Текст книги "Оно: всё впереди (СИ)"
Автор книги: Ira_Jones
сообщить о нарушении
Текущая страница: 67 (всего у книги 90 страниц)
FLASH BACK
POV Пеннивайз
Я жил под землёй. Канализации тогда не было, тем более в такой-то глуши. Но тем не менее подземные тоннели, в которых я и обитал были вполне пригодны для моего существования. Помнится, там даже было два пути наружу. Один из подземного источника, который сейчас расположен недалеко от моста поцелуев в пустоши. Второй же являлся колодезным домиком, где ныне расположен дом на Нейбол. Трудно выделить что-то конкретное о тех временах, не считая грязи, ругани, насилия и голода. В такой глуши люди были не особо образованы и чересчур суеверны. Большая часть населения, обосновавшегося на этих землях, были пуританами. Крайне суровый народец, кстати. Тогда все эти поверия о ведьмах и прочей нечисти лишь набирали обороты, что значительно упрощало мне задачу. Люди боялись практически всего. Незнакомые с законами физики и не способные объяснить происхождение тех или иных явлений природы, они буквально тряслись от раскатов грома. Прекрасное было время.
Дети, на мое удивление, были порой даже смелее взрослых людей. С ранних лет сталкиваясь с суровой реальностью, они вырастали всё крепче с каждым поколением. Не то, что сейчас... Нынешняя ребятня слаба. Они только и умеют, что хвататься за юбки своих мамаш. Но мне это только на руку. Впрочем, возвращаясь к тому времени, их страхи всё равно были слаще, нежели у взрослых людей. Вот только, если сейчас в пятнадцать лет человека ещё можно считать ребёнком, то тогда взрослели уже в тринадцать. Короткая продолжительность жизни сказывалась на росте населения, хотя, я сужу лишь по Дерри. Быть может, в других более крупных городах дела обстояли иначе.
Это был вторник. Не помню точную дату, но на дворе было лето. Я постепенно начинал готовиться к спячке, заготавливал... припасы. В тёплое время года дети часто убегали играть в лес. И не важно, что родители по тысячу раз скажут им, что так делать нельзя. Они всё равно шли прямо в мою ловушку. К тому времени я уже более-менее определился с образом, который бы заманивал детей. Тот облик клоуна немного отличался от моего нынешнего, но дети велись. И не важно, встречали они меня в пустоши или прямо во дворе своего дома. Быть может, они были слишком глупы, чтобы почуять опасность вовремя. Обычно они понимали, что натворили, когда уже стояли ко мне вплотную, смотря как клыки медленно вылезают из моей пасти. Местные списывали это на волков и прочих хищников. Я поддерживал эту легенду и периодически оставлял останки в лесу, дабы создать видимость, что тело было растерзано зверем. Но только не в тот вторник.
Я как обычно поджидал жертву. День выдался солнечным, но это не помешало бы мне навести ужас на молодое поколение. Утром я уже позавтракал мальчишкой из соседнего поселения. Так что сил было достаточно, и свою следующую добычу я планировал забрать с собой, дабы сохранить напоследок. В то время я не так часто заставлял детей «летать». В основном я просто расправлялся с ними на месте, но этот метод начал всё больше и больше интересовать меня. Сев на край колодца, я начал ждать, пребывая в обличии Пеннивайза. Я никак не мог определиться, в какой именно форме находиться, когда я не под землёй, но при этом ничем не занимаюсь. Человеком я тогда и не думал становиться. Тем более вокруг было много других, более интересных существ, начиная от насекомых и заканчивая крупными представителями фауны того, что тогда называлось еще округом Мэн. Так что большую часть времени я был клоуном.
Запах детской плоти учуял быстро. За время, проведённое на Земле, я научился различать пол, и этот запах явно принадлежал женской особи. Девочка, как я понял, куда-то очень спешила, судя по её сердцебиению, которое мне было слышно за несколько метров. Убедившись, что рядом никого больше нет, я принялся рассуждать, как же именно мне её напугать? Она была достаточно близко, и забраться в её мозг не составляло труда, поэтому я так и сделал. Но вот что странно: мысли были какие-то запутанные, а страхи непонятные. Я даже не понял, чего именно она боится, но списал всё это лишь на спешку этого маленького существа. В таком состоянии люди обычно путаются в собственных мыслях. Я решил, что буду действовать по старинке. Разговорю её, а там дальше по ходу пьесы. Человеческий язык я, благо, к тому моменту знал довольно неплохо, так что проблем возникнуть не должно было. Спрыгнув с колодца, я встал напротив тропинки, ведущей к нему из леса, и стал ждать. Звук трескающихся веток и топот ног приближались. Слюна начала медленно стекать по моей губе, но я быстро подобрал её, понимая, что в таком виде вряд ли произведу впечатление дружелюбного клоуна.
– Пятница очень плохо себя вёл. Я думаю, будет лучше заменить его на среду. Что думаешь, вторник? – тонкий голос прорезался сразу, как девочка вышла из леса на открытое пространство. Я помню её, словно это было вчера. Лет девяти. Кудрявые светлые волосы до плеч, напоминающие торчащую солому, чуть суженые карие глаза, лёгкий сарафан до колен, рваный в нескольких местах, что было обычным делом в то время. Её пальцы сжимали небольшое ведро, с которым она и пришла к колодцу.
Я выпрямился, смотря, как она подходит ко мне. На секунду её взгляд упал на меня, и она невольно подняла голову и замерла, слегка приоткрыв рот. Я не стал мешкать и приветливо улыбнулся, слегка поворачиваясь голову и настраивая свой голос на нужный лад.
– Привет... – на секунду я замолчал. Её имя, которое я смог прочитать в её голове озадачило меня, так как прежде я нигде не встречал столь странных имён. Эмигрантов с Азии я раньше не встречал, а потому это было что-то вроде заморской диковины. – Привет Кимико.
Та ещё секунду смотрела на меня, не отрывая взгляда, после чего безразлично отвернулась и подошла к колодцу. Это озадачило. Как она могла хотя бы не удивиться присутствию клоуна? Хотя, возможно, она просто не знала, кто такие клоуны. Это понятие в то время было не столь распространённым, особенно в глуши, подобной Дерри. Я сохранил лицо и обернулся к ней, подходя и наклоняясь над её головой.
– Разве родители не говорили, Кимико, что нельзя гулять в лесу одной?
Ноль реакции. Она даже не посмотрела на меня, закрепляя ведро, чтобы сбросить в тот колодец. Тут уж мое терпение начало лопаться. Никогда ещё не было такого, чтобы меня просто игнорировали. Ни одно нормальное существо не станет закрывать на меня глаза. А уж тем более какая-то девочка. Да, она может быть глухой или слепой, но не всё же сразу! Я ведь не невидимый! Решив, что это пора прекращать, я вновь забрался к ней в голову, но мысли оставались такими же запутанными, и я ничего не смог понять, кроме её имени и ещё пару несущественных фактов из личной биографии. Кимико в свою очередь уже набрала в ведро воды и крутила рычаг, поднимая его на поверхность. Я смотрел на неё и чувствовал, как мои глаза медленно меняют цвет от злости. В ней не было ни грамма удивления. Странное спокойствие, которое я раньше никогда не ощущал.
Пребывая в раздумьях, я не заметил, как она достала ведро, полное воды и обернулась на меня. От столь резкого действия я едва не оскалился, но сдержался, исподлобья смотря на неё, мерцая огнями. Это продолжалось около полминуты, пока она вдруг не заговорила.
– Ты мне не нужен. Я не хотела клоуна.
– Ч-что? – не выдержал я. – Меня зовут Пеннивайз...
– Я придумываю имена. Вы сами себе их придумывать не можете. Правда, вторник? – она повернулась куда-то в бок, словно с кем-то разговаривая, но я видел, что там никого не было. И это озадачило.
– Я Пеннивайз, клоун.
– Какой?
– Какой? – вновь опешил я. Никогда ещё мне так долго не приходилось с кем-то мусолить диалог, но мы словно говорили о разных вещах. Мое присутствие ничуть её не удивляло и если бы не мальчишка, которого я слопал утром, возможно её уверенность даже могла бы начать ослаблять меня.
– Клоуны бывают грустные, смешные, танцующие, жонглирующие. Какой ты? Хотя стой, я сама придумаю, – она на секунду задумалась, пока я обрабатывал в голове только что сказанное ею заявление. – Будешь танцующим. Так интереснее. Но пятнице может не понравиться. Он не любит клоунов. Хотя пятнице ничего не нравится. Самый лучший вторник.
– О чём ты?? Я не понимаю тебя! – огрызнулся я. Больше тратить время на неё я не хотел. Из моих дёсен прорезались клыки, а рот начал трансформироваться. Чёрные когти вылезли из пальцев, готовые в любую секунду разорвать Кимико на части. Это напугало бы кого угодно... кроме неё. Она стояла, невозмутимо смотря на меня. Ни один мускул на её лице не дрогнул.
—Другие так не делают. Почему ты делаешь? Даже пятница не был таким в нашу первую встречу.
– Что?! – прорычал я, пуская слюни.
– Раз уж ты теперь тоже со мной, то я придумаю тебе имя. Будешь Робертом. Робертом Греем. Так звали одного старика из нашего села. Он по пьяни утонул в озере.
– Ты говоришь глупо! Я ни слова не понимаю! – уже конкретно начал закипать я. – Какая ещё пятница?? Какой ещё вторник??
– Они, – Кимико указала пальцем в сторону. Я развернулся, но там никого не было. Лишь пейзаж пустоши, плавно перетекающей в лес. Да и чужого присутствия я не ощущал.
– Там никого нет, – угрюмо процедил я.
– Ты их не видишь? Странно, обычно вы видите друг друга. Это понедельник, среда, пятница и вторник, – она приблизилась ко мне, вставая на мыски. – Вторник самый лучший. Но это секрет, – прошептала она.
– П-почему я не удивляю тебя?
– Бояться своего же воображения? Я что, сумасшедшая? – усмехнулась она и, обойдя меня, направилась обратно по лесной тропе. Это было похоже на пощечину. Больную и обидную. Никогда я ещё не был так унижен. Она что, даже не поняла, что я реален? Что не так с этим ребёнком? Что за странное поведение?
– Я настоящий! Я – Пеннивайз!
– Роберт Грей, – сказала она, не оборачиваясь.
Я уже хотел нагнать мерзавку, впиться клыками в её горло, но остановился. Интерес поборол голод. В моей жизни не происходило ничего подобного. Она не испугалась. Даже не восприняла происходящее, как реальность, неся какую-то околесицу. И я решил подождать. Решил, что для начала утолю свой интерес, а затем уже голод.
====== Глава 62: Вторник часть 2 ======
– Минутку, минутку. Я что-то не понял, – прервал клоуна Ричи. Все закатили глаза и обернулись на очкарика, которого, казалось, ничуть не смущает факт того, что он оборвал историю. – Что за бред она несла? И при чем тут дни недели?
– Тебя слушать не учили, что ли? – ткнул его локтем Эдди. – Дай ты ему закончить!
– Верно, продолжай, Пеннивайз, – согласился Матурин. Монстр ещё раз глянул на очкарика, убеждаясь, что тот больше не будет его перебивать, и, сплетя пальцы в замок, продолжил свой рассказ. А дождь за окном всё лил, стекая большими каплями по стеклу и разбиваясь о землю.
FLASH BACK
POV Пеннивайз
С нашей встречи прошло около недели. Дел у меня было по горло, нужно было готовить гнездо к спячке, параллельно насыщаясь. Плюс нельзя было забывать про запасы, а в связи с относительно низким ростом населения, приходилось порой даже уходить в соседние деревни, в поисках жертв. Я даже начал забывать про ту девчонку. Странно, но у меня не было какой-то маниакальной жажды найти и убить её. Возможно, так я просто хотел оправдать своё поведение в тот вторник. Девчушка застала меня врасплох, и на моей гордыне это отразилось не слишком хорошо. Тем не менее я быстро переключился на другие дела и заботы. Но вот наступил следующий вторник...
Как обычно я блуждал по лесу, на этот раз в образе небольшой белки, дабы не привлекать внимания и не спугнуть кого не следует. Путь мой лежал назад к колодезному домику, до которого оставалось лишь пересечь местность, где сейчас расположен въезд в Дерри. В то время это место ещё не было началом деревни. Оно как бы делило дорогу на две другие. Первая вела к входу в мое подземное логово, а вторая прямиком в поселение. Естественно, я выбрал первый вариант. В деревне ловить мне было нечего, да и использовать силы на то, чтобы остаться незамеченным среди людей было глупо. Так что, обратившись из белки в клоуна, я направился «домой», спеша закончить только начинавшийся день и попробовать заснуть. Это столетие мне порядком надоело. На дворе тогда был 1774 год, и я решил, что проснусь уже в новом веке. Хотя, надеяться, что он будет сильно отличаться от предыдущего всё равно не стоило. До первой половины двадцатого века человечество развивалось ужасно медленно.
Я дошёл до небольшого канала, перейдя через который, попал бы в своё родное гнездо. Но не тут-то было... Знакомый запах детской плоти заставил меня остановиться. Это была она. Та самая девчонка. Кимико. Я развернулся, смотря на небольшую тропинку, ведущую от развилки к ручью. Топот ног, прямо как в тот раз, всё приближался, но вскоре начал отдаляться. Она явно выбрала ту дорогу, которая вела к деревне. Часть меня даже растерялась, ведь встретиться с ней значило посмотреть своему позору в лицо. Легче было плюнуть на эту малявку и вернуться под землю, уснув на тройку десятков лет. Но другая часть не могла смириться с поражением. Все мы учимся на ошибках, но свою я так и не понял. Ситуация была классикой жанра. Клоун, девочка, страшный колодец. Но она лишь сказала какой-то бред и ушла, оставив меня наедине с этим постыдным происшествием. Ноги невольно двинулись в обратном направлении. Я не мог управлять ими. Колени, словно сгибались сами по себе, а ступни против воли ступали по сырой земле. Шаги ускорялись, и я едва не перешёл на бег, но, быстро сообразив, что могу просто телепортироваться, решил воспользоваться этим преимуществом.
Кимико шла по просёлочной дороге, когда я очутился прямо у неё перед носом. Но девочка даже не вздрогнула и лишь немного отпрянула назад, держа в руках какой-то свёрток. Я улыбнулся в своей обычной манере, делая вид, что мы раньше даже не встречались. Уж больно не хотелось мне вспоминать тот раз. Я наклонился, как бы кланяясь, мимикой давая понять, что этот жест скорее насмешка, чем проявление уважения.
– Привет, Роберт, – выпалила она так громко, что волосы на её голове немного приподнялись. Я остолбенел, едва не подавившись собственной слюной.
– Я Пеннивайз! Танцующий клоун... стоп нет, я...
– Вижу, идея про танцующего клоуна пришлась тебе по душе? – улыбнулась она. – Но среде всё равно не нравятся клоуны, так что я продолжу называть тебя Робертом Греем.
Я больше не мог фамильярничать. Мой образ катился к чертям собачьим, и косить под дружелюбного дурочка уже не хотелось. Я принял серьезный вид, выпрямив спину и слегка опустив голову.
– Я убью тебя. Ты что, настолько глупа? Даже у животных и то инстинктов самосохранения больше, чем у тебя. Я клоун. Посреди леса. Тебя вообще ничего не смущает, а??
– Страшно? Бояться своей фантазии...
– Я реален! Столь же реален, как вон то дерево! И этот куст! И ты сама! – вышел я из себя, показывая на окружающие нас вещи.
– Вторник говорит, что ты грубишь, – нахмурилась та.
– Вторник это день недели! Он не может говорить! Тебя что, в детстве на голову уронили?? – я выдохнул и потёр переносицу, пытаясь успокоиться. Этот ребёнок смог вывести меня из себя быстрее, чем сам Матурин. А он в этом мастер. – В общем так. Я иду спать, а раз ты не боишься меня просто так, я сделаю тебе так больно, что твоего отчаяния мне хватит на все двадцать семь лет...
Не успев закончить речь, я понял, что она не слушает меня. Просто стоит и тычет пальцем куда-то в воздух, но не слушает. Даже в глаза не смотрит. Но в один момент она словно вернулась в реальность и вновь сфокусировалась взгляд на мне, опуская руку вниз.
– Ой, прости. Я тебя не слушала.
Моему возмущению не было предела. Казалось, отчаянным стал я, а не она.
– Ты что, больная? – процедил я.
– Мама говорит, что в моей голове сидят бесы. Она не может видеть то, что вижу я. Никто не может. Одна я могу видеть Вторник, Среду, тебя, Пятницу...
– Стой, стой, стой, что? Только ты можешь меня видеть? Какой абсурд. Меня видят те, кому я захочу показаться. И ты тут ни при чём.
– Но... ты же в моей голове, – непонимающе прошептала себе под нос Кимико.
Я прищурился и попытался вновь почитать её мысли. Глухо. Словно миллионы нитей, которыми являются нервные связи мозга, спутались, образуя один гигантский ком. Ничего, кроме имени, не разобрать. Всё равно, что читать мысли психа.
– Да ты... и правда не в себе, – дошло до меня. Я ещё раз огляделся по сторонам. – Эти твои дни недели ещё здесь?
– Да. Вот они, – показала девочка в пустоту. Что-то в моей голове щелкнуло.
В то время люди ещё не знали про такое заболевание, как шизофрения. Я сам не знал. В средние века психические расстройства принимали за одержимость демонами и прочей нечистью. Но я-то знал, что их не существует. А вот то, что мозг этого ребёнка функционировал иначе, заметил, хоть и не сразу. Я до сих пор не могу понять, какой именно недуг поразил её. Слишком молодая для маразма и слишком спокойная для биполярного расстройства или психоза. Оглядываясь назад столько лет спустя, я склоняюсь к тому, что это была какая-то форма шизофрении, которая породила в её голове образы, отсутствующие в реальном мире. Она видела числа, дни недели, даже каких-то существ, которых сама не могла описать. Они окружали Кимико в её бреду. И я невольно стал их частью. Осознав это, я понял, почему девочка не испугалась меня. Она просто приняла клоуна за ещё одну выходку своего сознания. Такое редко встретишь, но я способен на разного вида странности. Мне стало любопытно. Она общалась со мной, подсознательно думая, что меня нет. И это удивляло.
Как выяснилось позже, в деревне её мало кто считал нормальной. Родители Кимико даже прибегали к помощи церкви, но та, что не странно, была бессильна. Обряды экзорцизма и молитвы лишь еще сильнее расшатали и так неустойчивую психику юной филлипинки. Вот она и общалась лишь с теми, кто являлся порождением её воображения. Отсюда и постоянная рассеянность, странное поведение и разговоры с самой собой. Но я решил подыграть. Подыграть, чтобы потом, когда она примет меня за полноценного члена её «воображаемого» клуба, я бы коснулся её. Впился зубами в нежную детскую плоть, давая понять, что монстры находятся не только в её голове. Это было бы поистине жутко. Понять, что тот кошмар, который казался лишь выдумкой, оказался реальным.
План созрел во мне мгновенно. Я улыбнулся, смотря на место, куда она показывает, давая понять, где её воображаемые друзья в данный момент находятся.
– Говоришь, Среда не любит клоунов? – вспомнил я её слова.
– Да. А вторник обожает. Он самый лучший.
– А ты не против, если я ещё побуду с тобой? Понаблюдаю.
– Почему нет? Большинство из них никогда не покидают меня, – пожала девочка плечами. – А если и уходят, то обязательно возвращаются.
Она переложила неизвестный свёрток из одной руки в другую и направилась дальше. Я едва успел отскочить, чтобы она не врезалась в меня, и план не канул в лету. Похоже, девочка сама понимала, что все её видения нереальны. Она видела их, но как я понял, не могла касаться. Воображаемые друзья были недосягаемы, и, как выяснилось позже, говорить из них умеют только Среда, Пятница и Вторник. Остальные лишь кружились вокруг, создавая хаос, в котором Кимико жила всю жизнь.
Чем больше я проводил с ней времени, тем сильнее была заметна та непреодолимая пропасть между ней и окружающими. Они буквально презирали и не понимали эту юную особу, а она в свою очередь даже не пыталась наладить контакт. Мне пришлось включить так называемую «блокировку восприятия», чтобы никто, кроме самой Кимико, не могли меня видеть. Вот только всё время приходилось находиться в образе клоуна, так как именно в нем девочка меня запомнила и воспринимала. Превратись я во что-то ещё, это уже не было бы похоже на её воображение. Хотя у нее было совсем иное восприятие реальности, и грань между ней и миром фантазий давно стерлась. Но могу заметить, что то время, наверное, было самым продуктивным для меня за всё существование на Земле. Я узнал о людском быте то, чего не знал прежде. До этого я чаще всего выманивал детей из сел и деревень, уводя в своё логово, а вот о логове врага мне было не так много чего известно. Оказывается, моя слава шла впереди меня. Пропажи детей списывали на чудовищ, которыми родители пугали своих детей, а пару человек даже казнили, обвинив их в тех злодеяниях, что я совершал.
Я следовал за Кимико повсюду, отлучаясь лишь когда она засыпала. Жила она в небольшом домишке на окраине. В те времена роскошью считался хлеб на столе и чистая вода, так что особых изысков там найти было сложно. Ей ещё повезло, так как в доме было целых три комнаты. Поэтому она могла позволить себе личное пространство. Представляло оно из себя комнату два на два метра с кроватью, стулом, окном и конечно распятием на стене. Никогда не понимал, зачем люди их вешают. Словно это что-то поменяет. Они только падают и разбиваются об пол при любом толчке. Но тем не менее оно там было. Правда, я, разумеется, видел, чтобы Кимико молилась. Вообще, несмотря на все странности она опережала своё время. Пока остальные видели в её недуге темные силы и обходили её стороной, она четко понимала, что всё это лишь проделки её мозга, не более. Я, как мог, поддерживал эту теорию. Мне бы не очень хотелось, чтобы меня сочли за демона или беса. Я-то знал, что я во многом хуже.
Изо дня в день я смотрел на то, как она живет. Ходит за водой, читает книги (что для того времени и такого захолустья было довольно диковинно), помогает матери с приготовлением еды и уходом за домом. А когда у неё появлялись свободные минуты, она уходила к карьеру, вода в котором в то время была гораздо чище, нежели сейчас. Кимико часто сидела там, разговаривая со своими “друзьями” и со мной в том числе. Помню, как я с трудом сдерживал слюни, борясь с желанием разорвать её на месте. Но без страха, это было бы совсем не то. В тот день она запускала деревянный кораблик. Игрушка, которую её отец выстругал для своей дочери. Небольшая посудина мирно покачивалась на водной глади, вводя своим монотонным движением в ступор.
– Тут красивые деревья, – сказала она, кидая камень в воду. – Что думаешь, Вторник?
В ответ было естественно молчание, но по её лицу можно было подумать, что ей действительно кто-то ответил. Даже для меня это было немного ненормально. Но я привык и пропускал эти монологи мимо ушей.
– Вон те сосны? Ты прав, они прекрасны.
– Деревья, как деревья, – буркнул я, сидя на одном из камней.
– Неправда, Роберт, – от этого имени меня передернуло. Каждый раз, когда она называла меня так, внутри всё буквально завывало: «Убей эту мерзавку!», но я держался. Словно, я какая-то зверушка, которой против её воли дали новое имя. Но это было одно из условий, с которыми пришлось мириться. – Деревья прекрасны. Из них можно столько всего сделать.
– Например? – вопросительно изогнул бровь я.
– Например ложку или стул, или кораблик. О, или гроб. Только представь, где-то там уже растёт дерево, из которого сколотят мой гроб.
Столь абсурдная с её стороны мысль меня удивила, если не смутила. Люди должны бояться говорить о своей смерти. А она наоборот, делает вид, что это какой-то пустяк.
– Ты не боишься умирать? – спросил я, поворачивая голову на бок.
– Боюсь конечно. Но все умирают. Жаль, что ты умрешь вместе со мной.
– Мда. Жаль.
Возможно, будь я действительно плодом её фантазии, эта мысль меня бы не напугала вовсе. Но на секунду я представил, что моя жизнь действительно напрямую связана с этим ребёнком, и жить мне осталось каких-то 30-40 лет в среднем. Это же кошмар! Словно понимаешь, насколько людское существование ничтожно на фоне бескрайней вселенной и тебя самого. Всё уйдут, а ты останешься.
Она вздохнула, словно от чего-то устала, и отпустила свою посудину. Та начала медленно уплывать, оставляя за собой след, который мгновенно исчезал. Я даже удивился, ведь других игрушек у неё не было. Неужели она совсем не ценит отцовский труд?
– Пусть плывет, – ответила она на мой немой вопрос. – Все мы поздно или рано будем плыть.
– В каком смысле? – не понял я.
Она встала и зашла в воду. Лёгкий сарафан намок и стал тяжелым, но как только девочка погрузилась в воду, он начал казаться более воздушным, как будто в невесомости. Она легла на спину, давая воде держать себя на плаву. Светлые волосы, подобно одуванчику мгновенно растопырились в разные стороны, становясь более мягкими и послушными.
– Я словно летаю. Плыть – то же самое, что и летать, понимаешь? Вода держит тебя, не давая уйти ко дну. Нужно лишь следовать течению. И рано или поздно оно заберёт тебя куда-то вдаль. А ты просто будешь летать. Свободно, как птица, которой никогда не взмыть в небо.
Её слова задели меня. Заставили задуматься. Я думал о ней весь оставшийся вечер и думаю до сих пор.
Так прошло лето. Я следовал за Кимико по пятам, изучая её жизнь и жизни окружающих её людей. Этот опыт был бесценным. Лето кончилось, и наступила осень. Домашних хлопот стало больше, а девочка с каждым днём выглядела всё более уставшей. Её заставляли работать на пашне, кормить скот, убирать в доме и ходить в лес, принося оттуда грибы, сезон которых настал в октябре. До моей и так отсроченной спячки оставалось около пары-тройки недель, но я всё никак не решался отобедать этой девчушкой. Казалось, что-то вечно меня останавливало. Каждый день происходило что-нибудь новое, и я просто не мог не досмотреть спектакль до конца. Хотелось узнавать больше и больше. А новой информации было так много. Даже мой лексикон заметно вырос. Я уже не путал слова и строил более сложные предложения, от чего становилось легче заманивать к себе детей. Периодически я покидал Кимико, бывало даже посреди дня, если уж слишком проголодался. Но потом приходил, проводя с ней всё свободное время.
– Говорили, что в соседнее поселение приезжал бродячий цирк, – сказала она, разгребая сено в конюшне.
– Цирк? И почему ты не пошла? – удивился я. – Я думал, дети любят цирк.
– Среда их не любит. Ты же его знаешь. Не то, что Вторник. Он...
– Самый лучший, – закончил за неё предложение я. – Знаю, ты уже говорила. Много раз.
– Ну, потому что это так.
Она воткнула вилы в стог сена и улеглась на него. Вечер выдался ясный. Луна ярко освещала поле. Кимико смотрела в небо, жуя колос и что-то мыча себе под нос. Я даже не пытался понять, что именно. Самому мне было удобно стоять рядом, укрывшись в высокой траве. На секунду я подумал, что вот он, тот самый момент. Момент, когда я могу закончить начатое. Ночь, никаких свидетелей, лишь стрекот кузнечиков в траве и шуршание колосьев. А где-то вдали тихо завывал пёс, посаженный на цепь. В такие моменты всё словно замирает, оставляя лишь тишь, изредка нарушаемую посторонними звуками. И одним из таких мог стать крик маленькой девочки, который бы вряд ли кто-то услышал.
– Парят над полем светлячки,
Один погас, другой.
Но танец одного из них
Унёс его покой.
Отринув древности закон,
Их дружба возникает.
И сострадание и тепло
Ту дружбу согревает.
Идут бок о бок, день за днём,
Встречая чудеса.
Чтоб им, распутав нить времён
Пред будущим предстать.
Превратности судьбы встречая,
Что будет с ними – я не знаю...
Я даже не сразу понял, что это Кимико что-то напевает себе под нос. Смысл был мне не очень понятен. Но мотив был неплохой.
– Что это?
– Колыбельная. Мне её мама пела, когда я была младенцем.
– И что она значит?
– Значит, что если ты найдёшь того, кого любишь и кто любит тебя, то ничто не сможет вас разлучить.
– А как же смерть?
– Смерть? Ну, иногда она только сближает.
– Я не понимаю тебя.
– Это ничего. Иногда я сама себя не пони...кхе-кхе. Кхе-кхе-кхе!
Она вдруг закашлялась. Это был сильный кашель. Не похожий на обычный при простуде или даже пневмонии. Он усиливался, заставляя её мышцы сокращаться, а горло надрываться в судорогах. Я стоял над ней, наблюдая, как она давится собственной слюной, и ничего не делал. Просто смотрел. В ту ночь она буквально доползла до дома, кряхтя и зарываясь пальцами в землю. А я шёл рядом. Она ни разу не обратилась ко мне за помощью, лишний раз доказывая, что не верила в мое присутствие. Но я был там. И её мучения доставляли мне удовольствие. Этот страх, когда не знаешь, что с тобой происходит. Отчаянно хватаешься за жизнь, надеясь на помощь. Как же я обожал это. Но в таком состоянии она бы вряд ли смогла в полной мере оценить эту шутку, которую я для неё так долго готовил. Поэтому я решил, что оставлю это на потом. На завтра или послезавтра...
Конец FLASH BACK
– Чего?! Ты серьезно просто стоял и смотрел?! – не выдержал Ричи, вновь прервав клоуна. Тот остановился, сохраняя спокойное лицо, и повернулся к неудачнику.
– Помнится, когда Беверли давилась собственной кровью на карьере, ты отнёс её в больницу, – напомнил Майк.
– Это было другое время. Я был более... диким. Плюс, я хотел съесть её.
– Д-даже после того, как провёл с ней ст-т-только времени? – отчаянно спросил Билл.
– Да. Это был первый раз, когда я контактировал с человеком так близко. И мне были чужды её чувства.
– Кажется я понял, – подал голос Матурин. Все обернулись на Черепаху, который сидел в позе лотоса, подобно Будде. Не хватало лишь ещё нескольких пар рук и проколотых мочек ушей. – Напомните-ка мне, кем стал Пеннивайз, после того, как вы победили его в коллекторе?
– Человеком, – немного неуверенно ответил Бен.
– Совершенно верно. Именно тогда он почувствовал, что такое настоящая злость, радость, сожаление, боль, обида, тоска, утрата. Можно перечислять бесконечно, но, думаю, мысль вы уловили.
– Хах, похоже, в то время он еще не мог всего этого испытывать, – дошло до Марш.
– Тогда понятно, откуда такая черствость, – согласился Урис. – Сам не узнаешь, пока не попробуешь.
– Такое себе, если честно. Это я про вашу человеческую долю, – скривился Пеннивайз.
– Так что, она смогла добраться до дома? – с надеждой спросил Эдди.
– Смогла. Вот только... особо ей это не помогло...
FLASH BACK
POV Пеннивайз
На следующий день в их дом пришёл врач. Кимико рвало, она кашляла и харкала кровью крови. Она сочились через рот и ноздри, пачкая простыни, которые её мать меняла каждые несколько часов. Лекарь поставил весьма плачевный диагноз. Желудочное отравление в то время было смертельным. А у семьи не было денег даже на поездку в город, где её мог бы осмотреть более квалифицированный, по тогдашним меркам, специалист. С каждым днём ей становилось всё хуже. Она похудела и стала похожа на спичку, медленно догорающую свои жалкие секунды. И съесть столь неаппетитное и тощее тело мне хотелось всё меньше. Да и бояться сил у неё не было. Она просто лежала целыми днями, сплевывая кровь в небольшой деревянный тазик. Всё чаще и чаще она отказывалась от еды и предпочитала просто спать или перечитывать книги, которых у неё и так было совсем мало. Порой её родители проводили с ней целые дни, и из-за этого мне приходилось лишь молча наблюдать. Странно, но в такие моменты она даже не смотрела на меня. Похоже, единственный причиной потакать своему больному сознанию в создании воображаемых друзей была лишь нехватка общения и человеческого тепла. Наверное, их отсутствие и дало толчок для развития психического недуга. Но внутреннее состояние и восприятие не могли сравниться с теми проблемами, которые настигли Кимико в физическом плане. Она увядала. Она умирала.
