Текст книги "Оно: всё впереди (СИ)"
Автор книги: Ira_Jones
сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 90 страниц)
– Да нет, я в смысле, сыграть сможет не каждый... то есть это труд и... блин...
– Думаешь, я не смогу? – встал с места Пеннивайз, сверкнув голубой радужкой глаза. Чарли сразу почувствовал себя неуютно, но отступать было поздно.
– Просто... мне кажется, что я на роль Ромео подойду ни чуть не хуже.
– Это же отлично. – прервала их учительница. Все с удивлением посмотрели на неё в ожидании пояснений. – Значит завтра в два часа оба будете в школьном актовом зале. Проведём кастинг и узнаем, кто же больше подходит на эту роль.
– Вот так доигрались... – прошептал себе под нос Майк.
– Ха, согласен. – задрал нос клоун.
– Да ты хоть читал Шекспира? – иронично спросил Бауэрс.
– Эм... это там, где детектив в смешной шляпе? – попытался угадать клоун.
– Это Шерлок Холмс! И написал его Артур Конан Дойл! – шлепнул по лицу Майк.
– Блин, да без разницы. Что я книжонку за день не прочту? – отмахнулся тот.
Все посмотрели на монстра. Тот пытался сохранить уверенность, но в голове всё бурлило. Он в жизни не играл в спектаклях, кроме тех, что организовывал для поимки детей. Но и они, как выяснилось, не всегда удавались. Шарлота лишь засмеялась. Никогда бы она не полупотайной, что монстр с Диксоном будут так отчаянно биться за роль. Вот только, то что Чарли делал это ради неё журналистка не поняла. ***
Марш с остальными пришли к ней домой в пятом часу вечера. Майка они не нашли ни на ферме, ни в кафе, ни даже в библиотеке, пойти в которую заставил их Бен, где они провели ещё полчаса, пока мальчик искал себе нужную книгу. После утомительных поисков, которые ничего не дали, дети решили отдохнуть и дружно направились на Джексон стрит. В дом Билла идти было опасно, так как его мама не очень жаловала большой наплыв гостей, в отличии от Пеннивайза, которому было откровенно плевать.
Неудачники зашли внутрь размашисто, и пройдя в гостиную, где увидели то, что повергло их в шок. В кресле сидел клоун с книжкой в руках и внимательно двигал зрачками глаз слева на право. Он даже не сразу заметил их присутствия. Но после громкого вздоха Эдди, который случился из-за сильного удивления, вышел из транса. Стен даже разинул рот от удивления. Не каждый день Пеннивайза можно было застать за чтением. Был бы у них фотоаппарат, они точно бы запечатлели этот момент на плёнку. Первой из ступора вышла Беверли, которая заметила, что на темно-зеленой обложке книги каллиграфическим почерком написано «Ромео и Джульетта».
– Что тут происходит?? – не поняла девочка.
– Мы что, попали в параллельную вселенную, где ты любишь читать? – усмехнулся Тойзер.
– Или по крайней мере умеешь. – не без издёвки добавил Урис.
– Ха-ха-ха. Смейтесь, но я получу главную роль в пьесе. Я буду играть чувственного и смелого Ромео.
– То есть свою полную противоположность? – усмехнулась Марш.
– Точно! В школе нам сегодня что-то говорили о постановке. – вспомнил Бен. – Кажется, там что-то говорили про участие родителей...
– Всё верно. – из кухни вышел Майк, держа в руках пачку чипсов, купленную по дороге из магазина, в которую они с клоуном зашли после кафе, дабы тот смог взять нудную крику для изучения произведения.
Сначала было тяжко. По словам клоуна, он не понимал, как это, одновременно смотреть на напечатанный текст, читая его, и видеть в голове разные картинки. Ему приходилось прочитывать страницы заново, так как из-за постоянной рифмы и стиля написания, мысль часто ускользала от него. Тем не менее, через некоторое время клоун освоился и дело пошло быстрее.
– А к-к-кто же играет Джульетту? – задал резонный вопрос Билл.
– Шарлота. А я буду бороться с Чарли на главную мужскую роль.
– Тебе ведь это даром не нужно, верно? Ты просто из принципа упёрся. – снисходительно вздохнул Каспбрак, садясь на диван рядом с клоуном.
– И что с того? Я сыграю лучше. Актерство это мое. – гордо ответил монстр. А сейчас не мешайте, мне надо вникнуть в роль.
– Ты книгу начал с конца читать. – заметила Марш, ткнув в темно-зеленую оправу. Пеннивайз посмотрел на книгу и задумался.
– Хах. А я то думаю, почему они умерли в самом начале...
– Вот дурак. – только и смог вымолвить Майк. – Кстати, а вы сегодня Мэта не видели?
– Вроде нет. С момента приезда Шарлоты. – подал плечами Бен.
– Ээээй, забудьте уже о нем. Говорю вам, он просто свалил. Нечего переживать. – протянул клоун. – Тем более, разве у вас нет дел поважнее?
– Например? – поднял левую бровь Урис.
Монстр улыбнулся, покосившись на детей. В его глазах сверкнул привычный ему азарт, на что неудачники томно вздохнули.
– Вам ещё нужно помочь мне получить роль.
====== Глава 66: Типичное страдающие средневековье ======
– Люблю, но реже говорю об этом. Люблю нежней, – но не для многих глаз. Торгует чувством тот, что перед светом всю душу выставляет напоказ. Тебя встречал я песней, как приветом, когда любовь нова была для нас. Так соловей гремит в полночный час весной, но флейту забывает летом. Ночь не лишится прелести своей, когда его умолкнут излиянья... фу, я больше не могу это читать. – Пеннивайз скривился, отодвигая книгу от себя. Он плюхнулся на скамейку и драматично вздохнул, выражая своё недовольство.
В этот солнечный день неудачники с клоуном решили, что ему не помешает практика на свежем воздухе. Подготовка к кастингу на роль главного «Казанова» пьесы была в самом разгаре, но с каждой прочитанной строчкой клоуну становилось всё противнее. Эти сентиментальности не для него. Он просто не понимает их. Чувство любви, коем оно является для человека, чуждо космическому гостю. Поэтому приходится притворствовать. Но ведь как можно притвориться, что чувствуешь что-то, если на самом деле внутри пустота?
– Пеннивайз! Ты и половины не прочёл! – возмутилась Беверли, склоняясь над ним с грозным выражением лица.
– Я не могу это читать! Все эти сопли-слюни просто невыносимы! Вы что, серьезно верите, что это любовь того времени? Типичное страдающие средневековье это вечная грязь разврат и секс. О любви и речи не было.
– Не тебе судить. – отрезал Стенли. – Ты не знаешь, что это. Так что тебе не понять.
– Пффф... мне и так хорошо. – буркнул клоун и посмотрел на книгу. Она лежала на краю скамьи, старая, в темно-зеленой обложке. Они с Майком взяли её в библиотеке. По её внешнему виду можно было понять, что ей не меньше лет пятидесяти. Внутри не было ни даты выпуска, ни названия издательства. Лишь две пустые первые страницы, пожелтевшие за годы прибывания на полке. Пахла она тоже по своему. Некие нотки старины, которые обычному человеческому обонянию не уловить. Зато клоун прекрасно чувствовал их.
– Блин, кто-нибудь может сказать, почему мы возимся с ним, а не помогаем Чарли? – начал ныть Каспбрак.
– Эй, ты на что намекаешь?? – прищурился монстр.
– Да он этой роли достоин больше чем ты. Хотя бы потому, что читал произведение. Ты даже смысл не понимаешь.
– Потому что он дурацкий.
Пеннивайз встал со скамьи, взяв в руку книгу. Дети слегка расступились, давая ему чуть больше пространства. Было не совсем понятно, что он собирается делать и дети даже не знали, к чему готовиться. Монро разинул рот и из горьки вырвалось что-то на подобии резкого хрипа, после чего пасть сомкнулась, а клоун вновь сел на скамью с немой горечью на лице.
– И... что это было? – не понял Бен.
– Я хотел с выражением рассказать отрывок, но забыл первые строки. – признался тот без капли стыда.
Неудачники одновременно ударили по лбам, удивляясь его тупости. Им всё ещё казалось странным, что в некоторых ситуациях он вечно серьёзен и сфокусирован, а в других наоборот, как маленький ребёнок, если не хуже. Тойзер вздохнул и присел на скамейку рядом с монстром. Тот посмотрел на него глазами полными скуки и утомления. Мальчик взял из его рук книгу и открыл её на рандомной странице.
– Как тот актер, который, оробев,
Теряет нить давно знакомой роли,
Как тот безумец, что, впадая в гнев,
В избытке сил теряет силу воли.
Так я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело.
Нет, на мои уста кладет печать
Моя любовь, которой нет предела...
Как это может быть не прекрасно, Пеннивайз?
Клоун отвернулся, не желая отвечать на это вопрос. Для него эти строки не значили ровным счётом ничего. Очкарик вздохнул и положив книгу, встал на ноги.
– Интересно, у Чарли с Шарлотой дела идут лучше? – задумался Майк. – Ибо у тебя просто кошмарно.
– М-может стоит спросить совета у тех, кто через это п-п-проходил? – предложил Денбро.
– Что ты имеешь ввиду, Билл? – не понял Каспбрак.
– Ну, эту пьесу играли в школах во все времена. И кажется, я знаю ещё од-д-дного Ромео в этом городе.... ***
Шериф Бауэрс перекинул ногу через другую и облокотился на спинку стула. Ночное дежурство выдалось очень муторным. Какие-то подростки решили, что будет забавным разукрасить стены участка. Вот только о постах по обе стороны здания они совсем забыли. А так, как Дерри – далеко не город миллионник, то хулиганами оказались двое мальчишек из класса Генри. Естественно задира отнекивался, говоря, что не знает этих ребят и вообще был паинькой. Хотя в голове Бауэрса старшего всё равно витала мысль, что именно он подстрекал их сделать это.
Пеннивайз вместе с Денбро и Тойзером сидели напротив него, чувствуя себя крайне неуютно. В кабинете шерифа вечно пахло перегаром, а от тяжелого взгляда копа становилось не по себе даже самому клоуну.
– Так значит, пьеса? Серьезно, Грей? – усмехнулся он. – И кого ты будешь играть? Тень отца Гамлета? Пхахаха...
– Я ничего не смыслю в литературе, так что ваша шутка меня не задела. – фыркнул монстр.
– П-п-просто Генри рассказывал, что вы в своё время тоже играли Ромео. – перешёл к сути Билл.
– Да, вот мы и пришли за консультацией. – подтвердил Ричи. – Вы наверное долго готовились и прочувствовали произведение сквозь себя?
– Пхах, как бы не так!
От столь резкого заявления троица аж подскочила. Проникновенного разговора как-то не складывалось и мальчишки уже начали думать, что не такая уж это и хорошая идея.
– В каком смысле? – прищурился клоун.
– Это был самый ужасный день в моей жизни. Я вышел под балкон Джульетты, сказал два слова и заледенел. Как Генри, когда решил лизнуть языком фонарный столб на прошлое Рождество.
– Последнее можно было проп-п-пустить. – скривился Денбро.
– Но... всё закончилось хорошо? – с надеждой спросил Тойзер.
– Только потому, что я начал шутить. – гордо ответил шериф. – «О что за кони ходят на балконе?» И после этого все покатилось.
Очкарик даже сам чуть не засмеялся, представляя, какого было той девочке, которой Бауэрс старший сказал это в тот момент. Но тем не менее это было слабым утешением и уж точно не дало Пеннивайзу ничего полезного. Скорее наоборот, привило ещё более халатное отношение к пьесе и к произведению. Билл же наоборот нахмурился, мысленно представляя, как клоун поёт прямо на сцене. Не очень приятно будет, если весь город увидит его позор. Хотя, до этого ещё нужно пройти кастинг. А это не так просто.
– Эй, шеф! Вас зовут! – дверь приоткрылась и внутрь заглянул рыжеволосый паренёк в полицейской фуражке. – Там на южной два пьяных парня устроили драку.
– О боже... – протянул Бауэрс, медленно вставая с места.
– Э-эй, вы что, уже уходите? – развёл руками Тойзер. – А как же мы? Вы не вселили в Роберта ни капли стремления выучить Шекспира.
– Почему же? Знать Шекспира очень важно. – наигранно удивился коп. – Вот например, я цитирую: «До двери полпути уже прошёл я. Три четверти. И вот я ухожу!»
После этих слов он быстро вышел из офиса, оставляя неудачников с клоуном одних. Пеннивайз лишь закалил глаза. Теперь произведение казалось ему ещё более нелепым, чем раньше. Он даже начал жалеть, что начал этот спор. Уступи он роль Чарли с самого начала, ничего бы не было. Но разве он мог? Нет. Гордыня не позволит.
– От него вреда больше, чем пользы. – скривился очкарик.
Троица покинула участок и вышла на парковку, где их ждали остальные. Своим видом они дали понять, что ничего хорошего из разговора с Бауэрсом-старшим не вышло. Солнце уже практически было в зените, а следующим утром уже в восемь клоун должен был предстать перед судьями, то бишь Миссис Кол и ещё двумя председателями школьного совета, дабы побороться за роль.
– Ну как? – поинтересовался Бен.
– Не очень удачно... – вздохнул Билл, потирая запотевшую шею.
– Мда. Мы заметили. Шериф вышел из участка, бубня себе под нос строки из произведения. – пожал плечами Стенли – а больше спросить то и некого.
– Тогда я вновь задам мой вопрос. – заныл Эдди. – Почему мы помогаем Пеннивайзу, а не Чарли?? Я думаю, всем очевидно, что он куда лучше с этим справиться.
– Да с чего вы взяли? – начал закипать монстр.
Беверли вздохнула и подойдя к нему, положила руку на острое плечо клоуна. Её лицо стало более лояльным, словно она хочет за что-то извиниться.
– Нууу... ты ведь не человек, сам знаешь. И чувство любви у тебя крайне... специфическое. Ты же даже не понял, почему в конце они умерли.
– Потому что они придурки! Нельзя было подождать пока она проснётся или хотя бы попробовать разбудить? Нет же, он пьёт яд и умирает! А чего ради? Любви?
– Эм... ну да.
– Пф, чушь собачья. Кто готов умереть из-за смерти другого человека? Он бы мог найти другую.
– В этом и смысл. – подключился Бен. – Он не хотел другую. Он любил лишь её. И когда она умерла, у Ромео не осталось ничего, что придавало бы его жизни смысл.
Клоун закатил глаза, вновь пропитываясь всей этой сентиментальщиной. Он никогда не воспринимал человеческие чувства, как что-то возвышенное. Обычные инстинкты, приправленные чувством нравственной ответственности, которую люди называют совестью.
– Слушай, нравится тебе это или нет, но когда ты играешь чувствительного персонажа, надо проявлять, ну не знаю... чувства! – всплеснул руками Стенли. – А вообще, на твоём месте я бы сначала думал, а потом бы открывал рот. Тебе не победить Чарли. Я уверен, этот парень читал произведение и уж «чувств» у него побольше, чем у тебя. Серьезно, я больше эмоций выражаю, когда у меня хлеб в тостере разогревается.
– Просто, поэзия это не для всех, Пеннивайз. – пожал плечами Майк.
Клоун вздохнул и посмотрел на книгу. Энтузиазм совсем испарился. Захотелось просто лечь на диван и включить телек вновь, ни о чём не думая. Он понял, что завтрашний кастинг пойдёт в его список позорных моментов, ведь сыграть лучше чем Диксон у него вряд ли получится. Пусть Чарли и не актёр, но он всё же человек, что автоматически даёт ему бонус в виде понимания толкования термина «любовь» в этом произведении. Монстр же не видел никаких отсылок или подтекстов. Лишь «тупость» людских эмоций и неспособность рационально рассуждать. Так что, на этом они решили прерваться.
День уже близился к своей второй половине, когда все, кроме Билла и Ричи вернулись к дому на Джексон стрит, чтобы перевести дух. Парочка отделилась от остальных, дабы наведаться в мотель и посмотреть как там идут дела у Шарлоты с Диксоном и прикинуть, есть ли у Пеннивайза хоть какие-то шансы на успех.
Монстр первым ввалился внутрь, стягивая на ходу обувь и откидывая её в угол прихожей, едва не задев проходящего мимо кота. Плюхнувшись на кресло, он отложил книгу и опрокинул голову назад, смотря в уже до боли знакомый потолок. Хотелось морально подготовиться к поражению, которого по всей видимости было не избежать. Проигрыш всегда был для него чем то унизительным. Выражение «главное не победа, а участие» лишь вызывало смех. По идеологии клоуна, сильные побеждают, а слабые проигрывают, будь это борьба за выживание или же дурацкий кастинг. Вот только, за всё прибывание на земле он не заметил, что проигрывал ещё много раз до этого, начиная с момента, когда решил доказать неудачникам, что сможет их съесть.
– Не впадай в апатию. Ты знал, что так будет. – закатила глаза Марш, проходя на кухню, чтобы налить всем воды.
– Я не знал, что это настолько тяжело! – всплеснул руками тот.
– Быть может, был бы здесь тот, кто лучше тебя знает, ты бы реагировал по-другому. – тонко намекнул на Матурина Бен.
Пеннивайз закатил глаза, отворачиваясь от неудачников, которые уселись на рядом стоящий диван, попивая воду, которую Беверли благополучно налила из-под крана. Она и монстру предложила, но тот лишь скривился, показывая весь свой скопившийся негатив.
– Будешь хандрить, ничего не выучишь. – сказала она, садясь к остальным.
– О, да неужели? А я то не знал! И что теперь? Думаешь, на меня с неба озарение снизойдёт?
В эту же секунду свет в доме на секунду потух, не смотря на то, что лампочки были выключены. В то же мгновение в центре комнаты появилось очертание, в котором всё узнали Черепаху. Тот улыбнулся, подмигнув клоуну и загладив непослушные голубые волосы назад, но те вновь встали дыбом. Дети ахнули, а Пеннивайз скрестил руки на груди, презрительно фыркая, на такое дешевое появление. Словно Матурин – волшебник из мультфильмов 80-х. Сам же Черепаха щёлкнул пальцами и свет вновь озарил гостиную.
– Мэт! – воскликнул Майк, вставая с места. – А мы то гадали, где же ты.
– Я и не уходил далеко, приятель. – улыбнулся тот. – Просто решил дать вам время подумать.
– Ещё бы. Ричи весь прошлый день лицом к стене просидел в раздумьях. – усмехнулся Урис.
Черепаха засмеялся и в его смехе Пеннивайз уловил некое напряжение, которое остальные не заметили. Только клоун знал, каким лицемером может быть его противоположность. Это их и отличало. Клоун не подстраивался под окружающую обстановку. Он всегда оставался тем, кем является. Матурин же в отличии от него наоборот старался влиться в обстановку перенимая поведение и настроение окружающих, дабы не вызвать к себе неприязни. В каком-то смысле его методы можно было назвать более человеческими, нежели методы монстра.
– Чувствую, у кого-то проблемы. – повернулся он к Пеннивайзу.
– Нормально всё. Не до тебя. Сгинь поганец. – огрызнулся клоун.
– Не груби! – дала ему подзатыльник Марш. Монстр повернулся на неё, сверкнув желтыми глазами и девочка в ужасе отдернула руку, понимая, что лучше его сейчас не провоцировать.
– Полно злиться на детей, коль сам ничего не можешь. – каким-то наигранным тоном сказал Черепаха.
– Мэт, зачем ты говоришь, как какой-то дворянин? – не понял Эдди.
– Просто решил подыграть. Трагедия Шекспира «Ромео и Джульетта» была написана в конце 16 века, если не ошибаюсь. Тогда все так говорили. По крайней мере, знатные особы.
– Ты читал это?? – удивился Бен.
– Малыш, мне столько лет, что ты таких цифр не знаешь. Я досконально изучил историю и литературу этой планеты, когда узнал, кто теперь на ней проживает.– Матурин показал на Пеннивайза, а тот лишь выдвинул средний палец и высунул длинный язык, давая понять, что Черепаху его не задеть. – Так или иначе, готовиться ты должен не здесь. Атмосфера не та.
– Не нужна мне помощь от тебя. Я и так всё знаю. «О, что за...» Эм... – Пеннивайз остановился, забыв строки. – «О, что за... кони ходят на балконе?»
Стенли с Беном засмеялись, а Марш лишь закрыла лицо рукой. Такого коверкания Шекспира она давно не слышала. Наверное, даже заикающийся Билл сыграл бы лучше, чем клоун.
– «О, что за свет я вижу на балконе!» Что здесь сложного?? – вздохнула девочка.
– Тебе просто нужно окунуться в атмосферу того времени! – поднял указательный палец вверх Черепаха. – Ты ведь тогда уже был на земле, пускай и в глухой деревне. Пропусти через себя дух тех лет.
Он щёлкнул пальцами и в этот момент комната исчезла. Дети с клоуном оказались на улице какого-то непонятного города. Везде разъезжали повозки запряженные лошадьми, торговцы в оборванных одеждах кричали на перебой, призывая прохожих купить их товары. В воздухе витала пыль, поднимавшаяся из-за трения старых подков об каменное покрытие дороги. Люди вокруг быстро передвигались по улице, иногда сталкиваясь и провожая друг друга неловкими, а от и враждебными взглядами. Во всём этом и оказались неудачники вместе с Пеннивайзом.
Не успели они и опомнится, как их одежда сменилась с обычной на белые рубашки, узкие штаны-трико и кожаные куртки без рукавов. У всех кроме Беверли и клоуна. Девочке досталось свободное платье из бархатной ткани. Рукава платья были прямыми, немного расширявшимися к плечу. Сверху был наброшен темный плащ, полностью закрывающий спину и ноги. Монстру же досталась рубашка с приподнятыми плечами и широкими рукавами, которые сужались на самых кистях. Штаны тоже доходили лишь до конца ноги, после чего сменялись белыми кальсонами, а на ногах появились два кожаных башмака. Голову клоуна тоже не обличили и бархатная шляпа с пером села на неё, как родная.
– Ч-чего?! – вскричал он, смотря на Матурина, который тоже облачился в костюм. Правда, у него он был более скромный и состоял из белой рубахи, трико и жилетки, перевязанный кожаным ремнём. – Какого чёрта?!
– Где мы?? – испугался Бен. – Попали в прошлое?!
– О, не стоит переживать. Это лишь иллюзия. Я воссоздал её для большей достоверности. – Черепаха встал, расставляя руки, и запрыгнул на стоящую рядом коробку. – Добро пожаловать в Верон, Италия конца 16 столетия – место действия пьесы Шекспира: «Ромео и Джульетта»! У тебя Пеннивайз, кстати, костюм одного из главных героев. Угадай, какого?
– Догадываюсь... – процедил тот, мысленно проклиная Мэта, пьесу и самого Шекспира.
– Так, а почему такие странные ощущения? – не понимала Марш, елозя в платье.
– Бев... в эпоху возрождения люди ещё не носили нижнее белье, как таковое. – прошептал ей на ухо Бен. Та сразу умолкла, медленно краснеясь и оглядываясь по сторонам, в надежде, что никто этого не услышал.
– Хах, вот Биллу и Ричи не повезло. – усмехнулся Эдди. – Они то понятия не имеют, что у нас тут сейчас происходит. ***
Денбро с Тойзером сидели в комнате мотеля под номером 1308. Это был первый раз за всё время, когда они посетили временное пристанище журналистки. Та по всем традициям гостеприимства накормила их заварной лапшой и налила воду из-под крана, так как ничего другого у них с Чарли не было. Приехав в Дерри они решили, что будут экономить, дабы не вернуться в Нью-Йорк с пустыми карманами. А так, как на гостей они не не рассчитывали, пришлось воспользоваться тем, что было.
Сам Диксон уже с самого утра репетировал свои реплики и получалось у него гораздо лучше, нежели у клоуна. Фостер ему в этом всячески помогала, как будущая Джульетта и выходило у неё не хуже. Правда, сцену с поцелуем они всё ещё не успели даже проговорить, ведь стоило парню только подумать об этом, щеки предательски краснели. Всё равно он старался не ради победы над Пеннивайзом, а за возможность сблизиться с Шарлотой, пусть даже и без поцелуя.
– Мои глаза в тебя не влюблены,
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно.
Ушей твоя не услаждает речь.
Твой голос, взор и рук твоих касанье,
Прельщая, не могли меня увлечь
На праздник слуха, зренья, осязанья... – говорил Чарли, стоя в центре комнаты.
Фостер захлопала в ладоши вместе с мальчишками, которые не меньше поразились таланту парня, который мог бы в чтении быть профессиональным актером театра.
– Да ты самородок. – усмехнулся Ричи.
– Ага. Не то, что Р-Р-Роберт. – согласился Билл. – Он д-даже до этого момента не дош-ш-шел.
На секунду Диксона чуть не передернуло. Он никак не мог привыкнуть к заиканиям Денбро. Слышать столь исковерканную речь от мальчика четырнадцати лет было странно и вызывало смешанные чувство жалости и призрения. Казалось, что сложного нанять логопеда и научиться говорить нормально? Но похоже, у этого мальчика всё не так просто.
– Хах, спасибо. Я стараюсь, ведь мы будем играть перед новым поколением. – смутился он.
– Блин в жопу Грея, я ставлю на тебя. – протянул Тойзер, потягиваясь.
– Ну, Ричи. Я уверена, Роберт – достойный противник. Иначе он бы не затеял это. – попыталась оправдать клоуна девушка. Неудачники повернулись на неё с такими лицами, словно журналистка смеётся над ними. Она и сама понимала, что говорит глупости. – Ладно... зная Грея, может это и так.
– Ем-му не выиграть. Только зря время потратите. – сказал Билл, допивая воду из стакана. – Если только не произ-з-зайдёт чудо. ***
Беверли сидела на какой-то трухлявой бочке из-под вина, подобрав под себя платье, которое начало казаться ей всё более неудобным. Но деваться было некуда, так что оставалось просто терпеть. Остальные тоже расселись по разным местам. Бен с Эдди заняли места на каменном бордюре, Стенли у крыльца старого дома, а Майк так вообще залез на повозку с сухим сеном. Благо, площадь на которой они находились, как впрочем и всё остальное, были лишь иллюзиями, созданными Черепахой, так что о дизентерии или чуме, крест в средние века болели многие, можно было не думать. Но даже не смотря на это, было видно, как сильно нервничает Каспбрак, боясь прикоснуться буквально ко всему. Оно и понятно, будь это реальная Италия конца 16 века, современный человек там бы и получаса не продержался, задохнувшись в зловонии или подхватил какую-нибудь примёрзлую болезнь.
Однако, это не мешало Верону оставаться всё тем же местом действия одной из самых известных трагедий в мире. Пеннивайз с Матурином стояли в центре и последний всячески пытался заставить свою противоположность проникнуться атмосферой. Но клоун хорошо помнил дух того времени. Под конец шестнадцатого столетия в Дерри даже толком не было никакого поселения. Так, парочка лачуг. Поэтому было сложно заставить себя ассоциировать этот пережиток прошлого с чем то возвышенным. Тем более, монстр был уверен, произойди такое в реальной жизни, а не на страницах книги, Ромео просто бы изнасиловал Джульетту.
– «Люди того времени, как животные. Трахали всё, что движется.» – мысленно говорил он Черепахе.
– «Ты просто был не в том месте.» – сдержанно отвечал Мэт. – «Любовь была всегда.»
Пеннивайз лишь плюнул на землю, как это бы сделал любой представитель типичного страдающего средневековья. Единственной интересной деталью для него стали крысы, которые то и дело вылезали из водостока и перебегали улицу. Матурин не упустил даже такую мелкую деталь, как животные. И это вывешивало монстра ещё сильнее. Сам он по части иллюзии не такой уж и профи, как может показаться. Практикуясь лишь на детях и используя типичные клишированные симуляции, его навыки во многом уступали Черепахе.
– Пффф, графика так себе. Тройка с натяжкой. – закатил глаза Пеннивайз.
– Грехи других судить вы так усердно рвётесь. Начните со своих и до чужих не доберётесь. – сдержанно ответил тот, кланяясь.
– Отлично, теперь он ещё и цитирует Шекспира. – скривился клоун.
– Мы раздражаемся по пустякам, когда задеты чем-нибудь серьезным. – продолжил гнуть своё Черепаха, стараясь не выходить из роли.
– Подыграй ему, Пеннивайз! Давай же! – крикнул Эдди. – Мы ради тебя тут торчим! Смотри, как Мэт распинается перед тобой, а ты молчишь, как воды в рот набрал.
Монстр шмыгнул носом и повернулся обратно к своей противоположности. Тот упираясь рукой о пень, на котором ещё секунду назад стоял и задрав подбородок начал ждать ответа от клоуна.
– Совсем не знак бездушия молчаливость. Гремит лишь то, что пусто изнутри. Любви у того нет в помине, а если есть, то глубоко внутри.
– Нормально. – качнул головой Стенли, поражаясь меткому ответу Пеннивайза. – Похоже, что-то ты всё же выучил.
Матурин убрал руку с пня и медленно, но верно направился к монстру. Тот, вдохновлённый своей репликой лишь ухмыльнулся, мысленно думая, что на это ответит его «собеседник».
– Что есть любовь?
Поток из нежности и грёз.
Матурин встал в плотную к клону и выставил вбок, беря его ладонь и заставляя встать в позу «вальса». Пеннивайз поддался, выпячивая корпус вперёд и сохраняя ехидную ухмылку.
– Любовь нежна? Она груба и зла.
И колется, и жжется, как терновник.
Быть может, твой единственный алмаз
Простым стеклом окажется на глаз?
Он потянул Черепаху на себя и развернулся, ведя его за собой. Тот начал ступать по мощеной дороге, стараясь не отставать и следовать в такт. Неудачники едва рты не открыли. Всё-таки у Черепахи получилось привить монстру интерес, пускай и в форме соревнования. Но к Пеннивайзу нужен особый подход. И благо, Матурин его знал. Теперь слово было за ним.
– Молчи, мой друг. Огонь огнем встречают,
Беду – бедой и хворью лечат хворь.
Круженьем вспять круженье прекращают,
И ты с бедою точно так же спорь.
Схватить старайся новую заразу,
И прежняя не вспомнится ни разу.
Пеннивайз засмеялся, и в этот момент его нога задела небольшой камень, который так неудачно выпирался из-под земли. Не удержав равновесия, он грохнулся на землю. Тут-то не сдержались дети, начав хохотать, над столь нелепой сценой. Клоун грозно посмотрел на них из-под лобья, когда Черепаха со своей доброй улыбкой протянул ему раскрытую ладонь.
– Им по незнанью эта боль смешна.
У бурных чувств неистовый конец,
Он совпадает с мнимой их победой.
Разрывом слиты порох и огонь,
Так сладок мед, что, наконец, и гадок:
Избыток вкуса отбивает вкус.
Не будь ни расточителем, ни скрягой:
Лишь в чувстве меры истинное благо.
Пеннивайз ухватился за руку своей противоположности и тот потянул его на себя. Ноги выпрямились и клоун встал, уперевшись ступнями в твёрдую землю. Дети прекратили гоготать, заметив, каким серьёзным стал монстр. Его глаза буквально засветились жёлтым пламенем, а из-за пухлых губ показались клыки. Он вошёл в азарт и ему хотелось продолжения. Матурин не успел и опомнится, как Пеннивайз подхватил его и крутанул вокруг собственной оси, да так, что Черепаха на секунду дезориентировался в пространстве. Но на этом клоун не остановился и подставив руку под спину Мэта, заставил того буквально зависнуть, полагаясь лишь на него.
– Какое зло мы добротой творим!
С меня и собственной тоски довольно,
А ты участьем делаешь мне больно.
Заботами своими обо мне,
Мою печаль ты растравил вдвойне.
Что есть любовь? Безумье от угара,
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье – необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Прощай, дружок.
Матурин лишь улыбнулся, схватив клоуна за шиворот и вывернув, забрав его шляпу и надевая её на палец, ловко крутя.
– Мое лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорел,
Что ты узнал так много обо мне.
Хотел бы я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему.
Откуда этот неотступный мрак?
Хочу понять и не пойму никак.
– Я не жилец на свете, я мертвец.
