Текст книги "Грань (СИ)"

Автор книги: Ishvi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 77 страниц)

Объект был непривычно тихим и практически не влезал в его размышления. Наверное, у него сейчас было проблем побольше – держать мёртвое тело в активном состоянии, заботиться о том, чтобы нервные импульсы достигали мозга и поддерживали подобие жизни.

Твари, мимо которых Узумаки проходил, даже не оборачивались в его сторону, не чувствуя ни запаха живой плоти, ни слыша биения сердца. Они считали его элементом пейзажа или же очередным медленно бредущим куда-то мертвецом.

Наруто усмехнулся. Куда-то пропали все чувства…

Играя роль трупа он всё больше и больше верил в то, что на самом деле один из этих тварей и теперь не будет ничего, кроме жажды крови, бесцельного блуждания по руинам города. А то, что голод ещё не наступил – отсрочка.

«Ты бредишь», – фыркнул Девятый. – «Ты не один из них. Ты другой. Совсем».

Другой… лестный комплимент сейчас прозвучал приговором.

Как отнесётся Саске к тому, что он… другой? Учиха ведь знал, что сердце Узумаки бьётся, что в венах течёт кровь. Он никогда не видел, чтобы он, Наруто, двигался с такой страшной раной, сквозь которую даже рёбра видно, если приглядеться.

Саске… отвернётся. Скорее всего, так он и поступит.

И эта мысль отзывалась внутри болью, к которой он привыкнуть ещё не успел. Его тело адаптировалось к любым условиям. Даже к осколкам внутри, даже к ране, даже к смерти. Оно знало, что нельзя запускать сердце, потому что металлические и каменные «занозы» внутри придут в движение и нанесут ещё больше урона. Оно приспособлялось.

Тело знало, что нужно двигаться, идти, чтобы найти носителя.

Тело не мёрзло, потому что его температура резко упала.

Телу было плевать на падающий снег.

А Наруто наслаждался этими белыми мухами, летающими перед глазами. Он слушал, как тихо вокруг стало, и не мог сдержать улыбки. Он любил снег… и вспоминал, как они с Учихой лежали на одном лежаке в том заброшенном особняке посреди зимней ночи. И тогда Саске был тёплым. Он позволял прикасаться к себе.

Узумаки хрипяще вздохнул, понимая, что скучает. Это отвратительное чувство внутри резануло так резко, что он остановился, выронив свою железную палку из руки. Звон, гул. Где-то слева от дороги зашипели, но, не чувствуя живого, не вышли.

…Девятый знал Саске.

Он виделся с ним там, в лаборатории. Даже разговаривал с ним.

«Подглядывать нехорошо».

Наруто усмехнулся в очередной раз. То, что Девятый общался с Учихой раньше него, ничего не значило. Это не добавляло объекту эмоций, чувств. Это не делало существо внутри него полноценной личностью.

Девятый всё ещё был вирусом.

«Вот сейчас обижусь и вырублю тебя. Хочешь?»

– А как же Саске? – вслух спросил Узумаки, и собственный голос прозвучал неожиданно хрипло и одновременно громко в этой снежной тишине. – Он ведь… не безразличен тебе?

«Потому что он носитель. У меня одна привязанность и одна обязанность, глупец», – раздражённо. – «Не пытайся своим жалким разумом увидеть чувства там, где их не может быть. Вы, люди, хотите верить, что всегда есть любовь. Что всегда есть тепло, потому что вам так удобно! Потому что в вас заложена программа размножения. Поэтому вы и верите в чувства. Приписываете их даже животным, которые живут на инстинктах. Даже мне пытаешься их приписать».

– Тогда Саске только мой, – твёрдо прошипел Наруто, сам удивляясь этой резкой фразе, которая выскочила словно из подсознания.

Но на этот раз Девятый не ответил. Темнота вспыхнула перед глазами, и колени ударились об асфальт…

***

– Гаара… я снова…

– Ты снова в его голове. Точнее, в своей голове, но… не важно.

Парень протянул ему руку, помогая подняться. Узумаки прекрасно различал реальность и иллюзию хотя бы потому, что в настоящей жизни рядом с ним не было рыжего проводника, что сейчас смотрел с грустной усмешкой.

– Ты хочешь мне что-то показать? – спросил Наруто, глядя на белую дверь в стене.

Вместо ответа были резкий толчок в спину и ощущение падения, а потом…

– Ты проиграл, – беззлобно улыбнулся Саске, сидящий напротив по-турецки и постукивающий длинными нервными пальцами по собственным острым коленям. Вид у него был измученный, но Девятый не обращал внимания, зная, что его временный сосед по камере справится.

– Ну и что, – пожал плечами он. – Я отыграюсь.

Учиха резко вскинул на него особенно пронзительные сейчас глаза и быстро выпалил:

– Когда?

Девятый, откинувшись на стену спиной, широко улыбнулся, пробегаясь наглым взглядом по сокамернику. Кажется, его глаза вновь светились красноватым, но Саске это вовсе не смущало.

– Я… приду. Не знаю когда, но я приду… Они не всегда выпускают меня. Говорят…

Объект склонил голову набок, протягивая руку и убирая тёмную прядь за ухо парня. Тот отмахнулся, недовольно хмурясь, но не отстраняясь.

– Ты плохо влияешь на мои показатели. Говорят, что это… непозволительно.

– Что непозволительно? – бросил Учиха, прикусывая губу.

У него забрали сигареты, оставив наедине с таблетками и острой ломкой, которая превращала парня в угловатое, иссушенное болью создание. Иногда Фугаку позволял Девятому находиться рядом, когда дело было совсем плохо…

А иногда тот второй в голове, которого звали Наруто, брал верх, и приходилось отсиживаться в темноте, мечтая лишь об одном. О свободе.

– Объект и носитель не должны контактировать до завершения эксперимента, – запоздало ответил Девятый. – Они говорят, что ты развиваешь во мне эмоции.

– А в тебе их нет? – вздёрнул чёрную бровь Саске.

– Нет.

– Совсем? Никаких?

– Поверь, – ощерился Девятый. – Они хорошенько потрудились, чтобы моя часть сознания получила только инстинкты. Зато вторая…

– У тебя есть и вторая?

– Есть.

Злость ударила в голову так сильно, что он даже не сразу услышал, как дверь в камеру открылась и вошли люди в белых защитных костюмах.

– Саске, – раздался чуть искажённый голос Фугаку, – отойди от него.

– Значит, это и есть наш носитель? – вкрадчиво спросил второй, глядя на младшего Учиху так, будто бы тот был лягушкой под прицелом его микроскопа.

– Мой сын, Саске, – твёрдо ответил Фугаку и, бросив настороженный взгляд на поднявшегося Девятого, кивнул: – Орочимару, прошу.

– Да-да, – быстро выпалил второй и суетливо направился к объекту, что уже привычно протянул руки, на которых тут же защёлкнулись толстые наручники с красным датчиком. – Но ты должен знать, Фугаку, что носитель…

– Не должен быть здесь. Я понимаю. Но… у нас нет другого выхода.

– Не злоупотребляй полномочиями, – смешливо предупредил Орочимару, набирая полный шприц зеленоватой жидкости и вкалывая оную в шею объекта. – Это может сорвать эксперимент.

– Хватит говорить о нас, как о крысах в клетке, – прошипел Саске, привлекая к себе внимание.

Орочимару, отпустив плечо объекта, заинтересованно посмотрел на него и открыл было рот для ответа, но Девятый уже провалился в темноту.

Когда перед глазами вновь появилась белая комната, то руки, ноги и голова были плотно прижаты к вертикальному столу. Холод поверхности он чувствовал голой спиной, а холод чужих взглядов чем-то внутри.

Людей в комнатке было немного, но все они были так заняты, что даже не обратили внимания на проснувшегося Девятого. Мужчины тихо обсуждали что-то, женщина раскладывала на столе поблескивающие хирургические приборы.

Её Девятый знал. Ёкнуло сердце и у Наруто.

Рыжие волосы, убранные в строгий пучок, бледная кожа и серо-зелёные глаза. Она смотрела на него быстро и урывками, будто бы боялась обжечься. Узумаки жадно вглядывался в её черты через чужие глаза.

– Кушина, начинайте, – тихо сказал мужчина, беря со стола небольшой блокнот и сверяясь с чем-то.

– Хорошо…

Она, взяв со стола небольшой скальпель, медленно подошла к Девятому, останавливаясь так близко, что он мог чувствовать сладковатый запах её духов. Наруто хотел было выпалить что-то, но это тело не повиновалось ему, как и то, что происходило дальше.

Серо-зелёные глаза покрылись корочкой безразличия, когда скальпель прижался под ключичной ямкой.

Узумаки впервые видел мать так близко. Этого человека он должен был считать самым близким из всех, но сейчас, глядя на её спокойное лицо и чувствуя уверенное движение скальпеля по своей груди, парень начал сомневаться в правдивости своих ожиданий.

Хотелось отвернуться и не видеть. Не слышать тихого шороха расползающейся под нажимом лезвия кожи.

– Подключайте, Кушина.

***

В лицо ударил холод.

Наруто открыл глаза, переворачиваясь на живот и осторожно поднимаясь. Эти видения или же чем они все были приносили боль и разочарование. Хотя куда уж больше…

Рука прошлась по груди, будто бы выискивая тот тонкий порез от скальпеля, но вместо него пальцы наткнулись на дыры от осколков.

Узумаки тяжело вздохнул, поднимая голову и делая первый шаг. Второй дался легче, словно скованное подобием сна тело начинало приходить в себя. Вряд ли сердце билось, но сейчас он был даже рад этому.

Широкая дорога с бетонными блоками по бокам вела далеко вперёд, где виднелась синяя подвесная вывеска с указанием направлений. Наруто безразлично скользнул по ним взглядом, выбирая путь вперёд, потому что сворачивать никуда вовсе не хотелось. Он толком не знал, что это было: то ли инстинкты, то ли простое человеческое желание облегчить себе жизнь и идти прямо.

Разбитые машины скалились искорёженными капотами, блестели треснутыми стёклами. Разбросанные по асфальту ошмётки вещей, сумок и обивки сидений напоминали ему свалку. Свалку чужих жизней и попыток выбраться из города. Кажется, это был второй выезд из него, и, судя по количеству машин, люди спешно бежали, бросая свои дома.

Это их и погубило.

Дальше по дороге машин было так много, и они стояли так близко друг к другу, что местами приходилось протискиваться боком, елозя бедром по пыльному стеклу.

Здесь было не проехать. Люди сами закрыли себе путь к спасению, боясь бросить эти ненужные железки, набитые ненужными вещами, когда для спасения хватило бы воды и немного еды. Всё это вполне могло бы уместиться в походный рюкзак, но машины буквально ломились от сумок.

Быть погребённым под слоем вещей… Узумаки даже задумался, каково это, глядя на тело внутри одного из автомобилей. Это был мужчина в строгом пиджаке. Он, словно бы устав от ожидания, привалился лбом к рулю. Его иссохшие, покрытые ошмётками кожи руки, сжимали его крепко и бессмысленно.

А на заднем сиденье покачивался ребёнок. Ребёнок, который стал одним из зомби. На него Наруто долго не смотрел, перебравшись через машину и стараясь даже не задерживаться рядом с ней. Ему не хотелось видеть детское лицо, тронутое рукой смерти.

Девятый знал Саске. Эта мысль до сих пор сидела в голове и тихо пульсировала подкрадывающейся злостью. Даже объект знал то, что он, Узумаки, не знает об Учихе сейчас. Будто бы Девятый был чем-то вроде достойного доверия.

С ним Саске играл в шахматы.

И не шарахнулся тогда в сторону, когда объект коснулся его руки.

Даже Кушина знала Девятого. Возможно, разговаривала с ним.

А сам Наруто будто бы и не существовал. Всё крутилось только вокруг Девятого, его необходимости для спасения Учихи и мира. Всё только ради этого ненастоящего голоса в его голове, который нужен всем. Узумаки Наруто же оказался лишним. Рудимент, отросток, который нужно скорее отсечь и прижечь, дабы не появился вновь.

Его использовали.

Зло сжав зубы, он перемахнул через очередную машину, внутри салона которой шевелились неясные тени. Твари не могли выбраться наружу, обречённые людской трусостью на вечный голод и заточение.

Затор на дороге кончился внезапно.

Опущенный шлагбаум, валяющиеся тела военных и гильзы, звенящие под ногами. Они стреляли по кому-то, и местами до сих пор лежали тела с дырами от пуль в голове. Те же «счастливчики», что не получили свинец в мозг, наверное, уже разгуливали по окрестностям в поисках крови.

Наруто, выйдя за разбитый пост, остановился, вглядываясь в снежную даль. Снега было так много, будто небеса прохудились, и теперь сыпали на его голову мелкие осколки мягкого льда, выстуживая и без того холодную кожу.

По обе стороны от трассы тянулись заснеженные поля с редкими деревьями, где-то впереди из-за снежной дымки темнели две горы.

Его тянуло вперёд, будто бы кто-то привязал верёвку на пояс и постепенно накручивал её на руку. Не сопротивляясь этому желанию, Узумаки медленно зашагал.

***

– Зачем я нужен Орочимару? – ещё раз спросил Саске, поглядывая на дорогу. – Ты должен знать.

– Он не посвящает меня в свои планы, – буркнул Кабуто. – Я не настолько важен для него…

В голосе медика прозвучала какая-то странная обида, но Учиха лишь усмехнулся, выкручивая руль.

К тому моменту, как они выехали на главную трассу, началась самая настоящая метель. Первый снег будто бы изо всех сил пытался поскорее накрыть своим белым полотном весь тот ужас, в который превратилась земля. Стихия сама желала стыдливо прикрыть то, что было сотворено руками людей.

– Твоя рука, – сказал Кабуто. – Пошло заражение. В кузове есть аптечка, и…

– Заткнись, – коротко бросил Саске, напряжённо вглядываясь в дорогу.

Из-за начавшейся метели и сгустившихся сумерек было невозможно разглядеть что-либо и пришлось включить фары. Снежинки, подсвеченные жёлтым, панически заметались в двух лучах света, едва прорезающих плотный бело-серый заслон.

Его то начинало морозить, то бросало в испепеляющий жар. Левая рука лежала на коленях, и на неё Учиха старался не смотреть, зная, что ничего хорошего не увидит. Даже сейчас, не шевеля ею, он чувствовал, как от соприкосновения обожжённой кожи с тонкой тканью водолазки ожоги начинают немыслимо зудеть и тянуть ноющей болью.

– Осторожно!

Резкий выкрик Кабуто заставил дать по тормозам. Загудело, засвистело, качнуло вперёд, едва не впечатав в руль.

– Что за чёрт, – прорычал Саске, уставившись в ветровое стекло на того, кто застыл перед квадратной мордой инкассаторской машины.

Жёлтый свет фар выхватывал из снежного месива перепачканное в грязи и крови лицо, но он всё равно бы узнал Наруто, даже если бы с того спустили кожу. Сердце тревожно ёкнуло, когда взгляд скользнул по горлу, покрытому потёками крови и тёмными дырами ран.

Узумаки тоже медленно поднял глаза, даже не щурясь от яркого света, бившего прямо в лицо. Совершенно обычные глаза.

Тишина наполнилась свистом ветра и мелкими ударами снежинок о стёкла машины. А Наруто продолжал стоять, тяжело глядя прямо на Учиху.

– Это… зомби? – дрожащим голосом проблеял Кабуто, а затем резко вздрогнул, стоило Саске толкнуть дверь и впустить в кабину холодный воздух. – Нет! Стой!

Недослушав его, Учиха спрыгнул на землю, решительно обходя машину и замирая перед Узумаки.

Если бы перед ним был зомби, то он бы уже давно напал.

– Наруто?

– Я тебя нашёл, – тихо отозвался тот, опуская голову и опираясь руками о капот машины.

Саске, заметив, как мелко дрожит парень, неуверенно подошёл ближе, опуская руку на плечо и крепко сжимая. От бьющего в лицо света фар всё расплывалось, как жидкая акварель.

– Как ты узнал, что я буду здесь?

Всё это казалось сном и невероятной случайностью. Как можно отыскать человека в пустом, совершенно незнакомом городе, когда все средства связи оборваны?

– Я просто шёл…

Окровавленные губы Наруто дрогнули, и он повернулся к Учихе, поднимая брови:

– И… я чувствовал, что ты будешь здесь. Где-то.

Узумаки тихо выдохнул, ощущая себя настолько вымотанным, насколько и мёртвым. Захотелось упасть прямо тут и отключиться, а очнуться где-то в закрытом помещении без всего этого снега и завывающего ветра.

Наруто пошатнуло, но он успел ухватиться за руку Саске и, тяжело вздохнув, повернулся к нему. Лоб уткнулся в грудь Учихи, а руки зацепились за разошедшиеся полы куртки, удерживая парня на месте.

– Это действительно ты? – как-то тихо спросил Саске, и его голоса было практически не слышно из-за бушующей метели. – Настоящий ты?

Вопрос заставил Узумаки удивлённо поднять голову, глядя прямо в чёрные глаза. Учиха казался очень настороженным, полным рвущихся наружу молний. Они только и ждали, когда можно будет вырваться из тонкой телесной оболочки.

– Ты сомневаешься?

Саске опустил глаза, рассматривая кровавые разводы на бледном лице, раны и впериваясь немигающим взглядом в голубые глаза. Красного ободка вокруг них не было, но и в прошлый раз Девятый не выдал себя этим отличием.

– Учиха, – с нажимом повторил Наруто, – кем ты меня считаешь? Кто я? Сейчас… кто?

Рука Саске скользнула по щеке, задела скулу и проехалась к виску. А затем ниже по шее.

– У тебя нет пульса.

– Нет.

Узумаки отвечал прямо и честно, не пряча взгляд. Но уголки губ всё равно начали подрагивать, и это даже забавляло, если бы не было так больно.

– Я мёртв, – шикнул он. – Я мёртв потому что… не важно. Я должен был найти тебя, Саске. И я нашёл.

– Ты ли это?

Учиха сделал шаг назад, и края куртки медленно выскользнули из ослабевших рук Наруто. Они повисли вдоль тела безвольными плетьми, а взгляд упёрся в белый лоб Саске. Ему не верили, не доверяли. И это было больнее, чем взорвавшаяся рядом граната, чем все осколки, засевшие внутри, чем разорванный бок. Это было последней каплей, упавшей гранитной плитой.

– Думаешь, что я Девятый? – прошипел Узумаки, на удивление, зло.

– У меня есть основания.

– Да ты что…

Наруто куснул губу, понимая, что вот-вот бросится на этого идиота и постарается разукрасить его лицо так, чтобы то перестало быть таким же белым, как снег. Сознание, что так хотело тепла, что так хотело побыстрее добраться до Учихи, вновь получило по носу чувствительную затрещину и было поставлено на место: не надейся даже на что-то кроме недоверия. Ты никому не нужен, тебе никто не верит.

Он для всех был Девятым.

А не Узумаки Наруто.

Мальчик из пробирки.

– Основания… – опустил голову Наруто и прижал руку ко лбу. – У тебя есть основания верить только ему. Ждать его каждый раз, когда ты общаешься со мной.

– Нет. Я просто не хочу опять ошибиться.

– Тогда посмотри внимательнее, – громко выпалил Узумаки, разводя руки в стороны. – Неужели ты до сих пор не видишь в нас разницы? Мы… одно для тебя? Я и Девятый стали одним? Когда, Саске?

Учиха удивлённо нахмурился. На его памяти Наруто редко кричал, да и мёртвым был нечасто. Он не знал, что ожидать от такого Узумаки, который кривит губы в злой улыбке-оскале, который требует ответов и повышает голос. Он привык к совершенно другому.

– Смотри на меня, а не на него!

– Он играет с нами! – выпалил Саске. – Я не могу точно сказать, кто предо мной сейчас! Он уже проделывал это, и…

– Значит, ты ни черта не знаешь меня!

Горло обожгло этим криком, неработающие лёгкие вспыхнули огнём, и Наруто показалось, что он вот-вот выплюнет на снег один из осколков. Схватившись за рёбра, он пошатнулся и привалился боком к капоту машины. Узумаки опустился так низко к холодному железу, что едва не коснулся его лбом, а, почувствовав на плече чужую руку, резко отпрянул, отмахиваясь.

– Не трогай меня, Учиха, – насмешливо протянул парень. – Не смей трогать.

Отступая назад, Наруто смотрел прямо в непонимающие глаза, которые, кажется, видели только засевший в голове разумный вирус. Треклятый вирус… Если бы Узумаки мог, то вынес себе мозги выстрелом, как и собирался там, в отеле. Но сейчас под рукой был только железный прут.

– Наруто… прекрати это, – устало попросил Саске. – Садись в машину, и мы уедем отсюда.

– Уедем? Вместе? – нервно выдавил из себя Узумаки. – А зачем я тебе? Для чего?

Учиха опешил. Вопрос ударил в грудь, и сердце быстро-быстро застучало за рёбрами. Наруто смотрел на него широко раскрытыми глазами, в которых медленно кружилась муть злости и тяжёлой обиды. Он медленно пятился в то время, как Саске наступал.

– Назови мне хотя бы одну причину, чтобы я уехал с тобой, – процедил Узумаки. – Хотя бы одну. Сможешь?

Наруто тихо засмеялся, увидев растерянное лицо перед собой. Всё было так, как он и думал: вера в то, что между ними что-то есть шаталась, будто небоскрёб при землетрясении, а наивные надежды осыпались кусками штукатурки.

Он был не нужен.

И то замешательство на бледном лице Учихи, который стоял перед ним будто онемев, было самым громким из ответов. Большие тёмные глаза смотрели прямо, но не искрились радостью, не бурлили волнением. Саске смотрел так абсолютно на всех…

– Молчишь, – хмыкнул Узумаки и внезапно ринулся вперёд, ударяя ладонями в грудь парня.

Учиха, не устояв, налетел спиной на бок машины, запоздало уклоняясь, но кулак уже врезался в скулу.

Вцепившись в его ворот, Наруто ткнулся лбом в тёплую грудь, сильно зажмуриваясь. Вот он – ответ. Молчание. Безразличие.

Они жили по инерции и рядом были тоже по инерции.

По крайней мере, один из них.

– Знаешь что, Саске, – тихо прошипел он, поднимая глаза и отходя. – Я люблю тебя… и мне осточертели все твои страхи.

Учиха едва не поперхнулся воздухом, будто бы кулак на этот раз врезался под рёбра.

– Что ты сказал? – процедил он с трудом.

– Люблю.

Холодок пробежал по позвоночнику, и Саске отрицательно покачал головой, глядя в глаза напротив. Он не знал, что сказать: дар речи покинул мелко подрагивающее тело, выбитый из него усиливающейся метелью. А Узумаки стоял ровно, всё ещё цепляясь судорожно за ворот его куртки, глядя так, будто бы искал в глазах ответ, но не мог найти его.

Слова, которые всем так тяжело произнести, сказанные в пустоту, в тишину причиняют больше боли, нежели прямой отказ.

– И все твои правила… – тихо заговорил Наруто. – К чёрту все твои правила, если ты не можешь… не можешь быть со мной человеком, Саске. Я так устал…

Учиха почувствовал холодный лоб на своей груди и стукнулся затылком о машину, глядя в тёмное небо.

– Я так устал быть лишним. Везде… везде Девятый. Везде он. Я не могу так.

Рука сорвалась с ворота куртки, заползая под неё и обнимая за торс. Холодная, будто изо льда.

– Моя мать отдала меня на опыты, отец… отец сбежал. Киба мёртв. Даже ты… не считаешь меня живым существом. Я для вас всего лишь… кусок мяса. Чем вы лучше Хидана, м? Вы просто пользуетесь мной… и для тебя я тоже никто.

– Наруто…

Тот дёрнулся от протянутой к его щеке руки, отпустив Саске.

– Не надо, – качнул он головой. – Ты ведь не хочешь этого. Ты ведь на самом деле думаешь, что я говорю ерунду, что я глупый и ничего не знаю о жизни. Да, не знаю. Потому что у меня её не было. У меня ничего нет до сих пор.

Узумаки опустил голову, усмехаясь. Он обхватил себя руками, показавшись таким тонким на фоне бушующей стихии. Потемневшие от пыли и крови волосы разметало, лицо в тёмных потёках смотрелось маской, а вцепившиеся в предплечья кисти слишком костлявыми.

– В тебе слишком много боли, Учиха, – скривил губы Наруто. – Но в ней виноват только ты сам. Я пытался быть рядом. Я искал тебя, чёрт возьми. А найти тебя должен был Девятый… ты ведь его ждал. Так зачем тебе я? Быть твоим развлечением, когда тебе вдруг надоедает одиночество?

Слова лились сплошным потоком, хотя Узумаки думал, что задохнётся раньше. Отчасти хорошо было то, что сердце уже не билось, иначе бы боли было куда больше. Он вперился в Саске немигающим взглядом, но тот стоял примороженным к машине. Чёрные волосы, в которых запутались снежинки, трепал безжалостный ветер, хлестал ими по худощавому лицу, очерчивал скулы, к которым хотелось прикоснуться. Ветер холодил тонкие губы, окрасившиеся в левом уголке в кроваво-красный. Хотелось обнять напоследок, но оглядев того ещё раз, Наруто тряхнул головой, нервно усмехаясь:

– Прощай, Саске. Я попытаюсь тебя не любить.

Куснув губу, Узумаки резко развернулся, зашагав, кажется, по полю. Глаза совершенно не разбирали дороги, внутри всё взорвалось возмущением, потому что инстинкты твердили остаться. Он должен был быть рядом с носителем, но не мог больше чувствовать себя никому ненужной собакой, что бегает за хозяином и предано заглядывает в глаза. Для Акамару было больше любви, чем для него.

Ветер бил в бок, едва не заваливая на рыхлую землю, в которой утопали ноги. Нужно было уходить как можно дальше, плевать куда. На самом деле Наруто даже не знал, что будет делать, когда останется совсем один, но жить по инерции было не ново для него.

Но назад тянуло. Приходилось крепче сжимать зубы, чтобы не развернуться хотя бы один раз, дабы бросить последний взгляд на Учиху. Только тогда всё было бы кончено. Он бы вернулся.

«Ты с ума сошёл! Ты…»

– Заткнись, – безразлично шикнул Узумаки и всё-таки оступился, едва не повалившись на землю.

Рвануло вверх резко, едва не вывернув руку из сустава. Наруто дёрнулся, но его сдавили, прижали до хруста в переломанных рёбрах. От боли стало невозможно держаться на ногах, и тело едва не обмякло, прижатое к другому. Тёплому.

– Никуда ты не уйдёшь, – выпалил Саске ему на ухо.

Хотел было сказать что-то ещё, но голос сорвался на тихое шипение, а слова стали быстрыми поцелуями, которые покрывали горькую от крови щёку. Учиха прижимал так крепко, будто хотел впечатать в себя, а целовал так зло, будто невозможность этого раздражала.

Узумаки тяжело вздохнул, застыв в его руках изваянием из снега. Он сумел лишь прикрыть глаза, пытаясь переждать нахлынувшее головокружение от близости с Саске, от его губ, что, не брезгуя, трогали лицо, скулы…

– Прости, – прошипел Учиха. – Я… я…

– Зачем я тебе? – твёрдо проговорил Наруто, пытаясь не поддаться на старые уловки. Достаточно этих привычек, достаточно желания просто, безвозмездно быть рядом. Пришло время получить что-то взамен.

– Не понимаешь? – шикнул Саске.

– Хочу услышать.

Узумаки неуверенно скомкал пальцами куртку на спине парня.

– Я всегда ждал тебя, Наруто. Не его. Я всегда думал о тебе, и…

Рука Узумаки судорожно впилась в его плечо, и Учиха удивлённо посмотрел на Наруто, который начинал стремительно дрожать. Глаза парня расширились, стали будто бы стеклянными, на губах запенилась розоватая кровь, уже тёмными нитями потянувшаяся из уголков.

Узумаки захрипел, чувствуя, как медленно начинает работать сердце. И как медленно его начинают прорезать въевшиеся в тело осколки. Во рту появился стойкий вкус крови и горечи. Он вцепился изо всех сил в Саске, боясь упасть, потому что тогда уже не сможет подняться.

Девятый запустил организм.

«Нравится, малыш?» – ядовито прошипели в голове. – «Мне тоже».

– З-зачем? – почему-то вслух спросил он.

Картинка перед глазами резко испортилась, пошла рябью и белыми полосами. Лицо Учихи стало расплывчатым, а глаза превратились в чёрные провалы.

«Ты думал, что можешь решать за меня? Ошибаешься. Он никогда не полюбит тебя».

Саске успел подхватить обмякшее тело как раз вовремя, чтобы не дать тому удариться о землю. Подтянув его выше, Учиха подхватил его под затылок, зовя и встряхивая, но Наруто уже отключился, будто кто-то внезапно нажал кнопку в его теле.

Под рукой, которой Саске держал его, почувствовалось горячее и влажное. А когда он перевёл взгляд на бок парня, то увидел расползающееся красное пятно крови поверх уже потемневшего и засохшего старого.

– Чёрт.

Подхватив лёгкое тело, Учиха быстро направился в сторону машины. Пришлось потрудиться, чтобы затащить парня в салон и не особо тревожить истекающее кровью тело. Уложив его на заднее сиденье, Саске захлопнул дверь и завёл мотор.

– Ну, давай же…

Машина, дрогнув с места, рванула по трассе, врезаясь в стену метели.

***

Верить в любовь невозможно так же, как и невозможно её понять. Она просто есть, и ничего с этим поделать нельзя.

Любовь можно принимать, можно отвергать. Можно даже закрывать глаза на её существование, отгораживаясь от всего мира стеной из застарелой боли и собственного эгоизма.

Учиха курил уже третью сигарету, сидя на пороге заброшенной заправки. Этот небольшой пластиковый дом он нашёл случайно, но очень вовремя, потому что вид у Наруто становился всё хуже и хуже с каждой минутой.

…Здесь же он нашёл и сигареты. Горькие и слишком сильные, но неплохо убивающие никотиновую жажду и нервы. Окровавленные руки до сих пор тряслись, пальцы не слушались. Он сломал не одну спичку, пытаясь подкурить.

Тело Узумаки напоминало решето. Саске так и не понял, как Наруто умудрился вогнать в себя столько осколков, но, пока тот был в беспамятстве, принялся вытаскивать их. Скрепя сердце, сжав зубы доставать один за другим, понимая, что это неправильно, что это…

…Это могло бы быть смертельно для обычного человека, и что тот, кто лежит перед ним, разительно отличается от оного. Узумаки не был простым.

Хотя бы за его каменную упрямость, которая разлетелась ошмётками там, на поле. Наруто сдался первым, проиграл эту их вечную битву безразличия, попыток быть рядом, но не быть чем-то большим. Эта игра била по наивному, неприспособленному к жизни Узумаки намного сильнее, чем по Учихе.

– Любит, – поморщился Саске, зажимая губами шершавый фильтр.

Где-то в тесной подсобке был связан Кабуто. Тот, кто знал, зачем он понадобился Орочимару. Можно было броситься разгадывать эту загадку, но Саске травил себя сигаретами, думая о Наруто.

Запуская руку в его рану на боку, чтобы нащупать внутри осколки, Учиха содрогался всем телом, будто бы чувствовал чужую боль. Вытаскивая один за одним металлические иглы, он ощущал что-то вроде мрачного облегчения. Главное – не задумываться, что ты рукой зацепился за рёбра.

Не задумываться…

Саске низко опустил голову, проводя по волосам окровавленной трясущейся рукой. Он не мог не задумываться, боясь делать очередное движение, прислушиваясь к тихому дыханию Узумаки и боясь, что оно вот-вот оборвётся. И оно обрывалось… раза два или три, а затем сердце вновь начинало слабо биться, и парень втягивал в себя воздух.

Может ли обычный человек умирать так много раз, но всё равно возвращаться?

Может ли монстр любить?

Стало до ужаса холодно. Его затрясло сильнее, и пришлось уткнуться лбом в собственные же колени. Но это было не из-за ожога, не из-за заражения…

Это было из-за чужой любви, которая горячим ножом резала собственный кокон безразличия.

«Люблю».

Какое болезненное слово для того, кто не мог позволить подпустить ближе, но так отчаянно хотел этого.

Наруто хотелось обнять, хотелось сделать так, чтобы ему не было больно или одиноко. Хотелось быть рядом…

Поднявшись, Учиха потушил окурок о косяк двери и зашёл внутрь, плотно закрыв за собой дверь.

На этой заправке им предстояло провести несколько дней, значит, нужно было обезопасить своё «жильё».

Он придвинул к двери небольшой прилавок, посмотрел на уже забитые кем-то окна и вновь машинально потянулся за сигаретами, но так и не вытащил ни одной из пачки. Ноги сами потянули в сторону подсобки, в которой лежал Узумаки.

Из приоткрытой двери на истёртый пол упал неровный дрожащий свет. Он казался тёмно-янтарным, и даже от взгляда на него становилось теплее, хотя небольшое помещение продувало всеми ветрами.