Текст книги "Побег от прошлого (СИ)"
Автор книги: Iriri
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 45 страниц)
– Ну что, идем в магазин? – бодро спрашивает она, когда мы, наконец, возвращаемся домой. Хотя возвращаемся – это, пожалуй, слишком сильно сказано. Возвращается она, а жалкие останки меня просто кое-как пытаются доползти до порога.
– В магазин? – в ужасе переспрашиваю я. – Ты что, издеваешься? После того, как ты заставила меня оббежать весь квартал, я ног под собой не чую!
– Ничего, отдохнешь в машине, – невозмутимо говорит Миса. – Можешь поверить знающему человеку, двадцати минут на это более чем достаточно.
Я обреченно возвожу глаза к потолку, словно спрашивая, за что мне все это, но потом вспоминаю, что, вообще-то, это была моя идея, так что винить я могу только себя.
На кухне, куда мы прямиком отправляемся, сидит Ниа и, как обычно, читает какой-то увесистый фолиант. Приглядевшись, я могу прочитать название. «Сумерки идолов, или как философствуют молотом». Фридрих Ницше. О, боженька ты мой! Как только люди не развлекаются… Нет, я всегда знала, что Ниа может читать все, что угодно, начиная от детских книжек и заканчивая письменами древних Майя, но мне всегда казалось, что он больше предпочитает художественную литературу. Хотя не исключена и возможность того, что в университетской библиотеке больше не осталось ни одного не прочитанного им художественного произведения.
– Доброе утро, – как ни в чем ни бывало, приветствует он нас, стоит только войти на кухню.
– Доброе, – в унисон отвечаем мы.
На то, чтобы переодеться в более цивильную одежду, нежели спортивный костюм, у меня уходит почти полчаса. Все это время Миса, уже переодевшаяся в джинсы и кристально белую – до боли в глазах – блузку, подпирает косяк и наблюдает за моими мучениями, сдержано посмеиваясь, когда я усердно пытаюсь запихнуть обе ноги в одну штанину, искренне считая, что надеваю юбку. Но, как ни странно, моего могущества хватает даже на то, чтобы выдержать и эту пытку. Ладно хоть красная «ауди» Мисы припаркована у дома, а не на стоянке, а то пришлось бы еще туда тащиться.
– А что ты хочешь подарить Лайту? – спрашивает Миса, когда мы останавливаемся у светофора.
– Честно, понятия не имею, – пожимаю плечами я. – Музыку я ему уже дарила дважды. И на чемпионат мира по теннису мы все ездили в прошлом году. Хотелось бы что-нибудь экзотическое. – А потом усмехаюсь. – Можно, конечно, подарить, например, игуану, но сомневаюсь, что он нуждается в домашнем питомце, да и к тому же, я понятия не имею, какой за ней нужен уход. А ты что дарить собираешься? – смотрю я на нее, когда загорается зеленый, и мы продолжаем путь.
– Я подарю новые часы, – полповорота головы в мою сторону. – Он все время жалуется, что его нынешние без конца отстают.
– Я-а-асно, – задумчиво тяну я, разглядывая промелькивающие мимо красочные витрины магазинов.
Добравшись, наконец, до торгового центра, мы прямиком идем в местный салон часов. Очевидно, Миса заранее позаботилась о покупке, потому что, как оказалось, часы для нее делались на заказ с использованием драгоценных металлов и камней. В общем, нетрудно догадаться, что за такую покупку она выписала чек на кругленькую сумму, впрочем, выглядела при этом такой довольной, словно эти деньги жгли ей карман. А я, признаться, так и не придумала, что же буду дарить. В теннисе я не слишком разбираюсь, да и к тому же у Лайта и так есть чуть ли не дюжина ракеток и всего, что положено. Да и третий раз музыку дарить тоже не дело. Хоть оба раза я и дарила подборки мелодий, которых ни он, ни кто-либо другой из моих друзей, до этого вообще не слышал, во всем должно быть разнообразие. Пока мы ходим между бутиков, Миса рассуждает вслух о том, что завтра подавать к столу. И, наконец, когда мы проходим мимо книжного магазина, меня осеняет. Ну конечно! Как я раньше не додумалась! Ведь, кроме спорта, у Лайта есть еще одно хобби – иностранная литература, и на днях он как раз жаловался, что в библиотеке мало книг на русском, изучением которого он увлекся в последнее время. Миса от моей идеи, кажется, приходит в полный восторг. Напомнив, что Лайт обожает переводить стихи, она тащит меня к стеллажам, где стоят книги с иностранной поэзией. К сожалению, практически все из них уже являются переводами. Но все же всякое усилие бывает вознаграждено, так что почти на самой верхней полке, наконец, обнаруживаются книги и на русском, и на французском, и на немецком, и на других языках. Взяв первый попавшийся пухлый томик, я читаю автора. Александр Сергеевич Пушкин. То, что надо! Не сказать, что я фанатка русской поэзии и этого поэта в частности – я вообще поэзию не слишком-то жалую – но уверена, что Лайту придется по душе. Так что я снимаю с полки все три имеющихся в наличии тома со стихами, и мы идем к кассе.
По дороге к выходу Миса отчаянно пытается прочитать хоть слово, но только недовольно хмурится и то и дело возмущенно качает головой.
– Блин, как это вообще можно читать?! – наконец, сдается она, когда мы подходим к машине. – Что за буквы такие?
– Кириллица, – невозмутимо поясняю я, не добавляя к этому ничего и усаживаясь на переднее сидение.
Миса дует губки и ворчит под нос что-то вроде «Бяка, знаешь же, что я по-русски вообще не говорю», но все же садится за руль. По дороге к дому она еще некоторое время наигранно на меня сердится. Минуты три от силы. Она вообще не умеет подолгу сердиться и обижаться, потому как прекрасно знает, что время проводить можно гораздо более увлекательно, чем тратя его на подобные глупости.
– Уверена, Лайт будет в восторге, – говорит Миса, когда мы подъезжаем к дому. – Хотя ты все равно бяка. С ним совершенно невозможно иметь дело, когда он сидит за своими переводами. Признавайся, ты это специально задумала, чтобы мы с ним меньше общались?! – Она хитро прищуривается и смотрит на меня с откровенным ехидством. – Что, положила глаз на моего парня? И сейчас таким вот образом пытаешься привлечь его внимание?
И сама же смеется вместе со мной, потому что отлично понимает, что несет полную чушь. Однако наше веселое настроение сменяется недоумением и даже каким-то недовольством, когда мы выходим из машины и слышим доносящиеся из дома вопли.
– Что они там опять не поделили? – закатывает глаза Миса и вслед за мной заходит внутрь.
Шум, как и следовало ожидать, доносится из гостиной. Там все столпились в одну кучу и ожесточенно о чем-то спорят. Только Лайт одиноко сидит на диване и в этот балаган не вмешивается.
– Ничего не знаю, будем слушать Аббу! Потому что Лайт тоже любит Аббу! – Саю стоит в позе «руки в боки» и напирает на Мелло под общий гомон остальных.
– У тебя что, пристрастий других нет?! – не останется в долгу и Мелло. – Абба! Абба! Абба! – передразнивает ее он. – Сколько можно? Лучше поставим Dschinghis Khan. У меня полный сборник их песен!
– Народ, прекращайте! – устало просит Лайт, сделав страдальческое лицо, однако, те даже не обращают на него внимания.
– Давайте лучше поставим спокойную музыку для релаксации? – осторожно вмешивается в их спор Такада, ярая поклонница успокаивающих мелодий.
– Не-е-ет, лучше что-нибудь новенькое, – вклинивается в беседу и Мэтт. – Я накачал целую кучу музыки из игр.
– Господи, давайте просто поставим классику и дело с концом, – выдвигает свое предположение Ниа, видимо, отложив на время книжку (хотя, может, он ее уже дочитал).
– Какая к черту классика?! Мы будем слушать Аббу!
– Нет, Dschinghis Khan!
– Саундтреки из игр!
– Успокаивающую!
– Нет, классику!
– Наро-о-од! Завязывайте свои споры, а? Будем слушать мой диск.
– Ты и так слушаешь свою Аббу каждый день!
– Как будто ты свою любимую «Moskau» по сто раз на дню не крутишь!
– Это же диско. Давайте что-нибудь поспокойнее.
– Да, например, Моцарта. У Кристен целый сборник классиков.
– Чтобы мы все уснули? Лучше главную тему Сайлент Хилла, она вообще не может наскучить.
Видать, от всего этого гвалта у Лайта начинает болеть голова, так что в какой-то момент он резко встает с дивана и идет в сторону кухни, выглядя при этом человеком, который совершенно недоволен жизнью. На нас с Мисой остальные даже внимания не обращают, так что мы догоняем Лайта на полпути и одновременно берем его под руки.
– Вечно этот скандал из-за музыки, – буркает он. – Ненавижу!
– Да брось, Лайт, – мягко говорит Миса, понимающе улыбаясь, когда он усаживается на табурет. – Побузят, перестанут, как будто ты их не знаешь.
– Вот именно, – киваю я, накладывая в шейкер мороженое, молоко и лимонный сироп. – Это же из года в год повторяется, мог бы уже и привыкнуть.
– К этому невозможно привыкнуть. – Кажется, настроение у Лайта испортилось совершенно, что даже молочный коктейль не может его поднять, ровно как и объятия и утешения Мисы. – Хочу поиграть в теннис, – мрачно говорит Лайт, за один глоток выпивая почти полстакана и явно не боясь подхватить простуду.
Я сразу же вспоминаю Эля. А вместе с ним и тайну его внезапного исчезновения. И исчезновения Киоко… Тяжело вздохнув, я оставляю Мису и Лайта наедине и ухожу из кухни. Спокойно пересекаю гостиную, игнорируя стоящий там гам, и поднимаюсь наверх к себе в комнату. Том мирно спит, свернувшись калачиком в кресле, так что я без риска его побеспокоить падаю на кровать и разваливаюсь на спине, раскинув руки в стороны.
«Хочу видеть Эля… Хочу видеть Эля…» – навязчиво крутится в голове одна и та же мысль.
Без особой надежды на успех беру мобильник и набираю его номер. Гудки, гудки, гудки… Ну кто бы сомневался?..
«Неужели так трудно было предупредить, что куда-то уезжает? Пропал и все тут… А может, он уже дома, а мы с Лайтом просто приходили, когда он куда-то выходил?»
– Что, Кристен? – внезапно раздается из трубки его голос, и я от неожиданности чуть не роняю телефон.
– Наконец-то я до тебя дозвонилась! – вскрикиваю я, и затем меня моментально переполняет такое невероятное возмущение, что я никак не могу собраться с мыслями, а потому пытаюсь одним словом спросить «Где ты?», «Почему не отвечаешь?» и «Почему не появляешься в Университете?»
Как ни странно, он меня прекрасно понимает, потому как отвечает без задержки на осмысливание моего невнятного блеяния.
– Ватари попросил меня кое-что ему привезти, – спокойно говорит Эль. – Так что мне пришлось срочно вылететь во Францию. Приеду обратно завтра или послезавтра.
– Приезжай, – улыбаюсь в трубку я. – Лайт горит желанием снова сыграть с тобой в теннис. И я соскучилась…
– Ну, хоть кто-то по мне скучает. – Я словно вижу, как он беззвучно смеется от моих слов.
– Ладно, Кристен, извини, но у меня нет времени на разговоры, – я только вздыхаю, услышав это, но ничего не поделаешь – наговоримся, когда приедет.
– Ладно, до встречи, – говорю я, надеюсь, без лишних ноток сожаления в голосе.
– И не забудь поздравить Лайта от меня с Днем Рождения, – напоследок произносит Эль, и я недоуменно смотрю на свой телефон, про себя удивляясь, откуда он узнал об этой дате – неужели проштудировал наши личные дела?
– Обязательно, – обещаю я, стараясь не выдавать своего изумления, и он отключается.
Я снова вздыхаю, малость расстроенная, что разговор закончился так быстро, но в то же время у меня словно камень с души падает. Потому что теперь я знаю, что Эль никуда не пропадал, а просто уехал к своему деду, и значит, можно успокоиться, а не мучиться догадками в неведении.
По идее, стоит спуститься на кухню и сообщить эту новость Мисе и Лайту – остальные сейчас явно не в том состоянии, чтобы осмыслить ее как надо. Но мне лень вставать и идти вниз, тем более в этот момент просыпается Том и, как следует потянувшись, запрыгивает на кровать, разваливаясь рядом со мной и требуя внимания к своей персоне. Я поворачиваюсь на бок и задумчиво запускаю руку в его густую шерсть, перебирая ее между пальцами.
– Пошли, кормить буду, – устало говорю я коту где-то через полчаса бесконечного мурлыканья и поглаживаний пушистого брюха. Он моментально вскакивает и с громким мяуканьем несется на первый этаж, двигаясь на кухню.
Мисы и Лайта там уже нет, видимо, пошли к себе в комнату или проветриться, подальше от остальных, так что сообщать, что Эль нашелся, уже некому. Скандал в гостиной тоже утих, и все разбрелись кто куда, только Ниа сидит перед шахматной доской и, кажется, играет сам с собой.
– Что, наконец-то дозвонилась до Эля? – не отрываясь от шахмат, спрашивает он.
Я только кривлюсь от неожиданности, потому что никак не могу привыкнуть к тому, что все почему-то всё обо мне узнают еще до того, как я рот открываю.
– Ну, и что ты так на меня смотришь? – едва заметно усмехается Ниа, поворачиваясь ко мне. – Если не хочешь, чтобы кто-то знал, что творится у тебя в мыслях, просто не давай им отражаться на лице.
– А если ты знаешь, что я не люблю, когда кто-то озвучивает мои мысли, мог бы просто промолчать, – огрызаюсь я, к своему удивлению, начиная сердиться всерьез. И ведь знаю, что злиться на Ниа в принципе бесполезно и упрекать его в прямоте тоже, потому что он все равно будет говорить правду, сколь отвратительной она бы ни была.
– А почему ты сердишься? – удивленно смотрит на меня он. – Насколько я понимаю, у тебя сейчас должно быть отличное настроение, которое невозможно испортить подобной ерундой.
– Ты неправильно понимаешь, – снова огрызаюсь я, не желая вдаваться в подробности.
– Ну, да, тебе лучше знать, – кивает Ниа, опять возвращаясь к шахматной доске и давая этим понять, что разговор окончен.
Я только хмыкаю и, быстро натянув курточку и сапоги, иду в «Золотые листья». Не сказать, что мне так уж хотелось сидеть в кафе, попивая молочный коктейль, но оставаться дома почему-то было в тягость.
Народу в кафе было не слишком много, но и не слишком мало, так, серединка на половинку. Было несколько свободных столиков, так что я со спокойной душой расположилась за тем, что был у окна.
– Привет, Кэти, – улыбаюсь я официантке, когда приходит моя очередь. – Давай как обычно.
– О, вы сейчас все по очереди приходить будете? – усмехается она в ответ, раскладывая на подносе кусок пиццы, картошку фри и ванильный молочный коктейль. – Только что Майл и Михаэль прибегали, буквально за несколько минут до тебя. Теперь вот ты.
– Ай, все куда-то разбежались, – легкомысленно отмахиваюсь я.
Когда, расплатившись за заказ, я иду к своему столику, меня внезапно осеняет воспоминание, что именно за ним тогда сидела Киоко, на следующий день после скандала в столовой. А потом смотрю на соседние столики, которые также расположены у окна по обе стороны от моего, – обычные места Джона Уильямса и Эни Брайден.
«Блин, даже как-то жутковато… – думаю я, устраиваясь на стуле и принимаясь за пиццу, а потом замираю, так и не донеся кусок до рта. – И ведь здесь же, за этим столиком сидел и Эль, когда я увидела его в первый раз. Тогда, на Рождество… Как будто какие-то заговоренные столики, ё-моё… Словно убийца выбирал жертв здесь, в «Золотых листьях»… Хотя нет, бред это все. Ведь не только жертвы сидели на этих местах. Вернее они сидели здесь, когда работала я… А может, это знак? Может, Эль должен стать следующей жертвой?.. Нет! Даже думать об этом не хочу! Но ведь может… Тот же курс, та же группа… Интересно, что остальные думают по этому поводу? Хотя… все это притянуто за уши… и эти дурацкие столики… простое совпадение…»
Пиццу ем, не ощущая ни вкуса, ни запаха и просто тупо смотря в пространство перед собой и обдумывая свои внезапные озарения. Впрочем, чем больше я обо всем этом думаю, тем более бредовыми кажутся мне мои выводы.
«Если рассуждать по-твоему, то тогда следующей жертвой вполне можешь оказаться ты сама, – едко замечает протестующая против этого бреда мысль. – Раз уж тебе хватило ума умостить свою задницу на этот стул. Или кто-то из твоих соседей, ведь Эни и Джон сидели за теми столиками. Или любой другой, кто когда-либо здесь сидел. Вздор!»
«Я точно не могу, – возражает ей другая мысль. – Во-первых, я на год их всех младше, а во-вторых, я имею счастье не учиться в Высшей Школе Дизайна, а все жертвы пока что учились именно там».
– Чего такая серьезная мина? – внезапно раздается знакомый голос, и через секунду ко мне за столик подсаживается Такада, похоже, не слишком-то чем-то довольная.
– Да так, – неопределенно говорю я. – Размышляла об убийствах… Не бери в голову.
– И не буду, – спокойно кивает она. – Хватит с меня Теру. Он тоже только о них и думает… А вообще, тут просто скукотища! – Такада складывает руки на груди и с отвращением смотрит на кислородный коктейль в своем стакане. – Половина студентов разъехались по домам в связи с этими убийствами. У меня две трети группы отсутствуют на занятиях, так что я их тоже отменила до лучших времен.
– Ясно, – невесело говорю я, не зная, что тут еще можно добавить.
– Что, все переживаешь по поводу отсутствия Эля? – немного склоняет голову она, чтобы заглянуть мне в лицо.
– Нет, не переживаю, – поднимаю глаза я, а потом вспоминаю, что так никому и не рассказала, что до него дозвонилась. – Он же наконец-то соизволил взять трубку.
– Серьезно? – вмиг оживляется Такада. – И как он объяснил свое отсутствие? В больницу, что ли, попал?
– Нет, что ты, – я смотрю на нее чуть ли не возмущенно, что ее, впрочем, нисколько не смущает. – Просто уехал. Как он сказал, во Францию, что-то отвезти своему деду.
– Понятно, – как-то излишне четко выговаривает она, затем залпом выпивает свой коктейль, громко стуча стаканом об стол, и встает на ноги. – Ладно, Крис, я скучать не намерена, и тебе не советую. Пойду посмотрю, может в Университете есть какие-нибудь дела, а ты тут не горюй.
Сказав это, Таки несильно ударяет меня кулаком по плечу и важно, будто леди из высшего общества, уходит из кафе, оставив меня расплачиваться за ее заказ. Вот коза!
Заняться решительно нечем, так что, через силу запихав в себя пиццу и картошку, возвращаюсь домой, планируя сделать там, наконец, уборку, раз уж никаких других дел нет. Об этом я размышляю по пути к дому, а потом всплывают воспоминания о том, сколько в этом проклятом коттедже комнат, сколько ковров, несомненно, затянутых шерстью Тома, и насколько затянется эта генеральная уборка.
========== Том 1. Глава 18. Пушкин ==========
– Я сказал, нет!
Именно этими словами встречает меня дом, стоит только войти в прихожую. Меня на пару секунд даже оторопь берет от неожиданности, но практически сразу же сменяется удивлением, когда я понимаю, что эти слова произнес, нет, прокричал Ниа, который на моей памяти вообще ни разу не повышал голос.
– Ты чего? – осторожно заглядываю я в гостиную.
Он говорит по телефону, а на его лице написана крайняя степень раздражения, чуть ли не до зубного скрежета. Из трубки доносится женский голос, и Ниа слушает говорящую, закатывая глаза, словно весь этот разговор уже достал его по самое не могу.
– Нет, мама, я не поеду домой, сколько еще раз я должен это повторить?! – орет он в ответ. – Можете даже время не тратить на поездку сюда. Я никуда не поеду! Что?! Не тронет меня никакой маньяк! Хватит переживать по пустякам!
Голос в трубке, кажется, тоже переходит на крик, так что Ниа отводит ее подальше от уха, словно боясь, что она вот-вот взорвется, и закатывает глаза, наглядно демонстрируя значение фразы «как же меня это достало».
– Короче, мам, я сказал, что остаюсь! – твердо говорит он, когда становится ясно, что визг из трубки не прекратится никогда. – Не говорите, что я вас не предупреждал! – и обрывает связь.
Я смотрю на него во все глаза, пребывая в состоянии легкого шока. А может, и не легкого. Если честно, я понятия не имела, как себя держит Ниа со своими приемными родителями, но такого я никак не ожидала.
– Что? – непонимающе поднимает одну бровь он, разглядывая мою ошарашенную рожу. – Родители хотят забрать меня из Университета, – поясняет он раздраженно, видать, пытаясь восстановить самообладание, растерянное во время телефонного разговора. – Дескать, «тут небезопасно, и вообще мне будет гораздо лучше дома». Обалдеть можно! Почему до них никак не может дойти, что я уже не ребенок, а?
«Да, – про себя отмечаю я, вспоминая свою маму. – Походу, у нас с ним одни и те же проблемы с родителями…»
Ниа открывает было книгу, но тут же с хлопком раздраженно ее захлопывает. Похоже, и у него сегодня настроение ключом отнюдь не бьет. Что ж за день-то такой?!
Так как дома больше никого нет, то свою идею относительно «немного прибраться» я высказываю Ниа. Тот только морщит нос. Ничего удивительного, он никогда не был любителем ползать по дому с мокрой тряпкой. Собственно, среди нас вообще нет ярых поклонников этого занятия. Но, несмотря на всю свою нелюбовь к наведению порядка, Ниа все равно соглашается мне помочь. То ли ему просто неудобно будет, что я буду работать, а он бездельничать, то ли планирует таким образом выпустить пар, кто его знает…
К моему удивлению, дело у нас очень даже спорится. Может, бардак оказался не таким уж жутким, а может, мы так самозабвенно взялись за работу, что не заметили, как время прошло, не могу сказать. Возможно, и то, и другое. Но первый этаж мы выдраили всего за полтора часа, аж самой не верится.
– Ого! – раздается одобрительный возглас Лайта, когда мы собираемся приступить к приборке второго этажа. – Выгнать всех из дому, чтобы начать уборку! Отличный ход, Нейт!
Кажется, Мисе все же удалось поднять ему настроение, которое было на отметке «Более чем совсем паршивое», когда я оставила их вдвоем на кухне. Сама Миса через несколько секунд прибегает из своей комнаты в костюме а-ля горничная и, сияя от радости, изъявляет желание нам помочь. Лайт вроде бы не разделяет ее намерений, но и не протестует, когда она выдает ему пылесос и говорит, что это мужская работа.
За уборкой второго этажа я окончательно выкидываю из головы мрачные мысли по поводу жертв. Видать потому, что грустить в той комнате, где находится Миса, вообще нереально, ибо ее жизнерадостность просто бьет ключом, заражая всех вокруг. Даже Ниа и тот развеселился.
– С Днем Рождения, Лайт! – как обычно хором кричим мы, кто-то смеясь, кто-то хлопая в ладоши, а кто-то буквально вися на шее у именинника.
Лайт не без удовольствия принимает подарки, рассыпается в благодарностях и довольных улыбках, словом, выглядит совершенно удовлетворенным жизнью человеком.
Чтобы не обидеть никого из спорщиков по поводу музыки (или всех сразу, это как посмотреть), он ставит свой диск, один из тех, что я дарила ему на прошлые Дни Рождения. Мелодии и песни переплетаются таким образом, что совмещают в себе несколько музыкальных стилей, словно специально, чтобы угодить всем и каждому. С одной стороны может показаться, что это обычная музыка для релаксации, но в то же время иногда там промелькивают и моменты из известных песен самых разных направлений, и из классических произведений. И это чудо продолжается не больше, не меньше три часа двенадцать минут.
В какой-то момент, устав от танцев и караоке, Лайт начинает вслух читать стихи Пушкина, открыв одну из подаренных мною книг на первой попавшейся странице.
Снова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливой бедою
Угрожает снова мне…
Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей?
Бурной жизнью утомленный,
Равнодушно бури жду:
Может быть, еще спасенный,
Снова пристань я найду…
Но, предчувствуя разлуку,
Неизбежный, грозный час,
Сжать твою, мой ангел, руку
Я спешу в последний раз.
Ангел кроткий, безмятежный,
Тихо молви мне: прости,
Опечалься: взор свой нежный
Подыми иль опусти;
И твое воспоминанье
Заменит душе моей
Силу, гордость, упованье
И отвагу юных дней.
И все слушают его, затаив дыхание. Хотя, помимо меня и, разумеется, самого Лайта (а может, еще и Ниа, но с ним я вообще ни в чем не могу быть уверена на все 100%), никто и понятия не имеет, о чем идет речь в этом стихотворении, но все каким-то образом чувствуют его настроение и глубину. Лайт умеет читать стихи с чувством, передавая эмоции поэта, даже зарубежного. У меня так никогда не получалось, хоть и жила я в свое время в России, и язык знаю.
– Кстати, Лайт, – говорю я, когда вечеринка возвращается в свое русло. – Чуть не забыла. Эль просил передать что, во-первых, он тоже поздравляет тебя с Днем Рождения. – Ягами криво усмехается, видать представляя, что с того вполне бы сталось в качестве подарка принести огромный торт, который не поместился бы на столе, и самому съесть от него как минимум половину. – А во-вторых, он завтра приезжает, – заканчиваю я свою мысль, оставляя его улыбку без комментариев. – Так что никто не помешает вам еще раз сыграть в теннис, раз уж тебе так припекло.
– О, так ты все-таки связалась с ним? – кажется, он удивлен этой новостью, а может, просто делает вид, что удивлен.
– Ага, – киваю я, а потом усмехаюсь. – Мистер-пожиратель-сладкого-в-огромных-количествах, как оказалось, умотал во Францию на несколько дней.
– Понятно, – кивает Лайт, довольно усмехаясь.
– Кристен, хватит соблазнять моего парня. – Лайта сзади обнимает Миса, положив голову ему на плечо и смотря на меня полным смеха взглядом.
«Ну все, кажется, теперь она будет мусолить эту тему до посинения», – про себя ворчу я, но улыбаюсь.
– Вот-вот, – поддерживает Мису Мелло, откуда ни возьмись вырастая у меня за спиной. – Хватит сидеть и чесать языком, пойдем потанцуем.
Как раз в этот момент Саю, наконец, добирается до музыкального центра и, вырубив диск Лайта, включает Аббу.
– Хех, ну пойдем, – как-то не то устало, не то обреченно вздыхаю я, поднимаясь с дивана.
Следующие полчаса протекают в каком-то невероятном бешеном темпе, так что я не успеваю даже следить за ходом времени. В центре комнаты пляшем я, Мелло и Мэтт. И если Мелло полностью поглощен танцем и весельем, то Мэтти явно веселится просто для вида, и не заметить его чуть ли не голодные взгляды на Такаду просто невозможно. Впрочем, саму Такаду, кажется, вовсе не волнуют его взгляды, ибо она спокойно сидит в кресле, самозабвенно гладя Тома, который разлегся у нее на коленях. Возможно, ей следовало бы все-таки стоило быть с Мэттом помягче, хотя я не могу сказать, что она неправа. Зачем давать человеку ложную надежду? Ну хоть по телефону при нем не говорит, и ладно. Миса уселась к Лайту на колени и они периодически о чем-то перешептываются. К пляскам присоединяться не спешат, что, в принципе, на них не слишком похоже, но бывает. Ниа, сходив к себе в комнату, возвращается с очередным трудом Ницше, но почитать ему так и не удается, потому что Саю изъявляет желание потанцевать. И, к моему величайшему удивлению, он соглашается! Чтобы Ниа променял чтение на танцы! Чудеса, да и только! Такое на моей памяти произошло впервые.
Ближе к полуночи внезапно раздается требовательный стук в дверь, нарушая царящую дома идиллию. Лайт и Миса, до этого танцевавшие медленный танец, отрываются друг от друга и одновременно поворачиваются в сторону прихожей. Саю от неожиданности роняет свой карманный плеер, и тот залетает далеко под диван. Том тут же гонится за ним как за мячиком, спрыгнув с коленей Такады. Остальные только пожимают плечами и вместе со мной идут в коридор.
Вопреки предположениям Такады, считавшей, что это вполне может быть Миками, за дверью стоит вовсе не он. Первые несколько секунд я снизу вверх непонимающе смотрю на пришедшего, а потом подает голос Лайт.
– Уоткинс?! – кажется, Ягами ошарашен ничуть не меньше моего. – А ты что здесь делаешь?
– Если ищешь Эля, то его здесь нет, – складываю руки на груди я. – Так что если ты пришел за ним, ничем не можем быть полезны.
– Вообще-то я пришел поговорить с тобой, О’Хара, – говорит он на удивление ровным голосом, кивая на меня. – Есть разговор.
– И для этого ты приперся на ночь глядя? – кривлю губы я. – До завтра-то нельзя подождать?
– Стал бы я приходить сейчас, если бы это могло подождать до завтра, – хмыкает он. – Так что, пройдемся может?
– Никуда она не пойдет! – в один голос кричат вместо меня Мэтт, Саю и Миса.
– Исключено, – поддерживает их Лайт. – В свете событий последних месяцев было бы чересчур опрометчиво идти куда-то с незнакомым человеком накануне первого числа. Тебе не кажется?
Уоткинса его рассудительность и осторожность, кажется, только развеселила, если судить по его кривой усмешке вкупе с презрительным взглядом.
– Ты прав, – смотрит он на Лайта и, игнорируя остальных, снова поворачивается ко мне. – Так где, в таком случае, мы можем поговорить?
Вздохнув, я киваю всем, чтобы шли в гостиную, а сама выхожу на крыльцо, прикрыв за собой дверь. И хотя на улице довольно прохладно, я только поплотнее кутаюсь в кофту.
– И что за срочность? – я хмуро смотрю ему в глаза, желая поскорее от него отвязаться и вернуться к прерванной вечеринке.
– Где Эль?
Я только закатываю глаза. Этого стоило ожидать! И уже поворачиваюсь, чтобы войти обратно в дом, как Уоткинс обрушивает на меня новость.
– Я видел Киоко перед ее отъездом. Она куда-то ушла с ним, и больше ее никто не видел.
– Слушать не желаю, – отрезаю я, а в душе закипает возмущение от такой наглости. – Никогда бы не подумала, что такой человек, как ты, опустится до распускания слухов. Тем более таких.
– Тогда где Эль? – его ничуть не смутили мои слова. Скорей уж наоборот. – Разве он не пропал в одно время с ней?
– Бред! – говорю я. – Я недавно говорила с ним по телефону. Его вообще нет в стране!
– А ты-то откуда знаешь? – кажется, этот довод не вызвал у него ничего, кроме смеха. – Он сам тебе сказал? И ты веришь?
– Я поверю скорей ему, чем тебе.
Этот разговор катится черте куда, и надо поскорее его заканчивать, потому что слушать этот детский лепет даже не смешно, а скорее противно. До чего только не опускаются люди, чтобы насолить другому…
– К тому же если ты так уверен, что Киоко с ним, то почему не пойдешь к нему домой и не вмешаешься? Боишься? И раз уж ты так запал на Киоко, то разве не хочешь ее спасти?
Он ничего не говорит, словно давая мне возможность высказаться полностью, и взгляд его пустой и равнодушный. Даже и не скажешь, что он переживает за судьбу девушки, к которой неравнодушен. Или я чего-то не понимаю?
– И зачем ты рассказываешься все это мне? – наконец, задаю я волнующий меня больше всего вопрос. – Если ты обвиняешь Эля, то почему не пойдешь в полицию? Что, боишься, что тебя обвинят в клевете?
Уоткинс молчит где-то с полминуты, и за это время я вижу, как изменяется выражение его лица. С самодовольного оно сначала становится каким-то печальным, частично испуганным, а потом плавно переходит в равнодушное и какое-то отстраненно-смиренное.
– Он знает, что я видел их с Киоко, – его голос звучит ровно и спокойно, но в то же время в нем очень явно промелькивают нотки невероятной печали.
