Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 77 страниц)
А после будет достаточно свернуть шею этой медицинской крысе.
Какое-то странное ожесточение ударило в голову.
– Глупый мальчик, – прошипел Хидан, вынимая из-за пояса найденный на трупе нож. – Я ведь порежу тебя и не посмотрю на все приказы этого идиота.
– Неужели? – ядовито шикнул Учиха, чуть пригибаясь и пружиня ноги для рывка.
Вывести объекта из себя… практически самоубийство.
Хидан бросился на него первым. Предсказуемо.
От удара в плечо Саске вовремя уклонился назад, прошедший рядом с грудью нож лишь вскользь чиркнул по куртке.
– Хидан!
Кулак впечатался в челюсть объекта, заставив того отшатнуться и не завершить удар ножом. Следом – пинок ногой в живот, но Учиху тут же пошатнуло, к горлу поднялся горький ком тошноты, и его едва не отбросило на дерево. Воспользовавшись этой заминкой, Хидан ринулся к нему, сбивая на землю и придавливая собой.
– Он был хорош, – прошипел мужчина, прижимая к горлу Саске нож. – Очень…
Учиха схватился за его запястье, отодвигая руку от себя. Глухое рычание вышло из его глотки, а от злости внутри разгорелся самый настоящий пожар. Эти самые руки трогали Наруто.
Это существо причиняло ему боль.
– Тварь! – выпалил Саске, дёрнувшись вперёд и неожиданно ударяя лбом по носу Хидана. Скинул потерявшего бдительность противника и вскочил на ноги, выхватывая у того нож.
По шее струилась кровь, но, прижав руку к ней, Учиха понял: рана неглубокая. Простая царапина.
Решительно подойдя к поднимающемуся объекту, Саске со всей силы ударил ногой под живот мужчины, опрокидывая его обратно на землю. Ещё один удар, следом очередной…
Злость сыпалась на сгибающееся на земле тело с каждым новым пинком. Рука сильнее сжимала нож, а потом в мгновение ока небо резко поменялось с землёй. На лодыжке он почувствовал горячую руку, затылок ударился о грунт.
Тяжело дыша, Учиха попытался подняться и следом получил чувствительный удар под рёбра. За шкирку схватили, поднимая с земли и бросая на дерево, удар о который едва не вышиб последний дух из тела.
Движения Хидана становились точнее. Удары больнее и быстрее.
Саске улыбнулся вяло, чувствуя, как рот наполняется кровью.
Съехать по дереву ему не дали, вновь толкнув куда-то. И вновь сырая земля под щекой, темнеющее зрение выхватило поблескивающую сталь лежащей рядом катаны.
– Ничтожество, – полный злости голос Хидана где-то сверху.
На спину надавил тяжёлый сапог, где-то в позвоночнике хрустнуло. Ещё минута, и кость бы разлетелась осколками.
Учиха, схватив катану, резко повернулся, взмахивая ею перед собой. Вскрикнув, Хидан отшатнулся, зажимая рассечённую шею, хотя по руке уже бежала яркая кровь. Такая же красная, как и засветившиеся глаза.
Переключился.
Шикнув, Хидан ринулся было на Саске…
Выстрел, и объект непонимающе замер, глядя куда-то поверх Учихи. Алое свечение в его глазах тухло, и вскоре он рухнул на землю.
– Брось катану, – выпалил дрожащим голосом Кабуто, когда Саске медленно поднялся, опираясь на оружие. Спина отвратительно ныла, а жар теперь стучал в висках отбойным молотком.
– Или ты убьёшь меня? – усмехнулся он. – Тебе ведь нельзя.
Кабуто открыл рот, пытаясь что-то сказать, но задохнулся то ли возмущением, то ли безвыходностью. Чтобы спустить курок, нужно обладать силой. Силой, которая сможет удержать тебя потом, когда придётся вновь сделать выбор. А Кабуто был тряпкой. Собачкой на побегушках кого-то, кого он очень боялся.
Хмыкнув, Учиха подошёл к объекту, глядя на него сверху вниз. Он прекрасно помнил, насколько живучим был Девятый, поэтому, недолго думая, замахнулся катаной и резко опустил её.
Лезвие вошло в горло мужчины легко, но, вопреки всем ожиданиям, не смогло разрубить позвоночник с первого раза. Ругнувшись, Саске слабеющими руками крепче обхватил рукоять катаны, пытаясь вытащить застрявшее в позвоночнике лезвие. Сделать это было трудно из-за дрожи, что пронизывала всё его тело…
…Холодная рука внезапно схватила его за щиколотку, заставляя резко вскинуть глаза на лицо Хидана.
– Убей, – страшно проскрежетал голос мужчины. – Убей… Нулевого.
Лезвие поддалось, со звоном выйдя из кости. Следующий удар Учиха нанёс практически инстинктивно, наконец-то отделяя голову от тела. Та, качнувшись, прокатилась по траве и застыла.
– П-положи к-катану, – вновь подал признаки жизни Кабуто.
Саске, вздохнув, опустил клинок, медленно поворачиваясь к медику:
– А теперь… ты расскажешь мне всё.
========== Глава 5. Carnivore. ==========
«All my life they let me know
How far I would not go
But inside the beast still grows
Waiting
Chewing through the ropes
Who are you to change this world?
Silly Boy!
No one needs to hear your words
Let it go
Carnivore! Carnivore!
Won’t you come digest me?
Take away everything I am
Bring it to an end
Carnivore! Carnivore!
Could you come and change me?
Take away everything I am
Everything I am».
Starset – Carnivore.
«Всю мою жизнь они давали мне понять,
За какую грань мне не дано уйти.
Но чудовище внутри продолжает расти,
Прогрызая верёвки…
Кто ты такой, чтобы изменить этот мир?
Глупый мальчишка!
Никому не нужно то, что ты говоришь,
Забудь об этом.
Хищник! Хищник!
Явишься ли ты поглотить меня?
Забери мою сущность,
Доведи всё до конца.
Хищник! Хищник!
Явишься ли ты, чтобы преобразить меня?
Забери мою сущность,
Мою сущность…»
Низкое тёмно-серое небо стало практически вечерним. Эти сгущающиеся краски разбавляли разве что плывущие облака, закручивающиеся в причудливые формы. Но стоило моргнуть, как замысловатые фигуры распадались, словно брошенная в чай сладкая вата. А потом приходило понимание: облаков нет и не было, да и тебя самого уже, скорее всего, нет.
Мелкие снежинки падали неспешно, оседая на коже серебристым крошевом раздробленных небес. Наруто дышал этим морозным инеем, а вдыхал кровавые сгустки, что вязко стекали по щеке, пачкали губы и медленно подсыхали на бледной коже. Воздух стального вкуса, кровавого цвета…
…Хотелось ловить эти снежинки руками, но всё тело было завалено какими-то обломками, камнями и, если честно, плохо ощущалось вообще. В какой-то момент Узумаки вообще подумал, что сам состоит из этих раздробленных камней и искорёженных железных прутов. Наверное, они и заменяли гудящий сейчас позвоночник, а вместо крови по венам тёк цементный раствор.
Тяжесть. Везде тяжесть.
«Вставай», – тихо сказал непривычно спокойный Девятый. – «Ты должен найти Саске».
Наруто даже показалось, что вовсе ничего в его голове и не звучало: настолько неразборчивым было это фоновое бормотание. Однако произнесённое имя сделало своё дело, запустив в теле отключенный было механизм.
Завертелись шестерёнки, закружились цепочки, заскрипели шарниры. Следом за новым глотком холодного воздуха, пропитанного кровью, пришла боль. Не резкая, не разрывающая, а, скорее, медленная и томная, будто ласковые руки любящей женщины. Хотя откуда ему знать…
Узумаки попытался усмехнуться, но вместо этого вздрогнул. По телу прошёлся электрический разряд, и боль стала сильней. Теперь она не ласкала тёплыми прикосновениями, сомневаясь: накрывать ли его с головой или всё это можно отменить. Она ударила, разбила, разметала.
Горло ободрало сиплым вздохом, проникнувшим под кожу и окутавшим лёгкие горячей сеткой. Она давила так сильно, что пришлось попытаться перевернуться.
Тут-то он и понял, что тело не слушается. Тело лежит под грудой мелкого строительного мусора и не может даже дёрнуть ногой…
«Ты должен», – прошептал голос в голове, и всё стихло.
Сознание возвращалось медленно. Теперь Наруто уже не мог найти момент, когда именно открыл глаза и начал видеть. Кажется, он вовсе не проваливался в беспамятство, а темнота просто наступила, накрыв собой.
Осторожно пошевелив левой рукой, Узумаки понял, что тело вновь слушается его… хотя бы частями. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы поднять конечность и поднести её к лицу, широко разведя пальцы.
Кожа была покрыта кровью, царапинами и кирпичной пылью. Сплошное месиво, но кости были целы и это… радовало. До тех пор, пока Наруто не решил сесть.
Дёрнувшись, он громко и неожиданно вскрикнул, переваливаясь на бок. Пальцы впились в асфальт, проезжаясь по нему в тщетной попытке заглушить одну боль другой. Грудную клетку разрывало от огня, а следом схватило и горло. Сдавало в унизанных иглами тисках, мешая дышать. Вязкая кровь потекла по гортани, и Узумаки закашлялся, с трудом вставая на колени и упираясь локтями в землю.
С него посыпалась кирпичная крошка, металлические штыри и какие-то раздробленные деревяшки. Но на всё это было плевать, потому что мир засветился кроваво-красным.
– Что… – тяжело прохрипел Наруто и широко раскрыл рот, гася крик хрипом.
Обычно он чувствовал боль приглушённо, будто бы сквозь подушку, а сейчас она обрушилась на него со всей силой, придавливая гранитной плитой размазанное тело к асфальту.
«Боль превысила твой порог. Она слишком сильна», – очень сухо, будто бы читая лекцию, ответил Девятый. – «Обычный человек умер бы даже от половины этих… ощущений».
Но Узумаки догадывался, что «обычный человек» вообще не пережил бы взрыва гранаты в метре от себя. Он и сам думал, что придётся собирать своё тело по мелким кускам, но видимо плотное кольцо из тех тварей приняло на себя наибольшую часть удара, а ему досталась лишь половина. Хотя и этого бы хватило, чтобы любой другой уже отдал Богу душу.
Дрожащей рукой Наруто провёл по лицу и горлу, натыкаясь на мелкие осколки, что вгрызлись в кожу. Этого он почти не ощущал, но догадывался, что вот-вот сможет насладиться новой порцией боли.
Узумаки поднялся, налетел плечом на стену и зашипел: мозг в голове словно перевернулся, заставив зрение на миг померкнуть. Тело сопротивлялось этому противоестественному процессу. Оно не понимало, почему до сих пор должно функционировать после такого… И Наруто отчасти тоже не понимал, но всё равно упрямо двигался, опираясь о стену, в сторону широкой витрины.
Вокруг всё было тихо: белые твари валялись разорванными, а остальные, кажется, решили убраться отсюда подальше. Падающий с неба снег будто бы глушил все звуки или же сам Узумаки до сих пор слышал лишь гул в ушах после взрыва.
Под ладонью почувствовалось гладкое вместо кирпично-шершавого, и Наруто медленно поднял голову, ловя своё нечёткое отражение. Но и этого размытого образа хватило, чтобы кожа покрылась холодными мурашками.
«Ты и дальше будешь верить в то, что ты человек?» – слабо усмехнулся Девятый.
И Узумаки впервые пропустил это замечание мимо ушей, ощутив непривычную пустоту и холод там, где раньше была твёрдая уверенность.
…Потому что человек не может продолжать жить с разорванным боком.
Потому что никто не выживет, получив десяток осколков в шею и грудь.
Никто.
Кроме монстра из подземной лаборатории.
Рука бессильно соскользнула по стеклу с ужасным звуком и повисла вдоль тела, а лоб стукнулся глухо о холодную витрину. Наруто прикрыл глаза, позволяя крови медленно стекать по горлу и губам вязкими нитями. Впервые за несколько минут, что он был в сознании, Узумаки не противился этой боли, этим отвратительным ощущениям.
В полной темноте, отрезав мир от себя тонкими веками, он прошёлся пальцами по своей груди, натыкаясь на дыры в куртке, на острые осколки, на открытые раны.
Одной бы хватило, чтобы умереть.
Рука скользнула ниже, застыла. Пришлось остановиться, сбрасывая с себя подранную куртку, и только затем осторожно тронуть кожу вокруг раны. Она напоминала покрытый зазубринами металл, а чем ближе пальцы приближались к боку, тем сильнее крепла уверенность, что этого делать не стоит. Сцепив зубы, Наруто упрямо тронул край раны, чувствуя холодную вязкость крови и резкий щелчок боли. В этот раз он не стал останавливать себя, забираясь туда, где чувствовал засевший осколок. Пришлось потрудиться, чтобы обхватить скользкий металлический шип, сжать и дёрнуть. Узумаки тут же согнулся, съезжая лбом по стеклу, но оставаясь на ногах.
Осколок выпал из разом онемевших пальцев, а из раны толчками начала выходить кровь, хотя и без того казалось, что в теле её вовсе не осталось.
Глубоко вздохнув, Наруто поднял глаза на своё отражение, упираясь свободной рукой в стекло и отходя на шаг назад, чтобы видеть рану. И увиденное повергло парня в шок, заставив нервно улыбнуться. Изодранная в клочья футболка не могла скрыть этой ужасной рваной бреши в его боку, которая топорщилась красными кусками мяса, склизко-тёмными буграми и уходила вверх к груди. Пальцы проехались по кромке, нажимая на рёбра, что хрупнули даже под таким лёгким касанием.
«Перелом», – заметил Девятый. – «Регенерация пока невозможна».
Узумаки скривился, убирая руку от раны. Мысли в голове путались, толкались и били осознанием по расшатанным нервам.
Кое-как выпрямившись, он ухватился за первый осколок, что засел в горле и со злостью рванул его, практически не обращая внимания на острую боль. Трупы не могут чувствовать боли. Просто не могут…
Второй, третий, четвёртый, пятый…
Переместиться на грудь, усеянную такой же щедрой россыпью осколков. Некоторые из них прошли насквозь или же засели глубоко в теле. Узумаки этого понять не мог, но чувствовал, что лучше не оставлять в теле.
«Ты сам не вытащишь их все. Некоторые засели слишком глубоко».
– Я мёртв? – тихо и сипло спросил Наруто, прижимая руку к груди и не ощущая за ней биения.
«Всё ещё. Я не могу запустить тело, пока осколки в тебе. Но я могу запустить нервную систему, чтобы ты искал Саске».
Узумаки кивнул, будто бы Девятый мог видеть этот жест. Вновь упёршись лбом о стекло, он тяжело вздохнул и неожиданно тихо усмехнулся. Зачем дышать, если тело всё равно сейчас кусок холодного мяса, как следует нашпигованный осколками да выпотрошенный сбоку?
Подняв с земли куртку, тот вновь надел её.
«Иди. Ищи Учиху», – эхо в голове, и, сжавшись, кулак зло саданул по стеклу.
Искать. Спасти. Да, действительно… ведь он – человек из пробирки. В нём программа, а не душа. В нём инстинкты, а не желания.
Оказаться бы рядом с Саске…
…Но даже эта внезапная мысль была осмеяна резковатым хриплым лаем-смехом. Откуда ему знать: чувства это или же инстинкты?
За спиной что-то упало, и Наруто резко повернулся, получив белым лучом от фонарика в лицо.
– Эй, – позвал девичий голос. – Ты… живой?
Заслоняя лицо рукой и жмурясь от яркого света, Узумаки выпалил:
– Да…
Фонарик медленно съехал по его лицу, позволяя посмотреть на застывшую в нескольких метрах незнакомку. Девушка была невысокого роста, за её плечами висел походный рюкзак, а в свободной руке она держала пистолет. Худая, бледная и настороженная, словно вспугнутая птица.
– Мы с отцом были здесь неподалёку. И услышали взрыв. Думали, что кто-то из нашей группы… а ты что здесь делаешь?
Наруто стоял не шевелясь. Его будто бы парализовало от этого прямого взгляда, который пока не сполз ниже его лица. Парень знал, что стоит незнакомке посмотреть на его грудь и бок, как она всё поймёт, и тогда пули не миновать.
– Я тоже пришёл на звук, – соврал Узумаки и попытался улыбнуться. – У тебя… есть вода? Я очень давно не пил.
– Ох, да, – спохватилась девушка, с каким-то поразительным рвением скидывая с плеч рюкзак и открывая его. Спустя миг она достала бутылку воды и протянула её Наруто. – Только… немного, хорошо?
– Не переживай, – кивнул Узумаки, медленно подходя ближе. Ноги слушались плохо, но его неровную походку можно было списать на разбросанные везде кирпичи и сгустившиеся сумерки.
Остановившись рядом с девушкой, Наруто взял бутылку и сделал один неуверенный глоток, но пить не стал. Прополоскал рот и выплюнул розоватую воду на камни, отдав бутылку обратно. Избавиться от вкуса крови во рту не удалось толком, но язык хотя бы перестал прилипать к нёбу.
– Спасибо.
– Кто тебя так? – с сочувствием спросила девушка, убирая бутылку обратно в рюкзак и закидывая тот за спину. – Ты еле держишься…
– Наткнулся на военных.
– Сэми!
Резкий мужской голос стеганул, словно плёткой. Следом за этим звуком к ним подлетел высокий мужчина, схватил девушку за плечо, задвигая ту себе за спину. Карие глаза настороженно уставились на флегматично застывшего перед ним Узумаки.
– Па, это…
– Молчи, – рыкнул тот. Его цепкий взгляд вперился в Наруто, и это не предвещало ничего хорошего. – Ты кто такой?
– Выживший, – пожал плечами Узумаки. – Я попросил у вашей дочери воды, и…
– Сэми, – мужчина протянул руку назад, – он пил из бутылки?
Взгляд карих глаз продолжал прожигать Наруто насквозь, будто бы незнакомец обладал рентгеновским зрением и видел, что за полой куртки скрывается открытая рана, а сердце в грудине не бьётся.
– Д-да, – неуверенно отозвалась девушка.
– Дай сюда бутылку.
– Но, па…
– Бутылку!
Девушке не оставалось ничего, кроме как вновь достать из рюкзака многострадальную бутылку и протянуть её отцу. Схватив захрустевшее пластиковое тело, мужчина брезгливо бросил оное под ноги Узумаки и качнул головой:
– Ты посмотри на него. Он ведь…
Заканчивать фразу мужчине не потребовалось… Наруто сам прекрасно понимал, что выглядит так, будто бы вот-вот обратится и захочет к воде гарнир из мозгов дочери незнакомца.
– Простите, я уже ухожу.
Узумаки отступил на шаг назад, придавленный тяжёлым взглядом мужчины. Тот не рисковал двигаться, пока Наруто не скрылся за углом ближайшего дома. Только потом послышались торопливые шаги, хлопок двери машины и тихий рык мотора. Прижавшись спиной к стене, он следил за медленно выезжающей на дорогу красной машиной, мысленно завидуя этим двум.
Они заботились друг о друге. Они были рядом…
Они были живыми.
***
Ирука медленно шёл следом за Какаши, всё дальше заходя в переплетения узких городских улочек. Ему не нужно было рассматривать всё вокруг, чтобы понять: город мёртв окончательно и бесповоротно. И ему не нужно было вспоминать слишком долго, чтобы сопоставить все плюсы и минусы.
Он сам позволил этому городу умереть, выпустив женщину с ребёнком. Пожалев её, спася от автоматной очереди. Только кого он обманул? Жестокого командира, который пытался спасти многих ценой жизней других? Её, дав надежду на подобие будущего? Себя?
Чувство вины змеёй свернулось под сердцем.
– Ты оставил Цунаде одну, – с кривой усмешкой напомнил шагающий чуть впереди Хатаке.
– Она взрослая женщина. У неё есть оружие.
– Почему ты за мной пошёл? Застрелить меня ты мог и за ближайшим углом.
Какаши резко остановился, повернувшись к мужчине и заглядывая прямо в глаза. Хатаке выглядел всё таким же бледным, а в сочетании с белыми волосами он весь казался слегка присыпанным извёсткой.
Изменения, которые медленно проходили в нём, были отлично заметны. Их уже нельзя было спутать с простой простудой или недомоганием: под бледной и какой-то истончившейся кожей тянулись тонкие тёмные вены, проступая особенно сильно под глазами и на шее. Умино не мог смотреть на него спокойно, без притаившейся внутри собственной боли. Она, чувствуя подобное, отзывалась тугими отголосками, поднимающимися всё выше и выше. И вот они уже проблескивают в тёмных зрачках…
– Я захотел так, – просто ответил Ирука. – Это… мой долг.
– Долг? – вздёрнул бровь Какаши.
Умино, стараясь не замечать, как дрожат чужие руки, улыбнулся.
– Я всегда знал, что ничем хорошим это не кончится.
– Представляешь… я тоже.
Устало вздохнув, Хатаке опустился на бордюр, вытаскивая из кармана смятую пачку сигарет. Расправил как-то даже бережно, вглядываясь в простые вроде бы надписи, разглядывая красную этикетку и осторожно открывая. Он наслаждался каждой секундой, каждым неловким движением дрожащих пальцев. И чувством, которое появлялось где-то в нём, когда они пробегались по шершавой фольге.
Он часто курил эти сигареты, когда писал очередную книгу. Наверное, ещё тогда, затягиваясь первым ядовитым вдохом и глядя в пустой лист на светящемся экране, Какаши уже знал, что и в этот раз ему придётся выслушивать витиевато оплетённые этикой отказы издателя.
Но сейчас это не казалось важным или даже обидным. Сейчас бы люди читали его книги, потому что мир изменился и теперь… теперь дело не только в сексе или чувствах.
– Можно? – спросил Ирука, протягивая руку и едва касаясь пальцами чужих. Холодные.
Хатаке без слов протянул ему сигарету, подкурил сам и отдал полупустой коробок спичек. Умино редко курил… почти никогда. Даже когда ребята в курилке играли в карты, он старался дышать реже, чтобы не травиться «за компанию». А сейчас захотелось. До дрожи, до тянущей жажды.
Сев рядом на бордюр, он уставился на тонкую сигарету.
– И ради чего всё? – внезапно спросил Какаши, заставляя повернуться и вопросительно кивнуть.
Строгий профиль того был устремлён куда-то вперёд, а глаза практически не шевелились, будто бы и не человек вовсе, а манекен.
– Для чего жили-то? – повторил он вопрос. – Странно это, Ирука.
– Разве?
– Смотри… рождаемся, учимся, работаем, женимся… дети. Это если повезёт. А нам всем не повезло.
Хатаке грустно усмехнулся, опустив взгляд на раздолбанный асфальт.
– Или повезло, – передёрнул плечами Умино. – Мы знаем мир с другой стороны. С новой. Без рутины.
Какаши повернулся к нему, вглядываясь долго и внимательно. На губах его застыла тонкая усмешка, будто бы он уже заранее знал, что ему ответит Ирука. Последний же, никогда не отличаясь прозорливостью, понял это слишком поздно.
– И вот сейчас, – начал Хатаке, улыбаясь шире. – Сидим мы с тобой. Такие все свободные, без детей, рутинной работы и семьи. Без мира. Один превращается в монстра, а второй должен застрелить его. У нас нет ничего и вряд ли появится в будущем… и что с того? Стали мы счастливее… даже если убрать часть про монстра?
Умино нахмурился, не понимая весёлости друга, но внезапно хмыкнул. Опустил голову, потряс ею и широко улыбнулся. Какаши говорил так, как говорит человек, уже заранее готовый к смерти, принявший её, не боящийся. Ирука знал эти нотки в голосе, которых с первого раза можно и не заметить, а затем они будут сквозить всюду. Знал…
– Раньше все хотели жить свободными, – продолжил Хатаке, поднимая глаза на сыплющее снегом небо. – Все хотели быть… особенными…
Лицо беловолосого исказилось, будто бы того резко укололи длинной спицей куда-то под рёбра, а потом оно вновь разгладилось. Только чёрная венка зазмеилась по скуле.
– И вот тебе шанс – спасай мир, если поймёшь, от чего его спасать. Ищи в себе эти героические качества, будь верен друзьям, будь моралистом.
Какаши тяжело затянулся, выдыхая дым через нос.
– Я писателем был. И знаю типичный сюжет для нашего мира.
– Сюжет? – вздёрнул бровь Умино, затягиваясь следом. Дым был горьким, и от него в лёгких появлялась странная колющая слабость…
– Да, – кивок. – Мир рухнул. Но всегда должен появиться какой-нибудь герой, который спасёт его. Убьёт главного злодея, перезапустит очищающую программу, что снесёт всех этих тварей. Пожертвует своей жизнью ради других… не знаю. Герой должен быть. Всегда.
– Но у нас нет героя…
Хатаке повернулся к нему, хитро прищурился и бросил:
– Знаешь почему?
– М?
– Потому что у нас слишком много злодеев, а одного главного нет, – тихо рассмеялся мужчина. – Первое условие существования героя – наличие злодея, которого можно победить, и тогда всё станет, как прежде. Но… с кем бороться сейчас?
Умино мрачно кивнул. В этой странной, похожей на горячечный бред речи было зарыто зерно правды. Этот мир не жил так, как живут книжные. Про их мир никогда бы не сняли кино, потому что здесь нет доблестных спасителей человечества.
Это человечество в них просто не нуждается. Новые правила, новые морали полностью устраивают тех, кто выжил. А те, что не способны жить по ним, долго здесь не задерживаются.
– Ирука…
Холодная рука легла на плечо, заставляя повернуться и посмотреть прямо. Единственный глаз Какаши подёрнулся сеточкой мелких сосудов, что медленно набирались черноты.
– Давай. Время.
Вот так просто.
«Давай», – словно приказ, стеганувший по спине мягким кнутом.
Накрыв руку Хатаке своей, мужчина сжал её, пытаясь выдавить из себя скупую улыбку, но та не лезла на лицо. Цеплялась за вину, за грусть, за безнадёжность.
Поднявшись, Умино остановился напротив Какаши, вытаскивая пистолет из-за пояса. Беловолосый смотрел спокойно. Даже предвкушающе.
– В голову, – тихо попросил Хатаке, туша окурок о бордюр и поднимаясь следом. – Не промахнёшься?
– Не промахнусь, – коротко ответил Ирука.
– Хорошо.
Глубокий вздох.
Взгляд во взгляд.
Щелчок.
Выстрел.
Умино мог бы попытаться ещё тогда, в самом начале, не совершать роковой ошибки. Но пожалел ребёнка, пожалел женщину. И Какаши сейчас лежит у ног тоже по его собственной вине, а не потому что сумасшедший учёный решил сотворить с ним это.
Белые волосы так резко выделялись на сером асфальте. Как и кровь, что окрасила их.
Нервная улыбка тронула губы Ируки.
Убить друга было трудно. Труднее, чем подставить под угрозу целый город.
Судорожно вздохнув, мужчина перезарядил пистолет, приставив его к своему собственному виску.
Их мир не спасти.
Никого не спасти.
Здесь нет героев.
Выстрел и смерть.
Она пришла быстро.
***
– Я не буду ничего тебе рассказывать, – выпалил Кабуто, отступая на шаг назад и упираясь спиной в дверь машины. Парень выглядел напуганным, хотя пистолет был в его руках и бояться было вроде бы нечего. В любой момент можно было спустить курок.
– О, ты ошибаешься, – прошипел Саске, наступая.
Катана в его руках нервно подрагивала, и Учиха мог поклясться, что был готов снести вторую голову одним простым ударом. Он был слишком зол для размышлений о последствиях. Выдержки хватало лишь на то, чтобы дать Кабуто время, а не убить его моментально.
– Кто такой Нулевой? И почему я должен его убить?!
Прямой вопрос заставил Кабуто замешкаться, а резкий удар всё-таки выбил пистолет из руки медика. Катана тут же прижалась окровавленным лезвием к чужой шее, покрывшейся мелкой испариной.
– Ты слышал вопрос? – прорычал Саске. – Отвечай.
– Я… я не знаю.
– Врёшь.
В том, что Нулевой был очередным объектом, Учиха не сомневался. Эта их иерархия с цифрами уже успела войти в разум, как нечто естественное.
– Слушай, – тяжело вздохнул Саске, опустив голову и тут же вновь вскинув лицо на Кабуто, – я не настроен вести долгих разговоров. Или ты мне говоришь, или…
Лезвие недвусмысленно надавило на горло парня, и тот аж вжался в кузов банковской машины.
– Он… он убьёт меня, если я скажу… – проблеял медик.
– А я убью, если не скажешь.
Тишина, минутная заминка и резкое:
– Орочимару! Он… он приказал мне привезти тебя.
– Орочимару? – от удивления Учиха даже перестал давить на катану, но, опомнившись, вновь налёг на оружие, заставив бедолагу тихо заскулить. – Он ещё жив?
Кабуто судорожно закивал, напоминая японского болванчика на приборной панели машины. И без того белое лицо пошло красными пятнами, глаза подозрительно заблестели, и Саске почувствовал сильнейшее омерзение к этому существу.
Резко отпрянув от него, Учиха ударил его кулаком по скуле, брезгливо смотря, как тело парня оседает на землю.
– Кто такой Нулевой?
Пинок ногой под рёбра перевернул Кабуто на спину, и кончик катаны пощекотал выступающий кадык на тонкой шее.
– Я не знаю! У меня не было доступа, я всего лишь лаборант…
– Хорошо, – теряя терпение, процедил Саске. – Кто знает?
В голове вновь зашумело, а левую руку пронзило сотней иголочек, но Учиха попытался не показывать своей боли.
– Орочимару…
Стало быть, всё упиралось в этого сумасшедшего хмыря, которому каким-то чудным образом удалось выжить. Узел всей этой загадки, который нужно было поскорее разрубить.
– Он послал тебя за мной? Значит, ты знаешь, где Орочимару сейчас?
– З-знаю, – кивнул Кабуто, неотрывно следя за лезвием катаны.
– Хорошо. Ты отвезёшь меня к нему. Вставай.
Отходя от него спиной вперёд, Саске поднял с земли пистолет и убрал тот за пояс. Явиться в логово врага было самым глупым его поступком, но всё это представлялось сейчас не такой уж большой проблемой, по сравнению с окружающим его ужасом. Найти Орочимару, убить этого придурка, и тогда, возможно, что-то да и изменится. В это хотелось верить настолько, что Учиха, подталкивая Кабуто, забрался следом за ним в машину, собрав с земли верёвки предварительно.
– Садись.
Усадив того на место пассажира рядом с водительским, Саске крепко привязал его к нему, перехватив руки медика несколько раз. Это было единственным, что он мог сделать, дабы избежать неожиданностей. Всё же остальное представлялось в тумане.
– Зачем я ему? – коротко спросил Учиха, заводя машину.
– Он не делится со мной планами, – буркнул Кабуто. – Я знаю только, что должен привезти тебя к нему… и всё.
– Где он?
– Станция за городом. Сейчас прямо и налево…
Саске кивнул, выруливая на грунтовку и вдавливая педаль газа в пол. Мысли в голове были слишком спокойными, будто бы обморок всё-таки наступил, но тело почему-то продолжало функционировать.
– Эй! Это не в ту сторону!
– Знаю, – мрачно улыбнулся Учиха.
Он и не думал наведываться к Орочимару в одиночку. Тем более, за рёбрами отвратительно ныло от осознания того, что Наруто шляется где-то по мёртвому городу совсем один. Зная этого придурка, можно быть уверенным на сто процентов, что он обязательно попадёт в передрягу. Если уже не попал.
Но как найти Узумаки в незнакомом городе?
Саске широко улыбнулся, сворачивая к городской дороге.
Ему и не придётся искать. Достаточно лишь оказаться в городе, а там можно положиться на нюх Девятого. Ведь не зря же Хидан назвал его ищейкой.
«Давай, мразь. Приложи все свои усилия, чтобы найти меня».
***
Наруто медленно брёл по широкой главной дороге, не опасаясь того, что его может сбить какой-нибудь шальной лихач. Здесь, в городе, было до ужаса тихо, а виднеющиеся впереди высотки тёмными столбами уходили в самое небо.
Узумаки не знал, как должен выглядеть живой город, но догадывался, что иначе. Огни, блики, люди, машины… звуки. Всё это неотъемлемая часть любой жизни.
Ноги двигались всё так же замедленно, будто вместо мяса кости оплели толстыми кусками ваты. Наруто практически не чувствовал своего тела, ощущая лишь неприятное жжение в ране на боку, но даже боли больше не было. Она куда-то пропала, стоило крови остановиться. Теперь вся его одежда больше походила в вываленные в красной краске тряпки, которые сверху присыпали каменной крошкой и грязью.
На дороге удалось разыскать короткий металлический штырь, который парень и взял в качестве оружия. Ножа на поясе было явно недостаточно, хотя все эти предосторожности сейчас казались ему всего лишь пережитками прошлого.
Он ощущал себя… никак. Он и был ничем. А раз его тело способно выдержать даже такие раны, то зачем пытаться защитить себя?
«Ты должен был понять это очень давно, малыш», – вновь послышался голос Девятого.
