Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 77 страниц)
Остановившись в дверях, Саске посмотрел на Наруто. Тот лежал на наспех сооружённом лежаке. Ровно и неестественно прямо. Слишком бледный для спящего, но тяжело дышащий для мёртвого.
Зайдя внутрь, Учиха опустился на этот же лежак, слева от Узумаки, стараясь не тревожить его и вжимаясь спиной в стену. На полу перед ними лежали пистолет и нож, а из дверного проёма неплохо проглядывался главный зал.
– Ты придурок, – выдохнул Саске, опёршись подбородком на чужое плечо и разглядывая практически расплывающийся профиль. – И я хочу набить тебе морду…
В противовес словам пальцы ласково тронули ссадину на сейчас слишком хорошо выделяющейся скуле. Очертили её, стёрли тонкую кровавую дорожку от губ.
«Люблю».
Слово, которое портит самые лучшие отношения. Самых спокойных людей оно превращает в фанатиков, одержимых одним человеком. Оно забирает всё.
Пальцы тронули туго перевязанный торс Наруто, проверяя хорошо ли закреплены бинты. Они сидели плотно, но всё равно окрасились розовым на боку…
Узумаки, вздрогнув во сне, внезапно поймал лежащую на его груди руку и сжал её, вновь проваливаясь в забытье. Опустившись на лежак полностью, Учиха грустно усмехнулся.
«Люблю».
Это слишком сложное слово, чтобы сказать его вслух.
========== Глава 6. Черта. ==========
«Два шага до черты
И нам уже не повернуть назад
Скажи, что впереди -
Желанный рай или дорога в ад?»
Tractor Bowling – Черта.
Наруто проснулся ночью от удушающего жара, бившего прямо в бок. Сначала он подумал, что это собственная рана воспалилась, а затем вспомнил: его тело не могло быть поражено ни одной из инфекций. Значит…
Приподнявшись на локтях и тихо зашипев от потянувшей сбоку боли, Узумаки попытался оглядеться. В глаза бил слабый тёмно-янтарный свет от масляной лампы, что стояла на ящике в углу. Пришлось потратить несколько секунд, чтобы сморгнуть эти надоедливые точки, и только затем опустить взгляд.
Саске, лежавший рядом, даже не проснулся. Он казался сейчас очень спокойным, впрочем, как и всегда. Учиха вообще мало менялся во сне, если не считать тонкой морщинки, иногда залегающей меж тёмных бровей. Точно такая же морщинка, которую он отчётливо запомнил из воспоминаний Девятого.
Саске несильно изменился с тех пор. Он остался всё таким же тонким, но болезненная худоба перешла в вынужденную жилистость. И если провести рукой по груди и плечам, то запросто можно было почувствовать тугие переплетения мышц, а не птичьих костей.
За год тело приспособилось к выживанию, а разум всё ещё сражался с привычными рамками. Наруто видел то существо, которое в воспоминаниях Девятого зашло в палату. Оно было злым, переполненным чем-то чёрным и нервным. Сейчас же эта тёмная бездна внутри Учихи не щетинилась острыми шипами, а просто засасывала в себя.
И за этой мглой хотелось следовать, но Узумаки всё отчётливее понимал, что дальше так продолжаться не может. Узкая тропинка Саске создана только для него одного. А теперь двоих просто не могла выдержать, начав рассыпаться под ногами.
Наруто слабо улыбнулся, склоняясь над ним и легко целуя. Практически невесомо, чтобы этот поцелуй можно было считать несуществующим.
Инстинкты? Из-за инстинктов не хотелось отрываться от спящего парня? Только ли от них?
Узумаки, тихо выдохнув, медленно поднялся, прижимая руку к боку и стараясь особо не двигаться. Он ещё чувствовал, что внутри всё тело буквально изодранно в клочья, а рёбра отвратительно ноют. Вряд ли Девятый успел залечить всё, но Наруто хотя бы мог переставлять ногами, а это уже было что-то.
Нацепив на себя куртку, он вышел из комнаты. Нужно было уйти… Так будет правильно, по крайней мере, честно по отношению к себе: понять, что так ноет в груди и почему. Только ли это инстинкты? Только ли программа?
Узумаки устал обманываться и принимать белое за чёрное.
Нужно было разобраться во всём.
Он вышел из комнаты, приваливаясь рукой к стене. Девятый молчал, видимо, потратив все свои силы на восстановление того, что сам и разрушил. Но это было на руку Наруто, потому что никто не сможет его остановить раньше, чем он окажется как можно дальше от Учихи.
Остановившись посреди небольшого зала, что раньше был магазином, Узумаки обвёл взглядом тёмное помещение. Пустые полки смотрелись уныло, а валяющиеся под ногами осколки разбитых банок поблескивали от отсветов лампы в соседней комнате. Здесь было до ужаса холодно даже ему, хотя Наруто догадывался, что сейчас он будет почти так же уязвим, как и обычный человек, из-за всех этих ран и процесса заживления.
Подхватив с пола рюкзак Саске, Узумаки спешно вытащил оттуда содержимое, забрав себе только одну банку с консервами. Тело вот-вот начнёт жрать само себя, восстанавливая разрушенные органы, а для этого ему нужны силы. Ему было даже страшно представить, что случится, если он не сможет найти подпитки для обезумевшего организма.
Положив вещи Учихи на видное место, Наруто уже было двинулся к выходу, как услышал тихий голос и едва слышный стук из-за закрытой двери подсобки. Нахмурившись, он приблизился и взялся за ручку, вслушиваясь. Сквозь тонкую фанеру звуки доносились размытыми отголосками, и понять, кто там, было невозможно.
Решившись, Узумаки резко дёрнул дверь на себя и удивлённо уставился на привалившегося спиной к стене парня. Его он узнал сразу.
– Кабуто? – тихо спросил Наруто, заходя внутрь и останавливаясь.
Медик был связан по рукам и ногам, его рот залепляла лента скотча, а глаза в ужасе расширились, когда он разглядел Узумаки. Кабуто резко дёрнулся назад, впечатываясь спиной в стену, стоило парню потянуться к нему и отлепить скотч.
– Не подходи! – выпалил тот. – Я знаю, кто ты!
Наруто, устало опустив голову, присел напротив него. Сил спорить и доказывать уже не было, поэтому он и не попытался успокоить впавшего в истерику человека.
– Да, знаешь, – тихо подтвердил Узумаки. – Что ты здесь делаешь?
– Не твоё дело!
– Кабуто…
Наруто отрицательно качнул головой. То, что медик попал сюда не по своей воле, было бы понятно и самому последнему идиоту. Связанные руки, ноги… явно Кабуто сделал это не по своей воле. Значит, это был Саске.
– Учиха связал меня.
– За что?
Кабуто выглядел напуганным: находиться рядом с опасным объектом ему явно не нравилось. Лицо побелело, глаза то и дело бегали по комнатке, а спина всё так же крепко вжималась в стену.
– Я был с людьми, которые забрали его из торгового центра. Точнее… я приехал позже, но… – подняв руку, Узумаки остановил этот сбивчивый поток речи.
Внимательно вперившись взглядом в медика, Наруто вопросительно поднял брови, предлагая продолжить рассказ, но говорить теперь только по делу. Кажется, бедный Кабуто оценил опасность превратить простого объекта в раздражённого и рвано кивнул:
– Орочимару. Он послал нас за ним.
Внутри Узумаки что-то похолодело. Орочимару, как привет из прошлого, ударил пулей меж лопаток, заставив выпрямиться и нахмуриться. Кабуто расценил эту перемену в парне по-своему и испуганно шарахнулся в сторону.
– Зачем он ему?
– Я не знаю… не знаю!
Тяжёлый взгляд пригвоздил медика к месту, и тот побелел ещё сильнее.
– Но я знаю, где сам Орочимару. Я могу показать тебе дорогу!
Наруто задумчиво провёл рукой по лбу, выдыхая. Всё тело вновь налилось болью, но мысли от этого не стали расплывчатее. Он отчётливо понимал, что Орочимару давно висел на границе их комфортного существования дамокловым мечом. Они прекрасно обходились без воспоминаний об этом сумасшедшем учёном, но каждый из них понимал – так просто это дело нельзя оставлять: как не сжимай гранату, рано или поздно рука устанет, и взрыв не заставит себя ждать. Кажется, он всё-таки грянул. Не в полную силу, но и этого было достаточно, чтобы внутри поселилось отвратительное волнение.
Узумаки хотел уйти, хотел переждать, разобраться в себе и во всех этих инстинктах…
…Но не мог оставить Саске, зная, что где-то там медленно подкрадывается опухоль настоящей угрозы. Ведь Орочимару был опасен. На самом деле опасен, ибо его разум уже давно прогнил, как и эти доски на полу.
– Хорошо, – резко выпалил Наруто, поднимаясь. – Где он? Говори.
Кабуто даже губу прикусил, совершенно не желая делиться информацией, которая могла гарантировать ему жизнь. Раскрыв карты, медик становился полностью бесполезным, и он понимал это, как никто другой. Но и отказываясь ответить на прямой вопрос объекта, тот сам подписывал себе смертный приговор.
Поэтому его бледное лицо пошло красными пятнами от волнения, а на лбу выступила испарина. Узумаки терпеливо ждал, сверля его немигающим взглядом, но, кажется, от этого бедняга лишь сильнее начинал трястись.
– Кабуто, – с нажимом процедил Наруто, – ты ведь знаешь, что злить меня не нужно, а я начинаю злиться.
Вкрадчивый шёпот подействовал на медика, как удар током. Вздрогнув, он тряхнул головой и на одном дыхании выпалил:
– Местная ГЭС! Там он… там.
И замер, весь сжавшись.
– Она одна в городе и… ты не пропустишь. Просто иди прямо по трассе и следуй указателям, если они ещё остались.
Узумаки кивнул, поднимаясь и вновь залепляя рот медика скотчем. Кабуто замычал, требуя платы за информацию, и она не заставила себя ждать – резкий удар в челюсть вырубил несчастного, а Наруто устало потёр руку о руку, мысленно ставя себе пять баллов за удар. Он вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.
Наверное, в этот момент его тело решило, что достаточно гулять с дырой в боку: в голову ударило болью, ноги стали ватными, и всё тело налилось тяжестью. Узумаки почувствовал, как внутри начала появляться мелкая дрожь. Кожу покрыла холодная испарина, и спустя секунду Наруто уже сполз по стене на пыльный пол. Падая, он, кажется, зацепил что-то рукой, и теперь оно с грохотом повалилось следом, обдав его облаком пыли. Перед глазами поплыло, послышался окрик знакомого голоса, и его подхватили под спину, поднимая.
Узумаки попытался отпихнуть от себя руки, но тёмный силуэт уже упрямо тащил его в сторону светлой коморки.
– Наруто, – зло прошипел Саске, укладывая пытающее сопротивляться тело на пыльный лежак, – не дёргайся.
– Иди к чёрту, – прошипел Узумаки, упираясь рукой в странно горячее плечо парня. – Я вообще не просил тащить меня за собой.
– Нужно было бросить тебя в поле? – раздражённо шикнул Учиха и вновь стянул с этого упрямца куртку вместе с футболкой.
Как Саске и предполагал, на бинтах проступили кровавые кляксы, а цветом кожи Наруто начал напоминать чистую простынь.
– Отстань, Учиха…
– Только попробуй встать, – серьёзно процедил Саске.
Узумаки, прикрыв глаза на миг, отрицательно мотнул головой:
– Я всё равно уйду… не сейчас, так потом.
Скользящие по бинтам руки внезапно замерли, зацепившись за край, но Наруто не придал этому значения, всё ещё проваливаясь в зыбкую темноту.
– Как хочешь.
Зло, сквозь зубы.
Его оставили в покое. Послышался лёгкий шелест, тяжёлый вздох и смешок.
***
Когда марево перед глазами рассеялось, Узумаки повернул голову.
Учиха сидел совсем как там, в комнате Девятого: прислонившись к стене спиной и откинувшись на неё затылком. Чёрные волосы растрепались и не выглядели так же опрятно, как в лаборатории, одежда местами была перепачкана в грязи. Саске был другим, но всё тем же самым – уставшим.
Наруто едва заметно улыбнулся, тут же пряча улыбку в гримасе боли: попытка пошевелить рукой провалилась, отозвавшись в боку огнем.
– Ты плохо выглядишь, – сказал Узумаки.
– Странно слышать это от человека с дырой в боку, – грустно усмехнулся Учиха и отнял руку от лица.
Прямой тёмный взгляд глаза в глаза едва не заставил Наруто пожалеть, что он до сих пор лежит здесь. С каждой минутой собственное решение уйти, бросить всё таяло и истончалось. А Саске только забивал гвозди в гроб решимости.
– Зачем ты нужен Орочимару?
– Успел поговорить с Кабуто? – вздёрнул бровь Учиха и, отвернувшись, досадливо шикнул: – Этот хмырь не знает… или врёт, что не знает.
– Не врёт, – со знанием дела ответил Узумаки. Он повернулся, уставившись в потолок. – Мне бы не стал врать. Саске, а…
Учиха вопросительно кивнул, переводя взгляд на Наруто. В мерцающем свете масляной лампы его светлые волосы казались бы практически золотистыми, если бы не слой осевшей на них пыли. Он напоминал старую игрушку… которая на самом деле стала никому не нужна.
От этих мыслей стало практически физически противно… и больно. Но эпицентр этой боли Учиха так и не смог отыскать: она разливалась по телу вязкими волнами.
– Что? – переспросил Саске, когда молчание начало затягиваться.
– Что ты думаешь… о Девятом?
Спросив это, Узумаки прикусил губу, резко зажмуриваясь. Какие глупости лезут в голову…
При чём здесь Девятый, почему он сам заговорил о нём?
– Ты серьёзно? – удивился Учиха. – Ты хочешь поговорить о моём отношении к Девятому?
– Мы никогда не говорили об этом, – передёрнул плечами Наруто и тут же поморщился. – Мы вообще мало разговаривали…
– Ммм…
Саске опустил голову, рассматривая цементный пол, покрытый изодранным линолеумом. В голове было пусто при одном лишь упоминании о Девятом, будто бы мысли в панике бросались прочь или же их разбивал паралич.
– Я не думаю о нём, Узумаки, – наконец ответил он. – Он просто… есть. В тот же момент, его не существует.
– То есть? – с замиранием сердца спросил Наруто. Он понимал, что добровольно своими же руками роет себе могилу. Ведь после такого разговора уйти будет в несколько раз труднее.
– Это то, что сделали с тобой в лаборатории. То, что живёт за твой счёт. Если бы не было тебя, то и он не существовал бы. Знаешь, есть такие паразиты…
Узумаки, бросив быстрый взгляд на парня, нервно хохотнул:
– Я тоже думал, что он паразит. Но без него я бы уже давно умер.
Его рука накрыла раненный бок. Под бинтами было слишком жарко и чувствовалась влага вновь выступившей крови.
– Твоя жизнь – единственное, за что его можно благодарить.
Учиха замолчал, вновь опуская голову. Разговор был странным, будто бы они действительно прежде никогда так не разговаривали. Без всех этих злых попыток казаться главнее, казаться сильнее. Не хватало простого разговора двух уставших существ. Но это не могло длиться долго, и Саске прекрасно понимал почему: никто из них никогда не уступит.
– Тебе важна моя жизнь? – всё-таки спросил Наруто, почувствовав, как щёки заливает краска. Он вновь прикусил и без того истерзанную губу, понимая, что выглядит глупо.
Учиха молчал, и в этой тишине мерзко завывал ветер где-то за стенами, бились снежинки в окна. Саске никогда не ответит на прямой вопрос честно…
– Если бы она была мне не нужна, я бы оставил тебя в поле.
Губа всё-таки лопнула, и на язык брызнуло пару капелек крови. Узумаки сдержанно кивнул, хотя дыхание всё-таки сбилось.
Учиха не изменится.
– Важна, Наруто. Мне важна твоя жизнь.
***
С каждой минутой непогода лишь усиливалась, и Саске всё сильнее казалось, что вот-вот их небольшое убежище оторвёт от земли мощным ураганом и отнесёт в неведомую страну Оз.
Он даже усмехнулся, представив перспективу оказаться в полном зелени и радостных сказочных созданий мире после того, что они пережили здесь. Лично он при первой же встрече с Дровосеком выстрелил бы тому в голову, а летающих мартышек вовсе бы предпочёл не видеть: и без них в памяти было слишком много отвратительных картинок, от которого стыла не только кровь, но и костный мозг.
Поднявшись, Учиха прошёл мимо заснувшего Наруто, выходя в стылый главный зал магазинчика. Пробивающийся сквозь щели в забитых окнах тусклый свет падал на пол длинными полосами. Ветер взвыл особенно пронзительно, и раздался скрип раскачивающихся на последних удерживающих её стальных нитях вывески.
Отодвинув от двери пустой холодильник, Саске вышел наружу, получив в лицо пригоршню мокрого снега. Тело под тонкой курткой тут же покрылось мелкими мурашками, но, когда холод коснулся ноющей левой руки, стало даже полегче.
Заледеневшая дверь инкассаторской машины поддалась со второго раза. Протяжно заскрипев, она открылась и качнулась обратно, едва не заехав по плечу уже забравшемуся внутрь парню. Придерживая оную, Учиха осмотрел кузов, наткнувшись взглядом на небольшой пластиковый ящик, что небрежно валялся в самом углу. Наверное, Саске в первый свой визит сюда слишком спешил и не заметил его, но этот был побольше той аптечки, что он нашёл сначала.
Забрав его, Учиха в очередной раз оглядел безнадёжно пустой багажник и разочарованно ругнулся. Еды у них было непозволительно мало, воды хватит на полтора дня, а дальше топить снег и пытаться убедить тело, что оно не хочет есть. Это получалось с каждым днём всё лучше и лучше. Даже режущая боль в желудке прекратила ощущаться, но слабость накатывала иной раз просто-таки гранитная.
В магазин Саске вернулся полностью промёрзшим и подрагивающим. Хотелось курить, но пришлось отложить поощрение собственных вредных привычек из-за того, что в пачке осталась всего пара сигарет. Жизненно важный выбор, который раньше и не замечал вовсе: получить дозу никотина сейчас и страдать потом или же страдать сейчас, а затем получить глоток едкого дыма. «Быть или не быть» их мира. Но вопрос был не в этом…
– Ты куда ходил? – спросил Наруто, стоило Учихе вернуться в коморку.
Саске, посмотрев на него, закрыл за собой дверь, будто бы отрезая путь ползшему следом за ним холоду.
Если бы Узумаки не знал, что перед ним живое существо, то подумал, что встретился с одним из своих ночных кошмаров. Но этот Учиха был жив и довольно споро разложил свою ношу на полу перед лежаком.
– Что ты делаешь? – спросил Наруто, даже не пытаясь приподняться.
– Тебе надо поесть … а здесь, – пальцы постучали по серому пластиковому ящику, – может быть сухое горючее. А у нас есть консервы.
– Да я и холодное поем…
– Тебе мало холода? – усмехнулся Саске, подняв на него глаза и вновь уткнувшись взглядом в сероватый ящик. Повертев оный, парень легко открыл его, и в комнате запахло лекарством и ещё чем-то сладковатым.
– Аптечка, – поджал губы Учиха. – Ещё одна…
– Будем здоровыми зато…
– Без еды? – с иронией хмыкнул Саске. – Вряд ли.
Узумаки нервно пожал плечами, следя за резковатыми движениями Учихи. Вот он принялся выкладывать на пол шприцы, вату, бинты… И руки у него дрожат, а левой вообще старается не двигать лишний раз, поэтому роняет таблетки и тихо матерится.
– Что с ожогом? – кивнул Наруто. – Болит?
– Отвалится вместе с рукой.
– Не смешно.
– А я и не шучу…
Уставившись на Узумаки, Саске стянул с себя куртку и отложил её в сторону. Осторожно, чтобы не трогать повреждённую кожу лишний раз, закатал рукав водолазки и вытянул конечность вперёд, демонстрируя пострадавшую руку с пожелтевшими бинтами.
– Нужно перевязать, – решительно кивнул Наруто и, опираясь на локти, кое-как встал. – Это плохо, Учиха. Может…
– Я не буду пить твою кровь. Или заживёт или отвалится. Всё.
Упаковка с ватой зло опустилась на пол, а Саске вновь зарылся в ящике.
Тишина стукала по нервам маленьким молоточком. Узумаки то смотрел на резкий профиль парня, то на его руку… и она не нравилась ему.
– Ты хочешь умереть? – внезапно спросил Наруто, переводя взгляд на оцепеневшего парня. – Я вижу это… и не знаю почему.
– А почему ты хочешь жить? – вопросом на вопрос ответил тот.
В его руке появился медицинская бутыль со спиртом. Жидкость булькнула, когда Учиха перевернул оную, придирчиво рассматривая со всех сторон. Или же пытаясь не встретиться взглядом с Узумаки, потому что тогда действительно придётся отвечать.
Самому себе отвечать. Не Наруто.
– Саске… – тяжело вздохнул парень, но отрицательно покачал головой и решил не спорить. По крайней мере, не сейчас. – Давай её хотя бы забинтуем… правда.
– Бинтуй. Но потом мы выпьем.
– И как это поможет? – нахмурился Узумаки, уже схватив бинт.
– Тебе – никак. Нам – возможно.
Учиха поднялся, подхватывая с пола пару консервных банок. Усевшись рядом с Наруто, он протянул левую руку.
– Её бы чем обработать…
– Нечем. Я извёл всё на твои раны.
– Бесполезно потратился.
Распаковав бинт, Узумаки принялся разматывать его, прикидывая, откуда лучше начать бинтовать. Вроде бы такое простое дело, но отчего-то под ложечкой засосало, будто бы от простой перевязки могла зависеть жизнь этого упрямого придурка. Пришлось подняться на колени, переползая ближе к Саске и останавливаясь напротив него. Пнув коленом ногу Учихи, он недовольно пробурчал:
– Убери. Мне неудобно…
– Наруто, – страдальчески вздохнул тот, но ногу всё-таки убрал, позволяя Узумаки подползти ближе.
Они оба пропахли пылью, холодом и усталостью. Саске старался не смотреть в лицо нависшего над ним парня, который спокойно разматывал пожелтевшие бинты.
– Будет больно, – предупредил Наруто, осторожно беря за края бинта и взволнованно глядя на опущенные веки Учихи. Чёрные ресницы чуть подрагивали, но лицо того оставалось спокойным и даже несколько отстранённым.
– Я привык к боли.
Неуверенно кивнув, Узумаки принялся разматывать бинты. Первый слой отошёл легко, а вот второй, пропитавшийся сукровицей, пришлось отдирать. Саске тяжело вздохнул, и Наруто едва заметно усмехнулся. Учиха слишком гордый, чтобы показать, что ему больно… слишком глупый, чтобы перестать пытаться быть киборгом без чувств.
Когда Узумаки осторожно дёрнул за бинт, Саске всё-таки сдался. Шикнув, он уткнулся макушкой куда-то в его живот, а рукой сжал ногу.
– Прости, – выдохнул Наруто, едва в силах отвести взгляд от покрытой ожогами руки.
Раны на коже тут же заблестели выступившей кровью. Их воспалённые края покраснели ещё сильнее, а местами проступило желтоватое, вязкое.
– Саске… нужно продезинфицировать, – растерянно проговорил Узумаки, переводя взгляд на побелевшее лицо парня. – Иначе совсем плохо станет.
– Делай, что хочешь, – безразлично отозвался тот.
От его слов в живот ударило тёплым дыханием, которое Наруто почувствовал оголённой кожей так, будто бы нервы тянулись сверху, а не под ней. Он изо всех сил пытался сосредоточиться на бинтах, которые зачем-то аккуратно складывал, и не чувствовать, как растрёпанные чёрные волосы легко касаются горящей кожи. Приходилось дышать чуть тише, кусать губу чуть сильнее, чтобы не плюнуть на всё и не обнять самому.
– С-сейчас спиртом обработаю, – наконец выпалил он, хватаясь за бутылочку так, будто бы она превратилась в спасательную соломинку.
Учиха, вовсе не замечая заминки собеседника, устало прикрыл глаза. Боль в руке, сначала острая и жгучая, постепенно вновь становилась ноющей. К ней можно легко привыкнуть. Что и сделал каждый, кто остался в живых. Больше не было обезболивающих, больше не было стерильных больниц, где можно было отлежаться с первыми признаками заражения простым гриппом. Больше не было той заботы о своём теле… сумасшедшей веры в свою непобедимость и избранность.
Люди глупо полагают, что в мире апокалипсиса самым опасным для них будет встреча с зомби. На самом же деле далеко не все умирают от укуса тварей… добрая половина глупцов отдают Богу душу из-за простой царапины. Шутка судьбы – остаться в живых, а затем подцепить заражение крови и всё равно умереть.
Смерть будто бы следовала за ними по пятам, улыбаясь ехидно, когда они вновь выходили победителями из какой-то бойни. Мол, ничего, ребятки, это я так развлекаюсь… радуйтесь, пока я добрая.
– Готов? – спросил Узумаки и вывел Саске тем самым из ленивой задумчивости.
– Готов.
Наруто нервно улыбнулся, когда Учиха ответил, не отнимая головы от его живота. Было в этом что-то, от чего за рёбрами приятно ныло. Но обольщаться не стоило… Саске причинил ему достаточно боли, чтобы прекратить быть влюблённым идиотом.
Нахмурившись, Узумаки пролил спирт от локтя до запястья парня. Учиха зашипел, сильнее стискивая ногу парня, впиваясь пальцами в мясо.
– Ч-чёрт, – выдохнул с трудом он, едва ворочая языком. – Бинтуй давай…
Рвано кивнув, Наруто отставил от себя бутылку и принялся наспех промакивать куском ваты подрагивающую руку. Лишь когда вся сукровица и гной были собраны, он принялся перебинтовывать её, стараясь укладывать бинт плотно в два слоя. Саске дышал тяжело, явно мысленно матеря и Узумаки, и свою руку, и весь мир. Наруто буквально чувствовал волны чёрной злости, что исходили от парня. Он мог даже почувствовать их упругие удары о собственное тело, но… такая злость не била. Она, скорее, радовала, давая понять, что Учиха всё ещё живой…
– Всё, – кивнул Узумаки, затянув последний узелок. – Теперь должно быть получше.
Наруто опустил руки, но отходить не спешил. Ему казалось, что отойди он сейчас, то Саске рухнет на пол, как и сидел. Да и до одури приятно было чувствовать тёплое дыхание на своей коже. Тело, оказывается, устало от холода как внутреннего, так и внешнего и сейчас, когда рядом было второе живое существо, впитывало даже такую малость, как дыхание.
Узумаки понимал, что всё становится только труднее. Понимал, что вся его тирада на трассе вот-вот сойдёт на нет, потому что яд вновь растечётся по телу, смешиваясь с кровью и достигая сердца. Что будет тогда? Он решит вновь быть безвольной марионеткой в руках Девятого, который живёт по глупым инстинктам? Находиться рядом с Учихой – значило и дальше принимать правила этой затянувшейся игры в поддавки. Лопнувшее терпение, переполнившаяся чаша усталости – всё это сейчас было готово опрокинуться, чтобы вновь наполняться. Но так было нельзя. Чаша должна разлететься осколками, чтобы можно было собрать новый сосуд для собственной души. Нового себя, а не то, что раз за разом остаётся после очередного отказа, очередной боли.
Наруто уже хотел отстраниться, но Саске внезапно обнял его, прижимаясь макушкой сильнее, до стрельнувшей боли в затянутом бинтом боку.
Учихе нравился тёплый гул тела Узумаки. Сейчас он был живым… а не как там, на трассе. Не то обледеневшее существо с инеем на волосах, со льдом в глазах. Лёд не шёл Наруто, как не шла и холодность, напускная серьёзность, злость. Ему нравилось… быть не одному во всём этом проклятом мире, где людей так легко потерять.
Заныло, потянуло. Стало больно и холодно от одной только мысли, что там, на поле, он мог и не догнать его. Возможно, Узумаки не ушёл бы далеко и сам, но тот факт, что упрямости у него бы хватило, даже чтобы ползти прочь от Саске, не давал покоя. Если этот идиот чего-то хотел, то он добивался этого… завидное упрямство.
И тёплая кожа рядом, и пальцы больше не сжимают так судорожно ногу, а спокойно лежат, греясь, передвигаясь выше к бедру и обнимая за поясницу, чтобы Наруто продолжил стоять так. Не двигался.
«Не уходи», – мысленно проговорил Учиха, зажмуриваясь. Но в слух сказал совсем иное. Как всегда.
– Ты хотел знать, что было со мной… до всего этого дерьма. До апокалипсиса.
Узумаки внутренне похолодел, мигом оцепенев и уставившись в чёрную макушку так, будто бы желая просверлить её взглядом и увидеть мысли Саске.
– Д-да, – неуверенно выдохнул он.
Было такое ощущение, что его подпустили к чему-то очень-очень хрупкому, и даже лишний вздох может разрушить это нечто. Учиха передумает, и тогда игра в молчанку продлится…
– Я действительно просрал свою жизнь, – усмехнулся Саске. – Выкинул, как делают глупые мальчишки. Она была мне не нужна, но…
Наруто молчал. Он понял, что сейчас лучше притвориться безмолвной опорой для того, кто всё-таки начал говорить. От слов Учихи всё внутри сжималось. Ведь Саске ещё не знал, что он был свидетелем его прошлого… и почему-то не говорил об этом сам. Ни разу. Врал? Забыл? Не хотел вспоминать? Узумаки сжал зубы, стараясь сдержаться. Нужно было выслушать, а потом задавать свои вопросы.
– Когда отец ушёл от нас, а мать заболела, я связался не с теми людьми, – проскрежетал голос. – Я стал зависим от… наркотиков.
Учиха поморщился, словно это признание потянуло крючьями за язык. Стыд обдал тело холодной волной, заставляя пальцы на тёплой пояснице стать ледяными, дрогнуть и сжаться в кулак.
– Я думал, что это поможет хоть как-то забыть всё дерьмо, что творилось у меня в семье. Но выходило наоборот. С каждым разом я сам погружался всё глубже и глубже в него, становился хуже. Я был отвратительным человеком, Наруто. Слабым и глупым.
Саске потянул его к себе, заставляя опуститься на вытянутые ноги лицом к нему. И Узумаки сел, внимательно глядя на опущенное лицо. Учиха, не удостоив его взглядом, подцепил бутылку со спиртом и, открыв оную, сделал мелкий глоток. Поморщился, закашлялся, но, тряхнув головой, нервно улыбнулся:
– У меня был… – Саске осёкся. – Я спал с одним мужчиной. Точнее, не я, а то, чем я тогда был. Этому существу была нужна доза, фальшивая свобода от мыслей, от проблем. Это существо было слабым, больным.
И вновь тишина. Наруто обратился в слух, даже дыша через раз. Он плохо разбирался в людях, но прекрасно знал, что после таких разговоров становятся ближе или же расходятся навсегда, начиная ненавидеть того, кому доверились. Не всегда хорошо знать всё о другом. Иногда достаточно и половины, а остаток создаст уже наш собственный разум, который идеализирует, сглаживает все отрицательные черты.
– Он был мерзким, но тогда я ничем не отличался от него. Его грубость воспринималась как должное. Я даже сам искал этой боли, потому что ненавидел себя за всё это… да и сейчас ненавижу.
Ещё один глоток, и обжигающая жидкость проносится по телу огненным вихрем. Учиха, протянув бутылку парню, потёрся лбом о его плечо. Сейчас, когда не было за плечами обязанностей и воспоминания вновь всплывали в мутном от спирта разуме, он чувствовал, насколько Узумаки другой. Не испачканный этой жизнью, потому что тот и не знал её. Разве всем людям нужно жить в закрытых лабораториях, чтобы быть чистыми? Открытыми и добрыми? Так почему же не загнать всех их к чёрту в клетки и не проводить над ними опыты, если это и развивает человечность, хотя наоборот должно убивать её?!
– А потом… потом Итачи убил его.
«Итачи?» – резко пронеслось в голове у Наруто, и он отпил немного из бутылки. Тело закололо, горло ободрало, но боль быстро улеглась, оставив после себя странный дурман и тепло.
– Я… я не знаю, как он выследил меня. И плохо вообще помню… но этот ублюдок был мёртв, когда я начал что-то понимать. Итачи… он всегда пытался сделать так, чтобы я остался собой, а я напротив хотел уничтожить прежнего себя. И тогда он сам убил Маркуса, потому что знал – если бы это сделал я, то дороги назад бы уже не было.
Перед глазами Узумаки замелькали картины: Итачи стоит в белой комнате, разговаривает с Фугаку и просит забрать брата в лабораторию, чтобы…
Что-то не сходилось.
Губы Саске внезапно тронули его живот, а затем он поднял бездонные сейчас глаза на него. Лицо выражало усталость, но чёрная радужка была спокойной. Без эмоций.
– Теперь ты понимаешь, почему я не хотел жить и почему я… такой идиот, – Учиха невесело усмехнулся. – Конец света не исправил меня. Я не стал лучше, не стал другим. Я до сих пор тот же избалованный мальчишка, который просто не понимал разницу между на самом деле отвратительной жизнью и простыми капризами. Мне противно от себя даже сейчас, потому что… потому что я так и не стал сильным.
