жить с этой болью. Существовать. Зачем такие мучения для тех, кто и так уже пострадал изрядно? Узумаки не хотел понимать этого. Не желал верить в то, что любовь может заставить врать, делать больно… лишь для того, чтобы потом было легче.
– Случается, – кивнул Наруто, поднимая с пола футболку и неловко натягивая её на себя. – Получается, с тобой случилось. А со мной?
– А ты полюбил, – холодно бросил Учиха. – Зря.
Узумаки кивнул. Стараясь не смотреть на Саске, он прошёл мимо.
– Это только инстинкты, – повторил Наруто, опускаясь рядом с разбросанными по полу инструментами и подтягивая ящик к себе поближе. Машинально собирая их обратно, парень смотрел куда-то в пол, совершенно ни о чём не думая. Девятый был прав, что сказать.
– Перестань говорить это, – качнул головой Учиха. – Я ведь… не виноват, что ты полюбил так не вовремя.
– Это только у меня в голове, – кивнул Узумаки, поднимаясь и всё же переводя взгляд на затылок Саске. – Все эти глупости.
– Наруто, – устало вздохнул Учиха, поворачиваясь.
Он успел заметить лишь то, как странно блеснули голубые глаза, как рука Узумаки дёрнулась к своему же виску и как тот начал резко заваливаться набок.
Яркую пластиковую ручку отвёртки Саске увидел слишком поздно, как и брызнувшую струйку крови.
Тело глухо упало на пол.
Какое-то время Учиха просто стоял, не веря своим глазам, скованный шоком. А когда его собственное тело резко опустилось рядом с Наруто, осознал, как сильно дрожат руки.
Схватившись за ворот футболки, Саске попытался встряхнуть Узумаки, но в голове что-то щёлкнуло, и бледные пальцы накрыли ручку отвёртки и выдернули её, словно бы это могло помочь.
– Наруто, – выпалил Учиха, ухватив того за плечо и встряхивая. – Эй, оживай…
Но застывшее лицо того вовсе не казалось живым, хотя голубые глаза всё ещё светились жизнью.
Саске не представлял, что нужно делать. Он видел эту небольшую рану в виске, смотрел, как из неё выходит густая тёмная кровь, но не мог представить, как вернуть Узумаки. В голове метались мысли, предположения…
Объект не может просто умереть.
Но ведь задет мозг…
Сгорбившись, Учиха упёрся лбом в застывшую грудь, сильно зажмуриваясь.
Боль всё-таки пришла, как бы он не пытался оградить себя от неё. Один из них всё-таки умер. И виноваты в этом были не зомби.
Виноват был он. И его слова.
========== Глава 11. Breath. ==========
«I see nothing in your eyes, and the more I see the less I like.
Is it over yet, in my head?
I know nothing of your kind, and I won’t reveal your evil mind.
Is it over yet? I can’t win.
So sacrifice yourself, and let me have what’s left.
I know that I can find the fire in your eyes.
I’m going all the way, get away, please».
Breaking Benjamin – Breath
Снег похрустывал под ногами. Тишина в ночном лесу давила на уши, заставляя вглядываться в густые тени пристальнее. Так тихо не могло быть в месте, кишащем тварями.
– Уверен? – нервно спросил Киба, обматывая запястья парня верёвкой. Он взволнованно посмотрел на Итачи и покачал головой укоризненно. – Думаешь, они заметили?
Инузука, рассмеявшись едва слышно, бросил на лицо Учихи ироничный взгляд:
– Из нас никудышные актёры, но и они не гении.
Итачи, кивнув, опустил голову. Внутри он всё ещё сомневался, что поступал правильно, хотя и другого выхода у него не было. Девятый говорил чистую правду: его тело разрушалось, не выдерживая влияния вируса. И разрушение начиналось с головы.
– Привяжи меня крепче, – чувствуя, как дыхание учащается, попросил Учиха.
– Уже?
В голосе Кибы проскользнуло самое настоящее волнение. За те дни, что они провели в пути, он успел понять, что Итачи не перенял от Саске дурного характера. И, честно признаться, тот вызывал куда как больше положительных эмоций, да и желание помочь не нужно было вытаскивать из себя щипцами.
– Кажется, начинается, – через силу улыбнулся Учиха, откидываясь головой на ствол дерева и прикрывая глаза. Давление внутри усиливалось, и жгучее чувство злости заставляло сжимать кулаки.
Второй моток верёвки опоясал его грудь, крепко прижимая к дереву и даже в чем-то мешая дышать. Но это вовсе не причиняло неудобств: Итачи знал, что лучше будет так, чем его согнёт пополам.
– Твой брат не должен был позволять Девятому давать тебе кровь.
– Не вини Саске, – качнул головой Учиха. – Ты бы поступил так же… ради близкого.
Инузука, скривив губы, неопределённо хмыкнул, затягивая один из узлов особенно сильно. Он толком не понимал, как бы поступил, но те знания, что проснулись в нём после смерти, буквально требовали жертвовать собой ради одного конкретного белобрысого идиота. И вряд ли тот оценил бы эти жертвы…
Закончив с верёвками, Киба отошёл от парня, взволнованно оглядываясь. Холод заставил его поёжиться и шмыгнуть носом. Он осторожно перехватил ружьё, получив от Итачи понимающую улыбку. Учиха казался слишком разумным для того, чей разум регулярно застилают приступы агрессии.
– Я бы мог поймать для тебя какого-нибудь кролика, – выдохнул Инузука. – Ты же знаешь, что кровь… кровь сделает всё легче.
– А что потом? – сквозь зубы прошипел Итачи, напрягаясь всем телом. – Кровь, дальше плоть… сначала звериная, затем людская, да?
– Не обязательно. Ты сможешь этому сопротивляться. Я ведь знаю…
– Ты знаешь меня не так хорошо, – широко улыбнулся Учиха. – Все мы слабы против вируса.
Это началось резко, как и всегда. Жаркая волна прошлась по телу Итачи, сжигая кожу и заползая в кости. Они налились тяжестью, задрожали, а перед глазами поплыли белые круги.
Киба, смотря на Учиху, крепче сжал челюсти. Ему было жалко видеть, как этот всегда сдержанный и рассудительный парень корчится от боли и сжигающей его злости. Эта ненависть сверкала в тёмных глазах Итачи, хотя тот всё ещё пытался бороться с ней.
– Отпусти, – посоветовал Инузука. – Это всё равно начнётся… лучше пусть быстрее.
Учиха скривился, склоняя голову к груди. Длинные чёрные волосы полностью закрыли собой лицо, и лишь его спина подрагивала в такт хриплому дыханию.
Вирус был сильнее всех их вместе взятых. Даже Киба не мог предвидеть, что рано или поздно случится с ним или с Девятым. В какие ужасные дебри эта болезнь заведёт их разум, как она отреагирует на вторжение чужеродной силы?
Смотря на Итачи, становилось страшно. Он был неудачным образцом, ошибкой в чьих-то расчётах, которой позволили дожить до сознательного возраста просто из-за любопытства. Никогда ещё Инузука не понимал всю суть того зла, которое сделали с ними, так чётко. В лаборатории учёные играли с чужими жизнями, притворяясь богами. Этот маленький, никому не нужный пантеон решил создать своих людей, а затем дать им искушение – свободу.
Учиха низко зарычал, поднимая на Кибу мутный взгляд, подёрнувшийся красноватым свечением. Оно было нестабильно, как неустойчиво было и внешнее спокойствие парня.
Злость не прошла, жажда не утихла. Тот смотрел на Инузуку, как на кусок мяса, вряд ли сейчас видя за ним что-то другое.
– Итачи, – позвал Киба, замечая, как верёвки натянулись. – Тише, это я.
Разговаривать с ним сейчас было всё равно, что вести беседы с цепным псом, исходящим на хриплый лай при виде чужака. Но Инузука пытался. Он даже подошёл чуть ближе, неуверенно протягивая руку к парню.
– Ты не монстр, – тихо проговорил Киба, зная, как иногда нужно услышать эти слова. – Ты всё ещё… ты. Твой разум только в твоих руках…
Возможно, если бы Инузука сам верил в свои слова, они бы прозвучали убедительнее. Он сам долгое время жил в полном неведении, наивно полагая, что лаборатория никак не коснулась его. Вирус был настолько хитёр, что всё это время скрывал от него половину воспоминаний, стирая то, что неподготовленному разуму было знать не положено. И только смерть заставила шоры упасть с глаз. Она стёрла всё, что так бережно выстраивало подсознание, дабы подкрепить версию той, ненастоящей жизни.
Учиха задрожал всем телом. Верёвки под напором явно не выдерживали.
Тяжело вздохнув, Киба опустил руку на плечо парня, сжимая его. Тот, вскинув на него глаза, зашипел, оскаливая зубы.
Инузуке было жаль того, кто не вписывался даже в планы лаборатории. Но отчего-то всё равно её чёрные лапы заползли в его душу.
– Даже… не думай, – рыкнул Итачи, замечая, как Инузука закатывает рукав своей куртки. – Я не буду…
– Так будет легче.
– Киба, уйди.
– Нет…
– Инузука, – раздался где-то за спиной чужой голос. – Отойди от него.
Удивлённо обернувшись, Киба направил ствол ружья в грудь вышедшего к ним человека. Сначала ему показалось, что перед ним Наруто, но, приглядевшись, парень всё же узнал в нём совершенно другого человека.
– Минато? – прошипел Инузука, невольно опуская ружьё.
Видеть учёного здесь было до того непривычно, что даже рычащий за спиной Учиха временно отошёл на второй план.
Резко направившись в их сторону, мужчина отстранил Кибу, хватая Итачи за волосы и задирая тому голову.
– Что вы делаете?! – бросился к нему Инузука, но его попросту оттолкнули, метнув строгий взгляд.
– Тихо.
Вытащив одной рукой из сумки на поясе небольшой термос, Минато споро открутил крышку и поднёс горлышко к бледным губам. Судя по горящим красным глазам, Учиха уже мало что понимал, поэтому не пытался вырываться, а жадно припал к термосу.
По белому подбородку потекли кровавые дорожки, заливая грудь и жирными каплями падая на снег. Итачи пил кровь жадно, едва успевая глотать, но глаза его светились всё ярче и ярче.
– Ему это необходимо, – процедил с каким-то отвращением Минато.
– Зачем вы это сделали с ним?! – шикнул Киба, не смея прервать эту жутковатую трапезу. – Ведь вы знали…
– Я не знал, а лишь догадывался, – отрезал тот. – Когда мы с ним пошли за Нейджи, я заметил, что в нём вирус. Глаза… глаза действительно зеркало души.
– Но зачем надо было убивать?! – выпалил Инузука, решительно ничего не понимая.
Минато тяжело вздохнул, опуская голову и отходя от затихшего Учихи. Парень, кажется, утолил свою жажду и теперь прибывал в странном состоянии, похожем на сон.
– Смерть не конец, – пространно ответил Минато, закручивая термос. Он бросил на Кибу смеющийся взгляд. – В нашем случае смерть запускает вирус… кровь чувствует кровь, мой мальчик.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился Инузука. Он никогда не понимал всех этих загадок, которыми иногда говорил учёный.
– В Итачи есть кровь Девятого… она и вывела его к Наруто, – уверенно проговорил мужчина, не без интереса следя за пробуждающимся Учихой.
– Она вывела его не к вашему сыну, – качнул головой Киба, – а к Саске.
Минато, резко повернувшись к парню, хотел было возразить, но с приоткрытых губ сорвался лишь удивлённый вздох. В его глазах сейчас читался немой вопрос, на который он никак не мог найти ответа.
– Саске жив? – осипше протянул мужчина.
– Да, – кивнул Инузука.
– А… мой сын? – в голосе Минато скользнул страх. – Что с Наруто?
– Наруто…
Киба осёкся. Это чувство пришло из не откуда. Парень даже вздрогнул, машинально хватаясь рукой за грудь и отступая на шаг назад. Жуткий холод, что разлился за рёбрами, саданул по чему-то внутри, и тело задрожало. Странный вакуум опустился на него, будто бы жизнь резко потеряла смысл, стала серой и никому не нужной. Это была даже не грусть, скорее, какая-то предсмертная агония, что длится всего пару секунд, но успевает истощить умирающий организм полностью.
– Наруто, – резко белея, процедил Инузука. – Отвяжите Итачи… быстрее.
– Что такое? Ты что-то почувствовал?
– Поторопитесь…
***
– Ты всё-таки сделал это, – удивлённо проговорил Девятый, прислоняясь спиной к стене. Он поднял внимательный взгляд на опустившегося за стеклом напротив Наруто.
– А у меня был выбор? – хмыкнул тот. – Тем более, это… это может помочь нам.
– И ты не побоялся поверить мне, – растянул губы Девятый в неприятной ухмылке. Хотя его улыбки никогда не были приятными. – Я ведь объект… страшный и коварный монстр.
– Мы оба монстры, – безжизненно кивнул Узумаки. – Мы похожи. Я понял это.
– Неужели, – Девятый стукнулся затылком о стену и тихо засмеялся. – И что теперь?
Разделяющее их тонкое стекло будто бы покрылось инеем. Та комнатка, в которой сейчас находился Наруто постепенно наполнялась непроглядной тьмой, но лицо парня всё ещё угадывалось в ней.
– Я умер, – безразлично пожал плечами Узумаки. – Что может быть теперь?
– О, – протянул объект. – Ты не просто умер… ты запер нас обоих здесь. Нравится тебе такой расклад?
– Ты сам этого пожелал… – вскинул на него уставшие глаза Наруто. – Хотел, чтобы я повредил мозг и…
– Но ты слишком долго тянул с этим, – зло оскалился Девятый. – Зачем было… зачем было всё это представление с Саске? Пытался убедиться?
Узумаки, поджав губы, стукнулся лбом о стекло, прикрывая глаза. На удивление, быть мёртвым ему нравилось намного больше: никаких эмоций, сомнений… Пустота и покой. Только грустно совсем немного.
– Когда тебя ничего не держит, легче уходить, – пробормотал Наруто, проводя рукой по стеклу и совершенно ничего не чувствуя.
Умереть, как оказалось, не было так страшно. Не существовало ни Рая, ни Ада. Только эта небольшая комнатка и собеседник за стеклом, в глаза которого смотреть совершенно не хотелось.
– Каково это, – отчего-то очень тихо спросил объект, – каково это… любить?
От этого вопроса Узумаки даже поднял на него взгляд и едва заметно улыбнулся:
– Это больно.
– Боль и есть любовь? – удивлённо наморщил лоб Девятый.
– Возможно, – передёрнул плечами Наруто и опустил глаза на свою руку, растирая меж пальцев практически прошедшее ощущение чужих прикосновений. – От этой боли так хорошо. И всегда хочется только больше.
– Мы похожи, – резко выпалили по ту сторону стекла. – Нам не узнать, что такое, когда нас любят.
– Зачем? – хмыкнул Узумаки. – У тебя же есть всё… разве нужна ещё и любовь?
Объект не ответил, отворачиваясь к стене, у которой лежал труп женщины. Он прошёлся по нему задумчивым взглядом, а затем криво усмехнулся.
– Когда Саске привели в лабораторию, – заговорил Девятый, – я думал, что разорву его. Убью и вырву сердце. Эта злость была настолько сильной, что… что я не смог и пальцем пошевелить. То чувство, когда ты видишь перед собой виновника своей жизни, не описать, Наруто. Это также больно. Значит, это тоже любовь?
– Из-за любви не хочется убивать, – поморщился Узумаки.
– Получается, я не любил, – вздохнул объект. – Я просто хотел убить его, чтобы… ты никогда не узнал о нём, не заговорил и не услышал. Чтобы ему не пришлось выбирать между нами, потому что… он бы выбрал тебя.
– А это уже ревность, – усмехнулся Наруто. – Выходит, не такой уж ты и бесчувственный.
Злой взгляд вонзился в него, как два раскалённых докрасна кинжала. Девятый вмиг оказался рядом со стеклом, ударяя по нему кулаком.
– И тебя я также хочу разорвать, – прошипел тот. – Потому что… он всё-таки узнал тебя.
– Это сейчас не важно, – качнул головой Узумаки. – Ты хотел моей смерти – я умер. Что дальше?
Объект, осёкшись, оскалился на миг, сверкнув красным ободком вокруг радужки:
– Они должны принести нас в лабораторию. Там я смогу уйти…
– Но откуда они узнают, что…
– Узнают, – пожал плечами Девятый. – Или нет. По крайней мере, если мы всё-таки мертвы, то никто из нас больше не будет рядом с Саске. Меня это устраивает.
***
За пять лет до катастрофы.
– Ты сам попросил изолировать тебя от остальных, – задумчиво проговорил Фугаку, сверяясь с чем-то в блокноте. – Отчего же?
Учёный то и дело поглядывал на свои записи, затем на красноволосого парня напротив. Этого объекта он не боялся. Гаара вышел дефектным: слишком сильны в нём были человеческие чувства, слишком безобиден вирус. Первый объект никому не мог причинить вреда, даже себе. Совершенно бесполезная трата ресурсов.
– Мне будет лучше, если я не буду видеть их, – прикрыв глаза, проговорил Гаара. – Вы, Фугаку, знаете почему…
– Тебе больно, – понятливо кивнул мужчина и, улыбнувшись, неожиданно накрыл плечо объекта своей рукой. – Ты – самая большая ошибка лаборатории, Гаара, но…
Резко обращённый на Фугаку взгляд был полон обиды и непонимания. Зачем повторять то, что и так очевидно?
– Но ты и самый ценный экземпляр, – шёпотом закончил учёный и улыбнулся. – В тебе есть человечность… при высоких показателях выживаемости.
Внимательные бесцветные глаза, то и дело рыскающие по пустой палате, внезапно остановились на мужчине и замерли. Объект улыбнулся:
– Это самая глупая лесть, которую я только слышал.
Фугаку довольно кивнул, помечая что-то в блокноте, но в этот раз Гаара на него не посмотрел. Парень разглядывал ровные белые плиты под ногами, слыша лишь скрип ручки о бумагу. Он догадывался, что каждое его слово расценивается как очередной ответ в бланке тестов. К концу дня у Фугаку будет достаточно материала, чтобы подсчитать и выбрать результат с пояснением, как это бывает в дешёвых уличных журналах.
Конечно, Гаара практически не видел того, что было скрыто за стенами лаборатории, но в отсеке, который предназначался для объектов со второй личностью, иногда на столах встречались цветастые глянцевые издания. Лаборатория подготовилась до одури хорошо. Была выверена каждая мелочь, просчитаны все возможные варианты событий, декорации возведены в кратчайшие сроки, но казались при этом настолько реальными, что даже работники лаборатории могли не отличить второй корпус от мест из реальной жизни.
– Если бы Орочимару согласился продолжать со мной исследования над Первым, – вновь заговорил Фугаку, с тяжёлым вздохом закрывая блокнот, – я бы сумел разобраться в тебе.
– Уверены? – нервно усмехнулся Гаара. – Неужели есть такое лекарство, способное убить во мне вирус? Разве вы можете знать, что такое жить с постоянным гневом внутри, с беспрерывной яростью?
Голос парня перешёл на глухое шипение, а глаза опасно сузились, но Фугаку даже не подумал отступить за спасительную дверь и заслониться от объекта непробиваемым стеклом, как делали все учёные в лаборатории. Он стоял прямо, разглядывая побелевшее от нахлынувшей злости лицо.
– Неужто вы можете представить это? Я постоянно зол… я постоянно хочу убивать, но не могу. Мне кажется, что если бы я мог убить кого-то, то это сумасшествие ушло бы. Покинуло меня…
Гаара опустил голову, прикасаясь ладонью ко лбу:
– Почему я такой?
– Человечный?
– Бесполезный, – шикнул парень. – Ведь каждый объект имеет цель. Он должен защищать носителя, он обязан оберегать его. Это его смысл. А что я смогу сделать, если этому человеку будет угрожать опасность? Он обречён вместе со мной!
– Гаара, – спокойно начал мужчина, видя, как у того сдают нервы. – Если существуют объекты и носители, то это не значит, что конец мира когда-либо случится.
– Тогда для чего мы вам?!
Фугаку посмотрел на парня долгим, тяжёлым взглядом, но ни осуждения, ни злости в нём не было. Он жалел этого искорёженного руками учёных человека, жалел так же, как и свою жену.
– Это ведь жестоко…
– Жестоко, – глухо повторил тот, отходя всё же от объекта и берясь за дверную ручку. – Жестокость иногда спасает жизни.
– Только она губит наши жизни.
– Гаара, – резко шикнул Фугаку и вскинул на него лицо, – то, что я тебе скажу… прозвучит очень странно. Но это важно. Ты должен иметь смысл… цель.
– Зачем мне эти ваши подачки? Захотели стать добреньким вдруг?
Парень зло ощерился, наверняка вовсе запутавшись в своём слишком сплетённом воедино сознании. Вирус проскальзывал в его глазах мерцающим красноватым ободком, словно сломанная неоновая вывеска. Но никто из личностей в голове того не мог взять верх. Оставались лишь пустота и безумие.
– Ты обязан знать, – неумолимо повторил Фугаку. – В тебе больше смысла, чем во всех этих объектах. Ты наша вторая надежда, если всё это рано или поздно рухнет.
– О чём вы? – нахмурился Гаара.
– Что ты знаешь о Нулевом?
– Он… он изначальный.
– Нагато. Так его звали до того, как он попал в лабораторию. Вирус был в нём… он родился с ним. Аномалия, болезнь, мутировавшая в то, что мы имеем сейчас.
Когда Фугаку принесли личное дело простого юноши с очень грустными глазами, он поверить не мог, что в нём таится угроза для всего человечества. По всем тестам Нагато был совершенно здоров, но в то же время он медленно умирал, не имея возможности кануть в лету полностью. Болезнь была похожа на рак, она расползалась по телу бедняги чёрными переплетениями тонкой паутины, постепенно покрывая собой органы парня, но не выжимая из них ни капли жизни. Всё это приносило ему невозможную боль, которую тот пытался унять простыми обезболивающими, но когда они перестали действовать…
Обычный посыльный в лаборатории, чудом попавший на глаза Орочимару, не прошедший ежегодный медицинский осмотр… Случайность.
И из-за этой случайности начался конец того, что когда-то начиналось как мечта троих учёных: собственная лаборатория вдали от людей, вдали от тех, кто хочет ввести науку в жёсткие рамки.
Но сейчас Фугаку понимал: чтобы спастись, им не хватило тех самых рамок. И теперь мечта превращалась в ад, в болото, в котором увязло слишком много чужих жизней.
– Но при чём здесь я? – всё-таки спросил Гаара.
– Нулевой не вечен, – как-то даже жестко ответил мужчина. – Ты был первым, кто получил его вирус. Ты единственный, кто сможет продолжить его дело, если…
– Его дело?! Да он ведь просто висит в этом вашем подвале, и вы…
– Гаара, – прервал его Фугаку, устало морщась, – просто верь, что твои способности спасут нас. Рано или поздно. И пусть это будет твоей целью.
***
Настоящее.
Поразительно. Сколько смелости нужно человеку, чтобы взглянуть в мёртвое лицо. Как много сил уходит и душевных ресурсов…
Саске часто видел трупы. Он даже перестал их замечать. А сейчас, глядя на Наруто, он не мог поверить, что к такому когда-либо можно было привыкнуть.
Боль разрывала. В первые секунды парень просто молчал, потом наступила ярость, и горло теперь саднило от крика, а костяшки пальцев от ударов покрылись кровавой корочкой.
– Идиот, – шикнул Учиха, встретившись со своим отражением в осколке, что валялся на полу. Но даже от этого легче не стало.
Он всё разрушил, уничтожил своими же руками из-за страха, глупого страха когда-нибудь потерять. И утратил сейчас, так ничего и не поняв. А было ли что понимать? Были ли чувства?
Саске сейчас не мог думать об этом, погружаясь всё глубже в пучину холодного безразличия. Если бы на их дом сейчас набрели твари и забрались внутрь, то он бы даже не попытался отбиться. Плевать было бы, какие куски они выхватывают из тела, потому что сердце в нём уже не билось. Любая боль меркла перед той, что бушевала внутри сейчас.
И вновь никак не выразить своих эмоций, не поделиться с пустотой, будто уже давно разучился чувствовать, отвык ощущать себя живым. И внутри тихо. Гулко, холодно.
Учиха открыл глаза, понимая, что за шторами век не спрятаться. Взгляд решительно скользнул по лицу лежащего парня, останавливаясь на приоткрытых бледных губах. Сколько он не касался их своими, холод из мёртвого тела не уходил.
Но тут разум полоснуло яркой, непривычно острой мыслью. Словно разряд тока, она пробежалась по телу Саске, выбивая из сердца последние робкие удары. Схватив с пола нож, он быстро полоснул по ладони, сжимая её в кулак над губами Наруто.
Тёмные капли крови сначала редко, затем всё быстрее закапали на них, разукрашивая меловую кожу красными подтёками. Механизм должен был работать в обе стороны. Просто обязан был…
– Очнись, – прохрипел Учиха, прижимая рану к губам парня, а затем с тихим рыком отнимая и упираясь лбом в плечо того.
Сколько не пытайся оживить… ранение в мозг невозможно залечить, даже если ты чёртов объект из грёбанной лаборатории.
– Как я тебя ненавижу, – тяжело выдохнул Саске. – Почему…
От боли всё внутри сделалось обледенелым и сейчас шло трещинами. Губы вновь ткнулись в холодную скулу, пальцы зарылись в лохматые светлые волосы. Солома и фарфор… неживая кукла. Ненастоящий Наруто.
Впервые за все эту треклятую жизнь захотелось, чтобы глаза могли лить бесполезную воду. Стало бы легче. Во всяком случае, в это верили все.
Но Учиха не мог. Он смотрел на Наруто и даже не моргал, запоминая красивое лицо таким, каким оно было. Ведь ещё немного и перед ним будет пустой манекен. Холодный, идеально симметричный, как и все покойники.
Саске прикрыл глаза, опуская голову и касаясь лбом неподвижной груди. Наверное, он бы мог попытаться, как в когда-то увиденных фильмах, запустить сердце, но толку от этого, если в виске зияла небольшая дыра.