Текст книги "Оно: всё впереди (СИ)"
Автор книги: Ira_Jones
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 90 страниц)
И вот, спустя почти сорок минут ходьбы от машины, она наконец дошла до реки. На другой стороне виднелся вход, заросший мхом и сухими ветвями ядовитого плюща, как ей показалось. Но стоял вопрос: как перебраться через воду? Течение быстрое, и девушка не знала, какая глубина. Вдруг она упадёт, и её унесёт течением?
– Блин, серьезно?? Мне что, перелететь на ту сторону? – развела она руками, болтая сама с собой, стараясь снять напряжение.
Девушка начала искать пути обхода, но кто знает, какой длины эта река? Милю? Две? Три? Как много времени займёт обойти её? На такие жертвы Фостер не была готова. Лучше напролом.
Журналистка перекинула сумку с одного плеча на другое и начала спускаться всё ближе к реке. От воды так и веяло холодом, а камни торчали, словно ледяные глыбы, которые медленно тают в темноте. По ним-то девушка и решила перебраться. Она осмотрела каждый камень, чтобы заранее продумать свой маршрут, и ступила на самый первый и гладкий. Поверхность оказалась скользкой, и девушка чуть не грохнулась в воду, но противовес в виде сумки смог удержать её в равновесии. Перед глазами стоял вход в коллектор, от которого её отделяли пара-тройка метров. Шарлота согнула ноги в коленях и оттолкнувшись от камня, прыгнула на следующий, менее ровный. Но это даже сыграло ей на руку, так как его шероховатость создавала более надежную силу трения, чтобы удержать равновесие. В сумке не было особого смысла и теперь она лишь мешала, поэтому девушка сняла её и кинула на другой берег, до которого та благополучно долетела. Теперь пути назад точно не было, а впереди ещё три камня, последний из которых в разы меньше предыдущих.
– Давай, Шарлота. Ты сможешь. Не останавливайся на полпути, – шептала она, готовясь к прыжку.
Но тут произошло непредвиденное. Поток воды нёс корягу, которая зацепилась за щиколотку журналистки. Та, потеряв равновесие, с криком начала падать и чтобы хоть как-то смягчить это самое падение, ей пришлось соскочить с камня в воду, предвкушая, как она начнёт тонуть в холодной реке Дерри. Вот только, встав и упершись ногами в дно, Фостер поняла, что уровень воды едва выше, чем резиновая подошва её ботинок. Сантиметра два, не больше.
– Да вы издеваетесь! – всплеснула руками журналистка, осознавая всю глупость ситуации и похлюпала к берегу на своих двоих, уже не опасаясь, что течение какой-то «лужи» может унести её.
Сумка благополучно дождалась владелицу на том берегу. Шарлота вновь вскинула её на плечо и посмотрела на тёмную дыру, коей являлся вход в коллектор. С другого берега он выглядел ещё более-менее прилично, а сейчас – наводил откровенный ужас. Изнутри веяло холодом и слышались непонятные звуки, которые рациональный мозг журналистки пытался списать на шум воды и ветра. Она посветила фонариком вглубь прохода, но дальше пары метров свет не доходил. Всего небольшой клочок освещённой земли, а дальше беспросветная тьма. Холодок пробежал по телу Шарлоты, от чего та невольно вздрогнула, чуть не выронив фонарик. «И как дети только могли ходить сюда?» – пронёсся вопрос в её голове. Хотя, скорее всего, она первая, кто додумалась идти сюда одной, да и ещё когда солнце уже зашло за горизонт.
Она ступила в темноту, эхо тут же подхватило звук ее шагов и понесло его вглубь тоннелей.
Фостер машинально оторвала ногу от бетонной поверхности, но тут же поставила обратно. Она не могла признаться себе, что ей жутко. Защитная реакция мозга, заставляющая обманывать самого себя. Иначе бы она развернулась ещё на мосту.
– Это просто тоннель. Просто тоннель.
Она сделала ещё шаг, затем ещё и ещё. Они становилось все быстрее и увереннее по мере продвижения вглубь канализации. Девушка вынула из сумки карту тоннелей и посветила на неё, пытаясь разобраться, куда ей идти. По схеме, она стояла в самом начале узла, а чтобы дойти до центра, нужно преодолеть около пяти развилок, в которых встречались аж по три прохода. Благо, схема оказалась понятной и поворотов было не так много. Форстер ступала по грязной поверхности, временами попадая ногой в сточные воды, которые так сильно ненавидел Эдди.
Из ниоткуда постоянно доносились непонятные звуки, заставляющие девушку останавливаться, вертя фонариком во все стороны, ища их источник, которого естественно ни разу не было обнаружено. Она знала, что так будет. Сознание играло с ней, представляя самые страшные вариации того, что может скрываться за очередным углом тоннеля. И каждый раз журналистка с трепетом в душе заглядывала за него, в надежде, что там никого нет. Но порой, тот факт, что она совершенно одна бродит по катакомбам канализации наводил ужас. Если с ней что-то случится, никто не придёт на помощь, ведь никто не будет знать, где её искать. Она даже не оставила записку или какую-либо зацепку. От этих мыслей сердце начинало биться чаще, а ноги предательски трястись, хотя внутри было значительно теплее, чем снаружи.
Стоило Шарлоте повернуть на третьей развилке, как ей в нос ударил ужасный запах. Конечно, в канализации никогда не будет стоять аромат роз, но по сравнению с прошлым зловонием, это буквально заставляло морщиться, натягивая ворот свитера на лицо, дабы хоть как-то защититься от него. Словно кто-то сдох давным-давно, а тело до сих пор разлагается. Чем-то похоже на вонь, которую Фостер запомнила с детства. У них за холодильником умерли две мыши, и через неделю весь дом провонял трупным запахом. Только сейчас было такое ощущение, что мышек не две, а не меньше сотни и разлагаются они явно больше недели.
Рвотный рефлекс вот-вот сработал бы, но внимание девушки привлекло кое-что другое. По схеме, сейчас должен был быть поворот направо, вот только в реальности путь преграждала решетка, чьи прутья были словно с силой вбиты в каменные стены, дабы перекрыть проход. Пеннивайз сделал это давным-давно, на случай, если жертва решит ускользнуть, вот только на карте не был обозначен путь обхода, что загнало девушку в ловушку. Всё-таки кардинальная смена всего маршрута, а значит, схема теряет всякий смысл, и придётся дальше идти вслепую, словно по лабиринту, из которого только один выход.
Фостер начала светить вокруг себя, ища пути отхода и увидела небольшой лаз с правой стороны, через который можно было пробраться только на карачках.
– О боже... – вздохнула девушка и, закрепив сумку на спине, полезла внутрь, едва не задев головой потолок узкого проема.
В этот момент она пожалела, что не надела перчатки. Голые ладони упирались в грязь, смешанную с мусором или чем-то похуже, о чём журналистка не хотела даже задумываться. Хоть клаустрофобии у неё не было, но столь узкое пространство буквально давило на подсознание, заставляя ползти быстрее вглубь тоннеля, вот только белого света в конце не было видно. Фонарик пришлось держать в зубах, из-за чего свет падал в сторону и плохо освещал то, что находилось непосредственно перед Шарлотой.
Тут из ниоткуда послышался странный звук, напоминающий какую-то возню. Он исходил из глубины тоннеля. Девушка остановилась, вытащив фонарь изо рта и посветив вперёд себя. Как оказалось, зря. Жирная чёрная крыса блеснула своими глазами в желтом свете. В её пасти девушка увидела что-то, отдаленно напоминающее человеческое ухо, но рассматривать совсем не было желания. Журналистка закричала, ударяясь затылком о низкий потолок. Животное зашипело, обнажив кривые, но острые зубы и, схватив «обед», нырнуло в щель в стене. Фостер же, как можно быстрее поползла вперёд, сдирая кожу на руках о неровную поверхность. Но в тот момент она думала лишь о том, чтобы не стать едой для обитателей канализации. Потому что было немало случаев, когда крысы живьём съедали людей. Плюс к этому, они являются переносчиками заразы. Даже чума в средние века началась именно из-за этих тварей.
Неожиданно тоннель кончился, и Форстер грохнулась на бетонный пол, разбивая правую бровь, но в такой ситуации она даже не заметила этого. Звон в ушах на пару секунд вывел её из реальности, заставляя корчиться на земле, вновь упираясь руками в грязь. Перед глазами поплыли круги, словно мозг хорошенько растрясли, а затем ещё и перемололи в блендере. В голову ударило воспоминание, заставляющее вспомнить, ради чего она через всё это проходит. FLASH BACK
– Я же просил с сахаром. А здесь его явно нет. Если решили посадить меня на диету, мисс Фостер, то уверяю вас, мое питание полностью сбалансировано.
Шарлота стояла перед столом, за которым сидел мужчина, на пару десятков лет старше неё. Одет он был солидно: дорогой костюм, шелковая рубашка, галстук и золотые, явно не дешевые запонки. Ровно подстриженные, ухоженные усы подрагивали, когда он делал ей выговор, словно он английский аристократ, а дeвушка – его служанка, вновь ослушавшаяся хозяина.
– Простите, Мистер Вестфилд, – растерялась она, забирая кофе, чтобы добавить сахар.
– Не старайся, все уже остыло, – буркнул мужчина, поправляя стоящую табличку на столе, гласившую: «РИК ВЕСТФИЛД – ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР».
На столе также имелись его фотографии, где он пожимает руку знаменитостям, с которыми встречался во время командировок. Рик даже говорил, что разговаривал с самим Майклом Джексоном, но в это мало кто верил. Все просто поддакивали ему, и Шарлота не была исключением. Девушка из кожи вон лезла, чтобы получить работу в редакции после колледжа и без заискивания было никак.
– Сэр, помните, я давала вам почитать мою статью? Про птицефабрику и добавки в мясо. Вы... прочли её?
– Фабрику? Нет, не прочёл. Много работы, знаешь ли.
– Н-но, вы говорили, что дадите мне шанс...
– Послушай, детка, – прервал он её. Вестфилд часто называл её “детка”, но лишь потому, что думал, что так звучит круче, что естественно было не так, – людям неинтересно читать об этом. Кому какое дело, что кладут в курицу?
– Тогда, у меня есть ещё три статьи. Про тюрьму штата, про местный детский дом. О, ещё Нью-йоркский банк отказался платить комиссионные местным торговым точкам.
– Фостер, Фостер, Фостер... – вздохнул мужчина. – Сколько ты уже здесь работаешь?
– Эм, три года, сэр.
– И неужели за всё это время ты не поняла, что мы – «паранормальный» журнал. Наше издание напрямую связано с Джулией Престон и, работая на меня, ты фактически работаешь на неё. Все эти твои темы актуальны для статей Times или других политических издательств. Мы работаем на другую аудиторию.
– Да, я знаю, но... – Шарлота сжала юбку, вытирая запотевшую от волнения ладонь. Она впервые за три года пришла к своему начальнику, не только ради того, чтобы принести ему кофе, но и поговорить о её продвижении по карьерной лестнице. – Помните, вы говорили, о моем переводе в другое издательство? Год назад. Может... уже пора?
«Босс» потёр переносицу, заставляя девушку нервничать ещё сильнее, в ожидании ответа. Ему было совсем не выгодно терять такого сотрудника, как Фостер. Она умела добывать информацию, а в связи с тем, что их журнал ориентировался в основном на всякие небылицы и легенды, то достоверность этой информации не играла особой роли, хотя девушка всегда пыталась докопаться до истины.
– Слушай, давай начистоту. Хочешь перейти? Пожалуйста, вот только за всё время твоей работы ты не выдвинула ни одного проекта, а лишь делала то, что тебе говорят.
– Но я...
– Твои политические статьи не в счёт. Мы не можем их печатать,– голос Рика стал более грубым, но он быстро это заметил и исправился. – Если у тебя нет никаких идей по НАШЕЙ теме, то можешь идти.
Шарлота была загнана в угол. Ей казалось, она на всю жизнь погрязнет в этом болоте и вместо решения глобальных проблем, путём печатанья политических статей, будет коротать дни, исследуя озеро Лох-Несс или замок графа Дракулы, дабы пощекотать нервы читателей. Но тут она вспомнила о письме, которое не так давно пришло к ним в редакцию из одного городка, восточного штата Мэн. Дерри. Писал некий мужчина, о крайне странных вещах, которые сначала показались ей абсолютно абсурдными и несуразными. Но сейчас, это возможно был единственный шанс.
– А что... что, если у меня есть статья? Точнее, будет. Когда я расследую одно дело.
– Дело? И что же это за дело такое, мисс Фостер? – самодовольно улыбнулся Вестфилд.
– Штат Мэн. Городок... эм... Дерри. Да, Дерри. Исчезноение детей. Местные думают, что это дело рук... клоуна-убийцы. Древнего зла.
– Клоун-маньяк? Что-то новенькое. Источник?
– Письмо. С подробным описанием.
Через пятнадцать минут он уже читал его под пристальным взором Шарлоты, с чьих руки, казалось, уже накапала целая лужа пота. Мужчина неторопливо пробегался по тексту, порой возвращаясь назад и начиная снова. Это только нервировало журналистику, но поделать она ничего не могла.
– Хммм... думаю, из этого может что-то получится. Оригинально и, признаться, не самый худший вариант, – он протянул письмо обратно девушке. – Даю тебе две недели. Езжай туда, всё выясни и напиши статью. И если мне понравится, мы поговорим о твоём переводе.
– П-правда?? Спасибо!
– Но только если, повторюсь, если мне понравится, – он облокотился на спинку стула, лениво потягиваясь. – Всё в твоих руках, детка. Дерзай. Конец FLASH BACK
– Дерзай... – сорвалось с губ Шарлоты, которая всё ещё лежала на холодном полу канализации.
Она уперлась ладонями в бетон, поднимаясь на ноги. Голова немного кружилась, от чего колени подкашивались. Из раны на брови кровь уже не текла даже начала подсыхать, но в темноте девушка этого не заметила. Нужно было найти фонарь, ведь без него она никогда не выберется из этой тьмы.
В голове проносились мысли «зачем?», потому что она одна пошла в канализацию, толком не зная, как та устроена, чтобы найти доказательства убийства. При том, что сам шериф города запретил ей это делать. «В этих катакомбах пропали всего три ребёнка,» – вспомнила она слова Бауэрса-старшего. Но что-то заставляло журналистку в этом сомневаться. Мда, не о такой карьере она мечтала. Ползать по грязи в коллекторе, пытаясь нашарить фонарик, чтобы не стать обедом для крыс. Чего не сделаешь ради карьеры? Ведь именно из-за неё Фостер и приехала в Дерри. Правда, больше, чем на две недели, как обещала Вестфилду. Так и устроен мир. Мы из кожи вон лезем, чтобы добиться чего-то, несмотря на то, что для достижения целей приходится даже барахтаться в сточных водах захудалого северного городишки. Вот что значит быть взрослым. Никто за тебя ничего делать не будет, и если ты облажаешься, то придётся выкручиваться самому. Даже в свои двадцать два года, Фостер это знала, хотя назвать её полноценным взрослым человеком было довольно сложно.
Фонарь оказался в каком-то богом забытым углу и, доставая его, девушка попала рукой в рукой во что-то очень напоминающее паутину, но будучи в темноте слепой, как крот, она не могла знать наверняка, да и не хотела. Благо, прибор не пострадал и прекрасно работал. Шарлота нашла сумку и, закинув её на плечо, начала осматривать помещение. Оно чем-то напоминало центральный узел, только меньше и с какими-то рычагами. Фостер предположила, что это для регулирования подачи воды и решила не трогать их. Она уже собиралась идти дальше, как вдруг свет фонаря упал на длинный красный след. Он вёл от старой лестницы куда-то вглубь проема, который явно служил дверью. Шарлота даже не могла предположить, что это может быть. Четкий след, словно кто-то волочил за собой истекающие кровью тело. От таких мыслей у неё пересохло во рту, но других вариантов не было.
– Твою мать, – выругалась журналистка, доставая из сумки фотоаппарат.
Она приблизилась к следу, который, казалось, был совсем свежий и нажала на кнопку. Яркая вспышка осветила помещение, и из аппарата вылез снимок. Девушка вынула его и немного потрясла, давая пленке проявиться. Таких кадров у неё ещё было целых двадцать, что давало ей возможность не экономить.
Запах становился совсем отвратительным, когда она шла, следуя за красными потеками, ведущими вглубь коллектора. Маршрут на карте уже совсем отличался от того, по которому она шла теперь, но всё равно вёл в центр. Каждая клеточка мозга кричала ей: «Остановись! Не иди туда! Будет хуже!», – но было поздно. Любопытство отодвигало чувство самосохранения на второй план. Тем более, что она не сможет просто вернуться на поверхность и пойти в полицию с целью рассказать о странном следе по двум причинам: ей никто не поверит и она ослушалась шерифа и спустилась в канализацию, хотя он ясно дал понять, чем это может обернуться.
Она шла всё дальше, пока не заметила, что вода уже достаёт до щиколоток, хотя раньше едва закрывала подошву. Это навело на мысль, что до коллектора никому нет дела настолько, что оттуда даже не выкачивают воду, как это принято делать в городах типа Нью-Йорка. А если это так, то возможно, она первый человек за десятки лет, кто спустился сюда, не считая детей. Но откуда тогда этот след? Это точно не ржавчина, и для крысы истекающей кровью, он слишком большой. Шарлота – журналистка, а не детектив, но даже ей было понятно, что на бетонном полу канализации – кровь. И любой нормальный человек убежал бы оттуда, сломя голову. Однако девушку охватил азарт, прилив адреналина. Плюс, она боялась, что если сейчас развернётся и направился обратно, то пока будет лезть по тому узкому тоннелю, её точно что-то схватит и унесет в беспросветную тьму коллектора.
Метров через двадцать след оборвался, также неожиданно, как и появился. Девушка оказалась в круглом проходе, который вёл в большое темное помещение. По эху, отдающемуся от шагов Фостер, можно было понять, что площадь немаленькая, если не огромная. Тот самый центральный узел. В нем было светлее, чем в других уголках канализации, за счёт зарешеченного люка на потолке, на высоте не менее десяти метров. Журналистка даже не подозревала, что спустилась так глубоко под землю. Света фонаря не хватало, чтобы осветить даже треть помещения, и Шарлоте приходилось размахивать им во все стороны, чтобы обеспечить себе обзор на все 360 градусов.
Атмосфера ужасно давила, а капли пота ручьём стекали с девушки, которой становилось всё сложнее удерживать фонарик и фотоаппарат в своих скользких руках. Вдруг, свет начал мигать, заставляя девушку окунуться во тьму. Она начала стучать по фонарю, но тот неумолимо угасал.
– Нет, нет. Только не сейчас, – шептала Фостер, словно боясь потревожить кого-то.
Но инструмент не услышал её молитвы, и после пары очередных вспышек потух, оставив её наедине с темнотой.
Журналистка сразу же полезла в сумку за новыми батарейками, попутно вытряхивая из фонаря старые, но никак не могла найти, куда она их убрала. Вдруг ей вспомнился момент, когда она выпала из тоннеля на пол коллектора. Возможно, батарейки тоже выпали из сумки. Найти их не получалось, и внутри Фостер назревала паника, с которой она тщетно боролась, безнадёжно рыская в сумке.
– Давайте, ну пожалуйста, пожалуйста.
Фонарь выскользнул из потных рук, падая на бетон. Шарлота приостановила поиски батареек и начала щуриться, пытаясь разглядеть упавший инструмент в темноте.
– Боже, только не... – под ногой что-то хрустнуло, —...фонарь.
Она нащупала его, но тот был разбит и теперь точно больше никогда не заработает. Благо, глаза начали привыкать к темноте. Помещение теперь казалось ещё больше, а холодный ветер, сочившейся сквозь решётку на потолке заставлял кости дрожать. Хотя возможно, это был страх. Страх застрять тут навсегда. Она даже забыла о кровавом следе, как вдруг услышала из дальнего конца странные звуки. Будто, кто-то тащит по земле мешок картошки.
Шарлота начала медленно двигаться в сторону источника звука, сжимая в руках фотоаппарат, готовясь в любой момент осветить коллектор яркой вспышкой. А звук всё нарастал, заставляя тело покрываться мурашками. Подсознание молило её остановиться, но было уже слишком поздно. Пути назад нет. Слишком далеко всё зашло. Она через столько прошла и теперь не могла остановиться, хотя с каждым шагом понимала, что ничего хорошего ждать не следует. Сознание окутала пелена, словно отделяя происходящее от реальности. Как будто это игра, а Фостер – игрок, который должен пройти её до конца или потерпеть поражение.
Адреналин разыгрался. Девушка больше не могла терпеть. Ей нужно было вырваться из неизвестности, чтобы хоть что-то стало ясно. Она выскочила из-за угла, выставляя вперёд фотоаппарат, нажимая на кнопку.
– Кто здесь?! – прокричала журналистка и в тот же момент замерла.
В углу стояло нечто, отдаленно напоминающее... клоуна. Того самого, который обычно первым выходит на арену цирка, дабы развлечь своих гостей. У него были рыжие пышные волосы, костюм с жабо и помпонами, даже на ботинках имелась парочка. Пухлые красные губы очень выделялись на белом от грима лице, а от уголков рта к нижним векам глаз вели две алые полоски, причудливо изгибаясь на концах. Торчащие кроличье зубы неровно выпирали, а косые глаза блеснули жёлтым цветом в вспышке камеры. И всё бы ничего, вот только этот милый клоун волочил за собой труп, явно обглоданный и лишенный конечностей.
Всё это продлилось не более секунды. Вспышка потухла и помещение вновь окутала тьма, оставляя лишь светящиеся зрачки, смотрящие в разные стороны. Шарлота закричала. Громче, чем когда увидела мышь за холодильником, громче, чем когда упала с велосипеда в двенадцать лет и сломала ногу, громче, чем когда врезалась в столб в свой первый день за рулем. Это был крик ужаса. Чистого, безумного страха. Когда мозг не может найти рациональное объяснение тому, что перед ним. Когда хочется просто убежать, провалиться сквозь землю, не разбираясь в происходящем. Хотя, где-то глубоко внутри она уже поняла, что происходит. Перед ней стоял Пеннивайз. Тот самый, о котором говорили дети, тот самый, про кого было написано в письме, тот самый, кто пожирал детей. Всё правда. Всё. До последнего слова.
– Ты, – выдавил из себя монстр, смотря своими огненными глазами прямо на девушку. Но та не стала дожидаться его дальнейшей реакции. Она быстро вытащила снимок из фотоаппарата и запихнув в сумку, дала деру, оставляя клоуна в темноте одного.
Забавно, что приди Пеннивайз на час раньше, то ничего бы не произошло. Монстр не имел понятия, что девушка решит наведаться в канализацию, и в его планы на этот день входила лишь уборка трупа Штольца, который уже начал разлагаться и мерзко попахивать. Доедать его клоун был не в силах, тем более за крысами, и решил просто выбросить поглубже в сток, где плавали останки и других его жертв за последний век. Он был удивлён встречей с Фостер не меньше, чем она сама. И как назло, именно сейчас он решил перевоплотиться в клоуна. Тот конкурс и их совместный танец вновь прибавил ему сил и монстр лишь захотел снова почувствовать себя в форме. При этом ещё и наврал детям, что просто идёт прогуляться. Что ж, прогулка не удалась. ***
Шарлота бежала сломя голову и явно не туда, откуда шла. Мысли окончательно сбились в кучу, а здравый смысл отошёл на второй план, уступив место инстинкту самосохранения. Ноги уже по колено были в воде, но журналистка не замечала этого, движимая лишь целью покинуть это кошмарное место. Ладони хватались за стены, ища хоть какой-то ориентир, ведь она изначально сбилась с проложенного маршрута.
«Выйти, выйти, выйти!» – единственная ясная мысль билась в голове девушки, буквально разрывая черепную коробку. Вот оно какое, чувство животного страха. Ей уже не было дела до исчезновений, работы, мудака-босса. Она лишь молилась, чтобы чья-то рука не схватила её сзади и не утащила в кромешную тьму, в которой она и проведет остаток своих дней. Ей даже не было дела до того, что у неё в сумке лежит неопровержимое доказательство в виде фотоснимка. Она бы с лёгкостью порвала его и выбросила, если бы это помогло выбраться на поверхность.
Но тут левая нога провалилась, словно в болотную трясину, которой являлись сточные воды. Не удержав равновесия, девушка упала, давясь грязью или чем-то похуже. В глаза попала вода, и Шарлота в панике начала хвататься за всё подряд, держа руку с фотоаппаратом над собой, чтобы тот не намок, стараясь встать на ноги. Под руку попалось что-то гладкое и круглое. Девушка подняла непонятный объект и приглядевшись, чуть не упала в обморок. Пальцы сжимали чью-то голову, скальп которой уже наполовину слез. Жертва Пеннивайза, которую постигла кошмарная участь ещё в начале 1988 года, незадолго до исчезновения малыша Джорджи.
Фостер отбросила череп и, крича и барахтая ногами, попыталась выбраться из цепкой хватки мусора, прилипшего к ботинкам. Казалось, силы вот вот покинут её, но организм не намерен был сдаваться. Она шла, хватаясь руками за кирпичные стены и обдирая пальцы до крови. Постепенно вода начала сменяться твёрдой поверхностью, что не могло не радовать. Журналистка снова смогла бежать. И бежала она до тех пор, пока не увидела узкий тоннель, чем-то напоминавший тот, в котором она встретила крысу. Выход это или нет, девушка не знала, но что-то внутри подсказало ей, что это путь к спасению.
Проход оказался шире, чем предыдущий и журналистка смогла ползти на чевереньках, даже не ударяясь о потолок тоннеля. Вот только поверхность была ещё более шершавой, и мозолей и ран на руках было не избежать. Она ползла, изнемогая и находясь на грани своих возможностей, а в голове мелькал облик клоуна, который уже никогда не сможет покинуть её и будет приходить к девушке по ночам, как самый страшный кошмар детства, о котором, казалось давно забыли, но в одну ночь воспоминание само вернулось и теперь сидит в потаённом уголке разума.
Вдруг тоннель кончился, и проход резко оборвался. Шарлота опустила голову вниз и увидела лишь темноту, которая бесконечно тянулась в глубину. Как длинный колодец, ведущий в неизвестность.
Но задрав голову, она увидела свет. Тусклый ночной зимний свет. Он был таким слабым, что не проведи девушка столько времени во мраке, точно бы его не заметила, но в тот момент он казался ей ярче любых рождественских огней.
Сверху вниз был протянут канат. Откуда он взялся Фостер не заботило. Так же не заботило и то, выдержит ли он её вес. Журналистка просто запрыгнула на него, предварительно спрятав фотоаппарат в сумку, и полезла наверх, цепляясь исцарапанными руками за грубый канат, пока не вылезла из чего-то, действительно напоминавшего колодец.
Она рухнула на деревянный пол в каком-то подвале, глубоко дыша и одновременно ноя от усталости. Всё тело болело, а легкие словно горели, готовые вот-вот взорваться. Но страх ещё прожигал её изнутри, заставляя тело подняться и продолжить свой путь.
Шарлота огляделась, увидела лестницу, ведущую наверх, и немедля поспешила к ней, хватаясь за занозистые перила и через боль переставляя ноги с одной ступени на другую. На её счастье, дверь была открыта и девушка пулей вылетела из подвала, оказавшись в каком-то старом доме. Ветхая мебель, паутина, содранные обои и обугленные стены ничуть не заинтересовали Фостер, а вот дверь, явно ведущая наружу очень даже. Шарлота выскочила из дома на Нейбол, чуть не упав со ступеней.
В лицо ударил холодный воздух, давая девушке вдохнуть полной грудью. Намокшая одежда начала замерзать и вполне могла вызвать пневмонию, но ей было плевать. Она выбежала за забор, зовя на помощь и истошно крича, не в силах больше терпеть этот кошмар, как вдруг врезалась во что-то мягкое. Журналистка с визгом отскочила от незнакомца, выставляя вперёд кулаки.
– Шарлота, стой, стой. Это же я, – из темноты на свет фонаря вышел Пеннивайз, облачённый в человеческое тело. На нем были куртка, шапка и никаких следов чужой крови.
– Р-Роберт? – губы Фостер дрожали, она была готова снова сорваться на истерический крик. – Это правда ты?
– Конечно я. Что тут происходит? – сохранял абсолютную невозмутимость клоун, подходя ближе и приобнимая девушку за плечо.
Та резко схватила его за шиворот и притянула к себе, чуть не грохнувшись на землю.
– Где мы?!
– Чего? На Нейбол. Мы на Нейбол стрит, – спокойно пояснил монстр.
– Там! В-внизу! Я видела его!
– Его?
– Да К-клоуна! Он был там! В коллекторе!!! А ещё дети... их трупы! Я видела чью-то голову! И этот клоун, он, он волочил чьё-то тело! Как мешок картошки!!! – она дергала Пеннивайза вперед-назад, не давая ему собрать мысли в кучу.
– Так, всё, всё. Хватит меня трясти, я не погремушка! – он взял её за плечи, стараясь привести в чувство. – Слушай, здесь никого нет. Ты в безопасности. Зачем ты вообще спускалась вниз? Кто тебе рассказал о ходе?
– М-местные ребята. Слушай, надо вызвать полицию! У меня есть снимок! Я-я покажу им его! Они мне поверят!
– Ладно, хорошо. Только успокойся, – голос клоуна был мягким. Он вновь приобнял девушку, отводя дальше от дома. – Всё будет хорошо. Я же здесь.
– Да. Да, ты прав,. – начала вроде бы успокаиваться журналистка. – Н-но, как ты узнал, что я здесь?
– Ну, я хотел зайти к тебе, но тебя не оказалось номере. Тогда я поспрашивал у местных и они сказали, что видели, как ты едешь сюда на машине. Где она, кстати?
– Сказали...
Шарлота резко остановилась, прижимая к себе сумку и медленно отходя от монстра. Тот в недоумении уставился на неё, всё ещё сохраняя непринуждённый вид.
– Ты чего? – улыбнулся он.
– Они не могли сказать тебе, что я ехала сюда. Мост поцелуев – место, где я оставила машину. Оно совсем в другом направлении. Откуда... откуда ты знал, что я буду здесь?
– Шарлота, по моему ты несёшь чушь, – клоун начал приближаться, но Фостер вдруг вытащила из сумки нож и выставила его вперёд.
– Не подходи ко мне.
– Да брось, что за детский сад! Пошли, тебе нужно в больницу. У тебя бровь рассечена.
– ОТКУДА?! Откуда ты знал, где искать меня?! Отвечай, Роберт! – перешла на крик девушка.
Монстр стоял, молча смотря на неё исподлобья. Обмануть Фостер оказалось не так просто, и он конкретно просчитался.
—Скажи мне, Пеннивайз, – выдавила из себя девушка, всё ещё держа перед собой нож. Клоунское имя конкретно резало слух в такой ситуации.
– Слушай, – его голос стал более напряженным и надрывным, – всё ещё может закончится хорошо,– он протянул к ней руку, невзирая на оружие. – Отдай мне фото, Шарлота. Просто отдай.
– О боже... – из глаз журналистки закапали слезы, падая и растворяя корку льда, которой была покрыта дорога. – Это всё правда... Исчезновения, завод, то население триста лет назад. Всё это не просто легенды. Ты... это был ты... – истерика накатывала от осознания происходящего, и Шарлота больше не могла мыслить здраво. А кто смог бы при таких обстоятельствах?
– Ты ничего не знаешь. Ничего, – отрезал клоун. – Всё совсем не так, как кажется. Просто отдай мне фото.
