Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 59 (всего у книги 77 страниц)
– Эй, – хрипло позвал Джирайя, на всякий случай наводя на него двустволку. – Ты… ты кто? Как ты это сделал?
Выстрелов со стороны общины больше слышно не было. Всё вокруг погрузилось в звенящую тишину.
– Я не знаю,– глухо ответил Саске, кажется, на оба вопроса разом. – Я ничего не знаю.
Джирайя, пошатнувшись, неуверенно шагнул к нему, останавливаясь на расстоянии выстрела. Ужас становился слабее, но подходить к этому существу вовсе не хотелось.
– Убей меня, – внезапно вскинул на него лицо парень. Страшное лицо, замершее лицо.
– Уходи, – почему-то шикнул Джирайя. – Уходи отсюда и не приближайся больше к общине.
– Убей…
– Я не стану, – с нажимом рыкнул тот. – Просто уходи.
Тонкие губы парня исказила презрительная усмешка, а взгляд, устремлённый прямо в глаза мужчины, стал вовсе ледяным.
Учиха осторожно поднялся, подхватывая с земли окровавленный топор. Пальцы его скользили по влажной от красного рукояти, взгляд продолжал сверлить Джирайю.
– Ты не понимаешь, кого отпускаешь, – прохрипел Саске. – Я сам не понимаю, кто я…
– Уходи.
– У тебя не хватает смелости, чтобы убить.
На этот раз Джирайя не ответил. Он поджал побелевшие губы, крепче сдавливая подрагивающую двустволку.
– Я ведь напугал тебя, – продолжал парень тихим голосом. – Я могу быть опасен… для твоей общины.
– Поэтому ты туда не пойдёшь. Уходи, пока я не передумал.
Это была самая страшная игра в гляделки. В наступившей ночной тишине, казалось, можно было расслышать даже то, как падает снег, но мыслей своих в голове было не слышно вовсе.
– Зря.
Усмехнувшись, Учиха развернулся и, пошатываясь, побрёл прочь.
Джирайе было бы жаль отпускать истощённого парня куда-то одного ночью, но он прекрасно видел, на что способен тот. Видел и хотел поскорее забыть.
– Саске, – бросил мужчина в дрогнувшую спину, – убить всегда легко, труднее – не убивать.
***
Ночной лес казался страшным монстром, раззявившим свою пасть и готовым сожрать любого. Ели ощерились чёрными иглами, с неба смотрел хищный серебряный глаз. Он немигающе уставился на Узумаки, пытающегося пробраться сквозь сугробы. Кто бы мог подумать, что всего за несколько дней снега выпадет столько, что двигаться в нём станет проблематично.
– Ненавижу зиму, – шикнул шагающий следом Киба.
Ветка, за которую ухватился Инузука, чтобы не упасть, с громким щелчком сломалась, и парень едва не рухнул.
– Ненавижу лес, – тяжело вздохнул тот снова, кое-как совладав с равновесием.
– Тише, – резко замер Наруто.
Впереди послышались едва различимые голоса. Говорили мужчины, но слов их разобрать было невозможно.
По снегу пришлось идти ещё осторожнее. Выйдя из-за деревьев, Узумаки замер. Тело моментально пронзило острыми иголочками узнавания: это место он уже видел.
Высокий частокол из брёвен, ворота и вышки по углам. Сердце забилось где-то в висках, руки сделались ещё холоднее, и он медленно повернулся к остановившемуся чуть поодаль Кибе.
– Что такое? – заметив встревоженный вид друга, спросил Инузука. – Ты в порядке?
Но Наруто не ответил. Его взгляд скользнул по чёрным елям, уходя вверх к тёмному небу. По нему плыли тяжёлые белёсые облака, цепляясь своими телами за острые шпили деревьев. Небо не падало, не рассыпалось мозаикой.
– Ты идёшь? – окликнул его Киба, спускаясь к дороге.
Узумаки неуверенно кивнул. Это не мог быть сон… он был слишком чётким, и ничего не разлеталось на ошмётки.
Оказавшись на дороге, парни медленно побрели к воротам, остановившись лишь тогда, когда с вышки послышался предупредительный оклик и щелчок затвора.
– Стоять, – раздался грубый мужской голос, заставляя Наруто поднять голову. Лица мужчины он не смог рассмотреть.
– Мы ищем одного человека, – бросил Узумаки.
– Человека? – несколько удивлённо усмехнулся постовой. – Сейчас многие ищут еду, а не людей.
– Брюнет, высокий… худой такой. Видели? – перебил его Наруто, нетерпеливо покусывая губу. – С дурным характером.
– У меня половина лагеря такие.
К постовому подошёл второй и быстро что-то сказал тому. Они тихо рассмеялись, поглядывая на дорогу перед воротами.
– Парень, – бросили ему, – ты руки-то свои покажи. Если оружия и укусов нет, заходи.
– Одному в лесу не дело шляться, – согласно кивнул постовой.
– Одному? Но…
Узумаки резко обернулся, крутанувшись вокруг своей оси. Узкая дорожка между лесом и лагерем была совершенно пуста, лишь вдалеке низко стелился сизый туман.
Кибы нигде не было.
– Заходишь? – донеслось с вышки нетерпеливое.
Ворота со скрипом поползли вверх. Наруто замер напротив входа в лагерь, непонимающе глядя внутрь. Дымка, окутав его ноги, сделалась плотнее. Она то ли подталкивала его вперёд, то ли наоборот удерживала на месте.
Это тоже был сон?
В голове ощутимо рассыпались шестерёнки и вылетали мелкие шурупы. Узумаки даже коснулся пальцами виска, чуть поморщившись и всё же делая шаг вперёд.
А что будет, если войти в лагерь? В прошлый раз его так и не пустили за частокол, а в этот же сами открыли ворота перед ним. Может быть, в этом вся суть, разгадка?
Он решительно направился туда, но тут же замер, словно наткнувшись на невидимую стену. Нутро пронзило холодом, ноги окаменели.
Идти туда было нельзя. Угроза столь щедрого приглашения повисла в воздухе, давя на спину и на плечи.
– Эй, парень, – крикнул постовой, – ты заходишь или я закрываю ворота?
А что если это реальность?
Наруто тряхнул головой, выбрасывая эти мысли из неё. Не могло это быть реальностью. И Киба не мог быть жив. Инузука умер.
Он сам видел.
Сам убил его.
Дымка недовольно зашелестела, когда парень сделал шаг назад, а в следующий момент услышал тихое, но чёткое:
– Узумаки?
За воротами стоял тот самый высокий брюнет с дурным характером. И, судя по лицу Саске, он был не меньше него удивлён увидеть его здесь. Бледное лицо с одной стороны было окроплено кровью, а на левой щеке красным расцветала длинная царапина. В руках Учиха зажимал перепачканный в чём-то чёрном лом, на одежде его виднелись влажные багровые кляксы.
Не успел Наруто ответить, как из дома позади Саске выскочила вытянутая тварь. Вторая, выбив окно, прокатилась по земле и едва не сбила Учиху с ног. Тот, вовремя обернувшись, наотмашь ударил ломом по её голове. Яркие брызги сыпанули в воздух, а с вышки донеслись крики и звон колокола.
Узумаки дёрнуло вперёд раньше, чем он успел подумать.
Внутри было одно единственное желание: поскорее добраться до Саске и помочь ему отбиться от рычащих мертвецов.
И вновь стена, в которую Наруто врезался и замер, глядя перед собой. То, что происходило внутри лагеря, тоже не могло быть реальностью. Откуда здесь взяться Учихе? Почему именно сейчас, когда он, Узумаки, отказался заходить в лагерь?
– Наруто! – выпалил Саске, отбиваясь от стремительной атаки серой твари.
Она оказалась проворнее, сжимая свои челюсти на плече парня. Рванула в сторону, выхватывая крупный кусок мяса. Наверное, Узумаки оглох от болезненного крика, а затем ослеп, когда, пользуясь замешательством жертвы, твари ринулись на Учиху и сбили того с ног.
Наруто хотел отвернуться, закрыть глаза, но в этот момент почувствовал, как на его виски ложатся горячие руки, заставляя смотреть прямо. Смотреть на то, как зомби с остервенением рвали трещащую одежду Саске, добираясь до бледной кожи, царапая её ногтями и впиваясь зубами.
– Смотри, – шепнул смеющийся голос на ухо, до боли знакомый голос. – Смотри, малыш.
Собственный голос лился совсем рядом. Изменённый плохо сдерживаемым смехом и удовольствием.
И Узумаки не оставалось ничего, кроме как действительно смотреть. Учиха уже не вырывался. Бледные пальцы дрогнули, под телом расползалось тёмно-кровавое пятно, а зомби отвратительно клокотали, вгрызаясь в него сильнее.
– Это неправда, – шикнул Наруто, дёрнувшись. – Этого не существует.
– Не существует, – согласно кивнул Девятый, укладывая свой подбородок на плечо парня. – Но ведь ты это видишь? Тебе от этого больно?
Голос объекта звучал тихо, гипнотически. Он лишал возможности двигаться больше, чем руки, сжавшие пульсирующие виски.
– Он умирает, малыш, – улыбнулся Девятый.
– Не в реальности, – отрезал Узумаки.
– Откуда тебе знать? – вздёрнул бровь объект, постукивая пальцем по виску парня. – Ты ведь не рядом с ним?
– Но ты ведь всё ещё здесь.
– Уверен? Я ведь не ушёл в тот раз, когда твой папаша убил Саске. Значит…
Его внезапно отпустили, и жар отступил, сменившись до ужаса реальным промозглым холодом ночного леса. Наруто обернулся, наталкиваясь взглядом лишь на тёмные сосны.
Толчок в грудь он почувствовал, но так и не увидел Девятого, который в следующий момент ухватил его за горло. Объект довольно улыбался, склонив голову набок.
– Я всегда буду рядом, – закончил он. – В твоей голове, в твоём сознании, в твоём теле.
Обрамлённые красным радужки вспыхнули раскалённым железом:
– Я буду тобой.
Зарычав, Узумаки оттолкнул его от себя, тут же проваливаясь в поднявшийся туман. Дымка обхватила его, утягивая на самое дно молочно-белого, чуть колышущегося болота.
Он попытался зацепиться за что-то, но за запястье удержали, сжав его до стрельнувшей боли.
Девятый больше не говорил. Наруто молча смотрел в его лицо, перестав даже улыбаться. По нему невозможно было сказать, какие эмоции тот испытывает, в глазах же Узумаки заблестел страх. Наверное, впервые за всё время он отчего-то испугался.
Не выбраться.
Стать заложником своих же бредовых снов.
От этого дыхание перехватывало, а туман забирался внутрь и давил на грудь.
– Ты не будешь дышать, если я не позволю, – серьёзно проговорил Девятый, отпуская его руку.
Спина ударилась о жёсткие плиты, вместо зыбкого тумана. Наруто тут же перевернулся на живот и кое-как поднялся, оглядываясь.
Это было совершенно другое место: небольшая комнатка со стеклянным окном и белыми стенами. На одной из них кто-то щедро оставил кровавый росчерк, а под ним лежало тело, перевернувшееся лицом вниз.
– Ты не будешь жить, если я того не захочу, – прозвучал голос, льющийся отовсюду. – А я… этого не хочу.
Дверь с ужасным грохотом захлопнулась, и единственная лампа, оставшаяся в этой комнате, со звонким щелчком погасла. Он остался в кромешной темноте, которую можно было почувствовать руками.
– Перестань, – выпалил Узумаки, пытаясь нащупать хоть что-то.
– Ты думал, что я не смогу сделать это против твоей воли?
Рука наткнулась на холодное, мягкое. Наруто отпрянул, ударившись спиной о стену.
– А что есть эта твоя воля? Что это, малыш? – прошипели на ухо, заставив ринуться в другую сторону и вновь удариться о стену. – Где она?
Внезапно Узумаки почувствовал, как грудь сдавливает этой темнотой. Дышать стало невозможно, и парень прижал руку к груди, будто бы это могло помочь.
– Зачем ты живёшь? Ради кого? Ради Саске?
– Заткнись!
– А ты ему нужен? Что ты к нему чувствуешь? Любовь? Бред!
Хлёсткая пощёчина внезапно резанула жаром по щеке, вновь отбрасывая на стену. В темноте не было видно ничего. Даже красных глаз.
Девятый сам был этой темнотой.
– Дружба? Почему ты идёшь за ним? Почему ты до сих пор жив?
Наруто, вжавшись спиной в стену, во все глаза смотрел перед собой. Но как он не пытался разглядеть что-то в этом мраке, ничего не выходило.
Горячее дыхание опалило лицо, с двух сторон от которого пути к отступлению преградили руки. Девятый внимательно вглядывался в него, мерцая красной радужкой.
– Инстинкты, малыш, – хрипло проговорил объект. – Тобой движут инстинкты. Такова твоя природа.
– Врёшь, – мотнул головой Узумаки. – Я… я люблю… его.
Даже в темноте Наруто мог бы увидеть эту ухмылку на лице Девятого. Если бы она там была. Маска напротив оставалась безразличной, разве что уголки губ чуть опустились, да в глазах появилась странная тень:
– А он любит тебя?
Рука тронула щёку, будто бы объект проверял, здесь ли разом переставший дышать парень. Палец надавил на выделяющуюся скулу.
И Девятый пропал, оставив после себя лишь комнату, темноту и закрытые двери.
Узумаки не знал, сколько простоял так. Он не понимал, где находится, почему рядом лежит труп, почему объект так резко отступил и отступил ли вообще. В голове гудел произнесённый недавно вопрос.
И ответа Наруто не находил.
– Вы, люди, – хрипло донеслось с другого угла, – цепляетесь за свою любовь.
Треснувшая лампочка замигала и загорелась тусклым, то и дело гаснущим светом. Белым, но не слепящим больше.
Парень быстро нашёл взглядом Девятого.
Тот, забившись в угол, привалился плечом к стене и безразлично смотрел перед собой. Вытянутые босые ноги в белых больничных штанах, свободная белая футболка на угловатых плечах и неожиданно тонкие руки, увитые выступающими венами.
Узумаки оцепенел, глядя на собственное отражение. Иное отражение. Бледное, болезненно-уставшее.
Объект, почувствовав его взгляд, поднял осунувшееся острое лицо, сверкнув своими ненормальными глазами из-под отросшей соломенной чёлки. Искусанные губы дрогнули в подобии улыбки, но тут же вновь натянулись резким росчерком.
– Прикрываетесь ею, будто бы это поможет вам. Оправдываете себя ею, – тихо продолжил Девятый, вновь опуская взгляд в пол. – Вы любите, а точнее, думаете, что любите. Убиваете ради любви, а затем убиваете свою любовь. Зачем она вам?
Наруто внезапно почувствовал, что может дышать и двигаться, словно неровный свет вновь запустил его сжавшиеся от ужаса лёгкие. Выпрямившись, он, пошатываясь, прошёл вдоль стены и остановился напротив объекта, медленно съехав на пол.
Вот какой он.
Тот самый хищник, тот самый монстр, неустанно борющийся с ним, поджидающий.
– Что тебе даст любовь к Саске? Зачем?
– Потому что… я не могу по-другому.
– Значит, ты просто сдался обстоятельствам? – прищурился Девятый. – Любишь, потому что нет другого выхода?
Узумаки замер, вперившись немигающим взглядом в это серое существо, забившееся в угол, смотрящее так устало, будто бы оно прожило уже не одну тысячу лет.
– Вы носитесь со своими чувствами, боясь их разбить, – презрительно скривился тот. – Но забываете о чувствах… о чувствах других. Для вас хорошо, если хорошо вам. Остальное – не ваша забота.
Объект медленно повернулся к лежащему у стены трупу. Ярко-рыжие волосы, разметавшиеся по белому кафелю, были перепачканы в крови, а шея, кажется, неестественно вывернута.
– Она не любила меня, – просто заметил Девятый. – И я её убил. Просто.
– Кто это? – почему-то севшим голосом спросил Наруто.
– Та, кого ты мог бы назвать своей матерью. Та, кто подписала бумаги о твоей ненужности миру. Она забрала твоё право жить, право быть обычным.
Красная кайма на раздражённо-голубой радужке в глазах объекта неожиданно потухла, и он повернулся к парню напротив, перехватывая его взгляд:
– Ты любишь её? Скажи мне, малыш, ты любишь ту, кто является твоей матерью, но сама проводила над твоим тело опыты?
– Я…
Узумаки поперхнулся собственными словами. Они встали поперёк горла, мешая дышать вновь. Любит ли он её?
– Твои инстинкты говорят, что ты должен любить её, – упрямо качнул головой Девятый. – Потому что она твоя мать. Но ты не можешь простить ей предательства. Я ведь знаю… я в твоей голове.
Тонкий палец постучал по бледному виску, и объект страшно улыбнулся:
– А теперь задумайся, Наруто. Саске – это тот человек, из-за которого ты здесь, а я внутри твоего разума. Он виноват в этом… пусть всё было сделано не его руками, но… если бы того не было, ты бы мог быть свободен. Жить… Ты любишь его?
– Он не виноват, – отрезал Узумаки, вперившись немигающим взглядом в Девятого. – Его не спросили.
– Как и тебя, но ты всё равно зол на свою мать.
Сидеть и разговаривать с объектом было очень странно. Ещё страннее было видеть его таким… усталым. Он казался тонкой струной, что вот-вот порвётся, но в голубых глазах плескалось что-то твёрдое, жгучее.
– Я не живу, малыш, – просто качнул головой Девятый. – Но и ты не живёшь.
Свет резко потух. И почему-то Наруто знал, что в том углу больше нет никого.
– Ты оставишь меня здесь? – выкрикнул парень в пустоту.
***
– Что со мной происходит? – мрачно спросил Саске, кое-как выбираясь из сугроба на серый камень. Ноги увязали в снегу, и сил практически не было.
Учиха остановился, переводя дыхание и оглядываясь. Лес кончался здесь, оставаясь позади тёмной стеной, а впереди раскинулся город.
Он был похож на ужасный скелет, обглоданный ветрами и временем. Небоскрёбы казались дырявым гребнем, низкие дома – рёбрами и разбитыми суставами. Жизни не было в этой некогда огромной махине.
Приложив руку ко лбу, Саске сел на камне. Идти в город ночью не было ни желания, ни сил. А пустота в голове ныла странной нервозностью.
Он перевёл взгляд на свои руки, побелевшие от холода. Всё те же чёрные вены покрывали бледную кожу и уходить, похоже, не собирались. Учиха даже попытался оттереть их, но всё тщетно.
– Дрянь, – шикнул он, запуская пальцы в волосы и прикрывая глаза.
На чёрном фоне пошли яркие рыжие всполохи. В разуме впервые за несколько часов сверкнула единственная мысль: «Я стану как они? Как твари?»
И лучше бы её там не появлялось. Волна омерзения прошла по телу, ударяя куда-то в позвоночник и заставляя сдавленно ругнуться. Это была настоящая боль, но отчего она разлилась по телу, Саске понять не мог.
Он не чувствовал себя раненным, разве что уставшим и загнанным, словно зверь, спасающийся от охотничьей облавы.
Только гончие не шли по следу, и гнал он себя сам, пока ноги не отказались идти.
Сонливость пришла следом за болью, забираясь в горло, лёгкие и голову стылым воздухом. Адреналин боя схлынул, и только сейчас он понял: уходить без куртки было действительно глупо.
Обхватив себя руками, Учиха повалился на камень, понимая, что тот вряд ли его согреет.
Тело слабо подрагивало, покрываясь мелкими мурашками, суставы начинали ныть. Идти куда-то совершенно не хотелось.
«Наруто. На плотине», – произнёс слабый голос в голове, но веки налились сонной тяжестью.
Нужно было поспать. Совсем немного, а затем продолжить путь.
Ледяной ветер убаюкивающе завывал над головой, поглаживая по взъерошенным чёрным волосам, по переставшим подрагивать плечам. Он забирался под водолазку, льнул к горящему позвоночнику и давил под рёбра, высекая тяжёлое дыхание.
Саске проваливался всё глубже в сон.
Чёрные круги начали забивать рыжие всполохи, и звуки стали тише.
За плечи резко дёрнули, усаживая ровно. Он несколько запоздало мазнул рукой по камню, ища древко топора, но поздно.
– Придурок, – рыкнул голос. – Окоченеть решил?!
Учиха приоткрыл глаза, подслеповато щурясь на тёмную фигуру перед собой. Человек не давал опуститься обратно на камень, хотя так хотелось.
– Давай, просыпайся!
Его встряхнули, возвращая разуму некоторую чёткость. По телу прошла нервная дрожь, и парень попытался отшатнуться. Сжавшие его руки не дали, рванув на себя и крепко обнимая.
– Итачи, – придушено протянул Саске, – ты… что…
– Вставай, – быстро выпалил тот, помогая брату подняться.
– Как ты нашёл меня?
– Не здесь, – отрезал старший, кивая на припаркованную у обочины машину. – У меня мало времени.
– Что… что это значит? Почему мало?
– В машину, Саске, – поторопил его брат, подталкивая к открытой дверце. – Я расскажу тебе всё, когда… когда ты будешь в безопасности.
Ухватившись за ручку двери, парень было забрался в машину, но тут же замер, уставившись во все глаза на водителя.
– Привет, Учиха, – хмуро бросил Киба. – Садись или так и будешь таращиться?
– Я умер? – хрипло спросил Саске и, почувствовав, как его подталкивают в спину, забрался в салон.
– Если бы, – шикнул Инузука, кивая Итачи и трогаясь с места. – Мы живы, увы.
Младший Учиха замер, глядя то на брата, то на Кибу. Ситуация казалась нереальной. Страшным сном, горячечным бредом.
– Итачи? – напряжённо позвал Инузука, бросив быстрый взгляд на того. – Ты как? Держишься?
– У нас пятнадцать минут.
Голос брата показался надтреснутым, шипящим. И Саске нервно уставился на него:
– Что происходит?!
– Жопа, – лаконично ответил Киба.
– Кровь Девятого, Саске, – механическим голосом проговорил Итачи, повернувшись к брату. Его лицо, скрытое темнотой, было не разглядеть, но глаза странно поблескивали.
– Что с ней?
– Она… она имеет свои побочные эффекты. Их не учли.
– Что за…
– Саске, – худая рука сжала его предплечье, заставляя вновь поднять взгляд, – Девятый давал тебе свою кровь?
– Д-да, – осёкся тот.
Киба и Итачи странно переглянулись. На миг Учихе показалось, что эти двое знали гораздо больше него и сейчас отчего-то не хотели делиться с ним. Волнение холодной волной поднялось откуда-то изнутри, и он тряхнул головой, перехватывая руку брата.
– Расскажи мне всё, – требовательно произнёс младший. – Я хочу знать… какой бы правда не была. Хватит секретов.
– Саске, – позвал Инузука, поглядывая в зеркало заднего вида, – я задам тебе очень странный вопрос.
– Киба.
– Не торопи меня, Итачи. Не так легко спрашивать это у человека, – усмехнулся тот. – Саске, скажи мне, ты умирал?
– Ч-что… нет, не умирал…
– Это хорошо, – кивнул старший Учиха, вновь возвращаясь на своё сиденье. – Девятый дал мне свою кровь… тогда, когда меня подстрелили. И она подействовала, но…
– Но? – замирая, спросил Саске.
– Но он дал мне её уже после смерти. Поэтому тогда… тогда таких последствий не возникло. А сейчас…
– Итачи!
– Минато убил меня.
– А я нашёл его тельце, – довольно улыбнулся Инузука. – Думал, правда, что это Наруто, потому что от него разило его кровью. Но…
– Стойте, – выдохнул Саске, приложив пальцы к своему лбу. – Киба, ты мёртв.
– Прекрасно, – протянул тот. – Ты говоришь со мной уже несколько минут и только сейчас вспомнил, что я мёртв. Гений, Учиха.
– Инузука, – неодобрительно шикнул Итачи, – у нас мало времени для твоих шуток.
– Отстань, зануда. Саске, тебя не должно волновать то, что я был мёртв. Волнуйся лучше о том, почему твой брат жив.
– Опустив все подробности, – недовольно продолжил Итачи. – Киба – Десятый. Я же был убит Минато, но кровь Девятого меня оживила.
– Десятый…
– Я сам не рад, – поморщился Инузука.
Машина свернула на узкую дорогу, убегающую куда-то вглубь леса.
– То есть ты был Десятым всегда и молчал?
– Если бы я это помнил, то непременно сообщил бы тебе, Учиха. Конечно, не знал!
– Останавливай, – коротко бросил Итачи, и машина замерла.
Повисла гнетущая тишина, в которой Саске мог разобрать лишь тяжёлое дыхание брата и нервное постукивание пальцев по рулю. Судя по всему, Киба нервничал, и это висело в воздухе.
– Идём со мной, Саске.
Итачи выбрался из машины первым и направился к невысокой лесной хижине. В таких часто селились егеря и останавливались охотники, чтобы переждать ночь или непогоду.
Саске смотрел в прямую спину брата и не мог поверить, что на самом деле видит его. Усталость, опустошённость – всё это отошло на второй план.
Но мысли о Узумаки до сих пор не давали покоя:
– Итачи, я думаю, что Наруто мёртв.
– Ты прав на пятьдесят процентов, – качнул головой старший Учиха и повернулся к брату.
Пока Инузука тащил мимо них какой-то ящик, они молчали, смотря друг на друга. Итачи не изменился, но взгляд выражал всю ту же усталость, что и глаза самого Саске.
– То есть? – хрипло спросил он. – Я хочу знать всё… я запутался.
– Мы нашли Наруто. Точнее, его нашёл Киба, как и я тебя. По запаху крови.
Итачи, протянув руку к парню, качнул головой. Холодные пальцы тронули острую скулу, и он спокойно улыбнулся.
А внутри Саске что-то ухнуло, и взгляд метнулся на дом, но рука брата удержала его за плечо.
– Он здесь?
– Я рад, что с тобой всё хорошо, – улыбнулся Итачи, притягивая того к себе и крепко обнимая.
На памяти Саске старший брат поддавался эмоциям крайне редко. Несколько опешив, он заторможено обнял его в ответ. В голове забилась тревога: что будет, если Итачи заметит эти треклятые чёрные вены? Ведь сейчас относительно темно и ничего практически не видно, но в доме…
Странная волна боли и усталости вновь накатила на него. Уткнувшись лицом в острое плечо брата, он судорожно сжал его куртку, рвано выдыхая. Жизнь не стала легче. И уже никогда не станет прежней.
И, обнимая младшего, Итачи будто бы понимал это и принимал все те мысли, что оставались невысказанными. Его руки успокаивающе поглаживали спину брата, проводили по затылку, как когда-то в детстве, когда Саске упал с велосипеда.
Итачи улыбнулся, прикрывая глаза. Это было так давно, что уже практически забылось и перестало быть реальностью. Вся жизнь до этого треклятого конца света внезапно перестала существовать, поблекнув, будто бы сюжет неинтересного фильма. Его промотали по эпизодам, особо не вслушиваясь и не вглядываясь, а потом вовсе решили забыть.
Саске крепко зажмурился, напрягаясь каждой клеточкой своего тела. Как сказать брату, что отец мёртв от его собственной руки? Как сказать, что он сам превращается в неведомого монстра? Как поделиться тем, что в том самом забытом фильме ему выпала роль подопытного кролика?
Слов не было. Они застряли в горле, и с губ срывалось лишь тяжёлое дыхание.
– Идём в дом, – мягко проговорил старший Учиха. – Здесь холодно.
Отстранившись, Итачи заглянул в бледное лицо напротив, и Саске машинально опустил голову. Смотреть в глаза брата не было никаких сил.
– Что-то случилось?
Тишина, последовавшая этому вопросу, была ответом.
Но, мотнув головой, младший ответил:
– Я просто устал.
– Мы все устали, – кивнул Итачи, и его рука легла на плечо парня. – Идём.
***
За месяц до катастрофы.
– Отец, – поражённо выдохнул Итачи, глядя на сидящего у стены Саске.
Младший брат никогда не отличался бурными эмоциями или живой мимикой, но сейчас он представлял собой совершенно безразличное существо. С ним что-то произошло, а перебинтованные руки и шея лишь подтверждали его догадку.
Повернувшись к застывшему чуть поодаль от окна в другую комнату отцу, Итачи вопросительно поднял брови:
– Что могло случиться в лаборатории? На Саске напали?
– Можно сказать и так, – поджал тонкие губы Фугаку.
Отойдя от стекла, мужчина принялся перекладывать какие-то бумаги на своём столе, изредка застывая и прикрывая глаза. Что-то в нём сломалось и сейчас рассыпалось мелкими осколками шестерёнок.
– Расскажи мне, – с нажимом потребовал Итачи. – Я имею право знать.
– Минато… отец девятого объекта, – начал Фугаку, сжимая кулаки. – Он пробрался в лабораторию.
– И?
Внутри завозилось волнение.
– Этот больной чёртов сын думает, что может освободить Наруто от Девятого, – с холодной ненавистью проскрежетал Фугаку. – Убив Саске, носителя.
– И… он попытался? – похолодев протянул Итачи.
Комментарий к Глава 9. We are.
Извините за задержку.
Я вернулась и теперь уж наверняка.
========== Глава 10. Кровь густа. ==========
«Смерти яд и жизни грех
Уже не боюсь,
Пусть мечта не как у всех,
Но я её добьюсь.
От раскаянья в тиши
Застынет кровь.
Шёпот раненой души
С пересохших губ слетает вновь и вновь.
Сметая всё с пути,
Смогу ли я спасти,
Пожертвовав только собой?
Пусть виноват во всём,
И смерть кругом,
Но я чувствую боль».
Jackie-O – scaPEGoat.
Саске стоял в дверях небольшой комнаты, глядя на кровать, на которой лежал незнакомец. Он видел Наруто разным: уставшим, злым, отчаявшимся. Но сейчас парень казался ему совершенно иным существом, запрятанным в эту оболочку из побледневшей кожи.
Когда Итачи сказал, что Узумаки здесь, в этом лесном домике, то он не поверил своим ушам. Теперь же Учиха не верил ни своим глазам, ни чувствам. Внутри что-то оборвалось, стоило зайти в комнату и осторожно прикрыть за собой дверь, зачем-то проворачивая замок. Саске понимал, что потребуется время, чтобы понять и объяснить всё себе.
Он думал, что Наруто остался там, под толщей воды, что больше никогда его не увидит. И в тот момент Учиха испытывал по-настоящему острую боль от осознания того, как сильно он успел привязаться. Это же чувство приходило к нему и тогда, посреди заснеженной трасы у машины, когда Узумаки повернулся к нему спиной, решив уйти.
И теперь, стоя над спящим парнем, Саске пытался понять – почему эти треклятые чувства вылезают наружу каждый раз, когда он так близок к потере. Неужели только она способна пройтись по уже давно онемевшему нутру раскалённым железом, стирая ржавчину с натянутых нервов? Неужели только боль может заставить струны петь?
Что за неуловимое чувство он испытывает к Наруто. К этому упрямому парню, который не раз доказывал, что им суждено встретиться даже посреди мёртвого города, не зная ничего друг о друге…
Судьба, будто бы насмехаясь, каждый раз разводила их, чтобы в следующий момент вновь крепко переплести жизни вновь.
Но что за чувство?
Учиха не знал. Он мог бы сказать, что это та самая любовь, о которой все грезят. Но было ли место для этого светлого и в большинстве своём нереального чувства в мире, где голод и смерть становятся ближе человеческой душе, нежели думы о вечном?
Было ли место для любви внутри него самого? В этом теле, чья кожа стала бледнее, а руки обвиты чёрными венами, несущими в себе отравленную кровь. Было ли место для любви в его натужно стучащем сердце?
Саске опустил голову, прикладывая руку ко лбу. Что такое любовь? Этот вопрос, наверное, впервые сверкнул болезненным проблеском в его голове. Была ли то любовь, когда они кидались друг другу на помощь? Была ли то любовь, когда Узумаки позволил ему первым выбраться через люк, а сам остался там на верную смерть? Была ли то любовь, когда его руки крепко сжимали торс Наруто, а губы ловили горячее загнанное дыхание?
Или всего лишь жажда? Жажда замёрзшего вместе с миром тела. Надежда ощутить себя вновь живым, чувствующим и… правильным.
Что это было?
Учиха осторожно сел на кровать. Его рука застыла над плечом парня, но всё же опустилась, чуть сжимая. Одно лишь прикосновение породило внутри что-то страшное, прошедшееся по телу горячим вихрем. Это чувство заставило сердце пропустить удар, и жар сменился холодом.
Узумаки был мёртв. На все двести процентов. И даже лицо его напоминало посмертную маску. Саске привык видеть трупы, а сейчас с ужасом понимал, что может сказать: тот был мёртв всего несколько часов. Его тело уже успело напитаться потусторонним холодом и каменной тяжестью, но представляло собой не разваливающийся кусок мяса, а мраморную статую, лишённую всяческого тепла.
– Наруто, – позвал Учиха тихо в глупой надежде, что изваяние всё же окажется живым.
Но лицо Узумаки осталось всё таким же спокойным, даже ресницы не дрогнули, будто бы тот находился в глубоком сне.
Опустив голову, Саске медленно выдохнул. Чего он ждал и почему сейчас так сильно разочаровался?
***
– Ты слышал это, – прошипел Девятый над самым ухом, и Наруто вздрогнул, открывая глаза.
Всё та же маленькая серая комната со стеклянной стеной, за которой разливалась непроглядная тьма. Холодный пол, холодные стены, истлевшее тело у дальней… На нём взгляд споткнулся, но всё же он нашёл в себе силы отвести его в сторону.
