Текст книги "В прятки с отчаянием (СИ)"

Автор книги: Ежик в колючках

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 56 страниц)

– С Хлоей. Из административки.

– Я даже не знаю, кто это такая…

– Секретарша и куратор новеньких с этого года. Она как раз тут была… – поиграла бровями Джил. – Просила укол. Да, тот самый, – закивала она, ухмыльнувшись. – Видимо, у ее грандиозные планы на этого парнишку. А, вообще, про него говорят, что он… странный.

– А что странного?

– Он ни с кем не сходится. Из своей группы общается только с Берманом, ну помнишь? У которого жена с крыши свалилась… А блин, не важно. С мужиком короче из патруля, хочет перейти в штурмовики. Да хватит на меня так пялиться, ты, вообще, хоть что-нибудь знаешь?

– Я провалялся без сознания всего пару недель, а ощущение, что вечность. Девушка моя меня сторонится, привела во фракцию какого-то бомжа с большой дороги…

– Не ворчи, говорю же, с Хлоей у них отношения. Кажется. А Эванс твоя сегодня с утра за таблеткой от головы приходила, расстроенная вся. Опять ты ей нервы мотаешь!

– Хэээй! Я вообще-то парализатор на себя принял, что ей предназначался… Вообще, все очень странно и надо разбираться. Значит, ты считаешь, что с Люси у них ничего нет?

– Да откуда ж я могу знать? Что знала, то и сказала.

– Ладно, детка, я побежал. Мне еще много чего нужно успеть…

– Гилмор. Я тебя предупреждаю. Увижу тебя тут в следующий раз, засажу тебе успокоительного и устрою тебе нирвану. Не нарывайся, понял?

– Да ладно, куколка, семь смертям не бывать, а одной не миновать. Все, иди я тебя поцелую…

– Да пошел ты на хрен! Принцессу свою целуй… – отбивается от меня Джил, но при этом ямочки на ее щечках говорят, что ей очень и очень даже приятно.

– Да я б рад, но она не дается! Никто мне не дается… – посокрушался, дурачась, и выскочил в коридор. Теперь надо найти парней и с ними перетереть, что они думают насчет чужака.

* *

Я делаю вид, что поглощен стрельбой, но все мое внимание сосредоточено у рингов, где Итон младший отрабатывает с чужаком приемы. Эл не такой высокий, как его братья, но очень коренастый, и свалить его может не каждый, но у чужака получалось. У него много что тут получалось, как мне доложили пацаны. Он уложил носом в землю не только меня, но и еще Артура Демпса, а этот парень хлебнул в патруле такого, что многим и не снилось. Чужак идет в числе первых в своей группе и пожалуй мог бы даже быть на вершине в рейтингах, если бы захотел.

Слухи о том, что у Люси есть с ним какие-то отношения и подтвердились, и нет. Кто-то говорит, что их нашли обжимающимися в лесу, а кто-то пи*дит, что он волочился за секретаршей, Хлоей, у нее на днюхе. Все это было странно, непонятно, а самый главный вопрос, что ему тут надо? Что он вынюхивает? Не верю я, что вот вдруг кочевник захотел стать бесстрашным. Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы с Люси ходили на свидание, и я больше не видел их вместе. От Люси как от инструктора он отказался, и даже не смотрит на нее, но и меня моя девушка обходит стороной. Такое ощущение, что она меня еле терпит, никогда такого не было. Остается только надеяться, что она так сильно увлеклась поиском того самого маньяка, которого мы встретили у «Чикаго-сити», так увлеклась… что избегает меня. И мне это не нравится.

Итон что-то втер чужаку, пожал ему руку и ушел, а парень стал отрабатывать удары на груше. Народу в Яме сейчас мало, поэтому я решил, что самое время к нему подойти. Знаю прекрасно, что он заметил меня, но игнорирует старательно, захотелось даже мысленно поаплодировать ему. Мимолетный сердитый взгляд и снова работа с грушей. Браво, бл*дь!

Я подошел и придерживая снаряд, прищурился, желая, чтобы он бортанул меня поскорее. Но чужак только кивнул и продолжил свое дело, будто меня и нет.

– Да ладно, кочевник, ты же не хочешь сказать, что именно своей работоспособностью ты выгрызаешь себе первые места…

– Если ты хочешь подраться, Гилмор, пошли на ринг, – спокойненько так заявляет он мне. Вот урод!

– Против спарринга я ничего не имею, но тут такое дело, противник нужен поприличнее.

Но он только ухмыляется, отворачиваясь, и я понимаю, тут нужно действовать тоньше.

– Ладно, слушай, прости… Ты пойми, мы уже несколько лет терпим нападки вашего брата, бывает так, что на этих вылазках погибают наши парни, сложно вот так взять и за один день принять тот факт…

– Слушай, Гилмор, – очень хмуро, если не сказать, злобно, говорит он мне, придерживая грушу, чтобы не моталась, и пристально впериваясь в меня взглядом. – Я тебя насквозь вижу, ясно? И знаю, что ты из себя на самом деле представляешь, так что не надо мне лапшу на уши навешивать и разводить на всякую х*йню.

– Вот мы, значит, как заговорили, да? Думаешь ее папашка рад будет, что дочурка привела во фракцию нашего заклятого противника?

– Я не враг бесстрашным. Лишь хочу стать одним из вас, – опять он напускает на себя невозмутимый вид, и самое время его дожимать.

– А по-моему, ты попался на классную попку нашей принцессы… – я ко всему был готов, но не к тому, что он поднимает на меня тяжелый взгляд и скажет словами Люси.

– Это было слишком толсто, Джай. Не прокатит, – но грушу стал мутузить яростнее. Хе-хе, братец, а ты хуже держишь себя в руках, когда дело касается Люси. Неужели все-таки запал, вот ведь уеб*н!

– Зачем отрицать очевидное, Люси классная, да еще красивая. Только не твоя, вот ты и бесишься. Каково это трусливо уйти в сторону, когда она была так близко? – он заметно побледнел и задышал чаще. Кажется, сегодня у кого-то будет драка.

– Я отошел в сторону, но не потому что струсил, а потому, что хочу ей счастья, пусть даже и с таким уродом, как ты.

– А теперь ты послушай, – мой кулак непроизвольно впечатывается в грушу, и я подхожу к нему ближе, чтобы разница в росте была заметнее. – Ты тут чужак, и твое место на дне пропасти, понял? И если я еще раз увижу, как ты пускаешь слюни на мою… – хотел сказать «бабу», но увидел его выражение рожи и не стал, – девушку, мало тебе не покажется, допер? Пока ты ведешь себя правильно, продолжай в том же духе, но если только я замечу, что ты протягиваешь к ней лапы, клянусь, жизнь еб*ного кочевника покажется тебе раем!

Чужак не отводит глаз, и я с крайним неудовольствием вижу, как ухмылка наползает на его лицо, хоть он ее и пытается сдержать.

– Я тоже тебя предупреждаю, Гилмор. Ты пока ведешь себя правильно, но если я увижу, что ей плохо из-за тебя, клянусь, ты об этом пожалеешь, – сказал и пошел к стендам, пока я пытался прийти в себя от возмущения. Что, бл*дь? Он мне угрожает?

– А ну, стой! – догоняю его в два прыжка и разворачиваю к себе лицом, одновременно замахиваясь. От прямого удара он ушел, и я тут же почувствовал ощутимый втык под ребра. Вот сука, будто… знал! Я попытался атаковать его снова, теперь уже обманкой, но он опять увернулся, правда, на этот раз, просто схватив меня за грудки, прижал к навесу со штангой.

– Я не хочу с тобой драться, Гилмор. И не буду. Пока. Посмотрим сколько времени ей понадобиться, чтобы разобраться, какое ты дерьмо!

Я стряхиваю с себя его руки и хотел оттолкнуть, когда заметил высокого немолодого мужика, стремительно направляющегося к нам.

– Риз, ты оху*ел совсем, мы все ждем тебя на полосе, – рявкнул он, покосившись на меня. Джил говорила, что он общается со старым патрульным, так это наверное он и есть.

– Я… Тут уже закончил, – сообщил ему чужак, но взгляда, полного презрения не отвел, отчего мне стало как-то не по себе.

Они оба вышли из Ямы, а я подумал, что у меня-то как раз все только начинается. Я теперь глаз с тебя не спущу, бл*дь, урод. И надо уже Люси найти.

Люси

Как невозможно вкусно пахнет воздух в начале лета! Теплой, прогретой солнцем землей, молодой, сочной травкой, свежей хвоей и зеленью, ароматными цветами… что сердце распирает таким детским восторгом и хочется смеяться, радоваться без причины, чувствовать себя свободной и счастливой. Я улыбалась, наверное, впервые за последние дни, не думая ни о каких проблемах, неспешно бредя по железной дороге, тянущейся далеко-далеко вперед. Что там? Не знаю. Сейчас мне абсолютно все равно, просто хочется идти туда, забыв обо всем на свете, приняв это пьянящее ощущение нереальности за настоящее.

В спину повеяло прохладой, будто кто-то швырнул пригоршню снега и я обернулась, увидев вдалеке чуть заметную черную точку. Холод пробежал по коже, поднимая на теле волоски, заставляя коченеть пальцы, тяжело бухнул в груди и разлетелся, брызнув во все стороны ледяной паникой. Пространство перевернулось, голова закружилась, к горлу подступила тошнота, а маленькая черная точка стала превращаться в стремительно несущийся прямо на меня состав.

Бежать! Страх задрожал в животе, зацарапался, подгоняя всеми имеющимися инстинктами. Мелькающие под подгибающимися ногами рельсы, сливались в одну темную линию, а я бежала вперед, задыхаясь, падая, цепляясь за них пальцами и поднималась, чтобы двигаться дальше. Потная, дрожащая. И, казалось, сердце готово выскочить из груди, броситься наутек, опережая меня, но даже за его грохотом было слышно, как скользят колеса неумолимо приближавшегося состава за моей спиной. Бежать… не успеваю… обернувшись на миг, с ужасом поняла я и в последний раз вскинула голову на струящуюся линию рельс до самого горизонта и… обомлела.

Возле вздрагивающей от движения поезда насыпи, словно каменное изваяние, замер высокий мужчина. Он просто стоял, почти рядом, не произнося ни слова, но глаза его… Желто-зеленые, как у дикой кошки, они мерцали, завораживали так, что я замерла, встретив невидимую преграду. Что-то мешало бежать дальше, не пускало меня, а тянуло к мужчине… Именно к нему! Почему? Зачем? Мысли путались в голове, рассудок туманился, а сзади, в внезапно наступившей кромешной тишине, крадется смерть. Крадется за мной… крадется… крадется… Я чувствую ее удушливый запах сырой земли и страшный холод. Это неизбежно.

И вдруг мужчина встрепетнулся, бросился ко мне, сильно отпихнув в сторону от состава. Я лечу на землю, зажмуриваюсь, заскулив от ужаса. Глухой, влажный удар, от которого сердце пропускает несколько тактов, а на лицо брызнула горячая кровь, будто кожа лопнула, обнажая плоть… Визг колес по рельсам и безвольное, мертвое тело…

Меня вышвырнуло в сознание в светлом кабинете симуляции внезапно и страшно, захлебывающуюся рвущимся криком, корчащуюся на кресле, с ожесточением трущую ладонями мокрые глаза, словно силясь стереть из памяти то, что я увидела. Ноги не слушались, размякли, словно ватные, руки едва подчинялись, тряслись, вся спина покрылась липким потом. В голове стоял звук глухого удара состава о тело мужчины, а перед глазами все мелькало. Совладать с собой не выходило. Что это было? Почему Риз появился в моей симуляции? Какого хрена, вообще, происходит… опять поезд. Только погибаю не я, а он…

– Люси! Люси, все нормально? Это всего лишь симуляция, что с тобой? – в голосе Троя прозвучало беспокойство. Я втягиваю воздух полной грудью, моргая и чувствуя себя больной и разбитой на куски. Привидится же такое!

Братец шагнул ко мне, сгреб за плечи, помогая встать на ноги и сунул в руки полотенце.

– Что-то ты раскисла совсем после возвращения во фракцию. Странная какая-то. И что это был за мужик? Уж не тот ли самый кочевник, которого ты притащила с собой из-за стены? – поинтересовался братец, не отводя ехидного взгляда от меня.

– Ну он, и что? Это ничего не значит, – с вызовом заключила я и вздохнула, понимая, что была не достаточно убедительной.

– Кноп, ты можешь обманывать кого хочешь, дело твое, но не меня и не мою программу. То, что он появился и изменил твой страх…

– В смысле, он изменил мой страх! – возмутилась я, и мне заранее становится не по себе. – Те же поезда, та же смерть…

– Та, да не та… Ладно, не хочешь говорить – дело твое. Ты уже в курсе насчет маньяка? Связалась с Алексом?

– Ты тоже думаешь, что это имеет отношение к Алексу? – вырвалось у меня, и я тут же поняла, что проговорилась. Прикусила язык, да поздно.

– А кто еще так думает? – подозрительно спрашивает Трой и его брови сходятся в одну полоску. – Кто-то из старших объявился во фракции?

– Мне Итон сказал… – не вдаваясь в подробности, дернула я плечом, как ни в чем ни бывало. Ну не говорить же ему, что это у Эли в мыслях промелькнуло, да еще и Риз своими тайнами подлил маслица в огонь! – Так что там с Алексом и трупами?

– На самом деле я тоже знаю о той истории лишь понаслышке, нас не очень-то посвящали, мы ведь были еще детьми, но когда мы готовились к инициации всплыли подробности… Короче, мочка и палец – это Алексова фишка. По молодости они чудили, ну, знаешь… вроде того, как у вас в Бесстрашии проходят посвящения, бросать ножи в живых людей и прочее. Так вот, у Алекса была своя визитка… Там история запутанная и некрасивая, факт в том, что маньяк этот ваш – совершенно точно намекает на события десятилетней давности. Я думаю в архивах ты найдешь подробности. Мужика этого зовут Билли Уотерс, он сидел по обвинению в сговоре с недовольными и за покушение на убийство…

– Он что, сбежал? Ведь по такому обвинению его не могли выпустить досрочно…

– Да нет… Он отсидел, ведь его приговорили всего лишь к десяти годам. Парень, на которого он покушался – выжил, связь с недовольными доказана не была, вот его и приговорили мягче некуда. Он отсидел и теперь вот… не знаю, чего добивается…

– Да чего добивается – это как раз не секрет, хочет новых бунтов и волнений среди населения.

Трой кивает и хмурится.

– Когда первый труп привезли с письменами, я даже и не вспомнил ничего, подумал только, что псих какой-то… А вот когда второй, да еще Дин был как раз во фракции… Но ты к тому времени уже пропала, а больше у меня связи ни с кем, кроме тебя, нет. Думаешь будут еще жертвы?

– Будут, если мы его не остановим. Знаешь, – я задумалась и выпала немного из разговора. А ведь правда, сначала он тщательно скрывался и даже следов никаких не оставлял, а потом… убил чуть ли не на моих глазах… И он не просто показался нам, а продемонстрировал свои знания города и зипов, умения и подготовку бесстрашного. Он хотел, чтобы мы установили его личность.

– Лююююси, – Трой щелкает пальцами возле моего носа, – моргни пожалуйста! Что ты хотела сказать?

– Он теперь задумал какую-то игру. Он прятался сначала, не хотел, чтобы его нашли, но хотел запугать, заявить, но так, чтобы остаться в стороне. А потом у него изменились планы, я просто только сейчас это поняла! Он хочет, чтобы мы его нашли, чтобы… Алекс его нашел… Черт, не получается! Алекс на дальних рубежах, там вся его семья, он не будет так рисковать… ни собой, ни ими…

– А ты не думала, что этот парень хочет отомстить Алексу через другого человека? Через тебя, например? А? А ты шляешься одна по городу… – меня это предположение не удивляет, потому что с Алексам у нас всегда были самые теплые отношения. Но я предпочитаю помалкивать, иначе даже отсюда меня без сопровождения не выпустят.

– Так что, может, меня на цепь посадить? А? Трой, хоть ты не начинай, мне хватит опеки отца, Ричи, да еще теперь и…

– Кого? Этот твой хахаль что ли стал проявлять чудеса заботы?

Я закатила глаза и ухмыльнулась. Этот спрут под названием «А давайте сживем Люси со свету своей опекой» теперь распространился еще и на Эрудицию. Если раньше только дядя Дин и Мелисса читали мне нотации, то теперь еще и братец присоединился… Одна Сью меня понимает, но Трой всячески препятствует нашему общению, Сью гораздо больше бесстрашная, чем эрудитка, хоть и умная очень, но шило в одном месте у нее не меньше, чем у некоторых…

– Это. Не. Важно, – процедила я. – Вот ты фыркаешь, а сам очень рад, что я к тебе прихожу. Так что не старайся казаться строже, чем ты есть на самом деле, – я подошла и прижалась к спине Троя, пока он стучал пальцами по клавиатуре. – Если бы ты только знал, как я скучаю…

Дверь со стуком бабахает об стену, и в комнату влетает что-то больше похожее на колобок на ножках.

– Люси, если я тебя сейчас же не расцелую, меня просто порвет от избытка невысказанных чувств, – кричит Сьюзен, бросается ко мне и начинает трясти как липку. – Ты должна мне как можно подробнее, с ахами и вздохами рассказать, как у вас всех дела, и пока ты этого не сделаешь, я тебя ни за что не отпущу, – пока она это говорила, успела оторвать меня от Троя, облобызать всю с ног до головы, чмокнуть мужа, раскрыть занавески и все это под чудное гульканье, раздающееся у нее откуда-то из живота.

– Сью, подожди, ты меня закрутила, – пытаюсь я остановить роднулю. – Что это у тебя за мешок на животе?

– О, гляньте-ка на нее, не признала, что ль? Племянника единокровного? – она наконец остановилась, и я увидела, что из мешка торчит детская головка. Круглые щечки, маленький носик, светлые бровки, длинные стрелки ресниц, что у меня перехватило дыхание. – Это шарф такой, намотала и руки свободны, потому что этого бегемотика я не натаскаюсь на руках, а у него зубы лезут, и он ноет все время!

Джасти повернул голову ко мне и улыбнулся щербатым ротиком.

– Ты моя тусечка, – засюсюкала я, – привязали тебя к мамке, не вздохнуть, ни выдохнуть, да? Ууу, ты ехидна, – нахмурилась я, глядя на совершенно счастливого малыша, потому что он явно понял, что говорят не о ком-то там, а именно о нем и что-то гулькнул.

– Но-но, я порошу без критики! Отец одобряет, значит с научной точки зрения все нормально! – Джасти старательно заталкивал себе один кулачок в рот и радостно пускал слюнки, а потом протянул мне ручку с невозможно малюсенькими пальчиками, и сказал что-то вроде «карля-карля». Целая вселенная нежности закрутилась вокруг малыша, его мысли еще не были оформлены, они были что-то вроде трансляции скриммена, полны наивности, счастья, нежности и все это так захватило меня, что на глазах выступили слезы. – Ооо, дорогая, вижу, что девочка созрела. О своих отпрысках не думала? Вон как реагируешь, значит, пора бы уже…

– Пффф, ты это Эрику скажи! Я до сих пор на свиданки бегаю втихаря… – веселюсь я, и на лице улыбка. Плохого настроения как не бывало. И на душе тепло.

Саунд: Twelve Titans Music – Dust And Light

Наобнимавшись всласть, Сью мигом выпытывает все подробности моих последних приключений на пятую точку, особенно вытребовав подробнейшие объяснения по поводу Риза и получив их, смотрит на меня так, будто догадывается о том, что между мной и «кочевником» что-то происходит. Ничего не происходит, больше ничего, и такое оглушающее опустошение охватывает… Осипшим голосом я уверяю ее, что он не опасен, что ему можно доверять и, вообще, хороший парень, а сама думаю: а, собственно, какой он еще? На самом деле, ничего я о нем не знаю и все составленное ранее мнение – рассудительного и уравновешенного человека – разлетелось вместе со стеклянной стеной моего чердака.

Хотя зачем врать… Наверное, мне с ним было хорошо и просто только потому, что он где-то способен был меня понять и в чем-то казался похожим, вот только я, скорее всего, ошиблась. А понимание, что теперь Риз не желает со мной даже общаться, пришло подобно ушатом холодной воды, вылитой на голову, отрезвляя мгновенно от всех сомнений и напридуманных фантазий, навеянных его близостью и собственной глупостью.

Войдя несколько дней назад утром в тренажерный зал, я обнаружила там двух мужчин, отрабатывающих на ринге захваты, и каково же было мое удивление, что в паре с Итоном был Риз, который не удостоил меня даже подобием своего взгляда – словно меня просто не существовало.

– Эл, а ты что тут делаешь? – старясь не выдавать так откровенно изумление от нехорошего предчувствия, поинтересовалась я, помня, что Итон ночь таскался в патруле и сейчас, по идее и всем законам жанра, должен сладко сопеть в кровати.

– Как что, тренировку, вообще-то, веду. Не заметно, что ли? – отдуваясь бросил Эл. Тренировку? Но ведь сейчас наше…

– Странно, может с расписанием напутали… Сейчас наше время индивидуальной тренировки. Ну ладно, Риз, пошли в тир, пока зал занят, – позвала я невозмутимого мужчину. Он никак не отреагировал, а все так же монотонно отрабатывал с Эли захваты, только искоса бросив короткий взгляд на меня, словно надеясь, что я сейчас просто испарюсь отсюда. Неужели еще не остыл от гнева? Поверить не могу, Риз всегда такой доброжелательный, открытый, а тут на тебе, ни улыбки, ни словечка, только нахмуренные брови и напряженные черты лица.

– Эмм, Люс, погоди… – остудил мои порывы Итон, отходя к канатам и почти виновато разводя руками. – Вообще-то, это мой теперь новобранец.

– В каком смысле «твой»? – опешила я, чувствуя, как мои брови уползают куда-то за пределы лба и осознавая что, кажется, очень сильно поспешила с мыслями о том, что хотя бы дружба между мной и Ризом еще остается. – Я тренирую его с самого начала. И кто это решил, что он твой?

– Сам и решил. Риз попросил себе другого инструктора, вот Тами меня и подрядила. А ты что, не знала? – осекся бесстрашный, покосившись в сторону делающего вид, что его тут вообще нет, Риза.

Попросил? Да нет, это наверное какая-то ошибка, если бы его не устраивала я, как инструктор, он бы дал мне знать, а не действовал бы исподтишка. Но, тогда, почему же Риз молчит и не смотрит на меня? И тут до меня дошел весь смысл слов, сказанных Эли… Сам попросил Тамилу, чтобы меня заменили? Сам! Вот как, значит! Признаться, такого я не ожидала от него ни при каких обстоятельствах. Это… нечестно. Со мной что, так неприятно оказалось работать? Обидно, жутко обидно, что кончик носа мгновенно защипало, а сердце зашлось диким ритмом. Он отказался от меня в отместку за то, что я не ответила взаимностью. И где же его хваленое благородство? Не мог в лицо сказать, зачем же так демонстративно, подчеркивая мою несостоятельность, как инструктора!

– Ах, другого инструктора, значит… – отмерла я, наконец, пытаясь справиться с растерянностью и не прожигать Риза угрожающим взглядом. От досады у меня аж скулы сводит. – Нет, что ты, конечно, знала. Просто, наверное, забыла! Извините, не хотела вам мешать, продолжайте, – прошипела я злобной кошкой, которой наступили на неприкосновенный хвост, почти бегом отправляясь к двери и не забыв треснуть ей со всей дури, выражая свой протест и плескающуюся обиду.

Нет, это надо же, как безупречные могут «безупречно» отшивать наивных дурочек! Мосты сжигаешь, за то, что не могу быть с тобой, как с мужчиной? Быстро же ты сдался. Сам обвиняешь Гилмора в том, что он меня только использует, при этом отворачиваешься, оттолкнув от себя с такой легкостью и без сожалений, будто ничего нас и не связывало. И не было никакой дружбы, ни привязанности, ни понимания, а просто ревность, чувство соперничества, обида и оскорбленное самолюбие. И ничего больше. Никакой любви. И вся эта притворная забота, оберегания, внимание, разговоры и взгляды – обыденная попытка затащить меня в койку?

Какая-то отчаянная обида мучительным шилом пронзила сердце и осталась там, изводя. Да что же это такое, неужели всем от меня нужно только приятное времяпровождение, чтобы послушно хлопала глазками да улыбалась идиотской куклой, а что я чувствую, чего боюсь, что у меня в душе – наплевать! Спрашиваешь, зачем я тебя целовала? Можно подумать, что я на тебя набросилась, а тебе этого самому не хотелось?! Тоже мне, обиженный мальчишка. Ну и катись ко всем чертям, раз я тебе не нужна! Конечно, что с меня взять можно еще, да ничего. Пожалуй, такой разочарованной, я себя еще не ощущала.

Тренировок у меня больше нет, в патруль заступаю завтра, так что свободного времени, которое я просто не знаю, чем занять – теперь целый вагон. Мне нужно отвлечься, подумать, побыть одной. Покинув Эрудицию, я не спеша отправляюсь пешком по шумным улицам, разглядывая пестрые витрины, дыша воздухом и пристроившись в одном из маленьких сквериков, вытаскиваю из кармана свой блокнот, который мне еще давно подарил дядя Эван, чтобы я не бегала по фракции с кипой бумажек, а складировала их вместе. Потертая обложка немного была обожжена – отец нашел его на месте нападения стервятников на наш драгстер и оставил в моей комнате. Интересно, а рисунки мои он все просмотрел? Конечно, да! И, наверняка, заметил рисунок с Ризом…

Я смотрю на его лицо, поглаживая кончиками пальцев бумагу – единственная безнаказанная возможность украдкой прикоснуться к желаемому – а память, предатель, услужливо подсовывала такие волнующие картины, как искажаются гневом красивые черты лица, подсвеченные серебристым светом луны, льющегося в огромное окно… Губы кривятся в странной ухмылке, не насмешливой или презрительной, а которой я раньше у него не замечала. Что это было, разочарование, просто возмущение или же ненависть? Как брови приподнимаются в искреннем недоумении, делая его где-то беззащитным, таким открытым, трогательным в своей растерянности, но те обвинения, что он выкрикивал, намертво сцепляя зубы и сжимая кулаки так сильно, что белели костяшки пальцев… они несправедливые, слишком надуманные, безжалостные… На него это было не похоже.

Зачем он так со мной? Зачем обвиняет, разве я его использовала? Разве не была честна с ним, сразу признавшись, что кроме дружбы, как бы мне самой не хотелось, не смогу ничего ему предложить… Да, он мне нравится, меня к нему тянет, что для Риза далеко не секрет, но если бы я врала и изворачивалась – кому от этого стало бы лучше? Я понимаю, что виновата перед ним и, наверное, он имеет право злиться, но почему необходимо было вот так все обрывать? Это из-за злости, задетой гордости, или же он просто отчаялся, прибегнув к кардинальным методам: с глаз долой – из сердца вон? Странно, но от этого вполне логичного объяснения мне почему-то легче не становится. Все равно обидно. Что же он чувствует, на самом деле, я не понимаю. Все должно было быть иначе!

Подавив новый судорожный вздох, запрокидывая голову вверх и прикрывая глаза, надеясь так справиться со всеми бушующими эмоциями, рвущими душу и призывая себя к спокойствию, чтобы перетерпеть так остро навалившуюся тоску по тому, кто ни на секунду не выходит из головы, кто прорвался в мое сердце, заставляя его сумасшедше биться об ребра, я пытаюсь представить его взгляд. Тот самый, с отражающимся в позолоченной радужке солнцем, которым он смотрел на меня и согревал… Представляю, и не могу объяснить, отчего у меня жжет в груди, когда его нет рядом. Это такое отчаянье… граничащее с бессилием.

Но Риз, на самом деле, все правильно сделал, раз я не смогла отсечь все одним махом. А, может, просто не хотела. Наверное, держаться на расстоянии друг от друга будет лучше, пусть и больно, но даже просить его о дружеском общении, у меня не повернется язык, потому что-то самое выражение его глаз, наполненное печальной тоской и чем-то невозможно теплым, загадочным, оно гипнотизировало… и, вопреки губам, выплевывающим злые обвинения, не хотело отпускать. Но разве у нас есть выбор? Я не могу, не имею права обманывать Джая… Мы и так уже столько натерпелись, пережили…

Вдоволь наобщавшись с невесткой и племянником, расцеловав их и пообещав быть максимально осторожной, я уже собиралась возвращаться из Эрудиции во фракцию. Выскочив на улицу, я вдохнула полной грудью и пройдя пару кварталов по ставшим уже привычными частично восстановленным переулкам, почувствовала какое-то мерзкое ощущение, что за мной кто-то наблюдает, прямо сейчас, паучьими лапками внезапно прокралось по коже, стягивая ее. Такое резкое, непривычное, что я вздрогнула, оглядываясь, пытаясь нащупать что это может быть, или же кто.

«Опасливая сучка, озирается», – насмешливо, с неким удовлетворением, ворвалось в сознание. Сердце подскочило к самым гландам и заколотилось, посылая в желудок волны паники. Улица вдруг показалась мне зловеще пустынной, несмотря на огромное количество прохожих и я поежилась, как от холодного ветра, почувствовав чужой взгляд.

Он здесь! Убийца. Следит за мной. Инстинктивно разворачиваясь, чтобы иметь возможность осмотреть всю улицу, я увидела себя в его мыслеобразах совсем близко, всего в нескольких метрах и резко обернулась. Холодный пот мгновенно прошиб спину, и ноги налились свинцом, потому что я сразу же поняла, почувствовала, что это именно тот человек, как только наши глаза встретились. Этот взгляд… пустой, холодный, цепкий и смертельно опасный. Нет, он не сумасшедший, в его глазах нет безумия, скорее превосходство. Расчетливый. Уверенный. Мужчине было больше тридцати лет. Высокий, спортивного телосложения, натренированный, что неоспоримо выдавало в нем бывшего бесстрашного. Джинсы, легкая толстовка с капюшоном, высокие, военные ботинки. У него могло быть симпатичное лицо, обаятельное, как у лицедея, если бы не голубые глаза с бездушной пустошью.

«Ну вот он – я. Догадалась? Пора бы познакомиться. Только что ты можешь мне сделать, козочка?» – и ухмылка гадкая, наглая. Провоцирующая. Он тянет сигарету к изгибающимся в усмешке губам, щурится, вальяжно выдувая сизый дым через ноздри. Хочет, чтобы я его испугалась. Развлекается… Нравится ему это все. И пусть внутри все обмирало, я не должна показывать своего страха этому ублюдку. Собрав все свое самообладание, я внимательно его разглядывала, чтобы запомнить каждую мелочь, стараясь хранить ледяное спокойствие, выпрямив спину так, словно в нее стальной прут вбили.

Я тебя не боюсь, тварь. Не боюсь. В груди ядовитой реакцией расползался гнев, высвобождая адреналин, энергию, черт знает, что еще… Подойди он ближе, вцеплюсь в глотку зубами, если сил хватит. А он в свою очередь изучал меня, даже смутно вспомнил, как я маленькая висла на брате, противно вереща, и поморщился. Как же он ненавидит Алекса, сука, убить готова… А потом лениво развернулся, быстрым шагом ныряя в толпу прохожих, желая затеряться, решив, что еще не время нам с ним играть. Но он вернется за мной, как только будет готов.

Не заботясь о маскировке, я направляюсь за ним, вцепившись побелевшими пальцами в коммуникатор, вызывая ближайшие патрули и перечисляя приметы преследоваемого. Затевать боевые действия на оживленных улицах города ни в коем случае нельзя, этим-то он и пользуется, придерживаясь больших скоплений людей, отдаляясь от центра. Он хорошо знает город, думая, что все преимущества на его стороне и ни грамма не боится попасться бесстрашным на глаза – ведь по сути, никаких доказательств о том, что это именно он, у нас еще нет. Да плевать, нельзя его отпускать. Я слышу, что он не остановится, будет убивать, играя с нами в кошки-мышки.

Одна улица минует другую, вот-вот подойдет патруль, только б не упустить, не сбиться с его мыслеформ. Хитрый, специально передвигается так, чтобы не оказаться на открытом участке и не бежит, делая вид, что просто торопится, чтобы не вызвать подозрений. Перейдя перекресток со светофором, оборачивается, зная, что я пошла следом. Замер, улыбается самодовольно, отсалютировал ручкой и резко бросился в переулок, решив, что пора уходить. Под сигналы автомобилей, я стартую следом, несясь поперек дороги, сообщая в коммуникатор, куда мы направляемся, чтобы хоть кто-то перехватил его с другой стороны.