Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 56 страниц)

– Валим их бронебойными! Защиту не пробить, но если их сбить с ног, их можно подорвать, парни! – шумит в рацию чей-то голос. – Подлезайте ближ…

Голос обрывается, а мы все, переглянувшись, судорожно пытаемся сообразить, как все это осуществить. В небе х*ячит разрыв, разнося к чертям собачьим летающую машину, разбавляя сумрак жарко облизнувшей темное небо вспышкой. Мстительная радость всплескивает в груди, когда я вижу, что рухнувшая вниз куча металлолома, накрыла собой еб*чих роботов.

– Я пойду! – оповещаю всех, проверяя магазин и снаряжение. – Вот только у меня гранат всего пять, надолго не хватит!

– Ты эти сначала используй! – орет командир. – Пошел, боец, вперед!

Сейчас будет вам, уроды гребанные, за все… За столько лет изматывающей войны, за вечное напряжение, за изнуряющие тренировки… За Джил… Я ползу, подбираясь все ближе к берсерку, он реагирует на движение, наставляя на меня излучатель, но вот хрен ты угадал. Прежде чем меня должен был прорезать луч, я швырнул ему прямо в распорки разрывную, и тотчас же робот взлетает на воздух. Прощай, ублюдок! Ползу дальше, я ж с вами еще не закончил… Попробуйте, как оно на вкус, сукины дети!

Сквозь грохот выстрелов и дрожь взрывов я ощущаю нарастающую под собой вибрацию приближающихся берсерков. Все ближе и ближе, становясь отчетливее... Была – ни была. Гранаты летят по назначению и ухает так, что сухие комья на изрытой воронками земле подбрасывает и столь огня окатывает металлическую болванку, разрывая на ошметки. Вот и хорошо, вот и правильно. Плазмозаряды разрезают остро воняющий пожарищем воздух, падаю на брюхо, вслепую поливая патронами ту сторону, откуда, кажется, стреляли... Швырок последней гранаты... Заткнулся? Ненавижу, суки еб*чие... За все вы сегодня мне ответите...

Эрик

– Не смотри на портал такими глазами, Эрик, – резковато для слишком спокойного голоса говорит мне Эшли. – Ты дыру в нем не прожжешь и не вернешь ее пламенными взглядами. – Она как раз одним движением забила полный магазин в свой любимый ТТ. Я перевожу на нее взгляд, смотрю пристально, слегка прищурившись. – И не щурься на меня, знаю я тот стальной эвансовский прищур. Экипируйся лучше, нам нужно быть с нашими бойцами, – сказала, как отчеканила каждое слово, и ушла к минометным установкам. Я провожаю ее взглядом и понимаю, что ей не легче, чем мне. Бледная, осунувшаяся, под глазами залегли круги от бессонных ночей. Мы воины. Мы должны привыкнуть к смерти. Но к смерти своих детей мы не можем привыкнуть…

Когда-то давно Райн, человек, который жил одним только желанием отомстить мне и умер с мыслью об этом, сказал, что самым страшным для меня ужасом будет смерть моих детей. И мать твою, как же он был прав! Бл*дь! Тысячу раз бл*дь, мне проще самому быть непрерывно под пулями, чем провожать глазами дочь… на верную смерть.

Есть правило трех не. Не думать, не говорить, не делать всего что связано с негативом. Я не хочу думать о том, что ее может не стать, и уж тем более не хочу об этом говорить. И конечно же, вашу мать, я ничего не сделал бы для того, чтобы это случилось. Но я стою, провожаю глазами свою дочь, исчезнувшую в хаосе боя возле портала, и понимаю, что больше всего сейчас хочется завыть еб*ным раненым зверем, потому что нет ничего хуже… жертвовать собственными детьми. Мы берегли ее от эрудитов, не подпускали к скримменам, но ее способности все равно проявились, как бы мы ее ни прятали.

От отчаяния не спрятаться, не скрыться, не уйти, не уехать, не убежать... Оно рвет на куски сердце… и разъедает душу…

– Лидер, у меня есть информация и срочная! – в командирскую палатку врывается… тот, которого я ожидал тут увидеть меньше всего. – Я понимаю, что меня тут не должно быть, но прошу, отец, посмотри на карту!

Я с трудом перевожу глаза с Троя, который в своей синем костюме смотрелся тут, и правда, как пришелец, на голографическое изображение довольно обширной территории. Было полное ощущение, что я смотрю на сушу с высоты птичьего полета, а чуть в отдалении… плещется вода.

– Что, черт возьми, это такое? – невольно ощущаю, как брови сдвигаются в одну линию. – Какого… Откуда у нас может быть…

– Это еще не все. Наши сверхзвуковые летные модули обнаружили вот это, – рядом возникает еще одна голограмма… практически идентичная первой.

– Трой, объясни, что это такое, быстро. У нас, вообще-то, бой идет!

– Я тебе все объясню, но ты должен сейчас поверить мне и отправить все основы войска к городу. Из портала сейчас иссякнет поток их войск, потому что… Риз открыл им выход и они напали на город!

* *

Ботинки врезаются в землю, а тело ощущает довольно сильный удар. Как и всегда при десантировании, надо бы уже привыкнуть, но каждый раз я замечаю, что у молодых это получается легче. Даже Эшли прыжки с парашютом даются легче, хотя все, что связано с полетами, она никогда особо не любила.

Пара шагов по инерции, вдавленная кнопка сложения, парашют с тихим вжиком убирается в керслет, а я уже бегу вместе с отрядом в гущу развернутого здесь боя… Город в нескольких местах полыхает, утопая в плотных клубах дыма. Грохот разрывов и шквал выстрелов глушит все остальные звуки. В голову ударяет кровь, заставив сердце колотиться еще быстрее.

– Тревис, Эванс со мной, остальные рассеяться с отрядами по периметру, окружаем их, берем в кольцо, в город они не должны прорваться, – отдаю и так понятные приказы, и пригибаюсь от воздушных атак. На нас надвигаются роботы со всех сторон, их количество настолько велико, что начинает казаться, что прерия перед стеной вся покрыта движущимся железным морем… И они все прибывают и прибывают…

Невольно вспоминаются все кошмары, что мучили меня на протяжении последних нескольких месяцев. Неужели так выглядит конец… И нам останется только заманить их всех в низину и подорвать, чтобы не пустить в город…

То, что поведал мне Трой, оказалось тяжело для восприятия, я до сих пор не могу это осмыслить, но мне пришлось в это поверить, потому что из города уже стали приходить первые тревожные новости о нападении.

– Помнишь, Риз жил в Эрудиции какое-то время после того, как на него напали? Там же, мы провели его первые симуляции и пейзажи страха. Так вот, с его страхами вышла непонятная вещь. У него не было страхов. Во всяком случае после сыворотки он терял сознание, приборы показывали, что деятельность его мозга стабильна, но при этом ни пульс его, ни дыхание не менялись. А на экране... все белое. Ровным счетом ничего. Я сначала думал, что у него нет страхов, и стал изучать это явление…

Если опустить все подробности, которыми сыпал мой сын-эрудит, оказалось, что страхи у Риза были, но не такие, как мы привыкли. Его мозг был под скрытым контролем внедренного чипа, с Трой только сейчас, с помощью Ричи понял, что это за чип и зачем он был в внедрен Идрису.

– Мы с Ричи, объединившись, смогли расшифровать страхи Идриса и получили информацию! Их станция не в космосе! Она просто очень далеко…

Пока Трой рассказывал и показывал все, что ему удалось узнать, появился Ричард, который лишь подтвердил его слова.

– Вы не могли раньше сказать? Зачем были все эти показательные ссоры? Переход в Эрудицию?– с тихой угрозой спрашиваю, после того, как раздал приказы бросить все силы на защиту города.

– Они искали таких, как мы, – объясняет Ричи. – Мы в детстве, когда еще не понимали своего дара, выдали себя и поняли, что за нами ведется охота, после того, как я побывал в плену у недовольных. Нам нельзя было светиться, нужно было, чтобы все думали, что мы обычные, такие, как все. Особенно после того, как выяснилось, что Люси обычная девчонка…

– Была, до недавнего времени, – подхватил Трой. – Мы контакта не теряли, но когда мы вместе они чувствуют нас, знают о наших способностях. Плюс ко всему, будучи эрудитом у меня было больше возможностей выяснить и узнать и о наших способностях и о безупречных. Когда появился Риз, я долго не мог понять, отчего вместо страхов у него белый экран, а потом я понял, что это шифр. И без Ричи мне его не расшифровать… А он, как на зло, то на задании, то на рубежах…

– Почему вы раньше мне не сказали? – сжимая челюсти, цедил я в отчаянии. – Люси нельзя было с Идрисом пускать, если он предатель!

– Он… Лидер, он хотел нам помочь. И он много сделал для того, чтобы помочь, но они использовали его втемную…

Трою с помощью брата удалось прочитать всю заложенную в Идриса информацию о безупречных, беда только в том, что слишком поздно. Люси уже у них и теперь… не факт, что вернется живой. И я сам послал ее на верную смерть… Почему я вдруг ему доверился? Что на меня нашло?

– Если тебя успокоит… – тихо проговорил Ричи. – Мы с Троем слышали его мысли. Он действительно любит Люси и вряд ли сделает ей зло. Он давно искал ее, они знали друг друга еще с детства, и она нужна ему. Очень сильно.

Мой кулак уже по привычке опускает на столешницу, и хлипкая конструкция сложилась от слишком мощного удара.

Легче мне не стало. И не станет, наверное, уже теперь никогда. Какую цену я заплачу за свое решение? Я всегда думал, что меня минует этот опыт, опыт потери своего ребенка. Расстреливая берсерков на бегу, я слежу, как пули отскакивают от их защитного поля, меняю магазины, все делаю на автомате… Отдаю приказы… Бросаю гранаты… Но все мои мысли далеко от боя. Они там, где моя дочь, похоже, живет свои последние минуты… Вашу мать, самому тысячу раз умереть легче, чем знать, что она…

– Эрик, бл*дь! – мелкие ручонки с неимоверной силой вдруг рванули меня вбок, и в то место, где я только что был, захреначил снаряд, шандарахнув так, что дыхание осекло, и нас с Крошей отшвырнуло в сторону и хорошенько протащило по земле волоком, засыпая ошметками иссеченной зелени и песком. Приглушенный звон в ушах перекрыл нарастающий гул лопастей вертушки, пролетевшей на небольшой высоте заходя на новый вираж, осыпав нас дождем пустых гильз. Легкий свист, а потом ухает приглушенный расстоянием еще один взрыв. – Твою еб*ную мать! – поднимает голову Эшли, когда дым от разрыва рассеивается, и злобно смотрит на меня. – Какого хрена ты медитируешь, лидер?!

Она отпихивается от меня, поднимаясь на ноги и сейчас же пригибаясь из-за нового обстрела, мимолетно кивнув на огромный валун и немедленно пробираясь к нему чуть ли не ползком. Броня керслетов и выстрелы и осколки выдержит, но все-таки... Над головами проносятся вертушки, осыпая градом снарядов, поблескивающих генерированным полем берсерков. Дрожь земли, словно гигантским отбойником долбит, звук разрываемого металла и поток черного дыма несется со всех сторон, а в отблесках огня видно, как к нам, копошась среди оставленных в земле взрывных воронок и ошметков берсерков подбираются мелкие, похожие на пауков роботы, норовя своими лапками вцепиться в керслет, забраться под него…

– Черт, ненавижу этих мерзких тварей, – шипит жена, стараясь не делать резких движений. Я вижу, как один из них оплетает ее руку, и сдираю с нее адскую машину, расстреливая ее разрывными патронами. – Эрик, кажется, они нас вокруг обложили. Есть гениальные идеи?

– Импульс. У меня есть граната, она выведет их из строя на какое-то время, мы успеем уйти из эпицентра.

– Да уж хорошо бы, я уж подумала, ты решил тут навсегда остаться, – втыкает в меня свою шпильку жена, а я усмехаюсь и, щелчком активируя импульсный диск, швыряю его в направлении роботов, задав ему программу левитации. Кругляш завис в воздухе, и нас обдает мощным жаром так, что кажется, кровь закипает под кожей, а легкие набиты углями… Зато и все роботы в радиусе действия импульса остановились.

– Все, уходим, – выглядываю я из-за валуна, чтобы оценить обстановку.

Окрестности продолжают наполнять берсерки, сверху сыплется серая пыль от уничтоженных керноклетов безупречных и какая-то дрянь, некоторые просто сбиты и, рухнув в месиво дронов смачно горят, из огня вырываются клочья едкого черного дыма, недалеко тлеет перекареженный металлический остов чего-то, а бой все идет и идет, снаряды летят, разъ*бывая армию уродов на куски... Сердце бьется быстро и сильно, гоняя адреналин по венам. Поддержка с воздуха мощная, старший не подвел, а его жена, как и всегда, на высоте. Хорошая у нас команда…

– С ней все будет хорошо, я чувствую, – говорит мне Кроша, подбегая следом за мной, внимательно оглядывая окрестности, одновременно пригибаясь и отстреливаясь от берсерков. – Мы с ней связаны, помнишь? Я бы почувствовала, что с ней… что-то плохо.

– Я сам ее послал туда… с этим… предателем… – дыхание комом становится в глотке.

– Что-то тут не так, Эрик. Этот мальчик… Он не мог с ней поступить плохо, это просто не вяжется…

– Ты думаешь сейчас самое время обсуждать это? – хмуро спрашиваю, потому что она отвлеклась, прозевала берсерка, которого я вырубил гранатой и расстреливаю разрывными. Черт, ветер сменяется и из-за наплывающей смеси гари и дыма видно плохо, что вообще вокруг творится...

– Я лишь хочу, чтобы ты сконцентрировался на бое! Мы должны выжить! Слышишь!

– Тебя это тоже касается! – отползая от очередного дрона и думая, что он уже не поднимается, я с ужасом замечаю, что в направлении Эшли поднимается оружие и вот-вот выстрелит… – Ложись! – только и успел крикнуть, одним рывком бросаясь к жене и закрывая ее своим телом. В керслет бьет тяжелый удар с такой силой, что выдохнуть-то я выдохнул, а вот вдохнуть получилось не сразу.

– Эрик! – кричит мне в ухо по связи жена. – Эрик, твою мать! – она пытается трясти меня за плечи, а туман в голове рассеивается с трудом. Но я все же поднимаюсь, оглядывая ее строгое лицо за забралом.

– Порядок. Ты как?

– Черт, Эрик… – она облегченно выдыхает. – А реакция у тебя… неплохая!

– Всего лишь неплохая? – я скептически поднимаю одну бровь. – Я думал получить более вескую похвалу от женщины, которую я спас уже в еб*дцатый раз!

– Ох, ну ты и припомнил, – она тоже поднимается, оглядываясь по сторонам. Кажется у нас небольшая передышка, новых роботов что-то пока не видно, а мы с отрядом оказались у самой лесополосы. Кроша устало привалилась к дереву и сползла вдоль ствола. – Мне казалось, ты уже давно понял, что спасать меня это твое призвание…

Я ухмыльнулся в очередной раз и хотел ответить ей что-то в таком же духе, но тут связь взрывается сообщением.

– Левый фланг чист, лидер! Их больше нет тут! – сообщает Вик, а у меня горло сжимает, потому что я слышу голос своего сына. Живого.

– Отлично, сынок, как дела у Алекса?

– Они тоже заканчивают, у них, вообще, без потерь! Лекс сейчас со своей эскадрильей добьет последних и летит непосредственно к стене. Они перестали прибывать! Перестали! – несутся сообщения со всех сторон, и я понимаю, что нам остаться последний рывок.

– Кажется, у Люси получилось, – немного не веря все еще до конца, говорю я Кроше, понимая, что она все и так слышала. Она улыбается, глядя на меня и тут только я замечаю, как из-под керслета капает… кровь. – Мать твою, ты ранена? Ранена???

– Немного зацепило… После импульса… Не сразу врубилась защита… Нога, черт… Спасибо, что не голова…

– Бл*дь! А какого хрена не сказала? – разблокировав ее защиту, я осматриваю рану, края обожжены, но кровь все равно сочится. Кроша начинает бледнеть на глазах, я вкалываю ей всю регенерацию, что у меня есть. – Быстро сюда медика мне! – кричу по связи, хватая жену на руки. – Слева, у лесополосы…

– Эрик, оставь меня, ты нужен отряду… Медики найдут меня здесь…

– Так! Молчать! – прикрывая ее собой от шальных пуль, я, укрыв ее в овраге, перевязываю ее рану, и понимаю, что кость, скорее всего, задета все-таки. Ах ты, черт, плохо. – И без меня вояки найдутся. Я идейный вдохновитель, ясно? И одну тебя тут не оставлю…

– Че с малявкой? – появился вдруг как из ниоткуда Вайро. – Лидер, нам надо сдерживать натиск, эти гады уже у стены. Че с малявкой-то? – повторяет он, нахмурившись и глядя на бледную Крошу.

– Зацепило после импульса.

– Серьезно?

– Весьма. Передам ее медикам, Вайро, прими командование. Не пускайте их в город. Скоординируй у стены плотный щит, Алексис поддержит с воздуха.

Вайро кивает, а я присаживаюсь рядом с женой, над которой уже колдует медик. Двое ждут с аэрокаталкой, чтобы отвести до машины и переправить в лазарет. Я сжимаю маленькую ладошку, скептически глядя на ее упрямое выражение лица. Начинается! Ох, чувствую, что сейчас закинется обезболивающим и снова с бой…

– Я хочу найти тебя в лазарете после боя, – сдвинув брови, говорю я ей строго, подняв забрало, чтобы вздохнуть. В резко нос ударяет дикая смесь пыли, дыма, гари и крови.

– То есть, весь триумф твой? Я же слышала, что мы отбились, а у меня всего лишь царапина!

– Отговаривать бесполезно?

– А ты как думаешь?

– Ладно, ребята, делайте все, как она скажет. Лишние опытные руки нам не помешают.

* *

Огненные всполохи взрывающихся по всему полю снарядов несут с собой спасение. Жара стоит такая, что не продохнуть, креслеты уже работают на износ, но мы держимся. Уже немного осталось, они отступают, если это можно сказать о роботах. Вот уже два часа мы отбиваемся, и их становится меньше, все чаще выдаются передышки, и кажется, что еще немного и этот ад, наконец, закончится!

Я среди моих ребят, я не брошу их, мы будем до последнего стоять у этого рубежа, потому что за нами город, в который мы не должны их пустить… Плазмзаряды лупят, вспарывают раскаленный воздух, свистят вокруг, озаряя зловещим мечущимся светом местность, мы огрызаемся в ответ. У всех лица в саже и в копоти, глаза слезятся, и почти ничего не видно из-за едкого дыма. Мы почти отбились, не пустили их в город, нам нужен еще один рывок, последний, самый яростный!

– Их всех надо уничтожить, командир, за нами город! – перекрикивая канонаду, кричит мне Вайро. «Пффф, командир», думается мне, «а сам-то будто не командир…» Чуть повернув голову, утыкаюсь взглядом в Крошу медленно прикрывающую глаза, и осматриваю всех, кто окружает меня сейчас… В крови, копоти и саже, но стоят за мной до последнего вздоха…

Сани Гилмор, крепко вцепившаяся в руку Ворона, у которого свезена вся сторона лица, но он все равно щурится здоровым глазом, и вроде бы даже ухмыляется.

Линн с автоматом наперевес, плечо разодрано, стоит позади Вайро, и он время от времени ощупывает пространство за собой, чтобы убедиться, что его малявка рядом и никуда не съ*бнула.

Фор, поддерживающий свою жену, вытирающий кровь с лица, кажется у него ранение, но он, упрямый болван, все равно здесь.

Рядом с Эдвардом и Майрой – Виктор с Кристиной, Матиас делает знак своему отряду, а среди прочих узнаю некоторых, кто уже давно воюет у моих сыновей – пара Уеллнер, Дани рядом с ними, морщится, кажется у нее, как и у Кроши, нога пробита, но ей тоже упрямства не занимать, за Матом она пойдет и ничто ее не остановит. Там же и Ричи со своим отрядом недавних новобранцев, а в шлемофоне я слышу перебранку Алекса с женой, которые ждут от меня последнего приказа… А я должен скомандовать одержать победу, которая уже так близко!

– Слушай мою команду, бойцы! – хриплым, но от этого не менее твердым голосом перекрикиваю я адский шум боя. – Наступаем дальше! Роботов больше не прибывает, так что добиваем остатки и забываем как страшный сон! Воздушный флот в западном направлении, мы все на северо-запад! В город мы их не пустили, осталось только добить последние болванки! Наступаем, мощно, как будто в последний раз! И дай бог, чтобы больше такого дерьма не было у нас!

– Так точно! – стройный ряд голосов был мне ответом, мы сбиваемся в шахматном порядке, и, отстреливаясь, продвигаемся и наступаем на берсерков, которых осталось-то уж не так много. Воздушная эскадрилья сбивает их с устойчивого положения, под ногами хрустят изженные металлические останки, а мы добиваем разрывными, не щадя и не жалея, а кого тут жалеть… У Люси все получилось, поток роботов иссяк, от портала приходят сообщения, что он закрылся и больше там никого нет, все тихо… Вот только от Люси нет новостей пока…

– Давай! Сметай их, Лекси! – командую я, и мощнейший взрыв поглощает, пожирает пространство вокруг, и я вижу, как исчезают в огне последние из берсерков… В небе зарево пламени сменяется на подоспевший рассвет. Мы ведем бой, добивая последние болванки и не оставляя им шанса, когда эфир прорезается тоненьким голосочком…

– Папа, папочка… Это я, Люси... Я жива!

====== «Глава 38» «Просто поцелуй меня...» ======

Джай

Тяжелые подошвы отбивают дробь по каменному полу, все звуки испарились, только отдается где-то в грудине эта поступь, да частое дыхание заполняет слух. Мне попадаются навстречу люди, и я максимально бесцеремонно их отпихиваю, потому что мысленно я уже там… в реанимации… с ней…

Я всегда был уверен, что легко приму смерть любого из нас. Да, будет печально, если того, с кем ты рос, не станет вдруг… Но никогда не думал, что потеря девушки, ставшей близкой мне, испепелит в одночасье смысл жизни. Я готов был остаться там, посреди прерии, выжженный плазмзарядом или разодранный на куски гранатой… Более того, мне очень хотелось этого, потому что дальше жить так… казалось не зачем. Я совался везде, под пули, в самое пекло… Но не пришлось. И все эти дни, что мы разгребали разрушенный город, я непрерывно думал о ней. О Джил.

Что я знаю о ней? Хорошая медсестра, давняя подруга… Я как-то раньше не обращал внимания на таких девчонок, своих в доску, почти родных. Сейчас я иногда вспоминаю и думаю, что, пожалуй, она знала меня лучше всех, может быть даже лучше Сани, потому что с Джил я совершенно ничего не стеснялся… Да, она отталкивала меня, но в то же время я видел, что она принимает меня такого какой я есть и никогда не хотела меня изменить… А теперь… я бы все отдал, чтобы измениться, для нее… Ради нее…

Пришли вести, что Люси выжила, а вслед за этим и новости о погибших… Весельчак Гэб, хохотушка Иви, Арчи, Итон… Риз и Берман… Все остались там, на станции и оставалось только сжимать зубы покрепче, чтобы были силы как-то принять это, справиться с потерей.

Люси, осунувшаяся, похудевшая, зареванная, увидев меня, просто подошла и обняла.

– Я слышала о Джил… Как ты? – а у меня нашлись только силы покачать головой и горько усмехнуться. Мы с ней потеряли то, что никогда, ни за что не удаться восполнить, но она еще могла беспокоиться за меня… А вот я уже ничего не мог.

И вот теперь… В голове бьется единственная фраза, брошенная диспетчером.

«Джил Коин. Обнаружена среди других пострадавших в тоннелях подземных коммуникаций. Ранена. Большая потеря крови. Множественные переломы. Без сознания».

Когда в моей руке не стало ее ладошки, я думал, что она упала и ее засыпало обломками взорвавшегося здания. Но не учел, что мы все-таки в черте города и под нами были тоннели. Она провалилась, и после этого уже рухнуло здание, а внутри прятались люди, пережидающие воздушную атаку на город. Они-то ее и обнаружили – без сознания, переломанную, но изо всех сил цепляющуюся за жизнь… А дальше… несколько дней под обломками, в сырости и темноте, с надеждой на спасение… Но теперь все позади, все! Теперь… я никуда, никогда ее не отпущу…

– Как она? – наваливаюсь я на первую попавшуюся докторицу, и та только вздыхает.

– Джай, тут, вообще-то, стерильное отделение…

– Как Джил! – рявкаю я, не обращая внимание на бубнеж. – Она жива?

– А какой она еще должна быть? – стукнула меня по лбу врач. – Конечно, жива. Измотана, истощена, потеряла много крови, но все уже позади. Сейчас спит после ренкапсулы. Иди пока…

Но я уже не слушаю дальше, потому что увидел ее. Ту, которую думал, уже потерял… Не обращая внимания на вопли и просьбы нацепить хотя бы халат, я, не чувствуя под собой ног, бросаюсь к ней. К моей Джил…

Она действительно лежала на кушетке с закрытыми глазами, но когда я подошел и осторожно взял ее за руку, шевельнулась, проснувшись, и взглянула на меня. Узнать ее можно было с трудом: заострившиеся черты лица, сероватого оттенка губы в белой окантовке, четко выделяющиеся скулы вместо пухловатых щек, без привычно растянутых в улыбке губ, она была совсем другой… Но от этого не менее любимой. От ключиц тянулись кверху прозрачные трубки, волосы с одной стороны обриты и на их месте красовался пластырь, нежная кожа в кровоподтеках, ноги приподняты на подставках и перебинтованы. Но я настолько рад, что она жива, прохладная рука, слабо, но ощутимо сжимает мои пальцы, а запекшиеся губы пытаются растянуться в подобие ухмылки…

– Ты пришел… – просипела она, и я не узнал ее голос. Грубый, охрипший, но сейчас… мне было на это, как и на все остальное, что автоматически фиксирует сознание, совершенно плевать.

– Конечно, я пришел, Джил… Не мог не прийти… Как только узнал, что ты… Что тебя…

– И сейчас скажешь, что все это нереально…

– Мне кажется, что да, – ляпнул я первое, что пришло в голову. – Детка… Я думал, что потерял тебя…

– Я тоже думала, что потеряла себя, когда внезапно полетела вниз… – Она устало прикрыла глаза и в ту же минуту показалось, она скажет – это я виноват, что отпустил ее.

– Джил, я… Я думал, что…

– А потом все обвалилось… – помолчав, продолжает девушка. – И мне показалось, что весь этот ужас… что снаряд попал… что ты погиб, Джай… Я очнулась, вокруг темно и нечем дышать… все болит…

– Детка… Я думал, что тебя засыпало обломками! Тебя вдруг не стало и я… мне легче было самому умереть!

Она опять прикрыла глаза и из-под ресниц у нее выкатились две слезинки и застряли в бинтах. Я потянулся, чтобы вытереть их, но она только сильнее зажмурилась.

– Я… так жалела, что не поверила тебе… И не сказала, что тоже люблю, – последнее слово она прошептала так тихо, что я скорее догадался, чем услышал. Джил плачет, а я не знаю что делать, ведь она сильно ударилась головой и ей, наверное, нельзя нервничать… Она плачет, уткнувшись мне в руку, а я ощущаю себя полным болваном – так хотел ее увидеть, что наплевал на все… Но ведь столько дней, столько… я думал, что ее уже нет с нами. Смотрю на нее и не могу поверить, что она рядом, а я тут, сжимаю ее ладошку и ругаю себя на все корки за то, что не хватило терпения подождать, когда она оправится… Ноги подкашиваются, и я опускаюсь прямо на колени перед ее кроватью, не выпуская тонкие пальчики из своих рук.

– Джил… Ты прости… прости меня, я все делаю не так, тебе отдохнуть надо, а ты плачешь… Прости, что я вломился…

– Не уходи только, Джай, мне с тобой лучше становится!

– Да я вижу, ты вон плачешь все время… Голова, наверное, болит! Мне ничего больше не надо, только бы… ты была жива! – шепчу я, а горло сжимается, говорить трудно. Ни о чем другом не могу думать, просто боюсь не сказать ей самого важного. – Я люблю тебя, детка…

– И я должна тебе поверить? Разве в реальности ты сказал бы мне такое? – насмешливо протянула Джил и вздохнула. Я поднял голову и потянулся к ее щекам, расцвеченным синяками.

– Ты только останься со мной, крошка, – прошептал я, осторожно поглаживая пальцем отметины на коже. – Я смогу доказать тебе, что и в реальности такое бывает…

Джил кладет свою руку поверх моей ладони и, чуть потеревшись о нее, легонько поцеловала.

– Тебе, наверное, неприятно меня видеть такой… разобранной? – тихонько спросила она, а мне так удивительно. И странно такое слышать, потому что сейчас я был рад ее видеть… абсолютно любой.

– Ты меня видела и поразобраннее, – я чувствую такое затопляющее счастье, что она вот тут лежит и рассуждает о том, приятно мне ее видеть или нет. – Зато теперь я могу за тобой поухаживать. Ну, знаешь… могу позвать медсестру…

Джил едва заметно улыбается, поглаживая меня по щеке, и вдруг я понял, что не брился уже дня три… Отчего-то стало не по себе, и немного стыдно. Выгляжу сейчас, должно быть, как бомж – после дежурства, грязный, заросший щетиной…

– Джил… – слова даются с неимоверным трудом, но я должен, просто обязан у нее спросить, – ты выйдешь за меня? Знаю, что я не тот, за кого выходят замуж, и знаю, что урод и веры мне нет, но… я очень хочу измениться. Хочу чтобы ты меня изменила. Не скажу, что это будет просто... А ты? Ты хочешь меня изменить?

– Иди сюда, – она тянет меня за руку, а мне неловко, я боюсь сделать лишнее движение, чтобы не причинить ей боли. – Просто поцелуй меня, только поскорее, потому что доктор Хиггинс тебя сейчас прогонит.

Я, поднявшись на ноги, касаюсь ее губ мимолетным поцелуем, а сзади уже раздаются тяжелые шаги.

– Ты мне скажешь? Ответишь?

– Я подумаю. Одно точно знаю, Джай, я не хочу тебя менять. Я люблю тебя таким…

– Так, молодые люди, свидание окончено, поговорите после выписки, иначе мне придется звать охрану! – безапелляционно проговаривает доктор, заходя в палату.

– Охрана уже здесь, док, – отвечаю я, подмигивая Джил. – Я вернусь, – проговариваю одними губами и посылаю ей воздушный поцелуй.

– Я буду ждать, – отвечает она мне точно так же, а я, выходя из палаты, успел заметить, как доктор умыкнул и закатил глаза. Но мне плевать. Это моя девушка. И будущая жена. И никто этого теперь не отменит.

Три месяца спустя

Люси

– Люс, надо поворачивать, сегодня вряд ли найдем что-то новое… – тревожит меня мелодичный голос, заставив оторвать взгляд от играющих в волнах обломков обшивки, растащенных течением на много миль вокруг. Основная часть станции ушла ко дну после взрыва, закончив существование Оракула, безупречных, и став общей могилой для близких мне людей… Почему эта боль не покидает душу, не притупляется и не излечивается даже временем, не оттягивается от сердца, а ты просто привыкаешь дальше жить и дышать с ней вопреки всему?

– Давай еще немножко, – прошу я, – последний кружок.

– У нас топлива уже в обрез, пора возвращаться на базу, – отрезает Алексис, выворачивая штурвал. Полет был долгий, чертовски долгий, мы надеялись найти хоть какую-то зацепку, следы выживших или шлюпки, но кругом, куда ни глянь за борт пилотированного аппарата, во все стороны до самого горизонта одна синяя, как небо, вода, с пенными барашками волн. И больше ничего. – Ты и сама прекрасно знаешь, что здесь искать бесполезно, прошло много времени, – бросив на меня до боли сочувствующий взгляд, проговорила Лекси.

– А где мне еще искать, не подскажешь? – огрызаюсь я морщась. Она не виновата и, конечно, права – посреди океана вряд ли кто-то мог выжить. Но вдруг? – На берегу мы ничего нового не обнаружили.

– Шлюпку могло прибить к берегу в любом месте. Я не призываю тебя останавливаться, мы будем искать по мере возможностей, но ты должна понимать, что нам не хватает на поиски и обследования территорий топлива. Главное, не теряй надежду, Люс. Меня год считали погибшей, но я выжила… – отворачивается, потому что у самой слезы наворачиваются. Больше о своем и о своих потерях, у каждого из нас они есть… и все же.