Текст книги "Побег от прошлого (СИ)"
Автор книги: Iriri
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)
Такада замолкает так резко, словно кто-то ударил ее под дых.
– Что… это все значит? – медленно спрашивает она, неверяще качая головой. – Получается, что вы все… врали мне все это время? И даже Лайт с Мисой… Как же так?..
– Теперь и ты знаешь, Такада-сан, – спокойно говорит Бейонд, которого вся эта ситуация в целом, кажется, вовсе не заботит. – И что, тебе стало от этого легче?
– Заткнись! – тут же рявкает в ответ она. – И не подходи ко мне! – Она инстинктивно делает шаг назад, когда она встает из-за стола и пытается подойти поближе к ней. – Убийца!
– И что же ты собираешься делать с этим внезапно обретенным знанием? – как ни в чем ни бывало, спрашивает он, проигнорировав его слова, однако, я заметила, как напряглись жилы на его шее. Такой спокойный и непринужденный тон дался ему определенно нелегко.
– Можешь попрощаться со своей свободой и жизнью заодно, – твердо говорит Такада.
Да, похоже, ее чувство самосохранения решило взять отгул, раз уж она решается в лицо высказать такое тому, кто, как ей известно, уже хладнокровно убил несколько человек… Решительно отвернувшись от братьев, она поворачивается к нам с Саю и посылает такой испепеляющий взгляд, что на мне чуть ли одежда от него не дымится.
– Неужели вы всерьез полагали, что сможете скрывать это от меня до бесконечности? – Судя по тому, как скривилось ее лицо, спросить она намеревалась явно не это, однако, слово не воробей.
– Ну, вообще-то, на самом деле мы даже частично рассчитывали на твою помощь в этом деле. – Почему-то мне кажется, что быть предельно честной сейчас – самый лучший выход из положения.
– На мою помощь?! – Такада аж задыхается от нахлынувшего возмущения. И я ее понимаю. – Вы хотели, чтобы я помогала вам скрывать убийцу? Чтобы я врала Теру, помогая ему, – она тычет пальцем в Бейонда, – уходить от ответственности? Ну уж нет!
– Собираешься заложить меня своему кавалеру? – Бейонд посылается ей полный ехидства взгляд исподлобья. – Но неужели ты готова при этом сдать и всех своих друзей? Ты ведь правовед и должна понимать, что, донеся на меня, ты подставишь и их, потому что они пойдут в этом деле, как соучастники преступления.
Хлоп! И Такада смело отвешивает ему солидную оплеуху, а ее лицо исказилось до неузнаваемости, и сейчас на нем явственно застыло выражение ненависти и презрения, столь сильных, что, кажется, они готовы разорвать Такаду изнутри.
– Ты просто мразь! – шипит она. – Но ты прав, я не стану ничего говорить Теру. Но если я еще раз узнаю, что ты что-то замышляешь, я прикончу тебя собственноручно. – И неуклюже пятится к выходу, словно боясь открыть нам свою спину.
– Было бы очень любопытно на это взглянуть, – прикрыв глаза, негромко произносит Бейонд, немного растягивая гласные.
Такада хлопает дверью настолько сильно, что я отчетливо слышу треск косяка, который, очевидно, не выдержал такого надругательства. Как ни странно, этот, казалось бы, в высшей мере неприятный разговор, не оставил у меня на сердце ни одного проклятого камня, а, наоборот, принес облегчение. Наверное, это потому, что я всегда знала, что этот разговор неизбежен и теперь, когда он закончился, можно успокоиться. В конце концов, Такада любит своих друзей, а значит, переживать из-за того, что она может случайно проболтаться, не надо – Такада умеет, когда нужно, держать язык за зубами.
Судя по лицам остальных, они полностью разделяют мое облегчение, потому что я не вижу ни одной мрачной мины. Да и атмосфера в помещении витает совсем даже не напрягающая.
Вызвав по Скайпу Мэтта и Мелло, мы застаем их также за завтраком.
– Ну, и чего вы надумали? – сразу спрашивает Саю, даже не поздоровавшись.
На экране видно, как Мэтт делает мощное глотательное движение, после чего поворачивается к нам, совершенно при этом не выглядя человеком, хоть сколько-нибудь довольным жизнью. Мелло нам плохо видно, но то, что он тоже не лучится счастьем и энтузиазмом, можно разглядеть и отсюда.
– Нам только что позвонила Такада, – коротко произносит Мэтт. – И чуть ли не десять минут рыдала. Что у вас там случилось?
Вкратце Эль пересказывает им содержание нашего в высшей степени интеллектуального разговора с Такадой, отчего Майл становится еще мрачнее, чем был до этого, а на лице Мелло появляется кривая и совсем, совсем невеселая ухмылка.
– Вот значит, что случилось… – хмыкает Мэтт, а потом смотрит так же, как совсем недавно смотрела Такада. – Забавно, что нам вы тоже об этом ничего не говорили. – Судя по тону голоса, ничего забавного он в этом определенно не видит.
– Ни за что не поверю, что после всего, вы сами об этом не догадались, – уверенно говорит Бейонд. – Не думайте, будто мы не знаем, что ты детально покопался в нашем с Элем прошлом. Так что не надо убеждать нас в том, что до этого момента вы и подумать не могли, кем я на самом деле являюсь.
– Хех, ты прав, – с видимой неохотой признается Мелло. – Ну, как бы там ни было, довольно оскорбительно, что, работая с нами, вы не были откровенны до конца.
– Мне что, принести письменные извинения? – Бейонд страдальчески закатывает глаза и начинает разглядывать потолок.
– Это лишнее, – отвечает вместо друга Мэтт. – Но если вы хотите, чтобы мы вам доверяли, то не стоит утаивать от нас такую важную информацию.
– Может, мы уже, наконец, поговорим о деле, а? – я решительно вклиниваюсь в беседу. А то знаю я их – с них станется затянуть обсуждение этого щекотливого факта еще на час, что меня совершенно не устраивает. – Насчет того, когда нам навестить миссис Симз.
– Как насчет сегодня вечером? – предлагает Саю. – Просто завтра у меня работа, а сегодня я свободна, как ветер.
– Не могу сегодня, – сразу отказывается Мэтт. – Я пообещал Такаде, что вечером мы пойдем в «Золотые листья». Она хочет поговорить.
– А что насчет тебя, Михаэль? – я обращаю свой взгляд к Мелло. – Ведь вам необязательно идти с нами вдвоем. Или ты тоже сегодня занят?
– Ну, вообще-то я действительно занят, – медленно отвечает он, – тем не менее, все мои дела легко можно перенести и на завтра. Так что я не против идеи пойти сегодня.
– Мы тогда продолжим слежку за Реем и Наоми, – подводит итог Эль. – А вы идите втроем.
========== Том 3. Глава 32. Рожденный рекой ==========
Ближе к шести вечера мы добираемся до многоквартирного дома, находящегося по адресу, данному нам доктором Сомерсетом. В принципе, ничего особенного – дом как дом. Ну да, повышенной комфортности, да, квартиры тут не из дешевых, но это не имеет совершенно никакого значения. Поднявшись на четвертый этаж, мы замираем перед дверью квартиры 404, что расположена недалеко от лестничной площадки. Судя по отсутствию каких бы то ни было характерных звуков, дома никого нет, но не стоит исключать возможность хорошей звукоизоляции. Так что, немного потоптавшись на пороге, мы не находим ничего лучше, чем просто нажать на кнопку звонка.
Около минуты стоит полная тишина, а потом с той стороны двери раздается какая-то возня, после чего в узкую щель, между косяком и дверью, закрытой изнутри на цепочку, выглядывает женщина.
– Кто вы? – спрашивает она не очень приветливо и даже как-то подозрительно.
– Вы миссис Элизабет Симз? – на всякий случай уточняет Саю.
– Да, я миссис Элизабет Симз, – эхом откликается та. – А вы кто?
– Мы разговаривали с вашим другом, доктором Сомерсетом, – тщательно подбирая каждое слово, отвечаю я. – И он посоветовал нам обратиться к вам.
– Вас послал Джозеф? – в ее голосе звучит совершенно искреннее удивление, и она открывает дверь полностью, давая нам возможность рассмотреть ее как следует.
В принципе, ничего необычного. Вполне возможно, что в лучшие годы своей жизни миссис Симз была настоящей красавицей, но, увы, возраст ее не пощадил. Нет, как ни странно, морщин у нее почти не было, и волосы не блестели сединой. Возраст выдавал взгляд. Глаза, уже утратившие искорки былой живости, сейчас смотрели на мир с бесконечной усталостью от бытия и откровенной надеждой на скорое окончание этой пытки.
– О чем вы хотите поговорить? – нарочито безразлично спрашивает она, всем своим видом пытаясь показать, что, зачем бы мы ни пришли, ее это не касается вообще никаким местом.
На несколько секунд повисает тишина, а потом Мелло, до этого молчавший, словно партизан на допросе, произносит:
– О Нейте Ривере.
Глаза миссис Симз удивленно распахиваются, а потом в них появляется такая скорбная тоска, что мне становится не по себе и, судя по тому, как поежилась Саю, не мне одной. Женщина опускает взгляд и какое-то время смотрит в пол, ничего не говоря и сжимая руки в кулаки. В какой-то момент мне кажется, что сейчас пророчество доктора Сомерсета относительно того, что с нами могут отказаться разговаривать, исполнится, но я не спешу озвучивать эту мысль и просто пристальным, но, по возможности, ненавязчивым взглядом смотрю на женщину.
– Я знала, что рано или поздно вы придете, – наконец, произносит она, когда в молчании проходит чуть ли не пять минут, а потом отступает назад в квартиру. – Проходите.
– Э, спасибо, – неловко благодарит ее Саю, и мы входим.
Квартира, чего и следовало ожидать от подобного дома, оказывается очень большой. Конечно, до той, в которой поселились Мэтти и Мелло, она все же не дотягивает и моему дому по площади, естественно, уступает, но все же она огромна. Думается, даже если человеку внезапно вздумается держать тут дюжину-другую лошадей, то тесно им тут определенно не будет, скорей уж наоборот. Квартира оформлена в японском стиле, с минимумом мебели. И, как я отмечаю, в ней царит идеальная чистота, чего за моим домом отродясь не наблюдалось.
Пройдя в гостиную, мы осторожно рассаживаемся на широком диване. Чаем нас тут поить определенно не собираются, но нас это не беспокоит. Саю не сводит глаз с женщины, которая расположилась в кресле напротив, сверля сумрачным взглядом свои колени, и вся ее ссутуленная маленькая фигурка в очередной раз свидетельствует о бесконечной усталости, словно именно на хрупких плечах этой немолодой дамы лежал весь белый свет. С началом разговора она не спешит, а мы не настаиваем. Временами мы с Мелло встречаемся взглядами, но поспешно разводим их в разные стороны.
– Вы его друзья, я правильно понимаю? – тихо, чуть ли не шепотом спрашивает миссис Симз, что не мешает нам отчетливо слышать каждое слово.
– Да, мы его друзья, – подтверждает Мелло, а мы с Саю поддакиваем. – Учимся в одной группе в университете. И хотели спросить вас…
– Бедный, бедный мальчик… – произносит она, сокрушенно качая головой. – Как хоть он там? Я уже столько лет его не видела… Хотя, раз его усыновил губернатор, наверное, ему не на что жаловаться.
– Мы хотим знать, что с ним произошло… тогда… – негромко спрашивает Саю, оценивающе оглядывая женщину, словно пытаясь понять, реально ли от нее вообще чего-нибудь добиться. – Вам ведь это известно, не так ли?
Женщина шумно втягивает воздух и также шумно выдыхает.
– Разумеется, я все знаю. – И поднимает на нас свои безжизненные глаза, и, судя по взгляду, ей очень хочется расплакаться, но она уже забыла, как это делать.
– Вы поделитесь с нами? – интересуюсь я, будучи готовой принять любой ответ. Упрашивать ее я не собираюсь. Судя по всему, она из той породы людей, которые в любом случае сделают все по-своему.
– Это было целых тринадцать лет назад, – задумчиво говорит она, словно силой вытягивая из себя слова. – А я до сих пор помню тот вечер до мельчайших деталей. Ясная, безоблачная погода. Пациентов в тот день почти что не было, большинство палат были пустыми, а потом… Потом начался сущий ад… Поступали раненые с многочисленными огнестрельными ранениями, много, очень много… И он был среди них. Маленький мальчик. Кристофер Джонсон. Десяти лет отроду. По телевизору уже вовсю трубили о перестрелке на Мемориал Драйв. Что эти ублюдки сделали с ребенком… Непростительно!
Она на несколько минут замолкает, не то собираясь с мыслями, не то давая нам время обдумать уже сказанное. Выходит, Ниа все же был с родителями в момент их смерти и видел все. И сам в придачу пострадал.
– Когда его привезли, он уже был одной ногой в могиле и, казалось, шансов на спасение его жизни нет. Тем не менее, каким-то чудом он все же выкарабкался… Ему выстрелили в голову, прямо вот сюда, – она указывает пальцем на свой затылок. Обычно это смертельное ранение, тем более для ребенка. Но он выжил. Выжил даже после того, как его, сочтя мертвым, как и его родителей, сбросили в реку. Благо, нашелся сердобольный прохожий, не побоявшийся тут же нырнуть следом. Я не представляю, через что пришлось пройти этому бедному мальчику… Его волосы поседели за долю секунды до того, как пуля вошла в его голову. Почти год он провел в коме, на грани между жизнью и смертью… А так как своих детей у меня никогда не было, я заботилась о нем, как о своем собственном сыне. А потом весть о нем дошла до губернатора, который вызвался сам оплачивать его лечение и операции. Но самое главное… Пуля в его голове. Технологий того времени оказалось недостаточно, чтобы извлечь ее… Так что она все еще там. И в этом вся проблема…
Повисает молчание, полное недоумения, ужаса и нежелания верить в услышанное. Но, не поинтересовавшись моим мнением на этот счет, логическая цепочка сама выстраивается у меня в мозгу, и я уже знаю, что сейчас скажет миссис Симз. И судя, по отчаянию, застывшему в глазах Саю, и по пустому взгляду Мелло, я не одна такая. Сама же женщина вновь опускает взгляд на свои колени, и ее плечи начинают судорожно подрагивать, хотя слез все равно нет.
– Его главный лечащий врач, доктор Тсубаса, пришел к выводу, что в связи с этим, он сможет протянуть не больше, чем пятнадцать лет.
Сказав, наконец, это, миссис Симз закрывает лицо руками, размазывая по щекам столь ожидаемые ею слезы. А мы поспешно встаем с дивана и уходим, ибо чувствуется, что теперь, когда она выговорилась, наше присутствие для нее невыносимо. Но, когда мы доходим до бумажной перегородки, являющейся дверью в гостиную, миссис Симз окликает нас.
– Пожалуйста, если вы действительно его друзья, сделайте так, чтобы он был счастлив. Хотя бы эти два года. Прошу вас, умоляю. После всего, через что он прошел, он заслуживает счастья.
Мы ничего не говорим в ответ, только Саю вновь подходит к женщине и крепко ее обнимает, шепча ей что-то на ухо.
А потом мы просто уходим.
Мы молча идем по улице, смотря каждый перед собой и думая о своем. После рассказа доктора Симз все встало на места, а в душе появилась какая-то опустошенность, словно из меня выжали все соки. В отличие от Саю, по щекам которой катились слезы, я так и не заплакала. Но, пожалуй, только потому, что из-за хаоса, царящего в голове, никак не могу собраться с мыслями и прочувствовать и осознать все, как следует.
– А я наконец-то понял, откуда взялось имя Нейт Ривер, – внезапно произносит Мелло, вырывая меня из омута размышлений и прерывая шмыганье носом Саю. И мы с ней синхронно поворачиваемся к нему. – «Nate» в переводе с итальянского значит «рожденный». Рожденный рекой…
========== Том 3. Глава 33. Последствия ==========
Когда мы приходим домой, Ниа уже сидит в гостиной, словно знал заранее, что именно сегодня нам все станет известно. При этом он все еще сохраняет на лице обычное для него пофигистичное выражение, но теперь нам известно, каких усилий ему стоит делать вид, что ничего не происходит. Не представляю, каково это – знать, что тебе осталось жить всего ничего… Нет, все люди смертны, и с этим ничего не поделаешь, но большинство из нас все же пребывает в счастливом неведении относительно даты собственной смерти. Но с уверенностью можно сказать одно – это определенно кардинально меняет твое мировоззрение. И наверняка здорово притупляет интерес к чему бы то ни было. Достаточно хотя бы вспомнить безразличие Ниа к бушующему красками окружающему миру.
И вот сейчас он сидит на диване и, отложив в сторону газету, которую читал до этого, смотрит на нас долгим, но совсем даже не печальным или обреченным взглядом. Честно говоря, я, пожалуй, даже не возьмусь разобраться, что этот взгляд означает. Может, удовлетворение от того, что теперь нам все известно. Может, укор, дескать «Ну что, довольны? Ходячего трупа вздумать обидеть». Черт его знает, с Ниа никогда ничего не знаешь наверняка. Хотя последнее скорее относилось бы к Бейонду, которого сейчас с нами нет. Но одно можно сказать со стопроцентной уверенностью – он точно знает, что теперь нам все известно.
Первые минут пять мы втроем просто стоим в дверях гостиной и смотрим на него, не говоря ни слова. Я, например, просто не знаю, что можно сказать в такой ситуации. Будь на месте Ниа кто-то другой из нас, я бы, может, еще поняла, чего он хочет. Может, подбадриваний или утешений. Но Ниа определенно не нуждается ни в том, ни в другом. А психолог из меня тот еще. Я не Саю, которая может уловить и понять настроение собеседника по углу изгиба его правой брови. Впрочем, кажется, сейчас Саю тоже не до психологических изысканий. За то время, что мы шли к дому, она хоть и справилась со слезами, но все равно периодически судорожно вздрагивала и всхлипывала. Однако в силу своего характера бойца она решительно пытается дать последующей истерике красный свет – это видно невооруженным взглядом. Так что, увидев Ниа сейчас, она определенно растерялась ничуть не меньше моего. На автомате смахнув вновь навернувшиеся на глаза слезы, она просто смотрит на Нейта, едва заметно качая головой. Да, на Нейта… Или на Ниа… Или же на Кристофера… Поди тут разберись в его многочисленных именах!
Наконец, устав от этой игры в молчаливые гляделки, я перевожу взгляд на Мелло и диву даюсь. Он, в отличие от нас, кажется, ничуть не растерян, не подавлен, нет. Вместо этого он скрипит зубами и, с силой сжав кулаки, явно сдерживается, чтобы не разразиться приступом брани.
– Ты!.. – наконец, нарушает повисшее молчание он, но поток эмоций захлестывает его с головой, так что он не может закончить свою мысль, обрывая ее на полуслове. – Ты!..
– В чем дело, Михаэль? – невозмутимо спрашивает Ниа, и в его голосе не слышится ни интереса, ни веселья, ничего, кроме отстраненности от всего и, в особенности, от нас.
Вместо ответа Мелло только зажмуривается и сильнее стискивает зубы, а потом вдруг – вот ума не приложу, как ему удаются эти перемещения в пространстве! – моментально подскакивает к Ниа и мощнейшим хуком слева отправляет его в затяжной полет к стене. По пути Ниа сносит подставку для цветов, и горшки разлетаются вдребезги, завалив все землей. А сам Ниа только приводит тело в сидячее положение и потирает пострадавшую скулу, а взгляд по-прежнему пустой и равнодушный, словно это не его только что фактически приложили головой об стену.
– Больно. – Черт, и это все, что он может сказать после такого?! Хотя, чему я, собственно, удивляюсь? Это же Ниа.
– Ты идиот! – уж не знаю, почему, но от этой короткой фразы у меня по спине побежали мурашки. Столько в ней было бессильного отчаяния, и обиды, и досады, и ярости. – Какого хрена?! Какого хрена ты все это время молчал?! Если ты знал о своей проблеме, то почему ты ничего нам не говорил?!
Ниа ничего не говорит в ответ, то ли потому, что ему действительно нечего сказать, то ли он просто дает Мелло возможность высказаться полностью.
– Или, может, ты хотел сделать нам такой «сюрприз»? – Михаэль грозно нависает над сидящим на полу Нейтом и так размахивает руками, что вполне может ударить его снова, на этот раз уже нечаянно. – Потешался над нашим незнанием, устроил тут себе, понимаете ли, такое извращенное развлечение?! Имбецил хренов!
Он заносит руку, явно намереваясь отвесить еще один тумак, но Ниа и не думает предпринимать какие-либо попытки, чтобы этого избежать. Более того, он даже не моргает, не сводя с Мелло взгляда. И это его бездействие, очевидно, действует на того, как ведро ледяной воды на голову, так что в последнюю секунду он все же передумывает относительно своей затеи с избиением и вместо этого с силой впечатывает кулак в стену. После чего резко разворачивается и, еле различимо прошипев «Идиот», уходит со сверхчеловеческой скоростью, в очередной раз нанеся повреждения моему бедному дверному косяку.
Я аж отворачиваюсь и затыкаю уши, чтобы не слышать хлопка, после чего мой взгляд обращается к Саю, замершей на том самом месте, где недавно стоял Мелло. Ну, она бить Ниа точно не будет – люди с такой беспросветной скорбью в глазах редко настроены на радикальные меры – а вот присутствовать при их разговоре мне совершенно не хочется. Так что я поспешно собираюсь и ухожу, однако, все же успеваю заметить, как изменяется лицо Ниа: как маска отстраненности и равнодушия разлетается вдребезги, уничтоженная наплывом настоящих чувств и эмоций, и как устремляется в пол печальный и виноватый взгляд огромных черных и буквально несколько секунд назад таких безжизненных глаз.
Понятия не имею, куда мне идти… Идти успокаивать Мелло мне что-то не хочется – при его нынешнем состоянии он меня, чего доброго, просто пришибет. Говорить о случившемся с Лайтом и Мисой – тоже не дело, ибо они изначально не были в курсе. Так зачем грузить их подобными новостями? Тем более, если бы Ниа считал нужным, чтобы они тоже обладали этим знанием, то поручил бы расследование и им тоже. Мэтт сейчас явно с Такадой, и им явно не до наших проблем. По крайней мере, не этим вечером. А между мной и Такадой вообще пробежала черная кошка, так что я вряд ли вообще когда-нибудь пойду к ней изливать душу. Что же тогда остается? Эль и Бейонд? Тоже не вариант. Если они сейчас наблюдают за Наоми и Реем, то звонить им сейчас будет верхом идиотизма. Короче говоря, я одна-одинешенька с кучей мыслей в голове, сплетшихся в тугой клубок, не имеющая возможности поделиться ими с кем бы то ни было. И что прикажете делать? Пойти в кафе и заливать горе? Бред. По сути, мне и заливать-то нечего. В конце концов, я жива и здорова. И Нейт жив, а то, что должно случиться в будущем… Не хочу обо всем этом думать… Значит, и про кафе тоже можно забыть – о еде даже думать тошно.
Не придумав ничего лучше, я иду в сторону городской больницы. Конечно, считать собеседником Ватари в том состоянии, в котором он сейчас, глупо, но там хотя бы можно спокойно посидеть и подумать обо всем об этом. Я уже успела заметить, что идеальная тишина, всегда царящая в отделении комы, как нельзя лучше способствует стимуляции мыслительного процесса. По крайней мере, моего. Так что, усевшись на стул у кровати Ватари и удобно откинувшись на спинку, я погружаюсь в, что называется, свой внутренний мир. Еще раз прогнав в мыслях все рассказанное миссис Симз, я невольно внутренне содрогаюсь. Сердце невольно начинает ныть от нахлынувшего сопереживания, а ее отчаянный, срывающийся голос звучит настолько реально, что в какой-то момент мне кажется, что я по-прежнему нахожусь у нее в гостиной.
Подскочив на стуле, словно проснувшись от ужасного кошмара, я трясу головой, стараясь отогнать видение, и вновь закрываю глаза. Теперь в голову лезут мысли о Ниа и о том ужасе, который ему довелось пережить в детстве на Мемориал Драйв. К сожалению, а, может, и к счастью, мне просто не хватает воображения, чтобы представить себе все в подробностях, ведь мне никогда не доводилось попасть в такую ситуацию. Но меня вновь передергивает, а по спине ползет неприятный холодок, когда я представляю, как бы я себя чувствовала, если бы мне в голову упирался холодный ствол пистолета, который вот-вот выстрелит. Ужасно…
Очнувшись и от этого наваждения, я с неудовольствием отмечаю, что у меня чертовски болит голова, причем, в том самом месте на затылке, которое показывала миссис Симз. Чертова впечатлительность!
Уж не знаю, возможно ли это, но, очевидно, с осознанием истории прошлого Ниа ко мне перешла и какая-то часть его выдержки и невозмутимости. Поэтому когда мне на плечо внезапно ложится чья-то рука, я не только не начинаю истошно орать и подпрыгивать до потолка, но и вообще не проявляю никакой реакции, кроме полного пофигизма. Мне даже оборачиваться не надо, чтобы увидеть пришедшего – я и так знаю, кто это. Для этого не нужно быть гением.
– Так и знал, что ты здесь, Кристен.
Эль. Интересно, зачем он пришел сюда? Повидать дедушку или меня искал? Отстраненно отмечаю, что, как я и ожидала, пребывание здесь, пошло мне на пользу, потому что туман из головы рассеялся, а мысли рассортировались по полочкам. Вот только вместе с туманом, кажется, ушли и эмоции. По крайней мере, сейчас я не чувствую ничего. То есть ничего вообще. Наплевать, зачем пришел Эль, наплевать на все, наплевать даже на историю Ниа. Неинтересно. Похоже, словно в качестве компенсации отсутствующих эмоций, в моем теле поселилась какая-то особая разновидность лени. Поэтому, когда Эль взял меня за локоть и повел неизвестно куда, я не поинтересовалась нашим пунктом назначения. И даже не потому, что мне это было неинтересно. Мне было лень даже думать, что мне это неинтересно. Наверное, это и называется апатией…
Через неизвестный промежуток времени я обнаруживаю, что мы пришли к дому Ватари. Понятия не имею, пришли ли мы сюда напрямую из больницы или блуждали несколько часов по городу – я словно выпала из мира.
Как бы то ни было, уже настала ночь. Звезды на небе светят, словно бриллианты на черном бархате, иногда скрываясь за темными облаками. Ощутимо пахнет влажностью и свежей скошенной травой. И ужасно не хочется заходить куда бы то ни было, потому что здесь, на улице, так хорошо, что я с удовольствием прогуляла бы всю ночь напролет. Но вслух ничего этого не говорю. Элю сейчас явно не до моих лирических изысканий, так что пусть мои мысли остаются лишь моим достоянием. Кроме того, задней мыслью я отмечаю, что даже благодарна миссис Симз за эту эмоциональную встряску. Вся эта ситуация начисто вышибла из моих мыслей все ненужные навязчивые глупости, от которых я никак не могла избавиться. А тут, смотрите-ка, сами исчезли.
Однако стоит только задуматься о той цене, которую пришлось заплатить за это, как радость от неземной легкости как-то сразу притупляется. Но стоит копнуть глубже, и это неприятное ощущение исчезает, как и все предыдущие. В конце концов, и вчера, и неделю, и месяц, и год назад дела Ниа были ничуть не лучше, чем сегодня. Так что, получается, я противоречу своим же принципам не сожалеть об уже случившемся.
Полностью погрузившись в свои мысли, я опять-таки не замечаю, как мы с Элем минуем коридор и гостиную, и проходим на кухню. Усадив меня на мягкий табурет, Эль начинает возиться с заварочным чайником. И по его лицу я никак не могу понять, о чем он думает. Но, кажется, его порядком обеспокоило мое состояние. Сама от себя такого не ожидав, я начинаю внутренне хихикать. И это странно – вроде бы ситуация не слишком-то располагает к подобному, но когда мне было хоть какое-то дело до того, что к чему располагает? Черт, наверное, от меня попахивает самой настоящей истерикой! И попробуй тут пойми, что же меня так развеселило… Но почему-то все вокруг внезапно начало казаться в высшей мере забавным. Забавно, что мы переживаем из-за чужих проблем. Забавно, что я, наверное, просто бесчувственный чурбан, потому что в критической ситуации не могу как следует обуздать свои эмоции и веду себя не так, как следует себя вести нормальному человеку. А уж беспокоящийся Эль с этим нелепым заварником смотрится и вовсе гротескно.
– Я все знаю, Кристен, – коротко произносит он, отставив чайник в сторону, словно прочитав мои мысли, и вместо этого сосредоточив все свое внимание на моем лице. Интересно, и что же такое он пытается там разглядеть? – Михаэль все нам рассказал.
О, так значит, Мелло уже достаточно успокоился, чтобы изъясниться нормальным человеческим языком, а не издавать нечленораздельные звуки, при этом пытаясь запустить в голову вопрошающему что-нибудь в меру увесистое. На удивление быстро отошел, надо сказать. Хотя, не исключено, что вся эта информация подействовала на него точно так же, как и на меня, – разложила мысли по полочкам и выкинула из головы всякую ерунду.
– И что скажешь? Удивлен? – не уверена, что вопрос такой уж подходящий, но вечно молчать тоже не дело.
Эль едва заметно изгибает одну бровь. Видимо, не такой реакции он от меня ожидал, но тут же берет себя в руки, так и не изменившись в лице.
– Не очень. – А взгляд-то какой тяжелый! – Честно говоря, мы с Бейондом ожидали чего-то подобного. – На некоторое время он замолкает. Я тоже не спешу вставлять свои пять копеек, ибо чувствую, что он еще не закончил свою мысль. Но Эль лишь немного склоняет голову на бок. – Ты тоже не слишком-то удивлена, Кристен.
– Может быть. – Я как-то безразлично пожимаю плечами, словно пытаясь сказать, что проблема яйца выеденного не стоит, было бы из-за чего бучу разводить. А потом решительно поднимаю взгляд. – Нет, ты прав. Я совершенно не удивлена.
– Не похоже на тебя. – И эта короткая фраза ударяет меня, словно обухом по голове. И правда не похоже, но размышлять об этом нет ни малейшего желания, и теплится надежда, что здоровый сон приведет меня в прежнее состояние.
И я, не говоря ни слова, просто иду в гостиную, намереваясь оккупировать диван. Да и к тому же внутренний голос твердит, как заведенный, чтобы я отправлялась на боковую, от греха подальше, пока не наговорила чего-нибудь, чего не следует. Однако моим планам относительно спокойного сна было не суждено сбыться, потому что в коридоре меня перехватывает Эль и поворачивает к себе лицом. И откуда столько серьезности во взгляде?
– Ты в порядке, Кристен? – спрашивает он, а я кое-как сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться – кажется, истерика вновь набирает обороты.
Вместо ответа я пытаюсь вырваться, чтобы все же выполнить указания разума и попытаться хорошенько выспаться. Но не тут-то было! Эль и не думает меня отпускать и держит на удивление крепко – захочешь, не вырвешься! Похоже, избежать разговора не удастся, а ведь так хочется скрыть от него свое прискорбное состояние. Но, в то же время, я отлично знаю, что от Эля все равно ничего не скроешь. И что я просто не могу его обманывать. Даже в таких мелочах.
– Так и будем стоять? – вопросом на вопрос отвечаю я, пустив в голос как можно больше непринужденности.
– Ты так и не ответила, – спокойно напоминает он.
– Неужели я выгляжу «в порядке», Эль? – я окончательно перенимаю его дурацкую привычку вести беседу в стиле «Вопрос-вопрос», а вместе с этим, кажется, и обзавожусь навыком ставить собеседника в тупик.
– Ну, вообще-то не очень, – немного подумав, говорит Эль.
– Тогда, может, отпустишь? – я вопросительно изгибаю бровь, чуть заметно кивая на его руку. И ведь не сказать, что эти объятья мне неприятны, скорее уж наоборот, но мой сумасшедший язык никогда особо меня не спрашивал.
