Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 57 (всего у книги 77 страниц)
Или… что эти люди в безопасности.
Так или иначе, другого плана у него не было и, отлипнув от дерева, Узумаки двинулся вниз по склону, цепляясь за обледеневшие ветки.
– Ты куда?! – выпалил Киба, ринувшись следом.
– Я просто подойду к ним…
– И постучишься в двери?!
Инузука схватил Наруто за рукав, останавливая:
– Не глупи, придурок!
– Отстань, – огрызнулся Узумаки, отмахиваясь от руки друга и зло глядя на него: – Ты не понимаешь…
– Да! Чёрт тебя дери, не понимаю. Посмотри на себя… тебя снимут с вышки ещё на подходе к воротам. Ты ведь… мало чем отличаешься от трупа сейчас.
Наруто замер, будто бы слова Кибы дёрнули за невидимый поводок.
– Ты пляшешь под дудку Девятого, – внезапно зло ощерился Инузука, сверкнув глазами. – Под его инстинкты и программу. Это ведь он…
– Что? – непонимающе вздохнул Узумаки, прищурившись. – При чём здесь Девятый?
– А разве бы ты сам пошёл за ним? – вздёрнул брови Киба. – Сунулся бы к незнакомым людям?
– Да, – просто ответил Наруто. – Это ведь… нормально для друзей. Ты бы сунулся за мной? Ведь так?
Рука Инузуки соскользнула с плеча парня, легко пройдясь по предплечью и останавливаясь на запястье. Пальцы того были холодными и странно ощущались телом Узумаки, будто бы оно всё онемело, и теперь его покалывало мелкими иголочками:
– Киба?
– Я – объект, Наруто, – очень спокойно проговорил тот. – Как и ты. В нас не заложено понятия дружбы.
– То есть… – Узумаки забрал руку из слабой хватки парня. – Всё то, что ты делаешь – инстинкты?
Наруто неверяще уставился в несколько осунувшееся лицо друга, пытаясь разобраться в этом нагромождении слов. Всё больше и больше происходящее напоминало дурной сон, где все страхи становились реальностью.
Отвернувшись, Узумаки зашагал вниз, оскальзываясь по рыхлой земле, но не желая увязать в этих отвратительных мыслях, которые роились вокруг Инузуки.
Киба всегда был тем, кто оказывался рядом и поддерживал. С ним было тепло, а сейчас мороз впивался под кожу.
Возможно, это смерть так повлияла на друга. Или же нервы.
– Не ходи туда! – ударил голос в спину, но Наруто уже спрыгнул на дорогу, а люди на вышках повернулись к нему.
Всё было слишком странным. Инузука был слишком странным. Даже тишина вокруг казалась ненастоящей.
Не может быть так тихо рядом с живыми людьми.
– Эй, стой! – крикнули с вышки. – Ты кто?
Узумаки действительно замер, поднимая голову и вглядываясь в рыхлое лицо мужчины. Оно было похоже на восковой мякиш, оплавляющийся от тепла рук, когда его начинали перекатывать меж пальцев. Черты лица стремительно менялись, и было трудно задерживать взгляд на нём дольше, чем на одну секунду.
Такое бывает во сне.
Опустив голову, Наруто двинулся дальше, игнорируя приказы остановиться. Он лопатками чувствовал, как меж них уставился грозный взгляд автоматного дула, но не остановился даже когда его в сотый раз окрикнул Киба.
– Гаара, – позвал Узумаки, замирая напротив ворот. – Почему ты делаешь это?
– Ты с ума сошёл?! – выпалил Инузука.
– Отойди от ворот! – рявкнули с вышки.
Наруто широко улыбнулся, поднимая лицо к, на удивление, ясному небу, хотя минуту назад вокруг царили пасмурные сумерки. Всё рассыпалось, словно мозаика, слепленная из неподходящих пазлов.
Выстрелы прозвучали приглушённо, а пули вошли в тело без боли, словно в тот же самый воск, из которого здесь было слеплено всё.
***
Холодный сквозняк скользил по лбу, выстуживая на нём мелкие капельки пота. Саске очнулся именно от того мерзкого чувства холода, которое бывает, стоит провалиться в сон чуть глубже. Это похоже на бездну, но в отличии от обычной она не чёрная, а серая. И она вытягивает из тебя силы, хотя сон должен их восстанавливать.
С трудом разлепив глаза, Учиха уставился перед собой, различая пока смазанные ошмётки реальности. Сознание не пыталось восстановить их в цельную картинку, довольствуясь малым и больше полагаясь на слух.
Вокруг было тихо. И тишина эта соскальзывала с усталого разума ленивым слизнем, уговаривая не шевелиться, не вставать и не пытаться забрать контроль над телом у опустошающей усталости.
Наверное, так чувствуют себя люди, что находятся при смерти. Исправно работающий организм всего за несколько минут идёт мелкими трещинами и рассыпается от малейшего неосторожного прикосновения. Он разлетается осколками, и тогда его уже не собрать за считанные секунды, не восстановить то, что когда-то казалось нерушимым.
Усталость и вправду опустошала. Она действовала словно засуха, медленно иссушая некогда плодородные почвы, превращая траву в ржавую стружку, покрывая землю глубокими ранами-трещинами.
Саске сел на скрипнувшей кровати, проводя рукой по волосам и натыкаясь пальцами на бинт, обматывающий его голову. В черепе зазвенело, и короткая боль стрельнула в затылок, когда он едва тронул пульсирующее горячим место.
Шикнув, Учиха поднялся с кровати и остановился посреди небольшой комнатки, мебели в которой практически не было, если не считать кровать, тумбочку и шкаф. Первым делом он подошёл к окну, но, отодвинув тонкие шторы, уставился на лист фанеры, забивающий оное. Следом же проверил дверь, пару раз дёрнув за ручку. Заперто.
В голове постепенно начало стучать лёгкое раздражение. Находиться в совершенно замкнутом пространстве, посреди неизвестно чего, казалось Саске смутным удовольствием…
На стуле рядом с кроватью парень нашёл свою одежду. Чистую и местами зашитую, что весьма удивило. Некто, притащивший его сюда, заботливо обработал рану на голове, затем постирал и привёл в порядок подранные джинсы с водолазкой. Камуфляжной куртки Учиха не нашёл, но решил, что она сгинула на плотине.
Саске замер, сжимая в руках грубую ткань и глядя куда-то в стенку. В голову словно скопом прорвались воспоминания, прорвав какой-то ватный барьер из слабости и пульсирующей боли. Плотина, вода… Наруто.
Рука сдавила джинсы сильнее, тёмные брови нахмурились, хотя глаза оставались поразительно спокойными. Такими взглядом обычно смотрят люди, принявшие ту весть, что в этом жестоком мире существует такое понятие, как смерть. И от неё никуда не деться: как бы ты ни бежал, как бы ни пытался закрывать свои глаза розовыми очками – смерть всегда будет идти рядом. Она будет забирать любимых, родных. И ей плевать на все твои идеалистические воззрения.
Принять смерть – отчасти значило умереть, но… Учиха не знал, почему так больно стучит в груди, хотя давно уже смирился с человеческой недолговечностью.
«Но это ведь Узумаки», – как-то безнадёжно вспыхнуло в голове, пока Саске медленно, словно во сне, одевался. – «Этот чёртов ублюдок не мог просто так утонуть. Только не он…»
Учиха прокручивал эти мысли в голове, совершенно не замечая, как пальцы начинают холодеть. Наруто был объектом, в его голове жил Девятый, спасающий парня и не от таких ран.
Но Саске боялся не этого… он чувствовал, что Узумаки до сих пор жив, и толком не знал, что было бы лучше: быстрая смерть или заточение под толщей воды.
Ведь Наруто мог и не выбраться.
Дверь щёлкнула замком, медленно открываясь, и Учиха резко повернулся на этот звук, успев натянуть на себя водолазку. Прищуренный взгляд потемневших ещё сильнее глаз вперился в остановившегося на пороге человека.
То был высокий мужчина довольно плотного телосложения. Он закрывал собой практически весь свет, ринувшийся было в комнату, и вокруг него полыхал странный белый ореол. Седые волосы, убранные в небрежный хвост, показались Саске ярким огнём, а прозвучавший голос – рокотом грома:
– Очнулся.
– Где я? – первым делом выпалил Учиха, отходя от стула и останавливаясь напротив незнакомца.
Тот, игнорируя его вопрос, зашёл в комнату и закрыл за собой дверь стопой, потому что руки его были заняты пластиковым подносом.
Оказавшись в полумраке комнаты, мужчина подслеповато прищурился, вглядываясь в парня и не двигаясь с места, будто бы дав тому шанс разглядеть его самого. Так обычно входят в клетку с хищником или раненным животным, которые могут кинуться даже на своего кормильца из-за одуряющей боли.
Ни тем, ни другим Саске себя не чувствовал, хотя прекрасно понимал опасения незнакомца: в этом мире нельзя было по-другому.
– В безопасности, – наконец убедившись, что парень не кинется на него, сказал мужчина и медленно прошёл мимо него.
Пластиковый поднос с едой опустился на кровать, а незнакомец вновь повернулся к Учихе лицом, протягивая руку:
– Джирайя. Ты в моём лагере, если это можно так назвать.
– Лагере? – нахмурился Саске, делая шаг назад, чтобы увеличить расстояние между ним и этим человеком.
Мужчина явно не был стариком, он завис в том возрастном промежутке, когда в уголках глаз уже появляются тонкие паучьи линии, но взгляд до сих пор светится чуть припорошенной пылью молодостью. Наверное, и она вскоре уйдёт… через год или два.
– Мы называем это место домом, – мягко улыбнулся Джирайя. – И хотим, чтобы и ты почувствовал себя здесь в безопасности.
– Значит, это вы забрали меня с плотины? – очень тихо начал Учиха.
– Джо и Ферт. Они были на вылазке, когда натолкнулись на тебя, – кивнул мужчина и тут же нахмурился: – Что там произошло? Говорят, плотину затопило и чудом не прорвало…
– Не знаю, – соврал Саске. – Я искал там… припасы, а потом началось. И… я должен вернуться.
Резко развернувшись, Учиха направился к выходу, но тяжёлая тёплая рука, опустившаяся на плечо, заставила остановиться и машинально сжать кулаки.
– Ты ещё недостаточно восстановился, мальчик, – тихо сказал Джирайя. – Твоё тело истощено, и, видит Небо, я не понимаю, как оно до сих пор держится. Сколько дней ты не ел…
– Отпусти.
– Я отпущу, – пообещал голос. – Но не сейчас. Ты должен хотя бы попытаться отдохнуть. Иначе долго не протянешь…
Шикнув, Саске резко повернулся к нему, встречаясь с взволнованным до приторности чужим взглядом. Этот Джирайя напоминал чем-то грёбанного волшебника, которому было некуда девать свою доброту. Вот он и растрачивался на незнакомых, не нуждающихся в заботе парней.
– И что вы сделаете? – с вызовом прошипел Учиха, криво усмехаясь. – Свяжете меня и закроете здесь? Вы не имеете права.
– Имею, – кивнул Джирайя. – Я старше тебя, молодой человек, и прекрасно понимаю, как сделать лучше. Не стоит поощрять самоубийц.
– А кто сказал, что я…
– Закончи со своим ужином и отоспись. А завтра утром мы решим твою проблему.
Этот голос, которым обычно разговаривают с душевнобольными, обещая им разобраться с висящей на люстре лошадью, видимую только им, плеснул в кровь кислоты. Но сделать ничего Саске не успел: стоило рвануть к двери, как рука на плече сжала его сильнее, отдёргивая назад и отпихивая в сторону кровати. В голове зазвенело, и пришлось прижать ладонь ко лбу, матерясь сквозь сцепленные зубы.
– Угомонись, – посоветовал Джирайя. – Это для твоего же блага.
Мужчина было двинулся к выходу, но дверь распахнулась ему навстречу, едва не саданув по носу. Влетевший внутрь юнец обвёл комнату бегающим взглядом и, увидев Джирайю, резко выпалил:
– Мы нашли… нашли…
– Что такое?
– Разведчики, сэр… они нашли человека недалеко от лагеря.
– Почему такая паника, Боб? – нахмурился мужчина, а Учиха почувствовал, как внутри что-то кольнуло.
– Он… он странный, – как-то потерянно тряхнул головой парень. – Наши держат его у ворот, но…
– Эй!
Саске сам не понял, когда его ноги рванули вперёд, а тело, оттолкнув Джирайю с прохода, вылетело из комнаты.
«Ворота» – единственное, что билось в голове, когда Учиха рванул к ним, едва не врезаясь в угол дома на повороте, стоило лишь завидеть ржавые створки. Кажется, от него шарахнулись какие-то люди, кажется, кто-то попытался остановить, зацепив за плечо, но в итоге он остановился сам, замерев напротив ворот.
Двое мужчин держали под руки парня, но Саске мысленно ругнулся, заметив вместо светлых волос – рыжие. Отвратительно яркие рыжие волосы и светлые глаза, встретившиеся с его.
Гаара улыбнулся, будто бы радуясь Учихе, как старому другу. На лице же Саске появилось брезгливое выражение, а кулаки сжались до побелевших костяшек.
– Вот ты где, – запыхавшись, опустил на его плечо руку Джирайя. – Быстро же ты бегаешь… для раненного.
– Прогоните его, – тихо сказал Учиха, не спуская взгляда с Гаары.
– Почему же? – хмыкнул Джирайя и двинулся вперёд, оставляя напряжённого парня за спиной.
Мужчина, подойдя к незнакомцу, не без интереса смерил его долгим взглядом, задержавшись лишь на странных светлых глазах и перебинтованной поверх штанины ноге.
– Ты откуда, мальчик? – спросил Джирайя.
– Моя группа погибла, – начал Гаара, заглядывая в глаза тому. – Я единственный, кто выжил. На нас напали военные.
– Военные? – нахмурился мужчина. – Из лагеря Данзо?
Тот кивнул, переводя взгляд на Саске, что вышел из-за спины Джирайи. Только Учиха заметил едва скользнувшую по губам парня ядовитую улыбку.
– Я помню этого, – Гаара указал пальцем на Учиху. – Он был с ними…
– С военными? – подала голос вышедшая вперёд женщина.
Окружающие их люди как-то странно притихли, стоило ей остановиться рядом с Джирайей, свысока глядя на ссутулившегося рыжего паренька.
– Мей, – предупреждающе позвал мужчина, – не стоит…
– Тише, – резко качнула она головой. – Только потому, что я уважаю твоё мнение, я разрешила приютить этого мальчишку.
Холодный взгляд зелёных глаз женщины остро стрельнул в сторону Саске.
– Хотя на нём и была форма Данзо, – проворчала недовольно она и вновь повернулась к Гааре. – Я хочу выслушать две стороны. И… если выяснится, что твой подопечный связан с военными, то ему здесь не место. Говори.
Строгие глаза Мей уперлись в парня напротив, буквально вытягивая из того слово за словом:
– Мы с группой были на плотине. Ещё до того, как её прорвало, а эти… военные… они пришли позже и сказали, что мы не имеем права искать припасы там.
– Как это похоже на них, – скривила губы женщина и несколько нервно убрала густую каштановую чёлку с глаз. – Продолжай.
– Завязалась перестрелка…
– Мы нашли его наверху, – подал голос кто-то из собравшейся вокруг них толпы. – У этого голова была проломлена… сам видел, Джирайя.
– Он врёт, – резко выпалил Учиха, чувствуя яд чужих слов в воздухе. – Я не был у военных.
– Тогда как ты объяснишь свою куртку? – жёстко отрезала Мей.
– Он мог снять её с убитого, – вступился Джирайя. – Разве кто-нибудь из вас побрезгует одеждой с трупа? Зимой.
Кажется, слова того возымели действие, разносясь над толпой и заставляя людей задумчиво опустить глаза. Выживание стало чем-то необходимым, и раздеть труп сейчас не казалось столь зазорным.
– Но у нас есть свидетель, – не унималась Мей. – Свидетель, который говорит, что этот парень – шавка Данзо.
Саске, нахмурившись, уставился на неё, не зная, что сказать. Доказывать совершенно незнакомым людям свою непричастность к лагерю военных он не хотел.
– Просто дайте мне уйти, – выпалил Учиха. – Я не собираюсь оставаться у вас, и мне плевать, что вы думаете обо мне.
– Нет, – резко выпалила женщина. – Данзо не должен узнать, где находится наш лагерь.
– Мей, – вздохнул устало Джирайя, – один из этих парней врёт, но мы не узнаем, пока не дадим им шанс.
– Шанс поставить под угрозу весь наш лагерь? – вызверилась та.
– Как будто мы раньше не подбирали выживших…
– Раньше Данзо не расстреливал наших людей без причины. Сейчас началась самая настоящая охота, Джирайя. Охота, понимаешь?
Как бы Саске не бесила эта женщина, но отчасти он был согласен с ней: припасы в городе постепенно кончались, а люди всё больше и больше начинали напоминать свору псов, готовых порвать друг друга за кусок тухлого мяса на свалке.
Привыкший жить на всём готовом люд пытался пользоваться остатками благ цивилизации, пропуская мимо ушей глас разума, что советовал вернуться в далёкое прошлое, когда в руках были мотыги и лопаты, а не плоские телефоны. Но общество давно перестало быть создающим. Оно стало потребляющим.
Усмехнувшись хмуро, Учиха отвернулся, не желая влезать в эту бесконечную перебранку двух старых «супругов», что никак не могли поделить одно одеяло. Его взгляд притягивал Гаара, застывший в руках охранников податливым изваянием.
Парень чем-то напоминал Саске приспосабливающуюся ко всем условиям змею. Или червя: слишком скользкий, чтобы того можно было удержать в пальцах, да и в руки-то брать такого особо не хочется. Противно.
А вот раздавить – с удовольствием.
Почувствовав его взгляд, Гаара медленно повернул голову и ответил таким же прямым. Узкие, с угольное ушко зрачки в обрамлении затхлой зелени дрогнули, чуть расширившись, и парень вздёрнул бровь.
Они оба с Учихой понимали, что зашли в тупик и находятся в равных условиях: пулю в лоб может получить каждый.
– Поступим так, – неожиданно резко заявил Джирайя, поднимая руку, дабы пресечь возможные возражения. – Вы оба останетесь в лагере под нашим наблюдением. За его пределы вы выйти не сможете, а если попытаетесь…
Строгий взгляд мужчины полоснул по сторожевым вышкам, давая понять автоматчикам, что никто не спросит с них, если вдруг утром у ворот найдут два трупа. Или один.
– У вас неделя испытательного срока, – припечатал Джирайя. – Если за это время вы покажите себя с лучшей стороны, то мы разрешим вам выходить за ворота. Затем месяц наши люди не спустят с вас глаз…
– Да пошли вы к чёрту со своими испытаниями, – неожиданно зло прошипел Саске, привлекая к себе всё внимание. – Я не собираюсь оставаться в вашем лагере.
– Тебе придётся, – твёрдо отчеканила Мей и кивнула мужчинам, которые тут же двинулись к Учихе.
Подхватив дёрнувшегося парня под руки, они замерли каменными истуканами по обе от него стороны.
– Отведите их в сарай и заприте, – испепеляя недовольным взглядом Джирайю, проговорила Мей. – Всё равно нужно выждать пару дней на случай заражения.
– Его нет, – просто хмыкнул Джирайя.
– Так будет спокойнее, – ядовито прошипела женщина. – Мне спокойнее. Уводите.
***
– Наруто…
Его трясли за плечо, но трясли так мягко, будто бы он был из тонких едва склеенных палочек. Нахмурившись, Узумаки попытался поднять тяжёлые веки, и, увы, сделать это удалось далеко не с первого раза. Казалось, будто бы на них налипло что-то и теперь отвратительно склеивает с кожей ресницы, заставляя их вырывать при малейшем движении век.
– Киба? Это реальность? – хрипло спросил Наруто, не узнав сначала свой голос.
Перед ним сидел Инузука, а над головой друга раскинулось вечернее серое небо. Теперь оно не менялось, разве что по нему медленно плыли тяжёлые облака. Пришлось проводить несколько из них взглядом, пытаясь убедиться, что всё это взаправду.
– То есть «реальность»? – непонимающе спросил тот, помогая Узумаки сесть. – Тебе кошмар приснился?
– Я сомневаюсь, что это был сон, – поморщился Наруто и кое-как сел. Плечи моментально ссутулились, в позвоночнике потянуло болью, и парень пару раз тяжело вздохнул, но та не ушла.
– Киба, – позвал Узумаки, – ты… что произошло?
– Наверное, – хмыкнул Инузука, – ты так был поражён моим возвращением из мёртвых, что рухнул в обморок.
Он улыбнулся широко, хотя в карих глазах плескалось волнение, заставившее Наруто с сомнением усмехнуться.
– Я перетащил тебя подальше от плотины и уже собирался развести костёр, как ты начал… бормотать что-то. Кажется, ты пытался кого-то убить во сне, – продолжал Киба и, выразительно подняв брови, добавил: – Надеюсь, это был не я?
Эта простая шутка, всколыхнувшая в памяти Узумаки довольно неприятные картины, отчего-то не вызывала внутри отголосков боли. Наруто вяло улыбнулся, похлопывая друга по плечу и внезапно сжимая его. Под потёртой, местами подгоревшей ветровкой, было тёплое тело, а за мерно вздымающейся грудью парня билось сердце. Узумаки не чувствовал его, но был уверен, что оно стучит ровно.
– Нам нужно идти, – кивнул Наруто, переводя взгляд с Инузуки на ряды тонких берёз.
За этой пёстрой решёткой виднелась махина платины и горы, чьи вершины стыдливо прятались в тяжёлых облаках. Ночью должен был пойти снег, а до темноты оставалось не так уж долго.
– Ты не сможешь, – с сожалением выдохнул Киба. – Я не знаю, сколько ты провёл в воде, но твоя нервная система…
Инузука, подцепив рукой запястье друга, поднял его на уровень глаз парня, дабы показать, что кожа того мертвенно-бледная, а ногти синие. Видеть это было больно, но боль та была какой-то приглушённой, будто бы эмоций внутри не осталось.
– Я умирал столько раз, – тихо протянул Узумаки, забирая руку из пальцев Кибы и прижимая ладонь к груди.
Сердце предсказуемо не билось, и Наруто едва не застонал. В последнее время он был мёртвым слишком часто.
– Чувак, – сочувственно вздохнул Инузука, серьёзно глядя на друга. – Девятый, конечно, крут и вообще тот ещё Бэтмен, но… но даже он не сможет без конца возвращать тебя в нормальное состояние, если твоё тело будет голодать. А ты ведь голодаешь.
– Знаешь ли, – с вялым возмущением фыркнул Узумаки. – Еда с неба не падает.
– А ты пробовал искать её не на небе, а под ногами, идиот? – беззлобно усмехнулся Киба, выкладывая перед парнем картонную коробку.
С сомнением качнув головой, Наруто негнущимися пальцами подцепил край оной в попытке открыть, но в следующий момент Инузука с тяжёлым вздохом отогнул крышку сам. Внутри той оказались консервная банка, пара пакетиков с чаем и сахаром, ложка и галеты.
– Стащил у военных, пока добирался сюда.
– И тебя не заметили? – машинально переспросил Узумаки, беря шелестящую пачку с печеньем и зубами разрывая её.
Крошки сыпанули на влажную одежду, и Наруто ругнулся, принявшись стряхивать их, а затем и вовсе стягивать с себя футболку, отложив еду. Сидеть в мокрых вещах было не очень приятно, даже будучи практически мёртвым.
– Они были мертвы, – тихо сказал Киба, опуская взгляд и весь как-то темнея, словно дождевая туча. – Но…
– В чём дело? – моментально насторожился Узумаки, забывая про футболку и про еду. – Что-то не так?
Наруто уставился на друга во все глаза, даже без биения сердца чувствуя, как под ложечкой начинает тянуть. Вдруг с Учихой случилось что-то, а он…
Голод моментально отошёл на второй план, руки наполнились холодной тяжестью и захотелось вытрясти из медлящего Инузуки ответы.
– Киба, – с нажимом позвал Узумаки, – что-то с Саске?
– С Саске? – нахмурился тот. – Нет… не с ним. С нами всеми.
– То есть? Я не понимаю!
– Тише, Наруто, – положил на его плечо руку Инузука. – Это всего лишь… мои мысли. Ты ведь тоже задумывался, да?
Киба грустно улыбнулся, помешивая палочкой прогорающие дрова в костре.
– Задумывался, – спокойнее выдохнул Узумаки. – Задумывался о том, что будет дальше.
Наруто поймал взгляд друга. Такой же усталый, как и взгляд любого выжившего после катастрофы. Наверное, в первые дни этого ада каждый радовался, что всё ещё не по ту сторону баррикад и не ищет на завтрак, обед и ужин свежих мозгов. Потом выжившие радовались тому, что их близкие и друзья не пострадали. То была самая сильная радость.
А в конце… в конце это чувство забылось. Семья, друзья стали лишь людьми вокруг, которые или помогут в выживании или же совершат ошибку, стоящую всем жизни. Люди стали материалом, инструментами. Каждый пользовался другим, забывая и про мораль, и про семейные узы, и про чувства. Ты был полезен – тебя брали в лагерь. Данзо прекрасно культивировал и всадил в головы своих людей эту мысль: если ты можешь дать что-то полезное обществу, значит общество примет тебя. Ежели нет – ворота открыты, и зомби ждут.
Прекрасная теория выживания. Теория пользования и потребления, мутировавшая и обросшая новыми гранями. Жестокими и острыми.
И сейчас, глядя в глаза парня, Узумаки понимал – они все чертовски устали.
– Как ты думаешь, чем всё кончится? – хрипло спросил Наруто.
Инузука, покачав низко опущенной головой, медленно повернулся к нему. На совершенно бледном лице появилось странное выражение полной растерянности, которое бывает только у человека, встретившегося с тем, что он не может объяснить.
– Я не знаю, правда, – передёрнул Киба плечами. – Всё… всё просто кончится. Рано или поздно.
Тишина окутала собой всё, убаюкивая треском костра и запахом огня. Узумаки, обняв себя руками, вяло смотрел на рыжие всполохи, слушал, как шкварчит в банке тушёнка и ни о чём не думал.
Мысли о Саске постепенно забили тревогу о будущем. Учиха мог быть где угодно, но сердце грела мысль, что тот всё ещё жив. Иначе бы Девятого уже не стало, а его незримое присутствие Наруто ощущал каменным грузом где-то в затылке.
– Ешь, – коротко сказал Инузука, пододвигая ему банку и протягивая пластиковую ложку. – Будет неприятно, но… тебе надо поесть.
– А потом мы пойдём искать Саске, – кивнул Узумаки.
– Саске…
Киба выразительно скривился, усаживаясь на поваленном бревне и цепко глядя на друга, что вскинул на него вопросительный взгляд.
– Ты можешь думать о чём-нибудь, кроме него? – едко спросил Инузука.
Еда встала у Наруто где-то в горле комом. Он с трудом пропихнул мясо дальше, отрицательно покачивая головой.
– То есть… ты признаёшь, что помешался?
И не было в голосе Кибы шутливой насмешки или сочувствия. Там был лёд.
– Я не помешался, – возразил Узумаки. – Я просто должен найти его.
Сердце неприятно ёкнуло. Этот разговор вновь шёл в то русло, которое уже проторил во сне-иллюзии. Наруто недоверчиво огляделся, бросил быстрый взгляд на небо, но то было обычным. Серым.
– У меня уже дежавю, – невесело усмехнулся Узумаки. – Только не говори, что это всё мои инстинкты или программа.
– Не стану, – скривился тот. – Просто задумайся, кто диктует тебе желания.
– Хватит, – неожиданно резко отрезал Наруто, выпрямившись. – Мои желания – это только мои желания. Девятый здесь не при чём.
– А я этого и не говорил, – развёл руками Инузука. – Ты сам всё прекрасно знаешь.
***
За шесть лет до катастрофы.
Минато стоял перед операционным столом. В руках мужчины тускло поблескивал шприц, на игле которого набухла желтоватая капля.
Он никогда ещё не чувствовал себя таким раздавленным, уставшим. Отчаяние, заполняющее тело мужчины, кажется, перелилось через край и теперь темнело в покрасневших от недосыпа глазах. Воспалённые веки дрогнули, прикрывая ненормально яркую лазурь, и он прерывисто выдохнул.
Перед ним на столе лежал четырнадцатилетний мальчишка с каштановыми волосами. Мальчишка, окутанный сотней трубочек, едва дышащий, но всё ещё живой.
– Киба, – хрипло выдохнул Минато и открыл глаза.
– Не вышло, да?
Тихий, едкий голос, проникающий под кожу раздался совсем рядом, заставляя повернуться. Сердце в груди учёного сделало кульбит и провалилось куда-то в холодную темноту. Он никак не думал, что Девятый, привязанный толстыми ремнями к вертикальному операционному столу, придёт в себя так скоро.
– Ты, – поджал губы мужчина, делая несколько шагов к нему.
Голубые глаза объекта непрерывно следили за ним, будто бы Девятый был хищником, а сам учёный – зашедшей в его клетку по неосторожности жертвой.
И Минато мог поверить в то, что в теле этого подростка может скрываться злость, ярость и жажда крови настоящего убийцы. Потому что он сам заложил это в голову своего ребёнка. Ребёнка, отданного на опыты.
– Думал, что я не проснусь, папочка? – нагловато улыбнулся Девятый. И эта улыбка жутко смотрелась на всё ещё детском лице, отражаясь в глазах блеском стали. Они никогда не были серыми, но сейчас мужчина был готов поклясться, что холоднее лишь серебро.
Учёный остановился напротив объекта, нерешительно протягивая руку к узкому лицу и всё же касаясь пальцами острой скулы. Горячая, практически обжигающая кожа.
– Я сожалею, – тяжело выдохнул Минато, убирая растрёпанные светлые волосы за ухо мальчишки. – Я так сожалею…
– О чём? – дёрнул головой Девятый. – О том, что твой опыт над тем пареньком не удался… или о том, что произвёл на свет меня?
– О том, что позволил им сделать это с тобой, Наруто.
– Наруто здесь нет! – рявкнул мальчишка, дёрнувшись вперёд.
Ремни натянулись, опасно заскрипели, но Минато даже не подумал отойти в сторону. Он не боялся хищника, он не боялся его клыков и когтей. Учёный давно был готов принять расплату за однажды совершённый грех.
– Ты всегда здесь, мой мальчик, – спокойно улыбнулся Минато, вновь проводя рукой по лицу объекта. – А я всегда буду с тобой.
– Я сейчас расплачусь, папаша, – рыкнул Девятый и странно обмяк в своих путах, будто бы разом потеряв всякий интерес, всякие эмоции. – Иди оплакивай свою неудачу. Можешь даже выпить.
Объект, шикнув, отвернулся от него, сверля злым взглядом серую стену. Минато не знал и не задумывался о причинах такого поведения. Возможно, в другой раз он бы пригляделся к излишней резкости Девятого, но сейчас его мысли были заняты собственным провалом.
Создать новый объект. В тайне от всех вывести идеальный образец, способный уживаться в голове человека одной, цельной личностью. Создать Десятого, чтобы тот мог защитить сына…
– Неудачник, – зло сплюнул Девятый. – Ты всегда им был… и всегда им останешься.
Стало отвратительно от самого себя, и Минато захотелось уйти, лишь бы не видеть и не слышать заговорившую голосом Наруто совесть. Эта дама отчего-то забрала у смерти её косу и принялась рубить разум мужчины, решив не дожидаться, пока старшая товарка примется за него сама.
Киба был идеальным подопытным: отсутствующая личность, но довольно сильная воля. Навязать вирус мальчишке не составило труда и к тринадцати годам он уже мог делать то, отчего даже у Минато тянуло под ложечкой. Тот обучался очень быстро… и в нём не было той агрессии, которая разрушительно действовала на всех остальных объектов.
Но… когда Кибе исполнилось четырнадцать лет, вирус просто пропал. Выдохся, будто бы его и не было в теле, оставив после себя лишь устойчивую личность.
Время было потрачено впустую.
Взгляд застыл на лице мальчишки. Как так получилось, что вторая личность оказалась намного старше самого Наруто? Неужели всё дело в отсутствующих чувствах, эмоциях? Неужели всё дело в жестокости?
Разве это делает нас взрослыми?
Минато вглядывался в Девятого, пытаясь разгадать хотя бы одну загадку этого дня: почему в теле его четырнадцатилетнего сына живёт столь взрослое, даже несколько мудрое существо? Он, учёный, ни раз слышал то, что говорил объект, да и записи опытов от него никто никогда не скрывал. И чем больше Минато погружался в его историю, тем к более плачевному выводу подходил – личность Девятого сильнее. Старше.
Он напоминал древнего демона, который отчего-то оказался в теле юнца и пытается диктовать ему свои правила. Оттого и улыбка выглядит жутко, и глаза блестят холодным серебром с кровавой каймой.
Поэтому и бьёт больно, в самую цель.
Дети так не умеют.
– Наруто, – слабо улыбнулся Минато. – Я найду способ помочь тебе… я верну тебя.
Комментарий к Глава 8. Down.
