Текст книги "Побег от прошлого (СИ)"
Автор книги: Iriri
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 45 страниц)
– Э-э-э, Саю, можно войти? – на всякий случай спрашиваю я, медленно приоткрывая дверь и ожидая, что мне в лицо вполне может полететь что-нибудь тяжелое.
– Нет, нельзя, – запоздало отзывается она, когда я уже стою на пороге и широко распахнутыми глазами наблюдаю изменения интерьера данного помещения.
– Но я уже вошла, – как-то отстраненно замечаю я, с ужасом оглядывая горы разбросанных предметов обстановки вперемешку с одеждой, постельным бельем и кипами изорванной бумаги.
Саю сидит на коленях на полу в самом центре этого кавардака, повернувшись спиной к двери, и плачет. Почти беззвучно, только изредка шмыгая носом и судорожно вздрагивая плечами. И хотя я совершенно точно знаю причину ее расстройства, просто потому, что еще несколько минут назад завтракала с этой причиной за одним столом, я все равно спрашиваю:
– Что произошло?
– Ничего, – категорично отрезает она. – Не обращай внимания, со мной все в порядке. – Саю в очередной раз шмыгает носом и вытирает слезы, а когда снова начинает говорить, ее голос предательски срывается. – Какая тебе разница, Кристен?
Я хмурюсь и закрываю за собой дверь, после чего осторожно сажусь на корточки рядом с ней, но она лишь вновь отворачивается и отодвигается подальше.
– Не подходи ко мне! – кричит Саю, закрывая руками голову. – Отстаньте от меня все! Оставьте меня в покое!
– Ты мне объяснишь, в чем дело, или нет? – настойчиво спрашиваю я, прекрасно понимая, что сейчас ей позарез необходимо кому-то выговориться. В конце концов, когда-то я и сама была в такой ситуации, поэтому знаю, что говорю.
– Я же сказала, ничего не случилось, – со слезами в голосе отвечает она. – Ни-че-го! Так что отстань от меня!
– Бейонд что-то тебе сделал? – прямо интересуюсь я, и Саю на секунду замирает, после чего вновь кидается в слезы, и начинает шмыгать носом пуще прежнего.
– Да, бля, он что-то сделал! – яростно кричит она, поворачиваясь ко мне. Распущенные длинные волосы разметались по плечам и полностью скрывают от меня ее заплаканное лицо, но даже сквозь них я чувствую на себе ее испепеляющий взгляд. Саю убирает руки от лица и обхватывает ими живот, а ее плечи снова начинают дрожать от рыданий. – Я ведь говорила тебе, Кристен, что и от него, и от Эля добра не жди, но ты не слушала. А в результате почему-то должна расплачиваться я.
Продолжать делать вид, будто я не понимаю, о чем она говорит, уже не имеет смысла, так что я решительно придвигаюсь ближе и крепко обнимаю ее за плечи, при этом делая своеобразный массаж в области шеи – самый лучший способ успокоить человека, лучше всяких слов. Несколько секунд Саю пытается активно сопротивляться, а потом обмякает и тоже обнимает меня, иногда судорожно всхлипывая. Но истерика понемногу уходит, и в какой-то момент поток слез прекращается. Задней мыслью я отмечаю, что совсем недавно вот так же, как сейчас Саю, я успокаивала Бейонда, и это странное совпадение почему-то кажется мне добрым знаком.
Мельком глянув на часы, я вижу, что мы уже опоздали в университет, и снизу доносится звонок моего мобильного, но я не спешу куда-то идти, и все также продолжаю сидеть рядом с Саю. Потому что она чувствует, что я знаю, каково ей сейчас, и я не могу оставить ее в такой момент одну.
Когда, где-то спустя час, мы спускаемся на первый этаж, братьев там уже нет. То ли Бейонда совесть замучила – хотя я здорово в этом сомневаюсь! – и он решил позволить Саю побыть одной, не обременяя ее своим присутствием, то ли это Эль потащил его с собой, чтобы сказать пару ласковых относительно того, как следует вести себя с лицами противоположного пола. Но самым вероятным все же является вариант, что он просто пошел проветриться, а заодно в магазин за продуктами, коих в холодильнике оказывается очень скудное количество. Как бы там ни было, Саю явно рада, что, кроме нас и животных, в доме никого нет.
– Не молчи, – настойчиво говорю я, когда мы усаживаемся за столом, и Саю, взяв кружку двумя руками, начинает невидящим взглядом смотреть в пространство.
– Я не хочу об этом говорить, Кристен, – тихо отвечает она, качая головой, и, судя по голосу, она в любой момент готова опять расплакаться.
– Поверь, тебе станет легче, – я смотрю на нее долгим понимающим взглядом, и она отводит глаза, смотря куда-то в сторону, а потом опять начинает хныкать. Я тут же решительно помогаю ей сделать глоток кофе, и это подавляет новый приступ истерики в зародыше. – Я знаю, о чем говорю. Так что давай, рассказывай.
– Я… я сама виновата в этом, Кристен, – периодически всхлипывая, произносит она и снова отпивает из кружки. – Я не знаю, что на меня нашло… Я сказала ужасную вещь! Я не должна была!
– Тихо-тихо, – я легонько поглаживаю ее по плечу. – Успокойся. Все в порядке. Что ты ему сказала?
Саю некоторое время молчит, продолжая пить кофе, а потом все же решается.
– Я сказала, что это его мама виновата в том, что он таким вырос.
Я тяжело вздыхаю, теперь понимая, что в произошедшем есть и моя вина. И даже не в том, что я не вмешалась, хотя и в этом тоже, разумеется, но в том, что я молчала с самого начала и не рассказала Саю о том, почему ей не следует давить на Бейонда.
– Это я виновата, – произношу я негромко, доверительно. – Я должна была тебе сказать. – Подумав немного – в конце концов, Эль просил меня не распространяться об этом – я все же добавляю. – Их родителей убили, когда они оба были маленькими. И Бейонд видел, как это случилось. Поэтому родители для него – очень больная тема, которую без причин лучше вообще не затрагивать.
– Я не знала, – шепчет Саю, в ужасе тараща на меня заплаканные глаза. – Я… я даже подумать не могла…
– Я понимаю, понимаю, – тихо приговариваю я, продолжая свой успокаивающий массаж, а потом посылаю ей сочувственный взгляд. – И то, что он с тобой сделал… Я не буду просить тебя простить его за это. Для этого нужно время, я знаю. Но, пожалуйста, постарайся с ним вообще не пересекаться.
– Ладно, – через некоторое время соглашается она, залпом допивая содержимое своей кружки и вставая из-за стола. Но, подойдя к двери, оборачивается. – Я не знаю, что мне сейчас делать, Кристен, – тихо говорит она, смотря в пол.
Я тоже приканчиваю свою порцию утреннего пойла и, слегка приобняв ее за плечи, провожаю ее до комнаты.
– Ты мне вот что скажи, – говорю я, когда она вновь садится на пол, утыкаясь лицом в колени, а я чувствую себя строгой мамочкой, пытающейся вызвать на разговор взрослую дочь. – Ты… не беспокоишься, что?..
– Нет. – Саю понимает меня с полуслова и отрицательно качает головой. – Тут я спокойна. Меня беспокоит то, что он может сделать это снова…
– Разумеется, он этого не сделает, – я даже малость возмущенно пожимаю плечами. – Как тебе такое в голову пришло? Я сегодня же с ним поговорю, так что тебе не о чем волноваться.
– А он сказал, что может сделать, – бесцветным голосом возражает она, не поднимая головы, так что я кое-как могу различить ее слова. – И сказал, что непременно сделает, «если я буду распускать язык»…
– Я ведь тебе с самого начала говорила держать себя в руках, помнишь? – напоминаю я, усаживаясь рядом. – Ну неужели это так сложно и относится к разряду невыполнимого, ммм? – грустно улыбаюсь я.
– Не знаю, – так же грустно, словно в тон мне, отвечает Саю. – Не получается у меня держать себя в руках, когда кто-то из них рядом. – Она, наконец, отрывает голову от своих коленей и безжизненно смотрит прямо перед собой. – А самое главное, Кристен… Я сама попросила его сделать это… Понимаешь, сама? Он вынудил меня. Вынудил попросить. – Саю поворачивает ко мне голову, и в ее глазах плещется такое беспробудное отчаяние, что, кажется, она вот-вот в нем захлебнется. – Так что фактически он ни в чем и не виноват. Он лишь сделал то, что я сказала. И пообещал, что в следующий раз будет точно также.
– Ну, успокойся уже, – я нетерпеливым жестом мягко смахиваю слезу, катящуюся по ее щеке. – Я же сказала, не будет никакого следующего раза, так что не переживай.
– Тебе легко говорить, – опускает голову она, а потом горько добавляет. – А я чувствую себя подзаборной шлюхой. – И вдруг истерично хихикает. – В жизни бы не подумала, что первый раз будет таким. Идиотизм какой-то!
Мне остается лишь покачать головой, поражаясь тому, как похожи наши с ней истории. И мне не надо долго вспоминать, какой раздавленной чувствуешь себя на утро, когда все уже случилось, и начинаешь понемногу задумываться и осознавать, что с тобой произошло. И это мерзкое ощущение грязи внутри и снаружи, и желание пойти в душ и выдраить себя до крови, зная, что даже после этого все равно не почувствуешь себя чистой.
Но Саю есть с кем поговорить, в отличие от меня. И я сделаю все, чтобы помочь ей справиться с этим. Потому что худшее, что может случиться с человеком – это переживать такое в одиночку, держа все в себе, зная, что родителей больше будет волновать «А что же скажут знакомые, когда узнают?», чем твое состояние. В этом мы с Саю тоже похожи. Если у меня на этом сдвинута мама, то у нее там, в Японии, строгий отец, который непременно воспримет это в штыки.
– Кристен, пожалуйста, не говори никому, ладно? – умоляющим голосом внезапно просит Саю. – Никому-никому. Даже Таки и Мисе. Я не хочу… чтобы кто-то знал…
– Разумеется, – киваю я. – Могла бы и не просить, я бы и так никому не сказала. Я же знаю, каково тебе сейчас.
– Откуда знаешь? – недоверчиво спрашивает она, оглядывая меня сверху донизу. – Он что, и с тобой?..
– Нет, – я чуть заметно усмехаюсь и качаю головой. – Почему, как ты думаешь, я никого к себе не подпускала все то время, что мы знакомы? Почему отталкивала Михаэля? Почему настаивала на исключительно дружеских отношениях?
Саю выглядит изрядно озадаченной. Даже отчаяние и скорбь в ее глазах сменяются непониманием и каким-то настороженным интересом. Вообще-то это вполне логично, потому что, кроме Эля, я так никому и не говорила о том, как я жила до поступления в Гарвард, так что откуда бы ей знать, что в моем лице она может найти человека, не понаслышке знающего и понимающего ее чувства.
– Когда я оканчивала школу, мой тогдашний парень и его друзья поступили со мной примерно также, – спокойно говорю я, поражаясь тому, что весь негатив из воспоминаний ушел после того, как я рассказала все Элю, и теперь они стали просто одной из страниц в моей биографии, только и всего. – Впрочем, я тоже была в этом виновата. Доверяла, злоупотребляла спиртным и все такое. – Я только усмехаюсь, смутно вспоминая, как все было. – Так что Чарли и его друзья отымели меня по полной. Все по очереди да не по разу. Сразу после выпускного.
Саю удивленно, но в то же время испуганно таращит на меня глаза, и трудно понять, что ее так удивляет: то ли мои легкомысленные интонации, то ли сама моя история.
– Они… тебя изнасиловали? – осторожно спрашивает она, не сводя с меня серьезного взгляда, в котором уже ясно читается сочувствие.
– Нет, – просто отвечаю я. – Я, как и ты, сама их об этом попросила. Вернее, не то, чтобы сама. Я тогда изрядно перебрала, как и они, и мало, что соображала. Но я точно помню, что я тогда была не против.
– И ты после этого не?.. – она неловко замолкает, словно неуверенная, имеет ли она право задавать столь деликатный вопрос, но я понимаю, о чем она.
– Если бы… – опять усмехаюсь я. – Пришлось в тайне ото всех делать аборт. Узнай об этом моя мама, такое бы началось… Но обошлось.
– И ты никому не рассказывала? – тихо спрашивает Саю. – Но почему?
– А почему ты не хочешь, чтобы кто-то знал? – вопросом на вопрос отвечаю я. Она лишь потупляет взгляд. – То-то и оно.
– А что было потом? – все также неуверенно интересуется она, видимо, боясь потревожить мои старые раны, которые, впрочем, уже вполне зажили. – Я имею в виду, как ты после этого… ну, не знаю… смотрела ему в глаза? Общалась с ним?
– Никак, – все так же спокойно произношу я. – Чарли бросил меня после этого. И когда мы встретились в следующий раз, он вел себя так, будто это не он встречался со мной последние два года, будто не он… спал со мной… А ведь я его любила… По-настоящему любила… И никак не ожидала с его стороны такой подлости. Как это называется в простонародье? Поматросил и бросил? В итоге я все время после этого случая избегала близких отношений с кем бы то ни было.
– Ты так спокойно говоришь об этом, – удрученно качает головой Саю. – Словно это все случилось не с тобой. Неужели тебя это вообще не волнует? Как ты можешь говорить об этом так равнодушно? Как ты оправилась после этого, если никому не рассказывала?
– Я рассказала Элю, – просто говорю я, и Саю смотрит на меня еще более ошарашено, чем раньше.
– Элю? – недоверчиво спрашивает она. – Когда?
– Когда мы ездили в Англию, – пожимаю плечами я.
Саю на несколько минут замолкает. Обдумывает информацию, я полагаю. И удовлетворенно отмечаю, что разговор о моем прошлом, кажется, помог ей отрешиться от собственных проблем. Или хотя бы понять, что она не одна на всем белом свете.
– Скажи, Кристен, – наконец, нарушает тишину она, опять поворачиваясь ко мне. – Вы с ним… вы ведь были… вместе, верно? В «этом» смысле?
– Да, были, – признаю я и без того очевидный факт. – Во время все той же поездки. А почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, – задумчиво отвечает Саю. – Я… я просто пытаюсь понять… Если ты боялась этих отношений… То как?.. Почему ты решилась? Почему позволила Элю?..
Этот ее вопрос лишь вызывает у меня легкую снисходительную улыбку, потому что я неоднократно сама его себе задавала, но так в результате и не нашла ответа, кроме самого банального.
– Наверное, потому что влюбилась.
– А не боялась, что он поступит с тобой так же? – ожидаемый вопрос, опять-таки вызывающий улыбку.
– Нет, не боялась. Такой уж у меня характер. Если люблю, то доверяю. Для меня это совершенно естественно, и не может быть иначе.
– Но почему именно Эль? – наконец, задает Саю вопрос, который, я полагаю, мучил ее последние месяцы. И не ее одну.
– А почему Нейт? – в свою очередь, спрашиваю я, чтобы она поняла, как сложно ответить на подобный вопрос. Практически невозможно, если разобраться, потому что если даже попытаешься назвать причину, она все равно будет казаться тебе неполной.
Так и не найдя ответа, Саю решительно меняет тему.
– Так что мне сейчас делать, Кристен? С собой? С Бейондом?
– Жить дальше, – я лишь пожимаю плечами. – Не зацикливаться на том, что случилось, а стараться верить в лучшее. Понимаю, что по началу это кажется нелегко, но достаточно переключиться на проблемы более значимые, и все это перестает иметь какой бы то ни было смысл. А что до Бейонда… Я с ним поговорю. Разумеется, он поступил с тобой не лучшим образом, но ты ведь сама признала, что тоже была неправа… В общем, как он сам однажды сказал, мы увидим то, что увидим.
========== Том 3. Глава 20. Звонок ==========
Разумеется, ни о каком походе в университет сегодня не может быть и речи. Так что, позвонив Такаде и соврав, что Саю стало плохо и поэтому я с ней сижу, мы сперва прибираемся в доме, а потом идем в ту самую кофейню, в которой Лайт не так давно выслушивал признание Эля и Бейонда. Насколько я знаю вкусы Саю, мне кажется, что ей там понравится, и, кажется, я не ошибаюсь. По крайней мере, тамошний кофе вызывает у нее настоящий восторг.
Тему этой ночи мы больше не поднимаем и в какой-то момент Саю вроде бы вовсе забывает, что у нее были какие-то проблемы. Как я ее понимаю. После того, как я исповедовалась Элю, проблемы, связанные с этим, тоже перестали иметь для меня какое-то значение. Вообще-то сначала я хотела предложить Саю на время переехать обратно в общежитие, чтобы не встречаться с Бейондом, потому что он, хочешь не хочешь, а никуда не денется. Но она решительно отмела это предложение, потому что там в общежитии Миса и Такада, которые знают ее далеко не первый год и непременно заметят изменение в ее настроении и поведении и начнут задавать вопросы. А в результате все это выльется в полномасштабный скандал, в котором никто не заинтересован. Но не исключено и то, что отказалась она в силу характера, который не может позволить ей вот так все бросить и позорно бежать с поля боя, признав свое поражение.
В общем, в результате мне все же удалось здорово поднять ей настроение, хотя по началу казалось, что это вовсе невозможно. Когда мы возвращаемся домой, я несказанно рада, что Бейонд еще не вернулся – к разговору с ним о произошедшем я пока что совершенно не готова. Саю идет в свою комнату, говоря что-то о высшей математике и о скором приходе Ниа, а я… я остаюсь в гостиной. Думать, что мне следует сказать Бейонду. Правильно ли я поступила, рассказав Саю про их родителей? Хотя сейчас уже поздно об этом рассуждать. К тому же Эль ведь говорил, что я сама должна решать, что правильно, а что нет.
Мои размышления прерывает звук поворачиваемого в замке входной двери ключа, настолько резко нарушивший тишину, что я аж подпрыгиваю от неожиданности. Но это оказывается всего лишь Ниа, о котором говорила Саю. Коротко поприветствовав меня и сказав, что остальные подтянутся ближе к вечеру, он идет наверх. И в доме опять воцаряется идеальная тишина, нарушаемая лишь сопением Тома, валяющегося на террариуме Каролины, и щебетом Юри-чан – именно так после некоторых раздумий назвала Саю своего попугайчика. Я укладываюсь на диван, сложив руки на груди на манер покойника и почти что засыпаю – недосып дает о себе знать, и организм как-то сам по себе переходит в режим сохранения энергии. Когда я пребываю в таком состоянии, реальность словно убирает свои границы, поэтому я не знаю, сколько времени проходит, пока вновь не раздается хлопок входной двери, вырывающий меня из этой сладкой полудремы.
Потянувшись до хруста в позвоночнике, я бросаю короткий взгляд на настенные часы. Оказывается, что с момента прихода Ниа прошло всего-то полтора часа, хотя по моим ощущениям – намного больше. Но мои внутренние часы никогда не отличались точностью, так что я уже ничему не удивляюсь. Поднявшись наверх, чтобы, наконец, переодеться из уличной одежды в домашнюю, я замечаю, что дверь в комнату Саю приоткрыта, однако, из-за нее не доносится ни звука. И это странно. По моим наблюдениям, заниматься математикой беззвучно решительно невозможно. На всякий случай заглянув к ней, я с удивлением обнаруживаю, что Ниа уже нет там, а Саю с отстраненным лицом опять сидит на полу и собирает недавно купленный паззл. Только сейчас до меня доходит, что разбудивший меня хлопок двери явно был делом рук Ниа.
– А где Нейт? – спрашиваю я.
Саю словно меня не слышит, полностью поглощенная поиском очередной детали, и, когда я уже собираюсь уйти, чтобы не мешать ей, произносит:
– Я все испортила, Кристен. – И сказано это без всяких эмоций в голосе, сухая констатация факта, ничего больше. На моей памяти с такими интонациями говорил только Эль, и то не в самые лучшие моменты своей жизни.
– Что опять случилось? – я качаю головой, поражаясь, каким образом она снова умудрилась во что-то вляпаться.
– Я… я все ему рассказала, – с небольшой заминкой отвечает она, тяжело вздыхая и каким-то медленным, чуть ли не ленивым движением пальцев водружает искомую деталь на место.
– Зачем? – осторожно интересуюсь я. – Ты ведь хотела, чтобы это осталось между нами, разве нет?
– Я подумала, что он имеет право знать, – тихо говорит Саю все тем же голосом. – В конце концов, ты ведь рассказала Элю… Как он на это отреагировал?
– Спокойно, – я пожимаю плечами. – А как еще он мог отреагировать? Сказал, что сам такого не допустит, и все… Погоди, – я резко останавливаюсь. – А что, Нейт сказал что-то не то? Вы поскандалили? В жизни бы не подумала, что он на это способен.
– Нет, мы не скандалили, – снова вздыхает она. – По сути, вообще ничего не случилось. Он только пожал плечами и сказал, что ему пора идти. И действительно встал и ушел.
– Так, ладно, – уставшим тоном говорю я, потому что, по правде говоря, эта история уже начала мне порядком надоедать. – А что конкретно ты ему сказала?
– Правду, конечно, – Саю чуть возмущенно и пренебрежительно передергивает плечами, словно я только что безосновательно обвинила ее во лжи. – Сказала, что я ему изменила с братом Эля.
– Что, прямо так? – я просто в шоке от ее прямоты.
– Ну а как еще? – вяло спрашивает она, глазами ища следующую деталь. – Надо было сказать, что меня изнасиловали? Так это неправда.
– Господи, я с тебя просто хренею, – честно говорю я. – Как бы там ни было, не парься. Я уверена, он подуется и перестанет. Ты же знаешь Нейта.
Мои слова не производят на Саю ровным счетом никакого эффекта, оно и неудивительно, потому что даже я слышу, что они звучат скорее как дешевая отговорка. Но я ужасно устала изображать из себя старую и мудрую. Так что, во избежание дальнейшего развития этой темы я поспешно ухожу из комнаты Саю и иду к себе, где заваливаюсь на кровать и благополучно дрыхну до самого вечера.
Будит меня, как и следовало ожидать, хлопок входной двери. Черт, это уже начало становиться какой-то традицией! Неужели нельзя закрывать дверь тихо? Ворча, я переодеваюсь в домашний топ и шорты и при этом ругаю себя последними словами за то, что завалилась в постель в уличных штанах. Мельком посмотрев на экран лежащего на прикроватной тумбочке мобильника, который я заблаговременно перевела в беззвучный режим, я обнаруживаю там три непринятых и одно SMS-сообщение. Все они оказываются от мамы, а в сообщении написано всего одно короткое предложение: «Кристен, немедленно мне перезвони». Настроения разговаривать с мамой нет никакого, но это мое обычное состояние, так что, скрепя сердце, я вновь ложусь на кровать на спину, раскинув руки в стороны и лениво, никуда не торопясь, выбираю из списка контактов номер мамы. Она отзывается после первого же гудка, словно все это время несла почетный караул у телефона.
– Почему не отвечаешь, Кристен? – вместо приветствия спрашивает она своим обычным беспристрастным тоном.
– Я тоже рада тебя слышать, мама, – отвечаю я с легкой усмешкой. – Вообще-то, я спала.
– Спала, – пренебрежительно повторяет мама. – Я ведь, кажется, уже говорила тебе, что спать днем – дурной тон? Что, всю свою жизнь проспать собираешься?
– Я бы с радостью, – парирую я.
– Еще поговори мне тут.
– Ты просила перезвонить только для того, чтобы сказать, что спать днем некрасиво? – я закатываю глаза, потому что ее идиотская привычка цепляться ко всему, что я, по ее мнению, делаю не так, всегда изрядно действовала мне на нервы.
– Нет, – с достоинством отвечает она. – Мы собираемся приехать. На днях. Я надеюсь, к нашему приеду, в доме будет идеальный порядок и ты не поленишься встретить нас в аэропорту.
– Посмотрим, какие у меня будут планы.
– Какие еще планы?! Я, кажется, сказала, что нас надо встретить. А это значит, что ты должна будешь отложить все свои планы и приехать в аэропорт вовремя.
– Ты сказала, что надеешься, что я вас встречу, а это совсем другое дело. Но у меня вполне могут возникнуть дела, которые я не смогу отменить, так что извини заранее.
– Ты…
– Мам, мне пора идти, – перебиваю я ее на полуслове и поспешно отключаю связь.
«Ну просто класс, – ворчу я, сползая с кровати. – Мало мне проблем, так еще и семейка Адамс прибывает…»
========== Том 3. Глава 21. Игра ==========
В гостиной уже сидит почти вся наша компания. Не хватает только Бейонда и Ниа. Отогнав дурацкую мысль, что эти двое пошли устраивать дуэль на мушкетах по поводу случая с Саю, я ненадолго замираю в дверном проеме, пытаясь на слух и на глаз оценить общее настроение в комнате. Миса и Такада расспрашивают Эля о состоянии Ватари, Лайт сидит рядом с ними и определенно слушает этот разговор, как заинтересованное лицо; Мэтт с Мелло сидят чуть поодаль и перешептываются о чем-то своем; и только Саю сидит в гордом одиночестве в кресле у окна и, забравшись в него с ногами, как Эль, слушает музыку, заткнув уши плеером.
– Эта стерва стукачка Мария Коллинз подтвердила, что в тот вечер, когда была вечеринка, Наоми действительно встречалась с ней, – говорит Такада Элю, когда я усаживаюсь рядом с ним на диван. – Так что на момент отравления твоего дедушки у нее есть алиби, но… как сказал Теру, никто не мешал ей по пути к «Золотым листьям» зайти к вам домой, так что до конца с нее подозрения не сняты, но ее отпустили за недостатком улик.
– Мне сразу эта детектив не понравилась, – добавляет Миса. – Какая-то она подозрительная, словно скрывает что-то. Да еще эти ее постоянные допросы Кристен…
– Я на самом деле не думаю, что это она, – отвечает Эль. – У нее нет мотива. В конце концов, она приехала в Кембридж совершенно по другому делу и явно просто оказалась не в том месте не в то время.
– А что, если дело Гарвардского палача и дело того, кто вас преследует, действительно связаны? – внезапно подает голос Мэтт, видимо, уже закончивший обсуждать с Мелло свои дела и сейчас сосредоточенно слушающий сей душещипательный разговор. – Что, если это один и тот же человек? В конце концов, есть кое-какое совпадение – ведь ты учишься в той же группе, что и остальные жертвы.
– Нет, Майл, – категорично отвергает это предположение отлично знающий всю картину происходящего Лайт. – Это не более, чем совпадение. Во-первых, серийные убийцы не склонны отступать от устоявшегося плана, а до этого он всегда убивал строго первого числа. А во-вторых, почерк Гарвардского палача разительно отличается от почерка этого преследователя. Целью первого было именно убийство, поэтому он похищал своих жертв и, судя по отчетам судмедэксперта, лишал их жизни, перед этим вколов обезболивающее и снотворное. В некотором смысле он был даже гуманнее, чем этот, потому что целью этого явно является желание сделать больно.
Мэтт зависает чуть ли не три минуты, обмозговывая все, что сказал Лайт, даже вытаскивает сигарету – как он сам говорит, это стимулирует его мыслительный процесс. Так что вместо него отвечает Мелло.
– Похоже, вы с братом кому-то здорово насолили, – констатирует он. – Если судить по действиям преследователя, он питает к вам глубокую личную неприязнь. Вот и думай, кто же мог затаить на вас такую обиду. К тому же, скорее всего это женщина. Мужчины обычно действуют намного радикальнее, а этот… – Он ненадолго замолкает, пытаясь поточнее сформулировать свою мысль. – Все делает исподтишка. Поджог дома, отравленные конфеты… Типично женский почерк.
– Звучит, как дискриминация женского пола, – кривит губки Миса. – Тебя послушать, так женщины все, как одна, подлые, гнусные, трусливые интриганки, боящиеся действовать напрямую.
– Господь с тобой! – Мелло удивленно на нее вытаращивается, никак не ожидав, что ее вдруг понесет в эту степь. – Это всего лишь статистика, ничего более. Статистика женщин-преступниц.
– И все же не стоит сбрасывать со счетов Мисору Наоми, – произносит Мэтт, задумчиво куря свою сигарету. – То, что ее отпустила полиция, еще не значит, что она невиновна. В полиции тоже работают люди, которые могут ошибаться. А у нее за плечами служба в ФБР, и она наверняка знает, как работают правоохранительные органы. Так что вполне могла навлечь на себя такие вот мелкие подозрения, чтобы впоследствии избавиться от более серьезных.
– В смысле? – не понимает Такада, хмуря брови. Я, если честно, тоже не очень-то вникаю в его образ мышления.
– Ну смотрите, – вздохнув, начинает объяснять он. – У нее безукоризненная репутация, как у детектива, и она это знает. И она знает, что полиции это тоже известно, так ведь? – и, получив утвердительный кивок, продолжает. – А теперь возьмем этот случай с коробкой конфет, которая, как она утверждает, действительно принадлежала ей. Полиция ни за что не сможет доказать, когда ее отпечатки попали на коробку: когда она купила ее в магазине вместе с конфетами, или же когда несла отраву мистеру Вамми. И я также здорово сомневаюсь, что полиция поверит в то, что, будь она преследователем, то так прокололась бы с отпечатками пальцев, учитывая, сколько лет она уже работает в этой области. Соответственно, полиция вскоре склонится к версии, что она не виновата, и начнет искать другие зацепки.
– А у Наоми, очистившейся от подозрений, уже будут развязаны руки, – заканчивает за него Эль. – В этом есть смысл. И все вроде бы стыкуется, но во всем этом есть одно большое «но».
– А именно? – вопросительно изгибает бровь Мэтти.
– Зачем ей все это делать? – очень четко выговаривая каждое слово, спрашивает он, одним этим вопросом разрушая все доводы Мэтта, как карточный домик. – Как сказал Михаэль, – небольшой кивок в сторону Мелло, – преследователь питает к нам с Бейондом глубокую личную неприязнь, но у Мисоры Наоми нет для этого никакого повода. Мы с ней впервые встретились в конце марта и разговаривали всего один раз. Откуда бы взяться такой ненависти?
– Да, верно, – неохотно признает свое поражение Мэтт, но все же добавляет. – И все же не стоит быть таким категоричным. Я смотрел и читал слишком много детективов, чтобы уяснить раз и навсегда, что лучше заранее допускать вероятность самого невозможного.
Эль посылает мне долгий выразительный взгляд, и я прекрасно понимаю, что он хочет мне сказать. План подставить Наоми еще никто не отменял, и когда, если не сейчас, будет самый подходящий для этого момент? Единственная проблема – это то, как отнесется к этой идее Лайт. Будучи сыном начальника полиции, вряд ли он с пониманием отнесется и к тому, что ради собственной свободы мы собираемся подставить невинного человека. И с еще меньшей вероятностью согласится сам участвовать в этой авантюре, хотя…
Часы на стене громко отбивают десять часов, и Такада тут же спохватывается, что всем пора в общежитие, ибо «время все еще неспокойное, а посему пренебрегать собственной безопасностью не стоит ни при каких условиях». Тут же начинается шумная возня. Мелло с Мэттом продолжают вслух обсуждать вероятность причастности к отравлению Ватари Мисоры Наоми, Миса напоследок уточняет, точно ли с Саю уже все в порядке, и, уже в десятый раз получив утвердительный ответ, идет вместе с Такадой в прихожую. Сама же Саю тут же убегает к себе наверх. А Лайт… Лайт остается сидеть на диване и на вопросительный взгляд Мисы говорит, чтобы они его сегодня не ждали. Эль, кажется, удивлен его решением, и, пока все возятся в прихожей, эти двое упорно играют в гляделки.
– В чем дело, Ягами-кун? – спрашивает у него Эль, когда, наконец, за ребятами закрывается входная дверь.
– Что у вас с этой Мисорой Наоми? – Черт, иногда мне начинает казаться, что Лайт читает мои мысли. – Как разговор о ней зашел, вы с Кристен как на иголках сидели. Что, мы ее недооценили, и у нее есть на вас какой-то компромат?
