Текст книги "Грань (СИ)"
Автор книги: Ishvi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 77 страниц)
Узумаки сжал зубы. С этим существом разговаривать было бессмысленно, а потом он внезапно почувствовал, как рука с затылка проскользила до шее и по плечу вниз. Прижалась к бедру, комкая штаны.
– Пошёл…
– К чёрту? – услужливо подсказал Хидан. – Я был у него, и мне не понравилось.
Рука, цепляясь пальцами на манер когтей, проехалась по ноге вниз и вверх, задрала просторную рубашку, опаляя левый бок горячей болью.
Наруто смутно понимал происходящее. Оно яркими вспышками появлялось перед глазами и вновь тухло, будто бы энергия была на исходе.
– Джуго, стой у двери, – бросил куда-то в сторону Хидан. – Я не хочу, чтобы нам помешали.
Очередной рывок головой назад ушёл в пустоту и вызвал лишь смех со стороны беловолосого, который внезапно жарко выдохнул на шею.
– Если ты не прекратишь сопротивляться, то всё закончится куда как хуже для тебя.
– Ты больной извращенец…
– Действительно?
Хмыкнув, Хидан быстро мазнул губами по шее, и Узумаки почудилось, будто бы по коже проехался большой тёплый слизень. А потом за волосы дёрнули, вновь прикладывая виском к стене.
– Ты проиграл, Наруто. А проигравшие должны принимать волю того, кто сильнее.
Рука на боку пауком поползла по груди, по спине. Блондин, слыша, как в ушах шумит от последнего удара, отстранённо подумал, что если он сейчас не выберется отсюда, то можно будет попытаться потерять сознание. Ведь он действительно проиграл и практически ничего не может сделать.
Осознание этого будто бы волной прошлось внутри, вспыхивая злостью. Если он до сих пор дышит, то сделал недостаточно.
Кое-как упёршись коленом в стену, Узумаки оттолкнулся, запнулся ногами о ноги Хидана и они начали заваливаться куда-то назад. Падение, смягчившееся чужим телом, всё равно заставило на миг потерять связь с реальностью, а затем Наруто всё-таки заставил себя, перекатившись на пол, кое-как подняться. За щиколотку схватили, рванув на себя. Парень попытался ухватиться хоть за что-то, но в следующий момент успел лишь повернуться так, чтобы упасть на бок. Бетонный пол показался слишком твёрдым, а впившееся меж лопаток колено каким-то острым.
Вот теперь ему показалось, что действительно наступило то самое загадочное «всё», после которого пытаться что-либо сделать бесполезно. Однако, вытянув руку вперёд, Узумаки зачем-то попытался зацепиться за пол, будто это могло вытащить его из-под навалившегося тела.
– Ты надоел мне, – прошипел Хидан, ловя его руку и заводя за спину. Вновь горячая хватка на запястьях, прижимающая их к пояснице. – Ты глупый, упрямый идиот.
Наруто нашёл в себе силы вяло улыбнуться, хотя смеяться было не с чего.
– Я не монстр, – прохрипел он. – Хотя бы не монстр.
Хидан зарычал, кажется, окончательно выведенный из себя его попытками высвободиться.
Узумаки услышал звон расстёгиваемого ремня и скривился от осознания, что сейчас способен лишь упираться лбом в бетонный пол. Это раздражало.
«Ты ведь ничто без меня».
Вжикнул ремень, который тут же плотно обхватил запястья, сдавливая их друг с другом, моментально перекрывая ток крови.
– Твои гены предали тебя, – усмехнулся Хидан. – Зачем создавать такую красивую оболочку, чтобы заложить в неё единственную цель: служение другому человеку?
Наруто попытался облокотиться о плечо, чтобы перевернуться, внезапно вспомнив, что у него остались ещё и ноги, которыми можно попытаться свернуть Хидану шею, если повезёт. Но, будто услышав его мысли, объект навалился сверху, выдыхая в ухо:
– Я бы мог сделать твоё лицо похожим на того монстра, что сидит внутри тебя. Но мне жаль портить твою шкуру настолько. Считай это благосклонностью.
– Я считаю тебя ошибкой, которую нужно было держать в лаборатории… Ты… пустой.
– Если бы твои слова могли что-то значить, – низко рассмеялся Хидан и рывком поднялся, дёргая следом за собой и Узумаки.
Парню показалось, что внутренности все и разом оторвались со своих мест, превратившись в кровавое месиво. В голове загудело сильнее, а потом под щекой появилась какая-то гладкая поверхность, показавшаяся ему запылённым деревом.
Рука в волосах дёрнула вверх, заставляя подняться и упереться животом в край стола.
– Не дёргайся, Наруто. Я не хочу сделать ничего плохого, – добродушно посоветовал Хидан, проходясь рукой по боку и забираясь пальцами под резинку тонких штанов.
Это было омерзительно. Отвратительно чувствовать, как горячая, шершавая кожа скользит по твоему телу, а ты не можешь ничего с этим сделать. Даже отшатнуться не получается, потому что позвоночник и грудь пронизывает резкая боль, расходящаяся волнами от рёбер. Узумаки захотелось самому вцепиться в них и вырвать с корнем раз и навсегда, чтобы прекратить чувствовать, как мелкие осколки будто бы осыпаются и впиваются во внутренности.
Наруто закусил губу до боли, этим пытаясь отвлечься от надавившего на ягодицу, горячего даже сквозь ткань камуфляжного костюма, чужого желания. Хидан покачнулся вперёд, вминая его в стол.
– Я убью тебя, – с каким-то нервным смешком пообещал Узумаки. – Ты не представляешь…
– Хочешь рассказать мне о своей мести? – насмешливо протянул мужчина. – Давай, я послушаю…
Блондин не хотел чувствовать этого. Ему даже взбрело в голову нарваться на очередной удар головой обо что-то твёрдое, но мужчина, видимо, счёл его состояние достаточно приемлемым, не желая лишать свою добычу «удовольствия» почувствовать всё в полной мере.
– Расслабься, – прошипел Хидан.
Наруто дёрнулся вперёд, сжимая зубы и пытаясь максимально отстраниться от прошедшихся между ягодиц пальцев. Его обдало мерзостью всего происходящего…
– Значит, не хочешь по-хорошему? – проговорили за спиной, но это всё слышалось отдалённо, будто не здесь. – Ну, хорошо…
Хотелось верить, что всё это не с ним.
Звук расстегнувшейся молнии резанул по нервам, а горячее моментально упёрлось во вход тела. Узумаки невольно сжался, напрягся и упёрся лбом в стол. Этого не могло происходить с ним, потому что…
Потому что никогда не верится, что что-то подобное может обрушиться на твою голову.
Холодная дрожь прошлась по телу от первого движения, стоило головке пройти чуть внутрь. А следом Наруто всё-таки ринулся вперёд, вжимаясь животом в стол, лишь бы оказаться подальше. Но, кажется, всё это порядком утомило Хидана – его рука сжала шею сзади, придавливая к столу и практически перекрывая воздух.
– Я предупреждал, – тяжело сказал он и резко качнулся вперёд.
Узумаки показалось, что белые искры заплясали перед глазами. Выгнув спину колесом, он попытался втянуть в себя воздух, раскрыв рот, но лёгкие сковало спазмом, как и всё тело острой болью. Она запульсировала по позвоночнику, разлезлась по телу отвратительными холодными мурашками, когтистой лапой обхватила сердце. А рука на шее как будто бы ласково погладила, отпуская.
– Хороший мальчик…
Этот резкий голос прокатился по оголённым нервам, и Наруто показалось, что шкуру с него содрали, когда Хидан двинулся второй раз в нём. К обнажённому мясу липли чужие выдохи, чужие руки сдавливали то бёдра, то рёбра. И плевать уже было на боль, которая дробила их: он весь стал сплошным комком боли, который отказывался поддаваться даже сейчас. Напряжённые мышцы спины свело судорогой, и рука беловолосого грубо надавила меж лопаток, укладывая чуть приподнявшееся тело обратно на стол.
Такого ведь не могло быть. И не должно было произойти.
Узумаки потянул руками, ремень врезался в запястья, но эта боль отвлекла от горячей плоти, быстро двигающейся внутри него. Болью стирать другую – это было бы странно, но Наруто вновь и вновь натягивал ремень, чувствуя, как немеют похолодевшие кончики пальцев.
С каждым новым толчком приходило осознание, что… его тело – простой кусок мяса. В нём нет ничего: ни воспоминаний, ни желаний, ни способности продолжать думать. Мысли покинули голову, разбитые на мелкие осколки, осыпавшиеся пеплом каких-то иллюзий, надежд.
В этом мире каждый берёт то, что хочет, если у него хватает сил, жестокости, злости.
В этом мире ты со всеми своими внутренними тонкостями для кого-то простая оболочка, которую можно скрутить и использовать так, как продиктуют самые тёмные желания. А было ли иначе когда-нибудь? Разве в том, прошлом мире, люди жили по-другому?
Узумаки зажмурился, ощутив жгучую злость, поднявшуюся откуда-то из-за рёбер. И чем испепеляющей она была, тем беспомощнее был он. Она металась по телу, не находя выхода, взрывалась яркими всполохами перед глазами, горчила на языке металлическим привкусом, покрывала тело жадными прикосновениями, комкающими не кожу, а душу.
Но была ли в нём душа? Наруто ещё несколько минут думал, что её ошмётки сгодятся на то, чтобы продолжить жить, а сейчас сомневался. Вряд ли из оставшегося можно будет слепить что-то пригодное к использованию.
Хидан дёрнул его за шею на себя, заставляя привалиться лопатками к чужой груди. Рука мужчины перехватила за горло, сдавливая и поворачивая голову так, чтобы сухие губы могли впиться в моментально сжавшиеся чужие.
– До сих пор? – тяжело выдохнул Хидан, входя быстро и резко. – Разве тебе не нравится?
Злости было слишком много, чтобы он смог найти в себе силы ответить что-то остроумное, показать, что ему вовсе всё равно, что тело – это всего лишь кусок мяса, а до разума Хидану не добраться. Только всё это было бы ложью.
Отвратительно было от самого себя. Потому что не смог помешать, потому что тело оказалось слишком слабым, чтобы защититься.
Волосы на затылке стянули, и всё-таки вырвали свой поцелуй с корнем, с очередной порцией отвращения и быстрого движения внутри. Узумаки сжал зубами чужую губу, которая и так пестрела ранкой, очередные капли горькой крови, удар виском о стол и, кажется, Хидан окончательно потерял голову.
Наверное, он бы ощутил боль, когда в бёдра впились пальцы, насаживая этот кусок мяса на твёрдую плоть. Наверное, он бы смог зацепиться ватными ногами хотя бы за ножки стола, чтобы не двигаться так безвольно. Но Наруто отчётливо понимал, что всё будет бессмысленно. То, что случилось, уже случилось. Оставалось только терпеть отвращение и смотреть на безразлично застывшую у двери тень.
Злость ошпарила тело изнутри горячим, быстро побежавшим по ноге. Хидан, кажется, сказал что-то одобрительное и тихо застонал, уткнувшись лбом ему меж лопаток, двигаясь всё медленнее и медленнее, замирая и прижимая парня к себе.
Мужчина вышел из него, дёрнул за связанные руки, заставляя выпрямиться. Узумаки почувствовал, как его повело в сторону, как предательски задрожали ноги, но упрямо стоял ровно, дожидаясь, пока развяжут руки.
Он смотрел перед собой, понимая, что если опустит взгляд, то это будет последней каплей и тот поднимет белый флаг над его рухнувшей башней. А Хидан будто бы и ждал этого, недовольно нахмурившись, встречаясь с холодными глазами, которые смотрели прямо и практически ясно.
– Ты так ничего и не понял? – хрипло выдохнул мужчина, продевая ремень в штанах и вопросительно кивая. – Мне повторить свой урок?
И тут блондин понял, что обязательно убьёт его.
Ясное, чистое осознание осветило череп изнутри, дрогнув слабой улыбкой на губах. Да, месть будет прекрасным завершением этого знакомства.
Хидан, склонив голову набок, усмехнулся, так и не дождавшись ответа:
– До встречи, Наруто.
Когда за ними захлопнулась дверь, а шаги стихли, Узумаки позволил себе опустить взгляд на свои руки. Запястья украшали красные «браслеты», а пальцы чуть посинели, став походить на лапки какого-то белого паука. Скорее машинально, нежели по желанию, он поправил на себе одежду, потуже завязывая шнурки резинки на штанах, и сделал было шаг вперёд, но так и не смог сдвинуться с места.
«Теперь ты понимаешь, кто ты без меня?» – тихо спросили в голове, пока тело медленно оседало на пол.
Колени ткнулись в бетон, за ними ладони.
– Пошёл к чёрту…
«Ты ведь видишь, что твоё существование бесполезно и приносит только вред? Тебе, Саске».
Мысль об Учихе почему-то прошила тело нервной дрожью. Показаться ему на глаза… как?
«Просто прекрати свою глупую борьбу, Наруто».
– Мы с тобой похожи, – дрожащим голосом заговорил парень. – Ты и я.
«Что ты несёшь?»
Узумаки криво улыбнулся, тут же прикусывая губу и опуская голову. Отросшие волосы загородили от сгустившейся темноты, но запах свечей всё равно лез в нос.
– Ты ведь тоже хотел, чтобы тебя любили.
Руки мелко задрожали, подгибаясь под весом ставшего каменным тела. Бок ударился о пол и под щекой очутилась уже знакомая твёрдость холодного бетона. Наруто, обхватив себя руками, закрыл глаза, понимая: потеря сознания – это лучшее, что могло бы случиться с ним сейчас.
***
Саске спустился по широкой лестнице, вглядываясь в высокие окна, пропускающие внутрь тусклый утренний свет. Когда он проснулся, то Узумаки уже не было в комнате, а, зайдя на кухню, он встретил там только занятую делами Куренай.
– Эй! – выпалил Учиха, быстро сбегая по последним ступенькам и придерживая за плечо Темари, что несла большую корзину с бельём.
– Ты Наруто не видела?
Большие зелёные глаза непонимающе посмотрели на него, и девушка отрицательно покачала головой, бросив взгляд на руку, что сжимала её плечо. Опомнившись, Саске отпустил её и, кивнув зачем-то, двинулся к выходу.
В лицо ударил холодный утренний воздух. Небо, ещё не до конца посветлевшее, будто бы всё полностью неярко светилось, вычерчивая чёрным силуэты деревьев и построек.
Остановившись на ступенях, брюнет оглядел двор, замечая разрозненные группки солдат. Кто-то курил, кто-то о чём-то разговаривал, а кто-то пытался проснуться.
Учиха, убрав руки в карманы камуфляжной куртки, спустился вниз, направляясь к завидневшемуся впереди Джуго.
Узумаки не мог провалиться сквозь землю, но во дворе его явно не было.
Чем ближе он подходил, тем явственнее слышал обрывки разговора. Хидан, привалившийся спиной к стене, выпускал сизые облачка дыма, перемежая затяжки с явно заинтересовавшим многих рассказом.
– И ты его… – неверяще выдохнул кто-то из военных.
– Ага, – беззаботно кивнул беловолосый.
– Смазливый он. Чо бы и не…
Саске, нахмурившись, замедлился. Внутри что-то тревожно звякнуло, будто бы предупреждая.
– Ну, да. А где он, кстати?
Хидан, встретившись взглядом с застывшим поодаль Учихой, криво улыбнулся, и Саске понял, что эти слова предназначаются не солдатам, а ему:
– В подвале старого крыла.
***
Учиха нашёл старое крыло сразу: оно мрачной тенью возвышалось чуть поодаль от основных построек. Внутри было тихо и холодно, а предрассветный свет делал это место ещё мрачнее, нежели тьма. Чтобы найти подвал пришлось сделать хороший круг по первому этажу, а когда перед ним показалась уходящая вниз лестница, замереть.
Тело обдало морозом. Саске понимал, что одна часть его сознания уже догадалась о случившемся, а другая и знать не хотела, боясь встретиться со старыми демонами, но волнение всё же взяло верх, сталкивая по лестнице вниз.
Только сейчас он почувствовал, как быстро бьётся сердце. И не из-за того, что боялся увидеть отблески своего прошлого в чужих глазах, а потому что боялся не увидеть вообще никакого блеска в них.
Внутри пахло свечами и пылью. Налетев на косяк двери, Учиха замер, обшаривая нетерпеливым взглядом небольшое захламлённое помещение. Сердце всё-таки пропустило удар, и он сделал шаг вперёд, будто бы желая ошибиться, но глаза не врали: Наруто действительно лежал на полу, но не так, как мог бы упасть человек без чувств, а так, как обычно спят люди.
Хотя и это не помогло удержаться на месте, бросив вперёд и резко вниз, ударив коленями о бетон.
– Узумаки, – выпалил Саске, осторожно беря того за плечо и чуть тормоша.
Взгляд, как на зло, цеплялся за всё новые и новые детали: свезенные скулы, окрашенный ссадинами подбородок, залёгшие под глазами тени.
– Наруто, – уже громче позвал брюнет, пальцами забираясь за ворот перепачканной в пыли и крови рубахи и едва не одёргивая руку.
На смуглой коже хорошо отпечатались следы чьих-то пальцев, ставшие красно-синими, болезненными даже на вид. И отрицать замеченное больше не было смысла. Он видел то, что видел, а эти красные полосы на запястьях сказали о многом. И от этих слов было холодно.
– Просыпайся, – позвал Учиха, кое-как переворачивая Узумаки на спину и всё-таки пробуя пульс на шее. Лёгкая пульсация немного успокоила, но за рёбрами продолжало ломить.
Наруто открыл глаза внезапно резко, уставившись на Саске каким-то слишком осмысленным взглядом. Подался назад, пытаясь: то ли отползти, то ли подняться, но не смог ни того, ни другого.
– Не смотри так, – процедил Узумаки, опираясь на локоть и подтянув колени к груди, кое-как перекатываясь на них. Опустил голову, пытаясь унять головокружение, тряхнул ею пару раз, предпочитая смотреть в бетонный пол.
– Как?
– Ты знаешь.
Учиха молча кивнул, хотя не понимал и половины происходящего. Или не хотел понимать. Ведь, пока это не обработал разум, ничего не существует. Наруто всё-таки поднял на него лицо, как-то дрогнувши улыбнувшись, а тишина начинала походить на похоронную.
– Тебе надо к медику, – сказал Саске, потянувшись рукой к плечу парня, но тот внезапно дёрнулся назад и почти сразу же вскинул взгляд к чёрным глазам.
И то, что Учиха увидел в тускло блеснувшей радужки заставило мысленно выругаться.
Понимание. Долбанное понимание.
Узумаки нахмурился. Этот немой диалог глазами был откровеннее всех тех слов, что они сказали или могли бы сказать друг другу. И от этого было до ужаса неловко, но ни один из них так и не посмотрел в сторону, не оборвал «разговор».
Зависшая в воздухе рука Саске опустилась на пол, так и не коснувшись, но Наруто упрямо ухватил её пальцами, сжимая и мелко подрагивая. Нельзя позволить и себе покрыться льдом.
– Я…
– Вставай.
Сдёрнув с себя куртку, Учиха повесил её на дрогнувшие плечи, потянул за руку, заставляя подняться. Узумаки попытался, но тут же согнулся пополам, перехватывая себя под рёбра.
– Сейчас, – прошипел он, крепче сжимая чужую руку и пытаясь продышаться, а потом замер, прикрыв глаза. – Я… я не хочу туда.
– Что?
– Я не хочу никуда выходить.
– Глупости.
– Я не боюсь… я просто не хочу.
– И что? – прошипел Саске, заглядывая в глаза. – Ты хочешь остаться здесь? Вечно будешь прятаться? Вечно будешь думать, что это твоя вина?
Учиха зло нахмурился. Кому он говорил эти слова? Наруто или себе?
– Я не знаю, что делать.
– Заткнуться и идти к медику, – выпалил брюнет и, тяжело вздохнув, подался вперёд, прижимая к себе оторопевшего Узумаки. Это было сделать тяжело, но он чувствовал, как стоявшему рядом человеку нужно что-то подобное. Ведь людям всегда нужны такие глупости. Они думают, что в них найдут успокоение…
– Тем, что ты будешь винить себя, ты ничего не изменишь, – в пустоту заговорил он, и Наруто чувствовал вибрацию этого голоса, чувствовал, как трудно Саске даётся быть так близко и как собственный было начавший твердеть лёд осыпается.
– У тебя только один выход – попытаться жить дальше. Другого нет.
– А ты живёшь? – неожиданно зло для себя процедил Узумаки, упираясь лбом в плечо брюнета. – Ты перестал прятаться? Винить себя?
– Ч-что?
– Кажется… кажется, я понял.
– Ты бредишь. Идём, я отведу тебя.
– Не надо.
Учиха удивлённо отстранился, уставившись на бледное и какое-то жёсткое лицо Наруто. Такого выражения на нём он ещё никогда не видел, а глаза Узумаки никогда не сверкали так остро и холодно, словно ледышки.
– Я справлюсь сам, – прошипел блондин. – Мне не нужна помощь того, кто сам не смог помочь себе.
– А я предлагаю тебе помощь? – вздёрнул бровь Саске. – Я просто сказал, что отведу тебя к медику.
Наруто тихо засмеялся, проводя рукой по лицу. Он смотрел в эти чёрные глаза и видел свой собственный взгляд ровно так же, как и Учиха видел знакомые всполохи в чужом.
– У меня есть ноги. – буркнул Узумаки. – Я дойду. Оставь свои благородные порывы для себя.
– Благородные порывы?
– Я не слабый, – прорычал Наруто. – Я могу справиться сам. Даже с дорогой до медика.
Саске отступил на шаг назад, наблюдая за тем, как Узумаки сдёргивает со своих плеч его куртку и протягивает её. Чёрная тряпка зависла между ними, едва покачиваясь в подрагивающей руке.
– Не слабый, – вздёрнул бровь Учиха, ухмыльнувшись и опустив взгляд. Резко выхватил из руки парня куртку. – Так какого же чёрта ты позволил всему этому произойти? Не слабый? Почему ты ещё жив тогда и стоишь предо мной? Почему не сопротивлялся, пока твои мозги не размазали по полу?
Наруто толкнуло в грудь этим низким, злым шипением, и тем, как ярко блестят глаза напротив. Брюнет редко выходил из себя, но сейчас напоминал самый страшный кошмар, почему-то обретший живую плоть и кровь.
– Или тебе было легче вытерпеть, а потом…
– А тебе?! Я ведь не дурак, Саске, – мотнул головой Узумаки. – То, как ты смотришь на меня и говоришь сейчас… кого ты видишь перед собой?
Учиха отпрянул, глубоко втягивая в себя воздух и слыша где-то в голове тонкий детский голосок. Он будто бы опять стоял посреди коридора того детского дома, перезаряжая пистолет, чтобы направить дуло на чёрную макушку.
«Кого ты убил, Саске?»
– Если ты скажешь, что скорее бы сдох, чем позволил бы такому произойти с тобой, – медленно заговорил Наруто, – то почему ты сам жив до сих пор?
Узумаки, скользнув быстрым взглядом по брюнету, резко развернулся, хотя впору было вырубиться. Уйти быстро ему не дали подрагивающие ноги, но он старался хотя бы не упасть спустя пять шагов, правда, взгляд, вперившийся между лопаток, давил камнем.
Но, собрав последние силы, парень двинулся к выходу, цепляясь пальцами за дверной косяк и пытаясь удержать тело в вертикальном положении. Он даже сделал пару шагов по ступеням, но его тут же повело назад и, скорее всего, падение с лестницы наверняка бы поставило во всём этом жирную точку, но под спину поддержали, не давая завалиться вовсе.
– Иди, – процедил Учиха, подталкивая его вперёд и тут же убирая руки со спины. – Если упадёшь, я тебя так и оставлю лежать.
– Прекрасно.
Шикнув, Узумаки зацепился пальцами за перила, подтягивая себя. Чтобы подняться ушло достаточно времени, и, замерев наверху, Наруто тяжело вздохнул, опуская взгляд.
– Уходи, Саске.
– Зачем?
– А зачем ты мне? – прямо спросил Узумаки, повернувшись к нему и приподняв брови. – Что ты можешь мне дать сейчас, м? Ещё немного боли? Спасибо, сыт по горло. Давай, проваливай. Ведь ты меня даже не любишь.
Учиха долго смотрел на него, а потом как-то очень серьёзно сказал:
– Ты сам во всём виноват.
– Что?
– Ты слаб.
Наруто странно улыбнулся: ни весело, ни грустно. Странно.
Он как-то рвано двинулся вперёд, хватаясь неожиданно холодными пальцами за шею Саске и притягивая себя к нему, потому что сделать хотя бы один шаг было мучительно трудно. Учиха было отстранился, но пальцы на шее не дали отшатнуться от внезапно прижавшихся губ. Узумаки поцеловал быстро, жадно и так же быстро отстранился, продолжая цепляться рукой за него.
– Да, слаб, – просто сказал парень. – И признаю это. А ты? Сможешь признать свою слабость?
Наруто не успел понять, почему всё вокруг внезапно померкло. Его тело падало куда-то в пустоту, но на самом деле Саске видел, как Узумаки начал заваливаться назад, рискуя пролететь спиной все десять ступеней.
Рванув парня за ворот затрещавшей рубашки на себя, Учиха запоздало обхватил его за плечи, не давая выскользнуть из рук.
Саске грустно усмехнулся, глядя на всё-таки вырубившегося парня и чувствуя, как внутри разрастается волнение пополам со злостью. Но это чувство предназначалось не Наруто.
– Нет, не смогу.
========== Глава 3. Amour. ==========
«Die Liebe ist ein wildes Tier
Sie ahnt dich, sie sucht nach dir
Nistet auf gebrochenem Herzen
Geht auf Jagd bei Kuss und Kerzen
Saugt sich fest an deinen Lippen
Gräbt sich Gänge durch die Rippen
Lässt sich fallen weich wie Schnee
Erst wird es heiss
Dann kalt
Am Ende tut es weh».
Rammstein – Amour.
«Любовь – это дикий зверь,
Который аромат тебя вдыхает,
За жертвой на охоту выползает,
Вооружившись поцелуем и свечей.
Найдя, впивается он в губы мертво,
Пока копают его когти ход сквозь ребра до сердца твоего.
Дорывшись, он тебя окутывает снежной шалью,
И поначалу тебе жарко,
Но в конце от боли замерзаешь».
За пятнадцать лет до катастрофы.
Мальчишка смотрел на него большими карими глазами. В них не было: ни радости, ни удивления, ни ожидания. Так смотрят те дети, которые давно поняли – они никому не нужны. А если и нужны, то ненадолго.
Мальчику было лет пять от силы. Может быть, даже шесть, так как выглядел он чуть старше своих лет: слишком серьёзный, слишком худой. Эта самая худоба выкачала из щёк детскую припухлость, сделав лицо ребёнка резковатым, рубленным, а запястья тонкими и точёными. Но взгляд притягивали именно глаза. В них было что-то…
– Сколько ему, Цунаде? – спокойно спросил Минато, даже не удосужившись открыть папку с личным делом беспризорника, что сидел сейчас за толстым стеклом игровой комнаты.
Вокруг мальчишки были созданы все условия нормальной жизни: кубики, машинки, тёплый светло-серый ковёр, какие-то мягкие игрушки – но смотрел он на лицо Минато.
И от этого внимательного и совершенно пустого взгляда становилось не по себе.
– Пять, – коротко ответила стоящая рядом с ним женщина.
Её голос был полон плохо скрываемого волнения, но держалась она ровно: осанка, прямой взгляд, лёгкая улыбка.
– Хорошо. И никто не хочет забрать его? – вздёрнул бровь Минато, проводя рукой по стеклу, будто бы в попытке заставить ребёнка перевести взгляд.
Тщетно.
– Необратимое нарушение психики, – в голосе Цунаде скользнула горечь. – Детская шизофрения.
– Личность?
Этот прямой тон, без каких-либо эмоций, заставил женщину недовольно нахмуриться. Каким бы хорошим человеком не был Минато, но иногда он становился холодным, как и все врачи, учёные.
– Потеряна. Мальчик не проявляет интереса ни к чему извне. Он бредит, большую часть времени молчит, но случаются припадки гнева…
– Гнева?
Минато опустил руку, поняв, что ребёнок даже не подумает перевести свой взгляд на неё. Вряд ли он вообще видит именно то, что предстало перед ним.
– Да, – печально кивнула Цунаде. – Его очень трудно удержать в такие моменты. Мы… мы вынуждены были изолировать его от других детей, чтобы он не…
– Хорошо, – кивнул Минато и всё-таки открыл папку, чтобы пробежаться взглядом по скупым медицинским записям. – В остальном он здоров?
– Д-да…
Цунаде, закусив губу, повернулась к стеклу. Мальчишка, которого привезли в приют год назад, за прошедшее время будто бы не изменился вовсе: всё такой же замкнутый, молчаливый, нелюдимый. В первые дни к нему было очень трудно найти подход: ребёнок рычал, кидался, пытался укусить. На любые слова он отвечал агрессией.
Но спустя месяц ситуация кардинально изменилась: воспитатели приюта делали всё возможное, чтобы хоть как-то расшевелить ребёнка. Он впал в странное оцепенение, из которого вывести его не смогли ни психологи, ни психиатры.
– Минато, – опустив голову и потирая пальцами лоб, проговорила Цунаде, – ты уверен, что это пойдёт ему на пользу? Он ведь ещё совсем ребёнок…
– Ты думаешь, что здесь ему будет лучше? Сомневаюсь, – хмыкнул мужчина. – Мальчику нужна семья.
– Но ведь…
Минато, резко повернувшись к ней, положил свою тёплую руку на её плечо, чуть сжав, чтобы Цунаде подняла на него глаза. В них, конечно же, плескалось сомнение, но мужчина прекрасно понимал её переживания. Мягко улыбнувшись, Минато сказал:
– Поверь мне, Цунаде. Его личность уже разрушена. В будущем его ждёт только лечебница, из которой он не выйдет своими ногами. Тебе ли не знать, что такие дети – не жильцы: они умирают сами или же их пускают в расход, чтобы не тратить силы и деньги. Это мёртвые души, которые остаются в стенах лечебницы. Они живы по бумагам, но на деле – это ходячие мертвецы. Ты ведь это понимаешь.
***
Настоящее.
Учиха сидел в их новой комнате.
Дотащить сюда Наруто было несложно: тот оказался лёгким.
В голове было пусто, но в этой пустоте эхом звучали сказанные ими обоими слова. И от этого хотелось смеяться. Горько, тихо, уронив лицо в холодные руки. Хотелось забраться пальцами под кожу и содрать её с себя, показать то, что творилось внутри. Но не мог. Это было бы слишком больно.
Узумаки был прав: Саске так и не научился жить, скорее, он умел отлично выживать, подстраиваясь под то, что давала реальность. Даже этот извращённый мир казался правильным для таких, как он.
Потерявших себя.
Не один Наруто не знал, как нужно жить, как нужно чувствовать. В Узумаки этого не заложили, да. Не показали, и теперь этот наивный мальчишка впитывает в себя окружающую его гниль. Ведь так легко принять то, что сейчас выплёскивают люди из себя, за правду, за идеальный макет поведения. Откуда Наруто знать, что всех этих бесов те держали глубоко в душе долгое время, лживо улыбаясь, подстраиваясь под ту реальность, где нужно было быть добрым, правильным, а не жестоким скотом, готовым подминать под себя тех, кто не может дать отпор?
Люди не были такими. По крайней мере, они отлично скрывали свою сущность.
А Учиха… он тоже не умел чувствовать.
Иногда мы может потерять какую-то из своих способностей, навыков, не пользуясь ею достаточно долгое время. Чувства тоже могут атрофироваться, стать рудиментами, которые можно легко вырезать, и, не заметив потери, продолжить жить.
Наверное, это и произошло с ним, а теперь в той пустоте, где раньше была способность любить открыто, огромный рубец и тишина.
А Узумаки лезет в рану, пытается открыть её и вложить свой ярко тлеющий уголёк веры. Наруто верит в то, что любую сломанную вещь можно починить. Только вот… чем он теперь отличается от самого Саске? Ведь сломали, разрушили, растоптали.
Кулаки сжались сами собой до побелевших костяшек, до впившихся в ладонь ногтей. Учиха, откинувшись на стену, стукнулся затылком об неё.
Этот уголёк внутри действительно начинал тлеть сильнее, когда он смотрел на Узумаки, видел, как тот улыбается или в задумчивости прикусывает губу, поглядывая перед собой из-под отросшей чёлки.
Но толку с этого всего? Ничего ведь не поменяется.
От размышлений его отвлекла резко открывшаяся дверь. Саске, подняв голову, удивлённо выгнул брови.
– Собирайся, – как ни в чём не бывало выпалил Наруто и вошёл внутрь. Он на ходу подхватил с пола брошенную чёрную куртку, выданной им формы. Двигался парень тяжело, стараясь особо не тревожить перебинтованный торс, но всё-таки иногда морщился от боли.
– Куда?
– Данзо считает, что мы должны отрабатывать хлеб. Вылазка.
Поднявшись, Учиха немигающе уставился на кое-как надевшего на себя куртку Узумаки. Тот упрямо хмурил брови и держался ровно, но лицо парня до сих пор отдавало болезненной белизной.
– Ты собираешься идти? – коротко спросил Саске, получив в ответ прямой смеющийся взгляд, будто бы он спросил что-то из разряда глупейших детских вопросов.
