Текст книги "Побег от прошлого (СИ)"
Автор книги: Iriri
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц)
И мне понятно, что он на самом деле вовсе не такой бесчувственный чурбан, как мне казалось сначала, и что он очень переживает за Киоко, и только выдержка не позволяет ему демонстрировать свои чувства.
– А ты общаешься с ним больше, чем кто бы то ни было, – продолжает он. – Так что будь с ним поосторожнее. С ним что-то не так, помяни мое слово, О’Хара.
«Сговорились все что ли?– про себя хмыкаю я. – Сначала Ниа, потом Саю, теперь вот он…»
Он поворачивается, собираясь уйти, и меня мучает ощущение, что надо что-то сказать. Хотя бы простое «Спасибо».
– Дэниэл, – говорю я ему вслед, кое-как выудив из недр своей памяти его имя, которое слышала всего раз. Он замирает, но не оборачивается. – Спасибо.
Я стою на крыльце, пока он не скрывается во тьме ночи, и совсем не чувствую холода. И ведь не сказать, что меня так уж задели его слова. Скорее уж наоборот, все обвинения против Эля по-прежнему казались мне полным бредом. Хотя я, скорее всего, не была с собой честна до конца, я просто не хотела в них верить, вот и все. А потом усмехнулась.
«Да, Кристен, будет все же забавно, если в результате выяснится, что ты влюбилась в серийного убийцу… Мама может тобой гордиться!»
И вошла в дом.
– Ну, что там, Крис? – налетели на меня с вопросами Миса и Саю. – Что ему было нужно?
А я молчу и только неопределенно пожимаю плечами, потому что внутренний голос говорит, что надо молчать и оставить подробности этого разговора при себе. Да и, чего греха таить, мне просто не хотелось выслушивать очередные обвинения против Эля, которые не преминет высказать Саю, знаю я ее.
– Да ничего особенного, – отмахиваюсь я. – Спрашивал о Киоко, вот и все.
– О, ладно, раз не хочешь, можешь не рассказывать. – Саю подозрительно прищуривается, но потом тоже пожимает плечами.
Ничего удивительного, обмануть такого проницательного собеседника, как она, совсем не просто. По крайней мере, не в подобных темах разговора. С Лайтом и то проще.
Слава богу, что настроения грузиться произошедшим ни у кого нет, так что очень быстро о странном полуночном визите все забывают. Лайт и Миса продолжают прерванный танец и не отрываются друг от друга ни на минуту, а я конфискую у Такады Тома и, усевшись на диван, наблюдаю за ними. И скучаю по Элю. И хочу его увидеть. Вот прямо сейчас. И только вздыхаю от знания того, что это невозможно.
========== Том 1. Глава 19. Возвращение ==========
Если я скажу, что трагедия, разыгравшаяся на следующий день в Гарварде, меня удивила, то солгу. Первое число. Первое марта. Я знала, что случится в этот день. Мы все знали. Еще с того момента, когда исчезла Киоко, мы знали, чем все закончится. Но давайте по порядку.
Первого марта в мужской душевой, что находится при спортзале, было обнаружено два тела. Одно из них, разумеется, принадлежало Кагуми Киоко, а другое Дэниэлу Уоткинсу. Честно говоря, его смерть удивила меня не на шутку, я никак не ожидала, что убийца разделается и с ним тоже, хоть это и вполне логично. Но двухметровый качок Уоткинс, в отличие от хрупкой и миниатюрной Киоко, совсем не походил на человека, которого можно легко одолеть.
Что касается увечий, то тут убийца сам себя превзошел. По крайней мере, что касается Киоко. Как и в случае с Эни Брайден, ее не насиловали и не избивали. Вот ей богу я была готова увидеть все что угодно, даже отдельные обескровленные части тела, как в «Декстере», но ничего подобного не было. Если отбросить в сторону этические нормы, то можно даже сказать, что все было до ужаса банально. Но только с виду. Тело нашли в сидячем положении прислоненным к стене, словно Киоко просто присела отдохнуть. Относительно колото-резаных ран, все было как и в прошлые разы, но в этот раз убийца ими не ограничился. Помимо них, у бедной был вырван язык, а также проведена трепанация черепа. Как рассказала Такада, убийца полностью отпилил ей верхнюю часть черепа и вытащил мозг, после чего вернул часть головы на место.
Что касается Дэниэла, тут все было намного проще, потому что выглядело не как убийство, а как несчастный случай. Его тело было найдено рядом с телом Киоко с одной единственной раной на голове, которая по заявлению патологоанатома и оказалась смертельной. Проще говоря, он умер, поскользнувшись на кафельной плитке, который был вымощен пол в душевой, и ударился виском о полку для мыла. Смерть была мгновенной. Очевидно, тело Киоко первым нашел именно он и поскользнулся, попятившись в ужасе. Неясно только, было ли это тоже ходом убийцы, или всему виною простая случайность. Не мог же он заранее знать, когда Уоткинс будет в спортзале (тот, как оказалось, тренировался по ночам), и незаметно протащить труп в душевую… Хотя, пожалуй, этот смог бы… Человек, затащивший на территорию Университета три тела и ни разу не засветившийся на камерах, не может быть заурядным обывателем. Он очень умен, холоден и расчетлив.
Вдруг я начинаю чувствовать, как меня бьет дрожь, недостаточно сильная, чтобы это заметили остальные, но вполне ощутимая. Было как-то тяжело поверить, что буквально несколько часов назад Уоткинс приходил ко мне домой, жив и здоров, и мы разговаривали. А сейчас его нет. То же самое было и с Киоко. Хоть мы с Уоткинсом и не были не то, что друзьями, но даже близкими знакомыми, а с Киоко у нас вообще были жуткие разногласия и не схождение характерами, внутри у меня просто все клокотало от возмущения и чувства неправильности происходящего. Подумать только, целых четыре человека, которые жили, учились, никого не трогали, были просто вычеркнуты из жизни по воле какого-то больного ублюдка. А ведь нацелься он на другую, скажем, на нашу группу, и любой из нас мог быть на их месте…
– Фу, Таки, какая гадость! – возмущается Миса, когда Такада заканчивает свое повествование. А учитывая, что мы сидели в «Золотых листьях» и обедали, ничего удивительно, что аппетит нам отшибло начисто. Впрочем, не всем. Ниа как ни в чем ни бывало продолжает уплетать за обе щеки грибной суп по-корейски.
– Да, Кристен, похоже, у тебя появился поклонник, – замечает Мелло, хитро прищурившись.
– И что это значит? – хмурюсь я, не понимая, к чему он клонит.
– И так ясно, – отвечает вместо него Ниа, отрываясь от супа. – Ей вырвали язык, как знак того, что она болтала лишнее. Помнишь ведь, как она распустила про тебя слухи? – киваю. – Ну вот. А то, что… извлекли мозг… ну как сказать…
– Это знак того, что кто-то считает… считал ее безмозглой дурой, – продолжает его мысль Мэтт. – Не надо быть гением, чтобы понять, что ее хотели наказать за что-то. А если учесть последние события, то все встает на места.
Саю и Ниа пристально на меня смотрят, Лайт, оценив их взгляды, лишь пожимает плечами, словно говоря «Сама знаешь, что сейчас начнется». Я закатываю глаза, потому что и правда знаю.
– Нет, только не начинайте опять говорить, что во всем виноват Эль! – говорю я, не давая им и рта открыть. – Если судить по ранам на теле и по тому, что кто-то хотел ее наказать, то этим «кем-то» могу быть и я, и кто угодно из вас.
– У нас алиби, – отбивает атаку Ниа.
– У нас нет алиби! – раздраженно поправляю его я. – Потому что мы не знаем, когда именно произошло убийство! К тому же, полиция прочесала все ближайшие кварталы и ничего не нашла, а его дом как раз неподалеку!
Я и не представляла, как просто, оказывается, меня довести. Лишь сказать пару фраз, и я уже готова рвать и метать, сопровождая сей процесс отборными нецензурными выражениями.
– Извините, я, пожалуй, пойду домой, – говорю я, решительно отодвигая бокал с коктейлем и вставая из-за стола.
«Пока не наговорила кучу гадостей», – про себя добавляю я, поспешно удаляясь от стола, но все равно слышу сочувственный вздох Такады.
По пути домой я рассуждаю вслух, бормоча себе под нос, и чихать мне на удивленные взгляды случайных прохожих. Ровно как и на то, что меня вполне могут принять за местную сумасшедшую.
– Я совсем запуталась! Ничего не понимаю! Но все и правда выглядит так, что это Эль. И все равно не верю. Этого просто не может быть! Но если вспомнить… Тогда в столовой… Он сказал Киоко, что ей надо больше думать головой. Совпадение? Больно уж удачное совпадение… И Уоткинс… Зачем он вчера приходил? Такое впечатление, что он уже тогда знал, что это случится. И пошел умирать? Бред! Он не похож на человека, которого можно так легко сломить. Даже смертью близкого человека. И убийца знал, что он будет в спортзале в эту ночь? Следил за каждым его шагом? Интересно, что сам Эль думает обо всем этом?
– Что я думаю о чем? – внезапно раздается знакомый голос, вырывая меня из омута размышлений.
Поднимаю глаза – Эль собственной персоной, легок на помине. С трудом поборов желание немедленно кинуться ему на шею, я натягиваю на лицо улыбку, как раз подходящую под эту ситуацию. То есть одновременно и обрадованную, и тревожную.
– Ну слава богу, ты наконец-то здесь! Тут такое случилось, ты что, еще не в курсе?! Да весь Университет просто на ушах стоит!
Я трещу без остановки, пока мы идем к дому, рассказывая Элю все подробности убийства, которыми с нами любезно поделилась Такада, без проблем получавшая информацию прямиком от ведущего следователя.
– И в результате Саю мне практически прямым текстом говорит, что она уверена в том, что во всем этом замешан ты, – недовольно добавляю я в конце.
– А ты не веришь, что это я? – он склоняет голову на бок на птичий манер и с интересом разглядывает мое лицо.
– Разумеется, не верю, – твердо говорю я.
– В общем-то подозревать меня – это логично, – замечает Эль, явно не испытывая из-за этого ни малейшего беспокойства. – Но я никого не убивал. И я…
– Знаю-знаю, – усмехаюсь, – ты никогда не врешь. А что ты думаешь по поводу убийств?
– Ну, что я могу думать? – пожимает плечами он. – И правда такое чувство, что Киоко таки образом хотели наказать. Но это лишь один из вариантов. Вполне возможно, что убийца таким образом просто экспериментирует со своими возможностями. – Он говорит об этом так спокойно, словно речь идет о сущих пустяках, так что по спине начинают бежать мурашки. – И заметь, что с каждой новой жертвой уровень жестокости заметно повышается. Если сначала были только колото-резаные раны, потом, помимо них, распоротый живот и вырванные глаза, а теперь это.
– Не представляю, что же будет с четвертой жертвой, если она вообще будет, – тихо произношу я.
– Определенно будет, – уверенно кивает Эль.
– Откуда такая уверенность? – хмурюсь я.
– Просто составил его примерный психологический портрет, – спокойно поясняет он. – Не так это и трудно. Скорее всего это белый мужчина в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет. И хотя если исходить из числа ран, то можно сделать вывод, что убийца женщина, но я в этом сомневаюсь. Он физически силен, иначе не объяснишь, как он притаскивал на территорию Университета мертвые тела. Ведь тащить мертвый груз намного тяжелее. Жертв убивали не на территории Гарварда, это точно, значит, у него есть свой дом. Не квартира. Каждое убийство тщательно планируется им заранее. Он очень умен и расчетлив. И не остановится. Если учитывать, что первую жертву нашли первого января, то логично предположить, что их планируется двенадцать, по одной на каждый месяц. Но это вряд ли. Семестр заканчивается в июне, а так как все убитые студенты были из одной группы, он не сможет больше находить там жертвы, ведь я на последнем курсе. Так что, скорее всего, жертв будет еще три.
Я слушаю его с интересом и диву даюсь, как легко он собрал воедино и обобщил имеющиеся у нас в распоряжении факты.
– Слушай, – говорю я, – хоть это и прозвучит странно, но Уоткинс приходил ко мне накануне своей смерти, то есть двадцать восьмого февраля. Нес какую-то несусветную чушь про тебя. Говорил, что видел Киоко с тобой в тот день, когда она исчезла, что проследил за тобой до самого дома, и что ты видел его тогда же. И если он знал… ну ладно… если даже он предполагал, что его ждет, то странно, что он не пошел в полицию… И странно с его стороны было бы мне врать. Или он обознался?
– Это действительно странно, – кивает Эль. – Но он никак не мог видеть меня двадцать пятого, а ведь именно тогда пропала Киоко. Но в тот день я ранним утром вылетел во Францию. Если не веришь, я могу показать билет.
– Да верю я, – вздыхаю я.
В голове назревает очередной вопрос, но задать его я не осмеливаюсь, потому что не представляю, как Эль может на него отреагировать, и от одного только разнообразия его реакций у меня буквально душа в пятки уходит.
– Послушай, – наконец, собрав волю в кулак, говорю я. – Я бы хотела прояснить один момент, и мне кажется, что он очень важный. И я понимаю, что ты можешь рассердиться… ну, по крайней мере, сама бы я рассердилась… поэтому извини заранее… но я хочу быть честной…
– Ну спрашивай уже, – он вопросительно поднимает брови, не понимая, к чему все эти извинения.
– В общем, – я тщательно подбираю слова, что делать довольно непросто, учитывая охватившее меня волнение, – на следующий день, когда о пропаже Киоко стало известно всем, тебя не было в Университете. И я подумала, что ты, как и тогда или ухаживаешь за дедушкой, или кино смотришь. В общем, так как ты не отвечал на звонки, я решила зайти к тебе. Мы с Лайтом вместе решили… Знаю, нам не стоило этого делать, но дверь была не заперта, как и тогда. И мы подумали, что ты дома… – я опасливо кошусь на Эля, но по его лицу совершенно невозможно что-либо прочесть, так что я понятия не имею, сердится он или же ему все равно. – И я видела кое-что… Об этом и хотела спросить…
– Заходила в мою комнату? – ровно спрашивает он, и голос его так же непроницаем, как и лицо.
– Прости, – шепчу я, будучи совершенно уверенной, что даже если он меня сейчас ударит, то я буду не в обиде. – Я знаю, что не следовало…
– И правда не следовало, – подтверждает Эль, и от этого проклятого спокойствия в его голосе мне хочется просто провалиться сквозь землю. Лучше бы он действительно меня ударил или накричал. – Но сделанного не воротишь, так что… в общем, не бери в голову…
С минуту мы идем молча. Эль по-прежнему совершенно невозмутим. По крайней мере, с виду, кто знает, что творится у него в душе. Зато меня просто кондрашка хватила, и от напряжения воздух вокруг меня звенел.
– Не стоит так волноваться, – смотрит на меня он с чуть заметной улыбкой. – Не собираюсь я тебя убивать.
– Кто тебя знает, – говорю я и, в общем-то, расслабляюсь, потому что чувствую, что он и не рассержен вовсе. Недоволен – о, да! Но не более того.
– Хочешь чаю? – поворачиваюсь я к Элю, когда мы, наконец, добираемся до моего дома.
– Не особенно, – пожимает плечами он. – Но… я зайду.
Сидя в гостиной и непринужденно болтая о всяких пустяках, мы и не замечаем, как быстро протекает время. Поэтому когда ближе к вечеру звонит Саю и спрашивает, дома ли я, я с удивлением замечаю, что уже девятый час.
– Ты ведь не скажешь сейчас, что тебе надо домой? – не то вопросительно, не то умоляюще смотрю я на Эля. – Очередного обсуждения убийств я просто не переживу.
– Если тебя тяготит общество твоих друзей, то зачем ты разрешаешь им приехать? – кажется, он спрашивает на полном серьезе.
– Ну… – меня даже оторопь берет от такого прямого и странного вопроса. – Наверное, потому что они, во-первых, мои друзья, во-вторых, временно живут здесь, и, в-третьих, они мои друзья.
– Логика гениальная, – усмехается Эль и определенно опять надо мной смеется. – Ладно, так и быть, не отдам тебя на растерзание твоим друзьям.
– Вообще-то терзать будут тебя, – вздыхаю я. – Это тебя, как я понимаю, не слишком волнует?
– Мои руки чисты, почему же меня должны волновать какие-то глупые обвинения?
Хех, все же мне до его пофигизма еще ой как далеко. Можно забиться в уголок и тихо хныкать от зависти.
Через двадцать минут в дом шумно вламываются Мэтт и Мелло, наперебой о чем-то споря с Саю, удивительно, но не о музыке. Сама Саю шла сразу же следом за ними, сложив руки на груди и гордо задрав носик к потолку, словно всем своим видом показывая, что все их аргументы ей до одного места. Следом вошли Миса и Лайт, доверительно шепчась о чем-то своем. И замыкал их шествие Ниа, такой хмурый и недовольный, что… я даже предположить не могу, что же могло случиться, что его настроение так испортилось. Очередной разговор с родителями что ли? Такады не было. Видимо, для нее нашлись какие-то дела в Университете, или же она просто опять ушла к Миками.
– О, какие люди в Голливуде! – восклицает Саю, едва завидев Эля, после чего усаживается в кресло и сверлит его пристальным взглядом. – Ну давай, выкладывай, – говорит она. – Где ты пропадал? По что заставляешь Кристен волноваться?
– А где «Здравствуйте»? – не обращая ни малейшего внимания на ее дерзкий тон, спокойно интересуется он.
Я, все это время стоя у окна, отворачиваюсь и беззвучно смеюсь в ладонь. Уж кому-кому, а мне хорошо известно, как мастерски Эль может поставить в тупик одним единственным вопросом, если захочет. Из всех, здесь присутствующих, пожалуй, только Мелло может меня понять – как-никак, он тоже через это прошел, когда пытался взять у него интервью.
Саю кривится, словно у нее во рту оказалась неспелая хурма, и ее пыл явно угасает. И слава богу. Не время сейчас портить друг другу настроение. Похоже, это же чувствует и Ниа, потому как, в отличие от Саю, не спешит приставать к Элю с расспросами. Но скорее всего, его больше волнуют собственные проблемы. У Лайта и Мисы, кажется, вообще к Элю никаких претензий нет; ровно как и у Мелло, который уже включает мой ноутбук, явно намереваясь поставить какую-нибудь музыку; и у Мэтта, которому почему-то кажется, что Тому намного лучше будет у него на коленях. Однако у кота другое мнение на этот счет, и он ни в какую не желает уходить от Эля.
========== Том 1. Глава 20. Шантаж ==========
– Раз уж был во Франции, мог бы привезти какой-нибудь сувенир, – ворчит Саю, никак не желая униматься.
– Можно подумать, тебе нужны сувениры, Саю-чан? – по-доброму усмехается Эль, переводя взгляд с Тома, которого он гладил, на нее.
Она смотрит на него исподлобья, но отвечать не спешит. Видать, понимает, что в словесном поединке у нее шансов нет. По крайней мере, сейчас. А проигрывать она очень не любит.
Вечер идет своим чередом, практически ничем не отличаясь от всех прочих. У каждого свои дела. Кто-то предпочитает уединиться у себя в комнате, кто-то смотрит телевизор, кто-то, заткнув уши наушниками, слушает музыку, кто-то пытается читать книгу, а кто-то ест.
Видимо, в какой-то момент, ближе к полуночи, Элю наскучивает вся эта идиллия, которую представляет собой мой дом, так что он быстренько собирается и уходит. Я, окинув взглядом Мису и Лайта, которые развалились на диване, и Ниа, забравшегося с ногами в кресло, понимаю, что они не придали этому никакого значения, а потому иду следом. И про себя надеюсь, что за мной не станут устраивать погоню.
Наверное, сбегать от своих друзей из своего же дома довольно эксцентрично, но я ни о чем не жалею. Эля я догоняю уже на дороге. Кажется, он этого ждал. По крайней мере, удивление, с которым он на меня смотрит, даже мне кажется наигранным, уж насколько я не умею разбираться в людях.
– Решила тебя проводить, – поясняю я, хотя он ничего и не спрашивает.
На всякий случай я опасливо оглядываюсь назад, но погоню Саю за мной по-прежнему организовывать не собирается. Уже легче. Все же у нее не такой характер как у моей мамы, с ее-то пуританским воспитанием.
– Ты ведь не против, если мы зайдем в магазин? – интересуется Эль. – Дома есть нечего, а умирать от голода пока что не входит в мои планы.
Я, разумеется, не против, так что мы идем в обход, к единственному во всей округе круглосуточному продуктовому магазину. Цены там, конечно, запредельные, да и качество товара оставляет желать лучшего, но выбирать не приходится. Продавец недовольно хмурится, когда Эль сваливает у кассы около дюжины каких-то жутких пирожных, торт, пятикилограммовый мешок сахара и иже с ними…
– Девушкам нельзя таскать такие тяжести! – возмущаюсь я, когда мы идем по улице с покупками, и мою руку оттягивает мешок с пирожными и тортом.
– Не ври, там нет и двух килограммов, – спокойно говорит Эль, окинув взглядом мою ношу. Я только кривлюсь – все-то он знает – и продолжаю ныть. Просто ради прикола. – Можем поменяться, – улыбается он, подавая мне мешок с сахаром.
Я отворачиваюсь, гордо задрав нос к небу.
– То-то же.
– А когда вернется Ватари? – спрашиваю я, когда мы входим в прихожую и топаем ногами на пороге, чтобы стряхнуть липкий снег с ботинок.
– Кто его знает, – пожимает плечами Эль, вешая куртку на крючок, и взяв и сахар и мешок со сладостями, идет на кухню. – Он мне обычно не рассказывает, как проходят эти его турне по миру, да мне и не особо интересно, если честно.
Взяв большую кружку, он насыпает туда четыре ложки кофе, после чего на две трети заполняет сахаром, и уже потом только наливает кипяток. Я только вежливо отказываюсь, когда он предлагает сделать кофе и мне. Как и ожидалось, кроме только что приобретенного сладкого, в холодильнике нет вообще ничего. В очередной раз подивившись, как так вообще можно жить, иду в гостиную.
– Так ты мне расскажешь? – осторожно интересуюсь я, уже не морщась, когда Эль отпивает из своей кружки эту отраву, заедая и без того переслащенный кофе пончиком с карамелью.
Где-то с полминуты он молчит, а потом как-то криво усмехается и смотрит на меня с таким неприкрытым ехидством, что я тут же начинаю ждать подвоха.
– Расскажу, – весело говорит он. – Но только если сначала ты кое-что сделаешь для меня.
Я, пожалуй, даже не возьмусь назвать точное число вариантов его предстоящего условия, которые пронеслись у меня в мыслях. Причем, предположения были от самых безобидных до совершенно неприличных. А что? В тихом омуте черти водятся!
– Что именно? – вопросительно поднимаю бровь я.
Эль выдерживает красивую паузу, а потом вытаскивает из коробки очередной пончик, так густо посыпанный сахарной пудрой, что теста не видно.
– Сейчас ты возьмешь и съешь это, – сдавленно смеясь, говорит он, протягивая мне этот кошмар.
Я только в ужасе таращу глаза и поспешно отодвигаюсь на другой край дивана.
– И не подумаю! – возмущенно отвечаю я, стараясь не смотреть ни на пончик, ни на его пальцы, верхние фаланги которых буквально утонули в сахарной пудре.
– Тогда я нем, как рыба.
Эль смотрит с довольной улыбкой, а по глазам ясно видно, что про себя он надо мной просто ухохатывается.
– Это шантаж! – зато мне совершенно не до смеха, и возмущение просто бьет ключом. Хочется схватить чертов пончик и целиком запихать ему в рот, чтобы неповадно было надо мной смеяться. И останавливает меня, пожалуй, только уверенность в том, что это не поможет.
– Да, – невозмутимо подтверждает он, явно развлекаясь по полной программе, глядя на мою перекошенную рожу.
– Так нечестно! – продолжаю бушевать я.
– Честно, – эхом отзывается Эль.
– Нечестно! Я ненавижу сладкое! – ору я.
– А я ненавижу, когда кто-то заходит в мою комнату, – все с той же убийственной невозмутимостью говорит он. – Так что мы квиты.
Крыть нечем, так что я шумно выдыхаю и недовольно смотрю на него исподлобья, но пончик все же беру. И тут же брезгливо морщусь, когда пальцы погружаются в пудру. Хочется немедленно пойти и вымыть руки, но смысла в этом никакого, так что после секундных раздумий я поступаю как Эль и слизываю с пальцев налипший сахар. Я никогда не любила сладкое. С детства не любила. И вечно повергала практически всех знакомых в состояние крайнего недоумения. Ну как же, маленькая девочка, а сладким не прельщается. Родителей, в особенности маму, это первое время, помнится, даже возмущало, но потом и она отбросила бесплодные попытки научить меня «быть как все». Можно подумать, все жители планеты обожают сладости!
Так что пончик я ем с видом великомученицы, но уже не возмущаюсь – как-никак, сама виновата. А потом все же иду мыть руки, за это время ставшие липкими до невозможности.
– Ну, теперь расскажешь? – спрашиваю я, вновь усаживаясь на диван и широко зевая.
– Нет, потому что ты спишь, – говорит Эль.
– Я не сплю, – пытаюсь возразить я сквозь очередной зевок, но в результате выходит только какой-то невнятный набор звуков.
– Нет, спишь. – Его голос доносится до меня словно из другого мира, кажется, я и правда засыпаю.
Придвинувшись поближе, я бесцеремонно укладываю голову ему на плечо, совершенно не переживая по поводу того, что вполне могу получить по лбу.
– Какой ты противный, – еле-еле ворочаю языком я, не открывая глаз.
– Не отрицаю.
Это было последним, что я услышала. То ли это проклятый пончик подействовал на меня лучше любого снотворного, то ли я просто устала на почве трагических событий этого дня, то ли просто время спать пришло – как никак, на часах горели цифры «02.13».
========== Том 1. Глава 21. Разговоры о жизни ==========
Утром солнце светит прямо мне в лицо. Я чувствую это сквозь сомкнутые веки, но не спешу просыпаться. Уж больно тут тепло и уютно, так что я только поплотнее кутаюсь в плед и поворачиваюсь на другой бок, утыкаясь носом в спинку. Иногда раздается негромкий звон фарфора, а ноздри щекочет аромат крем-брюле, и это гонит сон прочь. Изо всех сил стараясь его удержать, я натягиваю плед на голову. Увы, это не слишком-то помогает.
– Зачем ты пытаешься спать, когда уже проснулась, Кристен? – спрашивает Эль, и я даже сквозь плед чувствую на себе его пристальный взгляд.
Я резко откидываю плед и недовольно смотрю на него одним глазом, ибо второй все еще спит. Эль, как ни в чем ни бывало, сидит в кресле в своей обычной манере и читает газету, держа ее перед собой указательными и большими пальцами. Сомневаюсь, что ее содержимое так уж его волнует, потому что особого интереса в его глазах я не замечаю. Иногда он отпивает из своей кружки чайно-сахарную массу, заедая пирожным, из которого при откусе так и лезет крем, и не обращает ни малейшего внимания на мой недовольный взгляд. Быстро глянув на часы, я обнаруживаю, что еще только восемь утра. Рановато, но надежды на то, что Эль даст мне спать дальше, никакой, так что остается только смириться с неизбежным. Открыв оба глаза и кое-как поднявшись с дивана, иду в ванную, дабы привести себя в божеский вид. Глядя на себя в зеркало, я просто ужасаюсь, увидев там девушку с растрепанными волосами и перекошенным от сна лицом с виду лет на десять меня старше.
Умывшись и собрав непослушные волосы в хвост, возвращаюсь в гостиную. Эль как пялился в свою газету, так и пялится.
– Это что, мне? – я подозрительно кошусь на дымящуюся кружку, стоящую на столике рядом с диваном.
– Тебе, – невозмутимо подтверждает Эль, даже не оборачиваясь.
Я медленно и как-то несмело опускаюсь на диван и с еще большим подозрением смотрю на содержимое кружки, больше всего похожее на мой любимый зеленый чай. Но зная Эля…
Сполна насладившись моим замешательством, этот садист, наконец, отрывается от чтива и ехидно смотрит на меня.
– И в чем подвох? – интересуюсь я. – Сколько сахара ты там размешал? Продолжаешь мстить мне за комнату?
– Ну что ты, какой подвох, – он говорит с такой интонацией, словно я оскорбила его в лучших чувствах. – Там вообще нет сахара.
– Издеваешься? – притворно обижаясь, хмурюсь я. – Чтобы ты да не положил дюжину ложек сахара. Ни в жизнь не поверю!
– А ты попробуй, – усмехается Эль.
Я, по-прежнему хмурясь, беру чайную ложку и зачерпываю в нее чуть-чуть жидкости из кружки.
– И все-таки ты противный, – говорю я, пытаясь собраться с силами и продегустировать напиток.
– Ты и не представляешь, насколько, – отзывается он.
К моему величайшему удивлению, чай и правда оказывается несладким. Совсем. Чудеса да и только. И это настолько неожиданно для меня, приготовившейся к концентрированному раствору сахара, что я просто не знаю, что сказать, а потому просто смотрю на Эля с открытым ртом. И похоже, моя рожа представляет собой такое комичное зрелище, что через несколько секунд он не выдерживает и сдавленно прыскает в свою кружку.
Завтрак проходит совершенно спокойно, что, в прочем, и неудивительно. Что может случиться? Эль вежливо отказывается попробовать мой несладкий чай, я вежливо отказываюсь от булочек с глазурью. Идиллия.
Когда на часах без пятнадцати девять, я уношу кружки и блюдо из-под булочек на кухню и мою посуду. Удивительно, но я обожаю мыть посуду в гостях, учитывая, что заниматься этим дома мне обычно настолько лень, что она копится до тех пор, пока раковина не заполняется доверху.
– А разве тебе сегодня не на работу, Кристен? – внезапно спрашивает Эль, стоя в дверях кухни и смотря, как я вожусь с губкой и моющим средством.
Я так и замираю с недомытой кружкой в руках. В мыслях тут же полный бардак. Проклятье! Мне же и правда на работу! И смена начинается через десять минут! И я не успеваю вовремя! Черт! Черт! Черт! Как я могла забыть?! Вот балда!
В две секунды ополоснув кружку и поставив ее на полку, я пулей лечу в прихожую и начинаю натягивать куртку и обуваться одновременно. Эль, прислонившись к стене и сложив руки на груди, не без удовольствия наблюдает за моими мучениями.
– Чтобы пришел сегодня в «Золотые листья»! – рявкаю на него я, открывая входную дверь.
– Это зачем? – усмехается Эль.
– Затем, что я опоздаю из-за тебя, а потому логично, если ругать будут нас обоих, – быстро тараторю я и выбегаю из дома. Благо, Эль живет ближе к клубу, чем я, так что, может, еще не все потеряно.
– Забавно, на работу надо тебе, а помнить об этом почему-то должен я, – доносится до меня его довольный голос. – Тебе не кажется, что это совсем нелогично, Кристен?
Да уж, сегодня я явно насмешила его рекордное число раз. Сначала с чаем, потом вот с этими поспешными сборами. Когда ж отыгрываться буду, хотелось бы знать?..
«О, боже! И за что мне все это?!» – именно эта мысль промелькивает у меня в голове, когда в 9.03 я вламываюсь в кафе и встречаю взгляд Саю, настолько ехидный, насколько только возможно. Сама она сидит за стойкой, подперев подбородок рукой, и широко улыбается. Я, стараясь не обращать на нее внимания, пересекаю зал и иду в гардероб, где скидываю курточку и надеваю фартук и козырек.
– Кхе-кхе, – в своей излюбленной манере – не то деликатно, не то ехидно – покашливает Саю. – Ну-с? Давай, рассказывай.
– Чего рассказывать-то? – устало спрашиваю я, садясь на соседний стул.
Меньше всего мне сейчас хочется объяснять что бы то ни было, но Саю черта с два отстанет, знаю я ее. Единственная надежда, что придут посетители, и нам станет не до разговоров, но чует мое сердце, это удовольствие мне не светит. По крайней мере, не в ближайший час.
