Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 77 страниц)
Фугаку низко опустил голову, скупо кивая. Вчера Орочимару показал ему парня, который был чуть младше его Саске. Парня, который с самого рождения перенял судьбу сына Учихи, который жил по жестоким правилам лаборатории.
Объект.
Девятый.
– Мы должны что-то сделать, – как заведённая повторяла Микото, нервно меряя комнату шагом. – Если ты не сделаешь, то я…
– Успокойся, прошу тебя, – устало попросил мужчина, поднимая на женщину лицо. – Подумай об Итачи… ему грозит опасность, если…
Микото посмотрела на шприц, что лежал в её ладони, сжала его, надавливая изо всех сил, но ничего не происходило. Жидкость продолжала блестеть изумрудными искрами, а в голове внезапно сверкнуло воспоминание:
«Контакт с носителем крови выбранного рода».
Шприц был заблокирован хитрой системой, предотвращающей случайную потерю жидкости.
– Опасность грозит всем нам, но речь сейчас о Саске, – жёстко перебила его женщина. – Нужно что-то…
Она резко замолчала, посмотрев на мужа прямо и серьёзно, словно бы не её несколько минут назад била истерика.
– Этот вирус предназначен для него? Только для него?
– Смесь генов, которую невозможно повторить, – кивнул Фугаку машинально и внезапно резко уставился на женщину.
– Нет, Микото…
Он заметил странный отсвет в её глазах раньше, чем понял: она уже решила. Рука женщины взметнулась вверх, и острая игла вошла в её тонкую шею. Фугаку ринулся вперёд, хватая её за запястья, но было поздно: шприц опустел.
Микото побелела моментально. Осев на пол, она вцепилась руками в ворот пиджака мужа и прошипела:
– Сделай так… сделай так, чтобы о Саске забыли. Брось нас, если так будет безопаснее для детей…
Её губы набрались синевы.
– Сделай так, чтобы они считали тебя последней тварью, если это спасёт их жизни. Прошу, Фугаку.
Чёрные глаза блеснули потухающими искрами:
– Спаси их…
***
Настоящее.
Ночь здесь была вечной или же таковой казалась. Саске пришёл в себя несколько минут назад, но открывать глаза не хотелось. Тело налилось свинцовой тяжестью, в затылке гудело, а виски ломило так сильно, будто бы по ним саданули чем-то тяжёлым и проломили череп.
Он не пытался шевелиться, боясь вспугнуть проступающее на тёмном фоне белое лицо.
Итачи спал в его воспоминаниях, просто уснул, а завтра…
Но завтра не будет. По крайней мере, для старшего брата.
Мёртвая тишина нарушалась чьим-то спокойным дыханием. Саске кожей ощущал, что на него смотрят.
Пристально, внимательно.
– Доброе утро, – сказал знакомый голос, принадлежащий то ли Девятому, то ли Наруто.
– Проваливай, – шикнул Саске, медленно открывая глаза.
Приглушённый тяжёлыми шторами свет лился в комнату странным сизым туманом, словно бы всё здесь было наполнено сигаретным дымом. Небольшая захламлённая комната напоминала спальню подростка: плакаты по стенам, перевернутая полка с дисками, разбросанные по полу учебники.
Сидящий на стуле напротив него блондин казался лишним здесь, как и прислонённая к стене катана, как и брошенный на белый прикроватный столик пистолет.
– И я рад тебя видеть, – хмыкнул парень напротив, и Саске перевёл взгляд на него.
При тусклом освещении светлые лохмы торчали в разные стороны и образовывали вокруг его головы светящийся ореол, лицо, скрытое тенью, жило лишь поблескивающими тёмно-синими глазами. Парень осторожно придерживал свою левую руку, на которой виднелся глубокий порез. Отчего-то его не перевязали…
– Что-то болит?
– Я хочу знать, с кем разговариваю.
– Это так важно?
– Девятый.
Блондин, откинувшись на спинку стула, склонил голову набок и усмехнулся, чуть прищурившись:
– Как ты нас различаешь?
– Ты не такой придурок…
– Польщён.
– Но убить тебя я хочу сильнее.
Девятый тихо рассмеялся, не отрывая серьёзного взгляда от пытающегося сесть Саске. И смех этот вкупе с пустыми глазами казался жутковатым.
Облокотившись спиной о стену, Учиха вперился взглядом в лицо блондина, пытаясь найти в нём что-то, что являлось во снах и даже наяву, но сейчас эта неуловимая черта исчезла, словно бы стёрлась под гнётом другой личности.
– Так ты правда из лаборатории.
Девятый, подавшись вперёд, прищурился:
– Не верится, правда?
– Но… каким боком там мой отец?
– Тебя не это сейчас должно волновать, – поднялся со стула Девятый.
Он вальяжно прошёлся по комнате, потянулся и резко выдохнул, словно бы только что проснувшийся от долгого сна человек.
– А что должно меня волновать? – раздражённо прошипел Саске, следя за парнем взглядом.
– Твой брат.
Итачи…
– Мы принесли его, – заметив потухший взгляд Учихи, сообщил блондин. – Он в соседней комнате. Можешь сходить…
Но Саске поднялся до того, как получил разрешение от Девятого. Бросив на того недоверчивый взгляд, парень вышел из комнаты и чуть не столкнулся нос к носу с Кибой.
– Интересно? – прошипел брюнет, обходя Инузуку.
– Я жду…
– Наруто?
– Да.
Саске лишь покачал головой, подозревая, что Киба был бы не против присутствовать там, внутри, при их разговоре, но…
– Вон та комната, – кивнул Инузука на белую дверь. – Итачи.
– Я понял, – жёстко отрезал Саске и резко приблизился к ней. Протянутая ладонь едва коснулась золотистой ручки, и дыхание замерло. В груди стало больно.
Зачем смотреть на мёртвых?
Чтобы убедиться, что они на самом деле ушли?
А что значит «уйти» в мире, где даже смерть не предел?
Втянув в себя воздух, словно бы собираясь нырнуть под воду, Саске толкнул дверь и почти сразу же закрыл её за спиной, ударившись лопатками об оную.
Взгляд приковало к односпальной кровати, на которой лежал Итачи. Его укрыли пледом, словно бы тому могло быть холодно.
Или же пытались скрыть рану на груди?
Всё произошедшее вчера до этого момента казалось страшным сном. Так всегда бывает – ты знаешь, что за окном бушует буря, но пока не подойдёшь, не испугаешься всполохов молний и ветра, гнущего деревья к земле.
Саске хотел убедить себя, что Итачи умер лишь в одном из его кошмаров. Что крови на руках не было, что не видел, как побелело лицо, как разомкнулись синеватые губы.
Что можно проснуться и опять наткнуться на внимательный взгляд.
А теперь…
Кровать и тело на ней, заботливо накрытое пледом.
Ему ведь не может быть холодно.
Он мёртв.
Зачем тогда здесь этот треклятый плед?!
Саске сам не понял, как оказался рядом с кроватью, как вцепился в ткань и дёрнул её на себя, налетая спиной на полку с какими-то сувенирами. Те, затарахтев, градом посыпались на пол, разбиваясь и перекатываясь.
А руки сжимали плед, словно бы он был виновен…
В смерти…
Футболка Итачи на груди пропиталась тёмной кровью, руки спокойно лежали по бокам, словно бы парень уснул в такой странной позе.
– Ты… не должен был, – выдохнул Саске, чувствуя, как дрожит голос. – Ты не должен был оставлять меня.
Руки разжались, роняя плед к ногам, и бессильно повисли.
– Я не смогу…
Саске опустил голову, закусывая губу. Глаза нестерпимо резало, но плакать…
***
Четырнадцать лет до катастрофы.
Велосипед, только что подаренный на день рождение отцом, понравился ему больше всех подарков. Даже больше огромной железной дороги, что занимала половину комнаты.
Саске едва ли не переехал в гараж, не желая расставаться со своим железным другом.
Вот и сейчас, он ехал по ровной дороге пригорода, наслаждаясь тёплым ветром, что нежно трепал волосы.
– Итачи! Смотри! – прокричал мальчишка, заметив идущего по тротуару старшего брата. Итачи замер, уставившись на катящегося с горы Саске, и во взгляде можно было прочитать волнение.
Вполне обоснованное.
Саске, отпустив руль, раскинул руки на манер крыльев и даже помахал ими.
А затем велосипед налетел на кочку, и младший брат с криком полетел на асфальт, проехав по тому ладонями и коленками.
Итачи, бросив школьную сумку, рванул к Саске, опускаясь рядом и подхватывая брата, чтобы усадить к себе на колени.
Мальчишка, вытянув перепачканные в пыли и крови руки вперёд, непонимающе смотрел, морща лобик.
– Больно? – встревожено спросил Итачи, а Саске повернулся к перевёрнутому велосипеду, колесо которого погнулось восьмеркой.
И послышались тихие всхлипывания, с каждой секундой становящиеся всё громче.
– Ну… Саске…
Итачи, обхватив брата руками, прижал к себе, стараясь хоть как-то успокоить, но плач становился лишь сильнее.
– Я уби-и-и-ил его, – протянул ребёнок. – Уби-и-и-ил…
– Мы его починим, – уверенно кивнул Итачи, заставляя Саске посмотреть себе в глаза. – Веришь мне?
Большие и блестящие от влаги чёрные глаза недоверчиво прищурились, мальчишка шмыгнул носом и пару раз моргнул, роняя крупные слёзы.
– Его можно оживить, вот увидишь, – улыбнулся Итачи. – Только ты не должен плакать.
– П-почему-у-у?
– Если ты будешь плакать, то он, – кивок на покорёженный велосипед. – Будет грустить и никогда не поправится.
Саске недоверчиво покосился на своего железного коня и потёр нос тыльной стороной ладони. Ранки на них его будто бы не волновали.
– Правда? – успокаиваясь, спросил он.
– Правда. Я обещаю. Только ты не плачь.
– Х-хорошо.
– Так, а теперь пойдём. Сначала вылечим всадника, а потом…
***
Настоящее.
Лоб уткнулся в край кровати, и Саске тяжело вздохнул, понимая, что из глаз всё-таки льётся противная влага.
Человек не вернётся, если по нему не плакать.
На макушку опустилось что-то холодное и тяжёлое, но мягко прошедшееся пальцами по волосам.
– Забыл?
Брюнет, вздрогнув, рухнул с колен и вскинул лицо на тело брата, ожидая увидеть оживший труп с жаждой в глазах.
Но вместо этого…
– Если плакать… раны не заживут…
Голос определённо принадлежал Итачи, а в его чуть приоткрытых глазах не плясало голодное адское пламя. Он был бледен, но жилка на шее билась слабым пульсом.
– Ты…
– Хреново выгляжу, знаю, – криво усмехнулся Итачи.
– Ты жив…
Саске поражённо поднялся, глядя на брата так, будто бы у того выросла вторая голова.
– Ты не рад?
Рука Саске опустилась на грудь парня, но так и не нашла раны.
– Почему… я ведь сам…
Казалось, что в голове вот-вот взорвётся что-то, что простые смертные называют мозгом. Саске смотрел то на грудь брата, то на его лицо и никак не мог понять – обратился ли сон явью или же явь стала сном.
– Не знаю… но я жив. И… не хочу сожрать твой мозг.
Итачи тихо закашлялся, и глаза его начали закрываться, а лицо расслабляться. Сердце было сделало тревожный удар, но в следующий момент раздался голос:
– Он просто спит.
Саске обернулся, не ожидая увидеть привалившегося к дверному косяку Девятого. Парень был серьёзен, хотя вряд ли он мог выражать какие-то эмоции, помимо злости и ярости.
– К-как…
– Видишь, я оказался полезен, – усмехнулся блондин. – Моя кровь…
– Твоя кровь?
Девятый протянул руку, демонстрируя тот самый необработанный порез.
– Меня создали, чтобы передать вирус, – тихо начал он, выпрямляясь, и его голос приобрёл странные, неживые нотки. Тёмно-синие глаза смотрели прямо, но мимо Саске.
Девятый, прикрыв за собой дверь, спрятал руки в карманы подранных джинс.
– Ты был рождён, чтобы этот вирус принять. Твоё тело, твои гены – идеальны для того, чтобы выжить даже после такой катастрофы. Выжить и стать одним из тех, кто положит начало новой цивилизации.
Саске слушал, но взгляд его то и дело возвращался к брату. Тот действительно уснул: ровное глубокое дыхание.
– Я – носитель, – веско заявил Девятый. – Ты же… реципиент. Человек, способный получить и выдержать вирус.
– Ты спас Итачи…
– Твой брат тоже из Учих, – как будто невзначай заметил Девятый. – Моя кровь действует только на ваш род. И… я хотел проверить.
Саске медленно повернулся к парню, остро скользнув по нему взглядом.
– Проверить?
Тот кивнул:
– Испытания на людях ещё не проводили. И я был не уверен, что он сможет усвоить мою кровь.
– Значит, эксперимент? – зло усмехнулся Саске.
– Что-то вроде того, – пожал плечами Девятый. – Так или иначе… он уже был мёртв и в случае неудачи мёртвым бы и остался.
Он развёл руками, будто бы профессор, объясняющий очередную теорему студенту.
– Мы ничего не теряли.
Злость, напряжение, усталость – всё это вылилось в рывок, который снёс Девятого и впечатал спиной в дверь.
– Не теряли, – прорычал Саске, наваливаясь сильнее, и дверь не выдержала, открывшись. Парни вылетели в коридор и едва не рухнули на пол, но Саске вовремя подхватил Девятого за руку и, под удивлённым взглядом Кибы, затолкал в просторную гостиную.
Девятый отмахнулся от рук и легко вывернулся из захвата, с улыбкой глядя на злое лицо Учихи.
– Я не могу тебя убить. Не должен, – прорычал он. – Но покалечить…
– Ты поставил на моём брате опыт, – прорычал Саске.
– И он выжил!
– И в какого монстра обратится теперь? – выкрикнул Учиха. – В такого же, как ты?!
Девятый замер, словно бы эти слова могли ранить его. Синие глаза сверкнули чем-то непонятным, и парень двинулся вперёд, замахиваясь для удара, от которого Саске увернуться не сумел.
Скулу обожгло, а затем его собственный кулак впился в живот белобрысого, сгибая его пополам.
– Я не монстр! – выпалил Девятый, ставя блок, и костяшки пальцев Учихи вспыхнули болью, когда он попал по нему. Затем пришла подсечка, повалившая на пол. Саске перекатился, стопами поддевая ноги противника и дёргая на себя.
Девятый, взмахнув руками, повалился и едва не ударился затылком о мраморный пол.
Саске тут же придавил его коленом в грудь. Удар кулаком по скуле мотнул вихрастую голову, но Девятый улыбался. Очередной удар окрасил губы парня в ярко-красный.
А потом он вцепился в ворот и, легко перекатившись по полу, навис над Учихой.
– Я спас твоего брата, – тихо и спокойно проговорил он. – Каким бы монстром я ни был, Итачи жив.
Саске, с трудом нащупав рукой уронённую ими с журнального столика бутылку, перехватил её за горлышко и со всей силы приложил Девятого по голове. Тот с тихим вскриком тут же свалился с него, зажимая голову и капая густой кровью из рассечённого виска.
Поднявшись и заметно пошатываясь, Саске перехватил бутылку на случай, если у сидящего перед ним парня переклинит и он решит поступиться своими принципами по поводу защиты его семьи.
Но Девятый продолжал сидеть на полу, зажимая кровоточащую рану и тяжело дыша. По голой спине пробегала заметная дрожь, руки то сжимались, то разжимались, а потом Саске услышал тихий-тихий голос.
– Я… я не монстр. Не монстр…
Сидящий перед ним парень вскинул глаза. Лазурные со светлыми лучиками, в которых отражалась растерянность, боль и грусть. Искусанные губы всё ещё блестели от крови, а ровно посередине нижней виднелась вертикальная полоска ранки.
Та самая черта, которую Саске так мучительно искал в лицах других на протяжении всех этих месяцев, вновь проступила на осунувшемся лице.
И вновь в груди протяжно заныло-кольнуло.
Саске, в полном ступоре, сделал шаг назад.
Это существо, с которым он разговаривал всего несколько секунд назад, могло убить его голыми руками. А сейчас… сейчас здесь сидит тот самый Наруто, тот самый пацифист, над которым Учиха потешался ещё год назад, которого он учил курить и который поцеловал его, разворошив покрывшиеся инеем угли.
Они встретились глазами и замерли, не зная, что сказать друг другу.
Саске нервно облизнулся, выпуская из рук бутылку и та со звоном разлетелась стеклянными каплями.
– Наруто! – выпалил влетевший в комнату Киба.
Не стоило и надеяться, что Инузука пройдёт мимо своего друга, который сейчас, с разбитым виском, казался самым несчастным существом на свете. Как побитый золотистый лабрадор, но только с большими голубыми глазами, вместо карих.
Инузука, упав рядом с другом на колени, взял того за подбородок, заставляя отвернуться от Саске.
– Болит?
Но Наруто безмолвствовал, молча продолжая коситься в сторону Саске.
А его губы беззвучно повторяли лишь одно:
– Я не монстр.
***
Вечер давно опустился за окнами, в которые Наруто старался не смотреть. Закутавшись в плед, он сидел в глубоком кресле, наслаждаясь тишиной и теплом.
Он не помнил точно, но где-то на краю сознания маячила картинка: Гаара встречает их и говорит следовать за собой, перед глазами огромный особняк, а затем пустота и темнота.
Как будто умер.
Как будто всё-таки исчез.
По телу пробегала нервная дрожь, но час назад было хуже: зуб на зуб не попадал, и Кибе пришлось слушать выразительный стук оных.
Саске назвал его монстром…
Узумаки, закутавшись в плед сильнее, сжал пальцы до побелевших костяшек.
– Киба, я монстр? – глядя перед собой, спросил Наруто.
– Нет. С чего ты решил?
– Саске сказал…
– Не слушай Учиху, – резко отрезал Инузука и уселся на корточки перед коленями блондина. – Ему плохо, и он хочет выместить свою злость на ком-то…
– Но… в этот раз я думал, что Девятый пришёл навсегда, – совершенно потерянно проговорил Наруто, стараясь не смотреть в глаза друга. – Я думал, что… больше не буду жить.
Киба, стукнувшись лбом о колени Наруто, тяжело вздохнул.
Оба знали, что рано или поздно этот момент наступит и никто не будет готов к нему. Просто не успеют и не поймут, что этот раз был на самом деле последним.
– Что будет, когда я уйду? – хрипло спросил Узумаки. – Наверное, ничего не изменится.
– Изменится…
– Эй, вы.
Ввалившийся в гостиную Гаара кинул Наруто свёрток, оказавшийся пушистым полотенцем.
Наруто поднял глаза на рыжеволосого парня и вопросительно кивнул.
– На вас страшно смотреть, а я не хочу ночью поймать инфаркт, перепутав вас с зомби. Валите искупайтесь.
– Где?
– Задний двор. Бассейн.
– Даже так, – протянул Киба, поднимаясь.
– И ради всего на свете, успокойте уже пса, – поморщился Гаара, словно от головной боли. – Кто-нибудь из вас вообще умеет обращаться с животными?
– Пёс? – в один голос спросили парни.
– Да. Он привёл меня к тебе, попаданец, – хмыкнул рыжий. – Белый такой, большой.
– Акамару, – улыбнулся Киба.
– Акума… плевать, – махнул рукой парень.
– Это мой пёс, – радостно сообщил Инузука, и Наруто внезапно сравнил его с ребёнком, который наконец получил самый долгожданный подарок.
– Вот иди и успокой его. Воет так, что уши закладывает. Он внизу… а ты… – строгий взгляд светло-голубых глаз упёрся в Наруто, и Узумаки аж вздрогнул, почувствовав, как его пронизывают тонкие ледяные иглы. – Вали в бассейн.
– Х-хорошо.
***
Наруто никогда не был в таких больших и богато обставленных домах. Впечатление портили забитые окна на первом этаже и перевёрнутая мебель, но в остальном дом сохранил своё прежнее величие.
Наверное, в этом был плюс конца света: можно было побыть тем, кем никогда не являлся. Можно было владеть огромным особняком, не отвалив за него и копейки.
Остановившись перед раздвижными стеклянными дверьми на первом этаже, Наруто подумал, что неплохо было бы заделать их чем-то более надёжным, нежели тонкий слой стекла, но причина такой неосторожности нашлась быстро: задний двор окружал трёхметровый кирпичный забор. Очевидно, люди, жившие здесь раньше, терпеть не могли внимание соседей, и их нелюдимость сейчас пришлась как раз кстати.
Взгляд соскользнул с высоченного забора и зацепился за белую спину парня, что, сидя на краю бассейна, опустил в оный ноги и, кажется, курил.
Его Наруто узнал сразу: по рваным локонам волос, по растрёпанному затылку и холодной белизне кожи, а ещё по взгляду, который Учиха бросил через плечо, стоило блондину выйти наружу.
Стараясь особо не смотреть в сторону напряжённо молчаливого парня, Наруто прошёлся по краю бассейна, сосредотачиваясь на голубых бликах вокруг и приятном свежем ветерке.
Тело сразу зачесалось, словно бы покрывающая его пыль в страхе впилась в кожу мелкими коготками, увидев воду и почувствовав близкую смерть.
Бросив выделенное полотенце на один из лежаков, Наруто неловко передёрнул плечами и отвернулся от не спускающего с него взгляда парня.
Между лопаток засели не ледяные иглы, а колючий горячий шарик, проворачивающийся в мясе и царапающий позвоночник. Хотелось обернуться и уставиться в ответ, но что-то мешало.
– Мне отвернуться?
Наруто фыркнул и всё-таки расстегнул ремень, излишне резко выдёргивая его и бросая на лежак. И замер вновь.
Подумаешь, Саске…
Подумаешь тот человек, который назвал монстром.
Обида вспыхнула в голове, и Наруто быстро стянул джинсы. Ветерок тут же показался морозным, а вода покрытой ледяной корочкой. Вздрогнув всем телом, Узумаки обхватил себя за плечи, пытаясь согреться.
– Зря стеснялся. Смотреть не на что, – со смешком донеслось до него.
Ругнувшись, Наруто обернулся, смерив взглядом ухмыляющегося Учиху, и, разбежавшись, прыгнул в воду, подняв веер брызг.
На удивление она оказалась относительно чистой, словно недавно её меняли, и тёплой.
Достав до дна ногами, Наруто замер внизу, открывая глаза и любуясь бликами. Они были похожи на северное сеяние, которое Киба как-то раз показывал в их ненастоящей общажной комнате.
Оттолкнувшись от дна, Узумаки всплыл и вдохнул воздуха, отплёвываясь от капель и смахивая с лица налипшие мокрые волосы.
А затем повернулся к Учихе.
Тот так и остался сидеть на бортике, но окатившие его брызги смыли половину спеси с этого высокомерного лица, да и с намокшей и сломанной пополам сигаретой в губах Учиха выглядел не так устрашающе.
Наруто не удержался и тихо засмеялся, опуская губы под воду, и смех показался бульканьем.
Нервы и усталость делали своё дело, постепенно стирая страх исчезновения из головы. Так будет легче…
Бессмысленно ждать что-то и труситься в ужасе. Рано или поздно оно само придёт и по-хозяйски закинет ноги на стол.
– Придурок, – процедил Саске, выбрасывая бесполезную теперь сигарету и одним движением соскальзывая в воду. Брызг он не поднял, но Наруто на всякий случай отплыл чуть назад. Не хотелось бы попадаться под руку Учихи, если тот вознамерился мстить за испорченную сигарету и мокрые волосы.
– Не хрен было пялиться, – прошипел Наруто, заметив, что брюнет вынырнул и немигающе смотрит на него, словно затаившийся аллигатор.
– С чего ты взял, что я пялился?
– Ну…
Наруто замялся и неожиданно понял, что Саске странно приблизился. А в следующий момент его схватили за плечо и сильно надавили, увлекая под воду. Узумаки, взмахнув руками, попытался зацепиться за бортик, но он был слишком далеко. На миг показалось, что Учиха решил покончить с «монстром» и попросту утопить его, а потом его внезапно перестали удерживать и блондин оказался на поверхности.
– Идиот! – выкрикнул он, отплывая от Учихи и судорожно хватаясь за бортик.
– Не хер лезть, если не можешь дать сдачи.
Саске тоже подплыл к бортику и отвернулся от Узумаки.
– Я могу, – тихо рыкнул Наруто и, зачерпнув пригоршню воды, умыл лицо, надеясь, что в волосах не осталось ошмётков крови или пыли.
– Ни черта ты не можешь, – поморщился Саске. – Это твой Девятый может…
Наруто замер, прекратив отфыркиваться от стекающей с волос воды. Он замер, вцепившись в бортик так сильно, будто бы под ногами разверзлась огромная пропасть и в неё засасывает мощным водоворотом. Блики на водной глади, покачивающие на мелких волнах тёмные кораблики опавших листьев, пошли рябью и стали сильнее.
***
Саске, не услышав ответа, повернулся к блондину и с удивлением заметил, что лицо того потеряло всякие эмоции. Наруто смотрел на воду перед собой и, кажется, даже не моргал, заворожённый игрой света.
– Саске, – неожиданно позвал тот потухшим голосом. – Ты считаешь меня монстром?
– Решил поплакаться?
Наруто поднял на него глаза, и в них отразился водный блик.
– Я считаю монстром то, что внутри тебя, – со вздохом ответил Саске. – Ты просто…
– Я исчезну, – нервно улыбнулся Наруто. – Ты же помнишь… я говорил… или нет.
Узумаки совершенно растерянно оглядел воду перед собой, будто пытаясь высмотреть в ней что-то потерянное.
– Я сегодня думал… что больше не вернусь.
«Исчезну», – повторил внутренний голос, и пальцы на бортике сжались сильнее.
– Ты не исчезнешь, – упрямо мотнул головой Саске. – Как человек может исчезнуть, идиот?
И вновь взгляд, и вновь блики в радужках, которые так похожи на грусть.
– Я даже не человек, – просипел блондин. – Меня даже не существует.
Зажмурившись, Наруто отвернулся, складывая руки на бортике и упираясь в них лбом. Намокшие волосы слегка потемнели, и светящиеся капли медленно стекали с коротких слипшихся прядок, капали на напряжённые плечи.
– Ты назвал меня монстром, и… наверное, так и есть, – безнадёжно вздохнул Наруто, а Саске мысленно дал себе затрещину. Ну кто же знал, что этот идиот так вцепится в слова, сказанные не в самом лучшем расположении духа.
Вздохнув, Учиха подплыл ближе, цепляясь за бортик рядом и вглядываясь в едва различимый во тьме профиль.
– Почему тебе важно, как я о тебе думаю?
– Просто…
Наруто, поджав губы, повернулся к нему.
– Я знаю, что жизнь у всех короткая, что рано или поздно… все умирают. Но я даже не знаю, как жить. Я начал жить, когда наступил конец света, первый раз покурил с тобой, первый раз…
Блондин осёкся, его глаза забегали, но вскоре он взял себя в руки и без тени смущения продолжил:
– Первый раз с тобой поцеловался. Это жизнь? Она такая?
– Бывает хуже, – мрачно усмехнулся Саске. – Поверь мне.
– У тебя была?
Учиха пожал плечами, не понимая, почему должен раскрываться перед тем, кого даже не существует, но внутри что-то потянуло, будто бы слова сами просились наружу.
– У меня, – кивнул Саске. – Я всю жизнь думал, что мой отец – подонок, бросивший больную жену, а оказалось, он ещё и с этой вашей лабораторией связан… Отлично, да?
– По крайней мере, ты не созданная препаратами сущность, – грустно улыбнулся Наруто, и взгляд его внезапно замер на груди Саске. Брюнет, не поняв сначала, куда смотрит парень, инстинктивно прикрыл рукой кулон, и тут же пришло осознание.
Эту безделушку Наруто всюду таскал с собой.
Нужно было снять, чтобы Узумаки не заметил…
И кто из них больший придурок?
– Это…
Рука Наруто потянулась к кулону, и пальцы подцепили за цепочку, махнув жаром по замёрзшей белой коже.
Только сейчас Саске понял, что нельзя было позволять себе находиться с Узумаки так близко, что в планы побега от своих чувств совместное купание в бассейне не входило и просто не должно было там быть.
Большой риск.
– Твоё? – хрипло спросил он, цепляясь пальцами за цепочку и легко снимая её с себя. Сразу стало как-то холодно, а потом он осторожно опустил оную на шею парня.
– Откуда она у тебя? – спросил Наруто, поднимая глаза. Он, кажется, даже не заметил, как скользнули по его шее пальцы, едва задевая кожу, но и без того обжигаясь печным жаром.
– Орочимару отдал, – запоздало ответил Саске. – Когда сказал, что вы с Кибой мертвы.
Он попытался отвести взгляд от мелких капелек, что стекали по шее Наруто, но ничего не вышло. Притягивало будто магнитом.
– Он так сказал? – тихо спросил Узумаки. В его голосе послышалось напряжение, словно бы парень всё-таки заметил задержавшиеся чуть дольше дозволенного руки у себя на ключицах.
– Сказал, – выдохнул Саске, понимая, что голову уносит и без виски.
Это из-за этого идиота он не мог найти себе место.
Это за его смерть винил себя.
Из-за него опять болело и билось сердце, как у глупого подростка.
«Идиот», – безнадёжно выдохнул внутренний голос. – «Просто придурок. Ты, Учиха. Придурок».
Рука очень медленно, словно двигаясь в патоке, поползла вверх по горячей шее, очерчивая плавные изгибы и замирая на подбородке. Большой палец, едва касаясь, прошёлся по нижней губе блондина, подушечкой ощущая шероховатость ранки, что осталась после удара.
Наруто, кажется, превратился в сплошной каменный комок, не двигаясь и не дыша. Саске не мог понять его поведения: тот мог бы оттолкнуть уже сейчас, а не превращаться в неподвижное изваяние.
– Наруто, – позвал Учиха.
– Ч-что?
– Помнишь, я сделал тебе одолжение.
– Какое? – неуверенно проговорил голос.
– Ты мне задолжал.
– Саске, какое одолжение? Я не поним…
Учиха двинулся вперёд, прижимаясь к горячему телу и толкая его спиной на бортик. Руки решительнее впились в плечи, но тут же ослабили хватку, ладонями проходясь по коже, собирая влагу и оставляя на ней новую.
Пришпилить свои тонкие крылья новой серебристой иглой.
Что может быть лучше?
Что может быть больнее?
***
Это было не удивление. Что-то похожее на ступор и одновременно на лёгкое опьянение мешало здраво мыслить. Наруто только и смог, что упереться спиной в бортик, желая провалиться сквозь кладку и исчезнуть.
Нет.
Только не исчезнуть.
В этот раз Саске не стал дожидаться, пока Наруто осмелится прикоснуться к его губам, а сам тронул их своими. Легко, проверяя степень дозволенного, а когда Узумаки, прошитый странным чувством, не двинулся с места, то поцелуй стал сильнее.
Холодные губы, холодные руки, осторожно лежащие на плечах. Странный контраст рождал не менее непонятное чувство внутри, а когда губы вновь и вновь скользили по его собственным, это чувство лишь усиливалось.
Наруто едва не шикнул, когда почувствовал прикосновение языка к ранке на губе, но вместо боли пришло что-то приятное, словно бы успокаивающее.
Саске разорвал поцелуй первым, позволяя Наруто судорожно втянуть в себя воздух. Узумаки взглянул в лицо напротив. Оно расплывалось, но даже сейчас было видно, как блестят глаза, как чуть темнеют от выступившего румянца щёки.
Учиха вновь превратился в выжидающего хищника: то ли позволяя привыкнуть к своей близости, то ли давая шанс прекратить всё это раз и навсегда.
Наруто перестал пытаться осмыслить происходящее, заводя одну руку за спину брюнета, а второй проводя по затылку и взъерошивая подсохшие волосы. Они были длинными и приятно холодили пальцы, обвивая их. Саске странно тяжело вздохнул, и под второй рукой его грудная клетка расширилась, а потом вновь приняла обычные размеры.
Странно было касаться его: не видя глаз, не в силах угадать эмоций. Наруто был слеп и оглушён ударами собственного сердца.
Здесь им стоило остановиться.
Вместо этого Наруто, как когда-то, тронул пальцами нижнюю губу Учихи и почувствовал слабый укус, а затем влажные пальцы споро подхватили запястье и губы прошлись цепочкой лёгких поцелуев по перепутанной дорожке вен. От этого ощущения все волоски на теле разом встали дыбом, а когда чуть шершавые губы задели глубокий порез на руке, тело стрельнуло болью. Наруто невольно шикнул и дёрнулся, но в следующий момент успокаивающая прохлада языка влажно тронула саднящую рану и… боль сменилась чем-то тягучим, ухнувшим вниз.
Узумаки испугался своих эмоций, своих ощущений. Он не знал, что правильно, а что нет, и поэтому не мог судить, не мог думать.
В этих руках было обманчиво спокойно и так безопасно, словно бы всё разом перестало существовать: твари, военные, лаборатория и вторая личность, желающая взять контроль над телом.
Остался только он – Узумаки Наруто, который позволял целовать себя, скользить по своему телу руками. Который дышал сипло, стараясь быть тихим и от этого ещё больше срываясь на хрип.
И был он – Учиха Саске. Касающийся мягко, а не как днём: болезненно и обидно, поцелуем пьющий боль с рассечённой кожи на виске.
